Текст книги "Горничная для Мага (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Аскил, войдя в зал, раскрыл дверь, впуская девушку внутрь. Игнэс прошла вперёд, не сводя глаз с Ламмерта, рассматривая его издалека. Управляющий поклонился и поспешил удалиться.
– Ты даже не поздороваешься? – спросила спокойно Игнэс.
Хэварт скользнул взглядом по её фигуре: простое дорожное платье гармонично сидело на ней, подчёркивая все достоинства фигуры его обладательницы. На руках белые перчатки, волосы, уложенные в нехитрую причёску, свободно спадали локонами на спину. Высокомерная колючая роза. Фабиана на её фоне казалась нежным хрупким цветочком в тонком лёгком платьице и золотом густых волос, которые она скромно собирала в узел.
– Прошло не так много времени, как ты покинула Ристол.
Игнэс усмехнулась. Хэварту показалось, что он снова попал в кошмар, от которого, думал, что уже избавился.
– Благодаря тебе.
– Ты снова начинаешь? Зачем ты приехала?
Опускаться на диван Хэварт не хотел, как и приглашать девушку располагаться. Он хочет знать, что она скажет. Что знает. И пусть убирается прочь. И так же знал, что за это она потребует свою цену, не будь она эрн Ларси. Всё это напоминало болото, из которого чем больше он пытался выкарабкаться, тем сильнее его утягивало на дно.
– Знаешь, я ведь переступила через свою гордость и приехала к тебе, чтобы помочь, несмотря на то, что ты выставил меня.
– Я не сомневался в твоей бескорыстности, – прозвучало неоднозначно, но Игнэс приняла его слова ровно в той мере, в которой меряет свои поступки сама, и усмехнулась ещё шире.
Наверное, ему следовало говорить более сдержанно и не так остро, но это было невозможно.
Она прошла вперёд, незаметно приближаясь, закатные лучи, что лились в окна потоком, играли бликами в её волосах, погружая в мягкий свет, и от этого взгляд её казался глубоким и проникновенным, почти искренним. Но он ей не верил, ни одному слову, жесту, взгляду. Вся она соткана из лжи и лицемерия. Хотя положительные стороны тоже имела – с ней было легко. Ровно до того времени, пока эта иллюзия не рушилась.
– Я не настолько плоха, как ты придумал себе, – она сощурила глаза, вглядываясь едко, – как быстро ты забываешь обо всём хорошем! Но ладно, не будем ворошить прошлое и открывать заново раны, – выпалила горячо Игнэс, приподнимая острый подбородок. Наконец, хоть одно разумное решение. – Будем считать, что я хочу помочь тебе из старой дружбы.
Хэварт в сомнении приподнял бровь, не поверив своему слуху.
– И я закрою глаза на то что ты взял в жёны эту… эту… – лицо Игнэс покраснело от ярости, она сжала губы, удерживая себя от оскорблений, качнула головой. – Почему, Хэварт? Я не понимаю. Она ведь тебе совсем не подходит. Это бледная моль. Зачем она тебе? Она тебе в подмётки не годится. Когда вы успели познакомиться? Ты меня разочаровываешь с каждым разом, Хэварт, что с тобой случилось? Что? Скажи!
В её голосе звучало столько яда, презрения и негодования, что хотелось закрыть её рот надолго. Похоже, было ошибкой впустить её, грубой ошибкой. Почему он подумал, что она и в самом деле может чем-то помочь? Как опрометчиво с его стороны предпочесть её общению с Фабианой.
– Во-первых, не забывай, что ты в моём доме, – перебил гостью Ламмерт, прежде чем та намерилась продолжить, – а во-вторых, моя личная жизнь и мой выбор тебя не касается, когда ты себе это уяснишь? Не. Касается, – процедил каждое слово отчётливо со злостью сквозь зубы, почти не видя её перед собой – тёмные пятна гнева застилали взгляд. Он приблизился к ней в два шага, нависая глыбой. – Не смей так больше говорить о ней, ты ей и в подмётки не годишься. Ты продала своё тело, свою душу, и смеешь оскорблять других…
В серых глазах девушке полыхнул страх, который сменился болью, а потом чем-то непонятным – яростным, холодным, одержимым. Она и в самом деле была одержима, и ей плевать на всё, только бы получить своё. Это стало так очевидно и ясно, что Хэварт смолк на мгновение.
