Текст книги "Двенадцатая нимфа"

Автор книги: Владимир Полуботко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава двенадцатая. Новая стычка с Меценатом

Первое, что сделал Вальтер, оказавшись на суше, – это отправился домой. Там он переоделся и, уклоняясь от вопросов Терезы, поспешно ушёл куда-то. Через полчаса быстрой ходьбы он уже был во владениях Мецената, для чего ему пришлось взобраться на самую вершину холма, на которой стояло здание Мецената. Молча прошёл мимо почтительно расступившейся перед ним охраны и погрузился во дворец богача, который был для Мецената одновременно и жильём, и музеем, и простым складом ценных вещей. Там сложным образом пройдя по коридорам с немыслимым нагромождением статуй, Вальтер попал на лестницу, ведущую на второй этаж. Пройдя по бесконечно длинной картинной галерее, поднялся на этаж третий. Пассажирских лифтов в здании не было, потому что Меценат панически боялся застрять в них, особенно во время землетрясения.

Итак, третий этаж. На самом деле это была значительная высота, и из окон коридора открывалась широкая морская панорама. Меценат боялся не только снайперов и землетрясений, но ещё и цунами. Только это обстоятельство и заставило его построить свой дворец на высоте, недосягаемой для приливных волн, причём собственным местом обитания он избрал третий, самый высокий этаж. Уж если волны взбесятся настолько, что поднимутся даже и на высоту этого холма, то им ещё придётся достать высоты третьего этажа – вот в чём был его замысел. Подобно Вальтеру он тоже расположил своё жилище неподалёку от моря. Но, если Вальтер жил возле круто обрывающегося берега, то Меценат выбрал для себя местечко с пологим спуском к воде. Кроме всего прочего, он ещё очень боялся сорваться в пропасть особенно, если возникнет сильный ветер или волна захлестнёт на берег слишком высоко.

Ещё Меценат очень боялся оползней, и его страшила мысль, что всё это огромное сооружение сползёт когда-нибудь в море с вершины холма. Поэтому-то всё здание покоилось на мощнейших железобетонных сваях, глубоко внедрённых в скалистый грунт холма.

Вальтер подумал: «Интересно, а чего ещё боится Меценат? Почему при таком страхе за свою жизнь он не выставил охрану возле самого своего кабинета, а вместо этого посадил изящную секретаршу? Почему он, хотя и редко, но иногда выходит на улицу? Какой странный и противоречивый человек!..»

Секретарша доложила о приходе всегда столь долгожданного гостя, и Вальтер вошёл в кабинет Мецената.

Тот сидел на своём троне и читал толстую книгу. Несколько его тяжелобольных маленьких правнуков сидели у его ног на ковре и забавлялись тем, что смотрели своеобразное кино: четыре экрана, каждый из которых был в точности того же размера, что и стена. Показывали какой-то странный пейзаж – каменистую пустыню с отдельными песчаными фрагментами и очень редкими пятнами тускло-зелёной травы. Завывающий ветер поднял облако песка, и Вальтер зажмурился, ему на секунду показалось, что его сейчас ударит по лицу чем-то горячим и колючим…

Меценат о приходе Вальтера уже давно знал – услужливая охрана ему тотчас же доложила об этом, – и всё же он изобразил приятное удивление. От волнения он привстал на своём месте и выронил книгу, и Вальтер прочёл на её кожаной обложке: «Тысяча полезных заклинаний на тысячу случаев жизни». Верный своему обычаю никогда и ничему не удивляться, Вальтер даже и внутренне не поморщился, узнав, какими глупостями занимается его покровитель.

– Я вас приветствую! – сказал Меценат, почтительно наклоняя голову.

– И я вас – в не меньшей степени, – ответил ему Вальтер и, по своему обыкновению, уселся без приглашения в стоящее рядом вращающееся кресло.

