Текст книги "Золотой Змей (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 1
Тростниковая ложбина

Иллюстрация взята из группы ВК https://vk.com/public218096062 с разрешения автора.

Мир наполнен безымянными местечками. Только в городе нужны улицы и нумерация, иначе нужное строение не найдешь. В природе же, обычно своего имени собственного удостаивались только вещи заметные, такие как горные хребты, лесные массивы или большие долины. Однако для местных мир был куда более подробен. «Большое дерево» за перекрестком никто не перепутает с «Кривым дубом» что на границе полей. А когда я расспрашивал местных об этом арыке, они не сначала не понимающе смотрели на меня, а только потом кивали и говорили «А, это которая тростниковая ложбинка-то». Тростника, кстати тут почти и не было. Вырубили почти весь в сезон и пустили на крыши или на подстилку пола.

Местность последние пару дней была относительно ровной, с обнесенной стеной деревенькой на каждый десяток квадратных километр. А потом резко вздымалась небольшими холмами, которые местами переходили в приличные такие сопки. И по ней тек прокопанный еще в древности небольшой канал. В моё от него осталась просто заболоченная низменность, поросшая травой и тросником, цепь луж стоячей воды. Но следы древних строителей было не проглядеть, старое русло маленького канала русло шло строго перпендикулярно большому, и строители древней империи не постеснялись раздолбать пару холмов попавшихся на пути, и они так и остались стоять, белея на солнце местной каменной породой.

Трудно сказать, зачем древние строители проложили этот небольшой канал, может, он подпитывал большой, отводя воду с холмов. Сейчас, по-крайней мере, так и было. За низменностью был город Вириин, что-то вроде сильно исковерканного «Зеленый двор». И именно он меня интересовал. Слева был широкий, судоходный канал, ведущий в сторону Караэна, справа холмы и скальные выходы, на которых, среди фруктовых рощ, как голуби, расселись маленькие замки местной знати.

Тростниковая ложбина явно была плохо приспособлена для земледелия. Иначе объяснить, почему тут нет полей, нельзя. Скорее всего, весной и осенью полоса земли подтапливалась, потому и полей тут не было. Хотя уже метров через пятьсот на склоны холмов сплошь были засажены фруктовыми деревьями. Через остатки канала, перекинут узкий деревянный мост. А за мостом снова начиналась относительно ровная земля, по которой узкая дорога, зажатая со всех сторон аккуратными квадратами полей, вела к городу Вириин.

Вириин был скорее агломерацией – слишком хорошо укрепились вокруг него аристократы в своих замках на холмах. А еще в нем сходилось довольно много дорог в этой части Долины Караэна. Этот город бы мог стать не беднее Караэна, но он попал в ловушку удачного местоположение. Окруженный плохо проходимыми холмами и болотами, он и сам оказался стиснут и ограничен в росте. Узкая полоса пригодной земли вдоль канала была сплошь покрыта полями и маленькими деревушками в пару десятков домов на каждые соток десять. Больше похоже на дачное сообщество, чем сельскую местность.

Но дома богатые. Сам Вириин виднелся вдали, заметные не столько размерами, будучи явно попросту сросшимися деревеньками, сколько общей для них длинной стеной высотой в полтора человеческих роста.

Вириин был одним из десятка похожих друг на друга городков в долине Караэна, и я бы даже не дал себе труд запомнить его название. Если бы он не доставил мне проблему. Проблема была в том, что аристократические семьи, которые удерживали над ним контроль, решили меня не пропускать к Караэну.

Как умный человек, я бы мог его обойти. Переправиться через канал и пойти по другому берегу, где местность была поровнее, хоть и болотистая. Повторить путь по которому вел меня Старый Волк из Караэна. Можно было повернуть к Башенной речке, хотя в этом месте в Долину Караэна вклинивались отростки Южных гор. Дальше на юго-восток холмы становились все круче, пока не превращались в маленькие горы. Там было мало направлений, только стиснутые скалами дороги и замки контролирующие каждый перекресток и узкое место. Возможно, пришлось бы прорываться с боем. А еще там было куда меньше население. Второе было ещё хуже – это могло вызвать проблемы с едой для армии. И в любом случае, речь шла о потере времени. Как минимум пары недель.

