Текст книги "Час Пик"

Автор книги: Всеволод Иванов

Соавторы: М. Лерник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

В. Иванов, М. Лерник
Час Пик

Кто убил Влада Листьева

Час Пик

Первое марта 1995 года была среда.

– солнце взошло в 6 часов 49 минут по местному времени;

– курс доллара вырос на 21 пункт и составил 4473 рубля;

– средняя стоимость важнейших продуктов питания составила 146 тысяч рублей в расчете на месяц;

– на станции метро «Таганская» был найден кожаный бумажник с 25500 рублями;

– цены на основные продукты питания выросли за минувшую неделю на 2,4%, непродовольственные – на 2,1%, платные услуги населению – на 3,8%. Общий индекс инфляции за последнюю неделю составил 102,4%, с начала года – на 125,2 %;

– в Чечне продолжались военные действия, правительственные источники сообщали об очередных успехах Федеральных и внутренних войск и уничтожении групп «боевиков из незаконных вооруженных формирований генерала Джохара Дудаева». Количество погибших военнослужащих российской армии не уточнялось;

– в Москве, в магазине на улице Черняховского продавался лосьон «для нормальной кожи», 250 мл; по 2,50$;

– «Комсомольская правда» сообщала, что в Нижнем Тагиле с испытательного полигона производственного объединения «Уралвагонзавод» для разборки с заезжими коммерсантами местными бандитами был угнан новейший танк «Т–90»;

– средства массовой информации, подконтрольные правительству и Президенту, продолжали информировать население об исключительной криминагенности контингента чеченских боевиков;

– «новый русский» Самвел Саркисян, нигде не работающий, «без определенного места жительства» (БОМЖ), временно проживающий в городе Москва, приобрел автомобиль «мерседес‑600» класса SEL, черного цвета, стоимостью более 100 000 DM;

– сотруднику частной радиостанции «Свободная Находка» 24–летнему Игорю Каверину оставалось жить два дня. Утром третьего марта он будет застрелен в Находке;

– строительные работы по восстановлению храма Христа Спасителя шли полным ходом;

– фирма «Деловые люди» предлагала: «бизнес– круиз на борту т/х, финал конкурса «Российский бизнесмен», съемки телепередач, семинары и дипломы американского колледжа, детский и другие клубы, звезды эстрады, брызги шампанского и фейерверк сюрпризов». Стоимость путевки – от 1000$ до 2500$;

– no сообщениям немецких спецслужб, в 1994 году на территории Федеративной Республики Германия было конфисковано 700 сто долларовых банкнот, изготовленных на территории Российской Федерации. Это на 400 банкнот больше, чем в 1993 году;

– состоялась премьера документального телефильма «Свобода печали» режиссера Александра Марьямова – о трагической гибели журналиста «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова;

– совет директоров нового «Останкино» сделал первое программное заявление, и оно оказалось сенсационным: идя навстречу пожеланиям трудящихся, компания решила отказаться от демонстрации рекламных роликов;

– в 9–25 телезрительницы вновь наслаждались очередной серией «Дикой Розы», в конце которой, перед титрами, шли рекламные ролики;

– «Московские новости» сообщали, что в столице ежедневно фиксируется более двадцати звонков с террористическими угрозами. По утверждению ФСК, каждый выезд спецгруппы по такому звонку обходится в среднем от 7 до 10 млн. рублей;

– во французском городе Лувьенн, в двадцати километрах от Парижа, прямо под Версалем, в богатом доме, который снимала русская семья, в ночь с понедельника на вторник было обнаружено шесть трупов. Все шестеро были убиты из огнестрельного оружия. Вину за произошедшее взял на себя сын хозяина, Алексей Полевой, которому 1 апреля исполнится 17 лет;

– поступила в продажу книга министра иностранных дел России Андрея Владимировича Козырева «Преображение». Из нее явствовало, что положение России «прочное и более достойное, чем у бывшего СССР», и что Россию «уважают больше, чем боятся»;

