Текст книги "Детективное агенство «Аргус» [сборник]"

Автор книги: Вячеслав Килеса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Между прочим, – выпив второй бокал, Фосс повеселел, – в гостинице рассказывают, что вы утонули.

– А тело нашли? – дегустируя «Наполеон», спросил я.

– Пока нет, – Фосс посмотрел на меня с таким нехорошим интересом, что мне стало жутко. – Но ищут. По слухам, госпожа Мюре очень огорчена вашей гибелью.

– Что ж, бывают милосердные женщины, – заметил я. – Смерть мужа она переживала не менее сильно?

– Наверное, – ухмыльнулся Фосс. – Он утонул, – как и вы, – и, хотя все уверены, что утонуть ему помогли, полиция ничего доказать не смогла.

– Ох, эта полиция! – покачал я головой. – Она заботится только о тех, кто успел позаботиться о себе сам. Как вы, например.

– Откуда такие мысли? – удивился Фосс.

– Решетки на окнах, железо на дверях… – пояснил я.

– А, это… Не знаю, вам виднее, – холодно проговорил Фосс и спросил, – дом будете смотреть?

– Да! – твердо сказал я.

Мы поднялись; Фосс шел впереди, показывая мне кухню, биллиардную, библиотеку, гостиную. Комнаты были недурно обставлены, подбор книг в библиотеке свидетельствовал о хорошем вкусе. Однако меня не покидало ощущение, что атмосфера дома пропитана страхом, ожиданием какой – то угрозы.

– Мой кабинет, – объяснил Фосс, вводя меня в угловую комнату второго этажа. – Я настолько привык к нему, что обычно здесь и ночую.

Как и везде, широкое окно комнаты было заделано решеткой; вплотную к окну примыкал письменный стол, заваленный книгами и рукописями. В левом углу стоял громадный металлическии сейф с выбитым на дверце гербом де Эмервилей, в правом разместился вместительный диван с прибитым над ним ковром – и именно к ковру постоянно возвращался мой взор: на нем висела на вделанных в стену цепях высохшая человеческая рука.

– И что вы скажете? – напряженно сказал Фосс, перехватив мой взгляд.

Равнодушно пожав плечами, я с безразличным видом показал на руку: «Это муляж?»

Несколько секунд Фосс молча, удивленно рассматривал меня; потом в его глазах вспыхнула радость: «Нет, рука настоящая. Она принадлежала графу Эгмонту, последнему представителю рода де Эмервилей: я отрубил ее в страшной схватке, случившейся между нами ровно десять лет назад».

Фосс разговорился; он смотрел на меня без прежнего недоверия, почти дружелюбно: «Это случилось в полночь, на берегу моря: я стрелял, но ему удалось отвести пулю. Но Эгмонт не знал, что я владею магией и гипнозом – это его и погубило. Я тоже был сильно ранен и упал, потеряв сознание Мои друг, нашедший меня под утро, позже рассказал, что я лежал на песке один, сжимая пальцами отрубленную руку де Эмервиля: вокруг никого не было. Скорее всего, тело Эгмонта унес прилив – оно находилось у самой кромки волн. Я долго оолел, после выздоровления скитался, пока не купил этот дом. Вот только рука… Закопать или выбросить, то есть отпустить ее от себя, я не мог из – за непредсказуемости последствий, а уничтожить – боюсь: по родовой легенде де Эмервилей, в 16 веке казненный граф Гоше пришел за отрубленной у него рукой из преисподней и, не найдя ее, убил палача, – тогда, кстати и появился их герб: рука, разрывающая сковавшие ее цепи».

Фосс ткнул пальцем на дверцу сейфа.

– Удивительная история! – промолвил я. – Только непонятно, из – за чего началась у вас вражда с де Эмервилем.

