Текст книги "Русский язык в зеркале языковой игры"
Автор книги: Владимир Санников
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
(3) Сперва ты меня повози, а там я на тебе поезжу(В. Даль, Пословицы русского народа, I).
Противопоставленность компонентов первой и второй частей сложносочиненного предложения (сперва ты~– там я)снимается из-за употребления кон-версивов ( X возит Y-a — Y ездит на Х-е), что делает аномальным употребление союза а.
(4) – Всю ночь глаз не сомкнула: ты храпел, а собака лаяла~
—А что же ты хотела, чтобы собака храпела, а я лаял?
Используется способность конструкций с а указывать на нежелательное, с точки зрения говорящего, распределение признаков двух описываемых предметов или лиц, ср.: —Всю ночь глаз не сомкнула-,мы бедные, а все кругом богатые—Да, хотелось бы, чтобы было наоборот.
Не то что.
Да ведь за этакие деньги не то что жениться, в Сибирь пойти можно!(А. Чехов, Трагик).
Не то чтобы~ а.
[Пискарев «дипломатично» намекает приятелю на то, что у того умерла жена] —Почему же сразу не говорить? Умерла ведь?—Гм„ Как тебе сказать?– пожал плечами Пискарев.— Не то чтобы умерла, а так.. Ну вот ты уж и плачешь! Все ведь умрем!(А. Чехов, Канитель).
В соответствии со значением союза, фраза получает следующее толкование, производящее комическое впечатление: ‘из двух противоположных мнений (она умерла; она жива) правильно первое, а еще правильнее считать, что она – так„
Скорее– чем.
СЭто была уже бесформенная старушка, скорей безобразная, чем красивая (М. Зощенко, Мишель Синягин).
Значение союза скорее~ чемсвязано с борьбой двух мнений, с колебаниями в оценке описываемого предмета, признака, события. Аномальность фразы заключается в том, что признаки безобразная и красивая настолько различны, что исключают возможность колебаний. Нейтральны были бы выражения типа: Это была уже бесформенная, безобразная старушка-, Это была уже бесформенная старушка, безобразная, а не красивая.
И.
В работемного нового и интересного . К сожалению, то, что ново,—неинтересно, а что интересно – не ново.
Соотношение признаков (новое-, интересное ) – полное несовпадение. Однако начало высказывания (В работемного нового и интересного ) допускает и противоположное продолжение (Буквально все новое интересно, а интересное — ново) —полное совпадение признаков, а также и другие, промежуточные, например: многое из нового интересно, почти все новое интересно и т. д. Это свидетельствует о том, что в общем случае союз и (как и союз или) не определяет соотношение компонентов сочинительной конструкции, говорящий вообще о нем не задумывается, оно, как мы видели, может быть любым. Казалось бы, этому утверждению противоречит тот факт, что аномальность (вызывающая комический эффект) наблюдается лишь в приведенной фразе, все остальные продолжения нейтральны. Дело здесь, однако, не в значении союза и, а в оценочной характеристике высказывания и его частей: первая часть высказывания (Вработемного нового и инте ресного)содержит положительную оценку работы (индуцированную не союзом, а прилагательными новый, интересный), но потом, продолжая фразу, мы меняем положительную оценку на отрицательную, что и производит комический эффект.
Или.
(1) —Я помню, что-то было: иди вышла замуж , итш переломила ногу (Н. Гоголь, Женитьба).
(2) —Девочка, ты хочешь на дачу или чтобы тебе оторвали голову?(К / ф «Подкидыш»).
(3) – Что лучше', теща или пиво?
—Хорошо и то и другое. На столе и в холодном виде.
(4) Объявление. Ищу учителя музыки, который научит или отучит соседскую девочку играть на пианино.
(5) Генерал – полковнику: – Поставьте здесь шлагбаум или толкового майора!
Аномальность этих примеров заключается в слишком большой неравноценности альтернатив, неравноценности для описываемых лиц. Для самого же говорящего альтернативы примерно равноценны. Именно это различие в оценке и производит комический эффект.
А то.