Меценат тотчас же вызвал нянечек, и те вывели из зала маленьких детей. Он проводил своих правнуков взглядом, полным безграничной любви и горечи, и только затем перевёл этот самый взгляд на своего гостя.

Вальтер прокрутился в кресле. Вид тяжело больных или просто уродливых правнуков Мецената всегда сильно угнетал его. Хотелось на что-то отвлечься. Вот Вальтер и осматривался по сторонам.

– Какой ужасный пейзаж окружает вас, – сказал он, показывая рукою на обступавшую их со всех сторон пустыню. – Вы не находите?

– Это мои малыши смотрели фильм о природе, – пояснил Меценат. – Вы не поверите, но этот пейзаж – то самое, к чему меня иногда необъяснимо и непреодолимо тянет. Понимаю, что самое главное – это море, но иногда забываю и хочется насладиться видом горячей пустыни. От избытка воды устаёшь, а в пустыне есть что-то притягательное… Впрочем, я понимаю, что вы не разделяете этих моих вкусов. Оно и понятно: мореплаватель! Вот я вам сейчас покажу другие пейзажи.

С этими словами он выбрал на своём компьютере что-то новое, и тотчас же на экранах появились какие-то горы, покрытые дремучим лесом. Было такое впечатление, что кабинет Мецената находится посреди горной долины, которую со всех сторон обступают горные хребты. Из земли то там, то здесь били вверх горячие фонтаны воды, от которых поднимался пар. Временами пара становилось так много, что он заволакивал всё изображение.

– И это где мы сейчас? – спросил Вальтер.

– А вы разве не узнаёте?

Вальтер призадумался.

– Да нет, мне это ничего не напоминает.

– Но помилуйте! Ведь это же наш остров. Долина гейзеров. Неужели вы не знаете?

– Гейзеры я видел в Безветренной долине и на Лебяжьем перешейке. А как раз в этой долине я никогда не был, – сказал Вальтер. – Говорят, это плохое место, и там бесследно пропадают люди.

– Необъяснимого ничего не бывает, – возразил Меценат. – Если люди пропадают, то это значит, что там обитает некая сила, которая что-то делает с ними.

– Геологи объясняют это явление совершенно иначе, – сказал Вальтер. – После извержения горячего фонтана, земля в этом месте надолго пустеет изнутри, и тот, кто наступит туда, рискует провалиться в эту пустоту. Вот и всё. Там просто нужно ходить осторожнее и никогда не быть в одиночестве, чтобы было, кому прийти тебе на помощь. А если пойдёшь один, то никто и никогда не узнает, куда ты делся, в случае, если ты вот так провалишься.

– Всякое болтают, – сказал Меценат. – Геологи твердят одно, а специалисты по красной магии – другое. Но я вижу, вы пришли ко мне по какому-то делу и желаете меня обрадовать?

– Желал бы. Но не знаю – удастся ли.

– И что же вас смущает?

– Я достал недостающую двенадцатую золотую статуэтку, – сказал Вальтер.

Меценат онемел от изумления. Он ожидал чего угодно, но только не этого сообщения. Вот уже года два прошло с тех пор, как он приобрёл у Вальтера последнюю статуэтку, и, казалось, их комплект так никогда и не будет восстановлен. И вдруг…

– Нимфа Оа? – восхищённо прошептал Меценат.

– Она самая, – сказал Вальтер.

– Золотая?

– Конечно, золотая.

Меценат проговорил задумчиво:

– Золото! Как много в этом прекрасном слове!.. Считается, что эта Оа была самая красивая среди всех двенадцати морских богинь. Показывайте же! Где она?

– Не спешите! Так просто я вам её не отдам. Вам на этот раз придётся хорошенько раскошелиться.

– Но мы же договаривались о цене! – гневно вскричал Меценат. – Одна тяжёлая монета – ведь это огромная сумма! На эти деньги можно жить и жить, да ещё и наукой заниматься в своё удовольствие.

– Я знаю. Но статуэтка стоит намного больше того, что вы мне предлагаете.

