Текст книги "Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного "

Автор книги: Всеволод Вихнович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Но изменение экономической ситуации привело и к решительному изменению сущности политического строя Рима. Давно уже закончились противостояния знатных родов «патрициев» и низших слоев населения «плебеев», и постепенно сформировалась структура власти. Как это принято в древних республиках, постоянного чиновничества не было, а управленческие должности (магистратуры) были выборными, причём работа не оплачивалась. Выборы, правда, не были совсем уж справедливыми, поскольку большинство голосов принадлежало более зажиточным слоям общества. Но все же самые важные магистратуры, среди которых были прежде всего 2 консула – представители верховной военной власти, избираемые на 1 год; 2 претора, осуществлявшие судебную власть; 2 цензора, распределявшие граждан по имущественным спискам; 4 эдила, ведавшие городским хозяйством; 10 народных трибунов, контролировавшие действия властей и обладавшие правом вето, а также 4 квестора, управлявшие финансовыми делами, избирались действительно свободным волеизъявлением римского народа. Помимо этого власть осуществлялась коллегиально и в течение короткого срока.

Разумеется, уже и тогда немаловажную роль играло богатство и знатность претендента, а также изощрённые приёмы избирательных кампаний, называемые в наши дни политическими технологиями. Но всё же важнейшие законы вырабатывались высшим законодательным органом республики – сенатом, пополнявшимся отслужившими свой срок магистратами. Такая форма управления республикой могла существовать и хорошо функционировать только при опоре на истинных республиканцев, которыми были римские крестьяне, считавшие своим долгом в тяжёлых боях защищать республику. Но когда завоевания разорили этих людей и превратили их в нищий люмпен-пролетариат, то оказалось, что в доблестных когда-то римских войсках некому служить. Дело доходило до того, что к I веку н.э. обороноспособность страны упала до самой опасной степени. Оказалось, что завоёванные ранее в многочисленных победоносных войнах богатства скопились у очень немногих. До нас дошли сведения, что тогда только 2000 римлян владели собственностью. Как писал римский историк Аппиан, «положение бедноты стало даже худшим, чем прежде. Плебеи потеряли всё… Число граждан и воинов продолжало уменьшаться». Как и можно было ожидать, этим воспользовались северные германские племена тевтонов и кимвров и огромными массами двинулись на владения республики.

Положение спас выходец из низов общества, выслужившийся из солдат Гай Марий. В условиях серьезной опасности он прибег к новой форме военного набора. В армию приглашались все, независимо от наличия собственности. Вооружение предоставлялось за казённый счёт, всем солдатам выплачивалось щедрое жалованье, а после окончания службы предоставлялся хороший земельный участок. Обещалась, разумеется, и доля в военной добыче. После соответствующей подготовки новые легионы наголову разбили многочисленные, но лишённые военной организации орды германцев. Только в одном сражении в 102 году в современной провинции Прованс (у Секстиев Вод) в южной Франции были убиты и пленены около 100000 человек. Через год Марий разгромил и другую орду германского племени кимвров. Встреченный с триумфом Марий сам не сознавал, что теперь республика потеряла свою основу. Реальная власть будет принадлежать тому, кого поддержит наёмная армия, преданная своему полководцу.

В дальнейшем это обстоятельство коренным образом изменило общественную структуру римского общества. Политическая борьба превратилась в борьбу сильных личностей, сумевших привлечь на свою сторону те или иные слои населения, большие деньги и, главное, солдат. Старая система господства родовой знати зашаталась и вскоре рухнула. Отличительной чертой этой революции было то, что внешние формы старой власти сохранялись всеми соперниками. Но, как и обычно случается при всех настоящих революциях, жертвы были ужасными.

