Текст книги "Горничная для Мага (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Он ведь должен был найти какое-то возражение, например, что ему нужно отдохнуть, что он должен быть подготовлен и собран, но милорд ничего такого не говорил. Вместо этого без предупреждений подхватил Фабиану на руки, на миг она оказалась в воздухе, а потом прижатая к крепкой груди.
Ламмерт пронёс её к кровати, сорвал покрывало и опустил на белый шёлк простыней. Навис сверху тяжестью тела, проминая матрас. Его глаза буравили, как две чёрные бездны, утягивая в тягучую пропасть, и Фабиана едва ли могла удержаться где-то на краю, чтобы не утонуть, что даже стало и страшно, и восхитительно одновременно.
Он провел рукой по шее, холод металла обжёг кожу ложбинки между ключиц. Сильные пальцы сжали лиф и потянули вниз, обнажая грудь, живот, следом он со сдержанной злостью сорвал нижнее бельё, купленное им, которое Фабиана тоже надела. И осталась совершенно голой перед ним. Взгляд Ламмерта медленно скользнул вниз...
Нет, он стекал чёрной горячей смолой по её телу, лаская и обволакивая. Разве можно ласкать взглядом? Фабиана убедилась – да. Дикое волнение и стыд захлестнул удушливой хваткой. Впервые мужские глаза смотрели на её тело. Желанные глаза желанного мужчины, того, с кем она хочет провести эту ночь.
Ладонь Хэварта легла на грудь. Фабиана замерла, чувствуя, как его пальцы чуть сжали её. И всё же коробящее смущение толкало прикрыться руками, но Фабиана усилием сдержалась, напряжённо, почти не дыша комкая гладкую простыню.
– Я так давно хочу тебя, с самой первой встречи, – сказал чуть хрипло Хэварт после затянувшегося молчания.
Его голос неведомым образом действовал утешительным бальзамом, усмиряя и без того рвущееся из груди сердце. Он отстранился, чтобы сорвать с себя распахнутую рубашку. Жар его тела окутал Фабиану терпко-пряным мандариновым запахом, ставшим ещё ярче, головокружительнее. Последний мост, на котором она ещё каким-то образом удерживалась, сгорал.
Он снова склонился, впиваясь беспристрастно в губы Фабианы, уже рывком стянув её платье до конца, невесомо прильнул почти оголенным телом к её обнажённому. Желанная тяжесть заставила призывно выгнуться навстречу.
– Я бы хотел, чтобы это случилось в другое время, при других обстоятельствах.
– Не говори… те так, – ответила, чувствуя, как внутри что-то щемит и саднит.
Она робко провела рукой по его предплечью, ощущая бугры твердых мышц под гладкой кожей. Ладонь Хэварта бесстыже скользнула от груди к низу живота. И в то время, когда его губы накрыли её, пальцы коснулись внутренней стороны бедра, обжигая место, которое Фабиана сама стыдилась касаться.
Лицо предательски вспыхнуло жаром, но она об этом быстро забыла, когда низ живота сладко потянуло, с губ невольно сорвал тихий стон, который тут же заглушил ворвавшийся в рот язык Ламмерта, в то время как пальцы продолжали гладить, заставляя извернуться и одновременно свободно позволить трогать себя.
Фабиана подалась бёдрами навстречу его ладони, ощущая влагу, свободно потёрлась о его пальцы. Вздрогнула и распахнула глаза, когда пальцы немного проникли в горячую, жаждущую наполненности тесноту. Так сладко и мало, что до отчаяния захотелось ещё, полнее почувствовать его внутри себя, хоть Фабиана и никогда не знала каково это.
– Мстительная искусительница, – прошептал Хэварт в её губы.
В его голосе и словах слишком откровенные и безмерно соблазнительные нотки, как и в уверенных движения – будто он знал, как доставить удовольствие именно ей. Всё что он делал, безысходно соблазняло Фабиану, дурманило, как тягучий нектар. Он сам весь как этот нектар, который хотелось пробовать на вкус, чтобы проник в неё, в кровь, заполнил всю, этот затуманенный желанием взгляд чёрных глаз из-под прикрытых век, затемнённых ресницами. Он само соблазнение: то, как он выглядит, как двигается, как сложено его тело – горячая грудь, упругий живот, твёрдость, которая вжималась в её бедро даже через ткань брюк раскалённая горячая. Фабиана запоздало поняла, что он всё ещё в одежде.
