Текст книги "Золотой Змей (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15
Потайные места

Многим знакомо довольствие, которые испытываешь копаясь в страхом хламе. Там много от любопытства, но есть еще и предвкушение. Надежда на то, что найдешь что-то необычное и интересное. Да что там, есть люди которые проводят за этим отпуска, снаряжаясь миноискателями. Впрочем, если они при этом изымают археологические артефакты нарушая контекст находки, то это надлежит всяческому осуждению. Однако, спорить никто не будет – кладоискательство у людей в крови. Поэтому следующие полчаса я провел по-настоящему увлекательно.

Посох ветра

Длинный посох из бронзы, стёртой до блеска долгим использованием. Навершие выполнено в виде спиралевидного рога, украшенного потемневшими от времени костяными вставками. По словам Гвены, этот артефакт позволяет владельцу вызывать порывы ветра. Однако чем дольше его используют, тем больше он высасывает жизненные силы владельца. Что-то похожее было у сеньора Ректора. Неудивительно, что бедняга в итоге углубился в некромантию.

Медальон памяти

Эту штуковину я опознал благодаря воспоминаниям Магна. Отец показывал её ему в детстве и рассказывал, как ею пользоваться. Медальон размером с ладонь, покрытый резными узорами в виде переплетённых змей, жутко напоминающих змея с герба Итвис. Он позволяет владельцу запечатлеть одно воспоминание и хранить его вечно, защищая от забвения. Полезная вещь для передачи важных знаний через поколения, но требует капли крови для активации. Капать своей кровью в непонятные артефакты я поостерегся. Решил отложить на потом.

Амулет ночного зрения

Небольшой амулет из резной кости с вкраплениями бронзовых пластинок. При ношении позволяет видеть в темноте так же ясно, как днём, но только если вокруг есть хотя бы слабые источники света – например, луна или звёзды. В полной темноте бесполезен. Носить его нужно так, чтобы он касался кожи. Адель немедленно надела его на себя.

Куб времени

Крошечный бронзовый кубик со стороной в два пальца, покрытый загадочными символами. Может замедлить течение времени вокруг владельца на несколько секунд, давая возможность избежать удара или обдумать решение. После использования требует долгого времени на восстановление энергии. Я открыл его свойства опытным путём. Из-за насечек на гранях я подумал, что это что-то вроде кубика Рубика, и крутанул его. Последующее замедление времени вокруг меня жутко напугало. Я окликнул Сперата, повернулся туда-сюда и вернулся в нормальное течение времени, оказавшись в разгаре паники у всех остальных. Когда я размылся от быстроты движений и затараторил, они знатно перепугались и потом долго отходили. После этого мне долго не давали ничего в руки.

Флейта гармонии

Сперат узнал её по виду. Знаменитая штука среди бардов, фигурирующая в местных баснях. Выглядит как короткая флейта из белой кости с бронзовыми кольцами на концах. Когда её играют, она создаёт мелодию, которая успокаивает всех, кто её слышит, на расстоянии до 20 метров. Люди и животные становятся более склонны к диалогу и сотрудничеству, но эффект длится всего минуту. Сперат наиграл на ней несколько нот почти сразу после моего опыта с бронзовым кубиком, чем серьёзно облегчил мне жизнь. Две нервные женщины во время дележки барахла ещё никогда до добра не доводили. Дальше мы действовали куда спокойнее и взвешеннее.

Кинжал искренности

Гвена узнала символы на лезвии. Утверждает, что у неё даже раньше был такой же. Может, даже этот самый. Изящный кинжал с лезвием из чистой бронзы и рукоятью, украшенной костяными вставками. Если им уколоть человека, тот не сможет солгать, пока смотрит в глаза уколовшему. Подвох в том, что сам спрашивающий по отношению к уколотому должен быть честен, не желать зла и вообще. Что делало кинжал бесполезным для суккуба, надо думать. По совету Гвены кинжал был отдан Сперату. После чего тот, со словами «Следует проверить», заглянул мне в глаза, взял мою руку в свою лапу (я как раз снял латную перчатку, чтобы удобнее было кубики вертеть), ткнул кинжалом мне в ладонь и спросил, «спал» ли я с Гвеной.