И я бы, разумеется, пошел в обход. Поскольку рядом с Вириином меня ждал лагерь явно враждебных мне сил, а я не люблю битвы. Даже давал себе слово в них не участвовать. Кажется, даже не один раз. Вот только сделай я это – и я потеряю уважение. Пока городки, мимо которых шла моя армия, закрывали глаза на то, что мои солдаты воровали все, что плохо лежит, и даже выдавали мне стада коз и телеги с сыром и зерном – в качестве жестов доброй воли. Не желая связываться. Но делали это всё с большей неохотой. Если кто-то подаст им пример неповиновения – боюсь, мне придется брать осадой каждую деревню, в которой я захочу разжиться сеном или зерном.

Впрочем, даже не это было главное. Главное, что Вириин перешел на сторону Аста Инобал – стоящее на другом берегу войско повязало на шлемы синие ленты. Хотя сами они, разумеется, говорили о борьбе против беззакония Инобал.

Идиотская ситуация, если задуматься. Как если бы гора мне показала средний палец и я, как настоящий мужчина, теперь просто обязан на неё залезть и отп…дить. А то не окружающие меня крутым считать перестанут. Какое-то обременительное у местных уважение, если честно.

Правда, были и вполне военные соображения. В Вириине собралось немало людей, которые решили, что самое время пересдать карты. Стоящий среди полей вражеский лагерь, километрах в полутора от Тростниковой ложбины, был больше самого Вириина раза в два. Не меньше сотни палаток. Подозреваю, часть воинов были расквартированы в селениях вокруг. Должно быть, около двух сотен всадников. Может, даже все три сотни. И раза в два больше пехоты.

Мои войска уступали им в численности. Но не сильно. Я разбил лагерь на возвышенности километрах в двух позади, чтобы дать отдых уставшим людям. К этому моменту у меня было около двух с половиной сотни всадников. Двадцать три копья, около шестидесяти испытанных в походах всадников, которым я платил из своего кармана. И около ста всадников с несколькими сотнями пехотинцев, присоединившихся ко мне по дороге.

Кому-то из них я мог верить – например, Эйрик с эльфийского пограничья. Он привел с собой аж двадцать всадников. Своих двух сыновей, оставив старшего на хозяйстве, соседей, друзей и полсотни пеших слуг. Половину из которых я велел отправить домой. Чтобы не оскорбить – под благовидном предлогом – охранять их земли. На самом деле, воинство Эйрика было просто очень плохо вооружено и на плохих конях. Но те, что пешие, были просто лишними ртами.

Остальные пожелавшие присоединиться ко мне в долине Караэна были примерно такими же. Кто-то вызывал у меня серьезные сомнения в лояльности. Большинство – просто явные лицемеры, планирующие не сражаться, а под шумок пограбить. И это я только о всадниках – пехотинцы, в лучшем случае, были просто прислугой, в худшем, как мне показалось, вылезшие на свет бандиты.

Над всеми местными я поставил главным Эйрика – в конце концов, он лучше знал местные расклады и мог понять с кем имеет дело. Перед этим мне пришлось выдержать с ним трудный разговор про предательство его сына. Причем я скорее успокаивал Эйрика, уговаривая седого медведя не реветь от ярости и не громить мебель. Мы сошлись на том, что Ланс молод и глуп. Но я не закрываю перед ним дверь – Эйрик решил, что напишет ему письмо и попросит одуматься.

Разумеется, простить Ланса я не смогу. Но и убивать его, теряя лояльность клана Эйрика, было бы глупо. Так что я легко дал Эрику обещание, что не стану мстить ни ему, ни, даже, Лансу.

Как мне показалось, Эйрику это не понравилось. Почувствовал во мне слабину.

