Текст книги "Русский язык в зеркале языковой игры"

Автор книги: Владимир Санников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Как жаба в манжетах

(Саша Черный, Под сурдинку).

(9) .-родственники[невесты] еще плотнее обсели бедного кроткого Громова—так что он, затертый ими, как бриг северными льдами, накренился на бок и тихо примерз к своей съеденной молью невесте(А Аверченко, Подходцев и двое других, ч. 2, XVIII).

(10) Этот бывший артиллерийский офицерик[Наполеон] носился по всей Европе, как собака, которой привязали к хвосту гремящую жестянку-честолюбие(А Аверченко, Новая история).

(11) Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни(О. Мандельштам).

(12) Парень. Мордой он уже и Пушкина превзошел Висят баки, как хвосту собаки, daofce не моет – растрепать боится(В. Маяковский, Клоп, И).

(13) Кошка шлепнулась, как сырое тесто (Ю. Олеша, Три толстяка, 1).

(14) Мы ехали в поезде по Крыму. Когда моя соседка увидела зеленую траву, она так обрадовалась, как будто она была коровой, всю зиму проведшей в мрачном уединении хлева (И. Ильф, Записные книжки).

(15) Дверь её[Сони] комнаты осталась открытой, света она не потушила, и там еще стояло облачко пудры, как дымок после выстрела, лежал наповал убитый чулок, и выпадали на ковер разноцветные внутренности шкапа

(В. Набоков, Подвиг, XXI).

(16) Попался навстречу негр в колониальной форме,— лицо, как мокрая галоша (В. Набоков, Порт).

(17) Дождь внезапно усилился и понесся через асфальт, по всей плоскости которого запрыгали свечки, свечки, свечки (В. Набоков, Дар, V).

(18) «Он мною живет, как червь яблочком»(слова Ю. Олеши, сказанные им об одном пародисте) [Рус. лит. XX в.: 357].

(19) —Мама, слышишь?– кот кипит , как самовар (В. Ардов, Почки).

(20) Лодка-молодка

По улице Горького – что за походка! – Девчонка плывет, как под парусом лодка.

Юлия Друнина

По улице Горького – вижу я – ах ты!

Девчонки плывут, как под парусом яхты.

Одна-то, одна!Не сойти бы сума.

Вот это форштевень! Вот это корма!

Такой не опасны ни буря, ни штиль.

Какой у нее—представляете!— киль.

(А. Иванов).

(21) Доктор(...) положил на низкий столик, на стеклянный медицинский квадратик длинную, тонкую, отвратительно тонкую, тоньше комариного писка иглу(Т. Толстая, Чистый лист).

(22) Стоит он могучий, как дуб,

Развешены рыжие баки,

И трубку не вырвать из зуб,

Как кость у голодной собаки.

(23) Даже очень хорошая острота должна быть как шприц, одноразового пользования(Л. Лиходеев).

(24) Домашнее хозяйство подобно кроссворду, жена – по вертикали, муж– по горизонтали(А. Кнышев, Тоже книга).

(25) Мужская свобода тоже кое-чего стоит. Когда мужчина холост, все женщины палят по нему, как развеселившиеся охотники по дикой утке (Б. Шоу, по: «Ларец острословов»).

(26) Прямые лысые мужья Сидят как выстрел из ружья(Н. Заболоцкий, Свадьба).

(27) Вся равнина покрыта Сыпучей и мягкой известкой,

И деревья, как всадники,

Съехались в нашем саду

(С. Есенин, Черный человек).

(27) Девочка пяти лет пришла с мамой на кладбище и вдруг увидела пьяного, который шел, шатаясь, за кустами «А этот дядя уже выкопался из могилки?»(К. Чуковский).

(28) В нас что ни год —увы, старик,увы, темнее и тесней ума-палата,

и волосыуходят с головы,

как крысы с обреченного фрегата

(И. Губерман).

(29) Андрей С., 3 года—про жирафа на картинке: Похож на подъемного крана,.