Я ответил, что, кажется, нет. Я действительно не помнил точно. Вообще, моё пассивное поведение в этот момент я списываю на седативный эффект Флейты гармонии. Я даже леща Сперату за эту выходку не отвесил. Сперат долго смотрел мне в глаза. Потом Адель сказала:

– Учитывая умения моего дорогого мужа говорить как древний, хитрый змей даже в моменты искренности, думаю, этот кинжал работает.

Маска невидимости

Маска в форме собаки, сделанная из толстой бронзы и украшенная символами зеркал. Я узнал её. Именно эту штуку носил Пёс, один из преданных подручных отца Магна. Гвена тоже узнала её и стала канючить, чтобы её отдали ей. При активации маска делает владельца частично невидимым (видны лишь смутные очертания) на короткий промежуток времени – около 30 секунд. Требует значительных усилий для активации и расходует ману. Это многое объясняло в поведении Пса. Например, то, как он неожиданно появился во время нападения Гонората на поместье…

Честно говоря, это был первый реально полезный предмет из всего магического хлама, что хранился у моей семьи. Неудивительно, что его как раз и не держали в сокровищнице, а использовали. Я долго думал, но потом понял, что Гвена, пожалуй, единственный человек, кому я доверяю полностью. Кроме, разве что, Сперата. Даже от жены я ожидаю, что она будет преследовать свои интересы. Блин, а ведь она даже не человек. Кажется, что-то в моей жизни пошло не туда… Но задуматься мне не дали – едва я кивнул и протянул маску Гвене, она буквально оглушила меня восторженным писком и стала прыгать вокруг меня и Адель, которая предусмотрительно подобралась ко мне поближе, чтобы оградить меня от Гвены своим телом.

Компас судьбы

Очередная фиговина из местных сказок. Название можно перевести скорее как «измеритель», но на вид это просто маленький компас из кости с бронзовой стрелкой. Вместо сторон света он указывает направление, где владелец найдёт то, что ищет. Стрелка изгибается и вытягивается в зависимости от расстояния. В остальное время просто торчит, как толстый шип. Если верить сказкам, работает раз в день – на этом завязан сюжет: его владелец каждый день хотел новое, поэтому так и не смог ничего найти.

Я взял компас в руки и прислушался к себе. Острое желание найти что-то вроде всеразрезающего меча или карманного огнемёта. Хотя нет. Меня интересовало даже не это. Я ощутил острое желание найти страшное оружие, способное уничтожить целую армию. Даже вслух озвучил это своё желание. Стрелка компаса изогнулась и ткнулась в шкатулку, которую в этот момент задумчиво вертел в руках Сперат. Он побледнел и осторожно положил шкатулку обратно в упаковку, в которой она стояла на полке. Стрелка компаса почти сразу вернулась в исходное положение.

Выпускать из рук Компас Судьбы отчаянно не хотелось, но мои карманы были надёжно защищены броней. Поэтому я передал его Адель. Никогда не поздно попросить обратно.

Тёмная шкатулка без ключа

На эту шкатулку мне указал Компас судьбы, когда я взял его в руки и сказал: «Мне нужно самое сильное оружие в этой сокровищнице». Небольшая бронзовая шкатулка, покрытая трещинами и следами времени. На крышке вырезаны символы, значение которых никто не смог расшифровать. Шкатулка не открывается, но иногда издаёт тихий гул, словно внутри что-то двигается. Меня особенно напрягло, что она хранилась в свинцовом контейнере. От греха подальше я отправил её в жадносумку Сперата.

Костяной свисток без звука

Свисток из кости с бронзовым кольцом для подвески. При попытке Сперата дуть в него не издал никакого звука, однако я и Адель испытали странное чувство тревоги, а Гвена, по её словам, наоборот, почувствовала внезапное спокойствие. Назначение неизвестно. Повесили на кожаный шнурок мне на шею.