Фосс заколебался, потом с извиняющей усмешкой проговорил: «У меня сегодня – как исповедальный вечер: все рассказываю, словно кто – то за язык дергает… Я охотился за сейфом, где хранился архив де Эмервилей – в том числе и рукопись Сен – Жермена, изгнанного в свое время из семейства де Эмервилей за разглашение родовых тайн. Однако выяснилось, что до архива можно добраться только через труп владельца. Около года я шел по следу графа, пока мои люди не отыскали его и не выманили на берег моря. Там, при блеске звезд, я увидел его в первый и последний раз…».

– Затем ваш друг, пользуясь смертью Эгмонта, выкрал и увез сейф, – перебил я Фосса. – Выздоровев, вы заорали сейф и годами изучали архив, стремясь разгадать Сен– Жерменовскнй секрет бессмертия, но не смогли. Так?!

– Да, – прошептал Фосс, с ужасом глядя на меня. – Откуда вы знаете? Неужели…

– Мне нужен архив, – ледяным тоном объявил я. – Откройте сейф.

– Вы слишком легко хотите получить то, что мне досталось дорого, – овладев собой, зло сказал Фосс. – Из этого дома выходят не все, кто зашел: некоторых выносят!

Я увидел расширенные зрачки Фосса, почувствовал, как страшная сила сдавливает меня, разрывает внутренности. К счастью, я успел поставить блок основному потоку смертельной психоэнергии и перевел ее на ближайшие предметы; один из импульсов попал на стул: тот зашатался и рассыпался на кусочки.

Равновесие биополей восстановилось. Я перевел дыхание и спросил: «Вы не забыли мою просьбу?»

– Нет, – угрюмо сказал Фосс. Он стоял мокрый, измочаленный, опустошенный. Шаркающими шагами подойдя к столу, он достал ключ и открыл сейф.

Вытащив архив, я быстро просмотрел рукописи и сложил все в купленную сегодня сумку.

– Нельзя ли договориться о тайне Сен – Жермена? – умо– ляюшим голосом спросил Фосс.

– Можно, – ответил я. – Если сообщите, где и под каким именем проживает ваш друг, с помощью которого вы дважды пытались меня убить.

– Улица Барбароссы, дом четырнадцать, Карл Ирвин, – облизнув пересохшие губы, быстро сказал Фосс.

– Если не обманули, завтра получите обещанное, – я повернулся, направляясь к выходу. Фосс плелся рядом, похожий на побитую собаку. Я вышел из ворот, посмотрел на него и на миг почувствовал жалость: «Прощайте! Постарайтесь до завтра дожить!»

Фосс изменился в лице; уходя, я слышал, как скрежещут по металлу дверные запоры.

Убедившись, что за мной не следят, я свернул в парк, отнес сумку через потайной ход в замок, вернулся и, остановив такси, попросил подвезти меня к полицейскому участку. Расплатившись с водителем, я зашел в дежурную часть, назвал себя и сказал, что необходимо срочно переговорить с комиссаром полиции.

– Вам повезло, – он еще на работе, – заметил дежурный и, спросив по внутреннему телефону, примет ли комиссар господина Дюрена, объяснил мне, как пройти в его кабинет.

Комиссар оказался полным мужчиной с небольшой лысиной и цепкими, щупающими глазами. Пригласив меня сесть, он спросил: «Вы тот Дюрен, который вчера ночью исчез из гостиницы?»

– Да, – ответил я. – И мне хочется сообщить об обстоятельствах этого исчезновения.

Комиссар включил магнитофон. Я подробно рассказал о преследовании меня Курчавым, о ловушке в замке (умолчав о тайнике и другом, могущем показаться странным), о захвате и плен и попытке убийства, не осуществившемся из – за незнания бандитами, что моя левая рука искусственная и яд не проник по ней в тело.

Комиссар прервал меня только один раз – в начале разговора. Попросив подождать, он вызвал кого – то из соседней комнаты. К моему удивлению, вошел человек, которого я прозвал Коммерсантом.

– Энрико Ковальски, – представился он. – Вас приняли за полицейского по моей вине: я подстроил это, отводя подозрения от себя. Мной должен был стать первый поселившийся в то утро и гостинице мужчина, – им оказались вы. А позже, насколько я понял, вы своими действиями окончательно убедили преступников в правильности их выводов.