Мысли запутались, когда его пальцы продолжали ласкать внизу, заставляли предвкушать, что между ними произойдёт уже скоро. Фабиана никогда не представляла себе близость с мужчиной даже в мыслях, пугалась и стеснялась, будто их мог кто-то прочесть, отгораживалась от собственных ощущений, не допускала. Хоть она прекрасно знала, как рождаются дети – в пансионе всякого наслушалась от девушек, которые были довольно-таки разными особами.
В какой-то миг Хэварт, перестав её трогать, отстранился. Послышался шелест, бряцанье обручей на запястьях мужчины – это немного отрезвило. Фабиана рассмотрела его силуэт чуть замутненным взглядом. Ламмерт быстро вернулся к ней, не позволяя подняться. Соприкосновение тел вызвало глубокую дрожь. Дыхание перехватило, когда Фабиана явственно ощутила желание милорда, и эти ощущения без одежды совсем другие: волнующие, будоражащие, чувственные. Фабиана прикусила губу, ощущая горечь цитруса, когда он чуть придавил её к матрасу, нависая сверху.
– Позволишь мне показать, что такое настоящие небеса, фиалка? – от горячего шёпота, проникновенно-порочного взгляда всё тело покрылось мурашками.
– Да… – кажется, Фабиана, уже не отдавала отчёт ни в чём, выдавая глупые ответы, желая только одного – принять его, желание настолько сильное, что пальцы на ногах вдавливались в матрас.
Фабиана ахнула, когда Хэварт, оторвав от неё сводящий с ума взгляд, скользнул губами к груди, бесстыдно обхватил чувствительную вершинку, туго сжав губами. Дыхание в груди зашлось, сердце ухнуло в живот, а потом гулко застучало в горле.
– Ты почувствуешь это со мной, – отстранился, – …обещаю, что тебе понравится, фиалка, – горячо выдохнул на влажную кожу и снова захватил, на этот раз зубами, осторожно прикусив, втянул в себя и выпустил, передвигаясь ниже, одновременно разводя ноги девушки, подтягиваясь к её лицу. Фабиана сглотнула, когда твёрдая плоть прижалась к её животу. – Я постараюсь, чтобы тебе было не так больно, фиалка, но потерпеть придётся...
Фабиана сглотнула, ответить обернулось трудностью, только могла кивнуть. Хэварт, устроившись удобнее между стройных ног, опёрся руками по обе стороны от головы девушки. Стало слишком тесно, слишком горячо. Чувствовать его было необычно. Неизвестность пугала, но безумная жажда ощутить больше овладела всецело, выталкивая все лишние мысли из головы, только ощущения тел, трущихся чувственно друг о друга, жаждущих друг друга.
Но как бы Фабиана ни была готова, первый мощный толчок вынудил глухо зашипеть и протрезветь. Сладкое напряжение резко сменилось болью и жжением. От чувства распирания внизу глаза мгновенно затуманились. Хэварт склонился к губам Фабианы, заглушил волнение нежным поцелуем, задержался, давая время привыкнуть.
Привыкнуть было почти невозможно, но всё же боль притуплялась.
– Своенравная искусительница, – прошептал Ламмерт горячо и вместе с тем нежно, – непредсказуемая, взбалмошная, моя…
Невольная мысль о том, что Ламмерт решил таким образом отомстить ей за все препирательства с её стороны, посетили внезапно. Однако насколько же изощрённая тактика у милорда. И вместе с тем сладкая, притягательная, что хотелось поддаться навстречу и погасить немедленно эту горячую, тяжёлую, сводящую с ума пульсацию там, внизу.
Фабиана скользнула руками по плечам мужчины, обхватила шею и, забыв обо всех приличиях – уж было не до них, чуть потянувшись, прижалась губами к горячей шее Ламмерта и, когда милорд вытянулся, немного откинув голову, потеряв бдительность, сомкнула зубы, прихватывая кожу. И тут же ахнула, выдыхая в горячую шею мужчины, ощущая его внутри себя неожиданно полнее, едва Хэварт качнул бёдрами.