Меценат тряхнул головою так, что копна синих волос на его голове всколыхнулась и разметалась, яростно блеснул своими чёрными глазами и закричал:

– Ну, так вы и продайте её тому, кто вам заплатит за неё намного больше! – с этими словами он убрал с экранов Долину гейзеров и снова заменил её на пустыню. Теперь это было какое-то почти пересохшее солёное озеро, окружённое со всех сторон скалистыми берегами, за которыми простиралась всё та же самая каменисто-песчаная пустыня.

Вальтер прокрутился на своём вращающемся кресле и посмотрел вокруг. Впечатление было такое, как будто кабинет Мецената плавает посреди озера и горячая солёная вода вот-вот хлынет прямо к ним. Вальтер сказал:

– Вы прекрасно знаете, что я не буду делать это. Пока сокровища лежат в нейтральных водах, они – общее достояние. Чисто теоретически, любой желающий может их достать оттуда и сделать с ними всё, что угодно. Но как только они оказываются на земле нашего государства, обладание ими становится невыносимым бременем: нужно платить налоги, нужно у кого-то спрашивать разрешение на хранение или перевозку сокровища. Оно должно быть официально зарегистрировано в двадцать четыре часа, а иначе оно будет считаться краденым. И за всё это надо платить взятки чиновникам. Ведь эти мерзавцы так просто ничего не делают!

– А вы тайком! – насмешливо посоветовал Меценат. – Положите своё сокровище на дно чемодана и отправляйтесь самолётом на материк в поисках богача, который заплатит больше! Как раз за сутки успеете!

Вальтер спокойно продолжал:

– Я бы вывез статуэтку на материк и продал бы её там другому богачу, но это было бы для меня слишком дорого и опасно. Вывозить что-либо тайком – запрещено. В сутки я могу не уложиться. Получается, что всё против меня. Перед входом в самолёт я должен добровольно заявить о своей статуэтке и в качестве пошлины я заплатить четверть её рыночной стоимости. А рыночную стоимость на глазок определяют чиновники, сидящие на таможне. А они могут заломить всё, что угодно – особенно, если вы их хорошо об этом попросите! А они ведь у вас все в кармане, не так ли?

– Допустим, – мрачно пробормотал Меценат.

– Ну вот! И тогда мне уже никаких денег не хватит, чтобы расплатиться за эту самую пошлину. А если я не заплачу пошлину, то у меня конфискуют статуэтку, возьмут с меня штраф, превосходящий по стоимости мой дом со всем моим имуществом, а в случае неуплаты посадят меня в тюрьму! Вы и другие подобные вам люди придумали такие правила жизненной игры, при которых самое главное на свете – деньги! Не ум и не талант, не совесть и не честь. А только деньги! И людям, таким, как я, приходится играть по вашим правилам, а не по нашим собственным!

– Если вы такие умные, то заставьте общество жить по вашим правилам. Введите их, и пусть всё и будет по-вашему, – ехидно засмеялся Меценат.

– Не могу. Такие люди, как вы, словно бы околдовали всё Человечество. Вы создали такие условия, при которых правила устанавливаются только вами и никем больше. Как у вас это получилось, я не знаю, но это просто реальность!

– Вот то-то и оно, – назидательно и с явным наслаждением сказал Меценат. – Ежели законы наши, а жить приходится только по ним, то вот и живите. И не ропщите. А статуэтку продайте мне! Всё ещё не хотите?

– Я думаю, – сказал Вальтер.

Меценат усмехнулся.

– А чего тут много думать! Сделайте проще: вызовите сюда богача, равного мне или превосходящего меня по своим масштабам (а такие, к сожалению, есть на свете!) и продайте ему своё сокровище – это и все остальные, какие только найдёте на дне Океана, и пусть он вам и платит в дальнейшем те деньги, которые вы хотите!

Вальтер сказал:

– Вы прекрасно знаете, что у меня нет никаких связей, что о моих свойствах общаться накоротке с Океаном мало кто знает и мне никто не поверит! А до богачей не достучишься!..

