Текст книги "Золотой Змей (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9
Уроки магии

Артефакт и бронзовые треножники Эйрик привёз в одной из двухколёсных повозок. В отличии от телег, запряжённая парой лошадей, она почти не отставала от всадников. Хороший трофей. Не удержавшись, я заглянул внутрь. Сын Эйрика без подсказок развернул ткань, в которую был замотан артефакт. Вблизи эта штука оказалась очень грубой, как школьная поделка из пластилина.

Птица – возможно, орёл, размером с небольшое ведро – стояла, опираясь одной лапой на быка или что-то другое с рогами, а второй – на зверя, похожего на зайца.

Я уже щупал эту штуку. Но тогда я был сильно пьян и попросил Эйрика подойти ко мне с ней в другой раз. Он выполнил мою просьбу. Я протянул руку и коснулся орла. Существо внутри него дремало. Если можно назвать сном состояние почти полного небытия.

Вдруг я отчётливо вспомнил слова Пана: «Вы, люди, можете заставить работать на себя что угодно. Других людей, не людей, ветер, воду, даже нас. Вот только иногда даже безвольная стихия может вдруг явить свою ярость.» Хм… Когда он это сказал?

– Сеньор Магн, вы уверяли, что вовсе необязательно иметь под рукой чародея, чтобы оживить его? – спросил Эйрик позади меня. Его голос стал чуть тоньше от алчности. Той особой алчности, которая охватывает мужчин, когда они видят разрушительное оружие.

– Да, – кивнул я. Никого я особо не уверял, насколько помнил, но поправлять его не стал. – Пойдёмте, найдём свободное место.

Палатки лагеря не кончались разом, а медленно редели, переходя в ряды повозок маркитанток, лекарей и мастеровых. Мы проехали их всех и на «окраине» лагеря наткнулись на десяток тел, которые укладывали на кучу дров. С дровами, как обычно в Караэне, была беда – куча явно была недостаточно большой, чтобы сжечь человека. Она состояла из всякого мусора: кусков перекрытий разрушенных домов, корявых веток фруктовых деревьев. В ход шли даже корни – похоже, мои парни выкапывали деревья целиком.

Я повернул к погребальному костру. Магн внутри меня остался равнодушным, лишь отметил, что ветер может погнать дым в сторону поля, где я планировал смотреть парад. Но я решил отдать дань уважения. Судя по недоумённым взглядам, которыми одарили меня пара десятков людей вокруг костра, мои действия их удивили.

Простолюдины прятали глаза и неумело кланялись, одновременно пятясь. Впереди остались двое: лекарь, которого я начал узнавать по манере одеваться, и человек в высокой, замысловатой белой шапке с красными лентами – повар-жрец одного из кароччо. Эти двое поклонились, но остались на месте, изредка бросая на меня пытливые взгляды. Я некоторое время слушал их неуклюжие приветствия.

– Умерли от ран после битвы? – спросил я, кивнув на трупы.

– Дык… Кто? А, они то… Ну это… – засуетился повар.

– Только двое, – спокойно ответил лекарь, посмотрев мне в глаза. Он привык к гневу уважаемых людей и не пытался угадать правильный ответ.

– А остальные?

– Праздновали, – уклончиво ответил лекарь. Видимо, поняв по моему лицу, что ответ мне не понравился, он поспешил добавить: – Сеньор Леонхарт знает лучше меня.

Я кивнул. Не удержался и влез к подчинённым со своими замечаниями:

– А хватит ли вам топлива для костра?

– Не извольте беспокоиться, сеньор! Это мы ща… Мы запросто! А если даже нет, то вон, река жеж!

Я недовольно скривился. Впрочем, в Караэне, ниже по течению, обугленные трупы тоже не редкость. Дрова дороги. Можно, конечно, распорядиться и послать людей вырубить деревья в ближайшем саду, привезти их на телегах сюда… Но кого послать? У кого есть телеги? Или хотя бы лошади? Послать рыцарей нельзя – прислуживать простолюдинам? Вообще работать? Это страшное оскорбление, да и просто дичь и сюр.

Я величественно кивнул и двинулся дальше.

– У меня осталось пара огненных свитков, – тихо произнёс Сперат. – Тех, что сделали для битвы с нежитью.