– Ну же, договаривай, скажи, кто я? Потаскуха, продажная шлюха? Или ещё хуже. Кем ты меня ещё считаешь, говори же! Но чем ты лучше, Хэварт? Ты продал душу Бездне и пытаешь стоить из себя честного и чистого? Ты вор, без морали и принципов, ты преступник – вот ты кто. Интересно, твоя нынешняя жёнушка знает об этом, нет? Знает что вам угрожает? Что угрожает Витлаору? И ей тоже! – лицо Игнэс исказилось, губы дёрнулись в ядовитой ухмылке, она откинула голову и рассмеялась, истерично и надрывно. – Как быстро ты забываешь то, в чём сам находишь по горло в грязи, а ты в ней по уши, Хэварт. И всё только становится хуже. Тебе не выбраться из этого никогда. Никогда! – в глазах Игнэс блеснули слёзы, и отразилась острая ранящая тоска, такая глубокая, полная, что Хэварт на мгновение растерялся, чем и воспользовалась бывшая любовница, скользнув по вороту жилетки ладонями, обхватила шею и, подтянувшись, приникла к губам мужчины.
Парализующий, горячий, отчаянный поцелуй вспышкой молнии ударил в голову, череда воспоминаний прошлой жизни предстали так бурно и ощутимо, будто не было этих полгода заточения в Ристоле, а ещё вчера они с Игнэс, теряя разум, предавались порывам той бешеной, ненормальной, болезненной страсти, в которой жили оба – грязной, отвратительной, мерзкой, что его выворачивало наизнанку острым спазмом.
Он жёстко перехватил её запястья и грубо оттолкнул, но Игнэс проворно обвила его шею руками, прижавшись ещё теснее.
– Ну поцелуй же меня, – выдохнула в губы, – Хэварт, пожалуйста, ты же этого хочешь, очень хочешь, нам же так хорошо было вместе. Какой же горячий, безумно красивый, любимый. Мой.
Она и в самом деле была одержима, одержима всей этой идеи жить вот так, одержима им. Вспышка гнева была настолько оглушительной, что Хэварт не понял, в какой миг оказался в ловушке собственного вихря чувств. Он обхватил её лицо в ладони и впился в её губы, целуя страстно, горячо, жадно, как того она хотела, назло всему.
Как же ему это всё надоело! Осточертело по горло!
Она схватилась за обручи на его запястьях царапая кожу, будто порываясь их сорвать, отомстить, убить, Хэварт не сомневался что она на это способна. Языки сплетались в возбуждающем ритме, заставляя девушку стонать и содрогаться, когда Хэварт кусал её губы, и его встряхивало от омерзения того, что она могла делать этими губами не с ним. Игнэс терпела этот напор жестокости, отвечала со всем пылом, готовая страдать, идти на всё, лишь бы добиться ответа.
Стерва.
Он обхватил её плечи и глубоко толкнул от себя, Игнэс отлетела в сторону, ошарашенно глянула на него, растрепавшиеся от его натиска волосы упали на её распалённое лицо, она дышала глубоко, яростно, взгляд безумный и горящий, на её алеющие от укусов губы наползла кривая ухмылка, странная, безликая, не принадлежащая ей.
– Я знала… – прошептала она глухо, – как бы ты ни скрывал, я тебе не безразлична. И ты никуда от меня не денешься. Ты мой, Хэварт. Если ты хочешь видеть своего брата, ты не прогонишь меня. Ты же хочешь его видеть, да? Я знаю, кто они…
Это невыносимо, она невыносима.
Хэварт огляделся, контроль обладания собой терялся за шквалом ярости, он готов её был придушить, впервые он готов был убить.
Ламмерт развернулся и направился к выходу. Уйти подальше, подальше от безумия, которое горячими толчками билось в груди, сотрясая всё тело. Пусть остаётся в Ристоле сколько ей влезет. Дрянь.
Громко хлопнув дверью, он вылетел на улицу, почти не видя ничего перед собой.
Глава 12
Фабиана
Фабиана вышла из кабинета, ругая себя за собственную слабость, что позволила волю слезам. Как опрометчиво с её стороны, глупо и нелепо. И что она пыталась тем самым показать? Теперь Ламмерт точно станет смеяться над ней и давить на уязвимые места – это у него хорошо получается. Получается заставлять делать и говорить то, что она никогда бы себе не позволила. И, что ужасно, она не слишком сопротивляется.