Прежде всего, в 90–89 годах произошла кровопролитнейшая Союзническая война, когда против Рима с требованием гражданского равноправия поднялись подчинённые ему другие союзные италийские племена. В результате, несмотря на поражение восставших, побеждённые, в конце концов, добились своего, и монополия на власть римской аристократии (оптиматов) была подорвана. Затем революция приняла характер войны между Марием, ставшим предводителем плебейских кругов, и Суллой, защитником власти оптиматов. И того и другого уже не останавливало древнее правило не вводить войска в Рим. Сначала Марий, захватив столицу, уничтожил тысячи сторонников Суллы. В свою очередь, Сулла, вернувшись из победного похода против Понтийского царя Митридата и поддерживавших его греков, разбил марианцев и установил личную диктатуру, даже формально не испрашивая, как это было положено ранее, решения сената. Далее им были обнародованы проскрипционные списки своих врагов, приговорённых к смерти с конфискацией имущества. Высокая плата была обещана доносчикам. В результате террора Суллы погибли тысячи самых богатых и знатных граждан. В сенат были введены 300 представителей всадников, а народное собрание было пополнено 10000 бывших рабов. Установив, как ему казалось, «вечный порядок», он в 80 году до н.э. отошёл от власти, получив прозвище Феликс (Счастливый).

Однако ничего уже изменить было нельзя. Новые порядки, основанные на власти денег, отменить уже никто не мог. Армия во все времена была отражением экономики общества. Создание огромного государства, формирование общего рынка Средиземноморья и приток огромных средств в метрополию привели к окончательной гибели старого порядка. Прежде всего, после смерти Суллы, как всегда бывает после сильного правителя, возобновилась безудержная вакханалия борьбы за власть, при том, что старые общественные механизмы республиканского времени уже не функционировали. Никто не верил, как принято говорить сейчас, в «демократические институты», хотя формально их никто не отменял. Всё теперь покупалось и продавалось. Скупкой голосов занимались настолько открыто, что Цицерон свидетельствовал, что кандидаты приходили на Марсово поле прямо с деньгами. Для финансирования кандидатов приходилось занимать деньги в таком количестве, что в периоды избирательных кампаний проценты на займы повышались до 8%в в месяц, хотя уже столетиями раньше грабительскими считались 12% в год! Именно тогда были разработаны основы избирательных технологий. Кроме обильных угощений тысяч граждан, устройства дорогостоящих гладиаторских боёв с участием множества бойцов и травли экзотических животных, кандидаты за свои деньги строили общественные здания, подносили богатые подарки избирателям, естественно, давали самые щедрые обещания. Не игнорировалось и демонстративное общение с простыми людьми, как это принято и сегодня. У кандидата был специально обученный раб – «номенклатор». Обладавший феноменальной памятью, он подсказывал хозяину имена встречных людей. Но, разумеется, затраты надо было окупать.

Лучшим способом для этого было, конечно, ограбление провинций. Делалось это по-разному. Прежде всего, получали, а иногда тайно покупали должности проконсула или наместника какой-либо провинции. Наместники назначались на год и не получали официального жалования. Все зависело от того, сколько можно было выжать из вверенных им провинций. Несомненно, были честные правители, но подавляющее большинство выжимали последние соки из подвластных земель. Самые большие долги окупались многократно. Со вновь завоёванными провинциями не считались вообще. Сулла и его позднейшие подражатели Цезарь, Помпей, Лукулл привозили из походов неисчислимые миллионы. (Лукуллу, правда, принадлежит заслуга доставки в Италию вишнёвого дерева.) О том, как понималось богатство, можно судить по высказыванию победителя Спартака, миллионера Красса: «Никто не может считаться богачом, пока не в состоянии набрать, снарядить и содержать собственную армию»^{6}.

Никакие жалобы жителей провинций в сенат не достигали цели. Их, конечно, выслушивали, но сенат превратился в корпорацию единомышленников, покрывающих друг друга. Кроме того, суды стали так же подкупаемы, как и избиратели. Цицерон писал: «Судебные разбирательства ведутся теперь с такой продажностью, что в будущем, наверно, будут осуждать только за убийство»^{7}. Тогда, кстати, стали весьма распространёнными профессии адвоката и законника, часто получавших огромные гонорары.

Однако не меньшим злом были откупщики налогов «публиканы», которым за взятки предоставлялось право собирать в казну налоги. Доходило до того, что они выжимали из провинций в свою пользу столько же, сколько отдавали в римскую казну. В случае задержки выплат налогов на помощь приходили отряды римской армии. Несостоятельных должников ждали полное разорение, пытки и продажа в рабство.

