Текст книги "Двенадцатая нимфа"

Автор книги: Владимир Полуботко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Не знаю почему, но не нравится мне всё это, – задумчиво сказал Вальтер своей жене.

– Почему? – спросила та.

– Да врёт он всё. Кривляется, словно бы какой-то дешёвый клоун, и врёт. Ему что-то нужно от меня, и я даже легко понимаю, что именно.

– И что же?

– Он человек примитивный и мысли у него примитивные. Он до сих пор не верит, что у меня в доме нет золотой статуэтки той самой крылатой нимфы, которую он так жаждет переплавить по своему вкусу во что-нибудь другое…

В скором времени они уже подходили к Старому Маяку.

На поляне их поджидал Бьёрн – сосед Вальтера и отец Бианта.

– Моё вам почтение! – сказал тот, отвешивая поклон. – Мне надо поговорить с вами, господин Вальтер. – Дело есть.

– Всегда готов, – ответил Вальтер.

Глава двадцать седьмая. Ответственные решения

Когда они остались одни, Бьёрн предложил провести беседу на стволе повалившегося после недавней бури толстого дерева.

– Красивое было дерево, – с досадой сказал Вальтер. – Теперь, после бури, только и остаётся, что распилить его, да на дрова.

Бьёрн нежно провёл рукою по гладкой тёмно-бордовой коре и возразил:

– Я не так сделаю. Это ведь красный эвкалипт – редкий сорт. Отпилю и вырежу всё лишнее, и из того, что останется, получился отличная скамейка. И тут поместятся обе наши семьи, да ещё и гости, если придут.

– Ну что ж, неплохая идея! – согласился Вальтер. – Я бы с удовольствием помог, но у меня, к сожалению, руки не приучены к дереву.

– А как же ваш знаменитый плот? Вы разве его не собственными руками делали?

– Собственными, – подтвердил Вальтер. – Но там много ума не надо было: выбрали в лесу нужные деревья, срубили, обтесали, плотно связали…

– И затем всего-навсего переплыли океан! – рассмеялся Бьёрн. – Да, вы настоящий художник, но по совершенно другой части! А скамейку я сделаю сам лично. У меня набор инструментов – уникальный. Многие из них я специально заказывал, и они существуют на свете в единственном экземпляре!

Оба соседа уселись на стволе, и Бьёрн сказал:

– Я теперь, как вы знаете, отдохновение души нахожу в своём мастерстве. Дерево – это как наркотик. Затягивает! Околдовывает! Из него можно бесконечно создавать и создавать что-то новое. Это увлекает так, что порою забываешь обо всём на свете. А у меня, тем временем, странные дела стали происходить с моими детьми: они уходят куда-то в горы и уходят. И ничего не рассказывают. Но я сегодня припёр к стенке своего сына Бианта, а он у меня парень, хоть и шаловливый, но очень честный, и он мне во всём признался.

– И в чём же он вам признался? – спросил Вальтер.

– Если бы я понял в чём! Я и сам ничего не понял. Клянётся, что всё это правда, а рассказывает ерунду какую-то! Врать-то у он у меня не способен – я и жена – мы так воспитали наших детей, что они никогда не станут нас обманывать… Но что происходит на самом деле – сам не пойму…

И Бьёрн рассказал Вальтеру о том, как Биант и его старшая сестра Сигруна, по их словам, куда-то там проникали, с кем-то там встречались и что-то там такое видели…

Вальтер спокойно возразил:

– Они были, судя по вашему рассказу, в каком-то сухопутном посёлке в средних районах острова. Это мог быть либо Лебяжий перешеек, либо Безветренная долина. Я там бывал пару раз и всегда удивлялся: люди живут там всего лишь в нескольких километрах от моря, но, такое впечатление, как будто море от них за тысячу километров, и они его никогда не видели.

– На перешейке и в долине бывал и я, – сказал Бьёрн. – Ничего интересного там нет: какие-то дурацкие гейзеры и, куда ни глянь, везде водопады. Дети же описывают что-то совершенно невообразимое.

