Текст книги "Золотой Змей (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Всадники, сражавшиеся на стороне Вириина, очень быстро умудрились обрушить мост, а потом сотни копыт превратили и без того топкие берега древнего арыка в грязевое месиво, в котором кони проваливались по брюхо, а люди застревали так, что их только быками можно было выдергивать… И вот тогда подоспела моя пехота.

Пехотинцы, может, и страдали некоторой нерешительностью во время боя, но как только враг побежал – их было не остановить. Они догнали столпившихся у переправы Вириинцев и начали их резать. Резали всех, не разбирая, кто рыцарь, а кто слуга, и несмотря на поднятые руки. Мои пехотинцы польуясь тем, что они одоспешены легче, загоняли латников в грязь и резали, резали, резали их. Не спасало даже то, что некоторые аристократы смогли сохранить запасы для нескольких магических ударов – пехотинцы прикрывались щитами, терпели удары, а видя, как их менее удачливые товарищи попадают под секущие на части ледяные удары или горят заживо, только еще больше зверели. На сотню метров в обе стороны от моста болотистая низменность была сплошь покрыта телами Вириинцев, а вода в болотистых заводях стала красной от крови. Я видел, как пехотинцы потрошат трупы, покрытые черной коркой грязи. И не только в смысле трофеев.

Впрочем, позже большинство жертв спишут на Эйрика. Хотя тот, встретив на другом берегу бегущих, брал в плен всех, кто сдавался, не разбирая, рыцарь перед ним или слуга. Впрочем, так же без разбора убивая всех, кто пытался сопротивляться. Он наловил четыре десятка пленников. Думаю, убил в разы меньше. Но одно дело, если тебе перерезал глотку вонючий подорожник, пока ты барахтался в грязи, а другое – зарубил в бою некий Эйрик из древнего рода хранителей границы зловещего Тельтау. Эйрика стали называть не иначе, как Эйрик Кровавый Топор. Ему понравилось.

Но все это будет позже. Пока же, переправившись с помощью наскоро возведенного из срубленных рядом фруктовых деревьев настила через превратившийся в массовую могилу заболоченный ручей, я переправлял свою армию в контадо Вириина. Из армии его защитников уцелело довольно много пеших, но не больше полусотни конных. Да и те искали спасения в своих замках и владениях, а не за стенами города. Но еще до того, как наступил вечер, мне уже донесли – горожане стоят на стене вокруг города и кричат всем, кто приближается, что будут сражаться.

Я дважды посылал к ним людей. Мне нужна была еда для людей, корм для лошадей и быков, и пару барж для всего этого, чтобы разгрузить обоз. Но моих послов встречали арбалетные болты и оскорбления. Я расставил посты, назначил тех, кто отвечал за безопасность головой и лег спать. Меня не разбудили даже продолжавшиеся всю ночь пьяные крики и смех празднующих победу воинов.

Глава 8
Запах победы

Утром меня разбудил женский крик. Последнее время женские крики меня будили на протяжении почти каждую ночь, но я лишь устраивался на походной кровати поудобнее и снова засыпал. Но этот был из тех, что игнорировать было нельзя. Он был не испуганный, а капризно требовательный. И он принадлежал Гвене.

– Магник, он меня не пускает! – кричала демонское отродье у стен моего шатра. – А я все равно войду!

Спустя пару секунд, не успел я даже толком сесть и продрать глаза, как она осуществила свою угрозу. Как черная лисица в курятник, впрыгнула в палатку. Кувыркнулась, плеснув пышной юбкой во все стороны и блеснув стройными ногами, побежала вдоль тканевой стенки палатки, чмокнула Волока в губы, заставив того густо покраснеть, меня в щеку, воспользовавшись моим сонным состоянием, и запустила загребущие ручонки в сундук с серебром у кровати. Все это время умудряясь уворачиваться от Сперата, который преследовал её по пятам.

– Гвена, – страшным голосом прохрипел я. Страшным, потому что горло пересохло. Волок бросился наливать мне разбавленное водой вино. Пока я прокашлялся, она успела перепрыгнуть ко мне в кровать и спрятаться за мной от Сперата, запустив в него подушкой. Он смешно расставил руки и пошел в наступление, фея над ним возмущенно пищала.

– Тиииха! – рявкнул я. – Гвена! А ну вон из палатки! Бегом!

– Да я на минутку, я только хоте… – начала она, обняв меня сзади за плечи. Я грубо схватил её за руки и потянул к выходу:

– Я сказал, бегом!