Зашипел, твёрдый кадык скользнул по горлу. Он крепко перехватил Фабиану и начал двигаться в ней, сначала медленно, потом быстрее, и снова размеренно. Сильные короткие толчки сменялись медленными и плавными, раскаляя её, заставляя тело звенеть и раскалываться от стремительно нараставшего напряжения. Заставляя Фабиану взлетать куда-то в небо, в парящие облака, а потом разбиваться о скалы, вздрагивая от вбивавшегося в её бёдра мужчины, стремившегося слиться, проникнуть полнее, до предела.
Это было похоже на смерть – мучительную и прекрасную одновременно, заставляющую кричать от наслаждения и всхлипывать от того, что мир вокруг рушится, проваливается в пропасть, чтобы вновь возродиться.
Испарина проступила на спине, шее Хэварта, у неё между грудей. Эта сладко-мучительная пытка, казалось, не закончится никогда, заставляя выгибаться, цепляться за плечи Ламмерта, обхватывать его бёдра ногами, впуская глубже, пронизывать чёрные пряди и тянуть назад, а потом притягивать и снова отталкивать, схлёстываться в огненном порыве вновь.
Восхитительно и мучительно. Фабиана не понимала, что с ней творилось, хватала ртом воздух, стремясь лишь к одному – избавится от этого тягучего комка внизу живота, сковывавшего до спазмов всё тело. В какой-то миг напряжение достигло предельной грани, внезапная оглушающая волна накрыла её с головой, заставляя хватать губами воздух и выгибаться.
Хэварт запустил пальцы в волосы Фабианы, сгрёб их в кулаки, потянул до боли, заставляя смотреть на него. Фабиана запрокинула голову и замерла, пронаблюдав, как по красивому в этот момент лицу мужчине прошла судорога так, что черты лица исказились в какой безысходном мучительном наслаждении. Подхватив под спину, прижал девушку к себе, заставляя Фабиану уткнуться ему в плечо и стонать от блаженства, принимая резкие и быстрые, почти хаотичные толчки мужчины, пока он не начал стонать.
Совершив несколько сильных твёрдых движений, вызывая в теле сладкую судорогу, Хэварт замер.
Некоторое время тяжело дышали. Хэварт посмотрел на неё затуманенным взглядом, в котором Фабиана видела себя, растерянную и обессиленную. Ламмерт не спешил размыкать объятия, хотелось удержать как можно дольше это молчаливое единение сладкого опустошения.
Немного странно и ново для неё, и вместе с тем потрясающе, что хотелось глупо улыбаться. Пошевелилась, не уверенная в том, что вообще сможет это сделать. Хэварт всё же отстранился, лёг на постель, не позволив девушке уползти далеко, притянул к себе, прижимая к своей груди.
Под гулкие горячие удары сердца Ламмерта дыхание успокоилось совсем. Он зарылся носом в волосы, словно хищник, провел ладонью по плечу, лаская. Фабиана теснее прильнула к его разгорячённому боку, чувствуя себя по сравнению с ним крохотной. Подумала о том, что сейчас было между ними, но мысли безжалостно путались, а внутри всё перевёрнуто с ног на голову.
Возможно, утром Фабиана всё осмыслит и будет мучиться от стыда, упрекать себя, но жалеть, как сказал ей Ламмерт совсем недавно – нет. По крайней мере, думать об этом она не хотела сейчас, находясь в руках мужа. Лежать вместе расслабленными и утомлёнными, дыша запахами друг друга.
– Похоже, мне нужно всерьёз взяться за твоё перевоспитание, фиалка, – сказал Хэварт, вдохнув глубоко, поднял руку и провёл ладонью по шее, прямо по тому месту, где она укусила его, оставив багряный след.
Проснувшийся стыд заставил Фабиану зажмуриться, скомкать простынь и едва не уткнуться в неё лицом. Как она могла себе такое позволить? Фабиана сейчас не могла понять.
– Зато справедливо, не находите?
– Не могу с этим поспорить, – усмехнувшись, согласился Хэварт, безмятежно огладив её волосы. – Но не думай, что это сойдёт тебе с рук, – пригрозил он на ухо так, что Фабиана вновь покрылась мурашками.