– Вы всегда так работаете? – насмешливо опросил я и, видя, что Ковальски не понимает, объяснил, – спасая себя за счет другого?

Ковальски вспыхнул и сердито посмотрел на меня.

– Успокойтесь, – вмешался комиссар и попросил меня продолжить рассказ.

Произвел он сильное впечатление, особенно, когда я назвал услышанные в подвале имена и эпизоды.

– Вы узнали больше нас, – с удивлением констатировал комиссар. – Ковальски тоже установил ряд фактов, но его сведения касаются периферии и связей, а вы проникли в центр.

– Организация госпожи Мюре, – главный перевалочный пункт, через который в страну переправляют наркотики, – пояснил Ковальски. – Мы наблюдаем за ней уже полгода, а сегодня – отчасти благодаря вам – будем ставить в ее деятельности последнюю точку.

Пока комиссар через дежурного собирал оперативные группы, а Ковальски ездил куда – то за спрятанными агентурными материалами, я сидел в коридоре, наблюдая царившую вокруг суматоху. Наконец группы были собраны, проинструктированы и разъехались выполнять задание.

В течение часа полицейские задержали и доставили в участок восемь человек, и среди них – моего старого знакомого Курчавого. В подвале гостиницы и у двух членов банды обнаружили наркотики и незарегистрированное оружие – в том числе и то, из которого стреляли в меня.

– Для предъявления обвинения хватит: остальное покажет суд, – заключил комиссар. – Жаль, не поймали госпожу Мюре: она сбежала из гостиницы за десять минут до прихода полиции. Горничная рассказывает, что перед этим кто – то звонил ей по телефону.

– Странная история, – задумчиво сказал я. – Лично у меня алиби: я все время находился в коридоре.

– Не обижайтесь, мы вам верим, – засуетился комиссар, и, меняя неприятную тему разговора, спросил: «Куда вы теперь?»

– У меня оплачен до завтра номер в гостинице, – пожал я плечами. – Но я попрошу у вас до утра охрану: госпожа Мюре, да и другие члены банды, еще на свободе, и могут попытаться устранить меня как нежелательного свидетеля.

– Резонно, – согласился комиссар. – Мы возьмем вашу комнату «под наблюдение.

Меня отвезли в «Найтингель» и проводили в номер. Здесь ничего не изменилось: вещи лежали там, где я оставил их, уходя на свидание с госпожой Мюре.

Полицейские пожелали мне спокойной ночи. Я ответил им тем же и тщательно запер за ними дверь…

Рано утром я проснулся от громкого стука. Вскочив, я накинул халат и повернул ключ в замке: в открывшуюся дверь вошли полицейскии комиссар и Ковальски.

– Извините за вторжение, – поздоровавшись, сказал комиссар. – Получено сообщение, что на рассвете при очень странных обстоятельствах убит ваш знакомый Фосс. Мы едем туда и я буду рад, если вы составите нам компанию. Ждем вас внизу.

Комиссар и Ковальски ушли. Я умылся, оделся и спустился к ожидавшей меня машине.

Калитка, ведущая во двор Фосса, была распахнута; возле ворот толпились зеваки, стоял полицейский. Еще несколько полицейских и экономка Фосса встретили нас в доме; увидев меня, экономка открыла в ужасе рот и стала показывать что– то, тыча в меня пальцем.

– Насколько я понимаю, – сказал Ковальски, оборачиваясь, – она обвиняет в убийстве вас.

– Спросите об этом у ваших сотрудников, дежуривших в гостинице, – устало возразил я – Вы же знаете, что это исключено.

Мы поднялись на второй этаж. Ведущая в кабинет Фосса дверь была снята с петель и стояла, прислоненная к стене; дверной проем загораживал сейф, отодвинутый в сторону так, чтобы можно было пройти.

– Вчетвером еле оправились, – объяснил сопровождавший нас инспектор. – Какая сила переместила сейф к двери, – непонятно, и вообще история жуткая.

