Текст книги "Военная-история-Египта.-Том-2"

Автор книги: Всеволод Авдиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Ведь в эту эпоху египтяне обладали очень небольшим количеством боевых

колесниц. В

описаниях добычи, захваченной после боя, в те времена всегда на первом

месте ставили

коней и колесницы, что ясно указывает на то значение, которое египтяне

придавали этим

новым для них, чисто азиатским средствам передвижения. Характерно и то, что в надписи

из Джебель-Баркала подчеркнуто число колесниц, которым располагали

сирийские войска

под Мегиддо.

Из Газы египетское войско двинулось на север по направлению к горам

Кармила. В

«Анналах» упоминается местечко Ихем, которое теперь сопоставляется с

Иемма и, как

думает Эд. Мейер, находилось севернее Какона, может быть, на месте [103]

Телль-эль-

Асавира или ес-Самра, у подножья Кармила. Весь путь от Газы до Ихема

протяжением в

120 км египетское войско проделало, как полагает Фолкнер, в семь дней, т.

е,

передвигалось со скоростью 17 км в день. Весьма возможно, что после 17-

дневного

перехода пришлось устроить стоянку в Ихеме, для того чтобы дать отдых

пехоте и в то же

время собрать необходимые сведения о расположении войск противника.

Поэтому только

через пять дней был созван военный совет в Ихеме, о котором довольно

подробно

говорится в «Анналах».

По словам летописца, «год 23-й, 1-й месяц 3-го сезона, 16-й день —

[прибытие] в город

Ихем».17) Очевидно, именно в этот день, находясь приблизительно в 30 км

от Мегиддо в

местечке Ихем, Тутмос III созвал военный совет для решения вопроса о том, по какому

пути следует двинуться дальше, чтобы полностью разбить врага, собравшего

свои

главные силы в Иезреельской равнине, опираясь на сильную крепость

Мегиддо. Рассказ

летописца о военном совете в Ихеме содержит интереснейшие сведения об

уровне

73

развития тактики и стратегии в древнем Египте в те времена, о наличии

военной

информации, об организации военного дела, об учете морального фактора и о

роли самого

Тутмоса III в качестве полководца.

Судя по тексту «Анналов», в которых точно и в то же время образно и

красноречиво

описывается этот военный совет, «приказал [его величество созвать]

совещание с его

храбрыми воинами».18) Очевидно, эта организационная форма «военного

совета» или

«совещания» в те времена уже существовала и даже была обычной. Право

созыва этого

«военного совещания» принадлежало, несомненно, самому царю, который не

только

созывал военный совет, но выступал на нем в качестве главного докладчика

и выносил

окончательное решение. Поэтому вряд ли можно думать, что этот «военный

совет» был

остатком или даже пережитком времени военной демократии, когда вожди

принуждены

были считаться с решениями такого рода советов. Несмотря на то, что

предложение

фараона шло вразрез с предложениями, которые были высказаны воинами на

этом

«военном совете», все же фараон принял свое решение вполне самостоятельно

и все

присутствовавшие с ним согласились. Очевидно, этот «военный совет» был

чисто

военным учреждением, военно-совещательным органом, в который входили лишь

видные

воины-аристократы, назначенные царем. Поэтому этот «военный совет»

находился под

контролем фараона и мог высказывать те или иные соображения по данному

вопросу, но

право вынесения окончательного решения принадлежало лишь фараону как

неограниченному деспоту, обладавшему верховной государственной и в том

числе

военной властью. [104]

Большой интерес представляет речь Тутмоса III на этом военном совете.

Фараон излагает

полученные им сведения о передвижениях вражеских войск и, в кратких

словах, о

намерениях неприятеля дать генеральный бой под стенами Мегиддо. По словам

летописца, царь сказал следующее: ««Этот [презренный] враг [правитель]

Кадета прибыл

и вступил в Мегиддо. Он [там] в этот момент. Он объединил вокруг себя

князей [всех]

стран, подвластных Египту (буквально: «находящихся на воде Египта», т. е.