Эти штуки меньше всего напоминали свитки, но да хрен с ним. Я кивнул Сперату. Отъехал немного поодаль. Дождался, пока тот положил в кучу усилители огня. Задержка была минутной.

Вскоре я присмотрел ровненькое убранное поле, усеянное жёлтыми стеблями – видно, собирали в спешке. Обычно крестьяне собирают с земли каждое зёрнышко и травинку.

– Доставайте свою добычу, сеньор Эйрик, – велел я и спрыгнул с Коровки. – Сперат, со мной. Остальные, прошу вас, отойдите в сторону.

На это пришлось потратить больше времени. Никто из моей свиты не торопился уезжать. Я уже знал, как с этим бороться. Строгим взглядом прогнал своего щитоносца. Видя, что даже мой телохранитель удаляется прочь, остальные просто постеснялись остаться. Через некоторое время рядом со мной были только Сперат, Эйрик и пара его сыновей. Один из которых держал бронзовую птицу.

Местные забыли не только, как делать такие вещи, но и как их использовать.

– Мне потребуется немного золота. Сперат, дай мне дукат.

Я на секунду задумался, стоит ли устраивать испытание на глазах у всех. Впрочем, они и так видели волшебный мост – никого этим уже не удивишь. А мне было любопытно, получится ли мне активировать эту штуку. Нам всё равно нужно было ждать, пока мои люди соберутся на смотр, так что времени хватало. Только моё появление в лагере послужило сигналом – теперь уже сонные рыцари и ленивые пехотинцы начали суетиться, боясь не успеть.

– Существо внутри этого бронзового сосуда… Это элементаль, – зачем-то сказал я Эйрику, пока мы ставили орла на землю. – Элементаль духа.

– Я слышал об элементалях. Говорят, в горах можно встретить живые каменные кучи… – ответил Эйрик напряжённым голосом. Он был очень тихим сегодня. Я посмотрел на него, и он встретил мой взгляд настороженным прищуром.

«Боится, что я отниму волшебную вещь,» – дошло до меня. Я хлопнул его по латному плечу.

– Это не важно, мой добрый друг. Запомни, что я говорю. Там внутри что-то, что любит жизнь, но не умеет думать. Отсюда и все приготовления, которые они производили. Его следует оградить от всего мёртвого. Поэтому его не следует ставить на землю. Нельзя также ставить на кожу. Лучше всего камень. Но не нужен такой помост, как соорудили ему в прошлый раз. Сперат, подложи под него мой щит.

Обитый железом щит был хитро изогнут, чтобы отводить удар рыцарского копья, поэтому Сперату пришлось немного поискать для орла нужное положение.

Сыновья Эйрика тем временем предусмотрительно разожгли огонь в треножнике. Я достал прихваченную с завтрака колбасу и кинул её на решётку в бронзовой чаше.

– Это существо нематериально, – я на секунду запнулся, удивлённый, что в местном языке есть подобное слово. Впрочем, это как раз неудивительно. Местные с такими вещами то и дело сталкиваются. Я продолжил:

– Однако ему тоже нужно питаться. Оно может есть дым. Лучше, если это будет дым от горящей плоти или зерна. Можно и просто требухи – достаточно несколько кусочков. Тебе следует кормить его раз в пару дней, Эйрик, а то он уснёт, и тебе придётся будить его. Этим и занимались чудотворцы. Не знаю, что они думали, что делают, но они прогоняли свою магию через бронзу, а существо внутри ощущало это как зуд. Чтобы оно не разозлилось и работало, они зажигали сразу множество жаровен и сжигали на них кровь. Это как забросать тебя жареным мясом. Дурацкий способ им управлять, на самом деле. Элементаль не может думать, но он умеет улавливать обрывки мыслей и желаний. Что бы ни думали о себе чудотворцы, он воспринимал их как нечто раздражающее. Им повезло, что существо внутри почти не испытывает эмоций.

– Вели сыновьям отойти.