– Дети на то и дети, – возразил Вальтер. – Это у них, должно быть, игра такая. Наверное, играли в путешественников или в первопроходцев. Я своему Эйрику недавно давал почитать книгу про первых венетских первопроходцев, которые прошли сначала через Великий лес, а потом, когда вышли к берегам Спокойного океана, они на этом не остановились и добрались вот до этих самых островов и здесь встретились с последними остатками эйнов, и эта встреча была дружественная… Может быть, и ваши дети чего-нибудь подобного начитались, эти ведь книги ни для кого не секрет, и они свободно издаются. Есть у вас в домашней библиотеке что-то подобное?

– Есть, конечно, но только я не замечал, чтобы они у меня так уж усердно читали книги… Кстати, мой сын мне признался, что в одном из походов с ним был и ваш пасынок Эйрик. Ничего не знаете об этом?

– Ничего не знаю. Он мне не рассказывал. А давайте мы его сейчас позовём и спросим? – предложил Вальтер.

Так и сделали. Вальтер позвал Эйрика, и вскоре тот уже стоял перед двумя мужчинами, сидящими на стволе громадного поваленного дерева, и рассказывал им всё, как было. Мужчины выглядели устрашающе, и Эйрик ожидал, что его будут ругать, но Вальтер только сказал ему:

– Пока иди. Будешь нужен, я тебя ещё позову.

И Эйрик ушёл, пристыженный тем, что он завёл какие-то тайны, а никому из взрослых ничего не рассказывал.

– Что бы это всё значило, как вы думаете? – спросил Бьёрн.

– Сам ничего не понимаю, – сказал Вальтер. – Если это всё игра их воображения, то оно как-то очень уж странно преобразуется у них в действительность.

– Это примерно то же самое, что рассказывал мне мой сын, – подтвердил Бьёрн. – Ваш мальчик смотрит телевизор?

– Нет, никогда, – сказал Вальтер. – Я объяснил ему, что смотреть телевизор – это очень плохо. Только дочка одна смотрит, но переубедить её я не в состоянии. После смерти мамы она стала какая-то неуправляемая.

– Замуж её пора выдавать – вот что, – сказал Бьёрн.

Вальтер задумчиво кивнул и пробормотал:

– Знать бы только, за кого!

Неторопливо поговорили о кандидатах в мужья, которые могут быть на этом острове, а потом вернулись к прерванной теме. Бьёрн сказал:

– Моя дочка Сигруна тоже строптивая, но телевизора она не смотрит. Жена только иногда торчит у телевизора или маленький сынишка Ник, но и того увлекают только одни мультики из Нифонии – драконы всякие и какие-то люди с неподвижными лицами, у которых только рты раскрываются и закрываются да иногда глаза моргают. Интересуюсь иногда тем, что смотрит мой малыш, и самому аж не по себе делается.

Вальтер согласился:

– Да, нифонские мультики опасны для детского здоровья, об этом уже предупреждало даже наше Министерство Здравоохранения. А вы бы не разрешали своему малышу смотреть такое.

– Да я, наверно, так и сделаю, – согласился Бьёрн. – Малышу я бы простил такие фантазии – маленький же, ну, какой с него спрос? Но что означает странное поведение старших детей – вот в чём дело!.. Можно было бы подумать, что они насмотрелись каких-нибудь дрянных фильмов и теперь вообразили себе бог знает что. А теперь я даже и не представляю, что и думать! Может быть, нашли в лесу какие-нибудь галлюциногенные грибы или ягоды и болтают теперь под их воздействием всё, что им в голову взбредёт?

– Может быть, и так, – согласился Вальтер. – Но это нужно проверить.

Бьёрн ужаснулся:

– А то, может, наркотики где-то себе добыли, вот и вошли в такое состояние!

– Да где ж бы они их достали у нас на острове? – удивился Вальтер. Такое бывает только в мегаполисах.

– А туристы? Это в Нифонии нет ни преступлений, ни наркомании. Там они живут строго в соответствии с ритуалами, а туристы из Авдации, Саксии или Галлии – от них можно ждать чего угодно. Человек из мегаполиса может быть только – или сумасшедшим, или несчастным!

– На наркотики нужны большие деньги, – рассудил Вальтер. – А откуда у наших детей деньги возьмутся?.. Да мы бы и заметили… Нет, тут что-то другое! Возможно, мы просто не понимаем наших детей. Они вырастают, а что у них на уме – этого мы постичь не в силах.