зависящих от

Египта. – В. А.), вместе [с теми, которые расположены вплоть до] Нахарины

[и состоят из

стран] Хару, Кеду с их лошадьми, их войсками и [их людьми]». И это он

сказал, как

говорят: «Я буду стоять, чтобы [сражаться с его величеством здесь] в

Мегиддо. Скажите

мне, [что в сердцах ваших]?»».19)

Судя по этим словам летописца, египетское главное командование, находясь

в Ихеме, у

подножья горного хребта Кармил, располагало довольно значительными

сведениями

относительно войск противника, его передвижений и намерений. Наиболее

существенным

военно-политическим фактом, который фараон сообщил своим военачальникам, собранным на военный совет в Ихеме, было то, что в Сирии и Палестине

образовался

большой военный союз правителей отдельных областей и городов во главе с

князьями

Кадеша и Мегиддо,20) которые были, очевидно, главными врагами Египта. На

это

указывает и то обстоятельство, что в известном «Перечне стран Верхнего

Речену»,

разгромленных и покоренных Тутмосом III во время первого сирийского

похода, на

первом месте упоминаются Кадеш и Мегиддо, причем особенное значение как в

этой

надписи, так и в других надписях времени Тутмоса III придается тому, что

именно в

Мегиддо были собраны все войска восставших сиро-палестинских городов и

областей,

очевидно, находившихся под начальством князя Кадеша.21)

В словах Тутмоса III на военном совете в Ихеме подчеркнуто важное

сообщение царя о

том, что правитель Кадеша, или, вернее, войска, находившиеся под его

командованием, не

только подошли к Мегиддо, но и вступили в эту крепость. Фараон

определенно указывает

на то, что «он [там] в этот момент». Вместе с ним находились либо в

Мегиддо, либо в его

74

непосредственной близости войска его союзников, правителей Сирии и

Палестины, ранее

подвластных Египту, а теперь восставших против него. В «Анналах» прямо

указано, что

то были князья Сирии (Хару), вплоть до Нахарины, т. е. «страны рек», очевидно, Верхней

Месопотамии, прилегающей к среднему течению Евфрата, где территория

изрезана

множеством рек.22) Данные разведки позволили фараону сообщить совету

военачальников, что в Мегиддо прибыли войска, включая конницу [105] и

обоз

упомянутых князей Сирии и Палестины. Основным намерением неприятеля, по

мнению

Тутмоса III, было дать египетским войскам генеральное сражение под

стенами Мегиддо.

Очевидно, сиро-палестинские князья исподволь подготовились к этой битве, стянув в

Мегиддо значительные военные силы, чувствуя себя уверенно среди

дружественно

расположенного к ним населения и укрепив свой важнейший опорный пункт в

Иезреельской долине – мощную крепость Мегиддо. Возможно, что неприятель

имел

здесь заранее накопленные продовольственные запасы и достаточное боевое

снаряжение и

в случае нужды мог не только выдержать натиск египетской армии, но и

длительную

осаду в самом Мегиддо.

Сообщив совету военачальников все необходимые сведения, фараон предложил

им

высказаться. В ответ на его предложение они «сказали его величеству: «На

что же это

будет похоже идти по этой дороге, которая становится столь узкой? Ведь

пришли [и

сообщили], что враги там стоят [рядом] и их [стало] очень много. Разве не

пойдут лошадь

за спиной лошади, воины и люди равным образом? В то время как наш

авангард туда

придет и будет там сражаться, наш арьергард будет все еще стоять в Аруне

и не будет

сражаться. Но ведь здесь есть еще две [другие] дороги. Одна дорога, —

смотри, она

удобна для всех нас,– она выведет к Таанаку,23) а вот другая [приведет]