Подождав, пока остальные отойдут шагов на десять, а рядом с орлом и слабо дымящимся треножником останемся только мы трое, я тихо сказал Эйрику:

– Он питается через отверстия в крыльях. Видишь эти глубокие борозды, которые будто обозначают перья? Следи, чтобы они не были закрыты, забиты грязью или чем-то ещё. Эта штука создаёт рядом с собой иллюзию, но такую сильную, что в неё верит даже сам мир. Поскольку у него нет ни глаз, ни ушей, ты никак не можешь объяснить ему, что тебе от него нужно. Зато он чувствует души. Поэтому он сделает три вещи. Создаст то, что ему показали когда-то давно.

Я подбросил дукат на ладони высоко, чтобы издалека было видно, как золото сверкнуло на солнце. – Если коснуться быка вот так и подождать… Хотя, лучше потереть, чтобы бронза слегка нагрелась…

Элементаль внутри быка почуял мою магию, уловил, где я касаюсь его вместилища, и сделал то, что ему когда-то давно сумели показать. Вокруг нас внезапно появились полупрозрачные тени, и резко стало темнее. Задрав голову, я обнаружил высокий сводчатый потолок. Рядом крутился испуганный Эйрик, хватаясь за топор. Я отступил от орла и осмотрелся. Мы находились в длинном, полупрозрачном строении. Изящные линии, внутри перегородки и лежанки, прямо как в плацкарте. Часть строения отведена под конюшни, высокие, но узкие входы – пригодные, чтобы въехать на лошади. И удобные для защиты. Аналог походной палатки времён Древней Империи.

– Это что, дом? – предположил Сперат, ловко поймав заметавшуюся феечку.

– Лучше, – прорычал Эйрик. – Это постоялый двор. Смотри, тут даже ясли есть! А зерно?

– Если положить под него пару золотых, то эта иллюзия продержится довольно долго. Сперат, дай другой дукат. Теперь посмотрим, что у него тут.

Не забыв продемонстрировать дукат публике в отдалении, я коснулся зайца во второй лапе орла. Полупрозрачные стены сдвинулись ближе к нам. А потом земля с хрустом ушла на пару ладоней, словно под огромным весом. Мы оказались заключены в круглой башне. Дверей тут не было, но зато наверху были бойницы со стрелковой галереей под крышей.

– А это форпост, – подытожил я.

– Насколько она прочна? – Эйрик коснулся рукой полупрозрачной стены.

– Не знаю, – ответил я. – Узнаешь сам и расскажешь мне. Не отвлекайся. Теперь последнее. Если потереть тело, то элементаль внутри будет не знать, что делать, и просто восстановит что-то рядом.

Я потер блестящий бронзовый бок, и руины хутора неподалеку проросли полупрозрачными стенами. Словно привидение дома.

– Вот как они восстановили мост, – проницательно подметил Сперат. – Он уже там был когда-то! Но зачем золото?

Прежде чем я успел ответить, Эйрик, настроение которого от увиденных чудес явно улучшилось, хохотнул и гаркнул:

– Затем, чтобы теперь каждый, кто захочет увидеть волшебный замок, должен будет дать мне дукат. Но не потому, что я жадный, а потому что так требуется для колдовства.

– Верно, – кивнул я. – Захочешь его… – Я на секунду задумался, подбирая слово. В местном языке не было точного аналога «выключить». – Потушить, то просто коснись головы.

Я прервал представление. Рыцари в отдалении пребывали в изумлении, судя по напряжённой тишине.

– А теперь, Эйрик, повтори, что я тебе сказал.

Некоторое время я гонял Эйрика по своим инструкциям. Он всё запомнил правильно, а потом начал задавать вопросы. Как долго продержится этот морок? Нужно ли обязательно ровное место? Можно ли сделать подкоп под стену волшебного замка? На все эти вопросы я спокойно отвечал: «Не знаю» или «Попробуй выясни и расскажи».

– И придумай слова, – вдруг вставил Сперат.

Мы с Эйриком недоуменно посмотрели на него.

– Ваши действия могут подсмотреть, – объяснил Сперат. – И решить, что сами справятся. Поэтому надо всем говорить, что вы знаете особые слова. Без них ничего не получится. Чародеи всегда так делают.

Сперат хмыкнул, и я не мог с ним не согласиться.

– Значит, золото, слова и… – Эйрик задумчиво посмотрел на сыновей.