Ограбленный бандитами человек заявляет: «Немедленно верните деньги, а то будет как вчера». Испуганные бандиты возвращают деньги, а потом спрашивают: «А как было вчера?» – «А вчера так и не вернули».
В данном значении союз а тоупотребляется обычно в высказываниях типа Уходи, а то осудо будет {побьют, заругают).Поэтому может создаться представление, что значение угрозы, предостережения привносится второй частью высказывания ( побьют, заругают).Приведенный анекдот показывает, что это не так: вторая часть высказывания ( будет как вчера)сама по себе нейтральна. Ср. также высказывания типа Уходи, а то он будет дарить тебе ценные подарки,где также сохраняется значение угрозы, предостережения; получение подарков (само по себе скорее желательное) в конкретной ситуации речевого общения оценивается говорящим как нечто нежелательное, против чего следует предостеречь. И выражается это предостережение не лексическим составом второй части высказывания и не самим союзом а то:это прагматический элемент смысла, возникающий при определенном сочетании речевых актов – в случае альтернативы побуждения ( Верните деньги:) и утверждения ( а то будет как вчера).
Не„ а (a neS) .
(1) Пьяницу-мельника– она-, умела сделать золотом, а не человеком(Н. Гоголь, Иван Федорович Шпонька...).
(2) .„буду безукоризненно нежный, не мужчина, а — облако в штанах (В. Маяковский, Облако в штанах).
(3) В ладони прыснули — «Не храм , а срам!..» (А. Вознесенский, Мастера, V).
Предложения типа (1)—(3) близки к сравнительным, но отличаются от них большей категоричностью и экспрессивностью: чтобы убедить адресата в том, что X в каком-то отношении похож на Y, говорящий утверждает, что это вообще не X, a Y. Прием использования заместительного союза не~ а (а не)для целей сравнения стал настолько устойчивым, что уже в середине XIX в. сам становится предметом обыгрывания. Любопытный пример двойной игры со значением союза не~ а (а не)содержится в повести А. Вельтмана «Не дом, а игрушечка». Один домовой обещает другому хороший дом («не дом, а игрушечку»), а потом уверяет, что его обещание следовало понимать буквально, и пытается отделаться игрушечным домиком.
8. Порядок слов
1. Говорящие подчеркивают, что иногда изменение порядка слов не изменяет смысла – см. (1), а в других случаях такое изменение связано с изменением смысла фразы или ее части – (2)—(5):
(1) Что о печь головой, что головой о печь(В. Даль).
(2) Друзья и клад
Один мудрец сказал, хотя инее стихах.
«Найди друзей—найдется клад в друзьях».
Я то же повторю обратными словами.
«Найди ты клад—друзья найдутся сами».
(А Илличевский).
(3) Издателю журнала с эпиграфом «Снами Бог»
В чем разноречит он с читателем своим?
Он пишет,: «С нами Бог!», тот говорит. «Бог с ним».
(А. Илличевский).
(4) У них. «Живи как хочешь».
У нас: «Как хочешь, так и живи»(А. Трушкин).
(5) А И понимаешь/ он так скучно убеждает/ что энмть хорошо/ /
Б. (смеется) А хорошо жить еще лучше// (пример из: [Земская – Китайгородская – Розанова 1983]).
2. Только вводная конструкция свободно вклинивается внутрь других конструкций. Остальные случаи резко аномальны. Однако в определенных условиях они вполне оправданны, нормализация порядка слов привела бы к смысловым и /или стилистическим потерям. Особенно показательны в этом отношении два следующих примера:
Екатерина наклонилась над ним тем, чем брала его за душу, за мясо,—грудями.
И он подчинился.
Которые целовал еще два месяца назад господин камергер Моне, Вилим Иванович(Ю. Тынянов, Восковая персона, 1,1).
Возвращение придаточного определительного (которые целовалУ) их «хозяину» (грудям) существенно изменило бы смысл и сделало бы менее неотвратимым (может быть, даже странным) уступчивость Петра.
И увидел конный,
И приник к копью,
Голову дракона.,
хвост и чешую
(Б. Пастернак, Сказка).