– Вот то-то и оно! – Меценат поднял вверх многозначительный указующий перст. – Вы всю жизнь только и делали, что забавлялись своим умением безнаказанно вторгаться в Океан: то вы на батискафе опускались на глубину в двенадцать километров, куда никакой нормальный человек не попрётся, то вы переплывали зачем-то океан на плоту, хотя в наше время есть и другие виды транспорта… Я же, тем временем, вёл себя серьёзно, а не по-мальчишески: я делал деньги. И вот вам результат: я при больших деньгах, а вы, ну что такое вы? Вы только при своих мечтах! И теперь вы никому не нужны! Никому, кроме меня, старого безумца, помешанного на покровительстве талантам и на благотворительности! Добровольное покровительство наукам и искусству – это психическое заболевание, которое не лечится. А я страдаю им в тяжкой форме, и только это вас и спасает!

– Спасибо, спасибо! – сказал Вальтер, с трудом подавляя зевоту. Всё это он уже слышал от Мецената много раз и знал наизусть все его рассуждения о собственной доброте и собственном простодушии.

– Именно я и никто другой, – продолжал Меценат, – открыл вам свободный доступ в свой дом! А через него – и в мир Большого Искусства. Мой дом и музей – это ведь одно и то же понятие. Я единственный на свете ценитель ваших безумных талантов. Я знаю о ваших феноменальных способностях и не задаю вам никогда никаких лишних вопросов. Мне понятно, что вам открыты какие-то такие тайны, какие не открыты никому больше. Мне это понятно, и я это ценю!

– Спасибо, спасибо, – сказал Вальтер.

– Цените и вы меня, будьте уж так добры!

– Ценю, ценю.

– Вы не цените! Вы в ответ на мою доброту только смеётесь надо мною!

– Я? Смеюсь? С чего вы взяли?

– Но я же вижу! Между тем, добрее меня нет человека на свете! Если вы захотите прийти ко мне ночью – вас пустят без всяких разговоров. Рассматривайте все мои экспонаты, трогайте их руками, гуляйте в моём прекрасном океанариуме – делайте всё, что хотите, я вам всё разрешаю! Но только, если и в самом деле придёте ночью, пожалуйста, меня не будите, потому что я крепко сплю. Я вам оказываю безграничное доверие и своё покровительство. Если вам и вашей семье будет негде жить, я всегда найду в своём дворце штук десять комнат, которые подарю вам. Живите на здоровье прямо в этом музее и занимайтесь наукой! И я вам ещё и жалованье буду платить такое, какое никому и не снилось. Короче: я вам даю одну тяжёлую монету, а вы мне отдавайте статуэтку! Где она?

– Дам. Она ваша. Но не за одну тяжёлую монету, а за двенадцать.

Глава тринадцатая, в которой Меценат и Вальтер взаимно изумляют друг друга

У Мецената глаза полезли на лоб от такой наглости.

– По числу всех статуэток, что я для вас добыл, – уточнил Вальтер.

– Нет, но это же просто грабёж! – закричал Меценат. – И это противоречит нашему уговору… И зачем вам такие безумные деньги? Что вы с ними собираетесь делать?

– А зачем они вам? Ведь для вас это ничтожная сумма.

– Для меня – да. Но у меня, согласитесь, бизнес. Я финансирую проекты, на меня работают миллионы людей… Вы хотите стать владельцем заводов и фабрик? Хотите закрутить какое-то производство? Не смешите меня! Это не ваше призвание. Ваше призвание – изучение моря. Морские флора и фауна! Спруты и моллюски, всякие там рыбёшки – полосатые и в крапинку, гирлянды водорослей! А вы, вместо этого решили податься в предприниматели.

– Ничего этого я не хочу, и вы это знаете.

– Ах, не хотите? Тогда в чём же дело?

– Я хочу провести одно очень важное научное исследование.