– И теперь у вашего рода есть удивительный артефакт, – подытожил я. – Боюсь, как бы это не стало проклятием.

Эйрик тут же повернулся ко мне. Схватился за рукоять топора. Машинально. Смотрел он скорее напряжённо, но это движение было инстинктивным.

– Почувствуешь, каково это – владеть желанным для других, – хмыкнул я. – Я бы предложил тебе держать сигну у меня, но не хочу. Если её украдут, то я просто не знаю, что сможет возместить тебе потерю.

– Сигну? – поднял бровь Эйрик.

– Да. Эта штука так называлась. Это вроде баннера в Древней Империи. Когда-то она была в каждой кавалерийской турме.

– Откуда вам всё это известно, мой сеньор? – спросил Эйрик.

Я прикрыл глаза. Надо меньше пить. Потому что я перестаю думать о том, что говорю. Впрочем, ответы возникали в моей голове почти одновременно со словами. Мне и самому было интересно, что же я отвечу. Словно сел играть в старую игру и по ходу дела вспоминаешь, что нужно делать. Мне даже нравилось.

Я открыл глаза, улыбнулся Эйрику и сказал:

– В Караэне у меня иногда гостит Бруно Джакобиан. Великий человек. Тебе надо почитать его трактат о происхождении всадников. Он много знает, хоть и куда меньше рассказывает. Сейчас он ректор Караэнского университета. Я надеюсь…

Воспоминание о Караэне меня расстроило. Я как-то привязался к этому городу. Чувствовал себя так, словно меня вышибли из дома. Что, если меня не пустят за стены, когда я вернусь? Честно говоря, у меня не было ни малейшего представления, что делать в этом случае. Осаждать Караэн? Воевать с его ополчением? Точно нет.

У семьи Итвис был мощный замок неподалёку от Караэна – Горящий Пик. Горящий Пик – это официальное название. Итвис вообще были склонны к излишнему пафосу. Одно только имя Магн чего стоит. Могучий. Как будто этого мало, Горящий Пик стоит на Чёрном холме. По преданию, основатель семьи, первый из Итвис, сжёг там армию эльфов.

В общем, местечко примечательное, можно сказать, туристическое. Давно уже надо было побывать.

Вскочив на Коровиэля, я вдруг задумался о том, как этот мир меняется вокруг меня. Когда-то Горящий Пик был символом силы Итвисов. Теперь же он казался скорее анахронизмом – старой крепостью, чьи стены хранили память о временах, когда война зависела от магии куда сильнее, чем от золота. Впрочем, это если верить легендам.

В Горящем Пике должен быть достаточно сильный гарнизон. Я не знал, что чувствовали люди, живущие там сейчас. Возможно, они просто привыкли к этому месту, как привыкают к старому дереву во дворе или к трещине в стене. Но для Магна это место всегда было чем-то большим. Оно напоминало мне о том, кто я есть.

– Сеньор Магн, – позвал Эйрик, вырывая меня из размышлений. – А если этот… элементаль начнёт выходить из-под контроля?

Я посмотрел на него. Его суровое лицо выражало смесь любопытства и тревоги. Сразу видно хорошего человека. Он уже понял, что получил нечто большее, чем просто артефакт. Это была ответственность.

– Если он выйдет из-под контроля, – медленно произнёс я, – то ты будешь первым, кто это заметит. И последним, кто сможет что-то сделать.

Эйрик побледнел.

– Но это маловероятно, – добавил я, чтобы немного смягчить удар. – Элементали редко проявляют инициативу. Они больше похожи на инструменты. Только очень древние и капризные.

– Значит, главное – правильно ими пользоваться? – уточнил он.

– Именно.

Мы замолчали. Вдалеке слышались голоса моих людей, готовящихся к смотру. Кто-то громко отдавал команды, кто-то спорил. Обычный шум лагеря. Но здесь, рядом с сигной, всё казалось другим. Будто мы находились в пузыре, где время замедлилось, а пространство стало плотнее.

– А что насчёт слов? – неожиданно спросил один из сыновей Эйрика.

Я повернулся к нему. Парень был младше остальных, но в его глазах читалась та же жажда знаний, что и у отца.

– Слова? – переспросил я.