Однако, мне было плевать. Сейчас я не особо рассчитывал на него. Аристократическое ополчение, по меткому выражению Дуката, было похоже на мертвую шлюху. Ничего не может сделать, но зато бесплатно. Моим козырем были сорок всадников, которые привел Белый Рыцарь из герцогства Адвес. Они нагнали нас пару дней назад, поднявшись вверх по течению канала. Из сорока всадников не меньше пятнадцати были полноценными рыцарями, но даже их пажи выглядели боевыми ребятами. Причем, все были на конях. И это при том, что с с доспехами у них была беда. Только у половины рыцарей кольчуги, да и те, зачастую, короткие, чуть ниже пояса. С рукавами до локтей. Маленькие, конусообразные шлемы, похожие на шлема русских воинов из советских мультиков, со стальной стрелкой, как единственная защита лица.

У половины остальных – толстые стеганные поддоспешники-ватники, усиленные кожей или обшитые здоровенными железными бляхами. На фоне сияющей белой эмалью лат самого Белого Рыцаря, этот отряд из Королевства выглядел бомжами.

Вот только мой наметанный взгляд смотрел на потертую кожу ремней и ножен, видевших многие дни походов, цепкие взгляды обветренных лиц, небрежные шутки, какие можно сказать только своим – это бывалые парни. Успевшие притереться друг к другу за время путешествия. Может, и бомжи, но бомжи-убийцы. Плюс, сам Белый Рыцарь. Ценное, конечно, приобретение.

Я аж зубами заскрежетал, когда Адель с радостным визгом повисла на шее этого старика. Но сдержался, и ничего не сказал.

Вот только к моим врагам тоже присоединялись всё новые силы. Позавчера наблюдатели заметили, что в центре вражеского лагеря добавилось больших палаток, а среди гербов у всадников, периодически разъезжающих вдоль канала, появились новые флажки и цвета. А сегодня я и сам заметил, что чуть в стороне от основного лагеря противников появилось два десятка новых палаток. Их было легко заметить – они единственные были желтые. Не люблю такое единообразие, это говорит об организованности. Два десятка палаток, если даже считать по копью на палатку, то это не меньше шестидесяти всадников. Кто мог выставить такую толпу? Скорее всего, люди из Башни, там много семей с основным желтым на геральдике.

Оставь я это войско позади себя, и они пройдут огнем и мечом по всем, кто мне помогал, уничтожая любую оставшуюся лояльность к моей семье к югу от Вириина. А то еще и устроят мне преследование, постоянно набирая силы, в то время как моя армия будет таять.

Вчера ко мне прибыл патриарх семьи Кант, которую связывали со мной тесные отношения. В сопровождении младшего сына и пятка родственников. Видно было, что их доспехи скорее символ статуса – не самые дорогие, но богато украшенные. На вид старые, будто их ковали не меньше лет ста назад. И слишком новые для такого возраста.

Кант шипел на меня, как ежик загнанный в угол. Испуганно, но бешено. Городок его семьи был в дне пешего пути выше по течению большого канала. Разумеется, с Вириином они враждовали. Очевидно, что если я отступлюсь, Вириин двинет уже собранное войско на Кант.

Патриарху семьи Кант хватило ума сказать мне это всё наедине. Но я понимал – он такой не один. Увы, сейчас мои связи с местной элитой обернулись для них тяжелыми обязательствами.

Вот только если принять бой так, как его запланировали мои противники, это означает практически гарантированный проигрыш.