– Скажите какое, и я, его, быть может, профинансирую.

– Не скажу. Это пока моя тайна. Но я выдвинул ещё не все условия, – сказал Вальтер.

– Не все? – изумился Меценат. – Чего же ещё вы хотите от меня?

– Да ничего особенного. Я хочу, чтобы вы выставили на всеобщее обозрение все одиннадцать статуэток, которые я вам уже достал. И только, когда я их увижу под стеклом в вашем музее, а вместе со мною их увидят и остальные посетители вашего музея, а при желании и всё человечество, вот только тогда я вам и принесу свою двенадцатую статуэтку.

Меценат застонал.

– Но это же совершенно невозможно! – вскричал он.

– Почему?

– Вы продали мне эти статуэтки или не продали?

– Продал.

– И они – моя собственность?

– Допустим, – сказал Вальтер.

– Не «допустим», а моя! Я их владелец, и я могу сделать с ними всё, что захочу. Например, спрятать и никому не показывать!

– Вот на это я и не согласен, – сказал Вальтер. – Все сокровища, которые я для вас достаю со дна морского, пусть считаются вашими, но вы обязаны показывать их людям. Вы как бы берёте на себя обязанность быть их хранителем.

– Я беру на себя эту обязанность – вы правильно сказали. Но она – добровольная. Хочу беру, а хочу не беру. Я ведь плачу деньги. ДЕНЬГИ! Вы понимаете всю величественность этого слова?

– Нет, не понимаю. Если деньги равны по ценности тому, что я вам продаю, то в таком случае я могу и вам сказать: я вам отдаю ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА! Вы понимаете всю величественность этого слова? Вы за свои деньги готовы мне глотку перегрызть или с горя удавиться, а я почему-то должен быть спокоен за судьбу утраченных произведений искусства? И так, почему вы не всё выставляете для всеобщего обозрения?

– Да вам-то что за дело до того?

– Меня всегда удивляло, что часть из тех золотых изделий, что я для вас достаю, вы так никогда и не показывали людям. У меня есть подозрение, что вы их перепродаёте.

– Какой вздор! – поморщился Меценат.

– Но я именно в этом вас и подозреваю. Бесценные сокровища, которые должны быть достоянием всего Человечества, попадают неизвестно, в какие руки и неизвестно, где хранятся. Я требую, чтобы вы их показали всем людям, или объяснили мне, куда они делись. Более всего меня интересуют статуэтки одиннадцати эйнских нимф, которые я для вас достал со дна морского, между прочим, рискуя жизнью, потому что туда никто, кроме меня, не может проникнуть. Все попытки сделать то же самое, что и я, кончаются у других людей только трагически: люди гибнут и гибнут. И только я один каким-то чудом остаюсь в живых и остаюсь. И кто знает, как долго это будет продолжаться? Любое моё погружение в эти таинственные воды может для меня стать последним в жизни. Поэтому извольте выполнять мои условия: двенадцать тяжёлых монет и всенепременный показ всех статуэток всем посетителям вашего музея!

Меценат опять застонал.

– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Я вам плачу за вашу статуэтку двенадцать тяжёлых монет. Вы меня убедили. Давайте её сюда. Где она?

– Она не здесь, – сказал Вальтер. – Она у меня дома, спрятана в надёжном месте. И я не согласен на ваше условие. Двенадцать тяжёлых монет – это само собою разумеется. Плюс вы выставляете на всеобщее обозрение все одиннадцать статуэток. И только после этого я прихожу к вам в музей и ставлю рядом с ними двенадцатую.

– Но это совершенно невозможно! Физически невозможно! – вскричал Меценат и закрыл глаза руками, словно бы растирая невидимые слёзы.

– Почему? Вы их всё-таки кому-то перепродали? Кому? В какой стране они теперь находятся?

– Ни в какой! Они здесь!

– Ну, тогда и покажите мне их.