Бьёрн тяжко вздохнул:

– Я думаю, запретами и окриками делу не поможешь, тут нужен будет какой-то другой, новый подход. Вот только бы знать какой!

– А давайте так, – предложил Вальтер. – Мы встретимся все вместе и обсудим эти события. Если дети фантазируют, то мы им осторожно объясним, что чрезмерная мечтательность не полезна для их развития, а, если здесь что-то другое, то наш долг, взрослых людей, разобраться в этом! Для чего взрослые люди существуют? Для того, чтобы принимать ответственные решения!

– Хорошая мысль! – подтвердил Бьёрн. – Давайте встретимся на моей территории или на вашей, где вам будет удобно? У меня в доме, или в моей беседке!

– Согласен, – сказал Вальтер. – Но у меня в доме было бы лучше. Если они фантазируют на тему древней эйнской цивилизации, то я бы показал им свои книги. Может быть, им было бы интереснее читать об этом, чем предаваться бесполезной мечтательности? Ваше семейство сейчас всё в сборе?

– Всё.

– Вот и моё тоже. Тогда давайте через час все соберёмся у меня в библиотеке, хорошо? У меня уже сейчас есть кое-какие мысли, которые я пока ещё попридержал у себя в голове, я пока подумаю над ними, а уж тогда всё и выскажу.

– Договорились! – согласился Бьёрн.

На том и порешили.

Вальтер пошёл к себе домой и объявил всему семейству, что через час желает видеть всех в библиотеке, куда придут также и их соседи, а пока просит не мешать ему и дать хорошенько поразмыслить кое над чем. Он уселся на диван возле окна, обхватил голову руками и задумался…

Что-то происходит. Эти затонувшие корабли с эйнскими сокровищами… Эта невозможность доступа к ним для всех, кроме одного человека… Этот недавний сон и оставшиеся после него реальные предметы… И странное поведение Мецената, который тоже, как будто знает какую-то тайну… Эти визитёры, которые всё лезут и лезут и у которых одно на уме: как завладеть сокровищами или какими-то другими тайнами. Ведь тут речь идёт не только о жажде наживы, тут что-то более серьёзное… Что?

Такое впечатление, будто идеи витают в воздухе, и фантазии или сны плавно переходят в реальность. Или наоборот: реальность переходит в сны и фантазии. Мы думаем или воображаем, и из-за этого что-то и происходит… Если бы мы думали как-то иначе, то и происходило бы нечто совсем другое. Но мы думаем так… А что нас заставляет так думать? Может, это какая-то внешняя сила?

И почему именно на этих островах такое происходит, а не везде подряд?

Что это – свойство здешней земли, которая обладает особыми свойствами? Или это свойство людей, которые здесь поселяются? Ведь далеко не всякий же сюда поедет, чтобы жить здесь. Многие считают, что нормальная жизнь здесь невозможна…

А может быть, это свойство одной лишь эйнской цивилизации, которая и при жизни-то отличалась таинственностью, а уж после исчезновения – мы ей приписываем всё больше и больше значения!..

И ещё – эта двенадцатая по счёту морская нимфа, статуэтку с изображением которой он только недавно нашёл. Ну, допустим, она была в понимании эйнов самым главным божеством, но нам-то какое дело до этого? И почему Меценат проявил такую нервозность именно в связи с этим произведением искусства?..

А тут ещё и дети. Ещё там, на бревне, когда он говорил с Бьёрном, у него возникли всякие мысли, но рассказывать о них соседу он не решился.

В самом деле: что он знал о нём? Старый моряк – так этим здесь никого не удивишь. Тут большинство мужчин имеют какое-то отношение к морю, даже и начальник городской полиции – и тот на самом деле бывший моряк. А этот Бьёрн помешан на парусных кораблях. Всякий раз, когда Вальтер бывал у него дома, он поражался тому изяществу и той утончённости, с которыми была выполнена вся его коллекция моделей старинных парусников. Бьёрн, пребывая на пенсии, с особенным удовольствием мастерил такие модели. Некоторые он продавал заезжим туристам, некоторые – самому Меценату в его музей, но лучшие – оставлял всё-таки у себя. И вот это лучшее Вальтер и видел. Да, это своего рода художник, человек с золотыми руками, но сможет ли он разобраться в тайнах эйнской цивилизации?.. И тот ли он человек, которому можно довериться?