2. В поэтический речи необычны и даже несколько шокирующи сравнения «высокого» с «низким». Особенно «повезло» здесь луне:

А в небесах луна, как таз,

Суконкой вытертый, сей чяс Над темным городом всплывала(Д. Минаев);

Луна катится в зимних облаках,,

Аятс цш варяжский или сыр голландский ;

Посреди небесных тел Ликлуны туманной,,

Алтс он кругл и как он бел,

Точно блин с сметаной (М. Лермонтов).

Через сто лет Б. Пастернак использует то же сравнение: Луна скользит блином в сметане (Примеры заимствованы из работы Н. А. Кожевниковой, см. [Очерки истории... 1995]).

3. Из случаев обыгрывания структурных признаков сравнительных конструкций отметим три следующих:

1) Конструкции, где опущен первый компарат («то, что сравнивается»):

Возвращаясь домой, мужчина видит на двери табличку, «Осторожно! Злая, как собака!»

2) Конструкции с необычным соотношением первого и второго компаратов – они синонимичны, ср.:

«ТоЛермонтова глаза».

Стоусто небо застонало,

И в небесах зажглись, как очи,

Большие серые глаза

(В. Хлебников, На родине красивой смерти Машуке).

3) Конструкции с необычным оформлением второго компарат а, ср.:

(1) А где-то пляшет океан,,

Над ним белесый встал туман,

Как дым из трубки моряка,

Чей труп чуть виден из песка

(Н. Гумилев, Мой час).

(2) Девочка с восхищением про свою тетю: она очень красива, красива, как наша собака (А Чехов, Записные книжки).

Какие принципы строения сравнительной конструкции нарушены в двух последних примерах? В. Туровский отмечает, что второй компарат («то, с чем сравнивают») должен иметь, за некоторыми исключениями, родовой, а не конкретнореферентный статус (см. [Туровский 1988]). Действительно, убрав последнюю строчку в стихотворении Н. Гумилева и тем самым изменив статус существительного морякиз конкретно-референтного в родовой, мы получим нормальную сравнительную конструкцию. Однако этого можно достичь и не изменяя статус существительного, ср.: ...белесый встал туман, как дым из трубки моряка, сидящего на песке.Дело, очевидно, не в конкретно-референтном статусе существительного (он, вопреки утверждению В. Туровского, совершенно обычен не только для первого, но и для второго компарата), дело в том, что в (1) совмещены два временных плана – момент в прошлом, когда моряк покуривал трубку, и описываемый момент, когда он мертвым лежит на песке. Аномальность примера (2) также связана не с конкретно-референтным статусом существительного (ср. правильную фразу, где второй компарат обозначает конкретное лицо: Моя тетя очень красива, красива, как наша прима-балерина {как наша бабушка в молодости)).С другой стороны, перевод статуса второго компарата в родовой делает фразу (2) не менее аномальной (ср. странные фразы: Моя тетя очень красива, красива, как собака {как королевский пудель; как болонка)).Аномальность (2) связана с антропоцентризмом языка: сравнение человека с животными считается дискредитирующим и допускается лишь в редких случаях и по строго определенным параметрам {Маша грациозна как лань; Она гибка как змея, а он мудр как змейи т. п.).

4. Особый вид сравнений —иронические сравнения (типа: Неподкупен— как Иуда,/ Храбр и честен — как Фальстаф (Н. Некрасов, (На Ф. В. Булгарина». Сравнительная конструкция используется здесь как экспрессивный заменитель отрицательной конструкции. Вот как Высоцкий передает простую мысль: «Мы не нужны в Париже»:

Ваня, мы с тобой в Париже Нужны, как в бане пассатижи»

Л в общем, Ваня, мы с тобой в Париже Нужны, как в русской бане лыжи_

И всё же, Ваня, мы друзьям в Париже Нужны с тобой, как зайцу грыжа(«Письмо Ване Бортникову из Парижа»).

Подробнее эти конструкции рассматриваются в другом месте работы (см. гл. Прагматика).

Конструкции, включающие метафору или метонимию

1. Если включение в главу, посвященную синтаксису, сравнительных конструкций ни у кого, видимо, не вызовет возражений, то рассмотрение здесь метафоры и метонимии может представиться странным. Дело в том, что «основным принципом построения метафоры является принцип сравнения»[Левин 1998: 457], многие исследователи определяют ее как «скрытое» или «сокращенное сравнение». Для нас важнее, однако, другое: кроме лексико-семантического аспекта эти виды тропов чрезвычайно интересны ив синтаксическом плане. В данной главе они рассматриваются, по преимуществу, именно в этом аспекте.

