Текст книги "Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

КНИГА 4

Нос корабля был направлен в никуда. Время и пространство утратили свое значение с тех пор, как я взошел по крутому трапу на борт «Дагона» и подставил лицо ветру, наблюдая за тем, куда мы плывем. За нами простиралось гладкое море севернее Великобритании, но вот перед кораблем, там, где должен быть север, было… ничто.

Я не мог подобрать слова для обозначения бело-серого дыма, клубившегося там, где должны были быть море и небо.

Это началось после того, как «Дагон» оставил побережье и взял курс в открытое море. Сперва вдалеке возникла тень, тонкая, едва заметная линия над уровнем горизонта, которая ускользала от взгляда, как только я начинал к ней присматриваться. А потом эта тень начала расти. Через какое-то время линия стала ясно видна, потом она превратилась в расселину, зиявшую в нашей реальности, и в конце концов оказалась огромной всепоглощающей пастью, занимавшей четверть горизонта. Из этой раны на теле реальности дымящейся кровью вытекал белый туман, принося с собой невероятный холод, который проникал сквозь одежду. Лишь черная магия могла породить нечто подобное.

Мне было трудно оторвать взгляд от этого ничто, к которому приближался «Дагон». И хотя это зрелище пугало меня, оно было великолепно. Перед нами простирался иной мир. Возможно, это был и не иной мир, а лишь путь в дыру, которую Дагон при помощи своей чудовищной магии проделал в грани между реальностями.

Я заставил себя оторваться от этого зрелища и спустился по лестнице на основную палубу.

Мне никогда особенно не нравились корабли. И те переживания, которые мне пришлось испытать на борту «Наутилуса» и «Дагона», не способствовали тому, чтобы в моем отношении к кораблям что-то изменилось. Кроме того, я просто отвратительно чувствовал себя, и это не было связано с тем страхом, который внушала мне картина разрыва между мирами. За последние пять дней я спал столько, сколько спит честный христианин в течение одной ночи. И хотя меня никак нельзя назвать слабым человеком, мое тело постепенно начало требовать отдыха, в котором я ему регулярно отказывал. Я отдал бы правую руку за час сна, но в то же время знал, что не смогу уснуть – да и как бы я мог это сделать!

Устало шагнув вперед, я остановился и воспаленными глазами осмотрел палубу. «Дагон» был огромен. Это был самый большой корабль, который мне когда-либо доводилось видеть. Возможно, единственный в своем роде корабль, бороздивший морское пространство. На его палубе размером с три футбольных поля были рассыпаны бесчисленные постройки, о предназначении которых я даже не догадывался. Они были расположены на нескольких прилежащих друг к другу уровнях. Гигантские серые паруса казались тугими, хотя на море по-прежнему царило безветрие. Корабельные снасти были натянуты настолько сильно, что постоянно скрипели.

Долгое время я оставался на палубе один. Двести мужчин и женщин, которые поднялись вместе с Дагоном на борт его корабля, скрылись где-то в трюме, и мне совершенно не хотелось с ними встречаться. За исключением Дженнифер, я ни с кем из них не разговаривал, да мне и не хотелось этого, так как подобный разговор был бы бессмысленным. Люди, которые пошли за Дагоном, были фанатиками, а разговор с фанатиком не приносит ничего, кроме гнева и головной боли. К тому же мне не хотелось сталкиваться с Макгилликадди – кому приятно общаться с убийцей?

Признаться, в этот момент я жалел о своем решении подняться на палубу. Неестественный холод чувствовался в трюме не меньше, чем здесь, и корабль был достаточно большим, чтобы спокойно лежать на воде, несмотря на скорость в двадцать узлов, с которой он вспарывал волны. Так что морская болезнь, от которой я страдал, едва заслышав шум воды, меня щадила. Пугало меня кое-что другое. Одиночество.