на дорогу к

северу от Джефти. И тогда мы придем к северу от Мегиддо. Пусть наш

победоносный

владыка двинется так, как [покажется правильным] сердцу его, но пусть не

заставляет нас

идти по этой [трудной] дороге»».24)

Автор «Анналов» весьма подробно и, на первый взгляд, весьма точно

описывает все

отдельные этапы первого похода Тутмоса III в Сирию. Однако при ближайшем

рассмотрении все же оказывается, что придворный летописец многое опускал, выделяя

лишь те события, факты и оттенки характеристик в особой, конечно, тенденциозной

выборке, которые клонили к вящему прославлению царя, «победоносного

владыки».

Так, например, в информационном сообщении фараона на военном совете в

Ихеме нет

еще каких-либо реальных предложений относительно плана дальнейших военных

действий. Однако в ответе воинов царю содержится довольно детальный

разбор

различных вариантов дальнейших продвижений по трем дорогам, которые вели

от Ихема

через Аруну, или через Таанах, или через Джефти в район Мегиддо, под

стенами

которого, очевидно, расположились лагерем сиро-палестинские войска под

начальством

князей Кадеша и Мегиддо. С другой стороны, в только что приведенном

отрывке

сообщается не речь одного какого-либо военачальника, а сборное резюме

всех

выступлений, если таковые на самом деле имели место. [106]

Таким образом, здесь перед нами не точный, приближающийся к протоколу

отчет

выступлений, а лишь своеобразная характеристика тех настроений, которые

царили среди

военачальников и нашли отражение в одном или, вернее, нескольких

выступлениях,

поскольку писец в данном случае применил стандартную фразу: «они сказали

его

величеству».

Наконец, автор «Анналов» пропустил в своем отчете информационное

сообщение о

возможности продвижения по дороге через Аруну, хотя в речи военачальников

сказано

75

«пришли [и сообщили], что враг там стоит [рядом]», т, е. в

непосредственной близости от

дороги, и угрожает разбить по частям египетские войска, которые будут

спускаться в

равнину по этому узкому и крайне опасному горному дефиле. Очевидно, все

эти сведения

были получены разведкой до военного совета в Ихеме и стали в той или иной

форме

известны отдельным военачальникам.

В разобранном нами отрывке из «Анналов», в котором приводится резюме

ответов

военачальников царю, ясно указывается, что существовали три основных

проекта

дальнейшего продвижения египетского войска по направлению к Мегиддо. Один

проект

предусматривал переход через Кармильский хребет по наиболее прямой, очень

узкой,

трудной и опасной горной тропе через Аруну. Это был путь смелой лобовой

атаки. Два

других проекта сводились к обходным движениям, либо на восток по дороге

через Таанах,

расположенный к юго-востоку от Мегиддо, либо на север, через Джефти, который,

возможно, находился к северо-западу от крепости, под стенами которой

стояли сиро-

палестинские войска. Первый проект подвергся критике со стороны

военачальников. Они

считали, что крайне опасно двигаться по этой слишком узкой дороге, в

особенности

потому, что у выхода горной тропы на равнину около этой дороги

расположились,

очевидно, крупные силы неприятеля, которые смогут по частям разбить

египетские

войска, выходящие из горной теснины. Египетский писец образно и

красноречиво указал

на то, что египетская пехота, колесницы и обоз или обслуживающий войско

персонал

должны по этой дороге идти «лошадь за спиной лошади, воины и люди равным

образом»,

т. е., по-видимому, гуськом. Поэтому египетское войско, следующее по

этому пути,

принуждено было бы чрезмерно растянуться и не смогло бы достаточно быстро

развернуть свою боевую линию против неприятеля, который занимал заранее

подготовленную и удобную для боя позицию. Авангард египетского войска был

бы

вынужден, принять бой в неудобных для себя условиях у выхода на равнину, в то время

как арьергард египтян еще находился бы в Аруне и не мог сражаться вместе

с передовыми

частями войска. Таким образом, египетские [107] военачальники отвергли

этот план как

чрезмерно смелый и слишком опасный. Вместо него они предложили принять

более

осторожный план обходного движения через Таанах или Джефти. Они

советовали

фараону выбрать тот путь, который покажется «правильным сердцу его», но

просили его

отказаться от опасного и трудного пути через Аруну.