– в среде российских журналистов, пишущих о политических проблемах, живо обсуждалось заявление лидера российских коммунистов Геннадия Зюганова:

«…Президент должен избираться собранием выборщиков, которые могут отозвать его, если он не справляется со своими обязанностями или пьет…»;

– были арестованы лица, подозреваемые в убийстве Андрея Айздердзиса, депутата Думы;

– стало известно, что некий слесарь–самоучка из Кривого Рога наладил подпольное изготовление пистолетов–пулеметов и другого оружия, превосходящего по. техническим характеристикам лучшие зарубежные образцы. По сравнению с популярным автоматом Калашникова, например, темп стрельбы изделий подпольного оружейника вдвое выше, они отличаются надежностью и современным дизайном;

– продолжалось противостояние независимых профсоюзов шахтеров и правительства;

– рейтинг популярности акций среди профессиональных посредников был таковым:

   1. «Ростелеком»

   2. РАО «ЕЭС России»

   3. «Мосэнерго»

   4. «Норильский никель»

   5. «Юганскнефтегаз»

   6. «Ноябрьскнефтегаз»

   7. «Пурнефтегаз»

   8. «Г азпром»

   9. Красноярский алюм. з–д.

   10. «Нижневартовскнефтегаз»

– у нигде не работавшей инвалида с детства В. А–ч, проживавшей в Санкт – Петербурге по ул. Дибуновской, оставалось до пенсии 12 650 рублей;

– согласно последнему мониторингу НИСПИ рейтинг информационных программ в России был следующим:

«Вести» – 40, 3%

(от опрошенных)

«Время» – 39,1%

«Новости» – 14, б %

«Вести» – 14, 1%

«Сегодня» – 10,7%

«Сегодня» – 10,6%

«Времечко» – 4,0%

«Нотабене» – 3,4%

«Новости» – 0,4%;

– одиннадцатичасовой выпуск «Вестей» был прерван сообщением об убийстве известного телеведущего Владислава Листьева…

«Вращайте барабан, ваш ход… Есть такая буква!..» 150 очков

Большое пятиэтажное здание послевоенного сталинского ампира на одной из тихих улиц неподалеку от станции метро почти в центре Москвы.

Здание довольно старое, ветхое, грязноватое, постепенно разрушающееся – как и многие подобные дома в центре российской столицы.

Тяжеловесные портики, осыпающаяся лепнина, нелепые эркеры, подпирающие крышу массивные колонны–бревна, постоянно рушащиеся фризы.

На окнах первого этажа–тяжелые кованые решетки, окна последующих задернуты белыми занавесками или закрыты жалюзи, и они почти никогда не отодвигаются и не поднимаются.

Парадный вход с двумя половинками светло–желтых дубовых дверей наглухо заперт – никто никогда не видел, чтобы он когда–нибудь открывался, никто никогда не видел, чтобы оттуда кто–нибудь выходил или чтобы через эту дверь кто–нибудь входил.

Однако не вызывает сомнения, что в этом доме постоянно кто–то есть – как правило, с раннего утра и до позднего вечера в окнах горит свет.

Внимание наблюдательного прохожего могут привлечь и антенны, установленные на крыше, множество самых разнообразных антенн с идущими от них проводками.

Что за антенны, зачем, для каких целей?

Наблюдательный прохожий может заметить также то. что вход в здание все–таки есть, и расположен он во внутреннем дворе, а попасть в этот дом можно только тогда, если удастся миновать высоченные металлические ворота, отодвигаемые бесшумным электромотором, или через калитку в этих же воротах.

Но калитка в воротах обычно наглухо закрыта, а по всему фасаду здания укреплены многочисленные камеры наружного наблюдения – точно такие же, как у американского посольства.