2. Метафору считают «сокращенным сравнением», однако, как отмечает Н. Д. Арутюнова, «переход от сравнения к метафоре изменяет синтаксический тип предложения»: метафора – П-й член предложений тождества {Он – шляпа!)(см. [Арутюнова 1979: 155—156]). Н. Д. Арутюнова прослеживает соотнесенность разных видов тропов (метонимии и метафоры) с синтаксической функцией: метонимия обслуживает идентифицирующую функцию ( Шляпа обернулась и посмотрела на меня),метафора – предикативную функцию (Он ужасная шляпа)(см. [Арутюнова 1979:150—152]). Ср. также:

(1) П. Н.—‘длинноносый трепет в студенческом сюртучке и при шпаге, с белой перчаткой в руке и с испуганными вороньими глазками(А Белый, Начало века. Эллис).

(2) Дарвин(...) торжественно потянул рукоятку тормоза. Поезд застонал от боли и остановился»(В. Набоков, Подвиг, XXIV).

Н. Д. Арутюнова отмечает далее, что метафорическая шляпадопускает вторичное идентифицирующее использование, но требует при этом указательного местоимения: Эта шляпа всегда все путает[Арутюнова 1979: 152]. Кажется, метафора допускает (как и метонимия) и первичное идентифицирующее использование, и притом без указательного местоимения, ср.:

(3) .потом было музыкальное отделение. Какая-то кобыла по-французски выла, а бульдог ей аккомпанировал(Тэффи, Предел, VI).

Интересно, что первичное идентифицирующее использование метафоры связано нередко с иронией, ср.:

(4) Греков протянул руку.—Привет надежде русского вокала(М. Чулаки).

Интерпретируя этот пример, С. И. Походня справедливо отмечает «словосочетание надежда русского вокала, употребленное даже относительно талантливого певца, имеет явно ироничный оттенок (...) То же самое произошло и со стереотипным словосочетанием инженер человеческих душ, которое ныне употребляется в русской речи, пожалуй, чаще иронически, чем как поэтичная метафора» [Походня 1989:22]. Отметим, что словосочетание инженер человеческих душупотребляется иронически не только «ныне», но уже и в 20-х годах XX века, ср.:

(5) [О поэте] ..между нами говоря, этот инженер человеческих душ, как нарочно, оказался на редкость несостоятельным и ограниченным субъектом(М. Зощенко, Бедная Лиза).

3. Вторичное идентифицирующее использование метафоры не допускает последующей замены анафорическим местоимением, ср.:

(6) Разочарованные, опечаленные[отъездом Клинкова], оба друга с опущенными головами побрели в буфет.

—Выжили человека» Добились»(...) Скотами были, скотами и останемся. Не могли уберечь эту кристальную душу.

– Слушай!—закричал вдруг Подходцев—Вот она!

—Кто?

—Кристальная душа-то! Пожарскую котлету лопает.

Действительно, за буфетным столиком сидел путешественник Клинков(А Аверченко, Подходцев и двое других, ч. 1, XVI).

4. «Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он на самом деле входит, и утверждает включенность его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. В метафоре сокращено противопоставление, но оно может быть восстановлено: Едешь, бывало, перед эскадроном., под тобой чорт, <я не лошадь»[Арутюнова 1990а: 188]. Может быть, здесь полезно уточнение. Метафора не отвергает, а делает вид, что отвергает принадлежность объекта к некоему классу: и пишущий, и читающий понимают, что перед эскадроном ты едешь всё-таки не на чёрте, а на лошади, пусть похожей на чёрта. Ю. И. Левин писал: «В метафоре описываемый объект и объект, с которым данный сравнивается, как бы слиты» [Левин 1998:457].

