Текст книги "Горничная для Мага (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Не успела она опомниться, как её грубо втолкнули в карету, что стояла на противоположной стороне дороги, и замкнули дверцу. Фабиану тут же бросилась отпереть, дёрнула, но ничего не выходило, она откинулась неловко назад, когда карета тронулась с места, гиканье кучера раздалось за стенкой, и лошади ринулись по каменистой дороге, так что Фабиану знатно встряхнуло.
Кто бы это ни был, оставалось только ждать, когда приедут на место. Поэтому подготовиться к встрече у неё было время. Но когда в окне появились знакомые улицы и постройки, Фабиана поняла, что направляется к себе домой. Всё же рук дело дядюшки.
Их последняя встреча была не из самых приятных, и то, что будет ещё хуже, Фабиана готова была пережить. Он бы не стал так рисковать и суетиться, если бы не сделка с высокопочтенным лордом, кажется, у дядюшки и в самом деле появились большие проблемы. И у Фабианы в том числе.
Карета, наконец, въехала в знакомый до каждого кустика роз и деревца двор.
За оконцем мелькнул чья-то фигура, замок щёлкнул. Вобрав в грудь больше воздуха, Фабиана вышла, когда дверца приглашающе раскрылась, и сразу предстала перед внушительной фигурой Витора. Мрачный взгляд на каменном лице упал на девушку, тонкие губы поджались в прямую линию.
– Ну вот ты и здесь, – произнёс он, глянув поверх ее головы, отдавая какой-то безмолвный приказ.
– Очень низко с вашей стороны так поступать, – Фабиана и не знала, что ещё сказать.
– И это говорит блудница, которая отдала честь первому попавшемуся мерзавцу. – Фабиана вытянулась, напрягая спину и плечи, готовясь к очередному удару, но Витор держал себя в руках. – За мной, – отдал он беспрекословный приказ, разворачиваясь к крыльцу усадьбы.
Фабиана обернулась, глянув на подельников дядюшки, которые стояли в стороне и никуда не уходили, наверняка теперь будут следить за домом, чтобы она не смогла сбежать вновь.
Как бы то ни было, она не должна показывать своего страха перед ними. Они прошли в гостиный зал. Фабиана с замиранием оглядела мебель и стены, всё здесь было родным и любимым, но, кажется, что ее не было дома не полмесяца, а годы. Витор прошёл к столику и, схватив бокал, влил в него вино. Его рваные движения выказывали, насколько он был взбешён.
– Зачем вы меня сюда привезли? – спросила Фабиана, пронаблюдав, как мужчина опрокинул бокал, делая большой глоток, осушая содержимое. – Вы теперь не имеете надо мной власти, как бы вам того ни хотелось
Витор глянул на пол, оставил бокал и быстрым шагом приблизился к девушке, придавив тяжёлым замутнённым гневом взглядом.
– Не имею? – переспросил он.
Фабиана сжала губы, конечно, теперь прикрываться новым именем она не могла, ведь не для этого она покинула Ристол, освободив от обязательств милорда. И отчётливо понимала, что дядюшка в полной власти и может сделать с ней что угодно, после того как её имя было опорочено перед всем Вальштором.
Мужчина сжал кулаки, явно борясь с очередным приступом ярости, ему не нравилось, как племянница смотрела на него с вызовом и открыто, не нравилось, что она говорила и как держала себя – всё это его разрывало на части. Он резко вскинул руку и застыл, удерживая себя в последний миг.
Фабиана не могла понять, как нашла в себе стойкости не отпрянуть и не дёрнуться. Витор сжал кулак, его заметно затрясло, красные пятна проступили на щеках и шее. Он схватил девушку за волосы и дёрнул за собой. Фабиана охнула от боли, вцепившись в рукав мужчины, пытаясь оторвать от себя, но не вышло. Он потащил её за собой, нисколько не заботясь о том, что причиняет боль, дёргая, заставляя шевелиться, поднимаясь по лестнице.
На глаза вступили слёзы – жёсткая хватка рвала волосы, и Фабиана почти не видела, куда ступала, тащилась за ним, не останавливаясь.
Они оказались пред её комнатой, дядюшка, отперев дверь, толкнул девушку внутрь, выпуская, Фабиана полетела вперёд, оступившись, чудом не упала.
