Текст книги "Кость для Пойнтера (СИ)"

Автор книги: Всеволод Мартыненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Похоже, нелюбовь подгорного племени к поверхности и всему, что с нее исходит, куда глубже, чем казалось, если пересилила даже соображения стоимости и трудоемкости. Или дереву и камню в их работе уже не хватает прочности? По всему видно, что тяжестью и силой маготехники гномы никак не стеснены. В отличие от точности и сложности управления – крановщик наверху так же напрямую орудовал рычагами ног и вертушкой лебедки, как и возницы составов.

Ответ на все мои сомнения и домыслы ждал меня примерно в паре миль, на следующей станции. Здесь тоннель расширялся вчетверо, если не больше, да и ввысь уходил более чем вдвое по сравнению с «Почапово». Но не это было главным – налево проход из станционного грота открывался в колоссальную пещеру, озаренную всеми оттенками красного и оранжевого света.

Под землей у гномов оказались не кузницы и даже не сталелитейный завод, а целая долина, на сотни и тысячи ярдов застроенная домнами, конвертерами и искровыми печами. Потоки расплавленного металла связывали все эти башни огненной паутиной, то стелясь понизу, то возносясь на огнеупорных акведуках. Дже здесь ощущался жар от этих потоков и от бесчисленных зевов печей с выхлестывавшими языками прозрачно-белого пламени. Каждое из сооружений венчали вентиляционные короба, способные пропустить сквозь себя стадо слонов, уходя в свод и дальше, до самой поверхности.

Стало понятно, почему железо, чугун и сталь – самые распространенные стройматериалы в Подгорье. На одном этом заводском поле производилось больше металла, чем во всех городах Анарисса, а ведь Ярая Горка, как я понял, была еще не самым крупным промышленным центром Безнебесных Стран. Помнится, кроме нее, кронфройляйн упоминала Курье Потравье, Колосниково Поле и наибольший из всех город-завод – Железную Прорву. С такими масштабами развития металлургии Любимые дети Матери способны все свои горы одеть сверху донизу в броню или построить осадного кадавра выше самой крутой вершины Альт!

Вот только управлять им придется напрямую, каждым движением в отдельности, как у грузовых составов и мостового крана – что на предыдущей станции, что здесь. Как оказалось при тщательном рассмотрении, тонкая маготехника у гномов была совершенно неразвита. Там, где в Анариссе к делу был приставлен самый простенький автомат, каждый раз орудовал рычагами и маховиками суровый житель Подгорья.

Под литой тридцатифутовой вывеской «Ярмет» рельс через систему поворотных кругов уже ветвился на шесть разных путей, но принцип погрузки оставался тот же. Только самоходные лебедки на фермах сновали туда-сюда, как челноки, вшестеро чаще, суматошно перебирая голенастыми ногами, да ежесекундно слышались окрики возниц длинных составов в пять и шесть секций. Впрочем, их почти заглушал гул, накативший из заводской пещеры, когда я поравнялся с ее горловиной.

По счастью, большая часть идущих сворачивала здесь либо туда, перебираясь через пути по многочисленным мосткам, либо, напротив, в немногим меньший проход направо. Со станции мы с безгласной гномью уходили едва ли не в одиночку, толпа сгинула без следа.

Не скажу, что следующие мили сделались от этого чрезмерно скучными – Подгорье быстро приучает к монотонности долгих переходов, а гномь с каждой сотней ярдов словно прибавляла в весе пару фунтов. Но следующую станцию, «Ярая-Сортировочная», я встретил с изрядным облегчением не только из-за возможности присесть на одну из многочисленных скамей вдоль стен. Здесь жара не было, зато шума, гвалта и лязга оказалось едва ли не вчетверо больше, а уже два рельсовых пути от «Ярмета» разделялись на целых восемь.