Бронзовый диск с рунами

Плоский диск из бронзы, покрытый странными рунами, которые меняют своё расположение при каждом взгляде. Если положить его на землю, он начинает медленно вращаться, указывая случайные направления. Мои варианты: карта, компас или устройство связи. Но пока он так и остался загадкой.

Бронзовый щит

Щит средних размеров, овальной формы с заострённым нижним краем. По центру – выпуклый босс (металлический выступ) в виде стилизованного солнца с расходящимися во все стороны лучами. Очень похоже на символ Императора, но отличается в деталях. Края щита украшены резным орнаментом в виде языков пламени. Скорее всего, усиливает таланты к огню. Проверяя эту догадку, Сперат, который обычно не мог выжать из себя язычок огня больше, чем из китайской газовой зажигалки, минут пять размахивал рукой, из которой, как из газовой горелки, исходило сантиметров тридцать хорошего такого пламени. Сперат был в таком восторге, что мне было даже немного его жаль, когда магия щита кончилась. Если мультипликатор силы у щита работает и на более сильные таланты, то я нашёл артефакт, с помощью которого Гонорат или отец Магна вполне могли бы сжечь армию. Хотя, это вряд ли – тогда бы отец с этим щитом не просто не расставался, он даже спал и срал бы, не выпуская его из рук.

Остальное содержание сокровищницы сводилось к нескольким шкатулкам с аккуратно напиленными на пластины рогами демонов и паре бесполезных штуковин, вроде гребня, который заставляет человека воспринимать всё, что ему говорят, как комплименты, и медальона красоты, который при надевании накладывает на лицо «фильтр», сглаживающий цвет кожи, подкрашивающий губы и веки. Этот медальон, разумеется, немедленно был надет на себя Адель, и на моё осторожное возражение, что кроме этого очевидного эффекта у него могут быть и скрытые, она так схватилась за свой молот, что аж металл на её латных рукавицах скрипнул.

Я молча протянул жене гребень. Она засмеялась. Тем временем Гвена завладела странными очками. Надела их, повертела головой, сняла в недоумении. Я забрал их у неё – на случай, если придёт внезапное озарение. Оправа из бронзы с костяными вставками вместо стекол. Озарение не пришло, но я машинально надел их на себя и…

– Гвена, посмотри на меня. Теперь на себя. Мда… А ну-ка, глянь на Волока у дверей… – я снял очки и передал их Сперату. А потом объяснил Адель: – Я видел её глазами.

И это был довольно мрачный вид. Гвена видела мир сильно иначе. В её зрении наши тела были словно слегка прозрачными и освещены мечущимися тенями. Внутри виднелись золотые сгустки в районе сердца и верха живота, а от голов исходили разноцветные всполохи. Лица она явно разбирала очень плохо. Сталь доспехов в её зрении была блекло-серой и непрозрачной. Даже камень вокруг был куда более ярким и тоже слегка прозрачным. Вот как она видит ловушки. Зато магические артефакты в её зрении и близко не светились так, как их видел я.

К этим находкам стоило присовокупить костяной меч, который был увы, сломан, и ледяной моргенштейн. Пожалуй, самые полезные из всего того, что хранилось тут, по крайней мере на первый взгляд. С другой стороны, я взял их в бою, так что логично, что они эффективны именно в бою.

Выйдя из сокровищницы, я увидел в сумраке отвесной центральной шахты колодец. Массивный ворот, каменная чаша, резные фигуры по углам – прямо туристическая достопримечательность. Но эта штука таила в себе одну тщательно оберегаемую семейную тайну. Колодец, на самом деле, имеет боковое ответвление, которое ведёт из замка. Воды там по грудь даже в весенний паводок, так что это отличный способ выбраться из замка. Разумеется, куда ведёт этот запасной выход и где конкретно он выходит на поверхность, Магн не знал. Не успели показать. Должен быть где-то довольно далеко.

Вообще-то Магна успели обучить многому. Просто для самого важного он был слишком мал. Когда выяснилось, что он не унаследовал таланты к огню, его отец прекратил обучение – Магн знал слишком много, но недостаточно. Пожалуй, я бы на месте отца Магна тоже попытался отослать его подальше.