Витор шагнул следом внутрь, отгораживая её от выхода.
Глава 13
Фабиана
– Теперь ты будешь сидеть здесь, и только посмей сбежать – раздавлю, – прошипел он сипло, – твой муженёк – и не надейся – не найдёт тебя больше.
Фабиана вздрогнула – что он задумал?
– А когда узнает о тебе, ты уже будешь в качестве подстилки для Борданта эрн Груно. Ты его оскорбила. Теперь будешь вымаливать у него прощение. Ты могла бы быть ему женой, а теперь… – Витор в омерзении скривил губы.
– Вы не смеете, я обращусь к адвокату! – выпалила яростно.
Витор застыл, превращаясь в глыбу.
– Я могу многое, – прочеканил он, – разве ты это ещё не поняла?
Он помолчал, а потом, повернувшись, пошёл из комнаты, не забыв запереть её снаружи.
Фабиана стояла посередине и не могла пошевелиться, всё это напоминало кошмар, в который он угодила. Но одно она осознавала точно – дядюшка получил большие деньги за неё и любой ценой передаст её в руки владельцу. Медленным шагом прошла к окну, на котором – горько хмыкнула – стояла решётка. Витор готовился к её возвращению.
Накатывающая слабость разливалась в теле бессилием. Что теперь будет? Как вырваться из этого плена, Фабиана не представляла. Все против неё. Даже Танор. Оставалось только ждать. Что нужно этому лорду эрн Груно? Что он хочет от неё получить? По словам дядюшки, он оскорблён и в ярости, а значит, ничего утешительного.
Ещё долго Фабиана ходила по комнате, всё искала что-то, дёргала дверь, оглядывала решётку, исследовала шкаф, но ничего не смогла найти для себя полезного. Двери накрепко заперты, решётка прочная, никаких острых предметов в шкафу не обнаружилось, даже все вазы убраны.
Когда день начал клонится к закату, Фабиана прислушивалась, ожидая, что дядюшка вот-вот вернётся с достопочтенным гостем, но всё было тихо. Кажется, на сегодня Витор ничего не планировал.
Ближе к ужину замочная скважина щёлкнула, и внутрь вошла Кларисса. Фабиана так и вскочила со стула, обрадовавшись служанке. Девушка выглядела напуганной и растерянной, оглядывалась всё назад, за дверью, оказывается, стоял кто-то. Фабиану даже встряхнуло от ярости, что дядюшка приставил человека следить за ней.
Кларисса поставила на стол поднос с ужином.
– Мне нужно в туалетную комнату, – заявила Фабиана так, чтобы слышал страж.
– Хорошо, миледи, идёмте, – Кларисса вышла, Фабиана следом за ней.
Мужчина проводил их напряжённым взглядом, но не препятствовал, а потом Фабиана краем глаза увидела, как тот двинулся следом. Нет, это просто возмутительно! Дядюшка переходит все границы!
Кларисса не разговаривала, была бледная настолько, что россыпь веснушек отчётливо проступали на худеньком лице. Ей, конечно, было строго велено молчать, и Фабиана не стала задавать вопросов. И всё же об одном она тихонько спросила:
– Витор здесь?
Девушка опасливо глянула на дверь и кивнула.
…Вернувшись в комнату, Фабиана вновь оказалась заперта. Глянув на ужин, прошла к окну, наблюдала, как мягко ложатся тени на раскинувшийся под её окном сад. Что-то внутри щёлкнуло, и Фабиана почувствовала горячую влагу на своих щеках, а потом настали пустота и мрак...
…Утром её разбудили шаги, раздавшиеся за дверью, Фабиана поднялась, проведя по волосам рукой. Она вчера даже не раздевалась – уснула в платье.
Дверь раскрылась, и внутрь шагнул дядюшка. Он оглядел её хмурым, злым взглядом, явно недовольный тем, что увидел.
– Приведи себя в порядок, – выпалил.
– Зачем?
– Лучше не гневи меня и делай что говорю, ты поедешь к лорду Бартолду эрн Груно. У тебя есть два часа, чтобы привести себя в подобающий вид, служанка поможет.
Фабиана хмыкнула, дядюшка раздул зло ноздри и вышел.