Берег ручейка в центре Тростниковой ложбинки был топким, почти как трясина. Даже сейчас, не проваливаясь по колено в засасывающую грязь, к его берегу можно было подойти только в одном месте, где местные перекинули через него узкий деревянный мост. Изящная конструкция опиралась всего на два бревна. Удивительно, как красиво можно работать с деревом, имея из инструментов только топор. Мост был золотистым, древесина свежая – не удивлюсь, если его сметает половодьем дважды в год. На дереве экономили – перила высоток мне до середины бедра, из тонких планок. Только чтобы козы не падали. Настил из достаточно широких и прочных досок. Вполне сносно для крестьянской телеги, запряженной волом. Я бы не рискнул пускать по этому мосту всадников даже по трое в ряд, построил бы колонной по двое. Что делало этот мост для армии бутылочным горлышком, по которому сотня рыцарей будет переправляться час. При условии, что будет соблюдаться железная дисциплина и рыцари будут как роботы скакать через мост по двое, соблюдая одинаковую скорость. На практике, я уверен, кто-то наверняка свалится в грязь и обязательно начнется если не паника, то давка.

А наш враг не торопился переходить на нашу сторону Тростниковой ложбины.

На одном из советов Белый Рыцарь описал эту ситуацию термином из Чатранга, означающем, что любой наш ход ведет к проигрышу. И предложил отступить в те места, где поддержка Караэна вообще и Итвис в частности, еще сильна. Выбрать наименьшее из зол. Но было уже поздно – тем же вечером к нам явились послы с той стороны Тростниковой ложбины. К счастью, времена когда мне об этом сообщали испуганными голосами случайные люди, давно прошли. Послов приняли еще дальние разъезды, присматривающие за мостом, и держали в отдалении, пока мне наскоро оборудовали полевой тронный зал. Встретил я их в стороне от лагеря, сидя на кресле с высокой спинкой, наверняка «реквизированном» в одном из лояльных укреплений поблизости. Вокруг меня как бы не сотня рыцарей, все как на параде, увешаны своей геральдикой. И еще с полтысячи любопытных. Толпа гудела, как прибой. Правда, стало тише, когда привели послов.

Пока Эйрик говорил вполголоса мне на ухо их имена и где расположены их владения, один, высокий пятидесятилетний старик с длинными волосами и мужественным лицом, украшенным шрамами, вышел вперед.

– Мой сеньор Джевал Гру, что ведет армию свободных людей против тебя, тиран Караэна, пожелал передать вам этот подарок!

Забавно, что тут есть слово тиран. Правда, оно не такое однозначное. Можно перевести, как «единоличный правитель». В пределах приличий. Но все равно, как-то грубовато. Пока я думал, посол взял у слуги сверток из дорогущей парчи. Развернул его. Там лежал достаточно хороший, дорогой меч. Старик взял меч, заставив понервничать моих телохранителей, и воткнул его перед собой в землю.

– Сеньор Джевал думает, что может вам не хватает оружия, раз вы не выступаете для битвы. Увы, поделиться мужеством он не в состоянии.

Довольно тупая и натянутая насмешка. Но действенная. Оставлять оскорбление, да еще вот такое, публичное, нельзя.

Толпа вокруг взорвалась воплями, угрозами, кто-то начал бить в доспехи и щиты. Прям вот счас порвут на части. Сначала этих, потом тех, за ручейком.

Поблескивающие железом плотные группы пехоты Фрозена и Леонхарта остались расслабленными, разве что смеялись своим же едким остротам. Рыцари которые прошли со мной Таэн стояли молча, взирая на отчаянных смельчаков равнодушно. Как, впрочем, и рыцари Королевства, которых привел Белый рыцарь. Стоявший рядом со мной глава семьи Кант выхватил меч, и его едва сдерживали семеро его людей – он рычал и рвался зарубить посла. Тот не обращал на него внимания – седовласый был без доспеха, простой меч на поясе и серебряные бляхи на рыцарском поясе, вот и все рыцарские регалии. Одежда как у зажиточного горожанина. Добротная, но удобная.

– Назовите свое имя, – негромко сказал я.

Мой вопрос продублировал Сперат. Имя посла я уже знал. Флоранс Хау. Младший из семьи, у которой замок где-то в горах. Ближе к Таэну, чем Караэну. Поднимал меч за Великие семьи от Таэна, до Варравы. Наемник, но назвать его так в лицо, значит нажить смертельного врага. Бедные аристократы имеют только спесь, основанную на родословной. И уж это то выставляют как самое великое богатство.