Протиснувшись, мы вошли в кабинет. Оконная решетка была сломана, стекла выбиты, мебель разбросана по комнате, словно здесь бушевал вихрь. Фосс, раскинув руки, лежал на полу: на его лице застыл ужас, на шее виднелись отпечатки пяти пальцев.

– Задушен, – констатировал комиссар. – Вы не помните: над диваном что находилось?

Комиссар показал на ковер, где висели обрывки оборванных цепей.

– Высушенная человеческая рука, – пояснил я. – Фосс любил собирать диковинки.

– А что лежало здесь? – спросил Ковальски, заглядывая в пустые ящики сейфа.

– Какие – то рукописи, семейные реликвии, – пожал я плечами. – Фосс говорил о них вскользь.

Мы вышли из кабинета. Комиссар дал указание полицейскому инспектору составить протокол, снять отпечатки пальцев и сфотографировать место происшествия, после чего, спустившись вместе с нами на первый этаж, начал с помощью знавшего язык глухонемых полицейского допрашивать экономку. Женщина рассказала, что она проснулась на рассвете от дикого грохота и криков, доносившихся из кабинета хозяина; она побежала наверх, стала стучать в запертую дверь, – среди воплей Фосса ей послышалось имя «Дюрен», потом Фосс захрипел и смолк, хотя в комнате что – то продолжало происходить, слышался странный шум. Женщина побежала на улицу, разбудила соседей и долго втолковывала им о случившемся, пока те не догадались позвонить в полицию. Больше она ничего не знает, кроме того, что этот господин – женщина показала на меня, – был вчера вечером у ее хозяина в гостях и чем – то очень его расстроил.

– А что скажете вы? – обратился ко мне комиссар. – Фосс давно вам известен?

Я рассказал о нашем случайном знакомстве, передал содержание наполненных мистикой разговоров, сознался, что вчера рассердил Фосса, неудачно пошутив над его верой в привидения,

– Откровенно говоря, – заключил я, – Фосс интересовал меня, как бывшего врача, с медицинской точки зрения: он болел редкой формой шизофрении – раздвоением сознания.

– По свидетельству экономки, перед смертью Фосс выкрикнул ваше имя. Почему?

– Наверное, он звал меня на помощь, – пояснил я. – Все – таки мы с ним почти подружились.

– Возможно, вы правы, – задумчиво произнес комиссар. – Тем более, что ваше алиби подтвердили два наших сотрудника, державших под наблюдением двери и окно гостиничного номера.

Я промолчал, подумав, что мое вчерашнее решение обеспечить себе алиби с помощью полицейских оказалось верным.

– Откуда у Фосса сейф с гербом де Эмервилей? – внезапно спросил Ковальски. – Он что: их потомок?

– Не знаю, – сердито ответил я. – Его биография меня не интересовала.

Экономка по данному вопросу пояснений дать не смогла, зато припомнила следующее: к Фоссу несколько раз заходил худощавый блондин по имени Карл – все, что ей о нем известно.

– Что ж, будем искать, – вздохнул комиссар и попросил Ковальски: – «Возьмите у господина Дюрена официальное объяснение: ведь он, если мне не изменяет память, собирается нас покинуть?!»

– Да, – подтвердил я. – Уеду шестнадцатичасовым поездом.

– Всего хорошего! – комиссар протянул на прощанье руку и пошел к машине.

Я и Ковальски уселись за стол в гостиной; оформив протокол допроса, Ковальски показал, где нужно расписаться, положил бумаги в портфель и, улыбаясь, сказал: «Между прочим, господин Дюрен, не такой вы простак, каким прикидываетесь, и о смерти Фосса многое знаете: я сомневаюсь в случайности вашего с ним знакомства. Люди госпожи Мире, – я с ними ночью беседовал, – легенды о вас рассказывают, а они лгать не любят. И не Дюрен вы, а неизвестно кто, поэтому не смогу я отпустить вас из Ариона ни сегодня, ни завтра».