– Фу, ты злой стал! – демонстративно обиделась она, насупив губки. Ей очень шло. Но я ткнул пальцем на выход. Она гордо пошла прочь, задрав подбородок. И ужасно притягательно виляя попкой. Но это явно больше для Сперата, по диспозиции видно. Все же она понимала, когда мужчине нужно уступить. А я уже был готов встать и буквально вышвырнуть её, как котенка. Не хватало мне находиться наедине с суккубой, даже минуту, при живой жене. Кстати, об Адель.

– Ты же должна не отходить от Адель! – крикнул я вдогонку Гвене. Но та уже выскользнула за порог, и оттуда отозвалась:

– Ой, я вас не слышу, сеньор Магн.

Я тяжело вздохнул.

Прополоскав рот разбавленным вином и сплюнув, пришлось тащиться на выход. Насчет утра я погорячился – местное светило уже вовсю жарило, заливая все вокруг характерным для этого мира золотым светом. Время уже к обеду.

Волок принес специальную палочку – сухую полоску ароматного дерева. Это дорогая дрянь, привезенная откуда-то из-за Отвинского моря. Вместо зубной щетки. Подогретая вода с травами, в которой плавала губка – вместо душа. Все это заботами Адель. Раньше я просто по утрам полоскал рот вином и вытирался мыльной тряпкой. Пока Сперат скоренько брил мне лицо своим засапожным ножом, Гвена тихонько докладывала о состоянии дел.

– Во вражеском лагере взяли мало фуража и еды. Да и тот, что нашли, попрятали. Купцы не приезжали. Я думаю, боятся, что ограбят. Второй день гуляете. Мертвецов в Тростниковой ложбине так никто и не похоронил. Но ты, Магн, просто приказал их похоронить, не сказав точно, кто этим должен заняться. Рыцари Королевства снялись рано утром и ушли со своей частью добычи. Не верят, что денег дашь. Белый Рыцарь их не останавливал. А еще тебя жена зовет. Скучает. Наверно.

Я тяжело вздохнул. Мы праздновали победу уже второй день, это чистая правда. Я неожиданно втянулся в пьянку – попойка была веселой. Правда, бочки то и дело приходилось выуживать из кровавого ила, но зато так получилось их на дольше растянуть. Согласно местным традициям, победитель должен был оставаться на поле битвы три дня. Это время, за которое обычно поднимается нежить – следовало прибраться за собой. Честно говоря, зомбиапокалипсис и без этого бы не случился – пару десятков воплотившихся вендикатов развеяло солнцем, а копошащихся в иле оживших мертвецов, которые не могли из него выползти, убили выстрелами в голову из арбалетов. Считается, что в первые три дня оживает основная масса. И уже я сам убедился – ожили далеко не все трупы. Да и те были вялые, едва копошились, правда неприятно механически неотвратимо пожирали тела, оказавшиеся рядом. Как всегда в таких случаях, у местных было десяток названий для разных стадий оживших мертвецов и их особенностей. Как у казахов названий для лошадей. Вот эти, свеженькие – так и назывались, жующие мертвецы. Ходить толком не могут, только неуклюже ползают, питаются почти строго падалью, и ничего не замечают вокруг. Так что проблем с ними особо не было, а вот достать тела из непролазной грязи и сжечь – было проблемой. Причем, доспехи мои лихие парни со всех сняли. А возиться с трупами никому не хотелось. А я что-то совсем про это забыл. Впрочем, не о них одних, жену я тоже слегка забросил.

Встретившись с Адель сразу после битвы, я толком с ней больше не пересекался. Немного чересчур увлекся празднованием. Просто душа хотела праздника. К тому же, сегодня у меня был назначен смотр и выдача премиальных. А потом выдвинемся дальше к Караэну. Так что отпуск кончился, пора за работу.

– Что с пехотой, они уже построились? – спросил я у Сперата. Тот растерянно посмотрел вдаль, в тот конец лагеря, где сгрудились кароччо.

– Только собираются, – хмыкнула Гвена. – На них только Император помочился. Ща, ворованного у ваших лошадей овса пожуют, и выйдут.

– Гвена, нежнее с их верованиями, – жестко сказал я. – Давно кашу на огонь поставили?

– Уже должны начать есть, – Гвена глянула из под черной челки своими лисьими глазами на небо. – Все равно не скоро еще построятся. Пехота после еды не быстрее жующих мертвецов. Времени хватит чтобы свиную рульку на легкую замариновать.