Как пробраться между ними под раскачивающимися крюками самоходных лебедок и штангами весов, я не представлял в принципе. Лестницу вверх на мостки не сразу удалось заметить в переплетении ферм и колонн, а заметив – одолеть. Недолгий отдых перед этим как нельзя более пошел на пользу.

Дальше дело пошло привычным образом, да и народу от этой станции опять прибавилось, хотя и не так, как перед заводской. Впрочем, после шума и суматохи, усиливающихся раз за разом, я уже был готов к встрече с большим городом.

Как оказалось, до него осталось не так уж и много. Собственно, Ярая Горка уже началась вокруг, стоило лишь приглядеться повнимательнее в поисках примет обустроенного житья. Все устья пещер, выходящие в гостоннель, здесь были облицованы тесаным камнем, а кое-где даже изразцами. Те из них, что не были прикрыты коваными решетками, наглухо замыкали железные двери в рядах заклепок. Там же, где внутренность обустроенных гротов оставалась видна, полосы светящихся мхов на стенах оказались застеклены а то и вовсе заменены на гнилушки, нечастые по причине экономии.

Публика вокруг тоже стала почище, что гномская, что человеческая. Обилие работяг сменилось служащими или приказчиками, спешащими по своим делам, которые если и были нагружены, то портфелями, полными бумаг, или тубусами для чертежей. Из простых в толпе встречались только торговцы вразнос да лоточники с разнообразными пирожками и цизальтинским рубленым жаревом, завернутым в тонкие лепешки.

Рука сама тянулась к рядам разложенных заедок, но тут же бессильно падала: в кармане не нашлось ни единой монетки! Вот когда я пожалел, что не присвоил наличность стража зала Миллиона Бликов, убитого Тнирг! Ну да что толку сейчас в тех сожалениях...

Продать или поменять тоже было нечего, а отработать... Когда мне последний раз приходилось трудиться за деньги? Уж и не припомню – годы прошли с тех пор, как мне надо было зарабатывать на жизнь. Тем более простым поденщиком, подай-принеси-загрузи-разгрузи.

Мою же истинную специальность здесь светить не стоило – сразу сделаюсь слишком заметен. Контрабандист-наладчик кадавров, которых тут вообще не видать? Крикунам на смех! Нет уж, приметность мне сейчас нужна меньше всего, что в связи с делами инсургентки, что безотносительно таковых. Подгорье не особо ласково обойдется с анариссцем, пробравшимся в самую его сердцевину, ну а что ждет эльфийского Властителя, внезапно обнаружившегося в глубинной гномской цитадели, лучше вовсе не задумываться.

По этой же причине, даже заваляйся у меня в кармане пара-другая золотых, светить ими у здешних менял было нельзя, чтобы не вызвать вопросов, на кого работает тот, кто расплачивается новенькими монетами злейшего врага. Хоть Тайрисс и недалеко отсюда, но те же вожди Союза Племен предпочитают носить золотые анарисской выделки не в кошельках, а на шее, на манер медалей. У фольксдранговца же не может водиться подобной монеты, если он не старшина куреня или не иной чин, имеющий доступ к куренному общаку. Вот уж на кого я не тяну даже в своем нынешнем облике!

И все равно, сделавшись Властителем, я как-то утратил привычку таскать при себе деньги и документы. Огненная печать рода Стийорров всегда наготове, скрытая в моей ладони с момента вступления в наследство, а подтвердить ее в любой момент могут благоприобретенные магические способности Инорожденного. В карманах же я предпочитаю иметь однозначно полезные вещи – универсальный инструмент с плоскогубцами и разводным ключом вдобавок к обычному набору лезвий и шлицев, мяч-тестер да колбочку с жуком-фонарником. Еще пара полезных амулетов, вроде гипнотического с самовертящейся спиралью, и вовсе не в счет...