Меценат тихо сказал:

– Я же говорю вам, а вы мне не верите. Это невозможно! Они здесь, но как бы и не здесь.

– Это как же?

Меценат долго молчал, а потом, собравшись с духом, выдавил из себя нечто совершенно невообразимое:

– Они все переплавлены.

Верный своему обычаю никогда и ничему не удивляться, Вальтер и не удивился.

А просто окаменел от изумления.

На его бесстрастном лице не было ничего.

Кроме неподвижности.

– Вы шутите, – тихо и равнодушно сказал он.

– Я вам клянусь всем, что только есть святого на свете – клянусь пустыней и солёными озёрами, что это правда!

– И зачем вы это сделали?

Меценат загрустил.

– Если я скажу, вы будете смеяться надо мною.

– Не буду. Обещаю.

Меценат печально продолжал:

– Только вам одному я всегда позволял безнаказанно смеяться надо мною и даже дерзить мне, но теперь, у меня не достанет сил выдержать вашу насмешку! Я просто умру от горя и позора!

– Говорите всё, как было, – тихо приказал Вальтер.

Меценат набрал в грудь побольше воздуха и проговорил:

– Мне захотелось превзойти этих проклятых древних эйнов! Ну, почему они так знамениты? Ну, почему их сокровища так сильно ценятся? Ведь это же всего-навсего золотые побрякушки! И что такое их каменные статуи, которыми торгуют теперь налево и направо нифонцы? Ведь эти камни миллионы и миллиарды лет лежали в земле, а эйны всего-навсего достали их оттуда, срезали с них всё, что не нужно, и теперь все утверждают, что это шедевры! Почему?!

– Это был необыкновенный народ. Они знали какие-то тайны мироздания. Они понимали то, чего на нашей планете не понимал никто.

– Вот потому и погибли! Слишком умные были! – закричал Меценат. – Слишком гордые! Лучше бы они меньше понимали! Целее были бы.

– Они исчезли потому, что их истребила воинственная цивилизация нифонцев. Нифонцы всегда были завистливы к чужой славе, они не терпели возражений ни от кого, и для них было невыносимым мучением знать, что рядом с ними живут такие искусные ремесленники и такие блистательные философы и естествоиспытатели. Нифонцы планомерно истребляли эйнов – медленно, век за веком. Весь Нифонский архипелаг когда-то принадлежал одним эйнам, это была их исконная земля. Но нифонцы захватили эти земли, а самих эйнов перебили до последнего человека. Они не терпели конкуренции. Вот и всё объяснение.

Меценат грустно вздохнул.

– Мне не легче от этого вашего объяснения. Мне доставляет мучительную боль осознание того, что им, а не мне досталась эта слава.

Вальтер сказал:

– Да и чему завидовать? Они заплатили кровью за своё превосходство над остальными людьми нашей планеты. Самая таинственная, самая непостижимая цивилизация погибла и унесла с собою тайну своего возникновения. А всё из-за того, что другая человеческая цивилизация проявила зависть к чужой славе и нетерпимость к чужому мнению. Стало быть, и вы такой же, как эти бесноватые нифонцы?

Меценат тихо сказал:

– Я не такой. Как вы смеете меня сравнивать с этими презренными нифонцами? Я – лучше.

– Допустим, – согласился Вальтер. – А во что вы превратили переплавленные золотые статуэтки?

– Я сделал из них другие произведения искусства. Свои собственные.

– И вы, конечно, думаете, что они – лучше?

Меценат тихо сказал:

– Я не сомневаюсь в этом. Если я лучше, то и мои произведения искусства лучше. Ведь это так понятно!

Вальтер внутренне ухмыльнулся, но внешне остался невозмутимым. Сказал:

– А можно посмотреть на то, что у вас получилось?

– Конечно! Вам, как истинному знатоку искусства, я с радостью покажу свои произведения.

Меценат с трудом встал со своего трона и проковылял в соседнюю комнату.

– Следуйте за мною!