– Флоранс из семьи Хау, чьи земли близ города Склак, что в Пепельных Склонах, – представился посол. Вообще глухая дыра, Магн ни одно название не слышал. Впрочем, я вежливо кивнул. Кант решил успокоиться, сделал это слишком резко – «удерживающие» его не сразу это заметили, поэтому Кант некоторое время выглядел нелепо, стоя со спокойным лицом и пряча меч, пока вокруг куча народу с перекошенными лицами продолжала «едва сдерживать его напор». Толпа вокруг тоже стала затихать – всем было интересно, что я отвечу.

– В подземье Таэна я научился высоко ценить мужество, – сказал я Флорансу. Я немного подумал. Я знал, что рассказы о моем путешествии под Таэном уже давно превратились в жуткие байки, поэтому не разыграть этот козырь я просто не мог. Но теперь мне следовало, по всем принятым правилам, закусить удила и понестись вскачь. Даже подозрение в нерешительности губительно для репутации. Но я этого делать не хотел. – Спасибо за меч, сеньор Флоррансу, передайте Джевалу, что он первый, чьим мечом я завладел, а он при этом остался жив. Таким можно гордится.

На самом деле из того, что мне рассказывали о Джевале вообще, и о семье Гру в частности, поводов для гордости у него и так было достаточно. Джевал водил и армии Башни, и армии Остина, и даже успел поучаствовать в резне Пилларов и Ин да Орс в Таэне. При этом, ему еще нет и сорока. Опасный, опытный противник. Интересно, сколько ему платят?

Вообще-то, именно последний вопрос интересовал меня сильнее остальных. И вот на него ответа я пока так и не получил. Мне остро не хватало кого-то хитрого, такого как Август. Или пронырливого, как Ланс. Или, хотя бы, циничного, как Вокула. Мне некого было послать, чтобы попытаться перекупить наемников на той стороне – а я был уверен, именно наемники составляют костяк войска наших врагов. Белый Рыцарь слишком благороден, Сперат слишком наивен, Леонхарт недостаточно благороден, Эйрик слишком вспыльчив, Кант слишком… Слишком Кант.

Оставалась Адель. Я был почти уверен, что она справится. Но рисковать ей я пока готов не был.

Едва Флоранса увели, я встал со своего кресла и велел готовиться к битве.

Это были пустые слова – просто надо было смазать впечатление. Однако, когда ты в походе и вынужден сам следить за своим бытом, всегда найдется дело. Поточить оружие, починить одежду или снаряжение, напечь хлеба про запас, перековать коня. Весь день бывает занят, поэтому слуга нужен, один не справишься, если тебе еще и ехать при этом куда-то надо. Так что, с одной стороны, это был ожидаемый призыв к действию. С другой стороны, он ни к чему не обязывал. Большая часть людей так и осталась на месте, обсуждая произошедшее.

А вот я сам кивнул своему ближнему кругу и направился к палатке. Я действительно собирался дать битву. Признаюсь, решился я на это не сразу. Я очень не люблю битвы. Постоянно в них все идёт не так. Потому что противник, идиот такой, постоянно строит свои планы и пытается их придерживаться, ломая мои планы.

В этот раз я решил спланировать действия за врага. Пользуясь тем, что плачу своим людям, за день до этого, едва парни отдохнули, я устроил маневры. Благо местность была примерно одинаковая на десяток километров вдоль канала, я попытался провести свои войска по лесам и холмам. Потренироваться, чтобы обойти Тростниковую ложбину неожиданным маневром сильно ниже по течению.

Получилось очень плохо. Среди рощ и на складках местности люди банально заблудились. «Сотня» Фрозена застряла через пару километров. Леонхарт действовал решительнее – но он бросил свои повозки с походными кухнями. Рыцари вообще рассыпались по местности, как выпущенные на свободу кошки – некоторые прижимались ко мне, другие умчали вдаль. Охотиться. На местную дичь, надеюсь. До сих пор еще в лагерь приходили отбившиеся. И всадники, и пешие.