Однако на обмен ничего из перечисленного не годилось, обладая ценностью лишь для меня самого. Пришлось следовать дальше голодным, с надеждой, что меня накормят хотя бы в конце пути. Соблазны же вокруг множились с каждым шагом, ведущим вдоль торговых рядов рыночной площади в раздавшейся вширь и ввысь пещере. Выручало лишь то, что в мясных и зеленных рядах, где повара и служанки закупались необходимым для господского обеда, готовой еды не было.

Уже на выходе с рынка впереди замаячил здоровенный фольксдранговец, спутать которого с кем-либо другим мне не удалось бы при всем желании – Дитер Троммельледер по кличке «Плюс-Минус», крепко памятный по Анариссу... Не самого приятного характера человек, но свой, хотя бы знакомый во всей чуждой круговерти Подгорья. Вот только интересно, что он здесь делает? Неужто, успешно отстаивая в моем городе интересы соотечественников, заслужил местечко поближе к котлу, где варятся дела посерьезней?

Знакомая фигура запросто продвигалась по торговым рядам тяжелым шагом в сопровождении всего лишь пары глуздырей. То ли вправду под горой бергфебелю было некого бояться, то ли он старательно хотел это показать. А может, просто большая свита не по чину ему здесь, в царстве гномов, которые показывают свою круть через число подчиненных на подхвате.

Изумление помаленьку прошло, открыв дорогу лихорадочно скачущим мыслям, заставившим сбиться с шага и встать столбом, чуть не своротив ближайший прилавок мешком с Тнирг. Это же тот самый шанс, которого я ждал все время с того момента, как сошел с флайбота, прибитого ураганом к Альтийским горам! Впервые возвращение в Анарисс из умозрительного построения сделалось реальной возможностью, не зависящей от доброжелательности гномов и их будущей властительницы. Всего один шаг – и я окажусь на пути домой…

А подгорная принцесса останется одна-одинешенька против ополчившихся на нее недругов и обстоятельств.

Всего один шаг… Только делать его я не должен. Потому что мне есть куда возвращаться, а ей нет. Гномь уже у себя дома, под горой. И теперь только от меня зависит, чтобы она оказалась еще и на своем месте. Истинном и законном, трудном и славном, повинном во всеобщих бедах и ответственном за любое благо.

Сделав над собой немалое усилие, я сошел с ярко освещенной середины ряда в полутьму промежутка между прилавками, давая дорогу бергфебелю со свитой. Тот прошагал мимо, даже не глянув в мою сторону, и вскоре пропал из виду за выступающими в проход лотками и грудами ящиков.

С тяжелым вздохом я совсем было развернулся в противоположную сторону, когда внезапно сообразил – самому отправляться домой не обязательно, а вот передать весточку женам очень не помешает! Демонясь вполголоса, я кинулся вслед Дитеру...

Но опоздал. С того края рыночной площади, на который он проследовал, донеслись шум и крики.

– Убили! Человека убили!!! – заполошно орала попавшаяся навстречу торговка в пестром цизальтинском пончо и не менее яркой юбке.

– Человека? Не гнома? – ответ на этот вопрос содержал в себе всю надежду на скорую связь с домом.

– Трансальтинца солидного, при деньгах! – выпалила баба, оказавшись словоохотливой. – Не иначе фебеля ихнего!!!

Сердце упало в нехорошем предчувствии, но чтобы знать наверняка, я все же пробился сквозь народ, столпившийся на дальнем конце рынка. Точно, Плюс-Минус. Рыжие борода и брови жутко выделялись на белом, без кровинки лице, зато под телом растеклась лужа крови, неестественно-черная в неживом подземном освещении. Глуздыри упустили убийцу, мелькнувшего между прилавками одним броском, и теперь растерянно топтались возле покойного начальника.