Обычно я никогда не боялся одиночества. Наоборот, я очень ценил его. Но в тишине на борту «Дагона» было что-то неприятное. Это была необычная тишина. Корабль был полон звуков – я отчетливо слышал скрип мачт и рангоута, шуршание парусов на ветру, напоминавшее шелест кожистых крыльев. А еще поскрипывание снастей и плеск волн, бившихся о высокие борта корабля. Тем не менее, несмотря на все это, на корабле было тихо. Хотя мне самому эта мысль казалась абсурдной, я думал о том, что нахожусь за пределами слышимого и погружен в молчание, потому что часть реальности вокруг погасла, а вместо нее появилось нечто другое. И это другое нельзя описать словами или хотя бы представить мысленно – вот что пугало меня до глубины души. Казалось, будто вокруг меня шепчутся какие-то тени, будто тьма и молчание рассказывают мрачные истории о запретных вещах и проклятых местах, в которых побывал этот корабль, и о том, куда он направляется сейчас. С трудом отогнав от себя неприятные мысли, я резко развернулся, собираясь спуститься вниз – и замер на месте.

Внизу у лестницы лежал человек.

Я был абсолютно уверен в том, что еще несколько минут назад его там не было. В конце концов, я проходил по этой лестнице меньше минуты назад. Кроме того, я был уверен, что не слышал шагов. И вот теперь тут лежал человек. Мертвый человек. Мне даже не нужно было видеть темную лужу крови, медленно расползавшуюся под его телом, чтобы понять это. Глядя на человека, сразу понимаешь, жив он или мертв.

Этот человек лежал скорчившись, лицом в увеличивающейся на глазах луже собственной крови. Правой рукой он сжимал рукоять длинной сабли. Пальцы левой руки были скрючены, будто он в последние секунды пытался ухватиться за твердые доски палубы. Десять или пятнадцать секунд я простоял неподвижно, глядя на мертвеца. Меня испугал не столько вид трупа – вид человека, убитого насильственным образом, никогда не бывает приятен, и к таким вещам вряд ли можно привыкнуть, – сколько тот факт, что это зрелище не давало толчка к пробуждению обычного в таких случаях испуга. Вместо обычного страха я испытал панический ужас. Его одежда…

На трупе был черный плащ, вышитый тонкими серебристыми линиями, изображавшими стилизованного дракона; черные брюки и что-то вроде свободной блузы того же цвета; ботинки, перчатки и головной убор, напоминавший тюрбан. На тюрбане была закреплена полностью скрывавшая лицо повязка, на которой темнели лишь прорези для глаз. Вся одежда на человеке была черной.

И эта одежда была мне знакома. Я уже встречался с такими людьми, сталкивался с ними недавно, но мне показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я молился всем известным мне богам, чтобы никогда больше наши пути не пересекались. На мгновение я попытался убедить себя в том, что ошибся, что мои воспоминания и измотанные нервы сыграли со мной злую шутку, но вскоре понял, что это не так.

Возникшая было мысль показалась мне совершенно абсурдной, ведь то, что происходило сейчас, не имело к ним никакого отношения. К тому же они никоим образом не могли здесь очутиться. Однако мертвец лежал передо мной, и никакие логические умозаключения не могли заставить его исчезнуть. В этом мире была лишь одна группа людей, которые одевались подобным образом.

Драконоборцы Некрона!

Я смотрел на труп и, будучи не в состоянии думать о чем-либо другом, повторял про себя эти два слова. Меня охватили ужас и ярость, а внутри постепенно, словно распускавшийся цветок, набирала силу ненависть.

Некрон.

Это имя означало для меня все негативное, злобное и отвратительное, что было в этом мире.

Некрон, таинственный хозяин крепости дракона. Магистр магии, владыка зла и темных сил, отобравший у меня единственного человека, которого я когда-либо любил – мою Присциллу.

Воспоминание о нем – словно удар в живот, быстрый, неожиданный и настолько болезненный, что я на секунду согнулся пополам, как будто меня и вправду ударили.