В какой-то момент она поддалась этому завораживающему взгляду карих глаз, этому спокойному глубокому голосу, который будто усыпил её, касался самого сердце, пуская по телу тепло и тяжесть.
Нужно взять себя в руки, в конце концов, в ней должно быть какое-то достоинство. Только всё эта стойкость распадалась на осколки, как старая хрупкая ваза. И почему так гадко стало внутри, когда услышала об Игнэс? Как бы она хотела отгородиться от всего этого. Не думать, не чувствовать. Убежать бы куда-нибудь подальше, чтобы не наблюдать этого всего.
Фабиана поднялась по лестнице и остановилась, когда услышала, как хлопнула дверь, и из кабинета вышел Аскил. Отвернулась и, не задерживаясь, пошла дальше, как дверь снова глухо хлопнула. Сжав перила, Фабиана замерла, заставляя себя немедленно уйти, но ноги не слушались, как и всё тело.
«Что ты делаешь, Фабиана?» – укорила себя.
Развернулась и, встав за стену, выглянула вниз. С лестничной площадки хорошо обозревался гостиный зал. Хэварт вышел вперёд и остановился посередине. Видимо, милорд вышел встретить гостью. Фабиана затаила дыхание, рассматривая издали стройную фигуру Ламмерта, чёрные волосы, широкие плечи. Он стоял расслабленно, но это только казалось с первого взгляда. Когда вернулся Аскил, молодой мужчина заметно напрягся, чуть приподнимая плечи.
В зал вошла Игнэс. Внутри у Фабианы что-то сжалось, видя, как хороша собой в вечернем свете молодая госпожа. Точёные черты лица, тёмные разлёты бровей, выразительный взгляд с тёмными ресницами, пухлые губы мягко улыбнулись, когда она встретилась взглядом с Хэвартом.
Управляющий ушёл, оставив гостью наедине с хозяином Ристола. Наверное, это нехорошо, даже очень плохо подглядывать и слушать чужой разговор, и Фабиана никогда бы не позволила себе такое, но в какой-то момент всё пошло не так, где-то она свернула не в ту сторону, и всё, что делала, было неправильно, так стоит ли сейчас думать об этом? Когда всё зашло в тупик.
Игнэс что-то сказала, но держалась в стороне, как и милорд, их встреча явно была прохладной. На лице Игнэс отразилась тень обиды и непонимание.
– Ты даже не поздороваешься? – начала первой Игнэс.
– Прошло не так много времени, как ты покинула Ристол, – голос милорда звучал ровно.
– Благодаря тебе, – ответила она.
– Ты снова начинаешь? Зачем ты приехала? – теперь в голосе Ламмерта явно чувствовалось раздражение.
– Знаешь, я ведь переступила через свою гордость и приехала, чтобы помочь, несмотря на то, что ты выставил меня…
– Я не сомневался в твоей бескорыстности, – Ламмерт отвечал в тон своей собеседнице, и ей это не нравилось.
– Я не настолько плоха, как ты придумал себе, – усмехнулась Игнэс, – как быстро ты забываешь обо всём хорошем! Но ладно, не будем ворошить прошлое и открывать заново раны, правда? Будем считать, что я хочу помочь тебе из старой дружбы. И я закрою глаза на то, что ты взял в жёны эту… Эту… – лицо Игнэс изменилось, ожесточилось в одночасье. – Почему, Хэварт? Я не понимаю. Она ведь тебе совсем не подходит. Это бледная моль... Когда вы успели познакомиться? Ты меня разочаровываешь с каждым разом, Хэварт, что с тобой случилось? Что?
Фабиана горько пождала губы, хотелось закрыть уши и уйти, уйти далеко от этого места, а лучше – немедленно покинуть Ристол, прямо сейчас, пока они разговаривают.
– Во-первых, не забывай, что ты в моём доме, – голос Ламмерта доносился теперь будто через толщу, – а во-вторых, моя личная жизнь и мой выбор тебя не касаются…
В следующий миг Хэварт покинул своё место, и испуг толкнулся в груди Фабианы, казалось, что он сейчас что-то сделает, но он остановился, нависая над застывшей молодой леди, которая кажется тоже испугалась.