Ждать здесь патруля Гебирсвахе однозначно не стоило, так что, потоптавшись приличное для зеваки время, я принялся выбираться из толпы. Однако на этом пути меня поджидал сюрприз, от которого имелся нехилый шанс улечься рядом с Троммельледером. Прямо мне навстречу, расталкивая народ, пер тесайрский болотный стрелок не просто в полной форме, а в том ее варианте, который у них принято изукрашивать перед окончанием срока службы – с плетеными из простых ниток аксельбантами больше любых генеральских и обшитыми таким же кантом обшлагами, карманами и полами потрепанной камуфляжной куртки. Лампасы того же рода на заношенных до дыр штанах смотрелись ужасающе, зато не раз чиненые сандалии идеально подходили к облику.

Хорошо хоть у него не было кокарды и знаков различия на петлицах, не говоря уже об оружии и амуниции. А то по старой памяти я так и залег бы, как в Мекане, в ожидании обстрела выставив перед собой мешок с Тнирг. К счастью, Судьба уберегла от этакого позора, ввергнув в полный ступор на несколько секунд, за которые тесайрец прошел мимо, всего лишь невежливо пихнув меня в бок. За это его можно было только поблагодарить, потому что отмереть самостоятельно я смог бы еще нескоро, а так сойти с места получилось уже через дюжину секунд.

Смерть Троммельледера и странная встреча с извечным врагом вместо того, чтобы заставить меня задуматься, лишь вынудили быстрее передвигать ноги. К счастью, до цели сегодняшнего перехода оставалось совсем немного, и за оставшуюся четверть часа загнать себя вконец я не успел. На пути от одной внутригородской станции к другой пещера начала ветвиться, разбегаясь ручейками отнорков, иногда не менее просторных, чем основной ход. От него они отличались только отсутствием рельса посередине и несколько более бедным освещением.

Повинуясь полученной инструкции, я свернул во второй по счету коридор справа, отмеченный лишь номерной табличой. Если многие другие пещеры вполне годились для гордого именования улицами, то этот и за переулок сошел бы с трудом. Судя по всему, единственным его назначением был вывоз мусора из стальных коробов, занимающих ниши у задних (то есть восточных) выходов из жилищ, выходящих парадными воротами в коридоры попросторнее. Тратить железо там, где у нас в лучшем случае пошел бы в дело ивовый прут, оказалось совершенно в духе гномов.

Разумеется, калитки, точнее, двери, которые в Анариссе сделали бы честь любому сейфу, были из того же самого материала. Пятая из них, с могучими заклепками, крепко сидящая в прочной раме, намертво вделанной в камень, оказалась той, что нужно. С родом занятий Великого Шамана вход в его жилище решительно не вязался – ни тебе бисерных амулетов, ни ловушек для снов, украшенных пучками перьев, ни прочей белиберды. Как-то уж слишком практично, словно у лавочника средней руки.

Дернув за бронзовое кольцо на конце стального штыря, уходящего в отверстие рамы, я не услышал никакого звука. Однако через пару минут над ним мелькнул искрой света в крохотном хрустальном шарике приоткрывшийся магический глазок. Спустя еще минуту с жутким скрежетом распахнулась и дверь, открывая дорогу в небольшой тамбур. Пропустив меня, вход с тем же звуком закрылся, приводимый в действие системой могучих рычагов, зато отворилась внутренняя дверь. Преодолев этот шлюз, я наконец-то увидел вышедшую нас встречать гостеприимную хозяйку дома.

Если бы расы могли смешиваться, то так, наверное, могло бы выглядеть потомство человека и огра. Немолодая дама, по цизальтинской племенной моде одетая в желтое замшевое платье, расшитое иглами дивнобраза и бисером, возвышалась надо мной минимум на три головы, обгоняя даже светлоэльфийский рост. Но в отличие от эльфей, словно отлитых в набор разнокалиберных форм идеальной женской фигуры, она отличалась чрезвычайной плотностью сложения и мягкой, увесистой полнотой.