Я убедился – провести армию десяток километров по не накатанному телегами направлению, а по каменистым холмам с густыми фруктовыми рощами, заболоченным низменностям и явно враждебными местными жителями – можно. Но для этого мне потребуются дисциплина, и офицеры. Хорошо бы, ещё компас и карты для каждого офицера. Легче проложить новую дорогу в обход Вириина. А на это у меня не было времени. К тому же, люди стали подъедать запасы, следовало немедленно чем-то разжиться. К счастью, посол пришел во время. Я уже составил план и был готов дать битву на следующий день. Осталось только поделиться этим планом с остальными. И переломить об колено их возражения.

Глава 2
Уловка

– Вы были правы, сеньор Магн, – сказал Фрозен.

Сначала я машинально цапнул себя за тыльную сторону ладони, чтобы ущипнуть. Реакция на лесть, приемчик подсказанный женой, щипать себя всегда, когда тебя кто-то хвалит – въелась в привычку. Вместо этого латные рукавицы звякнули сталью. И только после этого я с удивлением посмотрел на своего сотника. Раньше я его в льстивых речах не замечал. Фрозен встретил мой взгляд спокойным, хоть и хмурым, взглядом из под широких полей пехотного шлема. Он стоял на большом камне, я сидел на Коровке, так что наши глаза были почти на одном уровне. Фрозен кивнул в сторону Тростниковой ложбины:

– Это и в само деле нужно было поручить Леонхарту. Не мне.

Я кивнул. И неожиданно брякнул:

– Послушайте, сер Фрозен, вам не жарко в шлеме?

Пехотинец растерянно посмотрел на меня. Оглянулся на жмущихся в стороне своих людей. Пожал плечами. Коснулся пальцами стальной шапели и по железу поползли узоры инея.

– Так то да, жарко. Сеньор Магн. Но да я привычный. Да и охладить могу. Хотите, и вам слегка доспехи подморожу?

Свита за моей спиной притихла, только Сперат не напрягся. Он уже слишком хорошо меня знал. И знал, что неуклюжие слова Фрозена, которые в довольно надменной среде аристократов легко принять, при желании, за грубость, меня из себя не выведут.

Я рассмеялся:

– Пожалуй, откажусь.

Вообще, конечно, слегка грубоватое у него со мной общение. Может стоило и одернуть Фрозена – по неписаным законам ему следует то, что внимать моим желаниям, а вообще не отсвечивать. Но я не хотел. Настроение было хорошее. День начался с пожаров и разбоя, но в этот раз именно я их планировал.

– Меня охладите, сер Фрозен! – снял напряжение Дукат и подъехал поближе к сотнику пехотинцев. Это помогло, пехотинцы вокруг снова зашумели, моя свита за спиной отмерла и послышались вежливые голоса и звяканье доспехов – люди разминались, не слезая с седел. Дело шло к обеду. Впрочем, тут, в тени фруктовых деревьев, мы находились не больше часа.

Небольшой холм, весь изрытый ручьями, был мало приспособлен для земледелия, поэтому местные сплошь засадили его склоны персиками. Наверное, весной все вокруг утопает в розовых цветах. Должно быть, очень красиво. Сейчас же пышные кроны еще сохранили достаточно зелени, чтобы укрыть нас. Мы прикрыты одной из ложных вершин холма, буквально выглядываем из-за него. Я даже отослал ниже пажей и оруженосцев с копьями – чтобы случайный наконечник, блеснув на солнце, не предупредил врага. Я хорошо помнил, что именно такая мелочь в свое время подсказала Старому Волку о засаде.

А мы были именно, что в засаде.

А там, впереди, был Леонхарт с полусотней отборных своих негодяев. Он выполнял роль приманки.