Это хорошо. Пара часов у меня есть. А рыцари вряд ли выедут раньше меня.

– Сеньоры всадники тоже только начали выходить из палаток. Поэтому я и пришла тебя тоже будить. Мангн, зайди к Адель, она по делу тебя зовет, – добавила Гвена. – А, еще. Я вчера шпиона поймала. С вон того замка пришел. Ему даже толком не сказали, что нужно, просто послали послушать.

– Хрен с ним, – замки вокруг долины Вириина были расположены на холмах, и до них было даже добраться трудно. Хоть и не выдающиеся размером, скорее укрепления в виде массивных башен, штурмовать их я не видел никакой возможности. Поэтому буду величественно их игнорировать.

– А это не они наших купцов с едой перехватывают? – спросил Сперат.

Гвена нахмурилась.

– Я уточню, – наконец, ответила она.

Закончив с утренними процедурами и поздоровавшись с Коровкой, которого привели мне конюхи, я переоделся в чистое и отправился к Адель. Благо, её палатка была в паре десятков шагов. Гвена подошла поближе и улыбнулась моему щитоносцу. Второго не было. Возможно, так и не оправился от ран. Надо будет его навестить. Щитоносец захлопнул забрало и приотстал.

– Насчет смотра. Ты зря всем награды даешь, – сказала Гвена вполголоса. – Так ценить не будут. Выбери из пешеходов человек двадцать и только их награди.

Я покосился на неё раздраженно. Что это вдруг она мне решила советы давать?

– Это не я, это Адель так говорит, – тут же мурлыкнула Гвена и тоже приотстала, прижавшись к Сперату.

Возмущенная феечка на неё яростно пискнула и спикировала на плечо к Сперату. Гвена бесстрашно протянула к ней руку и погладила бочок пальчиком. Пикси ошеломленно посмотрела на Гвену, потом на Сперата.

– Мелюзга такая милая, – хмыкнула Гвена и снова полезла её гладить. Феечка перебралась на другое плечо Сперата. Гвена воспользовалась случаем и полезла за ней в погоню. Прямо по Сперату. Я отмечал эту возню краем глаза – мы уже вошли во владения сеньоры Итвис.

В жизни настоящего мужчины должна быть спутница. Та, которая поможет в действительно трудные моменты. Сбегает по-братски за пивом, сможет держать тебя за шкирку, когда ты перебрал, чтобы не заблевал себя полностью. Ударит оппонента бутылкой по затылку, когда агрессия в споре перестает быть психологической и становится физической. Глупо ожидать этого от куклы с инстаграмным ебалом и статысячью подписчиков в инстаграмме. Вот только такая женщина редкость. В этом мире, пожалуй, найти себе такого человека было в разы сложней.

Мне нужна была не просто спутница, а женщина, которая способна построить замок, организовать его оборону, еще и создать маленькую экономику с замкнутым циклом. Похоже, мне крупно повезло – даже в походе моя жена умудрилась обрасти пусть небольшим, зато мобильным городком с мастеровыми, слугами, прачками, десятком пастухов для нескольких стад овец и коз, и прочей нужной толпой народа.

Площадка вокруг палаток Адель и её людей была огорожена пусть и хлипеньким, но забором из кусков случившихся по близости строений. Пленники аккуратно привязаны к массивным, вкопанным в землю шестам под навесом. Джелал с завязанными глазами в очень знакомом мне по плену у Пилларов состоянии – руки привязаны к вырезанному из немаленького бревнышка коромыслу, на шее цепь, сзади настороженная боебаба в доспехах и с алебардой в руке – короче, сеньор Джелал Гру содержится со всем уважением. Похоже, стандартная процедура для людей с неясными талантами. Его, кстати, как раз кормили с ложечки. Подойду к нему попозже.

Адель встретила меня у палатки. После ритуального «Жена моя, муж мой», мы прошли внутрь, оставив охрану снаружи и выставив вслед за ними слуг. И пожелали друг другу утра уже по-нормальному. Чуть позже, когда на утреннюю аудиенцию привели Ивэйна, Адель невзначай показала мне шкатулку. Там лежали золотые серьги. Простые круглые колечки, как от кольчуги, с крохотными белыми бусинками в подвеске на каждом.

– Пришлось пустить на них любимое ожерелье, – вздохнула Адель. – Там двадцать четыре штуки. Я сделала их для тех достойных рыцарей, что отличились на бранном поле.