– …Не смей так больше говорить о ней, ты ей в подмётки не годишься. Ты продала своё тело, свою душу и смеешь оскорблять других, – Хэварт смолк, но это молчание как угроза.
– Ну же, договаривай, скажи, кто я – потаскуха, продажная шлюха? Или ещё хуже. Кем ты меня ещё считаешь, говори же! Но чем ты лучше, Хэварт? Ты продал душу Бездне и пытаешь стоить из себя честного и чистого? Ты вор без морали и принципов, ты преступник, вот ты кто. Интересно твоя нынешняя жёнушка знает об этом, нет? – прошипело зло Игнэс. – Как быстро ты забываешь то, в чём сам по горло в грязи, ты в ней по уши, Хэварт! И всё становится только хуже. Тебе не выбраться из этого никогда. Никогда! – в следующий миг, Фабиана даже не ожидала, Игнэс поддалась вперёд и, обвив шею Ламмерта, прильнула к его губам.
Сердце оборвалось и ухнуло в пропасть, а потом забилось так быстро, горячо и больно, что Фабиана невольно схватилась дверной косяк, не в силах пошевелиться. Хэварт жёстко перехватил хрупкие запястья Игнэс и резко оторвал от себя, но девушку это не остановило, она что-то прошептала горячо – не разобрать, только обрывки на грани слышимости.
– Ну поцелуй же… Ты же этого хочешь… нам же так хорошо было вместе. Горячий, безумно… любимый… Мой.
Но дальше Фабиана уже ничего не понимала. Ламмерт сгрёб лицо гостьи в ладони и впился в её губы с какой-то дикой, почти звериной жадностью.
Всё тело Фабианы занемело и напряглось до звона. Таким она никогда его не видела, точнее, с ней он был не такой, а сейчас будто занавес упал, и она увидела, какой милорд на самом деле – за всей этой сдержанностью и благородством скрывались самые настоящие пороки, пугающие, чуждые и одновременно будоражащие, влекущие. Фабиану проняла дрожь. Это была не нежность, а борьба, страсть на грани боли. В какой-то момент Ламмерт обхватил плечи миледи и глубоко толкнул от себя. Игнэс отлетела в сторону, взволнованная, испуганная, но на лице явное довольство собой от того, что получила, что хотела.
– …как бы ты ни скрывал, я тебе не безразлична. И ты никуда от меня не денешься. Ты мой, Хэварт. Если ты хочешь видеть своего брата, ты не прогонишь меня. Ты же хочешь его видеть, да? Я знаю, кто они…
Хэварт чуть повернул голову, и Фабиана отпрянула, прижавшись к стене, и застыла, ощущая, как сердце колотится горячо и обрывисто, толкая по венам жар. Коснувшись шеи, делая глубокий вдох, она пустилась прочь. Добежав до комнаты, распахнула дверь и, скользнув в покои, захлопнула створку, заперлась изнутри, попятилась от порога, смотря на дверь не моргая. Ошеломлённая и оглушённое увиденным и услышанным.
Фабиана обняла себя руками и отвернулась. Прошла к окну. В голове всё ещё звучали обрывки слов Хэварта, Игнэс. Щёки нещадно пылали, и Фабиана прижала ладони к лицу, зажмурилась. О чём Игнэс говорила? Почему она его называла преступником? Что это за нелепость, но мысли складывались сами собой – похищение младшего Ламмерта, видимо, с тем связано, и об этом говорила Игнэс. Его похитили, чтобы что-то требовать или отомстить. Слова Танора всплыли в памяти сами собой:
«Ты точно спятила. Да ты знаешь, кто он – этот Ламмерт?»
«…Преступник и вор... вор без морали и принципов, ты преступник, вот ты кто».
Фабиана тряхнула головой, это не укладывалась в мыслях. Он, Хэварт эрн Ламмерт, оказался беззаконником? Воспитанный в благородной семье, имеющий безукоризненные манеры…
Фабиана задержала дыхание. Как бы то ни было, кажется, об этом в Вальшторе никто не знает. Если это всё правда, то дела у Ламмертов и в самом деле скверные. Но Игнэс знает, где Витлар, и готова помочь.