Дальнейшее обсуждение этого плана было возобновлено лишь после получения

добавочной информации в ставке фараона. Об этом ясно говорится в

«Анналах», что

указывает на большую роль военной разведки, которая в некотором отношении

обусловила правильное решение вопроса и победу египтян в битве под

Мегиддо.

«И тогда были [доставлены] сведения [об этом презренном враге]. [И снова

обсудили

этот] план, о котором они говорили раньше».25) Окончательное решение было принято царем после длительного и двукратного

обсуждения этого вопроса в целом и после получения новых добавочных

сведений о

противнике, т. е. после зрелого предварительного размышления и

взвешивания всех за и

против. Именно поэтому речь фараона содержащая окончательный вывод, носит

столь

категорический характер, который, по мнению летописца, и подобал решению

царя как

верховного правителя всей страны. Может быть, именно в связи с этим

знаменательная

речь Тутмоса III вводится несколько высокопарным оборотом: «И было

сказано во дворце

его величества, – да будет он жив, здрав и невредим». 26) Самая речь

облечена в

торжественную и патетическую форму:

76

«Я клянусь любовью Ра и похвалой отца моего Амона, Как возвращают мне молодость дыханье ноздрей моих, [наполняя меня] жизнью

и

здоровьем,

Что выступит мое величество по этой дороге, [ведущей] на Аруну.

Пусть пойдет по желанию своему каждый из вас по тем дорогам, о которых вы

говорили.

И пусть пойдет по желанию своему каждый из вас, следуя за моим

величеством.

Пусть не подумают среди этих врагов, которых ненавидит Ра:

«Вот его величество пошел по другой дороге, так как он очень боится нас» скажут они».27)

Таким образом, план наступления, предложенный фараоном, резко отличался

от плана,

который был выдвинут военачальниками на военном совете в Ихеме.

Осторожному

обходному маневру по более удобным, безопасным и широким дорогам царь

противопоставил быструю лобовую атаку по труднопроходимой, [108] опасной, но

наиболее короткой горной тропе, которая давала возможность в короткий

срок вывести

египетскую армию на равнину Мегиддо, чтобы здесь нанести врагу

сокрушительный удар.

В качестве основного мотива для принятия такого решения Тутмос III выдвигает

«моральный фактор». По мнению царя, движение по обходному пути должно

вызвать

злорадство среди врагов, которые в этом маневре усмотрят слабость

египетской армии и

нерешительность командования, граничащую с трусостью. Помимо того, быстрый и

прямой удар, нанесенный по трудному и опасному пути, должен неминуемо

застать врага

врасплох, вызвать в его среде деморализацию и тем самым поднять боевой

дух

египетского войска.

Этот древнейший (из известных в мировой истории) учет «морального

фактора»

полководцем при выборе плана сближения с противником указывает на

значительное

развитие военного искусства в древнем Египте. Впрочем, аналогичный мотив

сохранился

в известном школьном упражнении на историческую тему, в котором

рассказывается о

борьбе Яхмоса I с гиксосами (текст таблички Карнарвон). 28) И в том и в

другом рассказе

смелая решительность воинственного фараона, готового немедленно выступить

против

врагов страны, противопоставляется чрезмерной осторожности военачальников

или

вельмож. Этот сюжет был использован и автором «Анналов» для возвеличения

храброго

фараона, «победоносного властителя».

Этот апофеоз египетского деспота, облеченный в льстивую и тенденциозную

форму,

находит особенно яркое выражение в заключительных словах цитируемого

отрывка,

образно рисующих неограниченную власть обоготворенного фараона.