Я с сомнением посмотрел на серьги. В Караэне они были мало распространены, даже среди женщин. В Королевстве, по слухам, рыцари носить их любили. Правда, на Короле и его свите я серег не видел. У Адель тоже уши не проколоты.

– Людям нравится все необычное. То, что выделяет их из толпы, – сказала Адель. Я задумчиво кивнул. Пожалуй, она права. Серьга в ухе всяко круче непонятной тряпки. Ближе местному менталитету. К тому же, это золото и жемчуг, читай лимитированный эксклюзив. Может сработать. Адель, видя мое одобрение, не удержалась от совета. – Лучше дать некоторым, чем многим, но не всем. Я ожег её взглядом. Но ничего не сказал. Подозвал Сперата.

– Думаешь, всадникам это понравится? – спросил я у него.

– Я бы носил, – хмыкнул тот. – Когда был студентом. Мы тогда надевали все самое идиотское, чтобы позлить горожан.

– Расскажи про береты, – сказала Гвена за его спиной.

Сперат удивленно посмотрел на неё.

– Берет не может быть шире чем на ладонь от головы, если ты как минимум трижды не дрался с горожанином. И бархатный носить мог только тот, кому пускали в драках кровь.

Ну конечно, внутренняя культура со своими знаками различия. Хотя, чем те же рыцари отличаются от студентов? Серьга это необычно. Издалека видно будет, что ты в одной из самых кровопролитных битв, если смотреть по числу убитых аристократов. Не меньше полутора сотен всадников ведь погибло, из которых около трети аристократы. Такое раз в жизни бывает, этим надо по особому гордиться.

– Ладно, – кивнул я. Саму идею выделять отличившихся я Адель рассказал уже давно. Она старалась помочь. Не буду бить её по рукам. И все же, серьги… Меня терзали сомнения. Сомневаешься – поручи другому. Я взял жену за руку и сказал, – Давай попробуем. Наградишь их сама? Пусть знают свою сеньору.

Еще пару минут мы потратили на обсуждение, кому отдать награды. Гвена неожиданно выдвинула несколько кандидатов. Ещё пяток имен назвал Сперат, больше других тершийся у костров и знавших, кого хвалят за мужество. Я включил в список тех, кого смог вспомнить рядом с собой во время драки, получилось трое рыцарей и пятеро боевых слуг, включая моих щитоносцев. Позвав писаря с его писчими принадлежностями, и я лично записал всех на серый, уродливый, бумажный листок. После чего Сперат подвергся немедленной осаде Гвены – та выудила серебряную иглу и требовала немедленно проткнуть Сперату ухо, чтобы он подавал пример. Я решил, что мне пока не следует дырявить себя, мало ли как воспримут эту авантюру в войске.

– А что для пеших? – спросил я.

Адель едва заметно поморщилась и небрежно махнула рукой.

– Полагаю, им хватит и пары ярких лент.

Ну да, в Королевстве пехоту не уважают даже больше, чем в Регентстве. Там же нет городских ополчений.

В палатку заглянул один из моих слуг, что-то нашептал стоявшему у двери щитоносцу. И уже тот, как лицо явно более высокопоставленное во внутренней иерархии моей свиты, обратился ко мне:

– К вам прибыл сеньор Эйрик, – он немного замялся, но продолжил. – Прозванный Кровавым Топором.

Точно же, я обещал ему посмотреть на его артефакт на трезвую голову. Оба чародея успели удрать, благо после их бегства волшебный мост не продержался долго. Но без них Эйрик не знал, как заставить артефакт работать.

– Пусть идет сюда, – велел я.

Адель сделала знак, чтобы Ивейна унесли. Когда Эйрик зашел, он хитро прищурился на меня. Я вздохнул и сказал:

– Поставьте стул сеньору Эйрику, – и, обернувшись к жене, начал объяснять. – Дело в том, что я дал сеньору Эйрику несколько опрометчивое обещание во время битвы…

Гвена сдавленно хихикнула. Адель вздохнула и сказала, улыбнувшись лохматому рыцарю:

– Все уже знают эту историю. Мне остается только надеяться, что сеньор Эйрик не воспользуется данными его семье привилегиями в полной мере.

Эйрик хохотнул. Вел он себя сдержанно и даже почти учтиво. На стул он не сел – обстановка в палатке была несколько официальной, сидели только я и Адель, так что накалять он не стал.