– Да. Сперат сказал, что нужны специальные слова.

Я улыбнулся.

– Это верно. Люди всегда хотят верить, что магия требует чего-то особенного. Ритуалов, заклинаний, жертвоприношений. На самом деле, большинство магических предметов работают сами по себе. Но если ты скажешь людям, что без слов ничего не получится, они будут бояться пробовать. А страх – это лучшая защита.

– Какие слова выбрать? – прошептал Эйрик вполголоса.

Я отъехал в сторону от его сыновей и ответил так же тихо:

– Придумай сам. Главное, чтобы они звучали внушительно. Что-то вроде: «О великий дух, хранитель древних времён, явись предо мной!»

Эйрик рассмеялся.

– Это точно сработает!

– Конечно, – подмигнул я. – Особенно если ты добавишь драматический жест.

Мы рассмеялись.

После смотра и выдачи премиальных я собирался объявить войскам о выдвижении завтра утром. Хотя мне ещё предстояло решить, что делать дальше. У нас было слишком мало припасов, чтобы позволить себе отдых.

– Ладно, – сказал я, оборачиваясь к Эйрику. – Ты знаешь, как обращаться с сигной. Теперь тебе нужно научиться защищать её.

– Защищать? – удивился он.

– Конечно. Люди будут пытаться украсть её. Или использовать против тебя.

– Но как?

– Есть много способов. Например, можно создать ложный след. Разместить сигну в одном месте, а всем говорить, что она находится в другом. Или можно окружить её ловушками.

– Ловушки?

– Да. Магические или обычные. Главное, чтобы они срабатывали.

Эйрик задумался.

– А если кто-то всё же доберётся до неё?

– Тогда тебе придётся положиться на своих людей. И на то, что ты достаточно хорошо обучил их.

Он кивнул.

– Я понял.

– Хорошо. А теперь давайте вернёмся к остальным.

Мы направились обратно к лагерю. По пути я продолжал размышлять о том, что рассказал Эйрику. Я знал, что сделал правильный выбор, оставив сигну у него. Но это не значило, что я не беспокоился.

Когда мы подошли к лагерю, смотр фактически уже начался. Дикая вольница всадников меньше всего напоминала армию – это был круговорот из металла и пышных одежд, с опасными и агрессивными убийцами внутри. Но это были мои убийцы – они кричали мне приветствия и поднимали кубки с вином, услужливо подаваемые им слугами.

Пехота больше напоминала солдат моего мира. Они явно старались держаться поближе к своим товарищам, поэтому было видно, что они разбиты на отряды. У некоторых даже появились знамёна. В паре отрядов даже прослеживалось единообразие в одежде. Они тоже кричали «Золотой Змей», но вразнобой и смущённо.

Я осмотрел их, стараясь найти хоть какие-то признаки недовольства. Но всё было в порядке.

– Впечатляет, – произнёс Эйрик рядом со мной.

– Да, – согласился я. – Но это только начало.

Орать воодушевляющую речь я не стал. Навскидку тут больше тысячи человек. Меня услышит хорошо, если десятая часть. И переврут все мои слова. Поэтому я просто поднял руку, показывая командирам и писцам, что пришло время начать выдачу денег.

Глава 10
Четвертаки и Склады

Следующие полтора часа своей жизни мне пришлось исполнять свои основные должностные обязанности. А именно – пылать своей красотой под лучами солнца. Вручение наград и выплаты участникам битвы на этот раз были организованы хорошо. После моего появления и короткой отмашки пехотинцы разбились на колонны, подходя к писцам. Те вносили их имена в списки и отправляли к приближённым Фрозена и Леонхарта, которые выдавали монеты. Сумму я озвучил заранее – традиционные шесть монет, так что обмана быть не должно.

Рыцарям Адель и нескольким другим благородным дамам, оказавшимся в лагере, торжественно вручали серьги тем рыцарям, чьи имена значились в списках. Мои доверенные люди выдавали всем рыцарям по полсотни сольдо – два с половиной дуката. Месячная выплата.

Вручать серьги именно дамам было предложено самой Адель. С женщинами рыцарю спорить неприлично, поэтому обошлось почти без скандалов. Те всадники, кто считал свой героизм недооценённым, бурчали среди своих или затевали перепалки с «серьгоносцами» в стороне.