Ни обычной таблички, ни сопроводительной надписи; неизвестно, кому, какому именно ведомству этот дом принадлежит, какая организация тут расположена и чем она занимается…

Кафкианец может найти сходство с литературным Замком, любитель политических тайн наверняка решит, что это – надземные этажи засекреченного спецбункера правительства, построенного на случай III Мировой войны, постоянный читатель гангстерских детективов – что тут расположено тайное денежное хранилище Центробанка или место сохранения Золотого фонда России.

Но все это не так…

* * *

Половину кабинета занимал стол красного дерева – аэродром, затянутый темно–зеленым сукном. Факс, несколько телефонов, правительственная «вертушка» с гербом уже несуществующего СССР на наборном диске, компьютер и принтер.

За столом–хозяин кабинета, и не только кабинета; хозяин этого загадочного здания, хозяин множества человеческих судеб, хозяин самой разнообразной информации, стекавшейся сюда по множеству каналов…

Человек, известный в очень узком кругу, близкому непосредственно к Президенту, как Аналитик.

Высокий, спортивно–стройный, он казался значительно моложе своих лет – а Аналитику было уже за пятьдесят. Старомодные, как у покойного Андропова очки в тонкой золотой оправе, тонкие, все время поджатые губы, вытянутое лицо; безукоризненный костюм консервативного покроя и белоснежная тонкая сорочка, были, однако, украшены цветастым галстуком легкомысленной расцветки.

Ничего не поделаешь.

Веяние времени.

Дань моде.

Во всяком случае, ничем не хуже, чем публика в Думе: один депутат, лишенный сана поп, постоянно является на заседания в черном маскхалате–рясе, другой рвется к микрофону в щегловатом малиновом пиджачке от Версачи, обсыпанном перхотью, третий во время выступлений надевает маскарадный костюм врача «скорой помощи».

Ладно, в Думе – вообще люди, мягко говоря… м–м–м.. Каждый второй, наверное, втихую мечтает поскорей сдать депутатский значок и стать хотя бы третьим замом какого–нибудь министра.

За окном незаметно рассвело – когда долго сидишь на одном месте и занимаешься чем–нибудь значительным, не замечаешь смены времени суток.

С глухим безотчетным вздохом, который он по обыкновению не умел сдерживать, когда знакомился с отчетами отделов, Аналитик придвинул к себе пачку бумаг и погрузился в чтение…

Аналитическая служба Президента, была и остается, наверное, одной из самых таинственных, загадочных и засекреченных среди всех российских спецслужб – в отличие от аналогичных и более открытых информационно–аналитических отделов ФСК. Создана она была сразу после войны, по прямому указанию Сталина, и, как правило, ни одно из серьезных политических решений не принималось последующими главами советского правительства без предварительного ознакомления с анализом ситуации и возможным прогнозом событий с рекомендациями, кропотливо сделанными в стенах этого здания.

Средний российский обыватель, мало сведущий во внутриполитических хитросплетениях, наверняка и теперь считает, что главная функция спецслужб – карательная, функция устрашения. Возможно, так оно и было ранее, в 30–50 годы, пока тогдашнее руководство страны и МГБ (именно так назывался в то время институт власти, позже преобразованный в КГБ, а затем – в СБ и ФСК) не поняли, что главная ценность деятельности спецслужб – информация, которой они в силу своей специфики овладевают.

Возникновению Аналитической службы способствовало множество факторов, прежде всего – разветвление и стремительное развитие средств массовой коммуникации; в Штатах в то время начался телевизионный бум, совпавший с бесчинствами сенатора–мракобеса МакКарти, самозабвенно охотившегося за красными и розовыми «ведьмами».

То ли он сам, то ли кто–то из его ближнего окружения ввел очень точный и образный термин – «промывание мозгов».

Промывание мозгов не может идти стихийно, а в плановом государстве, каким и являлся СССР, этот процесс тщательно скрупулезно рассчитывался также, как и все остальное: от выплавки чугуна до рождаемости.

Обработка общественного мнения, установление массовых ориентиров и стереотипов, дозированная утечка информации… Правда, с уничтожением государственной монополии на средства массовой информации и падением «железного занавеса» работать стало сложней, но – интересней.