«На вход метафоры поступают разные виды идеального – эмоции, экстралингвис-тические знания, житейский опыт носителей языка, иногда случайные впечатления, наблюдения, оценки. Метафора в известном смысле всеядна: она принимает любые разновидности идеального и не переваривает только материальные сущности. Выражение “перенос значения” в применении к метафоре недостаточен: он сильно ограничивает представление о ее рационе. Итогом процесса метафоризации, изживающим метафору, являются категории языковой семантики – признаковые значения. Метафора, таким образом, обнажает процесс переработки в языковое значение различных “субпродуктов” идеальной (интеллектуальной, эмоциональной, перцептивной) деятельности человека. Изучение метафоры позволяет увидеть то сырье, из которого делается значение слова. Метафора, т. е. столкновение признаков гетерогенных субъектов, есть стадия в переработке сырья, этап на пути от представлений, знаний, оценок и эмоций к языковому значению» [Арутюнова 1979:173].

5. Особого рассмотрения заслуживают яркие метафоры типа посох терпения(= «терпение»). Они особенно характерны для восточных литератур. Поэтому наиболее естественно выглядят эти метафоры в художественной литературе с восточной тематикой. Так, часто и удачно использует этот прием Л. Соловьев в «Повести о Ходже Насреддине». Несколько примеров:

(1) Облачившись в халат усердия и вооружившись посохом терпения, мы посетили все эти места(Очарованный принц, Вступление).

(2) Гюльджан вздохнула, на ее ресницах повисла слеза. Ходжа Насреддин понял: глина ее сердца размягчена—время вертеть гончарный круг своей хитрости и лепить горшок замысла(Очарованный принц, 3).

(3) -.пастух, конечно, рассказал об этом лавочнику; тот немедленно закрыл свою лавку и, приплясывая от нетерпения, побежал в чайхану с горячим, обжигающим язык и десны орехом новости во рту(Очарованный принц, 25).

6.Этот тип метафор, именуемый обычно катахрезой,не чужд и западным литературам, однако для современной русской речи, даже художественной, он не характерен (особенно «зоологические метафоры» типа ослы терпенья) и расценивается теоретиками художественной речи как «неудачное развитие тропа» ( пусть акулы империализма не протягивают к нам свои лапы)(КЛЭ). Этот прием пародировал В. Маяковский: Сквозь щупальцымирового империализма красной нитью проходит волна(ЛЭС),– хотя сам иногда им не брезговал:

Каждый поёт /по своему /голоску!

Разрежем / общую курицу славы и каждому /выдадим /поравному куску(«Послание пролетарским поэтам»)

В целом, зоологическая метафора признаётся слишком непривычной, расценивается теоретиками как недостаток (см. [ЛЭС, 152]).

История зоологической чрезвычайно убедительно иллюстрирует громадную роль пародии в истории языка (в первую очередь, поэтического). Дело в том, что старшие символисты отнюдь не брезговали метафорами этого типа, всеми этими посохами(или ослами) терпенья.Вот брюсовский перевод стихотворения М. Метерлинка «Моя душа больна весь день» (цит. по: [Рус. лит. XX в.]):

И под кнутом воспоминанья

Я вижу призраки охот.,

Полузабытый след ведет Собак секретного желанья.

Блестящие пародии Вл. Соловьева на декадентов оказали воздействие не только на развитие русской литературы, но и на развитие русской художественной речи. И в одной из этих пародий, влияние которой ощутамо, по наблюдению

В. П. Григорьева, до сих пор [Григорьев 1979: 228], основным структурным элементом является именно рассматриваемая фигура речи:

На небесах горят паникадила,

А снизу —тьма.

Ходила ты к нему, иль не ходила?

Скажи сама. ¹

Но не дразни гиену подозренья,

Мышей тоски!

Не то, смотри, как леопарды мщенья Острят клыки!

И не зови сову благоразумья Ты в эту ночь!

Ослы терпенья и слоны раздумья Бежали прочь.

Своей судьбы родила крокодила Ты здесь сама.

Пусть в небесах горят паникадила —

В могиле– тьма.