Оставшись одна, прошла к зеркалу. Вид её оставлял желать лучшего. В комнату вошла Кларисса с ворохом платьев. Они отправились в ванную, служанка помогла вымыть волосы и втёрла ароматные масла в кожу. Её готовили для лорда, в этом Фабиана не сомневалась.
Уже через час она была одета, волосы уложены тугими локонами на затылке, спадали каскадом по спине, голубое из плотной ткани платье облегало фигуру, откровенно подчёркивая грудь, талию и бёдра. Сходящий след на скуле Кларисса умело припороши пудрой так, что его теперь было не видно. Служанка проводила в зал и испарилась, когда навстречу вышел Витор.
Оценивающе обведя взглядом племянницу, он подал знак одному из своих приближенных и прошёл к выходу. Один из помощников приблизился к девушке, указал следовать на выход, намереваясь сопровождать её, будто всё ещё опасались, что она может сорваться с места и пуститься в побег.
Плотные облака не пропускали солнечный свет, гулял лёгкий ветерок, который подбирал подол платья и идеально уложенные волосы.
Оглядеться как следует не дали, проводили до кареты и посадили внутрь. Дядюшка сел напротив, Фабиана призвала всю свою волю, чтобы оставаться спокойной и даже равнодушной. Кучер гикнул, и экипаж тронулся с места, их сопровождали всё те же наёмные Витором люди, верхом ехавшие по следу.
Дядюшка напряжённо молчал, Фабиана старалась его не замечать, ей было противно находиться с ним рядом, и она смотрела в окно, гася жгучую ненависть к этому человеку, наблюдая, как проплывают мимо деревья, стараясь не думать, что её ждёт впереди. Но не могла не думать о грядущем, тревога и страх носились по телу зыбкой дрожью, даже холодно сделалось, и немного тошнило. Мысли о Ламмерте пробивались через бурю смятения, и от этого на сердце делалось ещё тяжелее. Он остался далеко, в Ристоле, с Игнэс, а её увозят в неизвестность…
Один из всадников вдруг проехал вперёд, а в следующий миг кучер остановил лошадей. Дядюшка всполошился и схватился за ручку, не понимая, что происходит. Дверца отворилась, и в проёме появился один из сопровождающих.
– Господин, нам перекрыли дорогу.
– Какого чёрта?! – выругался Витор, пытаясь вылезти наружу. – Кто?
Фабиана не услышала ответ, дверца захлопнулась. Гулкие голоса смешались с бешеным биением сердца. Прильнула к оконцу, пытаясь хоть что-нибудь высмотреть. Кто там на дороге?
Но с этой стороны ничего не разглядеть, пересев на другую сторону, Фабиана дёрнула ручку и возликовала, к счастью дядюшка забыл закрыть её. Подобрав подол платья, выбралась наружу и застыла. Дорогу и в самом деле немного преградила другая повозка.
Витор стоял спиной, Хэварт эрн Ламмерт возвышался над ним и что-то говорил, его лицо сосредоточенное и непроницаемое, взгляд мимолётно скользнул вдоль дороги и вернулся, задерживаясь на Фабиане. Витор обернулся, его брови взметнулись в недоумении и тут же сошлись на переносице, он отвернулся, что-то сказал Ламмерту.
Грудь сдавило неверие и волнение, что хозяин Ристола здесь, почти возле её дома, и нетрудно догадаться, что оказался на этом пути вовсе не случайно. Он приехал за ней. После всего того, что она наговорила.
Фабиана, не чувствуя земли под собой, приблизилась, помощники дядюшки было преградили дорогу, но Фабиана обошла их, смерив подобающим взглядом, приблизилась.
– …вы же не хотите проблем? – донеслись обрывки слов Хэварта. – Или, что ещё хуже – суда. Они у вас непременно будут, если будете преследовать мою жену.
Фабиана задержала дыхание, услышав доводы Ламмерта. Витор заметно напрягся, огладив уложенные волосы, стоит только представить, как его разрывает на части от ярости, холодок пробегался по спине.
– Я понимаю вас и готов принять к сведению всё, но моя племянница сама приехала ко мне. И уж тут нет моей вины, почему она так поступила, уехав от вас.
