355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Малявин » ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство » Текст книги (страница 10)
ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 05:11

Текст книги "ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство"


Автор книги: Владимир Малявин


Жанр:

   

Спорт


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Некоторые современные исследователи делают попытки связать появление тайцзицюань с модернизацией китайского общества. Так, американский исследователь Д. Уайл склонен видеть в стремительном взлете популярности тайцзицюань с конца XIX в. признаки зарождающегося национализма 3. Утверждение чересчур категоричное. Нельзя забывать, что до падения старого режима тайцзицюань оставалось достоянием мизерной горстки людей, не имевших желания сделать свое искусство общеизвестным и тем более общедоступным. По сей день тайцзицюань остается – и не может не быть таким – искусством, по сути, личностным и элитарным, что не мешает ему быть по своему пафосу и мотивациям всечеловеческим.

1Чжэн Жуй, Тань Дацзян. Удан Чжаобао тайцзицюань сяоцзя, с. 7.

2В «народных» школах ушу разделение на «военные» и «культурные» аспекты мастерства имеет особый смысл: под «военной» практикой понимается собственно боевое искусство, тогда как к «культурному» началу относятся формы практики, имеющие отношение к духовному воздействию, как то: магические обряды, знахарство, гадания и проч.

3Wile, D.Lost T'ai Chi Classics from the Late Ch'ing Dynasty. Albany:State University of New York Press 1996, р. 76.

Нередки в современной литературе и попытки связать тайцзицюань с патриотическими настроениями и борьбой Китая против западных колонизаторов. Вот что, например, пишет американский автор китайского происхождения У. Ляо о Ян Лучане, призванном в Пекин преподавать тайцзицюань столичной знати. Цитирую дословно: «Не желая учить маньчжуров, учитель Ян нарочно изменил формы тайцзи, превратив их в комплекс медленных, чисто внешних движений и совершенно утаив внутреннюю философию и умственную дисциплину, которые являются ключом к тайцзи» 1. Нет нужды пояснять, что кажущиеся плавность и замедленность (понятие, по сути, бессмысленное) движений в тайцзицюань не имеют ничего общего с желанием утаить сущность этой одухотворенной гимнастики. Зато в суждении У. Ляо явно проглядывает желание как-то объяснить очевидные различия в стиле тайцзицюань Ян Лучаня и клана Чэнь, от которого Ян Лучань якобы получил свое искусство. Наконец, мнение У. Ляо попросту не соответствует историческим фактам: в числе близких и бесспорно авторитетных учеников Ян Лучаня был и монгол, и маньчжур Цюанью, который передал свое искусство монголу У Тунаню, патриарху современного тайцзицюань.

Но мы можем отметить один примечательный факт: быстрый рост популярности тайцзицюань и возникновение его современных форм объясняются прежде всего ростом интереса к нему в среде столичной знати. В последней трети XIX в.– возможно, вследствие общей милитаризации китайского общества после Тайпинского восстания и Опиумных войн – в придворных кругах распространяется мода на боевые искусства, аристократы наперебой приглашают к себе мастеров этого дела – людей из простонародья и притом предосудительного, с точки зрения ученой элиты, рода занятий и поведения. Прежде непреодолимые сословные перегородки начинают рушиться, возникают странные сцепления аристократических и народных потоков культурной жизни. Налицо не столько «модернизация» общества, сколько эрозия и распад традиционной культуры. Появляются новые ответвления и в только что сложившихся школах Ян Лучаня и У Юйсяна. Правда, присущие им элитизм и скрытность еще в полной мере сохраняют свое значение. Лишь с падением монархии школы тайцзицюань становятся действительно публичными. Более того, энтузиасты тайцзицюань в новых условиях стремятся придать их практике статус «государственного искусства», т.е. как бы разновидности национального спорта. У Гунцзао в своей книге 1935 г. писал, что присущая старым мастерам тайцзицюань скрытность была помехой развитию их великого искусства. Это на-

1Waysun Liao, T'ai Chi Classics. Boston – London: Shambala, 1990, р. 13. У. Ляо, надо заметить, следует мнению Тан Хао и Гу Люсиня.

блюдение подвигло У Гунцзао на публикацию факсимиле полного свода классических текстов тайцзицюань, которым владела его семья.