Глава 17
Фабиана
Он молчал долго, прижав её к себе, а потом накрыл руку ладонью, поднёс к своему лицу, прикоснулся мягко горячими губами к середине. Отголоски напряжения растеклись по телу горячими волнами, собираясь в укромном месте, где всё ещё было дискомфортно и вместе с тем необычно горячо.
Постепенно усталость накатывала и утяжеляла веки, но Фабиана не хотела так быстро уснуть, желая продлить эти напоенные ласками мгновения. Хэварт ещё долго молчал, мягко и неспешно целовал пальцы, гладил волосы, плечи, необычайно чутко, невыносимо нежно. Но он продолжал даже после соития о чём-то думать, что-то выстраивать в голове и размышлять, казалось, с ещё большим грузом, чем раньше.
Мысли постепенно возвращались и к самой Фабиане, а вместе с ними и память о том, что предстоит Ламмерту совершить. Страх тупой иглой кольнул сердце, стоило только представить, что если вдруг ничего не получится и план провалится. Беспокойство застыло льдом в груди, разгоняя безмятежность. Воздух будто сгущался и холодел.
Но все же будущее представлялось уже не таким ужасным и безвыходным, как было вначале, будто между ними случилось что-то особенное и это что-то изменило, дало надежду и тепло. Невероятное чувство, настолько сильное, что хотелось прижаться к Ламмерту ещё сильнее, ещё крепче обнять, невыносимо хотелось что-то сделать…
– Хэварт, – сорвалось само собой с ее губ. Пальцы, что плавно гладили её руку, вдруг замерли и чуть сжались. Фабиана, осмелившись, приподнялась, посмотрела на мужчину. – Может, мне нужно уйти? – глупый вопрос прозвучал неестественно и чуждо.
На самом деле она хотела сказать другое, сказать, что хочет, чтобы у него всё получилось и всё прошло удачно, как-то поддержать, ободрить, что угодно, но отчего-то не сказала. Вновь испугалась, испугалась этого нового чувства, которое едва только пустило корни, ещё хрупкие и слабые.
Глаза Ламмерта потемнели – вопрос явно не понравился ему. Он тяжело вдохнул отвёл руку, собрал в кулак простынь и потянул, плотно закутывая её и себя.
– Снова говоришь не то, – чуть с укором произнёс, сжав в объятьях крепко, будто она и в самом деле собралась уходить, склонился к её лицу, – когда ты уже поймёшь, что я хочу видеть рядом с собой только тебя, слышать твой голос, который заставляет что-то внутри надламываться… Видеть твою улыбку… – мягко коснулся пальцами щеки, – только от тебя я хочу детей, – последние слова оборвались, как и что-то внутри у Фабианы, то, что заставило сердце стучать как обезумевшее. Он выдохнул тяжело, – …спи, фиалка, тебе нужно отдохнуть, – велел твёрдо, без всяких возражений со стороны.
Фабиана улыбнулась, кажется, уже третий раз успев испытать что-то глубокое и сильное. Легла, устраиваясь на его груди удобнее, чувствуя надёжность, защищенность, которые она не испытывала уже очень давно.
Они так и лежали, пока Фабиана не начала проваливаться в сон, ощущая сквозь дремоту размеренное глубокое дыхание Ламмерта. Они так и уснули вместе.
...Ночь для Фабианы была странной. Первая ночь, которую она провела в объятиях мужчины – горячих, надёжных, будоражащих даже сквозь сон. Несколько раз Фабиана просыпалась, не понимая, где находится, чувствуя рядом с собой Хэварта, который даже во сне обнимал её, прижимая к сильному телу. Тяжесть его руки на бёдрах, горячее дыхание сзади в шею – всё это напоминало о том, что случилось между ними. И даже сквозь дремоту это осознание будоражило и давило. Но Хэварт будто чувствовал её тревоги, чуть менял положение, сжимал в руках сильнее с какой-то непривычной для неё нежностью. И Фабиана вновь уплывала в безмятежное тёплое забытьё.