Фабиана остановилась, смотря на дядюшку, хотя сколько можно удивляться? То, что он подлец, она уже успела понять.
Хэварт посмотрел на Фабиану, сложно было прочесть, что было в его глазах: просьба, злость, требование.
– Дочка, подойди сюда, – подозвал дядюшка, и Фабиану едва не вывернуло наизнанку от столь искусного лицемерия. На что он рассчитывает? После того как волочил её за волосы. Но в одном он был прав – она уехала из Ристола одна неслучайно, и дядюшка это просчитал, надавливая на уязвимые точки.
– Что ты скажешь, хочешь ли ты вернуться к… милорду достопочтенному эрн Ламмерту, дорогая? – начал значительно нервничать дядюшка.
Казалось, мгновения проносились за мгновениями, Фабиана подняла взгляд на Хэварта, сдержанного и невозмутимого, и только в чёрных янтарях глаз с вязким смолистым блеском можно было найти его чувства, которых Фабиана так избегала.
Дядюшка стоял глыбой, и казалось, что самообладание дало трещину, разрывая на части: с одной стороны – не для того она уезжала, чтобы вернуться и окончательно подставить под удар милорда, но с другой…
Хэварт, взяв на себя всю тяжбу выбора, отступил и открыл дверцу:
– Садитесь, миледи, – велел он спокойно, и Фабиана, чуть помедлив, вопреки раздирающим сомнениям, шагнула к экипажу, перестав владеть собой – этот простой жест со стороны Ламмерта всё расставил по местам, и она подчинилась безоговорочно, зная, что этим многое сейчас решила.
Дядюшка было дёрнулся за ней, но остановился, сжимая до проступающих буграми вен кулаки.
Фабиана нырнула вглубь кареты и застыла, её колотило от волнения. Дверца за ней захлопнулась, отрезая от внимания мужчин. Она видела в окно, как по побелевшему лицу дядюшки скользнул спазм плохо сдерживаемого раздражения. Его планы вновь пошли прахом. Но как же всё это опасно, сегодня она вновь спасена, но что будет потом? Страшно представить. Кажется, она ещё больше запуталась в сетях чьей-то чужой злой игры.
Витор отступил и, бросив свирепый взгляд на окно, ловя её силуэт за стеклом, развернулся и широким рваным шагом направился прочь.
Сжав складки своего нарядного платья, Фабиана прикрыла ресницы, дыша глубоко и размеренно. Но побыть в покое не вышло.
Замок щёлкнул, и она встрепенулась, принимая непринуждённый вид, насколько это вообще могло у неё сейчас получиться. На сиденье опустился милорд, закрывая дверцу. Фабиана отодвинулась к стенке ближе, краем глаза видя, как Ламмерт поправил шейный платок и ворот своего чёрного с множествами запонок жакета, так безупречно сидевшего на его подтянутой мужественной фигуре.
Он бросил короткий, почти мимолётный взгляд на девушку, и дал команду возничему трогаться, отвернулся. Фабиана не осмелилась больше взглянуть на него, но Хэварт и не пытался искать с ней разговоров. И гадать не пришлось – он был напряжён и изрядно зол.
Всю дорогу он продолжал молчать, даже не смотрел в её сторону.
Фабиана не знала, куда себя и деть, так тесно было не только в карете, но и внутри. Безмолвие тяготило и навевало не самые хорошие мысли. Да и с чего ему разговаривать с ней, она весь высказала своё отношение к нему, своё отвращение к тому, кем милорд являлся. Только это не трогало её, Фабиане всё равно, кто он, она видела то, как он относится. Вот только почему? Почему он приехал за ней, с такой уверенностью, что она уедет с ним? Хотя с чего она это решила? Может, он и не надеялся, но тогда…
Всё слишком запутанно. Намерения Ламмерта разгадать невозможно. Это было непосильно Фабиане. Особенно в такой близости, когда она слышала сладкий запах цитруса и терпкость еловой хвои, смешанный с его чистым ароматом тела, которое так горячо волновало стеснённое узким корсажем платья сердце, опускаясь свинцовый тяжестью по её телу. Фабиана даже не могла лишний раз пошевелиться, и вскоре от напряжения онемели пальцы на правой ноге, заныло в грудном позвонке от неудобного положения. Но это даже было в пользу. Боль отвлекала от мрачных беспокойных мыслей.