Впрочем, это был далеко не единственный аспект деятельности подразделения в сталинском ампирном доме с рушащимися фризами…

Любая информация сама по себе ничего не стоит; информация становится ценной только тогда, когда она систематизирована и классифицирована. Именно это дает возможность прогноза событий, и чем больше информации, чем больше скрупулезного анализа, тем больше шансов попадания, как любил говорить Аналитик, «в десятку»…

Отделов в этой ответственной службе два – внутренней и внешней политики, а так как эти две вещи становятся все более и более взаимосвязанными (особенно после того, как бывшие союзные республики объявили суверенитет), то у обоих отделов только один руководитель – Аналитик.

К услугам сверхзасекреченного ведомства прибегали и Хрущев (просчитывая возможный общественный резонанс знаменитого доклада на XX партийном съезде; анализируя ситуацию, способствовавшую возникновению Карибского кризиса), и Брежнев, особенно – Андропов, чьим выдвиженцем на эту должность в свое время и стал Аналитик. Юрий Владимирович сразу же после прихода к руководству страной вывел эту структуру из подчинения Комитета Государственной Безопасности (на всякий случай) и переподчинил непосредственно себе – это было очень кстати накануне глобального «закручивания гаек».

Главный «прораб Перестройки», как ни странно, прибегал к услугам этой мощной аналитической организации довольно редко; видимо, этим во многом и можно было бы объяснить многочисленные ошибки в руководстве страной (Сумгаит, Тбилиси, Карабах, Вильнюс, Баку, Рига). Он вообще никого не слушал, казалось что советники, вроде Аналитика вообще не были ему нужны…

Аналитик узнал о падении Михаила Сергеевича с тихой радостью, а знал он об августовских событиях куда больше, чем даже можно было, находясь на такой должности, и театрально–таинственное высказывание Горби «главного я вам все равно не скажу» вызвало у него лишь скептическую усмешку.

Глава этого ведомства в силу свей профессиональной деятельности давно уже просчитал и распад Союза, и то, что альтернативы теперешнему Президенту на тот момент быть не могло.

Он поставил на него, как ставят на цвет или номер в рулетку – и не промахнулся. Он вообще редко ошибался в своих расчетах.

Они были довольны друг другом – Аналитику теперешнее положение давало не только многочисленные жизненные блага (что, впрочем, теперь было также немаловажно), не только устойчивый комфорт, не только уверенность в завтрашнем дне, но и ощущение полной, непосредственной сопричастности к кухне высшей власти, возможности влиять на нее; состояние, действующее на скрытого честолюбца (в чем Аналитика небезосновательно подозревали окружающие), как наркотик; Президент же, который в последнее время и вовсе не мог принимать самостоятельных решений, находящийся, по меткому выражению одного из оппозиционеров, в «состоянии перманентного визита в Ирландию», как никто другой нуждался в услугах людей вроде главы этого ведомства…

Именно ему, Аналитику, российская внешняя политика была обязана гениальному по своей простоте и доходчивости шантажному ходу относительно как Штатов, так и всего Запада в целом: если вы, мол, не будете нам помогать, то народ, понимающий только грубое насилие, привыкший за свою историю разве что к плетке и дыбе Малюты Скуратова, военным поселениям, ГУЛАГу да к казарменному коммунизму, окончательно разуверится в священных для вашей цивилизации принципах демократии, и тогда на смену относительно либеральному Президенту придет какой–нибудь реликтовый коммунистический тиранозавр юрского периода, вроде Макашова или Анпилова, или непредсказуемый политический авантюрист, профессиональный клоун, сын юриста и друг Хуссейна… Кстати, теперь друг не только Хуссейна, но и Президента. А тогда двинутся на ваши чудные тихие палисаднички с майскими розами новейшие Т–90, и потопчут их безразмерные сапоги русских чудо–богатырей, наследников боевых традиций, и будете вы кусать локти, кляня свою буржуазную меркантильность… Так что давайте кредиты, а по тем, по которым мы вам уже должны, быстренько отсрочьте платежи. Простая арифметика: просчитайте, сколько вам надо будет тратить на разные там дорогостоящие программы СОИ и «звездные войны», если следующий политический лидер резко возьмет вправо.