Не отдавая себе отчета, я погрузился в свое прошлое, хотя в этот момент мне меньше всего хотелось предаваться воспоминаниям. Мертвец, которого я увидел, был не просто мертвецом, не просто жертвой подлого убийства. Он был предвестником, злобным напоминанием судьбы, со всей жестокостью доказавшей мне, сколь ничтожны мои попытки убежать от нее. Один только вид черной одежды всколыхнул во мне воспоминания и образы, которые я пытался изгнать из своего сознания. И внезапно я понял, что все пережитое и сделанное мною с тех пор, все эти безумные и невероятные приключения, все опасности, к которым я стремился, служили одной-единственной цели – забыть.

Я пытался похоронить свое прошлое, заблокировать его опасностями и приключениями. Но у меня ничего не вышло. Мертвец в черном одеянии лежал передо мной, и он был более чем реален.

После того как схлынула первая волна ярости и ненависти, которая на самом деле была вызвана моей беспомощностью, в голове пронеслись тысячи вопросов. Как этот человек попал сюда? И главное – почему? Помедлив, я опустился рядом с ним на колени и перевернул его на спину, запачкав руки кровью. Взглянув на него, я чуть не вскрикнул.

Он был мертв, но его горло не было перерезано, как я думал раньше. Рану, которую я увидел, могли оставить лишь хищные клыки, а не острый клинок. Невольно вздрогнув, я осмотрелся по сторонам, вытащил саблю из его руки и поднес лезвие к свету. На острой стали не было и капли крови. Драконоборец даже не успел нанести ответный удар. Я видел таких людей, как он, в бою и знал, на что они способны. Существо, убившее этого воина столь быстро и столь ужасным способом, было в десять раз опаснее тигра.

Внезапно я услышал шаги и увидел, как на голову мертвеца упала огромная тень.

Подчиняясь инстинкту, я подпрыгнул, занес саблю и лишь в последний момент успел замедлить движение, потому что узнал человека, остановившегося рядом со мной.

– Баннерманн!

Бывший капитан «Туманной леди» кивнул, и на его лице промелькнула неискренняя улыбка, какая обычно бывает у людей, когда они машинально здороваются. Баннерманн посмотрел на бледное лицо мертвеца, затем смерил взглядом занесенную для удара саблю в моей руке и заглянул мне в глаза.

Поспешно опустив саблю, я на полшага отступил от трупа драконоборца.

– Извините, – сказал я, кивнув головой на сверкающее лезвие. – Я не собирался нападать на вас. Просто сейчас я немного волнуюсь.

Баннерманн, казалось, не услышал моих слов.

– Это вы его убили? – тихо спросил он.

Я приподнял брови, испуганно взглянул на саблю в руке и окровавленные пальцы и поспешно отбросил оружие.

– Нет, – сказал я. – Он… он просто появился здесь. Не знаю, кто убил его. Я даже не знаю, кто это.

Баннерманн, нахмурившись, посмотрел на меня и молча опустился на колени перед трупом. Он умелыми движениями ощупал раны на его горле, не обращая внимания на то, что тоже испачкался кровью.

– Да, – сказал Баннерманн, выпрямляясь, – вы его не убивали. Это был не человек.

– Вот уж спасибо, что вы это признали, – резко произнес я.

На самом деле я не собирался ругаться с Баннерманном, но его слова вызвали во мне необъяснимый гнев. Только сейчас я почувствовал, насколько напряжены мои нервы.

– Откуда взялся этот человек? – спросил Баннерманн. – Он не был среди людей, которые сегодня утром поднимались на борт. Я бы его заметил.

– Черт побери, откуда мне знать! – вспылил я.

Баннерманн быстро и методично начал осматривать карманы драконоборца. Многого выяснить ему не удалось – у воина было при себе достаточно оружия, чтобы снабдить им небольшую армию, но ничего другого при нем не оказалось. Разочарованно покачав головой, Баннерманн уныло сказал:

– Ничего.

– А чего вы ждали? – насмешливо спросил я. – Надеялись найти паспорт или билет на корабль в отдельной каюте первого класса?

– Нет. – Баннерманн оставался невозмутимым. – Письменного приказа о нападении, подписанного Некроном, вполне хватило бы.

Какое-то мгновение я смотрел на него, чувствуя, как во мне вновь поднимается волна горячей, совершенно необоснованной ярости. Затем я смущенно опустил глаза.