Расходящиеся от колодца шахты пустовали. Все, кроме одной, были такими же грубыми каменными проходами в скале, но вот эта последняя привлекла моё внимание больше, чем колодец.

– Куда она ведёт? – спросил я Вокулу.

Тот, разумеется, оглянулся на стоявших в отдалении обитателей замка. Они что-то пошептали ему, Вокула выслушал и вернулся с ответом, который я уже вспомнил:

– Она оканчивается тупиком, мой сеньор.

Я двинулся по странной шахте. Её странность была в том, что её словно забыли обработать. Следы от ударов кирки на стенах, похожие на миллионы зарубок, тут тоже присутствовали, но при этом сами стены как будто поленились хотя бы минимально выровнять. То же самое с полом. Две колеи, по которым вытаскивалась порода, делали каменный пол шахты похожим на размытую дождями и разбитую самосвалами проселочную дорогу. То и дело приходилось переступать каменные выступы, но я упорно шёл вперёд.

Гвена подошла поближе. Заглянула мне в глаза. И умчала вперёд. Адель, которая следовала за мной по пятам, взяла меня латной перчаткой за латную руку. С романтичным звяканьем наши доспехи соприкоснулись.

– Ах, мой муж, я сегодня почувствовала себя будто в сказке. Будто, убив чудовище, мы оказались в его сокровищнице… – промурлыкала она.

Она хотела знать, почему мы идём по этой дурацкой штольне, но начала, разумеется, издалека. Нервный, дёрганый свет факелов вырвал из темноты тихонько стоявшую Гвену. Она молча пялилась на участок стены, который не отличался от других.

– Дверь? – спросил я.

– А? Точно, – мурлыкнула Гвена. – А я никак не могу понять, что это такое… Как будто большой кирпич вставили.

– Молодец, – сказал я. Поманил к себе Волока с факелом. Да, без Гвены я бы прошёл мимо. Гвена очертила пальчиком квадрат примерно два на два метра.

– Вот тут.

Я задумчиво кивнул. Адель осторожно коснулась меня, вопросительно подняв бровь. Автозагар тут не в моде, поэтому магический фильтр делал её лицо бледным, но с каким-то лихорадочным румянцем. В темноте, под открытым забралом, это выглядело мрачновато.

– Вспоминаю, – пояснил я. – Вспоминаю сказки, что рассказывал мне отец про долгобородов.

Я подошёл к стене.

– Долгобороды чуют камень, разбираются в нём лучше, чем крестьяне в земле. Ведь он разный… – я схватился за выступающий камень, который показался мне чуть отличным по цвету от остальной породы, и надавил на него. Ничего не произошло. – Для них камень, принесённый с другого места и вложенный в стену, выделяется так же ярко, как для нас комок глины на чёрной пашне…

Я снял латную перчатку и начал ощупывать стену вокруг «двери», указанной Гвеной.

– Попробуй этот, – тихо подсказала мне демоница.

Я проследил за её взглядом и коснулся другого участка стены, на вид не отличимого от остальных. И сразу же почувствовал пальцами, что по текстуре он отличается. Я осторожно надавил, и участок скалы размером с телефон мягко ушёл вглубь. В глубине стены послышался шорох и каменный «тук». Запорный стержень выпал из паза. Левой рукой я надавил на «дверь», и она легко провернулась на каменных выступах по середине. Оставалось только поаплодировать стоя мастерам, столь искусно вписавшим её очертания в кажущиеся естественными углубления и трещины стены.

– Сперат, – сказал я. – Найди в своей сумке тот здоровенный меч и отдай его Гвене. И приготовь факелы, если они у тебя есть. Гвена и ты идёте со мной. Остальные останутся здесь.

Адель упрямо вздернула подбородок. Я тяжело вздохнул. Как ей объяснить, что в сказках, которые мне рассказывали игры в моём мире, если ты нашёл сокровищницу с артефактами без боя, то это верный признак того, что финальный босс ждёт тебя сразу после неё.