– Буонджорно, синьор, – исполненное достоинства приветствие подтвердило цизальтийское происхождение хозяйки надежнее полуседых кос с вплетенными перьями и столь же нарядных, как платье, мокасин. Прохрипев в ответ что-то не менее дружелюбное, я наконец-то не слишком нежно опустил на пол мешок с кронфройляйн и из последних сил принялся отвязывать лопасть.

На вылезающую из сумы кукольника пыльную и растрепанную Тнирг дородная скво отреагировала исключительно равнодушно. Как будто на нее каждый день в изобилии сыпались фигляры, охальники и просто психи всех возможных рас во всех мыслимых сочетаниях друг с другом.

– Идите следом, бамбини ступиди, – обратилась она уже к нам обоим, хотя расчихавшаяся на свободе гномь вряд ли могла ее услышать. Оно и к лучшему, что не могла – уважительности в этом обращении изрядно поубавилось.

Впрочем, неуважение было каким-то добродушным, будто мы с подгорной принцессой на пару разыграли перед солидной дамой весьма смешную, но не слишком приличную шутку. Похоже, профессия кукловода в Подгорье ни с какой стороны не относится к почетным. Уж не говоря о том, что оказаться у него в мешке, похоже, немалый позор для любой особы женского пола, кукла она или нет.

Гномь же по-прежнему была озабочена более простыми последствиями пребывания в этом самом мешке. Видимо, в дороге она изо всех сил сдерживалась, чтобы не чихнуть, а теперь наверстывала упущенное. Можно было лишь позавидовать терпению царственной инсургентки, сумевшей проделать долгий путь в полузадохнувшемся состоянии, но не выдать себя ни единым звуком.

Чихать она перестала как раз перед небольшой овальной дверцей. Замки в ней нетипично для Подгорья оказались сделаны со всей возможной магией, так что шмыгающей носом Тнирг даже пришлось отойти подальше. Спрятавшись за мою многострадальную спину, она прижалась к стене, чтобы не попасть под удар вовсю колдующей цизальтинки. Размах рук у той был не маленький, так что пока она гоняла стихии по контуру, я и то шагнул назад, уворачиваясь от шитых бисером рукавов.

Наконец заклятая железяка поддалась соединенным усилиям магических талантов и массивных плеч скво. Бушевавшая в проеме буря стихий улеглась, давая возможность пройти подгорной принцессе, а следом и мне. Сама хозяйка зашла последней, напоследок провозившись с дверью едва ли не дольше, чем при открывании.

Жилая часть пещеры отличалась от подсобной оштукатуренными и крашеными стенами с узором, нанесенныи через трафарет, и мозаичным полом, устланным немаркими ковриками. При этом, как ни странно, помещения не были особо просторными, так что гномь оказалась единственной, кому не пришлось наклоняться в коридоре, ведущем в сторону от основных покоев. Я же смог распрямиться только в купальне – неожиданно неплохо отделанной, от тех, что бывают в дорогих апартаментах, ее отличало лишь более грубое и старомодное оборудование. Вместо ванны здесь вообще стоял огромный чугунный чан, уже наполненный горячей водой.

– Вот, можешь ее отмыть, – указала на него скво. – И сам ототрись, рагаццо каттиво!!!

После этого она не менее важно скрылась в отнорке, по которому мы сюда попали, сложившись для этого едва ли не вдвое. Как в такой позе можно было не потерять достоинства, ума не приложу, у нее как-то получилось.

Поразмыслив, я решил, что полезу мыться первым, потому что после кронфройляйн в ее нынешнем виде это будет уже не вода. Подгорная принцесса без возражений согласилась с очередностью мытья – логика в ее симвотипе пересилила желание отчиститься побыстрее. Стоит запомнить на будущее, если наши интересы разойдутся и потребуется отстаивать свое решение в условиях, когда Тнирг сможет кардинально повлиять на его исполнение. А в том, что у девчонки хватит упрямства и самоотверженности, чтобы весьма скоро добиться такого положения дел, я почему-то ни капли не сомневался.