В этом примере (внимание автора на него обратил Л. Г. Митюшин) нормализация порядка слов, возвращение зависимых слов ( голову дракона, хвост и чешую)их «хозяину», глаголу увидетьпривело бы к стилистическим потерям: исчезла бы динамика фразы, исчезло бы указание на быстроту реакции всадника (увидел– и приник), ср.: Конный увидел голову дракона, хвост и чешую и приник к копью.
3. В отличие от частиц, русские подчинительные союзы ставятся в абсолютном начале придаточного предложения. Ср. примеры, где обыгрывается нарушение этого правила:
Но на черта ли мне Москвы сугробы?
Поеду в Америку справлять гардероб.
Не столько
людей посмотреть чтобы, сколько себя показать чтоб
(Н. Адуев, пар. на В. Маяковского).
Скрипела старуха, телега словно кха, кхо кхе кхи.
Великолепно мною уловлены старухины все грехи.
(«Парнас дыбом», пар. на В. Маяковского).
4. Русские предлоги (кроме предлога ради)располагаются перед существительным, с которым они связаны. Нарушение этого правила встречается редко с целью подчеркнуть пренебрежение нормами современного языка. Ср. пародию
А. Измайлова на Вячеслава Иванова:
Эрота выспренных и стремных крыльях на
От мирных пущ в волшбе мечты лечу далече(...)
Биюся в кольцах корч, желанием пронзен.
Змий, жду тебя, змею, одре на одиноком.
В приведенном примере резко нарушаются и другие правила порядка слов: родительный принадлежности ставится перед определяемым существительным (Эрота... крыльях навм. На крыльях Эрота),определение – после определяемого слова (одре на одинокомвм. на одиноком одре).
5. Для многих устойчивых сочетаний характерен строгий порядок элементов, его нарушение аномально и производит комический эффект, ср.:
Пряхина(...) приложила кулак колбу и закричала резким, высоким голосом'. —Меня сживают со свету! Бог господь!Бог господь!Бог господь!(М. Булгаков, Театральный роман, 10).
Обыгрывание порядка следования членов сочинительной конструкции описывалось выше.
9. Анафорическое отношение
1. Анафорическое отношение – особый вид отношений между словами, настолько особый, что само его рассмотрение в главе, посвященной синтаксису, остается спорным. Анафорическое отношение – это отношение между словами или словосочетаниями, непосредственно (синтаксически) не связанными между собой: «в смысл одного выражения входит отсылка к другому» [Лингв. ЭС 1990].
В. Вересаев с негодованием писал:
«Иван Петрович подошел к столу. Он был очень весел».
Прочитав что-нибудь подобное, всякий считает себя обязанным притвориться идиотом и спроситы.—Кто был весел? Стол?
Гомер нисколько не стесняется говорить: «он побежал», раз по смыслу понятно,о ком идет речь, хотя бы в предыдущей фразе дело шло о столбе(«Записи для себя»).
Следует признать, что негодование Вересаева вполне обоснованно: львиная доля случаев обыгрывания анафорических отношений падает на ошибочное указание антецедента —первого члена анафорического отношения. Приведем лишь несколько примеров из множества имеющихся.
(1) Не успела доярка слезть с трибуны, как на нее забрался председатель колхоза.
(2) «Кася повесила скворца в комнату профессора. Каждый вечер она подставляла к нему стул и влезала на него». Господи, помилуй – на кого?! На скворца, на стул или на профессора?(Журн. «Новый Сатирикон», 1914).
(3) Сейчас во всех колхозах формируются гурты бычков-кастратов для нагула. На днях их пригласили на бюро райкома КПСС для утверждения. Среди них и пожилые и молодые, коммунисты и беспартийные(«Вперед», орган Михайловского РК КПСС Курской обл., 27 апр. 1961).
(4) —Я ни разу не спала со своим мужем, пока мы не поженились,—доверительно сообщила женщина случайной знакомой,—А вы?
—Не знаю, право. А как его зовут?