Я бы сократил выплаты вдвое или вообще отказался от них – в конце концов, мои люди неплохо пограбили после битвы, захватив много оружия. Это дорого. И очередной сундук уже показывал дно. Осталось всего три, примерно пятнадцать тысяч сольдо. Армия жрала моё серебро как свинья хлеб. Однако мне нужно было сохранить численность и преданность как пехоты, так и всадников до самого Караэна. Поэтому я задушил свою жабу. Отчасти. И сидел, улыбаясь, пока мимо меня проезжали празднично украшенные рыцари, крича приветствия. Я всем кивал в ответ.

Моя свита из рыцарей тоже переместилась к остальным. В какой-то момент появился Дукат и демонстративно потряс перед Сператом окровавленным ухом, в котором блеснула серьга. Почему-то, он проколол не мочку, а самый верх уха. Сперат, в ответ, достал свою серьгу из кошелька. Дукат получил серьгу вполне заслуженно – хоть он и не добрался до Фрозена, но присоединился к драке, спешившись. Пехотинцы его практически обожали за это. Поэтому имя Дуката назвала Гвена. Он даже кого-то убил, не самого простого противника, и разжился нормальным доспехом. Пока что он смог надеть только латные плечи и руки – всё остальное требовало подгонки.

Процедура заняла сравнительно мало времени, наглядно продемонстрировав важность хорошей организации. Рыцари, разумеется, не смогли долго терпеть, поэтому затеяли ристалище и начали конные сшибки. Правда, снимали с копий боевые наконечники.

Ко мне подъехала Адель в сопровождении Белого Рыцаря. Тот уже успел надеть серьгу и даже не надевал шлем, явно гордясь отличительным знаком. Наверняка это тоже было по договорённости с Адель. Она дважды говорила, что если серьгу будет носить кто-то из моей свиты, это сильно поможет в «продвижении». Намёки она делала на Сперата. Я демонстративно не понимал её намёков, оставляя выбор за ним. А вот Белый Рыцарь их понимал. Этот седой человек с благородным лицом почему-то последнее время меня раздражал.

– Сто шесть копий, – сказала Адель.

Практически единственный надёжный способ пересчитать наличные силы – во время выплаты жалованья. Около четырёхсот всадников. Внушительная сила. И минус сундук серебра. А через две недели снова платить жалование.

– Я уверен, в Тростниковой Лощине не было и половины, – пробурчал Сперат за моей спиной. Я машинально кивнул – то ли ему, то ли Белому Рыцарю. Я был согласен со Сператом. Более того, сейчас мне казалось, что там было полторы сотни всадников, не больше. Ну, ладно, с караэнцами, у которых в копье бывает и по два человека, – шестьдесят копий. Но это максимум.

Я развернул Коровиэля. Жаба подняла бунт и теперь давила меня изнутри. Жадность была совершенно не присуща Магну – это было моё личное чувство. Но от этого оно не становилось приятнее. Мне надоело, что я толком не могу контролировать свои войска. Это приводило меня в бешенство. Проскакав несколько сот метров, я успокоился. Потом повернул Коровку к пехоте, к стоящей отдельной группкой командирам. Все поклонились, навстречу вышли Фрозен и Леонхарт.

– Как сын? – спросил я у Леонхарта.

Тот тяжело вздохнул.

– Спасибо, сеньор Магн, за ваше беспокойство. Пока лежит. Но утром поел бульона из конины. Вся надежда на Императора.

Я кивнул. Парнишка поймал арбалетный болт ещё на том берегу. Его подлечили и вынесли с поля боя. После битвы я тоже приложил руку, но проблема была в том, что в рану попала грязь. Вернее, болт задел кишки, и какая-то часть их содержимого попала в брюшную полость. Вчера утром я присутствовал при операции: местный лекарь вскрыл парнишку и буквально помыл ему кишки травяным отваром – местным антисептиком. Ещё горячим. Я затворил рану, но во время лечения уже чувствовал заразу, распространяющуюся в крови бедолаги. С этим я ничего сделать не мог. Какая ирония – я могу сращивать ткани с неслыханной эффективностью для медицины моего мира, а вот аналогов банальных антибиотиков здесь, несмотря на всю магию, просто нет. Остаётся надеяться, что молодой организм сможет перебороть потенциальное заражение крови сам.