Впрочем, пока я плескался, гномь успешно избавилась от большей части пыли и мусора посредством щетки, более пригодной для чистки рогачей в стойле. Так что, когда мы поменялись местами, труд по окончательному приведению ее в приличный вид оказался не так уж велик, особенно при наличии мыла. Причем не такого уж жуткого в сравнении, к примеру, с огрским – гладкий, как морской окатыш, брусок приятного серо-голубого цвета, разве что без какого-либо аромата, пахнущий просто самим собой.

Куда более сложным оказалось выяснение, в чем заключалось неприличие разыгранной нами шутки. На окольные вопросы Тнирг не говорила ничего внятного, пока мое терпение не лопнуло окончательно.

– Какого рода представления дают пуппхенмейстеры?! – спросил я напрямую.

Шея подгорной принцессы напряглась под моей намыливающей рукой.

– Сексуально-комического, – буркнула она в одно слово после паузы в пару секунд, и тут же сердито оборвала самую возможность дальнейших расспросов: – Давай спину три!

Сквозь плотную шерстку и мыльные разводы, конечно, ничего не увидишь, но готов был спорить – под пенным облаком гномь густо покраснела. Я же, при всей своей городской испорченности и даже при номинальной принадлежности к эльфийской расе, никак не мог представить, какие сюжеты можно изображать с помощью кукол так, чтобы это казалось столь непозволительным. Получалась какая-то очень сложная комбинация пороков…

Для одевания после мытья здоровенная цизальтинка, через некоторое время вломившейся к нам без капли стыда, выдала нам пару хозяйских халатов из чего-то похожего на рыхлую конопляную ткань, простеганную в три слоя. Все бы хорошо, но обновка по мерке Великого Шамана мне оказалась маловата, а моей пушистой подружке велика. В сочетании с сырой взлохмаченной шерсткой это делало ее похожей на мокрого совенка, но шутить по этому поводу я даже не пробовал – гномы очень придирчиво относятся к своей внешности, хотя поначалу это и не бросается в глаза.

К счастью, помимо рогачьей щетки, в распоряжении кронфройляйн сыскалось вдоволь гребенок и расчесок из ее собственных запасов, и с помощью величественной скво она занялась наведением красоты, подобающей сану.

Я же в это время угодил на очередной сеанс политинформации от хозяина. Иначе обозначить этот разговор не получалось, да и ничего странного в нем не было. В том же Тесайре за агитацию с пропагандой отвечают жрецы, а Сантуцци против них – целый шаман! Сама Судьба велела ему превзойти сходное ремесло.

Из кратких и четких, но весьма образных характеристик, которые шаман давал последним событиям, складывалась не особо отрадная картина. Смерть Дитера оказалась лишь самым поверхностным отражением того, какой котел успел возбурлить под горой сразу же после «ритуального» изгнания единственной годной наследницы – в воздухе повеяло запахом почти официального междуцарствия. Причины, по которым ныне правящая кронфрау со всей допустимой приличиями скоростью отправляет дочерей на коронное испытание, были неизвестны, но сам факт не оставлял сомнения в скором ее сошествии с трона.

Разговор прервался на долгожданный обед, который впервые за неделю порадовал меня привычной людской пищей. При всей сытности гномский пеммикан надоел мне за каких-то две кормежки, а тут меню оказалось хоть и простым, но исключительно вкусным – жареная свинина в соусе, обжигающем тремя видами перца, мелкие ломтики батата, запеченные с травами, и тончайшие свежевыпеченные цизальтинские лепешки.

Пива или других алкогольных напитков к столу не подали, что было и к лучшему – если уж от еды меня изрядно развезло, то со спиртного могло свалить в сон прямо за столом. Впрочем, подгорный квас с острыми кореньями, щиплющий в носу, подходил к угощению ничуть не меньше и позволил продержаться хотя бы до окончания застолья. Ну а после его окончания Великий Шаман понял, что сейчас к общению мы больше не способны, и велел здоровенной цизальтинке отвести нас выспаться. Отрубились мы едва ли не прежде, чем улеглись – меня подкосила физическая усталость, Тнирг нервное напряжение всех последних дней.