– Вы удивительно доверчивы к сплетням и вымыслам, – холодно промолвил я. – Я при желании могу сочинить, что вы, прикрываясь мной, шантажировали госпожу Мюре, а вчера днем, используя как отягчающий факт мою мнимую смерть, вступили с ней в прямой контакт и получили за молчание огромные деньги. Опасаясь разоблачения, вы предупредили Мюре об аресте, а ночью, предложив устроить побег за границу, убили ее, успев перед этим узнать, что я – не Дюрен.

Ковальски сидел бледный, глядя на меня со страхом и ненавистью. Я догадался о его истинной роли, сопоставив ряд фактов: госпожа Мюре и ее банда предлагали мне деньги, которые требовал кто – то другой; Ковальски не сообщил в полицию, что я перед исчезновением из гостиницы был у госпожи Мюре; лишь он имел возможность позвонить Мюре перед приездом полиции – однако решиться на данный шаг он мог, если ранее лично брал у Мюре деньги; собранная госпожой Мюре информация обо мне оказалась у Ковальски: получить ее он мог только после моего «возвращения в живые» – но рисковал ночной встречей с Мюре явно не из– за данных сведений (зачем я ему?!), а для того, чтобы уничтожить опасного свидетеля.

Собравшись с силами, Ковальски хрипло рассмеялся: «Молодцы мы: столько друг о друге напридумывали! Я не возражаю против вашего отъезда».

В его глазах я прочитал свой смертный приговор. Необходимо было срочно менять ход событий.

– В знак нашего взаимопонимания примите подарок: я знаю, кто убил Фосса, и предлагаю вам проехать со мной и лично задержать преступника.

Лицо Ковальски напряглось: подумав, он кивнул головой: «Согласен, но учтите: я возьму с собой двух полицейских».

– Правильное решение! – одобрительно воскликнул я. Несколько секунд Ковальски настороженно изучал меня, раздумывая, нет ли в моих словах подвоха, потом встал и, подозвав двух полицейских, велел всем пройти к машине.

– Улица Барбароссы четырнадцать, – назвал я адрес водителю – и мы поехали.

Ирвин жил в большом сером трехэтажном здании, примыкавшем к скверу, где не так давно на меня было совершено покушение. Консьержка сообщила, что его квартира находится на втором этаже, и помогла ее отыскать.

– Кто там? – услышали мы, постучав, испуганный голос.

– Откройте, полиция! – властно крикнул Ковальски. В квартире послышался шум, потом – звон разбиваемого стекла.

– Ломайте дверь! – воскликнул я. – Он убегает через окно.

По команде Ковальски полицейские вышибли дверь. Мы бросились в комнату: она была пуста, окно – распахнуто.

– Вот он! – закричал я. Ирвин, прихрамывая, перебегал дорогу, ведущую в сквер. Вскочив на подоконник, я прыгнул вниз: к счастью, удачно. Вслед за мной прыгнул Ковальски, затем – полицеиские.

В этот утренний час в сквере было пусто. Мы бежали, с каждым шагом догоняя Ирвина. Поняв это, он остановился, вытащил пистолет, собираясь швырнуть его на землю – и вдруг увидел меня. Лицо Ирвина исказила ненависть: подняв пистолет, он прицелился и выстрелил. Стрелял он метко: я с трудом отвел летевшую в меня пулю, направив ее в бежавшего рядом Ковальски. Схватившись рукой за сердце, Ковальски застонал и рухнул на песок дорожки.

– Стреляйте! – отпрыгнув в сторону и падая, крикнул я полицейским. – Иначе он нас убьет!

Полицейские открыли огонь: одна из пуль с подправленной мной траекторией пробила Ирвину мозг.

Поднявшись, я подошел к Ковальски, потом – к Ирвину: оба были мертвы.

Полицейские вызвали по телефону комиссара и экспертноследственную группу.

– Вы просто притягиваете к себе смерть, – сказал мне комиссар, обозревая место происшествия. – И непонятно, как остаетесь живы… Что случилось?