Горечь сожаления встала в горле комом. Хэварту придётся согласиться на её условия. Что между ними на самом деле? Он обращается с ней грубо и в то же время целует так страстно, несдержанно. Перед глазами это видение, где он целует Игнэс…
Внутри заскребло, с каждым вдохом становилось всё паршивее, никогда Фабиана не чувствовала себя столь отвратительно и гадко, а ещё пусто и тоскливо.
Фабиана отвернулась от догорающего в сумраках заката, впервые она ощутила себя лишней в этом замке, и хотелось как-то заглушить эту пустоту, задавить, заполнить чем-то другим немедленно. Невыносимо в одиночестве, невыносимо слышать свои мысли, ощущать накатывающее отчаяние, находиться вдали от… Фабиана задохнулась, застопорившись на этом ощущении покинутости.
Всевидящая, неужели её волнует, близко ли Ламмерт или далеко, рядом с ней или с другой? Когда это случилось? Когда он заполнил её мысли и сердце? Фабиана снова тряхнула головой. Чушь, ерунда. Поджала губы, испытывая всё то же тягостное чувство пустоты, уныло скребущее душу.
Слёзы сами собой проступили на глаза, затуманивая взгляд. Нет, это всё пройдёт, завтра будет лучше, это всё из-за пережитого, из-за дядюшки, он всё же смог надломить её. У него это получилось.
У Хэварта Ламмерта своя жизнь, и она не такая, какую наблюдала здесь Фабиана. Ему не до неё. И Игнэс, кем бы она ни была ему, подходящая пара. Красивая, решительная, настойчивая.
А Фабиана – миледи права – бледная моль, каким-то образом влетевшая в Ристол. Она не в его вкусе, ведь он ей сам это сказал. Может, и в самом деле не следует убегать от предназначеного для неё? Может, вернутся? Стать женой Бартолда эрн Груно…
Всё же горячая слеза скользнула по щеке, и Фабиана быстро её вытерла, глубоко вздохнув. Кажется, нужно найти другое место. Уехать куда-нибудь… Она только мешается, и Ламмерту приходится тратить на неё своё время, силы и средства. Он ведь всего лишь её пожалел. С самого начала пожалел, когда отбил от проходимца и дал крышу над головой, пожалел, когда позволил работать горничной, пожалел, когда Танор едва не увёз её силой, когда ей угрожала опасность. Он так воспитан, из благородства он её пожалел, и сегодня спрашивал её о планах не просто так, он снова проявил учтивость, когда увидел на её лице след от руки дядюшки.
Промо сейчас нужно уходить, пока Ламмерт занят своей пассией.
Фабиана бросилась к столу, достала драгоценные вещи и деньги, которые у неё ещё оставались, схватила пуловер, оглядела комнату. Больше у неё вещей и нет. Задушив поступающий ком слёз, вышла из покоев, направилась в кухню. Нужно найти Аскила.
Отилия готовила ужин, стояла у печи и напевала какую-то песенку. Кухарка обернулась, когда заметила миледи, склонила голову в почтении, для них она теперь уже не горничная, а всё же госпожа, да ещё и супруга Ламмерта.
– Вы куда-то собрались, миледи? – спросила осторожно, оглядывая внешний вид девушки.
– Да, я ищу Аскила, мне нужна карета. Вернер ведь здесь?
– Миледи, чем могу помочь? – раздался голос управляющего за спиной.
– Аскил, подай карету, мне нужно выехать из Ристола в город.
Управляющий нахмурил лоб, так что появилась глубокая складка между бровями.
– Что-то случилось, миледи? Может, дождётесь милорда…
– Нет, не стоит, он сейчас занят, не хотелось бы его тревожить по пустякам, просто мне очень нужно кое-куда съездить… – улыбнулась, но улыбка явно вышла натянутой и рваной.
Кажется, Аскил не совсем проникся размытыми доводами, но ему ничего не оставалось, как выполнить просьбы госпожи. На это Фабиана и рассчитывала.
– Подождите здесь, сейчас я распоряжусь, – ответил Аскил, направляясь к выходу, ведущему на хозяйский двор.
Отилия продолжила хлопотать, не задавая лишних вопросов, хотя по взгляду было видно, что у неё их много. Фабиана прошла к двери, растирая руки, унимая волнение – быстрее бы Аскил подал карету.
– Вы, выходит, миледи, не будете ужинать? – всё же спросила Отилия, переворачивая жарившуюся форель.