Но когда она открыла глаза в следующий раз, холодный утренний свет окутывал её, струясь из большого – до пола – окна, разливаясь тусклыми бликами по гладкому дереву огромной рояли. Едва только всходило солнце где-то в тумане, но сна уже не было, и хотелось вставать. Когда тяжёлая мужская рука покинула её бедро и скользнула на пояс, задержавшись, Фабиана поняла, что Ламмерт уже давно не спит. Он пошевелился, чуть наклонившись вперёд, горячие губы коснулись виска, скулы, шеи.
– Доброе утро, фиалка, – сладко прошептал на ухо, тревожа дыханием пряди на плече, провёл ладонью по животу, опуская её настырно ниже, безысходно пуская по телу тугие волны жара.
Нежно обгладив там, вернул руку на живот и вверх, сжимая грудь, заставляя дыхание окончательно сбиться. Такого волнующего кровь пробуждения у Фабианы ещё никогда не было. Не вынеся пытку, Фабиана всё же повернула голову, посмотрев в слишком лукавые по раннему часу карие глаза. На красивое лицо, чуть припухшие ото сна веки, полные мягкие губы. Его всегда идеально уложенные волосы беспорядочно взъерошены, что придавало ему совсем другой, не менее очаровательный, затмевающий всё вокруг вид. Взгляд Фабианы непроизвольно скользнул ниже и задержался на шее, где красовался синеватым подтёком след. Её укус безжалостно напоминал о том, что ночью милорд слегка пострадал.
Он погладил её лицо, проведя пальцами от скулы к подбородку, коснулся большим пальцем нижней губы, продолжая гипнотизировать взглядом. Фабиана поняла, что привыкла к его рукам и уже не замечала некоторых изъянов.
– Вы играете на рояле? – спросила она, вдруг вспомнив об инструменте.
Ламмерт посмотрел поверх головы Фабианы, вернул взгляд обратно.
– С этим как-то не срослось. Отец в молодости увлекался музыкой. Ристол – замок моего деда, и все вещи либо его, либо отцовы. Я здесь почти не жил, не считая шести месяцев после возвращения.
Фабиана вспомнила, что на портрете в кабинете изображён не Хэварт, как она ошибочно думала. Надо бы ещё раз взглянуть на него.
– Сыграешь мне? – вдруг предложил Ламмерт, как-то подозрительно сверкнув глазами.
– С чего вы взяли, что я могу? – смутилась Фабиана, но, конечно, она могла, с самого детства, а в пансионе только улучшила этот навык, но никак не думала, что станет играть для… своего мужа. Сердце как-то нервно ударилось о рёбра. Подумать только!
– Уверен, что можешь, – конечно, опытный взгляд мужчины не обмануть, особенно взгляд аристократа, особенно Хэварта Ламмерта. – Прошу, госпожа Ламмерт.
Фабиана облизала губы, раздумывая.
– Только если вы, расскажете о вашей магии и о том, что произошло с вашими руками, и что это за браслеты, – глянула на металл на его запястьях.
– «Ты», говори мне «ты», – с притворной злостью прошипел Хэварт, ласково погладив шею Фабианы.
– Ты... расскажешь мне о своей магии…
Фабиана, сощурив глаза, задумалась, ища какой-то подвох, но любопытство – что же скрывают эти обручи и магия милорда – брало верх. Завозившись, старалась не смотреть на победный взгляд Ламмерта. Придерживая простыню, потянула на себя, сев на кровати, завернулась в ткань, подхватила сбившееся к краю покрывало и не глядя бросила на бёдра – так спокойнее – оставшегося без укрытия мужчины. Осмотрев некоторый беспорядок вокруг, склонилась и подняла рубашку милорда, положив на прикроватную тумбочку, а вот где было её платье, Фабиана так и не отыскала взглядом.
Поднявшись с постели, босыми ногами прошла к инструменту, восхищённо оглядела. Даже пальцы запылали, предчувствуя прохладные клавиши. Проведя по гладкому дереву, села на стул. Почти невозможно было настроиться под пристальным взглядом Ламмерта, которого она всё же видела боковым зрением, знала, что он смотрит на неё, волнующе лаская взглядом каждый изгиб. Он явно приготовился слушать, лёг на бок, раскинувшись на кровати, положив голову на согнутую в локте руку, молодой и сильный, и в тоже время хищно-изящный, давал повод для ещё большего волнения.