Как по «ящику» – «в мутных водах российской политики плавает огромная рыба–меч, и она протыкает все, что попадается у нее на пути… плавает огромная рыба–пила, и перепиливает все, что попадается у нее на пути…» А он, теперешний Президент, хотя и не подарок, но – «живой такой, веселый… Умница».

Кто из вас хочет быть проткнутым или перепиленным – ну–ка?

И Запад давал все новые и новые миллионы долларов, марок, фунтов, франков, отсчитывал, нервно слюнявя пальцы, зеленея от страха, слушая о национальной обуви, о кирзовых сапогах русского солдата, которые будут вымыты в теплых водах Индийского океана…

Кстати говоря, и сам сын юриста, и его суперскандальный имидж, равно, как и сама партия также были своевременно задуманы в недрах Аналитической службы…

Были, правда, два случая, когда Президент категорически не согласился с выводами и просчетами Аналитика – во время октябрьских событий 1993 года и совсем недавно, в начале чеченского кризиса…

За что, впрочем, и поплатился.

Аналитик поправил очки, то и дело сползавшие с переносицы, и погрузился в чтение…

Президент, по словам его пресс–секретаря, заявил, что не намерен баллотироваться на второй срок. Это решение делает его «свободным в маневрах и дает ему возможность не заботиться о своем рейтинге».

Сенсационное заявление Президента сделано не сегодня, а 4 июля 1992 года. Распространенное агентством ИТАР–ТАСС, оно цитировалось почти всеми средствами массовой информации. С тех пор многое изменилось.

БАНКРОТСТВО

Президент на протяжении последних двух лет действительно был весьма «свободен в маневрах» и действительно совсем те заботился о своем рейтинге». Имея в 1991 году прекрасный стартовый капитал общественной поддержки, он промотал его, как легкомысленный повеса в азартных играх нечаянное наследство.

В начале 1992 года положительное отношение к нему выразили 48% избирателей. Но вот в декабре этого же года Президент «едал» популярного Экономиста – «рейтинг доверия» сократился до 32 процентов. Через год он танками разогнал российский парламент (уже 25 процентов), «проспал» встречу с ирландским премьер–министром (9 про– щитов) и, наконец, превратил в руины столицу Чечни, походя оклеветав российскую прессу (8 процентов). Так что по всем демократичным меркам Президент сегодня политический банкрот, которому кредиторы готовятся предъявить неоплаченные векселя: 72 процента российских избирателей, по свидетельству социологов, не доверяют Президенту.

Подобного рода презрение Президента к общественному мнению, которое мало что значит в текущей политике, но в момент президентской избирательной кампании становится решающим фактором, можно объяснить только тремя причинами:

   1. Президент поставил крест на своем политическом будущем и действительно не намерен баллотироваться на второй срок;

   2. Президент поставил крест на своей репутации демократа и намерен стать кремлевским долгожителем без каких–либо выборов;

   3. Президент абсолютно уверен в хитроумии своих царедворцев, способных так организовать и провести президентские выборы, что победа ему будет гарантирована.

Чтобы ответить на вопрос, какая из этих причин истинна и соответственно какому сюжету будут развиваться события до июня 1996 года, необходимо отметить одну немаловажную особенность демократии, то есть той политической системы, в приверженности которой клянется Президент.

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ

В своем ежегодном послании Федеральному собранию Президент совсем не случайно отметил необходимость преемственности властей.