– Простите, Баннерманн, – сказал я. – Я весь на нервах. Не воспринимайте меня всерьез.

Баннерманн отмахнулся.

– Все в порядке, Крейвен. На это у нас сейчас нет времени. Помогите мне.

Склонившись над трупом, он взял его под руки и мотнул головой, указывая на его ноги.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я.

– Мы должны убрать его, – пояснил Баннерманн. – Хватайтесь.

– Что все это значит? – Я по-прежнему стоял, не сдвинувшись с места. – Мы должны сообщить всем остальным и…

– И вызвать панику, да? – перебил меня Баннерманн. – Конечно же, мы предупредим всех остальных, Крейвен. Но вы подумали о том, что начнется на корабле, если кто-то из пассажиров увидит этот труп? Помогите мне выбросить его за борт.

Он несколько секунд настойчиво смотрел на меня, а затем, рассерженно фыркнув, поднял тело драконоборца на руки и быстро понес его к поручням.

– Черт побери, Баннерманн, подождите! – воскликнул я. – Я…

Но было уже поздно. Баннерманн поднял тело в черном одеянии над поручнями и выбросил его. Труп камнем пошел на дно. Удовлетворенно хмыкнув, Баннерманн вернулся и склонился над горой оружия, которую он вытащил из одежд мертвеца. Постепенно отправив весь этот арсенал за борт, он оставил лишь кинжал и несколько маленьких пятиконечных метательных звезд, которые протянул мне.

– И что мне с ними делать? – удивился я.

Баннерманн нетерпеливо отмахнулся.

– Спрячьте их, Крейвен. Вполне вероятно, что очень скоро вы будете рады тому, что у вас вообще есть какое-то оружие. Что бы ни убило этого человека, оно по-прежнему здесь, на борту, не забывайте об этом. А теперь пойдемте. Думаю, мы должны сообщить Дагону о случившемся.

Пространство вокруг Некрона, как всегда, было наполнено тишиной. Звуки внешнего мира здесь не имели значения, ибо та сила, которая защищала Некрона от воздействия времени, охраняла его и от потустороннего шума, голосов и влияния – в общем, от всего, что могло бы изменить неизменное.

И все же кое-какие перемены произошли, хотя в этом месте ничего не должно было меняться, печально подумал Некрон. Как и все по-настоящему значительные трансформации, они начались беззвучно и незаметно. Никто ничего не почувствовал до того момента, пока не стало слишком поздно. Никто, за исключением нескольких Призванных. Или Проклятых.

Некрон не мог сказать, к кому из них можно причислить его самого. В течение всех этих долгих лет он время от времени начинал сомневаться, правильной ли была его судьба, и иногда мечтал о том, чтобы не поддаться искушению и отказаться от власти. У него была такая возможность, но тот единственный момент, когда его жизнь, а также жизнь множества других мужчин и женщин могла полностью измениться, был упущен…

Перед ним шевельнулась тень. Нельзя сказать, что Некрон действительно заметил какое-то движение в этом большом помещении, где царила тишина. Это было лишь дыхание тьмы, длившееся мгновение, будто из планов реальности по ту сторону ночи показалась черная рука, угрожающе тянувшаяся к нему. Некрон понял предупреждение. Один раз он уже пытался обмануть Великих Древних, и Ктулху[4]4
  Ктулху – создание, выдуманное писателем Г. Ф. Лавкрафтом, сейчас – популярный персонаж анекдотов.


[Закрыть] не простит ему второго предательства. Не простит ему даже мига сомнений.

Заставив себя не думать о запретных вещах, Некрон подошел к противоположной стене комнаты, где на черных мраморных пьедесталах стояли два высоких прямоугольных гроба из стекла. Жесткие черты старческого лица отразились на гладкой хрустальной поверхности. Чуть нагнувшись, Некрон всмотрелся в лицо спящей в одном из гробов девушки. Он часто делал это за прошедшие несколько месяцев, но тонкие, почти хрупкие черты этой девушки-ребенка так и не утратили своей таинственности. Некрон не мог объяснить, отчего эта спящая девушка манила его больше, чем любая другая красивая женщина. Наверное, его душу волновала… тайна, которая скрывалась за тонкими девичьими чертами.