Путь до Ристола оказался немыслимо долгим. Прибыли, когда полдень далеко остался позади. Фабиана уже изнывала поскорее размять ноги и расправить застывшие плечи. Но, кажется, не одна она страдала – на безупречно красивом лице милорда отразилась тень муки, Фабиана едва смогла её уловить.
Ламмерт вышел из кареты и открыл дверцу со стороны Фабианы. Немного удивлённая, вышла наружу. Ламмерт скользнул взглядом по ней так проникновенно и волнующе, что невольно мурашки расползлись от затылка к шее. Кажется, сохранять молчание всё же он твёрдо вознамерился. Хэварт не стал задерживаться и направился в замок.
Ничего не оставалось, как идти за ним. Мужчина прошёл в зал и замедлил шаг, будто вспомнил о гостье, остановился, поворачиваясь к покорно шедшей позади девушке. Фабиана остановилась в шаге от него. На миг они замерли друг напротив друга. Неловкость за собственные нелепые поступки сковала Фабиану, если раньше она не испытывала ничего подобного, то сейчас чувство вины ковыряло нутро, и некуда было бежать. Теперь уже нет.
– Я надеюсь, что ты убедилась в том, что покидать Ристол пока тебе не следует.
Фабиана подняла на него взгляд, собираясь с мыслями, но они предательски ускользали, глупое сердце колотилось слишком быстро, слишком горячо и сбивчиво, когда милорд вот так смотрел – пристально, неотрывно, гипнотизирую свою жертву тёмным взглядом.
– Я не буду вас стеснять, милорд, если вы мне позволите ещё немного побыть у вас, обещаю, что что-нибудь придумаю и найду выход из сложившейся ситуации, – слова полились сами собой в ответ на долгое молчание, лавиной полились, – я что-нибудь придумаю, возможно, мне удастся уехать из Вальштора и…
Фабиана не договорила, Ламмерт приблизился так стремительно, что она сделала короткий вдох на последнем слове, считывая гамму чувств на его лице: смятение, неверие, изумление и что-то ещё, что заставило загореться щёки. Он впился в неё взглядом, а потом медленно, очень медленно опустил его на губы, под тенями ресниц в глубине глаз вспыхнул жадный огонь – обжигающий и завораживающий.
– Что ты несёшь, потрудись объяснить? – вдруг спросил, возвращая взгляд на неё.
Фабиана раскрыла губы, но сказать ничего не смогла. Ламмерт опередил её прежде, чем она сказала хоть слова.
– Знаешь, что я сейчас хочу сделать больше всего?..
Вопрос, словно снег на голову, Фабиана сглотнула, понимая, что всё же смогла вывести господина из себя. Медленно качнула головой, задеревенев всем телом.
– …Сделать тебя своей женой по-настоящему.
Женой по-настоящему? Как это понять? Фабиана не знала, не знала, что ответить на это, что сделать. Чтобы не казаться глупой и не выставить себя на смех, хотя в его глазах насмешка давно погасла, вместо неё поглощающая влекущая чернота.
Ламмерт чего-то ждал. Ждал, что она ответит.
В груди пекло и предательская дрожь гуляла по телу, заставляя метаться в крайностях, оттолкнуть или… Или всё же ответить, пойти навстречу, коснуться его, запустить пальцы в шёлковые чёрные пряди вдохнуть их запах и прильнуть к губам? Фабиана знала, какими они могут быть мягкими и ласковыми, жадными и настойчивыми. Что будет потом, чего это будет стоить милорду, а ей? Ведь потом ничего не исправить, поддавшись мимолётной слабости...
Если бы она была мимолётной, но она захватило Фабиану всецело, невыносимое напряжение толкало вперёд.
Ламмерт наклонился, его губы приблизились к губам Фабианы, но мужчина задержался застывая, как раз в тот миг, когда Фабиана потянулась к нему сама, на миг их дыхание сплелись, его – пряный горячий. Испугавшись собственного порыва, отпрянула, но Хэварт не позволил – обхватил шею сзади, притянул девушку к себе и жадно приник к губам без лишних предупреждений. По телу хлынула кровь, перед глазами вспыхнули дуги молний, а в груди затрепетало всё от радости, что он настоял. Фабиана хотела его целовать в ответ, хотя разум ещё пыталась отстраниться, делая жалкие попытки побега, но губы Ламмерта неумолимы – пленили, смяли и заскользили по её губам ещё ненасытнее страстнее, пробуждая целый каскад противоречивых острых как шипы чувств. Дыхание милорда сбилось, а следом его язык толкнулся в её рот окончательно подчиняя.