Действительно, в эпоху нестабильности и формирующейся государственности только преемственность власти на высших её этажах может гарантировать последовательность российской политики. Но вся беда в том, что демократическая процедура выборов как раз и не гарантирует этой самой преемственности. В этом можно углядеть слабость демократии: на смену либералам, как подсказывает история, могут прийти фашисты. Но в этом же и её сила: периодическая ротация властей, как свидетельствует та же история, заьцищает государство и общество от гниения.

Что же имел в виду Президент, говоря о преемственности власти? Можно допустить, что предполагалась верность будущих правителей России тому политическому курсу, который сформировался в 1991–1995 годах. Однако многие аналитики уже неоднократно отмечали, что никакого четко сформулированного политического и экономического курса, по которому ведет страну Президент, нет. К тому же только политический самоубийца мог бы выйти на демократические выборы с обещанием «верно следовать курсу Президента» и сохранять существующий порядок вещей.

Поэтому за словами Президента о преемственности власти скорее всего скрывается не забота о «верности курса», а тревога о безопасности правящей элиты и незыблемости её интересов. Для подобного вывода есть основания…

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ [1]1
По материалам «МН» №13, 1995

[Закрыть]

Этот подзаголовок, набранный жирным шрифтом, почему–то сразу бросился в глаза Аналитику.

Он отодвинул газету и задумался…

В принципе все, изложенное в материале популярной в интеллигентской среде газеты, соответствовало действительности. Он знал это и без чтения.

Аналитик даже поверхностно не стал просчитывать прогноз, по которому Президент действительно бы добровольно отказывался.

Ха – нашли дурака!

Тут ведь не цивилизованный Запад – покажите мне человека, который бы, всю жизнь рвавшись и наконец дорвавшись до вершины, до слепящих снегов Килиманджаро, отдал бы победу людям, которых он ненавидит!

Более того, Аналитик был совершенно уверен, что вариант «кремлевского долгожителя» не пройдет – слишком велик риск откровенно объявить себя пожизненным диктатором, эдаким Ким Ир Сеном, Запад не поймет и кредитов не даст… А когда продадим им всю нефть и весь газ, в городах и весях по всей Руси великой начнется массовый каннибализм.

Вариант «царедворцы», которые мол, хитроумно оставят его на второй срок?..

Но кто?

Паша–мерседес, посмешище всей армии? Или Телохранитель?

Первый откровенно глуп, а второму – только «гусей» гонять.

Премьер, хозяин «Газпрома» и ВПК?

Он и сам не против занять президентское кресло – только и ждет своего часа.

Мэр – эдакий работяга в пролетарской кепочке?

Ну–ну…

А остальные – или мозгов не хватит, того самого хитроумия, или же, скорей всего, если хватит, постараются их продать подороже – и не теперешнему Президенту.

Есть кому.

Стало быть, под «царедворцем» подразумевают его, Аналитика.

Действительно, любая кардинальная смена руководства ему крайне невыгодна: дадут пинка под жопу, как пить дать. Лишат персональной госдачи, персональной машины, этого персонального кабинета, возможности содержать хорошую домработницу, платя ей в US$, лишат льгот, привелегий, а главное – ощущения сопричастности к высшей власти, ощущения того, что ты – один из её скрытых рычагов.

За что?

Совершенно естественно, что практически любой преемник Президента поспешит в той или иной форме объявить предыдущий режим «антинародным», равно, как и всех, кто ему служил. Это выгодно – видите, какие Авгиевы конюшни мне достались, за пять лет не разгребу все это говно, еще надо бы… Кроме того, надо будет обязательно найти козла отпущения, надо будет кого–нибудь бросить на вилы голодной толпе. Как у классика – «сбросили с колокольни вниз головой третьего Иваньку…»

Хорошо еще, если первым человеком страны станет серьезный политик, умный и рассудительный, вроде теперешнего Премьера, а если…

Вон, вчера из отдела пришла информация, спрогнозировали – в июне 1996 года в среднем восемьдесят процентов кандидатов будут бесноватыми…

Что тогда?