Открыв крышку, Фабиана потёрла руки, разогреваясь, задумываясь над тем, что сыграть, но одна мелодия всё же просилась быть исполненной. Пальцы прошлись по клавишам, выдавая нужные ноты, пока мелодия не полилась по воздуху ровным темпом, заполняя покои, проходя сквозь всё тело.
Неуверенность и дрожь постепенно уходили из пальцев, движения становились увереннее, и вскоре Фабиана погрузилась всецело в исполнение, забыв на миг о неловкости и даже о Ламмерте, который оставался на своём месте, слушая её. Пальцы двигались сами, помня каждую ноту, грациозно и плавно.
Рояль, по словам Хэварта, уже много лет стоит здесь, но издавал удивительно чистые звуки. Льющаяся мелодия ненароком поднимала в груди волнение и какую-то неясную щемящую тоску.
Фабиана подумала, что, наверное, зря начала с этой композиции. Оборвала где-то на середине, сложив руки на коленях, застыла, возвращаясь мыслями в покои, будто до этого где-то блуждала.
Фабиана напрягла спину, когда Ламмерт зашевелился, откинув пресловутое покрывало как ненужную тряпку, поднялся с постели.
Невольно повернулась и заморгала часто, да уже поздно: прежде чем она подумала, взгляд успел захватить больше, чем желала бы Фабиана – увидеть обнажённое мужское, несомненно, безупречное везде тело милорда: широкие плечи, рельефную грудь, плавно перетекающую в узкую талию, бёдра и...
Фабиана с шумом втянула в себя воздух, прикрыла веки, унимая головокружение. Ноги у милорда тоже идеальные.
Тревожно заелозила на стуле, давя нещадно вспыхнувшее смущение, которое охватило с головы до пят, разрывая на мелкие частицы. Пытаясь собраться с мыслями, Фабиана поправила и без того тугой оборот простыни на себе, запахнула плотнее на бедре. Наверное, со стороны она выглядела растерянной и слишком суетливой, хотя ей простительно – полностью обнаженного мужчину она видела при белом-то свете впервые, с которым, между прочим, провела ночь.
Хэварт приблизился к ней. Вот и подвох! Фабиана запрокинула голову, чтобы смотреть лишь на его лицо, чувствуя обонянием сумасшедше пленительный аромат его тела. Разозлилась от того, как мгновенно голова наполнилась туманом и обездвижилось тело.
– У тебя великолепный слух, – произнёс он, глянув на клавиши, – красивая мелодия. Чья она?
Признаться, что сочинила её сама, было дико стыдно.
– Я уже не помню.
– Не ври, – посмотрел твёрдо, разоблачая.
– Это неважно, – сглотнула Фабиана, раздражаясь на собственную глупость и упрямство.
Да, она, конечно, не Игнес которая наверняка нашла бы что ответить, преподнеся себя с достоинством. Фабиана не могла ни того, ни другого.
Сжав кулаки, поднялась со стула – кажется, ей пора уходить.
– Уже скоро завтрак, – бессвязно проговорила, ища взглядом вещи, стараясь не смотреть на Хэварта, – мне нужно привести себя в порядок и…
Мужские руки перехватили и задержали, не позволив сделать и шага к креслу, где и обнаружила своё платье.
– В чём дело, Фабиана? – чуть сердито пророкотал голос над ухом. – Скажи.
Фабиана упершись ладонями о его горячую грудь, застыла, чувствуя удары. Всевидящие, и что же с ней такое? Куда она и в самом деле рвётся?
– Прости, просто подумала, что Игнес…
Хэварт утробно зарычал, подводя взгляд к потолку.
– Будь уверена, она сегодня же покинет Ристол.
– Нет, я не об этом, – замотала головой.
– Тогда что?
Что? Хотела бы она знать... Просто самый завидный мужчина в Вальшторе сейчас обнимает её, говорит всякие волнующие сердце слова, нежно ласкает, смотрит так, будто дегустирует самый изысканный торт. А её вдруг раздирают сомнение по поводу его выбора, и это после того, когда уже всё случилось!