Глава 16
Вегвизир

После слишком очевидно небрежно прорубленной в скале шахты – грубого тоннеля с неровными полом и стенами, – пространство за потайной дверью поражало своей тщательностью отделки. Сомнений в том, что это дело рук долгобородов, уже не оставалось. У самого входа виднелись изящные ниши, вырезанные с ювелирной точностью, с аккуратными фасками по краям. В них лежали факелы, хрупкие от времени, с потрескавшимися древками, покрытыми слоем серой пыли. Правда, факелы долгобороды не любли – они предпочитали масляные лампы с их ровным, нечадящим светом, – но эта въедливая тщательность обработки даже самых утилитарных вещей, вырубленных прямо в толще скалы, выдавала их руку. Пол и стены были выровнены до почти той гладкости, которой добиваются с помощью бетона в моем мире. Сводчатый потолок украшали выпуклые ребра жесткости, нарочно оставленные для прочности свода.

То ли из-за запаха поднятой пыли, но это место показалось мне таким же забытым, как помешения Древней Империи под Таэном. Каждый шаг отдавался гулким эхом, будто мы вторглись в пустующий храм. Проход, впрочем, почти сразу сворачивал вниз, превращаясь, по архитектурной традиции долгобородов, в пандус с резкими квадратными поворотами. Это напоминало лестничную клетку в жилых домах моего мира, только без ступеней: посередине зияло широкое пространство для подъёма грузов, а по краям тянулись гладкие, чуть покатые спуски, с нарочно оставленной мелкой засечкой от инструмента. Чтобы не скользить. Передвигаться по ним без привычки было непросто – ноги уставали а мозг боялся соскользнуть.

– Может, все же, нам стоит вернуться и послать сюда, к примеру, Леона с его людьми? Это ведь его круг обязанностей. Он должен был найти это место куда раньше, – это сказала Адель. Её голос, мягкий и чуть укоризненный, эхом отразился от стен. Увы, если у тебя есть жена, спокойно нырнуть в подозрительную дыру в земле не выйдет. Хорошая жена сначала попробует отговорить, а потом, убедившись, что тебе это важно, возьмёт тяжёлый молот и пойдёт следом. Так к нашей троице – мне, Сперату и Гвене – присоединились Адель и Лилия. Остальных, человек сорок, что толпились у входа, я оставил сторожить выход. Среди них мелькали любопытные лица, кто-то уже разводил костёр, а предусмотрительный Вокула приказал нести верёвки и крючья.

Честно говоря, я сам не понимал, как Адель меня уговорила взять её с собой. Это было как наваждение: вот она стоит, смотрит своими серыми глазами, и я уже киваю, хотя в голове крутится мысль: «Нет, это плохая идея». Если бы она хотя бы не осталась в латах после утренней тренировки – в изящно приталенной кирасе с бронзовыми украшениями и массивных наплечниках, – а надела длинное платье с вышивкой, чечевицы, хитрую шляпку на голову и прочие статусные вещи, столь нелепые для спелеологии, я бы, может, и устоял. Но нет, она стояла передо мной, упрямая и готовая, и я сдался.

Мы спустились примерно на десять метров, миновав пять пролетов. Я ожидал очередной ярус с разветвлением щахт. Но спуск продолжился без всяких ответвлений. Уклон пандусов был не так крут, чем у обычных лестниц, но в доспехах всё равно было неуютно – металл лязгал о камень, а подошвы ботинок скользили по полированной поверхности. Я то и дело цеплялся рукой за стену, чувствуя под пальцами холодный, чуть влажный камень. Мы прошли ещё пять пролетов. И ещё. Никаких ответвлений, только бесконечный спиральный спуск. Это начало меня напрягать. Поэтому когда Адель начала сомневаться в нашем путешествии, я промолчал. Она поняла, что я сейчас не в настроении для обсуждений моих решений, и дальше шла молча. Вскоре уже опустились метров на шестьдесят, не меньше. Даже если вычесть высоту холма, под которым начиналась шахта, глубина внушала тревогу. Воздух стал гуще, пахло сыростью, пылью и чем-то металлическим.