(5) [А Измайлов издевается над след, фразой Гончарова]: «Если б не эта тарелка да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка , или не сам хозяин, лежащий на ней,— то можно было бы подумать, что тут никто не живет». Позвольте вас спросить, где лежал Обломов, если следовать правилам принятого синтаксиса и признавать, что указательное местоимение всегда согласуется с последним из стоящих перед ним существительных того же рода? на постели или на трубке?(«Пятна на солнце», VI).
(6) Думая напугать увивавшегося вокруг него мальчугана, кузнец сунул ему под нос кусок раскаленного металла. «Если вы дадите мне полдоллара, я его лизну»,– сказал парнишка. Кузнец вытащил монету и отдал ее мальчику. Тот, ни слова не говоря, взял монету, лизнул ее, положил в карман и, весело насвистывая, побежал прочь.
(7) Инженер Фунин заказал нанять квартиру для его новой содержанки и просил старую, т. е. Елену Михайловну, сбыть кому-нибудь(А. Чехов, Делец).
(8) Он[Васенька] стал что-то очень глупо острить насчет моего зонтика, но Жан сразу поставил его наместо( конечно, Васеньку, а не зонтик), ими поехали наслаждаться воздухом(Тэффи, Из весеннего дневника).
2. Нередко авторы вносят уточнения там, где они излишни,– с целью дискредитации описываемого лица:
(9) Примите дар—певца поблёкнувгиий портрет.
Он стоил три рубля( портрет, а не поэт)
(И. К. Прутков).
(10) Отдай Лике почтовую бумагу, а то она, т. е. бумага, заплеснеет(А. Чехов – М. П. Чеховой, 16 мар. 1891).
3. Интереснее случаи, затрагивающие другие структурные особенности членов анафорического отношения.
Обыгрывается, в частности, затруднительность замены некоторых именных групп анафорическими местоимениями, ср.:
(1) Не говори о человеке дурно. Ведь и ты — он (С. Лец) – нужно повторить существительное: ведь и ты человек
(2) Выдающиеся события, метеорология, пророчества (...) В Рыбинске недоумение. Восх. сол. 5 ч. 21 м. Зах. его же 6 ч. 45 м.(А Чехов, Календарь «Будильника» за 1882 год).
(3) Он[Чичиков] отвечал, что уже имел счастье нечаянным образом познакомиться, попробовал еще кое-что сказать, но кое-что совсем не выгило(Н. Гоголь, Мертвые души, т. 1, VIII).
Интересно, что замена в (3) неопределенного местоимения анафорическим не уменьшила бы аномальности фразы,– ср. пример, где дейктическое слово используется в анафорической функции:
(4) В одном обществе очень пригоженькая девица сказала Кульковскому:
– Кажется, я вас где-то видела.
—Как же, сударыня!– тотчас отвечал Кульковский,—я там весьма часто бываю(Рус. лит. анекдот).
Единицы, входящие в состав фраземы, также не могут заменяться анафорическими местоимениями, ср.:
(3) ...голос его прервался: беднягу душили рыдания, и душили они его добрых минуты две(Л. Кэрролл. Алиса в стране чудес, в пер. Б. Заходера).
(6) —Всё бы ничего, но вот Герцогиня, Герцогиня! Она придет в ярость, если я опоздаю. Она именно туда и придет!(Л. Кэрролл, Алиса в стране чудес, в пер. Б. Заходера).
(7) —Мне бы– говорит– перед смертью на лоно природы поехать, посмотреть, какое это оно. Никогда ничего подобного в своей жизни не видел(М. Зощенко, Голубая книга. Деньги).
4. Нередко обыгрывается противоположный случай – повторение именной группы вместо замены ее местоимением, ср.:
(8) « Эвона_ Земляк-то, земляк гито докладывает»—умилялся Матвей Моржов; и взяв двумя пальцами огурец, огурец и откусывал(А. Белый, Петербург, II).
(9) Господин Голядкин ясно видел,что настало время удара смелого, время посрамления врагов его. Господин Голядкин был в волнении. Господин Голядкин почувствовал какое-то вдохновение~ (Ф. Достоевский, Двойник, IV).