К тому же, он в полной мере воспользовался своими привилегиями вчера и позавчера, не только радостно плюхаясь при мне на задницу, но и громко поясняя, что ему теперь это можно. Впрочем, в тот момент вокруг было так много пьяных, что он не особенно выделялся на фоне блюющих и валявшихся рыцарей.

– Я хотел вам напомнить о… – начал было Эйрик.

– Я помню, – перебил я его. – Найдите место в стороне от лагеря и ждите меня там. Вместе со своим артефактом. Мы скоро будем.

Отправив Эйрика, я вышел из палатки. Мне тут же подвели Коровку, но я не стал садиться, а пошел поболтать с Джелалом.

Я подошел к Джелалу, и ему развязали глаза. Он равнодушно глянул на меня и тут же уставился мне на ноги. Я помню, в такой позе очень трудно держать голову высоко поднятой.

– Сеньор Джелал, поверьте, мне крайне неприятно говорить с вами вот так, – начал я. – Я готов поверить вам на слово. Если вы пообещаете не бежать и не причинять вреда мне и моим людям, то я немедленно…

– Поверить Змею? – грубо перебил меня Джелал. Подняв ко мне лицо, он презрительно ухмыльнулся. – Как наемники с Туманных Островов?

Я отстраненно подумал, что в моей биографии для каждого найдется особенно раздражающая вещь. Кто-то возненавидит меня за то, что я отдал власть в Караэне топ-топам, кто-то – за то, что перебил наемников на своей службе. Это все неправда, но кому нужна правда, когда ложь дает такие удобные поводы для ненависти? Я повторил ровным тоном:

– Дайте слово, что вы и ваши люди не причините вреда мне и моим людям, не попытаетесь бежать… – договорить я опять не успел.

– Неужели Золотой Змей поверит на слово тому, кто почти разбил его? – Джелал явно играл на грани. Не знаю почему. Возможно, это в его характере. Если бы он хотел меня именно оскорбить, наверняка бы сказал что-то про бастарда и мою сестру. Но нет, Джелал не заходит так далеко. Он сплюнул в сторону. Знак презрения, но опять же, не прямой. А потом снова посмотрел на меня и сказал: – Моя честь продается за золото, мальчик. Слова я могу дать бесплатно. Всё еще их хочешь?

– Перестаньте, Джелал, – меня начал утомлять этот разговор. – В битве, когда вы напали из невидимости, вы ударили не меня, а Канта – того, кто убил вашего человека. Это был глупый, но благородный поступок. Сначала вы отомстили за друга. Да, я поверю вам на слово. Хоть вы и продаете свой черный меч за деньги. Золото нужно даже благородным людям. Но благородный человек может хотя бы не брать его из рук подлецов.

– Из того, что я знаю о тебе, Змей, подлость давно стала твоим стягом и девизом, – ответил Джелал, смотря мне прямо в глаза. Его голос просел, как будто он сдерживался от более резких слов.

Да у нас тут жертва пропаганды. Спорить бессмысленно. Жаль, мне бы пригодился хороший капитан.

– Подумайте, как же так получилось, что под моим «подлым» стягом еще более подлые люди дрались пешими против ваших благородных, – продолжил я. – Почему ваши благородные оказались готовы бежать, а мои – умереть, крича мой «подлый» девиз. Молчите, Гру. Подумайте. Ответите мне позже.

Почувствовав в моем голосе сдерживаемое раздражение, Джелал вскинул голову, чтобы поймать мой взгляд. Но ничего не сказал. Не трус, но и не дурак. Отказал мне в грубой форме, но не испытывает мое терпение дальше. Это хороший знак, значит слово для него имеет ценность, раз он не разбрасывается им просто так.

Я отвернулся от Джелала и приказал слугам рядом с пленными:

– Кормите и поите пленников вволю. Если надо, возьмите вино из моих запасов. Я не хочу, чтобы они испытывали страдали больше необходимого.

Развернувшись, я двинулся к Коровиэлю. Вскочил в седло. На секунду задержался, осматриваясь. Запах моего военного лагеря напоминал запах лежбища бомжа: застарелый пот, человеческие испражнения и гнилая еда. Разве что не такой концентрированный. Эта деталь портила представление о целом. А ведь я сидел в седле посреди огромного лагеря победителей – целого моря палаток, с сотнями преданных воинов. А мой враг был в цепях. Жаль, что это не Аст Инобал, но и до него дойдет очередь. Ладно, две неприятных детали. Во всем остальном – не жизнь, а сплошная романтика.