Гвена, шедшая впереди, изредка останавливаясь подождать нас и пританцовывая от не терпения, вдруг издала удивлённый возглас – высокий, почти детский. Догнав её, я увидел, что шахта, наконец, закончилась. Пандус вывел нас в просторное помещение с низким потолком. Вдоль стен выстроились сундуки из потемневшего от времени дерева, со связками факелов внутри. Рядом стояли глиняные кувшины с выщербленными краями – судя по запаху, со спекшимся в камень от времени маслом для ламп. Тут же лежали сами лампы: простые, из кованого железа, с оплывшими фитилями. На полу валялись комки чего-то спекшегося, в чём Сперат, присев на корточки, признал вяленое мясо. Это были не те кучи древнего праха, что я видел в подземельях Таэна, где вещи рассыпались от одного прикосновения. Нет, этим предметам было от силы пару сотен лет – они сохранили форму, хоть и покрылись коркой времени.

Но основное внимание привлекла квадратная каменная дверь в дальнем конце зала – массивная, с вырезанными по углам рунами, столь любимыми долгобородами. Вытащив увесистые каменные клинья, мы с усилием провернули плиту. Я в очередной раз поразился, как легко многотонная глыба скользит на каменном уступе вокруг своей оси, издавая едва слышный, низкий, вибрирующий гул.

– Мы что, в Таэн вернулись? – спросил Сперат, поднеся факел к проёму. Пламя осветило тёмное пространство за дверью, выхватив из мрака серые каменные стены.

– Больше похоже на Караэнскую канализацию, – отозвалась Гвена из темноты. Она уже успела прошмыгнуть внутрь, её силуэт мелькнул в отблесках света.

– Волок, выходи уже! – крикнул я. – Не бойся, не прогоню.

Мой паж ещё немного помялся в тени верхних пролетов, шурша подошвами по камню, но потом шагнул на свет. В руках он сжимал пару факелов – длинных, с обмотанными тряпьём концами, явно позаимствованных у нашей свиты.

– Я вам факелов принёс, – сказал он твёрдо, будто даже не оправдываясь.

– Молодец, – похвалил я. – Можешь с нами пойти, так и быть. Но смотри, если там сдохнешь, я тебя убью, понял?

Сперат глухо хмыкнул, оглядывая помещение. Он уже, без подсказок, копался в своей жадносумке. Выудил лампу подземников – компактную, с узким окошком и регулируемой шторкой, – и зажёг её, пробормотав что-то про «надёжнее факелов». Затем с кряхтением вытащил Крушитель – шипастую булаву с – и уронил её на пол. Оружие гулко лязгнуло о камень, подняв облачко пыли. Как будто штангу уронили. А ведь мне только недавно наточили шипы на ней. Факелы он засунул обратно в сумку.

– Гвена, что там с ловушками? – крикнул я в темноту. Мое ночное зрение слепил факел в руках Лилии, отбрасывающий дрожащие тени на стены.

– Ловушек не вижу. Но тут миленько, – донеслось издалека. Голос Гвены стал приторно-сладким, почти игривым. Она дурачилась. У неё всегда поднималось настроение, когда она чуяла опасность. Не думаю, что это странная черта для демонессы.

– Что такая радостная? – уточнил я, с подозрением прищурившись.

– Тут куча трупиков. Старенькие такие. И бородатенькие, – отозвалась она, и в её тоне послышалась насмешка. – Я в них ковыряюсь. У одного даже топорик прикольный нашла.

– Ищи лучше ловушки, – буркнул я. – И вообще по сторонам смотри.

– Муж мой, отчего вы уверены, что впереди нас ожидает опасность? – подала голос Адель. Её вежливый, чуть напевный тон и изысканная речь странно контрастировали с лихим и небрежным движением, которым она закинула молот на плечо. Оружие – тяжёлое, с квадратной ударной частью, украшенной гравировкой, – глухо звякнуло о изящно украшенный наплечник, и я невольно поморщился.

Я указал на одну из рун.