– Нет, Отилия, благодарю. Но будет госпожа Игнэс эрн Ларси.
Кухарка едва не выронила лопатку, глянула на Фабиану через плечо, хмурилась, сжала губы и отвернулась, сдерживаясь от высказываний и очередных вопросов.
Наконец, вернулся Аскил, и Фабиана, не задерживаясь, вышла к воротам, где и ждал приготовленный экипаж.
– Всё же, миледи, нехорошо, что вы в столь поздний вечер едете одна, без должного сопровождения, – обеспокоенно сказал он, глянув за плечо. Фабиана проследила за его взглядом и увидела Отилию у входа.
– Ничего страшного, я быстро… – соврала, взялась за прохладную ручку дверцы.
Не успела она открыть ее, как краем глаза увидела мелькнувший во входе кухни силуэт, повернулась, с оцепенением наблюдая, как Ламмерт стремительным шагом направляется к ней.
Аскил чуть попятилась, Хэварт настиг, будто вихрем, взволнованный и разгневанный, тёмные волосы чуть растрепались от ветра, открыв лоб и хмуро сошедшие чёрные брови на переносице.
– Ты куда собралась, позволь узнать? – в голосе раздражение и сталь.
– Какая вам разница?
В груди скрутился ком, который изрядно мешал говорить, да и что сказать? Она решила покинуть Ристол – вот и всё. Имеет на то право.
На лицо Ламмерта легла пугающая тень, глаза яростно сверкнули.
– Никуда ты не поедешь, немедленно возвращайся в замок.
– Не дождётесь, – отразила.
Ламмерт даже опешил на миг, не ожидая подобного ответа.
– Ты опять подслушивала? – вдруг каким-то образом догадался он, хотя это очевидно, раз она решила столь стремительно исчезнуть.
Но взгляд Хэварта вдруг немного смягчился, мужчина с растерянностью пронизал пальцами волосы, провёл по затылку и нахмурился. Фабиана поняла только одно: нужно избавить его от этого тягостного обременения, которое свалилось ему на голову и тянет. Она уедет и решит всё сама.
– Да, я всё слышала, – ответила глухо, с напряжением, так что горло сдавило спазмом.
– Послушай, она ничего для меня не…
– Вы думали, что это из-за появления Игнэс? – Фабиана нервно засмеялась. – Мне совершено плевать, с кем вы и как, – выпалила и замерла, когда в воздухе повисла тишина.
Ламмерт, наверное, он и в самом деле так думал, и был прав…
Но она будет полной эгоисткой, если встанет между Хэвартом и Игнэс. Она поможет ему найти Витлара, а Фабиана чем может помочь? Только прибавила ему проблем, натравив самого влиятельного в Вальшторе человека.
Фабиана так и вросла в землю, не чувствуя её под собой, понимая всю пагубность того, что натворила, заключив брак с Ламмертом:
– Я не хочу больше ничего иметь с вами общего. Если бы я знала, кто вы, то лучше вернулась домой с дядюшкой ещё вчера, – выпалила Фабиана, не узнавая своего голоса, себя не узнавая, что может так сказать, но резкие слова сами срывались с губ. Только по другой причине, которую Фабиана не могла понять. – И вы не имеете права меня останавливать. Отойдите, – процедила сквозь зубы.
Ламмерт бросил на неё тяжёлый взгляд, черты лица заметно заострились и застыли, сделались хищными, как и взгляд, пристывший к лицу Фабианы: острый, колючий тёмный. Желваки на лице милорда напряженно скользнули по скулам. В чёрных глазах завихрился смерч, Фабиана ощутила, как по позвоночнику невольно скользнул холодок. Вот и хорошо, пусть уж лучше ненавидит её и презирает. Так будет лучше для всех.
Хэварт пошевелился и поддался вперёд. Фабиана посторонилась, мужчина с должной силой открыл дверцу, приглашая девушку сесть внутрь. Фабиана незамедлительно нырнула в карету.
– Доброго пути, – ужалил ядом ставший надменным голос Ламмерта, дверка с грохотом хлопнула, отгородив от него, так что Фабиана вздрогнула.
Пробил озноб, пальцы дрожали, дыхание сбилось, хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы оказаться как можно дальше от Хэварта эрн Ламмерта.
Скрипнули впереди ворота, и карета тронулась с места.