Выпрямившись, Некрон подошел ко второму хрустальному гробу. Сквозь его поверхность было видно обнаженное тело юноши, стройное, с идеальными пропорциями. Черты его лица были острыми, но само лицо казалось приветливым и невольно вызывало доверие. Несмотря на глубокие морщины, пролегавшие возле рта, это было лицо очень молодого человека. В душе Некрона поднялась волна кипящего гнева. «Шеннон», – с ненавистью подумал он. Его лучший ученик. Его величайшая надежда за несколько столетий. И его величайшее разочарование… Некрон отдал бы все, чтобы уничтожить его, отомстить ему за двойное предательство. Но он не мог этого сделать. Пока не мог…

Решительно отвернувшись, Некрон направился к низкому столу в углу комнаты, а затем вновь подошел к гробам, сжимая в руке коричневый кожаный кошель. Его губы беззвучно шевелились, произнося какие-то слова. Открыв кошель, старик вытащил оттуда щепотку серого порошка и посыпал им гроб.

И тут произошло что-то странное: порошок прошел сквозь плотную хрустальную крышку гроба, словно ее и не было, и легким снегом опустился на лицо спящего юноши, впитываясь в его кожу, как вода в губку. Отступив на шаг от гроба, Некрон тщательно завязал кошель и стал ждать. Прошло довольно много времени: десять, пятнадцать, двадцать минут. И вдруг безжизненная фигура под зеркальным хрусталем начала изменяться – сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее. Кожа утратила свою мертвенную бледность, потемнела и приобрела здоровый цвет, а грудь юноши поднялась в первом вздохе.

Некрон на полшага приблизился к гробу и остановился. Нужно быть терпеливым. Он очень долго ждал, так что эти несколько минут не имели сейчас никакого значения. Но время тянулось мучительно долго. Наконец юноша открыл глаза. Его взор был затуманен, как у человека, очнувшегося от глубокого сна. Он не сразу понял, где находится. А когда попытался поднять руку, то на это не хватило сил.

Некрон решительно подошел к хрустальному гробу и прикоснулся к его крышке. С губ слетело одно-единственное слово, и крышка гроба сама собой отодвинулась в сторону.

– Вставай, – приказал Некрон.

Шеннон повиновался. Его движения по-прежнему были неловкими, как у ребенка, который еще не научился владеть своим телом. Но когда юноша встал из прозрачного гроба и склонился над лежавшей рядом одеждой, на которую молча указал Некрон, сила начала возвращаться к нему, а движения приобрели присущее ему изящество. В тот момент когда он повернулся и посмотрел на своего повелителя, все его тело, излучавшее мощь, было овеяно невидимой, но почти ощутимой аурой. На мгновение Некрон даже почувствовал гордость, глядя на стройное тело юноши. Такую гордость ощущает отец, глядя на возмужавшего сына, или художник, который смотрит на свое лучшее произведение. Шеннон был его творением, его одного. Некрон взял мальчика к себе, когда тот еще не умел ходить, и научил этого юного мага всему, что знал сам, раскрыл в нем все те невероятные силы, которые таились в его душе и о которых он большей частью до сих пор не подозревал. В определенном смысле Шеннон был скорее Некроном, чем Шенноном. Может быть, он был даже в большей степени Некроном, чем сам Некрон.

И все же, когда все закончится, его нужно будет устранить. Даже мысленно Некрон не хотел произносить слово «убить», так как для него Шеннон всегда был в первую очередь орудием, а уж затем человеком. Он дважды потерпел неудачу, и если не проследить за этим, то все может повториться вновь. Некрон знал, что не за горами тот день, когда Шеннон поймет свою истинную силу и сумеет совладать с ней, но тогда ему, возможно, не хватит выдержки, чтобы контролировать ее. Поэтому, прежде чем все завершится, юношу нужно устранить, устранить как орудие, столь чудовищное по своему воздействию и в то же время не удавшееся создателю. Ничего, он создаст новое орудие. Нового Шеннона. Как-нибудь потом. В его распоряжении еще есть время.