И будешь ты уже не Аналитиком, а старым пердуном–пенсионером. будешь выращивать на своей подмосковной даче георгины с хризантемами да пописывать мемуары в стол.

Хорошо еще, если так.

Пусть, пусть в Кремле тебя считают немного ненормальным. живущем в собственной иллюзорной реальности, смоделированной, спроектированной тобой же самим, но кто сказал, что модель всегда хуже своего воплощения?

Лучше, потому что, как правило, он рассчитывает в идеале, а исполнение бывает более чем посредственным.

Аналитик пружинисто поднялся со своего места, прошелся по кабинету. Подошел к окну, долго смотрел, как по стеклу беспорядочными траекториями сбегают дождевые капли, сливаются, с противным жестяным звуком скатываются на наружный цинковый подоконник…

По улицам, пригибая головы от порывистого ветра, шли первые прохожие. Им бы его заботы…

А в голове Аналитика почему–то все время вертелся подзаголовок газетной статьи: «Жертвоприношение… Жертвоприношение…»

* * *

В половине одиннадцатого утра порядком уставший Аналитик затребовал служебный «мерседес» и распорядился отвезти себя домой.

Жил он недалеко – в огромной пятикомнатной квартире в самом центре, обставленной дорогой старинной мебелью, многочисленными горками красного дерева с антикварными фарфором и хрусталем (с домработницы три пота стекало, пока она все это перетирала, пыль смахивала), не один, с женой – четвертой по счету.

Вообще–то раньше в ведомстве, в которое прежде входила его служба, разводы крайне не приветствовались – разведенцев не выпускали за границу.

Все правильно – система заложников, а вдруг там останешься?

Теперь – проще, либеральней, спокойней, хоть двадцать раз разводись, теперь все можно…

Жена (они жили вместе всего несколько месяцев) – бывшая балерина кордебалета Мариинки, была моложе мужа почти на двадцать один год – на прошлой неделе ей исполнилось двадцать три.

Последняя женитьба поставила перед Аналитиком проблему, которую ни один анализ, ни одно логическое умозаключение не могло бы разрешить.

Более того–никогда, ни при каких обстоятельствах глава сверхсекретной спецслужбы не выдал бы свой самый страшный секрет; на это были причины, более чем веские…

Аналитик всегда считал себя Мужчиной, Настоящим Мужчиной, с Большой Буквы.

Никогда прежде у него не возникало таких проблем, ни–ког–да.

А тут.

Вот уже четвертый день подряд он боялся наступления вечера. Он, который никогда и ничего не боялся!

Вечер значит семейная идиллия, ритуальный просмотр телевизора (ресторанов, казино и клубов Аналитик терпеть не мог, его с духу воротило от сытых масляных рож «новых русских», кроме того, сказывалась старая профессиональная привычка «не светиться»), а потом – расстеленная кровать, соблазняюще отогнутый край одеяла…

Спать, спать, спать…

Так вот, три дня назад у него впервые в жизни не получилось.

Не всгал–с.

Вот как.

Пришлось нарочито–устало повернуться на другой бок, отвернуться и захрапеть – утомился, родная, не взыщи. Как–нибудь потом.

Обиделась, наверное… А–а–а, все пустое.

Не то, чтобы она не была, как теперь принято выражаться, «сексопильной», не то, чтобы не имела опыта жизни с мужчинами (сама рассказывала в пароксизме искренности!), не то, чтобы не возбуждала его.

Сексопильна.

Опытна. Еще бы – балерина…

М–м–м… Хорошо это или плохо, что опытна? Наверное, хорошо.

Хотя бы потому, что умело возбуждает.

Но не встает, не хочет, мерзавец, подниматься – что поделаешь?

Явившись домой, Аналитик прошел на огромную кухню, размерами своими напоминавшую средний конференц–зал, наскоро разогрел в микроволновке что–то холодное, бифштекс, кажется, уселся спиной к двери и принялся вяло пережевывать неприятные мясные волокна, так навязчиво застревавшие между зубов.