Утром, еще до того как рассвело, рыцари королевства под предводительством Белого Рыцаря тихонько собрались и ушли в глубокий обход. Мои настоятельные «пожелания» разведывать все вокруг принесли свои плоды – один из разъездов нашел примерно в пятнадцати километрах (с половину пешего перехода, если по прямой, мой сеньор) не прикрытый замком или другим укреплением мост. Скорее даже гать проложенную в месте, где мелкий канал почти окончательно превратился в лужи. Белый Рыцарь лично скатался на место, и удостоверился, что оно там есть, и по нему можно пройти. Небольшой отряд всадников сможет переправиться на другой берег и выйти к полям Вириина часа за четыре. Пехоте придется или давать большой круг, или прокладывать себе дорогу. Да и большой отряд чисто всадников, тоже, пожалуй, застрянет. А вот сорок рыцарей Королевства, привычных к долгим переходам – вполне сможет. По моим планам, это был мой засадной полк, для удара в тыл врага. Впрочем, я не очень сильно на них рассчитывал – это был, скорее, бросок на удачу. Дополнительная гирька на весы победы.

Мой основной план состоял в другом. Подстраховываясь от неожиданной атаки моей конницы, Джовале Гру, или кто там командовал у Вириинцев, расположил свой лагерь слишком далеко от переправы. Чтобы, случись неожиданная вылазка, дать время своим воинам прийти в себя после вечерней пьянки, найти шлем, штаны, и сесть в седло.

Он не принял в расчет пехоту. И правильно сделал – будь у меня под рукой любая другая местная человеческая пехота, то я бы тоже о ней и не вспомнил, невзирая на все мои знания попаданца. Но у меня были тертые, жадные, и реально мотивированые на получение звание рыцаря, а главное, земли, ублюдки. Готовые рискнуть. Через час после рассвета, после ритуального омовения у статуэтки Императора, плотного завтрака и, внезапно, чего-то очень похожего на проповедь от поваров прикрепленных к повозкам, которые самой силой вещей стали кем-то вроде священников, полсотни «охочих людей» во главе с Леонхартом спустились ниже по течению, в сторону от моста. Так, чтобы их не было видно с долины Вириина. Набросали на топкие берега стволы варварски срубленных многолетних фруктовых деревьев и деревянные рамы от крыш стоящего рядом хутора, и переправились на тот берег.

Только после этого я приказал трубить тревогу и поднимать остальную армию.

Я был готов спорить с любым желающим, что в моей армии десяток шпионов, которые следят за тем, что я буду делать. И самом деле, даже я увидел, как через мост в сторону лагеря врагов пробежала пара фигурок. А ведь, надо сказать, я не сильно торопился. Может это были уже не шпионы, а перебежчики.

Мне потребовалось часа четыре, чтобы выдвинуть армию к Тростниковой долине. Всадники были куда более подвижны и легки на подъем, куда инертнее вела себя пехота. Впрочем, стоило заставить двигаться их походные кухни, и процесс сбора на войну пошел куда быстрее – люди потянулись за ними даже рискнув оставить пожитки в лагере. Остаться без сытного и горячего ужина, было страшнее. Я пока не смог добиться, чтобы пехоту кормили три раза в день, обычно обед пропускали.

Поэтому сейчас я с всадниками занял намеченное место – вершину холма, прямо перед мостом. Пехота все еще шла, ей еще предстояло обогнуть холм и развернуться в линию чуть правее нас, с одной стороны флангом упираясь в холм, с другой в топкие берега арыка.

Тем временем Леонхарт уже резвился во всю.

– Он же просто жгет дома! – возмутился Эйрик. – Этот бандит хуже эльфа!

Его басовитый рык застал меня врасплох. Именно от него я не ожидал такого человеколюбия. Но он был прав – банда Леонхарта выкатилась из леска недалеко от канала и сейчас спешно шла к мосту, на виду у армии Вириина. На их дороге оказывались укрепленные по местной моде хуторки. Которые, похоже, были покинуты – и люди Леонхарта этим пользовались. Некоторые из них нагло перелезали через стены, а через некоторое время укрепленные дома начинали чадить черным дымом из узких окошек, мгновенно пачкая белые стены и красную черепицу крыш. Интересно, как они умудряются поджечь сразу дерево перекрытий?