И все же от этой мысли Некрону сделалось грустно. Да, он ненавидел Шеннона за предательство, но в нем еще жили остатки привязанности и симпатии, утвердившиеся в его душе за все эти годы и не подчинявшиеся какой-либо логике.

Отогнав от себя эти мысли, Некрон резко повернулся и жестом приказал Шеннону следовать за ним. Они подошли к низкому столу с множеством книг и пергаментных свитков, потрескавшихся от старости. Некрон ткнул пальцем в карту, развернутую на столе и придавленную по углам камнями. Линии и символы изображали какую-то неизвестную местность. Любому непосвященному эта карта показалась бы бессмысленной, мрачной картиной. Но тот, кто умел читать подобные карты, видел изображенные на ней контуры реальности и временных потоков между мирами.

– Время настало, – сказал Некрон. – Предатель Дагон бежит, а с ним и те, кто поверил ему, Шеннон. Он оставил свое убежище и отправился в другой мир. – Старый маг криво улыбнулся. – Ты знаешь, что это значит.

Шеннон кивнул. Он ничего не ответил, так как пока не получил приказа, но Некрон знал, что юноша понимает каждое слово.

– Ты отправишься туда, – продолжил Некрон. – Я дам тебе еще один шанс, Шеннон. То, что мы так долго искали, находится на борту этого корабля. Выбери себе шесть воинов и принеси мне ее.

Шеннон послушно опустил голову. С победоносной улыбкой на губах Некрон ударил ладонью по карте.

– Первую из СЕМИ ПЕЧАТЕЙ СИЛЫ! – Его голос дрожал от возбуждения. – Принеси мне печать, Шеннон, и я прощу твое предательство. Ты знаешь, что от этого зависит очень многое.

Снова кивнув, Шеннон отступил от стола с картами и книгами и спросил:

– Когда мне отправляться в путь?

– Прямо сейчас, – ответил Некрон. – И поторопись, так как времени у тебя не много. Я покараю этого рыбьего бога за то, что он сделал нашему повелителю.

– А как вы с ним поступите, господин? – поинтересовался Шеннон.

Некрон строго взглянул на него.

В больших ясных глазах Шеннона не было ни фальши, ни предательства, ни даже сомнений. Но он не приказывал ему задавать этот вопрос! Некрон поспешно усилил путы на разуме Шеннона – правда, не настолько, чтобы лишить его возможности логически рассуждать и быстро принимать решения, но достаточно для того, чтобы подавить остатки его свободомыслия и воли. Сделав это, он все же ответил своему воспитаннику:

– Корабль будет уничтожен, Шеннон. А вместе с кораблем Дагон и все, кто находится рядом с ним. Я начну, как только ты уйдешь. У тебя будет четыре часа. Не больше.

Лицо Шеннона осталось безучастным. Он в очередной раз послушно кивнул.

Некрон указал на хрустальный гроб, из которого поднялся юный маг.

– Твое оружие готово. Возьми его и уходи.

Шеннон поспешил выполнить приказ Некрона. Взяв оружие, он уже хотел повернуться, но тут его взгляд скользнул по второму хрустальному гробу, в котором спала девушка.

– Кто это? – замерев на месте, спросил он. – Она… очень красива.

– Тебя это не должно интересовать, – отрезал Некрон. – А теперь иди и выполняй приказ.

Подчинившись, Шеннон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Он даже не оглянулся, но беспокойство во взгляде Некрона росло. Он затянул путы на разуме Шеннона настолько сильно, насколько это было возможно для того, чтобы не превратить его в послушную, но совершенно бесполезную марионетку. Однако Некрон чувствовал, что не обладает полной властью над разумом Шеннона. Возможно, обрести такую власть ему никогда больше не удастся, ибо уже сейчас Шеннон был настолько могуществен, что старик терялся.

Однако для того, что юноше предстояло сделать, это было даже хорошо. Ну а когда слуга вернется, он его устранит, решительно подумал Некрон.