5. Интересный пример анафорического отношения, где анафорическое местоимение (его)не имеет антецедента, содержится в письме А. Пушкина Н. Гнеди-чу(27 июня 1822):
...не предвижу конца нашей разлуки. Здесь у нас молдованно и тошно ; ах, боже мой, что-то с ним делается – судьба его меня беспокоит до крайности – напишите мне об нем,, если будете отвечать.
Вместо антецедента дается намек на него, понятный адресату: Пушкин неоднократно обыгрывал сочетания кюхелъбекерно и тошно, молдованно и тошно,восходящие к фамилии его лицейского товарища Кюхельбекера; его-то судьба как раз и беспокоит Пушкина.
Сложности в определении антецедента обыгрываются и в след, шутке:
(10) Воспитание детей было очень суровое. Чаще всего их сразу убивали. Это делало их мужественными и стойкими(Тэффи, Древняя история).
6. Кроме «классических» анафорических слов (он, она, оно, они),в анафорической функции используются (особенно при пересказе, в том числе в художественном повествовании) и дейктические слова (этот —тот, здесь —там-, сегодня – вчера—завтраи т. д.) (см. [Апресян 1995: т. 2,630 и сл.]). Их обыгрывание также связано со сложностью в определении антецедента:
(1) В одном нашем российском провинциальном городе, над магазином детских кроватей, была вывеска, изображавшая ребенка в люльке, под которой была подпись: «Сих дел мастер»(Энцикл. весельчака).
(2) Что посеешь, то и пожнешь. (Этим доказывается пустота и бессмысленность ослебопашеского занятия)(Журн. «Сатирикон»).
(3) Доктор. Гм 1Я никак не могу поставить точного диагноза. Думаю, что всё это из-за пьянки.
Пациент .О, я вас понимаю, доктор. Прикажете прийти в другой раз, когда вы будете трезвым?
(4) —Мадам! На этой неделе вы сбили уже пять человек Это уже слишком.— А сколько можно?
(5)Егор Лигачев (видный коммунистический деятель): ГГут меня обвиняют, будто я брал взятки.~ Это невероятно, товарищи, но это факт!(1989 г.).
7.Дейктические слова в собственно дейктической функции обыгрываются редко, ср.:
(6) [Коньков объясняет старичку, как он оказался в чужой квартире]: «Па-азвольте! Меня сам Данилов пригласил~»Старичок похлопал его по плечу и той же рукой показал наверх. «Там Данилов! Там! Поняли?» «Умер?» – догадался Коньков и сразу взял себя в руки, чтоб не малодушничать– «Наверху он!– надрывался старичок—Наверху живет. В третьем этаже»(Тэффи, Страшный ужас).
(7) В переполненном автобусе девушка взялась за руку, как она полагала, своей спутницы. И вдруг она обнаруживает, что держится за руку незнакомого мужчины. Придя в великое замешательство, она восклицает.
– О, простите, л взялась не за ту руку!
—Пожалуйста, вот другая рука, мисс.
В (6)—(7) подчеркивается неопределенность указательных местоимений, которая в ряде случаев может приводить к недоразумениям.
Говорящие обращают внимание на «странность» слов в анафорической функции: они не имеют строгой референциальной закрепленности,– хамелеоны, меняющие расцветку с изменением обстановки:
(8) [Мартышка – гостям, которых накануне она пригласила «на завтра»]:
– Что вы! Приглашенья /Я не отменяла.
Но ведь я сказала-./ Завтра приходите,
А теперь — сегодня, / Так что погодите(Б. Заходер, Мартышкин дом).
(9) На улице пьяный спрашивает прохожих.
– Скажите, где здесь противоположная сторона?
Ему показывают.
—Как?! А там говорят, что здесь!