К I веку н.э. Италия стала практически главным потребителем всех производимых в Средиземноморье и других местах товаров, в том числе и предметов роскоши. Главным было обеспечение хлебом города Рима, но ввозили также металлы и другое сырьё для развивающейся ремесленной промышленности, ювелирные изделия, греческие вина, пряности и даже шёлк из далекого Китая и слоновую кость из Африки и, конечно, живые машины – рабов. Расплачивался Рим, прежде всего, деньгами, выколачиваемыми из провинций всеми способами.

Несомненно, прокладка отличных дорог во все концы государства, обеспечение безопасности мореплавания и освоение природных ресурсов когда-то диких стран посредством устройства колоний римских граждан, а также дарование римского гражданства провинциалам способствовали повышению благосостояния жителей и несколько ослабляли результаты грабительской политики правящих кругов периода конца республики (оптиматов), но распад старого строя чувствовался везде. Власть денег, которую довольно смело некоторые исследователи называют античным капитализмом, сказывалась во всём. С упадком государства римская религия превратилась только в собрание грубых суеверий и парадных церемоний. Приток народов с эллинистического востока, особенно рабов, привел к распространению от высших до низших слоев общества различных восточных верований и мистических обрядов. Даже постоянный приток греческих учёных, философов, поэтов, ставшее необходимым знание греческого языка привели к тому, что усваивались только внешние формы великого эллинистического наследия. Часто это принимало форму простого разграбления произведений греческого искусства, массами вывозимого из самой Греции. Римская литература носила пока ещё в основном характер подражания греческой. Развивались, правда, юриспруденция и римское право, что было вызвано широким распространением рыночных отношений и финансовых операций.

Главным и определяющим в тогдашнем мире было общепризнанное господство денег. Лучше всего это господство капитала образно описал великий Моммзен: «Бедность считалась единственным пороком, почти преступлением. Деньгами можно было достигнуть всего, и в тех редких случаях, когда кто-нибудь отказывался от подкупа, на него смотрели не как на честного человека, а как на личного врага. В самых знатных семействах на почве денежных отношений совершались гнуснейшие преступления, не раз делавшиеся предметом судебного разбирательства. И параллельно с падением нравственности внешние сношения людей в высшем свете становились всё более и более утончёнными и изысканными: вошло в обычай постоянно посещать друг друга, переписываться, делать подарки по случаю всевозможных семейных событий.

Блестящее разложение нравов выразилось и в том, что оба пола как бы стремились перемениться ролями, и в то время как молодые люди всё менее и менее проявляли серьёзные свойства, женщины не только эмансипировались от власти мужа и отца, но стали вмешиваться в политические дела и стремились играть роль на том поприще, где прежде действовали Сципионы и Катоны. Среди женщин высшего круга распространились вместе с тем нравы, неприличные даже для куртизанок.

Между миром богачей и нищих внешне существовала глубокая, ничем не заполненная пропасть, но в сущности оба круга были похожи один на другой. По нравам и миросозерцанию между богатыми и бедными не было коренного различия: одинаковое ничегонеделание, одинаковое увлечение пустыми, ничтожными удовольствиями царило в обеих группах, в каждой – в доступном для неё виде: бедняки жили даровым хлебом, наполняли шинки, удовольствие находили лишь в гладиаторских играх – богачи утопали в роскоши бессмысленной, неизящной, гонявшейся только за дорогим… И тут и там мы видим полное падение семейной жизни, которая во всяком случае составляет основу и зародыш всякой национальности, одинаковую склонность к праздности и стремление к доступной роскоши, видим самое малодушное неумение устоять как в несчастии, так и перед деньгами…»

Заканчивает характеристику римского общества Моммзен довольно мрачным пророчеством: «В Риме господство капитализма дошло до предела. Везде капитализм одинаково, лишь разными путями, губит мир Божий, но в новое время пока нет ещё ничего подобного тому, что было в своё время в Карфагене, потом в Элладе, наконец, в Риме. И если человечеству суждено ещё раз увидеть те ужасы, которые переживали люди около времени Цезаря, то такое бедствие постигнет род людской только тогда, когда разовьётся вполне то господство капитала, семена которого заложены в цивилизации Северо-Американских Соединённых Штатов»^{8}.