Всевидящая, как же это… возбуждающе!
Пальцы Фабиана сами скользнули за края жакета, на ощупь погладили сильную невыносимо соблазнительную шею, твёрдый кадык. Хэварт с глухим хрипом выдохнул, на миг, чтобы вдохнуть, разъединил губы, перехватил девушку за талию, скользнул ладонью по спине и выше, его рука каким-то неуловимым образом оказалась на груди Фабианы, он сжал её бесстыдно и дерзко, так что тело вспыхнуло и обмякло от этого позволения. Фабиана ахнула, но на протест это не было похоже. Её качнуло, пьянящие требовательные движения губ, наглые пальцев милорда, не сдерживаясь, хозяйничали на её теле в самых неожиданных местах, переместившись от груди к животу и бедру, разгоняя по телу волны мурашек. Лёгкость наполнила лёгкие, живот, ударило в голову, будто она залпом выпила бокал вина. Ослабевающая сладкая дрожь разлилась по рукам и коленям, стекая к стопам, сквозь пальцы, так томительно что потянуло низ живота. Голову можно потерять, какое желание охватило её прижаться к нему почувствовать его сильное гибкое тело и твёрдость мышц, которые она ощущала через верхнюю одежду. Фабиана нахмурилась, остатками трезвости пытаясь совладать с собой. Она и в самом деле потеряла голову. Глупое тело будто стало расплавленным воском в его руках, как и голова в которой шумела кровь.
Всевидящая, что они делают? Целуются посередине зала. Да их кто угодно может увидеть! Аскил и Игнэс – она ведь осталась в замке?
Фабиана всполошилась.
– Оста...новитесь же..., – прозвучало больше как мольба, чем приказ.
Но Хэварт, кажется услышал, сдержанно выдохнув, отстранился, касаясь горячим дыханием чуть припухших и порозовевших от долгого поцелуя влажных губ Фабианы, их тут же обдало прохладой, царящей в большом зале. И стало так неуютно без жарких губ и глубокого рваного дыхания милорда.
Фабиана пыталась взять под контроль собственное обладание, но не слишком вышло. Едва Хэварт прижал к себе, тесно и порывисто, обнимая, что Фабиану снова бросило в дрожь. Она чувствовала его тугие мышцы, неуемное желание, охватывающее его тело дрожью пробирающая даже его дыхание.
– Я готов тебя прямо здесь раздеть, – прошептал грудным голосом, склоняясь к её виску, втягивая запах волос в себя.
От столь откровенного признания сердце сдавило и застучало туго о рёбра, Фабиана отчаянно искала любые слова, чтобы ответить, но в голове ни одной трезвой мысли, а самые бесстыдные: выгнуться дугой, прильнуть теснее к его совершенно сложенному телу. Что за мысли?! Фабиана завозилась, пытаясь вырваться из кольца сильных рук, что успели её надёжно пленить.
– Вы сумасшедший, я уже говорила, – вырвался выдох.
– Ты говорила, – стиснул крепче, и Фабиана отчётливо почувствовала, как ещё сильнее напрягается в ответ тело милорда, как вибрирует от тяжёлого дыхания его твёрдая грудь, а мышцы шеи, так пьяняще источающие порочный мужской запах, натянулись.
Это не ответ?! Запоздало и протестующе прокричал разум, пробиваясь через вязкий дурманный туман, если она могла вообще что-либо соображать, когда вот так откровенно чувствует его призывное возбуждение, ощущая животом, в котором и так горячо и тяжело. Это нужно было как-то прекратить, остановить, это же самая настоящая нелепость! Хотя по всем правилам ничего предосудительного нет. Ведь нет же?! Они женаты, никто не осудит… Но этого не было у неё в замысле! Это… Это неправильно!