Поутру выяснилось, что благовоспитанная скво уложила нас по отдельности, на разных кроватях, хоть и в одной комнате. Рядом на табуретках обнаружилась наша одежда, выстиранная и вычищенная за ночь, что за завтраком позволило чувствовать себя более уверенно, чем вчера. Зато и разговор после трапезы оказался не в пример серьезнее вчерашней политинформации для особо неосведомленных в моем лице.

– У меня было время подумать, дети мои, – начал свою речь Сантуцци, достав было свою трубку. Однако под суровым взглядом дородной цизальтинки он с сожалением покрутил ее и снова убрал. – В отличие от магии, обиход промеж разумными расами точности не требует, так что, может быть, тут все получится без вмешательства богов и породителей.

– Во всяком случае, с Породительницей все удалось, – доведа до его сведения кронфройляйн, тоже разбирая бергбейль, приведенный было в курительный режим.

– Рад слышать, – кивнул Великий Шаман. – Это подтверждает твое право, но не обеспечивает победы. Настало время приложить усилия к тому, чтобы добиться успеха в мире краткоживущих. Обычно у проходящей испытание принцессы есть сторонники, которые способны обеспечить ее возвращение домой. Но спешка твоей матери не дала тебе времени обзавестись ими в должном количестве.

– Кое-кто найдется... – протянула гномь. – Но да, на весь путь их не хватит. Только на то, чтобы расчистить дорогу во внутренних пещерах.

– Зато такие сторонники есть у твоих старших, обиженных сестер. И еще имеется младшая сестра, на которую они могут сделать ставку, – дополнил список преград на дороге к трону въедливый старик. – Двойная команда против половинной.

– Рагн, Тнагн и Кутаг? – похвастал я хорошей памятью на неудобьсказуемые звукосочетания просто для того, чтобы вставить хоть что-то.

– Они самые, – скривилась подгорная принцесса. – Хотя команда у них все-таки лишь полуторная – за неплодной много не пойдет, а от провалившей испытание половина разбежалась. Зато младшенькая уже не меньше меня набрала.

– Так лучше, конечно, но принципиально картину не меняет, – желчно подвел итог расчетам Сантуцци, раздосадованный невольным перерывом в своих рассуждениях. – Зато у всех них есть кое-что общее. А именно – против тебя те, кто служит по привычке. Они выучили все обходные пути и держат на них стражу. Поэтому надо сделать нечто, противоречащее традиции. То, что отвлечет их внимание и заставит снять караулы.

– Война? Или катастрофа... Потоп, к примеру, – брякнул я. Понятия о чрезвычайной ситуации у меня отнюдь не отличались малым размахом.

– Почему уж сразу не Мировая Погибель, молодой человек?! – всплеснул руками Великий Шаман. – Скупиться незачем, авульзьоне инферна!

– Уж простите, к чему привык, – пожал я плечами.

– Ох уж эта молодежь! Ни в чем меры не знает... – поворчал для порядка старикан, прежде чем снова перейти к делу. – Какая война, какой потоп... Всего лишь бунт, маленький беспорядок, да и то не всерьез, а только для виду.

– Если для виду, то ладно, – вздохнула Тнирг. – А то дома как вспомнят времена, когда Две реки поднялись на Три, так весь царский род неделю икает.

– Нет-нет, для столь серьезного выяснения отношений сейчас под горой нет никаких оснований, – уверил ее Сантуцци. – Однако мелких поводов для недовольства у совершенно разных разумных бывает предостаточно и в более благословенные времена. Надо только добиться, чтобы они выразили свое недовольство одновременно, причем тогда, когда нам будет удобно.