Таким было положение в державе, подчинившей себе все народы и племена Средиземного мира, ко времени рождения в независимой пока от неё Иудее Ирода, названного позднее Великим. В 63 году до н.э. полководец Помпей, претендовавший на власть в умирающей республике, присоединил Иудею к её владениям. Конечно, мирового значения для будущих судеб его родины и всего мира захвата этой крошечной и бедной страны, он, несомненно, не мог себе представить. Тогда Ироду было уже 10 лет.

Глава 2.
ЕВРЕЙСКИЙ МИР И ЕГО ВСТРЕЧА С ЭЛЛИНИЗМОМ
(XX тыс. до н.э. – III в. до н.э.)

Предыстория Древнего востока. Благодатный полумесяц. Месопотамия. Народ иври. Исход народа Израиля из Египта. Царства Давида и Соломона. Вавилонский плен. Иудеи в империи Александра Македонского. Царство Птолемеев. Александрия Египетская.

Ко времени оказавшейся судьбоносной для Запада встречи эллинизма с еврейским миром история последнего насчитывала уже без малого две тысячи лет. Конечно, как и в случае с римской историей, мы не можем точно указать её начало. Однако здесь мы в лучшем положении, поскольку духовная сила маленького и ничтожного в политическом смысле народа евреев содержалась в единственном его вечном достоянии, обеспечившем ему конечную победу над всеми врагами, – в Книге Книг – Библии. Именно в ней содержится описание становления и развития этого мира и прежде всего его духовной сути – веры, которая и составила его главную опору и обеспечила этому миру ни с чем не сравнимую жизненную силу.

Конечно, информация, содержащаяся в этом источнике, изложена весьма своеобразно и представляется безупречно истинной только для свято верующих в то, что там записано Моисеем из уст самого Всевышнего. Но за последние два столетия труды поколении исследователей ясно показали, что к моменту встречи с надвигающейся мощью Запада еврейский мир прошёл значительно более сложный путь, чем более молодой и энергичный повелитель древнего Средиземноморья – Римская держава. Оказалось, что этот мир является прямым наследником древневосточных цивилизаций, зародившихся в Западной Азии, точнее в регионе между Иранским нагорьем и условной линией река Нил – Балканы. Именно там, на стыке материков Азии и Африки, переход людей к производящей экономике восходит к IX тысячелетию до н.э. В то время, которое можно полагать «доисторическим», климат там был гораздо более благоприятный и влажный, чему причиной было частичное оледенение более северных широт. На землях нынешних безжизненных Аравийской и Сирийской пустынь была цветущая страна густых лесов и травянистых степей; в пересохших ныне пустынных вади текли полноводные реки. Другим был и животный мир, особенно было много крупных животных, нуждавшихся в большом количестве корма. На роскошных заливных лугах бродили стада слонов, вымершего сегодня дикого тура, диких овец и коз, бывших, разумеется, желанной целью подкрадывающихся хищников: волков, тигров, львов. Всё как бы напоминало благословенное царство библейского Нимрода-охотника.

Уже ближе к «историческому» периоду, то есть примерно к V–IV тысячелетиям до н.э., видимо, в условиях столь благодатного климата стало зарождаться и земледелие – возникает царство библейского земледельца Каина. Однако в связи с резким потеплением это становится возможным только там, где сохранились более или менее надёжные источники водоснабжения. В результате массового опустынивания большей части обширного региона такая возможность сохраняется только в широкой полосе, дугой огибающей с севера, запада и востока Сирийскую и Аравийскую пустыни. Эта огромная дуга получила наименование «Плодородный» или «Благодатный» полумесяц.

Более широкая восточная часть этой дуги приходится на междуречье двух великих рек Тигра и Евфрата, именуемое по-гречески Месопотамией. Западная ветвь дуги начинается за Евфратом, пересекает историческую область Сирии с центром в Дамасском оазисе. Затем она проходит вдоль восточного берега Средиземного моря узкой полосой на юг вплоть до Синайской пустыни. Северная часть этой полосы, Финикия, проходит между морем и горами, южнее её – страна между морем и рекой Иордан.