Вельможи-военачальники, угодливо склоняясь перед царем, признают его

правоту и

говорят ему:

«Да дарует тебе отец твой [Амон, Владыка престолов Двух Стран, находящийся в Фивах,

исполнение желания твоего]. Вот мы последуем за твоим величеством во

всякое место,

куда пойдет [твое величество], как слуга следует за своим господином».29) И только после этих слов в тексте «Анналов» следует, возможно, подлинная

копия

приказа по войскам, который был отдан Тутмосом III в типичной для таких

приказов

острой и лаконичной форме.

«[Приказ его величества, отданный] всему войску:

«[Завладейте вы все победой, пойдите по] дороге этой, которая столь

[узка]»».30)

77

Вслед за текстом приказа, в котором точно указывается направление

дальнейшего

следования войска, в официальной летописи похода приводятся слова

фараона,

призывающего [109] воинов следовать за ним по трудному и опасному пути.

Фараон в

торжественных и весьма напыщенных словах клянется идти впереди своего

войска, тем

самым наглядно демонстрируя свое бесстрашие.

«[И вот его величество] поклялся, сказав: «Не дам я пойти [воинам моим

храбрым] перед

моим величеством в [этом месте]».

[И вот его величество согласно своему желанию] пошел сам во главе своих

воинов, давая

узнавать [каждому человеку] путь шагами своими.

И конь [шел] за конем,

А [его величество] – во главе своего войска».31) В такой выразительной и яркой форме описал автор «Анналов» выступление

египетского

войска по дороге через хребет Кармил, по кратчайшему пути, ведшему через

Аруну к

равнине Мегиддо. И опять стремление возвеличить мощь и храбрость

полководца —

обоготворенного деспота сочетается с использованием документов, приказов

по войскам,

которые, очевидно, уже в те времена применялись в военном деле.

Выполнение удачного

и смело задуманного боевого плана для быстрого нанесения удара неприятелю

изображается подобострастным летописцем как невероятный личный героизм

самого

царя, смело ведущего своих воинов к победе.

Египетское войско, согласно приказу царя, двинулось по горной дороге, ведшей на Аруну,

расположенную высоко в горах Кармила. Весь путь от Ихема до Аруны

протяжением

приблизительно в 20 км был проделан в один или два дня. Передовой отряд, которым

командовал сам фараон, провел в Аруне одну ночь и на другое утро начал

спускаться в

равнину. Несмотря на то, что удобное расположение Аруны давало

возможность разбить

здесь лагерь, Тутмос III стремился как можно скорее вывести свои войска

на

Иезреельскую равнину, чтобы не дать возможность неприятелю

перегруппировать свои

войска и подготовиться к решительной битве под стенами Мегиддо. Быстрота

передвижения египетского войска и неожиданность его появления на равнине

были

залогом победы египтян.

Успех этого маневра египетского войска льстивый летописец объясняет

храбростью

фараона, который, согласно религиозным воззрениям того времени, находился

под

охраной египетских богов.

«Год 23-й, 1-й месяц 3-го сезона, день 19-й.

Пробуждение [в безопасности] в палатке [царя], да будет он жив, здрав и

невредим, в

городе Аруне.

Мое величество выступило на север под [знаменем] отца [Амона-Ра, владыки

престолов

двух стран], [который открывал [110] путь] передо мной. Горахте укрепил

сердце моих

храбрых воинов, а отец [Амон] сделал сильной руку [моего величества]...