Странная мысль пришла в голову Вальтеру: а почему бы и не довериться ему? Нельзя же совсем никому не доверять!

Жена Бьёрна, госпожа, Ингигерда, услышав историю о том, что её дети были в каком-то непонятном селении и общались там с какими-то неизвестными людьми, просто пришла в ужас:

– А если бы это были какие-то бандиты? Или скрывающиеся от правосудия террористы?

– Но это были нормальные люди, мама! – с досадой воскликнула Сигруна. – У них были такие умные голубые глаза! И такие светлые, разумные лица! Они так держали себя! Они были одеты в какие-то непривычные для нас одежды, но это было очень красиво!

Тереза возразила:

– По внешнему виду не всегда бывает возможным определить, нормальный человек или нет. Когда мы с Эйриком жили в городе с населением в тридцать миллионов человек, было такое впечатление, будто бы почти все люди там – абсолютно нормальные. Но на самом деле огромный процент населения там постоянно обращается за помощью к психиатрам, проходит курс лечения и принимает всякие успокоительные таблетки. Больные люди там ходят по улицам просто толпами…

– А меня настораживает вот что, – сказал Вальтер. – Почему собака приходила в такой ужас при одном только приближении к тому месту?

Биант вступился за своего пса:

– Дядя Вальтер! Наш пёс боялся только в начале. А потом он перестал бояться. Ведь он же был с нами там!

– Насчёт собаки я могу более или менее что-то объяснить, – сказал Бьёрн. – Там, где мы раньше жили – в городе Танаисе, тоже случаются в некоторых местах аномальные зоны, где замедляется или убыстряется время, где люди чувствуют смутное беспокойство и совершают странные ошибки. С собаками там была та же самая история. В пригороде Танаиса, в местечке Сай-Ак, есть какие-то нескончаемые пещеры, где пропадали люди и где в массовом порядке наблюдались всякие странности: свечения, голоса, непонятные фигуры. Я вам скажу, ребята: лучше не соваться туда, куда не хочет идти собака. Кстати, кошкам во всех этих аномальных зонах всегда бывает хорошо. Оно и ясно: собака друг человека, а кошка любит только себя, а на человека ей наплевать.

– Кошки бывают очень разными, – возразила Тереза. – Случаются и такие, которые готовы жизнь отдать за своего хозяина.

Бьёрн не стал спорить.

– Возможно, – согласился он. – Просто я не сталкивался.

– Аномальные явления всегда бывали, – сказал Вальтер. – Когда я совершал своё плавание на плоту, весь наш экипаж наблюдал, как нас преследовал непонятный светящийся объект: он то летел за нами, то плыл. Мы даже сняли его на киноленту, но потом нам объяснили, что мы фальсификаторы и мы это сделали, чтобы заработать побольше денег, и все на этом успокоились, а ведь тайна не раскрыта и по сей день.

Ингигерда спросила:

– Светящихся объектов там, слава богу, не было. Но мячик, который вопреки силе притяжения, катится не вниз, а вверх – от одного только этого можно прийти в ужас!

Бьёрн ответил:

– Не надо приходить ни в какой ужас. Такое бывает иногда. И я сам видел это, когда мы однажды были с Биантом поблизости от того места, почему я ему и велел туда больше не ходить. Такие вещи случаются во всех горных массивах. Местные жители рассказывают, что наблюдают такие явления: остановившаяся телега катится вверх, а не вниз… Что это означает – этого пока никто не знает. Но это из области физики, я так понимаю. А здесь – что-то другое.

– Всё это так, но что же мы с вами решили? – спросила Ингигерда. – Давайте подведём итоги.

– Мы послушали наших ребят, – сказал Тереза. – И это уже было полезно.

– Послушали наших взрослых, – добавил Бьёрн. – И что дальше? Какое постановление мы вынесем?

– Строго-настрого запретить нашим детям самовольно уходить в горы! – сказала Ингигерда.

– Но явление-то само останется не выясненным, – возразил ей Вальтер.