Это не оговаривалось в плане – поджоги инициатива Леонхарта. Подумав, я решил, что это хорошо.

– Откуда у них телеги? – прогудел Сперат.

Я недовольно покосился на него. Он этого даже не заметил. Продолжал толкать кусочек сочившихся медом сот в ротик сидящей между ушами его коня фее. Та морщила личико и отворачивалась. Она вообще мало ела. Очень мало. Почти ничего. Это беспокоило Сперата. Забавно, что именно Волок нашел лакомство, соблазнившее это создание. Мед. И с тех пор Сперат постоянно пытался им подкормить свою волшебную спутницу. Удивительно, как люди быстро привыкают к необычному. Первые пару дней с них глаз не сводили.Не столько со Сперата, сколько с его волшебного питомца. А потом привыкли. Позже, когда к нашему отряду примыкали новые люди, они сначала изумленно распахивали глаза при виде крохотного летающего создания рядом со Сператом. Потом смотрели вокруг. Видели, что никто не придает этому особого значения. И тоже принимали ситуацию такой, какая она есть.

Именно этого удивленного возгласа я ждал. Но не от Сперата, а от кого-то из благородных сеньоров. Хорошо проинструктированый на этот счет Дукат, продемонстрировав исполнительность, но не понимание ситуации, немедленно и громко заорал:

– Должно быть, они вышли на дорогу по которой идут припасы к нашим врагам! Не иначе, как смогли захватить один из обозов!

Я поморщился. Дукат повторил мои слова в точности, даже не потрудившись переиначить их на свой лад. А у него своеобразная манера говорить. И дело даже не в том, что я выражаюсь витиевато, а в том, что Дукат обязательно бы добавил что-то образное, как тогда, про мертвую шлюху.

Я провел два часа, выспрашивая у Канта, как у наиболее местного, где и как проходят дороги ведущие к Вириину. И один из трактов проходил почти вдоль канала, что логично, учитывая особенности местности. Именно по нему в том числе, каждое утро в лагерь врага доставлялась провизия. Тоже неприятный признак организованности. Если же это просто купцы – это делает им честь. Сеньорам можно было потратить деньги на еду и выпивку можно было в течении всего дня. К нам торговцы добирались только к обеду.

Большой канал, по которому могли пройти две баржи, разминувшись бортами метра в два, все же оказался перекрыт – с берега слишком уж легко было обстрелять баржу из луков и арбалетов, а то и закинуть что-то горящее на палубу. Поэтому и мы, и враги, снабжались по дорогам. И телеги сновали вокруг лагеря десятками, если не сотнями. Именно на них я и нацелил Леонхарта – если даже он не поймает утренний обоз с востока, то должен был найти любой другой. Однако, он явно его поймал – вместе с парнями Леонхарта вдоль канала катилось не меньше двух десятков телег. Судя по грустно сгорбленным спинам возниц – управлялись они пленными.

Я настороженно посмотрел на Канта. Не вздумает ли он умничать. Кант со своим отрядом был чуть в отдалении. Единственный из рыцарей, кто был в шлеме. Железо само по себе неплохой теплоизолятор, добавьте к этому толстый подшлемник – и получится войлочная шапочка для бани, но наоборот. Поэтому рыцари не спешили надевать шлем, оставляя его на руках у оруженосцев до самого последнего момента. Канту явно было жарко, по лицу катились капли пота, не спасало и открытое забрало. Заметив меня, он его захлопнул. Лицо у него было чересчур бледное. Да он же боится! Я так привык к нервному, но все же, азарту, на лицах рыцарей, что типичный испуг перестал узнавать. Хотя, вон даже среди тех, кто был рядом с Фрозеном, половина таких же бледных и потеющих. Кстати, о сотнике.

– Вам не пора к своим людям, сеньор Фрозен? – спросил я.