– Ковальски преследовал убийцу Фосса, – я показал рукой на Ирвина. – Уверен, что экономка его опознает… Во время перестрелки погибли оба.

Комиссар, нагнувшись, осмотрел Ковальски, вытащил из кобуры его пистолет и, вздохнув, произнес: «Удивительно своевременная смерть – учитывая открывающиеся обстоятельства… Его жене повезло: она будет получать пенсию, а не носить тюремные передачи».

Комиссар повернулся ко мне: «Полчаса назад в канализационном люке было найдено тело госпожи Мюре: ее застрелили около часу ночи».

– Проверьте этот пистолет, – я кивнул на пистолет Ковальски.

– Я за ним и приехал, – ответил комиссар, с интересом посмотрев на меня, – и улыбнулся, увидев мое удивление: «Я тоже умею размышлять, особенно когда есть над чем. На вилле, принадлежавшей госпоже Мюре, сегодня утром обнаружили в тайнике бумаги с очень любопытными записями… Вот так – то, господин, именующий себя Дюрен».

Я застыл, собираясь с мыслями. Заметив мою реакцию, комиссар добродушно сказал: «Не волнуйтесь, господин Дюрен: я не люблю копаться в личных тайнах – у меня хватает служебных… Прощайте!»

Комиссар уехал. Дав письменные показания, я вернулся в гостиницу, где уже все знали о смерти хозяйки. Собрав вещи, я заказал билет на поезд и отправился прощаться с Арионом.

Побродив по улицам, я прошел к замку. Поднявшись в старую башню, зашел в потайную дверь и включил фонарик.

Я сделал это вовремя. Рука, висевшая в кабинете Фосса, летела на меня, звеня обрывками цепей и, шевеля пальцами, жаждущими вцепиться в мое горло. Импульсом биоэнергии я сбил ее на пол; рука, перебирая неровности почвы, поползла, стараясь дотянуться до туфлей. Еще одним ударом биоэнергии я отбросил ее в сторону, схватил сумку с архивом и, нажав рычаг, выскочил на площадку башни. Каменная плита плотно отгородила меня от темноты потайного хода и беснующегося там дьявольского обрубка, мучающегося из– за неудовлетворенного порыва превращать живое в мертвое.

Я представил ощущение Фосса, когда покоившаяся годами рука вдруг начала рвать цепи, стремясь к человеческому горлу. Вряд ли он успел понять то, что знал я, покидая его дом: обрушив на меня поток смертельной психоэнергии, которую я с помощью блока вогнал в висевшую на стене руку, Фосс подготовил свою гибель. Потерпев от меня поражение, он лежал на диване, излучая ненависть и жажду мести, чутко воспринимаемую сформировавшимся в самостоятельную монаду (т. е. ожившем) биополем, заполнившим материальную субстанцию руки – пока очередная волна Фоссовской энергии, переполнив критерий неподвижности, не побудила руку к действию.

Теперь замок де Эмервилей приобрел привидение, притянутое сюда сохранившейся в клетках руки генной памятью. Дневной свет для привидения опасен, но я не завидовал тем, с кем оно встретится ночью. Страшной оказалась участь руки, отрубленной у меня Фоссом десять лет назад, а теперь обретшей индивидуальность существования.

Десять лет… Я вспомнил мерцание звезд, удары морских волн, игравших моим полумертвым телом, пока я не был случайно подобран рыбацкой лодкой; наставника детских лет Синха, сумевшего найти меня и спасти от неминуемой смерти, многолетние поиски неизвестного нам вора и убийцы, пока Синх, идя по следам сейфа с гербом, не наткнулся на внушившего ему подозрения Фосса, свой приезд в Арион… через несколько часов я буду уже в дороге, а сейчас…

Я остановился на бывшем подъемном мосту и долго смотрел на мощенный двор, угловую башню с гербом, стены замка – то, чем когда – то владели и что потеряли мои предки, – и, повернувшись, пошел прочь, зная, что навсегда покидаю эти места: я, граф Эгмонт, последний из рода де Эмервилей.