Текст книги "Зовите меня Клах (Академики) (СИ)"

Автор книги: Владислав Янович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Моя мама никогда не пекла шарлотки. Не любила она этот «тяп-ляп на скорую руку» полупраздничный пирог с яблоками, для приготовления которого практически ничего не надо, да и поводы испечь шарлотку, обычно, довольно сомнительны:

– Чего-нибудь вкусненького хочется... шарлотку, что ли, испечь?

– Ивановы звонили. Сейчас в гости придут... Шарлотку, что ли, испечь?

Или вообще:

– Ты чего яблоки не ешь? Они уже портиться начали...

Поедается шарлотка еще быстрее, чем готовится. Так, мимоходом. Никаких особых ритуалов в нарезании и раздаче – всей разницы только размеры порции. А ведь даже магазинский торт кромсаешь не абы как, а чтобы на твоем кусочке оказалась вишенка или шоколадная завитушка. Одинаковая она, шарлотка. Со всех сторон одинаковая.

Но почему-то именно это простоватое лакомство для меня крепко-накрепко связано со словами "дом" и "семья". Наверное, потому что мамина сестра тетя Наташа обожала шарлотки. И пекла их всякий раз, когда мы приходили к ней в гости.

– С чем сегодня? – обычно спрашивала мама, протягивая тарелку.

– С тыквенными семечками. Нашла в шкафу целый пакет. Чего, думаю, лежат? Чуть обжарила и туда!

– Что-то новенькое. Попробуем! – в предвкушении говорила мама, как всегда, на время позабыв о своей нелюбви к этому десерту.

Вместо тыквенных семечек тетя Наташа могла добавить грецкие или кедровые орехи, миндаль, изюм – что под руку подвернется. Неизменными составляющими были корица и лимонная цедра. И пышное легчайшее тесто. И льдисто сверкающая на изломах карамельная корочка. И сияющие каким-то внутренним светом прозрачные, как леденцы, но нежнейшие ломтики яблок.

Я тут недавно использовал слова "простоватое лакомство". Так это про другие "шарлотки". Извини, тетя Наташа.

Да, я решил испечь шарлотку. День был неплохой, хотелось, чтобы и вечер удался. Тем более что я все-таки сделал из купленного вчера молока «домашний» творог. Это же просто. Нагреваешь до появления пенки, добавляешь пару столовых ложек лимонного (лаймового) сока, чтобы молоко свернулось. Чуть греешь, помешивая, даешь подостыть и процеживаешь. То, что окажется в миске – сыворотка, то, что в сите – творог. Можно отвешивать пару часов, а можно сразу съесть. Я – сразу. Тут понимаю, что у меня остался выжатый лайм. Его же теперь только на выброс. Ну, или теркой снять цедру и добавить, например, в тесто для шарлотки – всяко лучше будет, чем просто выкинуть... И мне вдруг та-ак захотелось шарлотки. До слез. Я даже испугался, никогда не замечал за собой подобных эмоциональных взбрыков. Хотя, если вспомнить, еще позавчера я обжирался, как не в себя, как с голодного края приехамши, а сейчас ем мало, зато раздражаюсь по поводу и без. Возможно, это просто начался второй этап психо-физической адаптации. Точнее, физическо-психической, если учесть, что моя булимия сменилась лабильностью. Но шарлотку я все-таки сделал.

– Ты нас не обманываешь? – не поверила Злата, – Сам испек? Вот совсем-совсем САМ?

– Смысл обманывать?

– Эх, завидую я твоей будущей жене!.. Ай, ладно, еще кусочек и все!

Из четырех моих сослуживиц Злата оказалась самая стойкая. Или больше всех думающая о фигуре. (А там было о чем подумать и даже помечтать!) Остальные уже доедали по второму кусочку.

Да, я отнес шарлотку на работу. Пока готовил, пока безуспешно искал блендер или венчик, а потом взбивал перепелиные яйца вилкой... (Я не пижон, просто куриных не купил.) добавлял сахар... взбивал... ждал, пока сахар окончательно разойдется... взбивал... добавлял муку... Вот пока я этим занимался, на меня снизошло удивительное умиротворение. И это самым лучшим образом сказалось на шарлотке. Не зря предупреждали в одном хорошем постсоветском фильме: "Не делайте бисквиты в плохом настроении." Угу, не поднимутся. Проверено. Так вот, когда я достал пирог из духовки, есть мне хотелось гораздо меньше, чем спать. А наутро я решил не портить красоту и отнести шарлотку коллегам. Вроде как, в качестве извинений за вчерашние отказы разделить с ними чай и преломить печенюшку.