Я спешился, и мы отошли чуть в сторону.

– Четыреста двадцать… Нет, простите, сеньор, четыре сотни шестьдесят и… эээ… – засуетился писарь, путаясь в бумагах.

– Я понял, – перебил я его. Разница в пару десятков людей не существенна. К тому же, я подозревал, что Фрозен и Леонхарт немного погрели руки, добавив мёртвых душ. Поэтому я грозно посмотрел на них:

– Все эти люди точно сражались?

– По-разному, – пожал плечами Фрозен, опередив слишком долго подбирающего слова Леонхарта. – Но они не бежали. Это тоже стоит денег.

– Стоит как-то отличить тех, кто бился, – задумчиво сказал я.

– Мы тоже так подумали. Те, кто дрался яростнее всех, отмечены белым крестом на одежде. Помните, как вы отметили меня ещё под Таэном! – оживился Леонхарт. – А ещё, нам бы следовало как-то выделить кухарей. Может, дать им двойное жалование?

– Кухари? – не понял я.

– Да… Это те, кто присматривает за обрядами, кароччо и готовит. Потому и кухари, – попытался переложить на меня свои заботы Леонхарт.

– Я плачу за кровь и железо, а не за кашу, – резко ответил я.

Так уж тут принято. Шлюх, лекарей и еду местные наёмные воины оплачивают сами, из своей зарплаты. Этакий капитализм в отдельно взятом роде занятий. Вот если бы они были моими людьми в полном смысле, жили бы у меня в поместье или на моих землях, – они, теоретически, могли бы донимать меня житейскими проблемами. Адель постоянно решала вопросы вроде «у нас мало еды», «нам нужна новая одежда», «нам нужно четыре новых жены, в том году много родами померло» от тех, кого в моём мире назвали бы слугами или крепостными. Да, им не платили денег, и наоборот, это они должны были нам отдавать оговоренную часть выращенного и сделанного. Но это не снимало с нас ответственности полностью – в какой-то степени они тоже были Итвис, продолжением нашей семьи.

Поэтому я подумал и решил смягчить свой ответ:

– Я бы мог платить и им, но тогда будет правильно платить и лекарям, и многим другим. Для этого пока рано. Поэтому решите сами, как поступить. Может, скинетесь, может, стоит выделить часть добычи. Кстати, о добыче. Вы, я слышал, взяли много железа?

Перевести тему – довольно примитивный способ уйти от разговора. Но и у меня собеседники не из высшей лиги стратегии и риторики.

– Не все. Мне вот не досталось даже вина. А я потерял трёх отличных ребят на том мосту, – тут же вскинулся Леонхарт. – Сеньор Магн! Может, призовёте тех, кто нахапал себе пять кольчуг на одного, к справедливости?

– Не верьте ему, сеньор Магн, – спокойно ответил Фрозен. – Да, железа взяли много. Вот только хорошо, если у пятерых есть хоть одна кольчуга. Да и Леонхарт напрасно прибедняется. Он всю первую ночь удил мертвецов из грязи, обирая их до гола.

– Если бы, – пробурчал Леонхарт. – Ночью приполз взрослый камышовый змей. Хорошо, что ему было кого жрать. Но пришлось уйти, пока ему не захотелось свежего мяса. Так что теперь приходится ковыряться в грязи днём, а су… сеньоры рыцари так и снуют вокруг. Уже дважды у наших отнимали добычу.

Камышовый змей – местная тварь. Магн видел его чучело в одном из замков. Взрослый камышовый змей отдалённо напоминает змею, но гораздо уродливее: он толще, длиннее – метров шесть, и весит не меньше, чем боевой конь, около пятисот килограммов. К тому же он ядовит и, как рассказывают, способен прокусить даже стальную пластину.

– Камышовый змей? – искренне удивился я. В Караэне их не видели лет сорок. А я, соответственно, только сейчас о нём узнал из воспоминаний Магна.

– Кровь почуял, видать. Как бы их тут не собралось больше одного, – подтвердил Леонхарт.