– Да и пусть! – крикнула Ингигерда. – Зато наши дети будут целы. Пусть кто-нибудь другой занимается этим. Путь туда пойдёт какая-нибудь экспедиция, а мы подождём, что у неё получится. Почитаем какую-нибудь очередную научную статью или книгу. Посмотрим интересный документальный фильм и скажем этой экспедиции: спасибо!

– Но, мама! – возразила Сигруна. – Ведь так невозможно жить! Ведь это же скучно!

– А не скучно родителям оставаться без детей? – возразила Ингигерда.

Вальтер сказал:

– Я думаю, мы взрослые, сами должны будем пойти туда и посмотреть, что там такое.

Ингигерда возмутилась:

– Интересно бы узнать, а взрослые – это кто? Я, например, туда не пойду ни за что на свете. И мужа своего не пущу!

Вальтер спокойно возразил:

– А я вас и не имел в виду. Я сам туда пойду. Начальник полиции Лаэрт тоже пойдёт со мною – я почему-то даже и не сомневаюсь в этом. Эйрик расскажет нам, как туда пройти, и я и Лаэрт войдём в ту пещеру.

– Ну, разумеется, и я пойду тоже! – твёрдо заявил Бьёрн. – И я знаю, как туда идти. Мы войдём в эту пещеру втроём.

– Я тебя не отпущу! – крикнула Ингигерда.

Бьёрн твёрдо заявил:

– Решения по всем жизненно важным проблемам в нашей семье принимаю я и только я, глава семейства, поэтому я ставлю в известность всех остальных членов своей семьи о том, что я туда пойду вместе с господином Вальтером, и мы с ним вместе во всём и разберёмся на месте.

Ингигерда захныкала:

– Мне с самого начала не нравилась идея переезда на эти Дымчатые острова. Надо было выбрать что-нибудь поспокойнее – архипелаг Аваики или остров Нуи-Нуи.

– Поспокойнее – это может быть только в мегаполисе, – сказал Бьёрн. – Поднялся на лифте в свою каморку на семидесятом этаже, вошёл в неё и заперся. И вообразил, что тебе спокойно. Нет, уж! Если жить, то только здесь!

– Мне тоже здесь нравится, – согласилась Тереза.

– Когда идём? – спросил Бьёрн.

– Предлагаю завтра утром! – сказал Вальтер. – Как?

– Я готов! – ответил Бьёрн.

– Ну и я – тоже готов. Завтра утром к нашему Эйрику приходит в гости правнук господина Мецената. Пока наши дети будут с ним играть, мы сходим в горы и посмотрим, что там.

Бьёрн изумился:

– А чего это ради к вам придёт правнук Мецената?

Вальтер махнул рукою так, словно бы отгонял назойливую муху.

– У богачей бывают свои причуды. Не обращайте внимания.

Но на этом события этого дня далеко не закончились. Вальтер опять уединился у себя в библиотеке, когда к нему пришли Тереза и Альбина.

– Почему ты не рассказал всем присутствующим о том, какой тебе недавно приснился сон? – спросила Альбина.

– Я почему-то не решился, – признался Вальтер. – Госпожа Ингигерда – это точно не тот человек, на благоразумие которого можно положиться. Маленький Ник, который при этом присутствовал, – он ещё совсем ребёнок. Нет, об этом пока нельзя никому рассказывать. Мы знает, вот пусть это в нашем семействе и останется.

Тереза сказала:

– Мы все так и поняли, хотя ты нас не предупреждал. Потому и промолчали. Сон сам по себе ничего не означает, но те предметы, которые остались после него, ведь это же реальность! И это как-то связано с тем, что происходило с детьми.

Вальтер сказал:

– Не знаю, хорошо ли я поступил, но пока что об этом сне рано рассказывать всем подряд. Я попытаюсь рассказать Бьёрну и Лаэрту, но я подозреваю, что они посмотрят на меня как на сумасшедшего.

– Не посмотрят! – сказала Альбина. – Ты покажешь им эти предметы, а мы подтвердим, что раньше у нас их не было.

– Хорошо, – сказал Вальтер. – Все четыре предмета принесите мне сюда. Пусть они лежат в ящике этого стола.