– ...утверждают, что главное – уши, но и тортики тоже работают... – внезапно выдала очередную сентенцию пани Амалия и ловко отломила пластинку карамельной корочки со второго кусочка Златы.

– Пани Амалия! – возмущенно воскликнула та и, заметив мое недоумение, "перевела", – Считается, что только у мужчин путь к сердцу лежит через желудок, а женщины любят исключительно ушами, – Злата кокетливо тронула мочку, и в качнувшейся сережке блеснул бриллиантик, – Будто мы совсем не ценим вкусняшки. Ну, ты-то и так это знаешь...

– Угу. Нормальные герои всегда идут в обход...

Упс! А чего это я не вижу на лицах узнавания цитаты? У них не только Фредди Крюгера, но и Айболита-66 нет?! Хм, "у них"? Пора, наверное, забыть про "у них"?

– Кирил, а по какому поводу ты решил нас порадовать этой прелестью? – поинтересовалась Марта.

– Да просто так, – я пожал плечами, – Вроде как, "вливание в коллектив" и последний нормальный рабочий день. У меня ведь с понедельника занятия вечерние начинаются...

Женщины обменялись странными взглядами и молча уставились на меня.

– Что? – удивился я.

– Так ты ничего не знаешь? – с сочувствием спросила Марта.

– Чего не знаю?

Марта вздохнула и уже собралась ответить, но ее опередила Злата:

– Не будешь ты учиться, Кирил...

Теперь уже я уставился на женщин. Меня, что, выгнали из универа? Немая сцена...

– Злата, да что ты такое говоришь?! – воскликнула Лена, до этого молча и в блаженной отрешенности евшая пирог. – Кирил, ты не волнуйся – это не только ты учиться не будешь. Никто не будет...

– Ну, чего замолкла? – подключилась Марта, – Вот умеете же вы объяснить и успокоить! Кирил, по приказу ректора начало занятий перенесли на неделю.

Как это часто получается у женщин, от их пояснений ситуация стала еще непонятнее.

– Его же на главном входе вывесили. Когда я шла, там толпа студентов толклась. Не заметил, что ли? – с ехидством поинтересовалась Злата.

Ну, была толпа. И что? Я еще подумал: "Развелось студентов! Нормальному лаборанту пройти невозможно!"

– Приветствую, дамы! И вам, молодой человек, доброе утро, – в комнату "отчетов и чаепитий" шариком ртути вкатился толстый лысый мужчина со старчески кустистыми бровями и в костюме-тройке, причем, жилет был такой вырвиглазной расцветки, что при темном однотонном костюме смотрелось чересчур эпатажно. – О, с утра шарлотками развлекаетесь?

– Вы же не едите сладкого, пан профессор, – не очень приветливо сказала Злата.

– Увы, я свое уже вкусил, – профессор обозначил поглаживание живота, – Но это не мешает мне наслаждаться видом лакомства, Златочка. Совсем не мешает! А кто автор сего кулинарного шедевра?

– Я. Здравствуйте, – коротко сказал я, поддавшись общему настрою женской части коллектива. Правда, пока только напрягся, а не ощетинился ментальными иглами.

– Так это вы, получается, наш новый лаборант? Позвольте представиться. Пан Гавел. Профессор нашего замечательного университета и заместитель главы нашей не менее замечательной кафедры.

– Клах. Кирил Клах. Студент.

Профессор хохотнул:

– Расслабьтесь, молодой человек, я вас не укушу. Я, собственно, специально зашел с вами познакомиться, а то мне про вас таких страхов в деканате понарассказывали, что я, грешным делом, подумал: надо бросать все дела и бежать спасать наших замечательных дам. А вы их тут шарлотками кормите!.. Дамы, вы не рассердитесь, если я уведу от вас Кирила?.. Вы не против немного пообщаться, молодой человек?.. Вот и замечательно!

– Пан Гавел, – догнал нас в дверях вопрос Марты, – вы не знаете, когда пан Стражич вернется из Варшавы?

– Не знаю. Он мне не докладывает. А что, какие-то проблемы? У вас все в порядке с подготовкой к началу занятий?

– Да. Все по плану.