Глава V Словообразование
Вводные замечания
Словообразовательные возможности русского языка используются для создания комического эффекта довольно часто. Результат неузуального, творческого словообразования – окказионализм. «Окказионализмы показывают, на что способен язык при порождении новых слов, каковы его творческие потенции, глубинные силы» [Земская 1992:180]. Окказионализм может оказаться «одноразовым», но может в дальнейшем получить распространение, получить статус неологизма, нового слова. Е. А. Земская, на большом материале исследовавшая современное русское активное словообразование, справедливо отмечает. «Значение словообразования в языках типа русского трудно переоценить. Благодаря словообразованию язык постоянно пополняется огромным количеством новых слов разнообразного строения и семантики, отражающих все стороны жизни народа. Именно словообразовательный механизм в первую очередь обеспечивает язык бесконечным разнообразием слов, отвечающим всем потребностям общения» [Земская 1992: 5]. Из выделяемых Е. А Земской функций словообразования —
1) собственно номинативная; 2) конструктивная; 3) компрессивная; 4) экспрессивная; 5) стилистическая – нас, естественно, интересуют две последние. «Подсистема окказионального словообразования особенно наглядно демонстрирует весомость (сил) действия аналогии в языке. Поэты и любые словотворчески одаренные лица не только заполняют пустые клетки словообразовательной системы, но и действуют вне общеязыковой системы, за ее пределами» [Земская 1992: 203]. Однако даже эти нарушения представляют большой интерес–они помогают очертить границы допустимого.
Как правило, при языковой игре не создаются какие-то новые словообразовательные модели или словообразовательные аффиксы – обыгрываются старые. Исключение составляют смелые эксперименты на уровне словообразования, предпринятые А Крученых, И. Зданевичем и другими создателями «заумного языка». Обобщая результаты этих экспериментов, А Крученых приводит «рисунки слов» (т. е. механизмы создания «заумных слов»), напр.: «свороченные головы» – мочедан(чемодан), «двухглавые слова »—зудовольствие,«однорельсные слова» – нра(нравится), глав, зав, «трехрельсные» – циркорий, слова «с выжатой серединой» – сно(сон) [Крученых 1922:33—34].
Производные слова (слова в переносных значениях, некоторые имена собственные и т. п.) никогда не утрачивают полностью смысловую связь с исходными словами. Произнося фразу На днях Гвоздев женится,мы совсем не думаем о гвоздях, но это представление, видимо, «слабо мерцает» в слове и оживает при первой
10-1789
возможности, ср.: Женятся Гвоздев с Шуруповой.Представление о гвоздях и шурупах не могло бы появиться, если бы его совсем не было в исходных фразах типа Женится Гвоздеву– ведь удвоение нуля не могло бы дать положительной величины. Еще несколько примеров такого рода.
(1) Кладовщик. ...вы уж на меня не обижайтесь, товарищ-Лопухов.
Лопоухо в. Лопоухое!
Кладовщик. Извините– действительно-Лопоухое(С. Михалков, Раки, по: [Щербина 1958]).
(2) —Эх вы, залетные! – сказал по привычке ямщик, обдирая с издохшей лошади шкуру(Журн.' «Сатирикон», 1910).
Можно выделить два основных способа обыгрывания словообразовательных единиц: 1) переосмысление словообразовательной структуры слов, уже существующих; 2) создание новых слов. Они будут рассмотрены соответственно в разделах 1 и 2.
1. Переосмысление словообразовательной структуры существующих слов
Переосмыслению словообразовательной структуры могут подвергаться существительные, прилагательные и глаголы.
Переосмысление существительных
1. Некоторые случаи расчленения существительных и шутливого переосмысления «обрубков», полученных в результате этого расчленения, приводились в гл. Морфология (см. с. 66—68). Ниже приводятся примеры обыгрывания словообразовательной структуры существительных.
(1) [Разговор с чукотским писателем].*
—Вы читали Набокова?—Нет—А Толстого?—Нет,—А Пушкина?!—Нет. Чук ча не читатель, чукча – писатель!
Комический эффект вызван допущением, что, в соответствии со словообразовательной структурой слов, чита-телъ– тот, кто читает (и никогда не пишет), а писа-телъ– тот, кто пишет (и никогда не читает).
(2) Она подводница //Мы ей не дадим эту работу// [о человеке, который подводит, не выполняя обещание] (пример из: [Земская – Китайгородская – Розанова 1983]).
(3) Немка: мой муж был большой любовник ходить на охоту(А. Чехов, Из записных книжек).