Не вдаваясь в подробности истории народов и стран, располагавшихся на пространстве Передней Азии, отметим главное для нашего рассказа: с незапамятных времен это был безраздельный мир семитских народов. В отличие от индоевропейцев, их прародина здесь, под жарким солнцем между Ираном и Средиземным морем. Сравнительно недалеко от семитского мира находилась другая древнейшая речная цивилизация – Египетская, возникшая в такие же отдалённые времена в долине Нила. Эта цивилизация, внешне весьма отличная от той, которая сформировалась в Междуречье, тем не менее, по мнению многих исследователей, типологически ей была близка. Более того, по современным представлениям, семитские языки и древнеегипетский возникли в результате распада примерно в X–XI тысячелетиях до н.э. единого праязыка. Обе цивилизации – египетская и месопотамская – время от времени взаимодействовали друг с другом, хотя политически оставались чуждыми.

По известным сегодня науке данным, к моменту выделения из народов и племён огромного семитского мира Месопотамии племенных групп протоевреев, то есть к 2000 г. до н.э., облик западной ветви Благодатного полумесяца решительно изменился. После неустанного коллективного труда на протяжении почти двух тысячелетий там возникла великая цивилизация. Удалось соорудить систему каналов и водохранилищ, позволявшую сохранить воду до периода вегетации растений. Эта задача была весьма сложной и трудоёмкой, поскольку, в отличие от Египта, разливы рек Тигра и Евфрата не совпадали с земледельческими циклами. В результате резко увеличились урожаи зерна – до сам-сорок и даже сам-пятьдесят. Процветают города – административные центры, управляющие сложной системой каналов и гидротехнических сооружений. Избыточный продукт – зерно – хранится там в особых складах, которые необходимо тщательно охранять. Города приобретают черты сильно укреплённых крепостей. Параллельно, а вероятнее, ранее формирования материальной культуры, складывается идеология общества, разумеется, в её религиозной форме. В городских центрах Междуречья находились храмовые комплексы со священными башнями – зиккуратами. Естественно, что такая сложная административно управляемая экономика не могла обойтись без фиксации различных законов, сведений и правил, хотя, конечно, поэтические и религиозные мифы сложились задолго до создания письма. В Месопотамии материалом писца были глина и тростник, и от значков, оставляемым на глине острой тростинкой в форме равнобедренного «клина», произошло название письменности – клинопись. Из сохранившихся глиняных библиотек мы узнаём о жизни, истории и сложной мифологии мира Месопотамской цивилизации. Надо отметить, что у её истоков наряду с восточными семитами – аккадцами стоял народ неизвестного происхождения – шумеры. Однако содружество между ними столь тесно, что создаётся впечатление, что речь может идти о двуязычном народе.

Согласно библейской традиции, родоначальник еврейского народа Авраам вышел со своим родом и домочадцами по призыву Божества из важного центра южной Месопотамии Ура Халдейского примерно в первой половине II тыс. до н.э. Это, видимо, отражает реалии того времени – передвижение на запад по Плодородному полумесяцу ранее долго пребывавшего там одного из полукочевых западно-семитских племён – амореев.

Как считается согласно традиции, в ходе движения на Запад по территории Плодородного полумесяца они достигли конца его западной ветви – страны между Средиземным морем и рекой Иордан. Чтобы достигнуть её, им пришлось пересечь реку Евфрат, и, по-видимому, по этой причине они приобретают своё имя «иври» – евреи (от еврейского глагола «авар» – переходить, пересекать, переправляться). Иначе говоря, известие Священного Писания отражает реальные факты перемещения семитских племен и народов в периоды бурных потрясений, связанных с возвышением и падением государств и имперских образований региона Ближнего Востока. То же Священное Писание свидетельствует, что долгое время жизнь переселенцев была тесно связана с покинутой прародиной в Месопотамии. Сын Авраама Исаак и внук Иаков находят себе жён у оставшихся там родственников, а Иаков – даже убежище.