Фабиана не представляла, куда ехать. На въезде в Вальштор нужно будет выяснить, где находятся поблизости приличные постоялые дворы. Ничего, она найдёт место!
Как бы себя ни успокаивала, чем дальше оставался позади Ристол, тем тяжелее было на сердце и труднее становилось дышать. Как же она привыкла к этому месту, к хозяину замка…
Фабиана сжала складки платья – нужно выкинуть это из головы, вырвать из сердца все чувства, что навалились глыбой, не позволяя вздохнуть. Это было непосильно, одна мысли о том, что она не увидится больше с Хэвартом, ввергала в пучину отчаяния и безысходности.
Приходилось выглядывать в окно, чтобы хоть как-то отвлечься, рассматривая плывущие в прозрачном тумане луга, наблюдать за наползающими на лесные массивы холодными тенями. Но перед глазами вновь и вновь появлялся Ламмерт, его глубокий взгляд и лёгкая растерянность. Он не хотел, чтобы она уезжала. Хотел вернуть. Фабиана кусала губы, гнала прочь мысли о том, что она, должно быть, что-то значит для него.
За мрачными размышлениями путь пролетел незаметно, слишком быстро, чтобы подумать обо всём. На въезде даже в сумрак проезжало много экипажей, все куда-то торопились. Кто-то домой, кто-то в людные трактиры, которых на въезде бесчисленное множество. Попросила остановиться Вернера у самого пристойного двора. Помощник знал эту окраину города лучше, поэтому Фабиана просто доверилась ему.
– Можешь возвращаться, Вернер, – повернулась к мужчине.
Вернер сначала удивился, но не стал ничего говорить, исполняя приказ. Оставшись на обочине одна, Фабиана направилась к воротам, возле которых стояли различные экипажи и постояльцы двора. Дом выглядел достойно, впрочем, как и внутри, светло и уютно: кругом столы, много света, отдыхающие спокойно и с расстановкой разговаривали, и бесшумно передвигались лакеи, обслуживая тот или иной стол.
Фабиана достала кошель и уверенно приблизилась к стойке.
– Добрый вечер, – поприветствовала полноватого мужчину, что натирал сервиз, наблюдая за залом. Только тут он заметил среди остальных Фабиану.
– Добрый, миледи, чем могу помочь? – лицо его оставалось сосредоточенным и важным, будто его занимали сейчас иные постояльцы, нежели невзрачная гостья.
– Мне нужна комната на одну ночь.
– Комната есть, – ответил тут же и кому-то махнул рукой. Тут же к стойке подошла молодая прислужница. – Леди нужна комната, отведи в шестнадцатый номер.
Та кивнула всё уяснив. Расплатившись за место, Фабиана повернулась к девушке.
– Прошу, за мной, – двинулась в сторону двери, завешенной тяжёлым балдахином.
Проходя, Фабиана почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, обернулась, задерживаясь в проходе. К мужчине, что дал ей номер, подошёл другой господин, и всё бы ничего, но тот, чуть наклонившись через стойку, что-то сказал лакею, тот глянул на нее и тут же отвернулся, делая безразличный вид, продолжая натирать стекло. А тот гость взял наполненный бокал и вернулся в зал. Фабиана быстро отвернулась и поспешила догнать провожавшую её служанку. Наверное, ей показалось, теперь каждый раз, если кто посмотрит на неё не так, будет казаться, что против неё что-то замышляют. Ерунда какая-то. Кто её мог знать в этой округе?
И всё же тревога не покинула, когда поднялись на второй, жилой ярус двора и не оказались перед номером.
– Вам что-нибудь нужно, госпожа? Ужин, ванна, что-нибудь из крепких напитков?
– Нет-нет, благодарю, ничего не нужно, – единственное, что Фабиана хотела – это остаться, наконец, одной и понять, что с ней происходит и куда двигаться дальше.
– Хорошо, туалетная комната прямо по коридору, крайняя левая дверь.
Фабиана кивнула, позволив девушки удалиться. Фабиана заперла дверь и прошла вглубь небольшой, но чистой и уютной комнаты. Из мебели кровать, туалетный столик небольшое зеркало и угловой шкаф для верхней одежды. Фабиана бросила пуловер на стул, прошла к кровати и легла на спину, накрывая лицо ладонями, замерла на мгновение, переводя дух. В голове шумело, в груди по-прежнему тяжесть. Ничего не поменялось. Но это пройдёт, должно пройти. Всё когда-то проходит, да, но только прежней она уже не будет.