– Вегвизир, – сказал я, указав на символ. – Он обещает страшную опасность за этой дверью. Но не сразу, а где-то в глубине. И призывает держать дверь закрытой.

– Ты читаешь руны долгобородов? – потрясённо замер Сперат. В его голосе сквозило неподдельное удивление, и я почувствовал, как меня греет его признание. Сразу видно – образованный человек. Смог оценить мои умения по достоинству.

– Немного, – ответил я. Не из ложной скромности, как ни странно. Я и в самом деле знал только десяток знаков. Но признание моих талантов затопило меня гордостью и каким-то ребяческим удовольствием. Магну было проще принимать похвалу за его силу и ум, но тот, кто прятался внутри него – я, – относился к этому с изрядной долей скептицизма. Всегда найдётся кто-то или что-то сильнее. Да и в большинстве жизненных ситуаций удача решает куда больше, чем способности. Это мне уже подсказывал опыт. Но и в моей броне нашлась брешь: я, похоже, любил быть… информированным?

Слабость Магна и моя уязвимая точка наложились друг на друга, и меня просто затопило восторгом. Видимо, какой-то выброс гормонов – иначе не объяснить. Я заулыбался, как дурак, и отвернулся, пряча своё довольное лицо. Такое удовольствие я испытывал редко. Разве что пару раз, когда выигрывал в настольных играх у приятелей. Но сейчас это чувство было куда ярче, наверное, как от наркоты. Скорее всего, особенности биологии Магна – его тело умело сильнее реагировать на такие вещи.

В моём положении я мог позволить себе многие слабости: женщин, вино, даже жестокость и кровожадность. Но только не те, что могли бы испортить мою репутацию или дать кому-то власть надо мной. Так уж устроен мир – как высоко ни забирайся, внизу всегда слишком много людей. И я сам должен выбирать, кому протянуть руку.

– Двигаемся, – велел я и шагнул в дверной проём.

Следующий вегвизир обнаружился сразу же, на стене. Не монументально высеченный в камне, как первый, а выцарапанный на уровне моей груди – как раз удобно для долгобородов. У них там как раз глаза. Восторг Сперата стал ещё понятнее: постичь хитросплетения этих символов местным было не под силу, даже если бы им кто и рассказал значения некоторых из них. Это как читать карту – далеко не у всех выходит. Видимо, нужны особые нейронные связи в мозгу. Не знаю, как это работает, но, похоже, я переселился в голову Магна со всеми своими привычками и навыками.

Вегвизир, по сути, был разновидностью указателя. Его обычно выцарапывали в штольнях на стенах. Значению чёрточек и рез Магна учил его отец – лично, в лучших традициях «домашней школы»: орал и лупил, заставляя запоминать каждый знак. Магн запомнил, бедняга. Набор символов был ограниченным, а их смысл сильно напоминал дорожные знаки моего мира: «Главная дорога», «опасные звери», «слабый свод», «не влезай, убьёт». Последнее, конечно, не совсем дорожный знак, но у долгобородов был полный аналог. Плюс иногда указывали расстояние – достаточно условное, в сотнях шагов.

Долгобороды не додумались до лаконичности дорожных знаков моего мира, поэтому рисовали указания на прямом кресте. По числу направлений. Или сторон света. Но под землёй важна была ещё и глубина, так что к первому кресту добавлялся второй, косой. Оставлять направления пустыми их врождённая въедливость не позволяла, и они заполняли их знаками стен, тупиков, своими догадками о составе грунта или даже импровизированной поэзией – вроде «здесь тьма глотает свет». Это сбивало с толку местных, но я уже привык отбрасывать лишнее.

Так, стрелка, указывающая направление, с которого мы пришли, несла на себе значения «движение по кругу», «место отдыха», «стоп», «путь проложен в сложных условиях», «мост». Знаки в середине, стоящие рядом, похоже, советовали остановиться и подумать. «Мост» же был очевидной аллегорией: если решишь идти дальше, это разделит твою жизнь на «до» и «после», как пропасть.