Когда предметы были собраны, Вальтер пересмотрел их ещё раз и заметил:

– Обратите внимание: каждый из четырёх предметов имеет разное назначение и, видимо, разный смысл. Брошка с изображением головы змеи – это то, что я должен был бы носить на своём головном уборе; поясок – это то, что Тереза могла бы носить у себя на талии; браслет – Альбина должна была бы носить его на руке, а рубин на цепочке Эйрик мог бы носить у себя на шее…

– И он бы свисал ему на грудь, – уточнила Тереза.

– Ну, да, – согласился Вальтер. – Какие они хитрые, эти древние эйны – всё на что-то намекают!

– Эйны? Ты думаешь, это всё-таки были они? – спросила Тереза.

– Ну а кто же ещё?

Глава двадцать восьмая. Детские игры

В девять утра следующего дня к дому Вальтера подъехал кортеж машин.

Вальтер, который вышел встречать гостей, увидев Мецената изумлённо спросил:

– Помилуйте, но вы же обещали мне вчера, что будет ещё и вертолёт! Ну, и где же он?

Меценат ответил:

– Я подумал, что это было бы излишеством, и принял решение отменить вылет.

Вальтер поморщился:

– Обидно. Я вчера удивился, что вы не выслали крейсер для патрулирования берега моря в акватории Старого Маяка, но меня утешило хотя бы то, что будет вертолёт. Теперь же – без вертолёта… Я даже и не знаю, что и думать. Это даже как-то и не солидно с вашей стороны. В общем, я ожидал большего.

Меценат сказал:

– Ценю ваше блистательное остроумие, но для меня простота общения между различными классами – превыше всего. У нас демократия! Зачем же нагнетать излишнюю напряжённость?

– Демократия? Ценю и я ваше остроумие, – парировал Вальтер.

Но Меценат не унимался:

– А скажите: носить старинные золотые украшения в виде кокарды на шляпе – это теперь у вас такая мода? Каждый раз, когда вы будете встречать гостей моего ранга, вы будете так наряжаться?

– Нет-нет, – успокоил его Вальтер, – старинное золото к вам не имеет никакого отношения. А вы не смотрите на мою шляпу, а то у вас давление поднимется.

– Вот и обменялись комплиментами, – с горечью в голосе констатировал Меценат, – а ведь я к вам – со всем сердцем!.. Со всею душою, можно сказать! Впрочем, пусть это останется на вашей совести. Оставляю вам на ваше попечение своего правнука, а сам – удаляюсь. У меня ещё сегодня много дел в моём музее. Там предстоит смена экспозиции в зале искусства Эпохи Процветания, и, если я не присмотрю за этими забулдыгами, то они там напьются и все картины повесят вкривь и вкось.

Вальтер посмотрел на высыпавших из своих машин охранников с тупыми лицами и сказал:

– Забулдыги? Если они такие же, как вот эта ваша охрана, то они вам и вверх ногами повесят шедевры мировой живописи. Это они могут!

Меценат беспомощно развёл руками и сказал:

– Что поделаешь – они всего лишь люди. Других у меня нет.

Повернувшись к вышедшим из своих машин охранникам, Меценат скомандовал им:

– Занимайте свои места, согласно инструкции и по номерам, и присматривайте за моим малышом! Часа через четыре, когда он наиграется вдоволь и утомится, привозите его ко мне. Самым главным назначается первый номер. Второй номер – его заместитель. И так далее. По всем трудным вопросам обращаться к первому номеру! В случае гибели – ко второму. В случае гибели второго – к третьему. И так далее.

Поляну между владениями Вальтера и Бьёрна по всему периметру окружили дюжие парни в одинаковых чёрных костюмах, в чёрных очках, с бритыми головами и с большими номерами на груди. И лишь один был волосатым. У него была пышная шевелюра на голове, и по бокам ото рта свисали толстые усы, напоминавшие по цвету и форме две сардельки. Вальтер без труда узнал в этом человеке того мнимого полковника полиции, который приходил к нему с незаконным обыском.

Меценат выдавал и выдавал ещё какие-то инструкции – насчёт возможного возникновения перестрелки и насчёт бронежилетов, как вдруг заметил:

– Но где же сам малыш? Це-Фон! Где ты, шалун, вылезай, наконец!