Не вдаваясь в предысторию еврейского племенного союза, отметим только, что он, видимо, весь или часть его в первой половине II тысячелетия до н.э. принял участие в дальнейшем наступлении на семитов, известных под именем «гиксосов», ослабленный внутренним кризисом Египет. Это нашло, как полагает ряд исследователей, отражение в красочной истории Иосифа и переселении патриарха Иакова и его сыновей в Египет при покровительстве царствовавшего там тогда фараона, возможно, принадлежавшего к гиксосской династии.

Археологические и другие материалы свидетельствуют, что союз еврейских племен окончательно обосновался в стране между Иорданом и Средиземным морем в XIII веке до н.э. Вполне правдоподобно традиционное сообщение о том, что они переселились туда из Египта, освободившегося от власти гиксосских царей. В Писании рассказывается, что новый фараон обратил «сынов Авраама» в рабство, и они под водительством вдохновлённого самим Богом пророка и вождя Моисея через Синайскую пустыню добрались до земли, которую сам Всевышний даровал им и их потомкам, в знак их избранности. Сама же страна стала именоваться Землей Израиля (Израиль – второе имя патриарха Иакова). К началу I тысячелетия до н.э., после некоторого периода племенной раздробленности (эпоха Судей), сформировались основные исходные черты духовного облика того народа, с которым пришлось через несколько веков встретиться народам индоевропейской эллинистическо-римской цивилизации.

Несомненно, до этого времени народ Израиля испытал много превратностей и ударов судьбы. Период упадка власти двух великих держав Ближнего Востока – Ассирии и Египта в начале I тысячелетия н.э. способствовал блестящему, но короткому периоду царствования Давида и его сына Соломона из племени потомков одного из сыновей Иакова – Иуды. Именно тогда, примерно в 1000 году до н.э., Давид сделал Иерусалим столицей царства и местом священного Дома Божьего – Храма, построенного уже его сыном – премудрым царём Соломоном. Затем после его смерти в 928 году до н.э. последовал раскол единого царства на два по племенному принципу. Более сильное и богатое северное царство – Израиль, объединившее 10 колен народа, погибло в 722 году до н.э., а его население было тогда же уведено в ассирийский плен и там растворилось среди местного населения.

Более слабое и малочисленное южное Иудейское царство, охватывающее, в основном, только одно колено народа – Иудино, но более твёрдое в заповедях отцов, испытало подобное бедствие через без малого полтораста лет. В 586 году до н.э. Иерусалим был захвачен войсками царя Нововавилонского царства Навуходоносора. Город и Храм были разрушены до основания, а весь народ, включая аристократию, городское население и сословие священников – потомков колена Леви, был уведён также в Месопотамию. Но там они не только не ассимилировались, но и, сохранив свою национальную идентичность, многое восприняли от более культурной среды, в частности, новый алфавит. Когда победитель Вавилонской державы Кир Персидский в 538 г. до н.э. разрешает изгнанникам вернуться, то только меньшая их часть, возвратившись, восстанавливает Священный Храм, отстраивает Иерусалим, защищает его от врагов, и страна вокруг него постепенно оживает и возрождается.

Но важно не только это. Оставшиеся в стране Вавилонской образуют жизнеспособную, многочисленную и творчески плодотворную общину, просуществовавшую более двух тысяч лет. Так исполнился призыв великого Бога через великого пророка Иеремию, обратившегося к иерусалимским изгнанникам в Вавилонии: «Стройте дома и живите в них, разводите сады и ешьте плоды их, берите жен и рождайте сыновей и дочерей; и сыновьям своим берите жен и дочерей своих отдавайте в замужество, чтоб они рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь; и заботьтесь о благосостоянии города, в который переселил я вас; и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир»^{9}.

Таким образом, уже в ходе и конце вавилонского пленения, то есть в VI веке до н.э. приверженцы иудаизма выходят за традиционные рамки территориально-этнического единства и расселяются далеко за пределы своей духовной и племенной исторической родины, свидетельствуя тем самым о начале новой «еврейской цивилизации». Это стало возможно потому, что ко времени вавилонского изгнания сформировался устойчивый психологический архетип, то есть коллективно наследуемые формы восприятия и понимания, характерные для этой еврейской цивилизации. Иначе говоря, сложилось то, что психолог Юнг называет «коллективным бессознательным», которое, согласно его определению, «состоит как из унаследованных моделей восприятия и понимания, так и культурных, являющихся продуктом современной социальной действительности»^{10}.