Мне не пришлось долго ломать голову над значением этого вегвизира. Большинство стрелок оканчивались знаками стены или тупика, и только одна – направо – обещала помещение в конце пути.

– Туда! Адель, Лилия, вы позади нас со Сператом. Волок, ты сразу за Сператом, в середине. И держи факел подальше от меня.

В середине самое безопасное место. Мы двинулись – немногословные, собранные. Даже Гвена, тихо похихикивая в темноте над своими мыслями, не спешила делиться ими с нами.

Мы миновали скелеты. Они слегка мумифицировались: сохранились волосы и бороды, которые однозначно выдавало в них долгобородов. Лежали аккуратно вдоль стен, без остатков оружия или одежды. А отдельно сложенные головы и вовсе намекали, что это было почти приличное погребение. Мне показалось, что в воздухе витает приторно-сладкая вонь гнилого мяса, но, скорее всего, это разыгралась фантазия. Нанюхался ещё возле Вириина.

Идти пришлось долго – метров триста. На поверхности это немного, но под землёй, когда каждую секунду ждёшь подвоха, устаёшь куда сильнее. Мы добрались до помещения, резко отличавшегося от того, где заканчивалась лестница долгобородов.

Очень аккуратные стены из гладких каменных блоков – скорее утилитарные, чем плод тщательной обработки, – вдруг плавно разошлись в стороны. Потолок тоже поднялся вверх. Я поднял руку, приказывая остальным остановиться, а сам шагнул вперёд, чтобы меня не слепили факел и лампа Сперата. Заметил стоящую неподалёку Гвену.

– Магник, можно угукнуть? – мурлыкнула она, оборачиваясь.

– Ну, угукни, – разрешил я.

Она угукнула. Звук отразился от далёких стен, подтвердив наши подозрения: мы попали в большой зал. Футбольное поле сюда, конечно, не засунешь, но комната примерно тридцать на двадцать метров без единой колонны – и это глубоко под землёй – впечатляла. Примерно такие же пролёты между колоннами были в подземном резервуаре под Красным Волоком, но и без того я узнал руку мастеров-строителей Древней Империи.

Мы тщательно изучили зал и пришли к выводу, что здесь кто-то – очень давно – очень много колдовал. В одной из стен, на высоте около двух метров, мы обнаружили каменную нишу. Не очень глубокую. Пустую. Из зала вели ещё три выхода, помимо того, через который мы вошли: один в противоположной стене, один в боковой и один уходил лестницей вниз. Рядом с каждым – вегвизир. Все одинаково подсказывали двигаться прямо. Я последовал их указанию.

И делал это потом ещё не раз. И даже не два. После пятого «типового» зала Лилия не выдержала и взмолилась – разумеется, через Адель, ведь обращаться через голову начальницы неприлично.

– О моя госпожа, не стоит ли нам сделать привал⁈

Я давно слышал её тяжёлое дыхание. Как, впрочем, и у Адель. Но я так привык к свое повышенной выносливости и своих спутников, что не обращал на это внимания. Думал, они применят свои таланты. У Лилии же наверняка есть что-то, что её усиливает? Иначе женщина в доспехах, даже хорошо тренированная, слишком сильно уступает мужчине. Я по инерции считал, что её способности схожи с Адель. Видимо, ошибся.

– Ладно, привал, – сжалился я над девкой в латах.

Сперат скрылся в своей жадносумке по пояс. Видимо, потревожил феечку, что всё это время дремала в сумочке на его поясе. Мелкая сначала недовольно фыркнула, потом вылезла, расправила крылышки, взлетела и начала нарезать круги вокруг Лилии, которая с грохотом осела у стены, уже не стесняясь. Фея весело попискивала и кувыркалась в воздухе, явно поддразнивая «боебабу» моей жены.

– Мне скучно, – заявила Гвена, подойдя ближе.

Мы находились в очередном зале. Помещения были почти идентичны, только ниши располагались в разных местах. Одну – в потолке – разглядела только Гвена. Судя по остаткам штукатурки, повторяющей структуру камня, раньше эти ниши были замаскированы.