Гор [творит

магическую защиту] перед моим величеством».32) Дальше в «Анналах»

говорится: «Когда

[его величество] выступило [во главе войска] своего, разделенного на

множество боевых

отрядов, [то он не нашел там] ни одного [врага]. [Их] южный фланг

находился у Таанаха,

[а их] северный фланг в [южном] углу [долины Кина]. [И вот] позвал его

величество на

[этот путь...] и упали они, в то время как этот [презренный] враг. ..»33) 78

Судя по этим словам летописца смелый маневр, предпринятый Тутмосом III, в

своей

первой части увенчался полным успехом. Для того чтобы египетские войска

были по

возможности не замечены неприятелем в густой чаще Кармильских гор,34) Тутмос III разделил их на несколько отдельных отрядов, которые должны

были следовать друг за

другом в лесной чаще по узкой горной тропе. И действительно, благодаря

принятым

мерам предосторожности египтяне удачно спустились в долину Кина, не

встретив на

своем пути более или менее значительных заслонов неприятеля. Таким

образом, расчет

Тутмоса III оказался правильным. Сирийское командование, предполагая, что

главные

военные силы египтян двинутся по более безопасной южной дороге, ведшей

через Таанах,

разместило южный фланг своего войска у Таанаха, северный фланг – в южном

изгибе

долины Кина, а центр – где-то посередине этих двух пунктов, на дороге из

Таанаха в

Мегиддо. Как правильно полагает Фолкнер,35) при таком расположении войск

противника

Тутмос III должен был двинуть свои войска именно через Аруну. Ведь если

бы он пошел

по южной обходной дороге, он встретил бы на своем пути у Таанаха

сирийские войска,

готовые к бою в свободно избранной их командованием позиции. Если бы

Тутмос III

повел свои войска по северной дороге через Джефти, он дал бы неприятелю

полную

возможность перестроиться. Двинувшись же прямо на Аруну, он быстрым

броском вывел

свои войска к правому флангу противника, отрезал сиро-палестинские войска

от Мегиддо

и получил возможность занять наиболее удобную для себя позицию под

стенами этой

крепости.

Конечно, неприятель должен был оставить какой-то сторожевой отряд у

выхода дороги,

ведшей из Аруны в долину Кина. Но как можно предполагать по испорченному

месту

текста «Анналов», этот незначительный неприятельский отряд был быстро

уничтожен

передовыми, очевидно, отборными частями египетского войска, которыми

командовал

сам фараон.

Этот крупный успех, одержанный египетскими войсками, дал повод писцу

вставить

маленький панегирик царю, вложенный [111] им в уста воинов, которые, радуясь

удачному выходу египетского войска из горного дефиле на равнину, восхваляют царя в

следующих словах:

«Воздай]те [ему хвалу],

[Восхвалите мощь его величества, так как рука его сильнее, чем у [всякого

царя].

[Он охранял арьергард] войска своего величества в Аруне;

В то время как арьергард победоносного войска его величества [еще]

находился в [городе]

Аруне, авангард вступил в долину Кина и заполнили они узкий проход в

долину».36)

Однако этот успех следовало закрепить и с целью предохранить все

египетские войска от

возможного удара противника принять все меры, чтобы скорее вывести

египетский

арьергард на равнину. Египетские военачальники, проявившие столь большую

осторожность на военном совете в Ихеме, и в данный решительный момент

думали

больше об обороне, чем о наступлении. Чтобы ярче подчеркнуть различие

между

тактикой наступления, проводимой царем, и тактикой обороны, рекомендованной

военачальниками, летописец и в данном случае старается показать, что в

подобной

обстановке наступление было наилучшей обороной. Таким образом, и в этом

отрывке

автор «Анналов» подчеркивает превосходство и полный успех наступательного

плана

фараона над всеми планами, предложенными военачальниками. Одновременно

писец

старается показать, что наступательный план фараона предусматривал в то

же самое

время заботу об охране египетского арьергарда. Ведь уничтожение

неприятельского

заслона у долины Кина и меры, своевременно принятые фараоном, дали

возможность

египетскому арьергарду без потерь выйти из горного дефиле на равнину

около Мегиддо.

79

Этот эпизод рассказан в «Анналах» в следующих словах:

«И тогда они (военачальники. – В. А.) сказали его величеству, да будет он

жив, здрав и

невредим!