В результате метафоры такого типа, по мнению некоторых исследователей, не получили развития в последующей русской поэтической традиции. О. Б. Кушлина пишет. «Прием, вышученный в зародыше, был вычеркнут из резерва изобразительных средств поэзии русской» (Рус. лит. XX в.: 35). Впрочем, «слухи о кончине» зоологической метафоры, видимо, сильно преувеличены: В. П. Григорьев [1979] отмечает широкое ее употребление в художественной речи– у Маяковского, Олеши, Цветаевой, Л. Мартынова. О. П. Ермакова приводит многочисленные примеры, показывающие, что эта модель «остается живой и представляет собой незакрытую структуру» не только в художественной речи, но и в политических контекстах: журавль славы(С. Антонов); райская птица удачи(журн. «Огонек»); Дикий и точный конь страха вынес и выбросил меня из здания школы(Ф. Искандер); ...прорастает удав преступности(А. Солженицын) [Ермакова 1996:

56-59].

7.Метонимия состоит в переносе наименования с одного объекта на другой, ассоциируемый с данным. В лингвистическом отношении метонимия интересна как необычный вид сравнения и (что более важно) как необычный вид сочетаемости языковых единиц. Так, в (1)—(2) необычно сочетание глаголов речи с подлежащими – неодушевленными существительными. Примеры:

(1) «Пошла ты, баба!—закричали ей тут же бороды заступом, лопатой и клином—ишь куда полезла корявая»(Н. Гоголь).

(2) – И тебе не жалко, что ты дурачок!

—Жалко»—угрюмо отвечает козлиная бородка (А Чехов, Мертвое тело).

(3) Вечер. По улице идет пестрая толпа, состоящая из пьяных тулупов и кацавеек (А. Чехов, Ряженые).

(4) Желаю вам получить Станислава и жениться на тех таинственных голубых глазах , о которых Вы писали мне(А. Чехов – Ф. А. Червинскому, 18 авг. 1891).

(5) Куприн женится на т-lie Давыдовой, дочери «Мира божьего»[= дочери издательницы журнала «Мир божий» А. А. Давыдовой] (А. Чехов —М. П. Чеховой, 8февр. 1902).

(6) Сосредоточенно побежали там[на Невском проспекте] лица(...) Носы протекали во множестве, орлиные, утиные, петушиные, зеленоватые, белые, протекало здесь и отсутствие всякого носа. Здесь текли одиночки, и пары, и тройки-четверки', и за котелком котелок: котелки, перья, фуражки; фуражки, фуражки, перья:; треуголка, цилиндр, фуражка; платочек, зонтик, перо(А Белый, Петербург, I).

7. Сочинительные конструкции

Можно выделить три основных типа ЯИ с использованием сочинительных конструкций: 1) обыгрывание соотношения компонентов сочинительной конструкции; 2) обыгрывание порядка компонентов сочинительной конструкции;

3) обыгрывание значения сочинительных союзов. Они будут рассмотрены соответственно в трех пунктах раздела.

Соотношение компонентов сочинительной конструкции

1. Сочинительные конструкции с соединительными союзами (и; и» и да» да)дают зачастую не полный перечень описываемых элементов, а носят иллюстративный характер (см. [Санников 1989: 196]). Это свойство сочинительных конструкций обыгрывается в след, шутке:

(1) В старину(...) один критик по поводу прелестной «Тамары» Лермонтова издевался над строками-. «На голос невидимой пэри шел воин, купец и пастух».– «А по какой причине,—вопрошал он,—столь несправедливо обойдены гражданские чиновники?»(А Измайлов, Пятна на солнце, III).

Однако при иллюстративном употреблении, естественно, не могут опускаться основные компоненты, как это делается в след, двустишии С. Шевцова:

Идеальный писатель

В его трудах нас всё пленило:

Бумага, почерк и чернила!

2. Говорящие отмечают интересную особенность сочинительных конструкций в составе названий. Они непроницаемы и нечленимы. Ср.:

(2) —Мистер Баркер, но «Ромео и Джульетту» вы, конечно, читали?

– «Джульетту» я, к сожалению,не читал, я вот «Ромео» читал и даже несколько раз!

3. В бессоюзных конструкциях отношения между частями достаточно неопределенны и могут пониматься по-разному, ср.:

(3) Пограничник—проходящему человеку'.

– Стой,, стрелять буду!

– Стою!

– Стреляю!

Обыгрывается факт, что, хотя бессоюзные конструкции этого типа понимаются обычно как дизъюнктивные («Стой, или я буду стрелять»), формально не исключено иное понимание конструкции, понимание ее как конструкции конъюнктивной.