Они прошли в соседнюю комнату, которая представляла собою то ли какую-то кладовку, то ли мастерскую. Никаких экранов на стенах, никакой особой мебели. Разумеется, и никаких окон. Просто свалка каких-то мольбертов, незавершённых картин и каких-то непонятных предметов.

– Вы увлекаетесь живописью? – насмешливо спросил Вальтер. – Вот уж никогда бы не подумал!

– Да, живопись – это моя боль и моё страдание. Об этом моём увлечении не знает никто на свете, даже прислуга – я её сюда не пускаю и убираю здесь сам… Об этом моём увлечении не знают даже и мои сыновья – я и им не признаюсь в этом.

– Почему не признаётесь и почему боль и страдание?

– Живопись мне не даётся, – честно признался Меценат.

Вальтер решил, что уходить от главной темы не стоит и вообще: страдания Мецената его мало интересовали.

– Где ваше золото? – спросил он.

Меценат подошёл к столу, который представлял собою большую мраморную плиту на вычурных бронзовых ножках, разгрёб какой-то мусор, валявшийся там, и достал большую картонную коробку.

– Вот оно, – сказал он благоговейно.

– Что это?

– Здесь то самое золото, о котором вы спрашивали.

Он стал выкладывать на стол золотые чашечки и блюдца.

– Но ведь это то самое, из чего я однажды пил с вами горячий шоколад! – вскричал Вальтер.

– Ошибаетесь, – сказа Меценат. – То было, хотя и чистое золото, но – фабричная работа. А это – моя собственная. Но – очень похоже, тут вы правы.

Вальтер повертел в руках золотые чашечки.

– И это и есть то самое, во что вы переплавили одиннадцать статуэток?

– Да. И не только их. Я и некоторые другие золотые вещички, которые вы доставали для меня со дна моря, переплавлял в собственные произведения искусства.

Вальтер молча перекладывал из рук в руки золотые предметы.

– Вы что же – владеете искусством выплавки изделий из драгоценных металлов? Вы златокузнец? Ювелир?

– Да, и у меня даже есть своя мастерская, где я это делаю собственными руками, – с гордостью сказал Меценат. – Я когда-то обучался этому искусству.

– Но человеку не под силу квалифицированно владеть сразу столькими искусствами! Надо делать что-то одно: либо посвятить всего себя живописи, либо скульптуре, либо музыке, либо отливать золотые изделия, либо изучать морскую флору и фауну… Так нельзя! Нельзя разбрасываться жизненными устремлениями.

Меценат тихо прервал его.

– Как вам нравится то, что я создал?

Вальтер честно признался:

– Варварство. Убожество. Уничтожение прекрасного, разрушение святынь во имя ложных целей. Господин Меценат, имейте мужество признаться себе в этом: вы бездарность!

Меценат застонал при этих словах своего гостя.

– Завистливая бездарность! Если я вам продам двенадцатую статуэтку, вы и её уничтожите! И это уже будет моё преступление, а не ваше! – добавил Вальтер и с этими словами повернулся и, не прощаясь, пошёл к выходу.

– Стойте, да куда же вы! – крикнул вдогонку ему Меценат. – Вы что же, больше никогда не придёте ко мне?

– Пока не знаю. Не решил ещё, – сказал Вальтер. – Я ведь хотел, чтобы сокровища, которые я достаю со дна моря, стали достоянием человечества. Попытаюсь всё-таки поискать какого-нибудь другого богача, который содержит собственный музей и который будет способен оплачивать мои находки.

Меценат крикнул вослед удаляющемуся Вальтеру.

– Но сделать это будет не так-то просто! Копить антиквариат любят все, а вот создавать музеи – это ещё не каждый богач умеет и хочет. Для этого надо всё-таки любить этих недостойных людей, а не только самого себя! В скором времени вы поймёте, что я самый лучший среди них, несмотря на все мои недостатки.

Вальтер ничего не ответил. Так и ушёл.