– Наверное, я не слишком… – Фабиана закусила губы, но, кажется, пора учиться развязывать язык и говорить открыто ему о своих сомнениях и страхах – это так странно, – ...я не так опытна для… тебя.
Кажется, она опять сказала какую-то несусветную чепуху.
Хмурость сошла с лица Ламмерта, сменяясь любопытством и интересом.
– Может быть, перестанешь говорить глупости и решать за меня? – Его руки вдруг скользнули по спине, ухватились за край простыни и решительно потянули. – Хочешь, расскажу тебе одну тайну? – с лукавством спросил, меняя тон на терпеливый и интригующий, не отводя от Фабианы взгляда, продолжая разматывать плотную ткань так завораживающе, что она не могла сопротивляться этому. – Мне это и нравится в тебе, твоя непосредственность, что так изысканно сочетается с целомудрием. Нравится, – ещё один разворот простыни, – смелость и любопытство, казалось бы, несовместимая с застенчивостью и робостью, которые пленят и, – последний разворот, – обезоруживают. Тебе, – жадно скользнул по телу горящим взглядом, возвращая на лицо, утягивая в чёрную пропасть, – Игнес и в подмётки не годится, и перестань себя сравнивать с ней. Я тебе запрещаю.
Фабиана решительно задержала скользнувшую с её тела простыню. Глаза Ламмерта темно вспыхнули, в то время как губы сжались в напряжении. Что-то всё же мешало открыться и безоговорочно толкало на то, чтобы одеться и немедленно уйти.
Фабиана уже хотела было закутаться обратно, но неожиданно внутри что-то треснуло и осыпалось пылью, обнажая её настоящие чувства, впуская тягучий взгляд Ламмерта. Разве этого она хочет? Уйти? Фабиана теперь его не только формально, с ним она испытала самые невероятные чувства. Зачем ей куда-то убегать и прятаться, когда она и себе-то не принадлежит.
Сжав шёлк в пальцах, не отводя взгляда от мужчины, потянула с себя простынь, откидывая её назад, представая перед взором Ламмерта полностью обнажённой.
– Просто я… боюсь тебя потерять, – прошептала тихо Фабиана, и казалось, что стены рухнут от ее признания.
Она боялась этого с самого начала, с того момента как Ламмерт привёз её в Ристол в качестве служанки, боялась и до сегодняшнего дня заталкивала страх подальше, запирая на замок, игнорируя, не желая допускать его и тем самым так тщательно отгораживалась от хозяина Ристола, чтобы не привыкать… Чтобы потом не было больно...
Ламмерт ещё долго смотрел в глаза, будто пытался что-то осмыслить и понять, а следом его губы тронула едва заметная горькая улыбка, скорее, вызывающая тревогу, а затем пальцы Хэварта взяли её за плечи и чуть сжали.
– Это всё? – спросил вдруг он. – Всё, что тебя беспокоит?
Фабиана кивнула, облизав пересохшие губы.
– Ты не потеряешь, если сама не решишь... уйти, – вдруг сказал он, пронизывая взглядом, притягивая к себе ближе так, что их тела соприкоснулись. Больше не желая ничего слушать, Ламмерт подхватил её под бёдра, что Фабиана только и успела охнуть и обхватить его за шею, чтобы удержаться. – Но сейчас я тебя никуда и не отпущу, что бы ты ни решила, – проговорил в губы, сделав вместе с ней шаг в сторону, опустил на холодную деревянную поверхность инструмента, посадив перед собой.
– Ты обещал рассказать! – возмутилась, когда поняла, что милорд собирается делать.
– Обещал, – он сжал её бёдра и свободно подтянул к себе ближе, – ты задала целых три вопроса, на одну мою просьбу кто-то недавно говорил о справедливости, разве нет? – сверкнул провокационно-мстительным взглядом. – Ко всему считай, что это компенсация за это, – чуть повернул голову, указывая пальцем на след на шее.
– Здесь? – в ошеломлении спросила, осматриваясь, понимая – место для этого не то чтобы неподходящее, а жутко неподобающее.
– Именно, – с невозмутимостью ответил.
– На мой взгляд, не слишком… – прикусила язык, но всё же продолжила, – удобно.
– Мы проверим, – бесцеремонно отнял последние попытки сбежать.