«Вот его величество пришел со своим победоносным войском, и оно заполнило

долину.

Пусть же выслушает нас наш победоносный владыка на этот раз.

Пусть сохранит наш владыка нам арьергард своего войска с его людьми.

Пусть подойдет к нам арьергард этого войска, находящийся позади, и тогда

мы сразимся с

этой страной азиатов и тогда мы не будем беспокоиться об арьергарде

нашего войска».

И тогда остановился его величество вне [долины]... там, чтобы защитить

арьергард своего

победоносного войска.

И вот, когда передовые отряды окончили [свое] продвижение по этой дороге, то

переместилась тень».37) [112]

Этот последний маневр, предпринятый авангардом египетского войска, дал

возможность

всему египетскому войску, включая его арьергард, благополучно выйти на

равнину.

Передовой отряд, находившийся под личным командованием фараона, разбил

сирийский

заслон, стоявший у выхода дороги на равнину, и занял удобную позицию для

прикрытия

египетских войск спускавшихся с гор. Весь этот переход был совершен

форсированным

маршем. Летописец счел необходимым отметить, что он был закончен к

полудню.

Очевидно, египетские войска, двигались столь быстро и в таком порядке, что сирийцы не

успели им помешать. Тем самым сиро-палестинские войска упустили

прекрасную

возможность не только задержать египтян в узком горном проходе, но и

нанести им

непоправимый ущерб, разбив их войска по частям, в то время как они

спускались по узкой

горной тропе, непомерно растянув свою боевую линию. Эту несомненную

тактическую

неудачу сиро-палестинских войск следует объяснить в первую очередь плохой

разведкой,

которая не сумела вовремя сообщить сирийскому командованию о

передвижениях

египетского войска, недоучетом маневренных возможностей египетского

войска и,

наконец, недопустимой медлительностью в тот наиболее ответственный

момент, когда

египетское войско выходило из горного дефиле на равнину и когда еще не

было поздно

нанести ему решительный удар в крайне невыгодных для него условиях. Все

эти ошибки

и неудачи сирийцев были использованы египетским командованием, которое

успешно

закончило свой маневр, выведя все войска без потерь на равнину Мегиддо.

Летописец, неоднократно отмечавший всю важность этого удачно выполненного

маневра,

счел необходимым особенно подробно его описать. Можно думать, что он

прекрасно

понимал, какое значение имела для выполнения маневра скорость

передвижения

египетского войска. Именно поэтому в своем обстоятельном повествовании

автор

«Анналов» указал даже точное время выхода на равнину отдельных частей

египетского

войска: как мы уже видели, авангард вышел на равнину около полудня (по

египетскому

времени) – «когда переместилась тень». А из дальнейшего изложения видно, что

последние части арьергарда, т. е. вся египетская армия, вышли на равнину,

«когда был

седьмой час после поворота солнца», т. е. в семь часов пополудни. Иными

словами,

авангард выступил из Аруны около семи часов утра и через пять часов, т.

е. около

полудня, вышел к долине Кина. Приблизительно около двух часов дня

арьергард

выступил из Аруны и через пять часов, т. е. около семи часов пополудни, вышел на

равнину. Понятно, что авангард двигался несколько быстрее главных частей

войска, так

как в его состав входили колесницы. Поэтому передовым частям [113]

удалось в течение

указанного промежутка времени не только совершить весь путь, но и разбить

сирийский

заслон, стоявший у долины Кипа, в результате чего более медленно

двигавшийся

арьергард смог спокойно пройти весь путь до равнины.

80

Удачный и быстрый переход египетского войска через горы и благополучный

выход на

равнину дали возможность египетскому командованию разбить лагерь близ

Мегиддо и в

наиболее удобной и свободно выбранной позиции, что было вполне

естественным

развитием первого значительного тактического успеха египтян. Летописец

повествует об

этом в следующих словах:

«Прибыл его величество к югу от Мегиддо на берег потока Кина, когда был

седьмой час

после поворота солнца (т. е. после полудня. – В. А.).