Это было странно, но качка под палубой «Дагона» ощущалась сильнее, чем наверху. Лестница дрожала под моими ногами подобно живому существу и, как только я забывал следить за ней, пыталась сбросить меня вниз, словно необъезженная лошадь. Наконец я преодолел последнюю ступеньку и остановился, чтобы подождать Баннерманна. Колени у меня дрожали.

На фоне освещенного прямоугольника выхода на палубу его фигура казалась тенью. Капитан двигался по неустойчивым ступеням лестницы с легкостью опытного моряка, и все его движения казались сильными и ловкими.

– Куда нам идти? – спросил я, когда он поравнялся со мной.

Баннерманн мотнул головой, указывая вперед, в темноту, царившую внутри «Дагона».

– Туда. Он сейчас со всеми остальными в пассажирском отделении.

Я поспешно направился за ним.

– Вы давно уже на борту этого корабля? – поинтересовался я.

Баннерманн пожал плечами.

– Понятия не имею, Крейвен. Я едва помню, что со мной произошло. После того как на меня напали Фрейн и его мордовороты, я пришел в себя в каком-то грязном притоне, а затем… – Запнувшись, он попытался подыскать подходящие слова, но лишь покачал головой. – Не знаю… Скорее всего, они подсыпали мне что-то, и поэтому я вспоминаю о случившемся с трудом. По-моему, там была какая-то лодка, а еще я некоторое время находился в доме. – Он посмотрел на меня. – Первое отчетливое воспоминание – это «Дагон». Я тут уже несколько дней, но мне очень трудно сказать, сколько именно. – Баннерманн улыбнулся, однако улыбка у него получилась беспомощной. – По-моему, время здесь идет по-другому, не находите?

– Да, – согласился я.

Банерманн опять улыбнулся.

– Не могу сказать точно, – продолжил он, – но иногда мне кажется, что прошло несколько часов, а иногда – что время вообще остановилось. И еще… – Он помедлил. – Черт побери, Крейвен, ну как мне объяснить вам то, чего я сам не понимаю?

Что ж, я прекрасно понимал его, так как ощущал приблизительно то же самое.

– А вы? – спросил он, будто прочитал мои мысли. – Как вы попали сюда, Крейвен? Что вас связывает с этими безумцами из Фирт-Лахлайна?

– Ничего, – уклончиво ответил я. – Я тут… по другой причине.

Баннерманн кивнул.

– «Наутилус».

Я с удивлением уставился на него.

– Откуда вы знаете?

– Я много чего знаю, – ухмыльнулся Баннерманн. – В последние дни я был не особо занят, а Дагон – довольно разговорчивый парень.

– Вы с ним знакомы?

– А почему нет? Я знаю, что вы считаете его чудовищем… Наверное, вы правы. Но, черт возьми, Крейвен, он все-таки человек! Причем довольно одинокий человек. – В глазах Баннерманна появилось какое-то странное выражение. – Вы знаете, он спросил меня, не хочу ли я остаться с ним.

– И что вы ему ответили? – поинтересовался я.

– Я еще не ответил, – сказал Баннерманн, пряча глаза. – «Дагон» – просто поразительный корабль. А там, куда они направляются, потребуются моряки.

– Вы что, с ума сошли, Баннерманн? – вырвалось у меня. – Неужели недостаточно того, что эти безумцы идут навстречу собственной гибели?

– Почему вы так думаете? – спокойно возразил Баннерманн. – Почему вам не приходит в голову, что вы ошибаетесь, а все эти люди, наоборот, правы? – Он горько рассмеялся. – О да, Крейвен, я очень хорошо представляю себе, о чем вы сейчас думаете. Но вы совершаете ошибку, ибо судите о других по себе. Вам есть что терять. Им же терять нечего. Большинство из этих людей всю свою жизнь провели в невероятной бедности, и единственная роскошь, которая им досталась, – это в лучшем случае пара дней без страха или голода.

– Вы преувеличиваете, Баннерманн, – холодно произнес я.

– Возможно, но я в этом уверен, – сердито огрызнулся Баннерманн. – Почему вы позволяете себе отнимать у этих людей последнюю искру надежды?