– Это другое дело! – обрадовалась кронфройляйн, явно не желавшая платить за восшествие на престол серьезным вредом своему государству. – Много шума в разных местах так, чтоб это казалось огромным бунтом, оставаясь пустышкой. Если уж старые силы не хотят меня поддержать, надо создать новую или хотя бы ее видимость. В пику Кротам и Медведкам, партию... да хоть Землекройки! – она хитро глянула на меня, напоминая последний разговор перед посещением Глубокой Щели, но дождалась одобрения от совсем иного собеседника.

– Именно так, кара миа, – растянулся в довольной улыбке Великий Шаман. – Еще немного, и мне больше не надо будет ничему тебя учить.

– А кто добьется синхронности выступлений? – задал я, как казалось, весьма важный вопрос.

По тому, как одинаково уставились в мою сторону почтенный наставник и его лучшая ученица, стало ясно, что в школе подгорных интриг кому-то навечно уготовано место второгодника.

– Ты, конечно!!! – в один голос заявили они, наставив на меня указательные пальцы.

После этого пошел предметный разговор, в котором я принимал участие уже не для мебели, а на полных правах. Во всяком случае, теперь говорящие больше обращались ко мне, а не друг к другу, и по поводу сказанного всегда добивались ответа, исполнимо ли оно в принципе. Получалось, что для начала необходимо свести вместе тех, кто представляет под горой более-менее заметные и независимые от прочих силы, способные выступить за свои интересы. Набор таковых удивил меня донельзя, но не было оснований не доверять в этом вопросе главному знатоку политики Безнебесных стран.

Все более-менее ясно оказалось только с трансальтинцами, их куренным сходом и бергфебелями. Преемник Дитера Троммельледера или представитель, назначенный общим сходом, вполне справится с тем, чтобы в случае договоренности поднять своих на шумное шествие с возможностью мордобоя. Куда необычнее обстояло дело с вторым народом Нагорья, селившимся по дальним от Анарисса склонам – интересы цизальтинцев выражали женщины-поденщицы, так как у мужчин Союза Племен не было принято работать на чужих. Впрочем, поскандалить и настоять на своем крикливые и дотошные скво умели не хуже прочих.

За гномов отвечали их работодатели, которые не допускали среди своих работников организации крупнее артели, предпочитая напрямую договариваться с их вожаками. Тут приходилось полагаться на надежность подобной пирамиды, выбрав самого крупного хозяина, раз уж не удалось заручиться полной поддержкой одной из партий. Самым же крупным сюрпризом оказался состав поденщиков-мужчин, без которых никак не могло обойтись подгорное производство. Это оказались бывшие тесайрские пленные, по окончании войны не возвращенные домой, а интернированные подальше от родной стороны, дабы не было соблазна бежать.

Таким образом получила объяснение вчерашняя встреча с тесайрцем, перейдя из категории непонятного в разряд малоизвестного. Впрочем, задержаться там ей тоже предстояло ненадолго – именно на меня генеральные стратеги грядущих беспорядков и решили взвалить переговорвы с «итами», то есть интернированными трудармейцами. Обеспечить связь по переписке с гномами взялась сама Тнирг, с трансальтинцами – гостеприимный Сантуцци, а договариваться с суровыми соотечественницами предстояло его здоровенной скво, как оказалось, носившей ласковое имечко Учеллина.

Впервые услышав, как нежно зовет свою то ли жену, то ли домоправительницу мелкий в сравнении с нею старикан, я едва сдержал смех. Однако на счастье, вовремя смолк и вспомнил магического зверька тополино, прожившего жизнь, сравнимую с человеческой.

Только это и дало понять, что Великий Шаман Ближней стороны гор силен не только и не столько хитростью и знанием политических раскладов. Похоже, основой его тайной мощи была способность создавать и удерживать привязанности, вкладывая в них частицу себя самого. Не в пример более редкое и ценное умение, чем способность к сложным политическим интригам и сбору чужих тайн.