И вот там был разбит лагерь его величества, и отдан был всему войску

[следующий

приказ]:

«Готовьтесь! Приготовьте ваше оружие, так как придется идти на сближение, чтобы

сразиться с этим презренным врагом [завтра] утром»».38) Таким образом, египетское командование приняло все меры к тому, чтобы

ничто, даже

разбивка лагеря близ Мегиддо, не могло замедлить быстрых темпов, взятых с

начала

похода, которые привели к первому крупному тактическому успеху. Поэтому, как только

был разбит лагерь под Мегиддо, войскам был дан приказ готовиться к

выступлению и бою

на следующее утро. Эта быстрота передвижений и действий, эта оперативная

маневренность египетского войска были его наиболее сильной стороной и

выгодно

отличали его от сиро-палестинских войск, которые уже потеряли и темп и

инициативу,

что в конечном счете предопределило их поражение. С другой стороны, египетское

командование приняло все меры к тому, чтобы наилучшим образом

подготовиться к

предстоящему сражению. Организационным центром египетской армии была

царская

палатка, откуда исходили все важнейшие распоряжения, как об этом ясно

говорит

летописец:

«...Остался в своей палатке [царь], да будет он жив, здрав, и невредим, чтобы привести в

порядок дела вельмож и снабдить провиантом командиров. Были размещены

дозоры

войска и им было сказано:

«Будьте стойки сердцем! Будьте стойки сердцем!

Будьте бдительны! Будьте бдительны!»

Бодрствовали в безопасности в палатке царя, да будет он жив, здрав и

невредим, когда

пришли, чтобы сообщить его величеству: «В стране благополучно (буквально:

«пустыня

здорова». – В. А.), в отрядах, расположенных к югу и северу равным

образом»». 39) [114]

Этот маленький отрывок из «Анналов» дает яркое представление о некоторых

чертах

организации египетского войска во время лагерной стоянки в иноземной

стране.

Верховное командование войском сосредоточено в царской палатке, откуда

даются все

распоряжения военачальникам, стоящим во главе отдельных отрядов. Эти

распоряжения

касаются в первую очередь боевого расположения войск, а также снабжения

провиантом

всех воинов через особых командиров, возможно, находившихся в

непосредственном

ведении царя. Далее, из царской наладки даются распоряжения о размещении

караулов и

дозоров, которые должны обеспечить безопасность лагеря. Наконец, в

царскую палатку

поступают все сведения разведки относительно передвижения неприятельских

войск.

Царю регулярно сообщают о том, что происходит на территории, прилегающей

к лагерю,

и как происходит размещение египетских войск, находящихся к югу и северу

от царской

палатки, очевидно, расположенной в центре лагеря. Только после того, как

царю

сообщили, что на окружающей территории все благополучно, т. е. что не

видно опасных

для египтян передвижений сирийских войск, что египетские войска занимают

указанные

им позиции к северу и югу и что их размещение происходит и полном

порядке, царь

решил дать приказ начать сражение с противником. Все это указывает на

значительную

для того времени организованность египетского войска.

81

Решающая битва, генеральное сражение между египетскими и объединенными

сиро-

палестинскими войсками произошло на другой день, как об этом повествует

летописец,

вероятно, неподалеку от стен Мегиддо:

«Год 23-й, 1-й месяц 3-го (летнего. – В. А.) сезона, 21-й день, день

праздника новолуния,

точно соответствующий [дню] появления (т. е. коронации. – В. А.) царя

рано утром.

Лишь только был дан приказ всему войску выступить... двинулся его

величество на

колеснице из электрума, снабженный своим боевым оружием, подобно Гору

могучему,

владыке действия, подобно Монту Фиванскому. Его отец Амон укрепил обе его

руки.

Южный фланг войска его величества [находился] у холма к югу от [потока]

Кина, а