– А Макгилликадди? – спросил я.

Баннерманн помрачнел.

– И он, и его мордовороты – это обычные преступники, – сказал бывший капитан. – Криминальные элементы, которые воспользовались данной им властью. Рано или поздно они поплатятся за это. Люди, поднявшиеся на корабль, еще не научились жить без страха. Но вскоре они этому научатся.

Я в изумлении поднял голову.

– Такое ощущение, что вы уже решили, что ответите Дагону, – пробормотал я.

Баннерманн промолчал, но на этот раз глаз не отвел. Он смотрел на меня с таким упрямством, что в конце концов я первым отвернулся и пошел вперед.

Когда я приблизился к лестнице, ведущей в пассажирский отсек, Баннерманн остановил меня.

– Послушайте, Крейвен, – начал он. – Я думаю, будет лучше, если вы никому не скажете о том, что произошло на палубе. Нужно избегать паники.

Я не стал с ним спорить. Я чувствовал, что Баннерманн не хочет говорить мне об истинной причине своей просьбы, но решил, что у него есть право действовать подобным образом. Черт возьми, сколько можно подозревать в каждом человеке, в каждом слове предательство и обман! Если я перестану доверять своим друзьям, лучше уж сразу сдаться!

– Да, и еще кое-что, – добавил Баннерманн. – Не говорите Макгилликадди и его банде о том, что я на борту. Они не знают об этом, а я хочу устроить им небольшой сюрприз.

Врата закрылись. Там, где несколько секунд назад мерцали зеленые отблески вечности, а тени из ниоткуда рвались в мир живых, сейчас была видна лишь массивная дверь из древних шероховатых брусьев. При взгляде на эту дверь в глаза сразу бросалась печать из золота и драгоценных камней, красовавшаяся там, где на двери должен быть замок.

Шеннон и шесть воинов ушли, чтобы в тот же миг появиться в месте, отдаленном отсюда на десятки тысяч миль, в другой стороне мира.

Некрон пошатнулся.

Открытие врат никогда не давалось ему легко, но он делал это силой своей воли, в то время как другим потребовалась бы неделя сложнейших приготовлений и плетения чар. Но сегодня все прошло еще сложнее, чем обычно. Этот процесс полностью истощил его, лишив сил, и теперь усталость болью отдавалась во всем теле.

Мощная дубовая дверь и серая стена начали расплываться у него перед глазами. Во рту появился отвратительный привкус меди. Сердце выскакивало из груди. При этом силы старого мага были истощены отнюдь не напряжением, вызванным открытием врат, – нет, он чувствовал нечто иное, какое-то чуждое влияние, невидимой силой охватившее врата и превращавшее этот инструмент перемещения ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ во что-то другое.

Может быть, теперь все закончилось?

Некрон очень долго ждал этого мгновения. Но сейчас, когда оно настало, старый колдун осознал, что ничего не понимает. Казалось, положение звезд было благоприятным и, судя по всем предзнаменованиям, момент настал. Но ни одно предзнаменование не давало подсказки, что делать, какие опасности могут повстречаться у него на пути и как с ними бороться.

Вздрогнув, старик оглянулся и вернулся к столу, на котором по-прежнему лежали книги и множество свитков, – теперь их стало намного больше. Но ни свитки, ни книги ему не помогли. Даже в самых древних из всех писаний, даже в самом «Некрономиконе»,[5]5
  «Некрономикон», она же «Книга мертвых» – вымысел американского писателя Г. Ф. Лавкрафта; с его легкой руки стала штампом хоррор-литературы.


[Закрыть] книге книг, ничего не было о СЕМИ ПЕЧАТЯХ СИЛЫ. Там говорилось лишь о том, что Некрон и так знал: эти печати есть и они нужны ему для того, чтобы не проиграть и не заплатить за это чудовищную цену.

Он взглянул на тени, мрачной паутиной раскинувшиеся в углах. Конечно же, эти тени пусты, они лишь свидетельство отсутствия света, но в то же время они вызывали у Некрона невероятный страх, поскольку он знал, что за ними скрывалось.