– Смотрите, под вашу ответственность. К счастью, у вас теперь есть еще неделя. Кстати, не забудьте зайти в деканат, расписаться об ознакомлении с приказом о переносе. Кирил, вас это тоже касается, хоть вы и на испытательном сроке...

Следуя за профессором, я оказался в комнате, которую Марта почему-то пропустила при проведении экскурсии. Из-за обилия разных цветов-кустиков-вьюнков ее можно было бы принять за релаксационную, и только застарелый, впитавшийся в пол и стены, запах табака выдавал истинное предназначение.

– Вот такая у нас курительная комната, – объявил пан Гавел, – Вы-то, надеюсь не подвержены сей пагубной привычке?

– Нет.

– И замечательно! А вот мы с паном Стражичем все никак не откажемся. Правда, он закоренелый трубочник, а сигары предпочитаю.

Профессор достал из внутреннего кармана пиджака специальный кейс для сигарил, показавшийся мне сначала смартфоном в кожаном чехле. Хм, ему бы жилет в тон костюму и нормальную толстую сигару – и вылитый Черчилль.

Я с некоторым, так и не отпустившим напряжением, ожидал разных каверзных расспросов и всякого такого, но профессору, казалось, было достаточно того, что у меня есть уши. Умело играя голосом, он принялся болтать всякую ерунду.

Рассказывал о различиях трубкокурения и сигарокурения, демонстрировал артефактную пепельницу, изготовленную лично пани Мартой...

– Между прочим, Кирил, история появления этой пепельницы достаточна забавна, – профессор дождался появления на моем лице выражения заинтересованности и продолжил, – До нашей замечательной пани Марты старшим лаборантом очень много лет работала одна весьма достойная женщина. Она, кстати, все эти зеленые заросли в нашу курительную комнату и натаскала, чтобы они воздух очищали. И очень сердилась, когда мы стряхивали пепел в цветочные горшки на подоконнике. В один прекрасный день мы увидели на стене около окна большой плакат: "Пепел в горшки не стряхивать." Я ей попытался объяснить, что, в частности, для сигар используется только натуральный табачный лист (никакой бумаги, пропитанной селитрой), поэтому пепел – самое настоящее удобрение. На следующий день появляется новый плакат: "Цветы в удобрениях не нуждаются." Хорошо, стал стряхивать пепел в кувшин с водой, который тоже стоял на подоконнике. День проходит, другой... – профессор сделал интригующую паузу, – И появляется очередной плакат: "Вода для цветов, а цветы в удобрениях НЕ НУЖДАЮТСЯ."

Я рассмеялся. Не из вежливости – не раз с подобными дамами пересекался. Они и не такое могут! Профессор, довольный успехом рассказа (или изображая довольство), благосклонно покивал и неожиданно прервал нашу почти начавшуюся беседу.

– Мы обязательно продолжим, Кирил, обязательно...

И к чему он мне эту историю рассказал? Или у нее, как и обещано, продолжение есть?

Возвращаясь в кабинет «отчетов и чаепитий», я краем глаза заметил, что пана Гавела перехватила Лена и что-то с жаром ему говорит. Пани Амалия тоже куда-то ушла, а вот Марта и Злата зачем-то ждали меня. «У них работы нет, что ли?» – успел подумать я.

– И как тебе наш замзав? – с ходу атаковала Злата.

– Да я пока не понял.

– Наверное, про удобрения рассказывал? – все также агрессивно продолжила девушка, – А как он выжил пани Генриету за полгода до пенсии не поведал?

– Я пойду, – Марта поднялась из-за стола, – Дела сами не делаются...

Я смотрел, как Злата, опомнившись, бормочет извинения и разные «я не хотела обидеть» и «Марта, ты ведь только через год», смотрел и с тоской думал: «Мне вот это все надо? Влезать в разные мелкие внутренние конфликты и дрязги? Нет, мне это не надо. Я устроился лаборантом только для того, чтобы „по блату“ подтянуть хвосты, быстренько изучить и освоить то, что прошлый хозяин тела должен был изучить и освоить на первом курсе. А потом...» Поэтому я не стал дожидаться, когда Злата снова почтит меня вниманием, а просто развернулся и пошел в слесарку. У меня там три прибора подготовлены для ремонта. А что женщины придумают относительно причин моего ухода... Да пусть придумывают, если хочется!