И только сейчас из машины вылез сам наследник. Небрежно отпихивая личного врача, который давал ему какие-то важные наставления, он опустил свои царственные ноги на эту землю. Он был одет в спортивный костюм, но его лицо не сияло ни радостью, ни решительностью.

– Не по кайфу мне здесь что-то, – заявил он, оглядываясь по сторонам и морщась. – Одна трава и трава, а по бокам деревья и скалы. А где же мы будем играть?

Вальтер предложил:

– Вы можете играть у меня дома. В комнатах.

Це-Фон ответил:

– Я уже был у вас в доме. Ничего интересного. Да и что я домов не видел, что ли? Уж лучше тогда здесь…

Меценат уехал, а появившиеся дети – Эйрик, Биант, Сигруна и маленький Ник смотрели с изумлением на Це-Фона и не решались к нему подойти.

Це-Фон насупился и молчал. Молчали и все остальные.

– Ну что же вы стоите и смотрите друг на друга? – сказал Вальтер. – Играйте!

– А во что тут можно играть? – с изумлением спросил Це-Фон.

Самая смелая среди детей была Сигруна. Она сказала:

– Во что, во что? Да в разные игры, вот во что!

– А какие бывают игры?

– Ну, какие обычно, – ответила Сигруна. – Такие будут и у нас.

– А какие бывают обычно? Я не знаю ни одной.

Вальтер вмешался:

– Ребята, он и в самом деле ничего не знает. У него там, во дворце таких игр не было. Объясните ему, как это всё бывает, и научите своим играм, а я, пожалуй, пойду в дом. Эй, вы там, Первый номер!

– Я вас слушаю, – ответил, почтительно кланяясь, Первый номер.

– Если что-нибудь случится – позовёте меня.

– Непременно, – ответил Первый номер с насмешкою в голосе.

Вальтер возразил:

– Я понимаю, что, если что-то случится, вы в первую очередь должны будете сообщить об этом Меценату, но и про меня не забывайте.

– Я постараюсь, – усмехнулся Первый номер.

А дети тем временем объясняли Це-Фону, какие бывают игры: прятки, салки, догонялки, жмурки…

Це-Фон, совершенно потрясённый многообразием открывшегося ему мира, слушал, но делал вид, что его ничем не прошибёшь. Мол, и не такое видывал.

– Да погодите вы, – возмутился он. – Я же так ничего не запомню. Первый номер!

– Что вам будет угодно!

– Распорядись, чтобы это всё записывалось, а то я не запоминаю.

– В этом нет необходимости, – ответил Первый номер.

– Ты чего грубишь мне?

– Я не грублю, господин Главный Наследник. Просто всё происходящее и без того фиксируется на видеоаппаратуру. Съёмки производят номера Тридцать Третий и Тридцать Шестой.

Це-Фон презрительно поморщился и сказал детям:

– Удивляюсь своему прадедушке: и как он только держит у себя на работе таких баранов? Я имею в виду – записывать на бумагу правила игры, чтобы я в них подглядывал и не сбился, а ты мне толкуешь про видеосъёмку.

Первый номер сказал:

– Если желаете, Господин Главный Наследник, то я назначу вам секретаря. Седьмой номер! Ко мне! – Подбежавшему Седьмому номеру он приказал: – Будешь записывать все правила игры и потом подсказывать господину Главному Наследнику, по каким правилам нужно играть.

– Слушаюсь! – отрапортовал Седьмой номер и тут же достал из кармана пиджака записную книжку и ручку.

Це-Фон посмотрел на него недоверчиво и бросил:

– Пошёл вон, баран! Без тебя обойдусь!

А шестилетний Ник, который смотрел на всё это в полном изумлении, спросил у Це-Фона:

– Мальчик, а разве можно грубить старшим?

– Старший для них – это я. А они все тупицы, потому что мой прадедушка ничего не понимает в людях. Ладно, давайте играть в самую первую игру, какую вы предложили.

Сигруна сказала:

– Я предложила прятки.