(4) [О членах судебной палаты]: Всю дорогу палата занималась тем,, что ела,, решала важные вопросы,еда, читала и ела(А Чехов – Чеховым, 29 anp. 1890).

Повторение одной словоформы (ела)в пределах сочинительной конструкции аномально (нейтральная конструкция – палата,_ еда, решала важные вопросы и читала,,но при этом утрачивается важный смысл – преобладание чревоугодничества над другими занятиями «палаты» и постоянное чередование того и другого).

4. Языковая игра высвечивает ограничения на сочетаемость частей сочинительной конструкции: морфологические – (1)—(4); семантические—

(5)–(25); возникающие в случае зевгмы (объединение разных значений лексемы, подчиняющей сочинительную цепочку) —(26)—(32):

(1) Напишитемне нечто о Карамзине, ой, ых(А.Пушкин—JL С. Пушкину, 1823).

(2) Он думает об выпить хорошую стопку водки , об дать кому-нибудь по мордву об своих конях – и ничего больше(И. Бабель, Как это делалось в Одессе).

(3) И вдруг подходит [«аристократка»] развратной походкой к блюду[с пирожными] и цоп с кремом и жрет (М. Зощенко, Аристократка).

(4) Вы —умы, а мы —увы!

(5) В Малинниках застал я одну Анну Николаевну с флюсом и с Муром (А Пушкин – А Н. Вульфу, 16 окт 1829).

(6) ...распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы(А. Пушкин – П. А Вяземскому, март 1830).

(7) В молодости своей он был и капитан и крикун, употреблялся и по штатским делам, мастер был хорошо высечь, бглл и расторопен, и щеголь и глуп (Н. Гоголь, Мертвые души).

(8) Я нанял себе дачу около города Сум на реке Пеле. Место поэтическое, изобилующее теплом, лесами, хохлами, рыбой и раками (А Чехов—Я. П. Полонскому, 25 мар. 1988).

(9) Загорелась война. Казаки вооружились своими пиками, пищалями, саблями и татарами (О. Д’Ор, Русская история).

9 – 1789

(10) „успокою совсем

Старцев, покрытых сединами,

С тем, чтоб согреть их холодную кровь Фетом, балетом, паштетом (В. Курочкин, по: Черняева 1957).

(11) Так,между домом, лавкой, Библией, поркой, жендй, Машухой— прошло сорок лет(Б. Пильняк, Голый год, Ордынин-Город).

(12) Портной был сам из Петербурга и на вывеске выставил: Иностранец изЛондо-на и Парижа (Н. Гоголь, Мертвые души, т. 2).

(13) Подпоручик ничего себе, но – сволочь (М. Зощенко, Виктория Казимировна).

(14) Не спросясь мужа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого осталось десять дней и четыре рубля (И. Ильф – Е. Петров, Двенадцать стульев, XXII).

(15) Сержанту Иванову удалось объединить пространство и время, он сказал солдатам,: «Копайте от забора и до обеда » (при опущении союза аномальность становится гораздо менее ощутимой: Копайте от забора до обеда).

(16) «Моя вдова не затрапезная,—обиженно сказал Кузя(...) —у нее был муж полков – ник и такая грудь, что вы таких грудей не видывали! А волосы! А губки.!»(А. Аверченко, Шутка Мецената, XI).

(17) Наряду с множеством недостатков у Варвары были два существенных достижения'. большая белая грудь и служба (И. Ильф– Е. Петров, Золотой теленок, XIII).

(18) Ничего не читал. Он был не читатель, а писатель (Эмиль Кроткий).

(19) ~кто имеет двадцать пять лет отроду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук(Н. Гоголь, Невский проспект).

(20) А посмотрели бы, что у него в саду! Чего там нет? Сливы, вишни, черешни, огородина всякая, подсолнечники, огурцы, дыни, стручья, даже гумно и кузница(Н. Гоголь, Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем).

(21) Индейцы босые, а если и обуты, то во что-то не поддающееся ни чистке , ни описанию (В. Маяковский, по [Береговская 1984]).

(22) Я за ним на квартиру, а там голая гражданка в мыле и в ванне (М. Булгаков, Черный маг).