(4) ~ пролетарий и есть тот, кто, значит, пролетит по всем пунктам, то ись вылетел в трубу(А. Белый, Серебряный голубь).
(5) – Если вы так считаете про искусство, то мне ясно: вы– формалистка! —Нет, я содержанка! (В. Ардов, Записные книжки).
(6) Хотел бы я знать, в каком ты состоянии, или, что хуже— сосидении , соле – жании (А. А. Реформатский, пример из: [Земская 1992:173]).
(7) драпировка —отступление войск, пистолет—столетний юбилей числа «пи» (А. Кнышев, Уколы пера).
(8) заморыш—иностранец (М. Задорнов).
(9) гордыня —дыня, выращенная в городских условиях (Л. Крысин).
(10) экстаз – таз, пришедший в негодность.
Возможно, эта известная шутка заимствована из романа «Дар» В. Набокова:
(11) [Воспоминания детства]: Я ничего не помню из этих пьесок, кроме часто повторяющегося слова «экстаз», которое уже тогда для меня звучало как старая посуда. «экс-таз».
Псевдочленение слов, начинающихся на экс-,обыгрывается и другими авторами, в частности В. Ричем в стихотворении «Филологические стихи», где оно является основным структурным элементом (цит. по: [Земская 1992]):
Говорят, жспрезидент
Это бывший президент.
Говорят, эксчемпион Это бывший чемпион.
И выходит, что экспресс Означает – бывший пресс.
И выходит, что экстракт Означает – бывший тракт.
И выходит, что эксперт Это некий бывший перт.
И выходит, что экстаз Это просто старый таз.
Да-с!
2. Интересно необычное использование «обычных», реально существующих слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Говорящие иногда тонко подмечают градацию обозначаемого этими суффиксами признака, ср.:
(1) Женился вдовец на вдове. Оба имели детей. Потому них родилось двое общих. Однажды в доме возник страшный шум.
—Жена, что там происходит?
—А то, что твои дети и мои детки бьют наших деточек!..
Говорящие отмечают интересный факт, когда присоединение уменьшительного суффикса к существительному в количественном контексте указывает не на уменьшение, а на увеличение количества, ср.:
(2) Обгцеизвестно, что четверть часика больше, чем четверть часа(Г. К Лихтен-берг, по: Ларец острословов).
(3) -Александр Иванович Дудтсин протянул Аблеухову в порыве участия руку и здесь, кстати, заметил: Николай Аполлонович значительно ниже его (Николай Аполлонович не отличался росточком)(А Белый, Петербург, б).
В слове росточекуменьшительный компонент значения очень силен (семантически более оправданным было бы высказывание Николай Аполлонович отличался росточком).
3. Семантика этнонимов обыгрывается сравнительно редко. Один пример:
ю*
Разговор следователя с обвиняемым
– Так вы продолжаете настаивать на том, что вы литовец, потому что родились в Литве.
—Конечно!
– Так что же, по-вашему, если голубь родился в конюшне, то он —лошадь?
4. Интересное замечание, касающееся разницы в употреблении морфемы полу-с близкими по значению существительными, делает Г. Малкин:
Мужчины бывают полубогами, женщины—только богинями.
Эта единица обыгрывается также и другими авторами.
(4) А. Аверченко («1812 год») – беседует с неким драматургом:
Драматург. ..Бегство Наполеона с полуострова Святой Елены~
[И далее, когда его поправляют, говоря, что это – остров]:– Ну, знаете, об этом мы поспорим: может быть, Святая Елена и остров, но не весь же остров, черт возьми, занимал Наполеон. Совершенно достаточно ему было и полуострова.Аверченко. Значит, половина острова, по-вашему—полуостров?Драматург. Логика говорит за это.
Здесь драматург не так уж не прав. Словари (MAC; БАС) отмечают, что в соединении с существительными полу-обозначает «половину чего-л., например: полуверста, полукольцо»(MAC). Однако в некоторых случаях элемент полу-имеет (как это правильно замечено в приведенном эпизоде) иное значение: полупальто– это не половинка пальто, а укороченное пальто.И слово полуостровотносится сюда же: полуостров—это не половина острова, а, так сказать, «недоост-ров», часть суши, окруженная водой почти со всех сторон.