– А знаете, что я думаю? – произнесла не своим взволнованным и дрожащим голосом Фабиана, неизвестно откуда собрав храбрость, застывая в его согревающих объятиях.
Ламмерт лишь сузил глаза на это, вглядываясь в неё пристально, наверное, ожидая, что она вновь понесёт крайнюю чушь. И он был прав, потому что собирается сказать не то что думает, что-то куда важнее. Но пусть думает, как хочет, теперь уже терять нечего. – Вы только горазды на поцелуи и провокации, а сказать сами-то что можете? Сказать так, чтобы я вам поверила и последовала за вами? – в глазах потемнело от взыгравшего не на шутку волнения, неужели она такое может сказать! Так открыто и дерзко?!
Но, кажется, это его совсем не пробивало, его величественную спокойную невозмутимость.
– А что ты хочешь услышать, фиалка? – спросил Ламмерт немного подумав, чуть хриплым голосом, вновь склоняясь, касаясь губами её скулы, заглядывая в глаза, словно играя с ней, взглядами, прикосновениями, ровной интонацией. А ещё так близко. Невыносимо близко, откровенно, интимно. – Ты мне нравишься, это так. Несмотря на все твои невыносимые черты: взбалмошность, безрассудство, гордость – даже это нравится в тебе. Я думаю о тебе постоянно, меня волнует, что ты делаешь, когда находишься одна и когда куда-то отправляешься, пытаюсь понять о чём ты в тот или иной момент думаешь. Для меня ты безумно привлекательна, мой взгляд ищет тебя. Я хочу тебя, – Ламмерт перевёл взгляд на висок, склонился к девичьему уху. Губы коснулись мочки, дыхание защекотало нежную кожу, отдаваясь пульсацией в животе. Стены поплыли и Фабиана прикрыла веки, чтобы хоть как-то унять эту безумную круговерть, глубоко вздохнула ощущая, как продолжают растекаться тяжёлые толчки дыхания мужчины по щеке, его шея сейчас так близко, пахнет насыщено, будоража кровь, пробуждая что-то запретное, но невыносимо желанное. – Но я так же вижу, как ты теряешься, когда я касаюсь тебя так, тебе это нравится, когда я… – он чуть сжал лопатки, касаясь губами тонкой кожи на виске, прижимаясь к бешено пульсирующей жилке. – …Что мне тебе сказать ещё? Ты всё слышала обо мне и знаешь, кто я… – Ламмерт сглотнул и отстранился, опуская веки, смотря на Фабиану из-под припудренных золотистым светом заката ресниц, он, немыслимо красив в этот миг, всё блекнет на фоне него. – Я могу получить то, что хочу, и ты не устоишь… перед этим… – он втянул воздух через нос, – но я не могу так поступить, я не знаю, что будет со мной завтра, через неделю, месяц. Возможно, ты пожалеешь, если вдруг меня… поймают, но жалеть будет поздно – ты будешь носить моего ребёнка, и он будет каждый раз напоминать тебе о твоём проступке. Что ты будешь ему говорить, когда он вырастет? Кто был его отец?
Фабиана слушала, раскрыв пылающие губы, осмысливая то, каких признаний он ей тут наговорил. И, кажется, у него сомнений было куда больше, чем у неё. По крайней мере, в своих мыслях она так далеко не заходила.
– Достаточно, милорд, – прошептала Фабиана, моргая, его пальцы всё ещё сжимали, такие горячие, сильные.
Хэварт поднял взгляд и задумчиво посмотрел куда-то поверх её головы. Чёрные зрачки сузились, и закатный багрянец, как рубин, сверкнул в глубине радужек. Оказывается, у его глаз столько оттенков и граней, как и у их обладателя… Таким он себя ещё не показывал, настоящим, живым.
И следом всё внутри сжалось, когда смысл сказанного обрушился градом. И стало страшно от той опасности, которая нависла над ним и его семьёй. К горлу подступил ком, который Фабиана с усилием сглотнула, видя, как меняется лицо Ламмерта, черты становились резче, губы твёрже, будто он тоже только сейчас осмыслил сказанное. Он, отстранённо глянув на неё и когда Ламмерт отступил, выпустив её, оставляя без своих объятий, тепла, внутри будто что-то надломилось. В глазах Ламмерта, плещущегося тьмой, теперь было больше смятения и отчуждённости, чем когда-либо.