(2 3) Хорошо любить жену

И гитарную струну,

Маму, папу, тетю,—ну

И Советскую страну

(А. Архангельский. Пар. на Н. Асеева).

(24) Софья Сергеевна.^ так торопилась уйти, что все растеряла', и носовой платок и Дарью(В. Шкваркин, Весенний смотр, III).

(25) Мария Михайловна (Ставит карточку на стоп)..Это знакомые, муж и жена. Он на бумажной фабрике работал, а у нее постоянно зубы болели(В. Шкваркин, Весенний смотр, И). Аномальность достаточно оправданна: Мария Михайловна указывает наиболее запомнившиеся ей признаки своих знакомых.

(26) Кассир закрыл дискуссию и окошечко кассы (D. Buttler).

(27) Шел дождь и два студента.

(28) Его рвет секретами и вином (Г. Лихтенберг, по: «Ларец острословов»).

(29) Агафия Федосеевна носила на голове чепец, три бородавки на носу и кофейный капот с желтенькими цветами(Н. Гоголь).

(30) [Получивший чужую золотую медаль] —Вместо него я получил золотую медаль и зонтиком по шее от его мамаши на выпускном вечере(Ф. Искандер, по: [Походня 1989]).

(31) Член совета принес извинения за прискорбный случай минувшей ночи и шикарную —метр на метр коробку шоколада – для моей супруги(В. Конецкий, Последний раз в Антверпене).

(32) Я потерял на одной неделе жену и зонтик

(33) Я чересчур люблю маму и бабу Нину и блины вот такие(Андрей С, 4 г.).

Порядок компонентов сочинительной конструкции

Говорящие отчетливо ощущают неравноценность позиций в сочинительной конструкции: первое место (как неоднократно отмечалось, ср. [Cooper, Ross 1975; Бергельсон – Кибрик 1981; Якобсон 1983: 353; Санников 1989: 78—80]) более «престижно», чем последующие. Показательны два отрывка, авторы которых (принадлежащие к разным эпохам и пишущие на разных языках) обыгрывают эту синтаксическую особенность сочинительных конструкций:

(1) В горах Принс-Чарльз есть хребты Атоса , Портоса и Арамиса. Бедный Арамис! Всегда он «и»~(В. Конецкий, Третий липший).

(2) A large тар of London would be needed to display the wild and zigzag course of one day's journey undertaken by an uncle and his nephew —or, to speak more truly, of a nephew and his uncle . For the nephew, a schoolboy on a holiday, was in theory the god in the car, or in the cab, tram, tube, and so on; while his uncle was at most a priest dancing before him and offering sacrifices(G. K. Chesterton).

Порядок сочиненных членов сохраняется и в русском переводе В. Головнева:

Чтобы проследить необычный и запутанный маршрут, проделанный за день дядей и племянником (или, точнее говоря, племянником и дядей ), понадобилась бы большая карта Лондона» Школьник был важен, как юный принц, совершающий путешествие, а его старший родственник оказался в ранге слуги.

Значение сочинительных союзов

Весьма распространенный тип языковой игры с использованием сочинительных конструкций —обыгрывание значения сочинительных союзов. Это явление представляет большой интерес для лингвиста, поскольку ярко оттеняет некоторые компоненты значения союзов.

Зато:

(1) ...а там весна—совсем не красна, зато голодная (В. Астафьев, Царь-рыба).

9*

(2) Генерал , человек образованнейший , состояния не оставил , «о зато весь был изранен (Ф. Достоевский, Село Степанчиково, 1);

(3) Я пою плохо , зато долго.

Приведенные примеры высвечивают наличие в значении союза затосмыслового компонента: ‘содержание второй части, вводимой союзом, полностью компенсирует содержание первой’– высвечивают путем нарушения данного смыслового соотношения частей сочинительной конструкции: голод не может, разумеется, рассматриваться как компенсация за некрасивость, длительность пения не компенсирует его плохого качества, а раны похороненного генерала не могут компенсировать его родственникам отсутствие наследства. Впрочем, идея компенсации в (1)—(3) все же есть в преобразованном виде: употребляя союз зато(а не союз и, например), говорящий признаётся, что он пытался найти компенсацию за нежелательные события, описываемые в I части, но никакой компенсации нет (кроме событий, которые только в шутку можно расценивать как компенсацию).