Подхватив колени Фабианы, Ламмерт раздвинул их, прижимаясь неприлично и до жуткого жара тесно, налившая плоть предельно ощутимо упиралась в бедро. Взгляд Ламмерта мгновенно налился магмой и голодом, таким, что по спине Фабианы прошлась колючая волна, собираясь внизу живота знакомой предательской, такой же колючей тяжестью. Фабиана подавила желание закрыться руками, свести колени, снова безысходно предаваясь стыду. Это положение, в котором они находились сейчас, слишком откровенное для неё. Дыхание сперло, когда Ламмерт наклонился, опираясь ладонями на поверхность рояля, чуть нависнув, заставил немного откинуться назад.
– В этот раз больно не будет, так что кусать меня не обязательно, фиалка, – сказал предельно серьёзно Ламмерт, – ...но если тебе это нравится, буду весь в твоих отметинах, – коварно сощурил глаза, давая понять, что тогда она точно с ним не расплатится по счетам.
И как у него получается так легко заставить желать его и стыдливо краснеть, сгорая, словно её сунули носом в печку? Ламмерт, бессовестно воспользовавшись её замешательством, качнул бёдрами – на этот раз плавно. Фабиана задохнулась от ощущения наполненности, в глазах потемнело. Не знала, что делать, оказавшись в таком весьма обескураживающем положении, но когда мужчина отстранился и тут же вернулся, вцепилась в его плечи, обхватив ногами пояс, позволяя свободно двигаться. Ламмерт в ответ на это довольно изогнул бровь, чем вызвал ещё больший приступ неловкости.
Он намеренно это делает! Нравится заставать её врасплох и наслаждаться этим!
Боли и в самом деле не было, а было немыслимо сладкое ощущение его внутри себя, от одного этого едва не меркло сознание. Покои плавно закачались от размеренных движений, прикрыв веки, Фабиана почувствовала себя словно где-то над пропастью, встречая каждый толчок тихим стоном, не веря собственному голосу, который безжалостно её предавал, как и нараставшее в глубине тела удовольствие. Такого горячее, пробиравшего до судорог в пальцах.
Дыхание Хэварта участилось и стало сбивчиво-горячим, будоражащим до дрожи.
Ночью она не понимала, что происходило и чего ждала, но сейчас – знала. Выгнулась дугой в то время, когда напряжение током прошлось по телу, невольно сжалась, вызывая тем самым судорожный спазм в горле Ламмерта, так что он чуть запрокинул голову, давя рвущийся наружу стон, а следом сгрёб девушку в охапку, задвигался быстрее и твёрже.
Фабиана потеряла опору в то время как окружение завертелось в огненном вихре и сразу же опрокидывало в охлаждающую волну блаженства.
Но это был ещё не предел.
Прижав её к себе, Ламмерт стал проникать так глубоко и сильно, что в глазах темнело. Фабиана жадно хватала воздух, ощущая подкатывавшую давящую волну удовольствия, которая внезапно ударила сразу во все частички тела, оглушая и ослепляя.
Обхватил затылок Фабианы, Ламмерт с жадностью вжался в её губы, заставив задохнуться, продолжив проникать, содрогаясь от накатывающего экстаза, требуя двигаться вместе с ним, одновременно, в одном едином темпе. Сердце заколотилось гулко от нехватки воздуха, но когда мужчина толкнулся в неё, с напряжением вжимая в неё пальцы, Фабиана выгнулась. Бурная волна блаженства разлилась по телу, горячим свинцом заставляя надолго сплестись воедино.
Фабиана без сил прижалась к Ламмерту, повиснув на его плечах. Распаленная, дрожащая, дышала в его шею, пытаясь прийти в себя. Ламмерт тоже не двигался, придерживал девушку за спину, дышал так же рвано, как и она.
Но постепенно марево густого тумана сходило, Фабиана повернула голову, ненароком коснувшись кончиком носа его горячей гортани, жадно втянула мужской запах, одурманивающий, пробирающе-терпкий и сладкий. Притягательного оголенного тела Хэварта хотелось касаться до мурашек, и Фабиана, насмелившись, провела ладонями по широким лопаткам, позвоночнику, впадине на пояснице, идя той дорогой, которой он её вёл – чувственности и страсти.