5. Отмечу еще один интересный словообразовательный эксперимент —с использованием структурных элементов чужого языка: сантехник-сан.Формально налицо разложение слова сантехники повтор первой части {сан),постановка ее после второй часта. И вот это обрамление, эта, казалось бы, чисто формальная процедура приводит к возникновению в тексте другого значения элемента сан—показатель вежливости (из японского) и к сложной игре двух смыслов. Хотя сама мысль о престижности работы в сфере обслуживания в советском обществе не нова, но в приведенной шутке она находит максимально (может быть, рекордно) экономное выражение.
Это же слово ( сантехник) и с тем же смысловым заданием обыгрывается также 3. Паперным, но сама техника остроты у Паперного несколько иная: Чтили сантехника, как санкт -техника.
Переосмысление прилагательных
Чаще всего говорящий шокирует адресата одним из двух приемов: 1) переосмысление значения существующих форм; 2) «окачествление» относительных прилагательных, ярко проявляющееся в образовании краткой формы —и/или сравнительной или превосходной степени этих прилагательных.
Переосмысление значения существующих форм прилагательных
(1) —Мамочка! Не брани меня за то, что я опоздала Недалеко отсюда упала лошадь, и они сказали, что послали за лошадиным доктором. Вот я и прождала
там все это время, и что ты думаешь? Пришел не лошадиный доктор, а просто человек!
(2) Стивен Ликок в своих воспоминаниях пишет, что « изучал языки —живые, мертвые и полумертвые,гсосяе чего тотчас их забывал и чувствовал себя интеллектуальным банкротом».
(3) Услышав, чгтго ее называют женщиной бальзаковского возраста, она нервно спрашивала: —А сколько лет этому самому Бальзаку?(Эмиль Кроткий).
Вообще говоря, женщину не напрасно волнует возраст Бальзака: ее понимание значения прилагательного вполне обычно (если детский возраст—это возраст ребенка, пенсионный —возраст пенсионеров, то естественно предположить, что бальзаковский возраст —это возраст некоего Бальзака). Словосочетание, обыгрываемое в шутке Кроткого, имеет менее обычное значение: 'возраст многих главных героинь романов Бальзака’.
Сходный механизм имеет след, шутка А. Чехова:
(4) Когда я(...) оканчивал второй анекдот, Иван Иванович захохотал, покачнулся от хохота... Это был гомерический хохот. Так мог хохотать один только Гомер(А. Чехов, Кое-что).
В действительности, гомерический смех(или хохот)– «неудержимый, громовой смех (подобный тому, каким, согласно “Илиаде” Гомера, смеялись на своих пиршествах олимпийские боги)» (MAC).
«Окачествление» относительных прилагательных
Чаще всего обыгрывание уже существующих прилагательных заключается в развитии качественных значений у относительных прилагательных. Е. А. Земская отмечает, что этот процесс всё время идет в языке [Земская 1992: 75] и, тем не менее, «окачествление» относительных прилагательных зачастую производит комический эффект. Этот эффект особенно силен при образовании краткой формы или же сравнительной или превосходной степени от относительного прилагательного (типа железен, железнее).Напомним, что образование сравнительной или превосходной степени от местоимений, существительных и причастий (са-мее, чертее, оитареннее)мы относим не к словообразованию, а к формообразованию и рассматриваем в главе Морфология (обоснование см. на с. 71). Приведем примеры образования кратких форм относительных прилагательных —см. (1)—(3) и форм сравнительной и превосходной степени этих прилагательных (аналитических или синтетических) – (4)—(10):
(1) Как розны земли моей племена,
и розен язык / и одежи
(В. Маяковский, Нашему юношеству).
(2) Вид индейцев таков.
пернат,/ смешон/ и нездегиен (В. Маяковский, Свидетельствую).
(3) Люд, шедший мимо, был гиутл, зябл, приезж (Саша Соколов, Палисандрия).