Иногда, за всей этой войной и соперничеством людей, я совершенно забывал, в каком мире нахожусь. Да, люди приспособились, научились избегать хищников и опасных мест, смогли выбить себе жизненное пространство. Но стоит лишь чуть нарушить границы привычного – и вот, здоровенная плотоядная тварь. Опасная для людей не меньше, чем волк для домашней собаки.

– Я скажу сеньорам, они устроят охоту, – сказал я, с удивлением поняв, что и сам не против поучаствовать. Магн любил охоту. Как, впрочем, и все нормальные аристократы. А мне всё было как-то не до того.

– Спасибо, сеньор Магн, – сказал Леонхарт. – И скажите, пусть сами в грязь лезут, а не отнимают добычу у пехотинцев. А то что это за… За… Ну… Это…

– Не думал, что скажу когда-нибудь такое, – пришёл ему на выручку Фрозен, пока Леонхарт не оскорбил всадников в моём присутствии. – Но лучше бы мы зерна побольше взяли, чем железа.

– Что, всё так плохо?

– Ну, как сказать. На той неделе мы овса хорошо… нашли. Пока потихоньку мелем, да варим. Опять же, коней ещё на пару дней хватит. Давно столько мяса не ели. Но потом на коз и овец надо переходить, а у нас стадо всего голов на сто. За неделю умнём. И нигде новых найти не можем. Вчера Четвертак со своими аж до самых холмов дошёл, все хутора пустые. Даже лук повыдергивали.

– Это какой Четвертак? Тот, что Лысый, или который Кислый? – уточнил Леонхарт.

– Кислый. У него ещё баба в море за борт свалилась и потонула, – пояснил Фрозен. – Он потом ходил с мордой такой унылой, его от того так и прозвали. До этого его Залупой звали. Ну, он всё время лыбился, помнишь?

– А, этому можно верить. Как сказал, так и есть. А вот если про того Четвертака, который Лысый, тот соврёт, как с добрым утром скажет, даже не покраснеет. А Кислый как пошёл, вдоль вонючки этой, или через поля? Через поля то до него поди… эти… сеньоры рыцари везде уже побывали. Может, вдоль холмов пройти?

– А кто пойдёт? У меня тут дел полно. Ты пойдёшь? – неспешно отвечал Фрозен.

– А давай Кислого и пошлём. Хороший он мужик, хоть и Кислый. Ему давно пора своё карроччо давать. Вот, пусть обвыкает. Надо только ему пару толковых людей в помощники. И я видел тут недалеко хутор один. Крыши поснимали, но я так мыслю, в стенах дерево ещё есть. А то кухари уже козий навоз под кашей жгут. Воняет хуже, чем мои ноги, а это, сеньор Фрозен, уже опасно. Люди начнут разбегаться. А кто, может, и вовсе помрет на месте…

Леонхарт и Фрозен потихоньку разговорились. Не особо стараясь вовлекать меня в свои беседы, они неспешно обсуждали свои дела, знакомых, планы.

Нельзя сказать, чтобы я хотел устроить смотр перед стенами Вириина. Просто относительно ровные поля были скорее в эту сторону. И мы сейчас, незаметно, приблизились к стенам Вириина на расстояние метров в пятьсот. Я остановился, задумчиво рассматривая. Вернее, горожан на них.

В моём мире страны становятся великими на поле боя. Российская Империя не проявила себя в Крымскую войну и, проиграв Японскую, показала себя слабой. В Первой мировой с ней уже особо не считались. Советский Союз был вполне её наследником – аграрной державой, проигравшей войну Польше, потеряв половину Белоруссии и треть Украины, а потом ещё и неоднозначно показав себя в Финляндскую войну. Неудивительно, что генералы Третьего Рейха были уверены в победе в войне против СССР после полутора-трёх месяцев боевых действий.

Только после Второй мировой войны, когда однозначными победителями стали СССР и США, они буквально поделили весь мир, довольно безжалостно потеснив прошлых гегемонов – Францию и Великобританию. СССР за пять лет войны из страны-изгоя стал сверхдержавой.

Тут нет стран, есть только паутина связей, обязательств и страхов, завязанных на конкретных людях и, шире, на их семьях.