Убрав руки, глянула в завешенное коричневыми портьерами окно. Ночь. Ламмерт наверняка уже отужинал с Игнэс. А она охотно предлагала свою помощь, настолько, насколько она это умела. Или продолжает предлагать.
– Всё, хватит.
Фабиана резко села. Чем скорее она всё забудет, тем лучше для неё. И всё же если бы не было этих проникновенных взглядов, чувственных поцелуев, которые она так беспечно позволяла, всё можно было бы намного легче пережить.
Поднявшись, Фабиана неспешно стянула с себя платье, чулки, ощупала повреждённую щиколотку, стянутую плотным жгутом. И, как назло, в голове пронеслось горячим вихрем воспоминание: Ламмерт сидит перед ней на корточках и с нежностью гладит стопу… Для него это не больше чем игра, кто же знал, что она воспримет это так глубоко, опасно.
Это невыносимо. Разозлившись, Фабиана выдернула из волос шпильки, растрепала волосы и, откинув одеяло, улеглась в постель. Спать. Нужно спать.
Но не тут-то было. Уснуть в чужой постели, в незнакомом месте, одной, с ворохом беспрестанных тревожных мыслей и бушующим где-то на самом дне морем чувств оказалось невозможно. И, самое паршивое, навязчивая мысль о том, что Игнэс осталась в замке милорда, рядом с Ламмертом, изъедала нутро. И за что ей это всё?
Фабиана за потоком воспалённых истязающих мыслей не услышала сразу шаги, раздавшиеся за дверью. По коридору кто-то прохаживался, и всё бы ничего, но шаги затихли прямо перед её номером.
Вцепилась пальцами в одеяло и застыла, вжимаясь в постель. Конечно, дверь заперта, но страх всё равно сковал тело, даже дышать застыло в груди. Казалось, время растянулось в вечность, и вот-вот ручка повернётся. Но в следующий миг раздались шаги, вскоре удалились и затихли. Фабиана выдохнула с облегчением и откинулась на постель. Видимо, это просто был кто-то из постояльцев. Но как бы там ни было, тревога не покидала, Фабиана уснула не скоро, а когда открыла глаза, было уже светло в комнате.
Поднявшись, она решила поскорее убраться отсюда, внутреннее чутьё не предвещало ничего хорошего. Одно она знала точно: задерживаться надолго на одном месте не стоило.
Покинув комнату, она двинулась по коридору, спускаясь в трапезный зал. По раннему часу людей за столами было не так уж и много, управляющий встретил девушку таким же ничего не выражающим взглядом.
– Уже покидаете нас, даже не позавтракаете, миледи? – спросил он, откладывая какие-то бумаги, видимо, накладные.
– Спасибо, но я сильно спешу, – ответила уклончиво.
– Что ж, всего доброго.
Фабиана кивнула и направилась через зал, покидая двор. Холодное безмятежное небо дышало чистотой, улица ещё пустовала. Подобрав юбку, Фабиана направилась к кованым воротам, нужно найти свободный экипаж, к счастью, их возле двора стояло много.
Выйдя через раскрытую кованую дверь, девушка повернул к дороге и быстро пошла к каретам. Позади раздались шаги, и не успела Фабиана обернуться, как кто-то схватил её за локоть и дёрнул на себя.
– А ну стой, – злое рычание раздалось над ухом.
Фабиана встрепенулась, попытавшись вырваться, но, разумеется, у неё ничего не вышло, её схватили с другой стороны и повели прочь от ворот. Незнакомые мужчины тащили её прочь, и со стороны выглядело так, будто она в их компании с самого начала. Она хотела закричать, но страх сковал горло железными клещами, да и кому кричать, если на улице пустынно, а поблизости нет ни одного жандарма? Фабиана рванула руку, но тут же поморщилась, когда её сжали с такой силой, что заломило в плече. Понимание ударило обухом запоздало – они давно её тут поджидали, не хотели спугнуть, делать лишнего шума, и тот ночной гость не просто околачивался возле двери, и этот странный взгляд управляющего… Её узнали сразу. Вот только от кого эти люди: от дядюшки или – сердце нехорошо сжалось – от Бартолда эрн Груно?