Не прошло и десяти минут, как игра на поляне уже кипела вовсю. Стражники стояли с суровыми и непреклонными лицами, наблюдали за игрою и время от времени обменивались жестами. Усатый Первый номер дирижировал своими людьми с помощью условных жестов и своего мобильника. Большая часть людей смотрела только по сторонам, ожидая нападения со стороны обрывистого берега, высоких деревьев, скал, близлежащих гор, покрытых лесом, и двух дворов, в которых дислоцировались владения Вальтера и Бьёрна.

Прибывший на своей служебной машине начальник городской полиции Лаэрт сразу понял, что это люди Мецената. Подойдя к Первому номеру, он спросил его насмешливо:

– Надеюсь, на этот раз ваш визит сюда носит законный характер?

– Так точно! – лихо отрапортовал Первый номер. – Наблюдаем, как играет Главный Наследник с местными детишками.

Совет между Вальтером, его соседом Бьёрном и начальником полиции Лаэртом был кратким.

Вальтер очень коротко и без эмоций рассказал о своём недавнем сне. Показал предметы, оставшиеся от визита четырёх странников – у себя на шляпе и то, что лежало у Вальтера в столе. Друзья сочли своим долгом – пощупать каждый из предметов руками… Вальтер коротко рассказал насчёт золотой статуэтки, которая при этом у него исчезла, но которую у него хотел бы заполучить Меценат. И всё это увязал с открытиями, которые сделали дети.

Лаэрт проговорил задумчиво:

– Если бы мне всё это рассказал кто-то другой, то я бы ему не поверил. Но вам, господин Вальтер, я верю, как самому себе.

– И я тоже верю, – сказал Бьёрн. – Хотя: верь не верь, а таинственность, как она была, так она и осталась.

Вальтер заявил:

– По поводу всякого рода аномальных явлений я думаю очень просто. Если они существуют в реальности, то у них есть и механизм, который ими управляет. А то, что мы не знаем, как устроен этот механизм, ровно ничего не меняет. Не знаем сейчас – узнаем позже. Хоть через тысячу лет, но узнаем, а пока же нужно довольствоваться тем, что есть: известные нам аномальные явления – это реальность. И относиться к ним нужно как к реальности. То есть серьёзно.

– Согласен, – подтвердил Лаэрт.

– Согласен, – подтвердил Бьёрн.

Вальтер продолжал:

– Назначение мужчин всегда было одно: быть первопроходцами. В древности, когда наши предки жили на фоне мамонтов, саблезубых леопардов и пещерных медведей, каждый выход на охоту означал для мужчин возможную встречу со смертью. Древние мужчины каждый день шли на бой ради жизни своего племени и не знали, вернутся ли они живыми или нет. А сейчас нынешние мужчины отбились от рук. Сидят перед телевизорами или компьютерами, поднимаются в лифтах, ездят на электропоездах, еду берут из холодильника… Они ничем не отличаются от женщин. Мужчины мы или не мужчины?

– Мужчины! – решительно подтвердил Бьёрн.

– Мужчины! – согласился Лаэрт.

– Мы продумаем, что с собою взять, соберёмся и пойдём туда. Вопрос только во времени – прямо сейчас, завтра или послезавтра!

Бьёрн сказал:

– Чтобы не возбуждать подозрения и беспокойства у членов обоих семейств, в поход идти следует не сегодня и не завтра. А послезавтра или даже позже. Соберёмся с духом, подумаем, что взять и пойдём. Это надо сделать молча и без предварительного оповещения.

Лаэрт согласился:

– Вот именно – что взять, а что не взять! Если вот эта золотая голова змеи была у того человека на головном уборе, то пусть и она у вас будет там. И пусть остальные члены вашей семьи носят то, что им было подарено. Вы относитесь к этим вещам как к музейным экспонатам, а к ним нужно относиться, как к предметам быта.

– Вот именно! – воскликнул Бьёрн. – То же самое касается и той золотой статуэтки. Вспомните, как вы к ней относились: она была для вас объектом вашей охоты на подводные сокровища; предметом, который можно продать и за который можно получить деньги – то есть товаром. Она была для вас музейным экспонатом, который нужно было зачем-то показывать всему Человечеству – да так ли это на самом деле нужно?.. Может быть, людям не всё нужно знать? А если и знать – то не всем.