Этот цивилизационный архетип и соответствующая ему социальная и религиозная структура иудейского общества окончательно сложились ко времени появления в конце IV в. до н.э. в Западной Азии новой эллинистической державы Александра Македонского, предшественника Римской империи.

Эти два культурно-исторических типа, иудейский и эллинский, были не только различными, но и диаметрально противоположными, вплоть до враждебности. Однако несмотря на это, полные противоречий взаимоотношения народов, представлявших могущественный тогда Запад, с одной стороны, и, казалось бы, слабое восточное племя, с другой, сыграли огромную роль в последующей истории мира и не только в духовном отношении.

Различие сторон легко объясняется глубинными историческими причинами их возникновения и развития. Великий поход Александра Македонского, начавшийся в 334 году до н.э. и продолжавшийся практически до его до смерти в 322 году, был, конечно, подлинным триумфом молодого царя. Его личные достоинства были всесторонни и неоспоримы – отвага, неукротимая энергия, полководческий дар, образованность, способность привлекать к себе даже народы завоёванных им стран. Помимо этого, царя возвышали замысел сплочения единой высокой культурой всего населения своей империи, благородное и великодушное обращение с побеждёнными и, наконец, просто личная красота. Всё это, казалось, оправдывало притязания Александра на звание потомка бессмертных богов.

Вместе с тем, не следует и переоценивать значение даже такой, безусловно, по-своему выдающейся личности. Ведь, вообще говоря, носители эллинской цивилизации не были совсем чуждыми Персидской державе. Археологические материалы свидетельствует о широком импорте греческих товаров, в частности, керамики и предметов искусства. Более того, к IV веку во многих торговых городах греческие монеты воспроизводились как великими царями, так и местными правителями Сирии и Палестины^{11}. И самое существенное – самую боеспособную часть его войска составляли наёмные греческие войска под командованием грека Мемнона. Как свидетельствуют источники, если бы Дарий следовал его советам, то победа Александра, при всех его талантах, была бы крайне сомнительной. Но даже при успехе похода дело выглядело, к неудовольствию полководцев Александра, так, как если бы не он покорял Восток, а наоборот – Восток завладевал его помыслами и чувствами, превращая Александра не в победителя, а в наследника и преемника Великого царя.

Конечно, ученик Аристотеля отлично сознавал, что с ним в поход пошли не просто мстители Эллады за поход Ксеркса, разорение Афин и греческих городов, а в основном грубые македонские крестьяне, дикие фессалийские всадники, плебейские элементы эллинских полисов и в значительном количестве воины диких и необузданных фракийских племён и других варваров. Всем им дома приходилось нередко утолять голод ячменным хлебом, мечтая о праздниках с мясом и вином. Они жаждали и роскоши персидских вельмож, и военной добычи. Александр в полной мере старался удовлетворить эти желания при первой же возможности. Характерно сообщение Плутарха: «После битвы при Иссе Александр послал войска в Дамаск и захватил деньги, пожитки, жён и детей персов. Большая часть добычи досталась фессалийским всадникам, особо отличившимся в битве. Остальное войско Александра также имело всё в изобилии. Македоняне тогда впервые научились ценить золото, серебро, женщин, вкусили прелесть варварского образа жизни и, точно псы, почуявшие след, торопились разыскать и захватить все богатства персов»^{12}.

Однако и сам царь, несмотря на строгое воспитание, целомудрие, умеренность и владение собственными страстями, не мог удержаться от восхищения, увидев роскошь, окружавшую побеждённого персидского царя. Как пишет моралист Плутарх, «когда Александр увидел всякого рода сосуды – кувшины, тазы, флаконы для притираний, все искусно сделанные из чистого золота, когда он услышал удивительный запах душистых трав и других благовоний, когда, наконец, он вошёл в палатку, изумлявшую своими размерами, высотой, убранством лож и столов, – царь посмотрел на своих друзей и сказал: “Вот это, по-видимому, и значит царствовать!”»^{13} Такими представлениями можно в значительной степени охарактеризовать и цели его похода.