(4) Лежат на витрине две курицы, импортная и советская. Импортная говорит:

– Боже, какая ты худая и синяя! Толи дело я. аппетитная, вся в целофанчике, с фирменными наклеечками.

—Зато я своей смертью умерла.

Сталкиваются две «точки зрения» – курицы и человека (потребителя). Естественная смерть курицы для человека (в отличие от самой курицы) отнюдь не может быть компенсацией за ее нетоварный вид.

(5) Комедии у нас плохие, зато их мало(А. Кнышев, Тоже книга).

В (5) обыгрывается возможность разного понимания второй части, вводимой союзом зато, поскольку по-разному можно понимать антецедент местоимения их.1) Комедии у нас плохие, зато комедий мало,2) Комедии у нас плохие, зато этих плохих комедий мало.

Но.

(1) Мать Катеньки, бедная, но неблагородная вдова, всю зиму шила дамские наряды(Тэффи, Катенька).

(2) ..за десять дней написал очерк про Закопане (...) и рассказ. Рассказ небольшой, но препоганый(Ю. Казаков—В. Конецкому, 18 мар. 1962).

Нарушается (и тем самым подчеркивается) свойство союза носоединять противоположные полюса разных шкал: в (1)—(2) необычно соединение одинаковых (низших) полюсов двух шкал. В (2) содержится дополнительно шутливое утверждение, что большие рассказы хуже маленьких.

(3) Простой парень из-под Казани, Разделся, влез и заткнул что надо в ледяной воде (...) Врачи долго боролись за жизнь солдата, но он остался жив(М. Жванецкий, Когда нужны герои).

Употребляя союз «о, указывающий на ненормальный ход событий (см. [Санников 1989: 161—165]), Жванецкий объявляет смерть пациента естественным результатом усилий врачей.

(4) [Телеграмма жены с юга] Но люблю я только тебя.

В (4) обыгрывается другой компонент значения союза но– с м ы с л о в о е доминирование второй части конструкции (см. [Санников 1989: 149—152]). Доминирование второй части выступает в (4) в предельно отчетливой, утрированной форме: первая часть вообще опущена, отправительница телеграммы пытается убедить мужа в том, что содержащаяся в ней информация настолько малозначаща, что даже не заслуживает упоминания.

У М. Жванецкого встречается обыгрывание того же смыслового компонента (доминирование второй части конструкции), но способом, противоположным тому, который мы наблюдали в (4),– не опущением первой части, а ее повторением:

(5) Вчера раков давали. Большие, но по 5 рублей. Но большие. Но по 5 рублей. Но о-очень большиеи т. д.

Герой никак не может решить, какой из двух признаков описываемой ситуации (величина раков или их дороговизна) важнее, и без конца меняет их местами, нанизывая всё новые но.

Способом усиления противопоставительного значения союза ноявляется его выделение. Вот пример из стихотворной речи, где это достигается необычным способом – выделением союза в отдельную строку:

Петербургские окна.

Синё и темно.

Город

сном

и покоем скован.

НО

не спит мадам Кускова

(В. Маяковский, Хорошо, 4).

А:

(1) В Москве на Мясницкой стоит человек и читает вывеску магазина: « Коммутаторы, аккумуляторы».—Ком-му„ таторы, а кко-му„ ляторы – и говорит-. – Вишь, и тут омманывают простой народ!^(Б. Пильняк, Голый год, IV).

Человек не знает, что тжосляторыи что такое таторы, и возмущается неравноправием, исключительно исходя из значения союза а, из его способности противопоставлять друг другу компоненты конструкции, точнее, указывать, что их сочетание – ненормальность (Кому– таторы, а кому —ляторы).

(2) У Веры маленький голосок, а какой противный! (М. Булгаков).

Так же, как в примере (1) с союзом но, необычно соединение одинаковых (низших) полюсов двух шкал (что сводит противопоставление на нет). Ср. сходный пример с противительным союзом да: Быть было ненастью, да дождь поме– шал(В. Даль).

Назад к карточке книги "Русский язык в зеркале языковой игры"