– Да, думаю, достаточно, – ответил он, отводя неё взгляд, вкладывая в слова больше смысла, чем это могло бы прозвучать.
Резко втянув в себя воздух Фабиана подхватила тяжёлый подол своего богатого наряда вознамерившись уйти. Ламмерт чуть качнулся, будто желал что-то сделать, но в последний миг передумал, позволил удалиться.
Стремительно покинув зал Фабиана отправилась наверх, пусть её никто не приглашал, но ей крайне нужно оказаться сию же секунду подальше от господина.
Стискивая зубы, поднялась по лестнице, по дороге унимая полыхающий внутри пожар. Слишком паршиво, чтобы думать об этикете и дожидаться пока её проводят.
Почти вслепую влетела в свою комнату, заперев дверь изнутри. Обессиленно прислонилась спиной к створке и прикрыла веки. Всё ещё потряхивало, грудь до боли вздымалась под стиснутым рёбра корсетом.
Задержала дыхание, прислушиваясь будто за дверью должны раздаваться шаги, но нет – было тихо. Ламмерт не последовал за ней. И не собирался. Да и с чего, кажется, они каждый для себя что-то выяснили.
Неожиданная странная тягучая тоска пролилась в сердце жидким свинцом.
Какое он имеет право так с ней поступать, с её чувствами? Нельзя же так! Зачем? Зачем решает за неё? Зачем сначала целует страстно, пылко, порочно, а потом делает вид что ничего не было – ни поцелуя, ни жарких ласк, ни откровенного признания. Какой же скверный у милорда нрав.
Отвратительный!
Горечь с опустошением смешались тошнотворным осадком. Глаза затуманились горячей влагой.
Запоздало пришёл стыд, оставляя только одно чувство – пустоту и злость на саму себя. За то, что позволила увезти себя от дядюшки, за то, что испытала, и говорила о всяких глупостях, за то, что не устояла перед его обаянием и напором. Она ведь уже выяснила, что он привлекательный мужчина, но попалась в сети как наивная дурочка. И что хуже всего даже если бы ничего этого не случилось, она представляла бы его губы на своих, млела от его тягучего тёмного взгляда.
Ламмерт прав, всё что она говорит – чушь, но только откуда эта странная неразбериха, бездумные порывы? И ещё прав в другом – он нравился ей. Сегодня она откровенно им восхищалась там на дороге и сейчас... И если бы он настоял...
"Нет! Запрещаю себе!" – нужно забыть, безжалостно вырвать из сердца и выкинуть прочь. Не позволять себе такой слабости: ни взглядом, ни словом, жестом не допустит, никогда. И постепенно всё войдёт в прежнее русло. Наверное. Фабиана постарается.
Неутешительно пронизав пальцами светлые пряди, прошла вглубь комнаты, уходя от мельтешащих мыслей, но тревога ещё долго не покидала сердце.
Глава 14
Хэварт
Утро выдалось на редкость паршивое, по-другому и не могло с учётом того, что полночи провёл в тягостных раздумьях о грядущем, но ещё больше покоя не давало мучительно растущее напряжение от мысли, что Фабиана снова рядом. Совсем близко...
Долго Хэварт разлёживаться не мог, слишком много дел было сегодня. Ещё до завтрака отправился в город, чтобы раздобыть некоторые сведения о королевском тайнике и этом новом созданном магами артефакте.
Вернулся до обеда и сразу погрузился в разработку плана – времени оставалось не так и много, и нужно бы поторопиться и утвердить некоторые детали. Старался не думать о Витларе и о том, что было вчера. Этот весь кошмар не хотелось вспоминать. После того как Фабиана уехала, Игнес заявилась к нему в комнату и снова предлагала себя, будто и в самом деле непоколебимо верила, что она что-то значит для него и он признается ей в вечной любви. Самоуверенная и самовлюблённая эгоистка.
Конечно, ей крайне не понравилось, что он выставил её за дверь его личных покоев, и узнать о том, кто заказчики – не удалось. Обиженная и оскорблённая госпожа Ларси заперлась в отведённой ей комнате. Право, порой Хэварта поражало, сколько в ней настойчивости и настырности.