Квартира была так огромна, двери – так массивны и звуконепроницаемы, что при всем желании никак нельзя было определить – есть кто–нибудь в доме еще или нет.

Где–то в глубине скрипнула дверь – Аналитик поднял голову.

– Привет…

Этого еще не хватало… И почему она все время дома сидит, что денег мало получает от мужа, чтобы по магазинам шляться?

Странно…

– Давно пришел?

– Только что, – отодвинув тарелку с недоеденным бифштексом, Аналитик принялся ковыряться в зубах заостренной спичкой.

– А почему опять дома не ночевал?

– Работы много, – с явным неудовольствием ответил он.

Жена посмотрела на него с видимым сочувствием – слишком старается, переигрывает, все, как говорится, шито белыми нитками.

По убеждению Аналитика, она не была умна – в каждом её слове, в каждом жесте сквозило то, что можно было бы назвать «спасительной глупостью»; наверное, прежде всего за это качество, равно, как за красоту и бессловесность, он и взял её в жены.

– Работы?

Что – так о его здоровье печется? Мол, много работает, .сжигает себя, ночами не спит?

– Угу…

Она осторожно опустилась рядом.

– Все работаешь, работаешь?

– А что делать остается?

– По ночам?

Неожиданно Аналитик поймал себя на том, что его прошиб пот – холодная капелька медленно скатывалась между лопаток, неприятно щекотала спину.

Странно – никогда прежде с ним ничего подобного не случалось. Может быть – действительно беспокоится, может быть, ничего такого в виду не имеет?

– Да, и по ночам, – он сознательно сделал ударение на последнем слове, стараясь держаться не просто спокойно – предельно безразлично.

– А сегодня вечером – как, у тебя тоже много работы?

Это уже был очевидный вопрос–капкан – мол, ждать тебя сегодня ночью или нет? Придешь?

Она вопросительно исподлобья смотрела на мужа, ожидая ответа.

А чего это он так разволновался?

Он ведь выполняет сверхсекретную работу государственной важности. Он – Аналитик, а она – дура, любительница телевизионных шоу и мыльных опер. Она, конечно же, о многом, не знает, о многом не догадывается – так лучше. Подругам заговорщицким шепотом сообщает, что муж работает «в КГБ генералом», и те, безмозглые курицы, конечно же цепенеют от этой страшной аббревиатуры…

Ничего, он человек казенный, пусть знает, что он может понадобиться Государству, ради его личных интересов, в любое время дня и ночи, и это для него важней, чем глупый коитус.

– Да, и сегодня.

Капелька пота, наконец докатившись до конца спины, перестала щекотать кожу; наверное, растворилась в резинке трусов.

Аналитик, почувствовав облегчение, поднялся из–за стола и, с трудом подавив все нараставшее раздражение, произнес нарочито–небрежно:

– Ну, я спать… Очень устал. Разбуди ближе к вечеру…

Только бы она к нему не подкладывалась… Бр–р–р–р…

* * *

Он проснулся сам – от боя старинных антикварных часов, стоявших в комнате.

Шесть вечера, за окном, за тяжелыми коричневыми портьерами почти стемнело.

Сбросил с себя плед в шотландскую клеточку, нехотя поднялся, прошел в холодную кафельную ванную, похожую на операционную, плеснул в лицо ледяной воды, с удовольствием растерся шершавым полотенцем.

– Ужинать будешь? – послышалось с кухни.

– Кофе свари…

– Кофе, как говорят, повышает потенцию мужчин, – донеслось из полуприкрытых дверей кухни после непродолжительной паузы.

Тьфу–что, специально, что ли, издевается?

Ничего не скажешь – стерва. Все они такие, все бабы…

Тяжело вздохнув, Аналитик уселся перед огромным на всю стенку японским телевизором. Взял в руки пульт, повертел, лениво, от нечего делать включил услужливое чудо азиатской техники.