Злата заглянула в слесарку минут через пятнадцать. Я уже приготовился выслушивать монолог о... Ну, например, о приставаниях старого сатира в вырвиглазном жилете. Или... Но нет. Злата ограничилась формальным "не обращай внимания" и "извини, что сорвалась", словно смогла прочитать мои эмоции, а, может быть, и мысли. В любом случае, молодец, что не зашла. А интересно, Злата могла провернуть диверсию с заземлением? Ну, не знаю, почувствовала, что тема перспективная, а конкурентка в лице Лены ей не нужна. Обаять же какого-нибудь парнишку из ремонтной службы, чтобы он своевременно отцеплял, а потом прикручивал заземляющий проводник – это при ее внешних данных дело шести секунд. Или, все-таки, она сама это проделывала (если это она)? Нет, вряд ли. Способ наматывания изоленты на отцепленный провод выдает профессионала: слишком небрежно и, в то же время, тщательно проделано. И изолента в конце просто оторвана, судя по растянувшемуся и свившемуся спиралькой полихлорвинилу, а Злата аккуратистка – я заметил. Опять же, в последний месяц установка стабильно сбоила, то есть, тот, кто откручивал-прикручивал "землю", был отпуске или болел...

– Как продвигается? – внезапно спросила тихо подошедшая Марта. (А мы ждали, да-сс!)

– Два из трех будут выглядеть целыми.

– А работать будут? – прозорливо поинтересовалась начальница.

– Кто бы мне еще объяснил, что для них означает "работать"? – вздохнул я.

– Объясним, – отмахнулась Марта, – Было бы на чем. Тем более, что тебе как раз и требуется контроль над воздействиями подтянуть.

– Ну, в общем, да...

Мы еще немного поговорили, и Марта ожидаемо предложила мне попытаться восстановить один из антикварных аппаратов, которые со "скелетом глобуса". У нее даже где-то сохранилась методичка. Я, конечно, согласился – мне и самому было интересно сравнить.

– Марта, а почему начало занятий перенесли? – наконец смог я задать интересующий меня вопрос.

– Ты в деканате был?

– Нет пока. Попозже схожу – отвлекаться неохота, – я как раз закончил распаивать оборванный разъем к антенным решеткам (или как их там называют?).

И Марта поведала самую популярную среди сотрудников версию.

Дело в том, что в Великом Княжестве Литовском очень серьезно относятся к почетному долгу защиты отечества и ежегодно спрашивают набежавшие проценты, отправляя резервистов на учебные сборы. Небольшие. Для многих на пять-десять дней. И среди этих "многих" немало преподавателей и даже студентов универа. Обычно такие сборы проводят летом, чтобы не мешать учебному процессу, но в этом году почему-то повесток не присылали. Никому. Во всем Минске. И продолжалось это почти до конца августа, когда повестки все-таки пришли. Причем, сразу всем. По самым достоверным слухам – это инициатива нового военного коменданта Минска, который как раз в середине августа и вступил в должность. Опять же, по самым достоверным слухам, бесстрашная проректор универа, блистательная пани Зофия, порывалась идти брать приступом главную комендатуру города и разъяснять, что семидневные сборы, начинающиеся в последний день августа – это не летние, а ОСЕННИЕ сборы и надо было... Ректор ее еле удержал.

– Вот и получается: завкафедрой в командировке, завлаб, почти все преподаватели и некоторые студенты на сборах... Тебе-то повестка не приходила?

– У меня белый билет, – припомнил я один из документов в гиле, – Так что, я не уклонист и не дезертир.

– Это радует, – улыбнулась начальница.

Я закрутил последний винтик и собрался попросить Марту провести среди меня ликбез по работе с прибором, но тут в слесарку ворвалась Лена. Растрепанные волосы, сбитое дыхание, лихорадочный румянец...

– Марта, Кирил! – воскликнула Лена, – Как хорошо, что вы здесь! Пан Гавел... – Лена с силой выдохнула.

– Что случилось? Что сделал пан Гавел? – мгновенно подобралась Марта.

– Он... Он разрешил, а никто не хочет! А сегодня последний день полнолуния! – Лена возмущенно всплеснула руками, – Говорят, машин нет! Я им говорю, а это тогда...

– Стоп-стоп-стоп. Успокойся. Расскажи толком, что тебе разрешили, и что ты хочешь сделать, – перебила Марта.

Я проникся формулировкой, ведь в случае с энтузиастами, а Лена именно такая, разрешенное и запланированное – две большие разницы, как говорит Стас. Эх, что-то я по нему соскучился!

Самое забавное, что если бы я не «отремонтировал» установку... А тут вдруг совпало: и аппарат работает, и занятия перенесли – Лена и воспылала научным энтузиазмом.

– Я бы как раз успела закончить серию измерений и даже начать их обрабатывать, – Лена с робкой надеждой посмотрела на нас, – Мне там и оставалось всего ничего. Главное – снять данные в период полнолуния, а там и немножко экстраполировать можно. Главное у меня будет второй экстремум – результаты по новолунию уже есть. Мы их еще с паном Пшемиславом снимали...

Хм, а ничего, что время года другое? Или это меньше влияет, чем фазы луны? Стоп! Мне какое до этого дело? И вообще, чего она на меня шрекокотиком смотрит? Я тут вообще не при чем!

– Кхм, Кирил, – неуверенно начала Марта, – Как ты смотришь на то, чтобы съездить с Леной в небольшую командировку?

– К вечеру! К вечеру вернемся! Или чуть-чуть попозже...

– М-м, а моя роль какая? – куда-то срываться и ехать не очень-то хотелось.

Лена порывалась что-то сказать, но Марта ее остановила:

– Лена я объясню. Понимаешь, Кирил, для таких случаев в университетском гараже есть специальные разъездные фургончики. Там у них и генератор дополнительный стоит, инструменты разные. И обычно, кроме водителя еще один или два технических работника выезжают...

Угу, понятно. У нас в конторе тоже использовали КУНГи-технички в качестве передвижных испытательно-измерительных лабораторий. Ну, в приципе, если вечером вернемся... Я кивком подтвердил согласие.

– Ох! Спасибо! Я тогда сейчас брата наберу, чтобы машину дал. Она у нас большая, все поместится. А для установки и автомобильного генератора хватает, – Лена достала телефон и слегка замялась, – Только у братьев сегодня смена. Мне надо будет съездить к ним, чтобы забрать машину... Это недолго...

– Лена, хватит уже глазки строить! – не выдержала Марта, – Знаешь же, как я это не люблю. О, потупилась! Ты еще пол сандаликом поковыряй, шантажистка!.. Ай, берите мой грузовозик! Кирил, права есть? Тогда держи ключи и ЭТУ за руль не пускай!

– Марта, но я же тогда случайно! Просто отвлеклась на секундочку...

– Категорически не пускай! Понял?

Что оставалось сказать?

– Так точно, пани шеф!

Не знаю, что я ожидал увидеть, услышав про «грузовозик», но только не микролитражку, типа «Оки», с кузовом вместо задних сидений. Причем, «красненькую».

– Э-э, это и есть "грузовозик"?

– Да, – подтвердила Лена, – Правда красивый? Я себе тоже такую машинку хочу купить... Юзик с Мариком не разрешают.

– И правильно не разрешают! – припечатала Марта, – Так, вроде бы, все закрепили. Езжайте.

Как, наконец-то, выяснилось, ехать предстояло часа... Ох, это же «Ока»! Значит, умножаем на два... ладно, полтора... в общем, часа три ехать.

– Куда, кстати, рулить? – спросил я Лену.

– Я подскажу. Там будет съезд с трассы и потом по лесу недолго, – понятно ответила Лена.

Однако я не удовлетворился полученной информацией и потребовал подробностей.

И вот, что я узнал... Еще зимой, еще с паном Пшемиславом, а потом и без него Лена несколько раз ездила к одному перспективному (в научном плане) озеру. И предварительные данные, полученные с помощью "сканера эфира" действительно оказались весьма интересными.

Осенью прошлого года пан Пшемислав при посильной помощи Лены почти отладил установку и управляющую программу сканера и даже использовал их при уточнении планировки "сада камней" в классе для медитаций. Пора было выбираться "в поле". Полигон на полуострове пан Пшемислав забраковал: слишком много лишних глаз. Нужно было какое-то удаленное от цивилизации, скрытое "место силы". В итоге выбор пал на озерцо, больше похожее на пруд, спрятанное в густом лесу, в паре сотен километров от Минска. Собственно, произошло это случайно: Лена наткнулась в сети на статью о легенде, связанной с появлением озера.

Когда-то, много лет назад, там был город. Обычный заштатный средневековый городишко с деревянным тыном и деревянными же домами. Жители, в основном, пробавлялись охотой и тем, что выращивали на отвоеванных у леса делянках. Так себе и жили: не голодали и ладно. И вот однажды владетеля города вместе с его небольшой дружиной призвал на очередную службу/войнушку сюзерен. Великий князь Митовг, кажется. (Миндовг в реальности) А когда воины уехали, к стенам города пришло вражье войско. Невеликое даже по средневековым меркам, но много ли надо оставшимся без защитников старикам, женщинам и детям?

На этом месте я зачем-то перебил Лену:

– И стали они молиться денно и нощно, чтобы боги укрыли их от глаз вражеских, да?

– Богов нет, есть хранители, – автоматически поправила меня Лена, – Ты знаешь эту легенду? Только ты как-то неправильно рассказываешь. Никто никуда не прятался. У горожан был выбор: смерть или неволя. Они предпочли смерть.

– Э-э, я, наверное, другую легенду вспомнил. О другом городе. Который спрятался... Нет, нет, продолжай. И что дальше случилось?

– Ничего, – пожала плечами Лена, – После проведенного всеми жителями ритуала, как говорится в легенде, город просто перестал быть, а на месте домов, стены и небольшого посада появилась впадина, в одну ночь заполнившаяся водой. То самое озеро.

– Э-э, они куда-то перенеслись? Ну, там, в Малый Мир или Междумирье?

– Да нет же! – воскликнула Лена, – Они просто перестали быть. Для переноса ведь нужна энергия. И очень много... М-м, я могу посчитать. Размеры озера известны...

– Нет, не надо, – остановил я аспирантку, заодно и себя удержал от дурацкого вопроса насчет жертвоприношений, как источника потребной энергии.

А ведь были и в нашей истории случаи, когда осажденные сами лишали себя жизни. (см. крепость Масада в вики) Но там города оставались целыми, а тут: нате, выкусите! Ни пленников, ни добычи. И никаких вам "пряток для праведников" – все честно и жестко. Уважаю.

А вот то, что такую легенду использовали для рекламы гостиницы на берегу озера меня слегка покоробило. Могли бы ограничиться слухами о появлении в озере ундин, а в окрестных чащобах – дриад. Впрочем, резоны журналюг понятны: собрали в кучу все, что можно, мол, что-нибудь да заинтересует потенциальных постояльцев.

К сожалению, надежды владельцев, пожилой бездетной пары, не оправдались. Красивый дом, прекрасное озеро и полный диковатой прелестью лес, казалось, должны были понравиться всем, но, увы. Большинство отзывов на страничке в сети были ругательными: и "дороги толком нет – двести километров восемь часов ехали, могли бы и на указатели потратиться", и погода стабильно паршивая, и "фотки галимый фотошоп, а в реале смотреть тошно", и "через ночь кошмары снятся и кормежка отстой" – много всякой гадости запостили. Слишком много. Как сговорились. При этом тут же находились комментарии людей, пребывавших в полном восторге от отдыха. Лена за эту странность и зацепилась. Рассказала пану Пшемиславу, тот тоже заинтересовался. И первый выезд, первые сканирования в окрестностях гостиницы дал поразительные результаты.

– Там все перекручено-перемешано. Словно эфир миксером взбивали. Причем, достаточно сместиться в сторону и картина кардинально меняется. А уж как фазы луны влияют – это вообще что-то запредельное! – Лена вздохнула, – По-хорошему, там бы надо опытовую станцию организовывать и вести регулярные наблюдения. Вот сделаем сегодня замеры, я составлю примерный график месячной активности, может быть что-то и получится. Главное, владельцы заранее согласны. Они...

Кстати, с владельцами тоже не все так просто. Я даже уточнил у Лены: им действительно принадлежит не только гостиница, но и озеро с внушительным куском леса вокруг? А если они смогли себе позволить такую покупку, то зачем им заморачиваться с отелем? Внятного ответа я от Лены не дождался. Ну, вот захотелось им. Ладно, каждый сам кормит своих тараканов.

К дому мы подъезжали с тыла, и особого впечатления он на меня не произвел. Секционированное двухэтажное строение с отдельными крышами для каждой секции и прочими архитектурными изысками.

– На него надо с воды смотреть или с другого берега, – просветила меня Лена.

– А внутри как? Куча лестниц и узких кривых коридоров? – я медленно обогнул отель, подруливая к центральному входу.

– Увидишь. Ой, пани Берта! – радостно воскликнула Лена, увидев вышедшую на крыльцо высокую статную женщину. Но радость тут же сменилась замешательством, а потом, потом Лена прижала кулаки к губам, словно разбивая неуместную улыбку, а глаза ее наполнились слезами, потому что платье пани Берты было траурным.