История тайцзицюань с конца XIX в. удостоверена подробными документальными свидетельствами, что не стало препятствием для появления огромного числа анекдотов, порой совершенно фантастических, о знаменитых мастерах тайцзицюань. Напомним, что этот фольклорный покров традиции ушу есть не просто следствие неких сверхъестественных свойств китайских боевых искусств, но выражение самой природы духовной просветленности, недоступной объективации, но преломляющейся в церемонно-обходительные жесты, в очевидный, но ускользающий декорум жизни,превыше всего – в типовые моментычеловеческой деятельности. Особого рода двуединство, или, если угодно, взаимопроникновение духа и тела, актуального и реального измерений опыта соответствует природе этих типов как синтеза мысли и чувства, опыта и представления. Путь совершенствования и есть не что иное, как посредование, связь между актуальностью существования и тем, что уже отлилось в понятия и идеи. Типизация есть средство и сама среда единения того и другого.

Как бы там ни было, именно в последние десятилетия XIX в. практика тайцзицюань достигает теоретической зрелости и, по-видимому, прочно усваивает себе наименование «Кулак Великого предела» вместо принятых прежде названий: «долгий кулак», «прежденебесный кулак», «тринадцать фигур», «тридцать семь фигур» и проч. «Мягкий» стиль боевого искусства, повторим еще раз, идеально соответствовал жизненным ценностям образованной верхушки китайского общества. Один из ученых мужей в Пекине с восторгом отозвался об искусстве Ян Лучаня: «Ян нападает и отходит с одухотворенной стремительностью, в пустоте и наполненности неизмерим, телом ловок по-обезьяньи, руками словно вращает шар, весь он – как вращающаяся сфера Великого Предела» 1.

В столице Ян Лучань получил прозвище «Ян-Великий Предел» (Ян-Тайцзи).И процитированный отзыв, и прозвище Ян Лучаня, по мнению Д. Уайла, свидетельствуют о том, что название «Великий Предел» для нового стиля кулачного искусства было тогда еще в новинку. Может быть, так оно и было в столице. Но в действительности термин «тайцзицюань» фигурирует уже в древнейших рукописях, посвященных этому искусству.

Не слишком заметную, но очень важную роль в распространении тайцзицюань сыграл мастер Сун Шумин, который называл себя восприемником древней традиции, восходящей к Ли Даоцзы и Сюй Сюаньпину.

Цит. по: Ван Чжиюань. Ян-ши тайцзицюань цюаньши. Лилунь пянь, с. 18.

Итак, тайцзицюань стала гласной и в значительной мере открытой практикой с падением в Китае старого режима. Авторы книг о тайцзицюань 20-30 х годов прошлого столетия неизменно подчеркивают, что «государственное искусство» (го шу– так называли тогда традиционные боевые искусства, в том числе тайцзицюань) могут служить отличным средством укрепления духа народа и «спасения государства», а потому их следует всячески пропагандировать. Но «кулачное искусство» вышло на поверхность общественной жизни в своем традиционном виде – как сплоченная и дисциплинированная школа, в которой ученик наследует искусство учителя через непосредственное общение с ним. В традиционной школе, как высшей форме духовной практики, наследуется некая необъективируемая конкретность опыта, имеющая одновременно актуальное, реальное и виртуальное измерения. Эту реальность нельзя помыслить, но как раз поэтому ее невозможно постичь без правильного и последовательно применяемого метода мышления. Она невыразима в слове, но как раз поэтому требует очень разборчивого употребления слов и пространных пояснений. Она имеет чисто духовную природу – и потому именно засвидетельствована в миру чисто материальными фактами: генеалогией школы, сухим перечнем аутентичных мастеров школы в каждом поколении.

Генеалогия в тайцзицюань, вообще говоря, может основываться на разных критериях. В одних случаях, как в семействе Чэнь из Чэнь-цзягоу и некоторое время в семье Ян из Юнняня, школа строго ограничена семейными рамками; в других, как было принято в Чжаобао, учеников с самого начала подбирали из числа жителей своей деревни, наделенных подходящей «небесной природой»; т.е. прирожденными способностями, в третьих выбор учеников вообще не был ограничен какими-либо предварительными правилами. С выходом старых школ на свет публичности прежние ограничения почти сразу же перестали действовать. Одновременно сам принцип непосредственной передачи мастерства от учителя к ученику и сопровождавшие его общественные условности, вроде обряда приема в ученики, составления родословной школы и т.п., быстро превращаются в анахронизм. Стремительный рост числа любителей тайцзицюань и интенсивные контакты между ними заставили многих сомневаться в эффективности и даже уместности старых предписаний.

В настоящее время в наиболее модернизированных обществах – прежде всего в странах Запада, в меньшей степени на Тайване – старый уклад школы практически перестал существовать. Становится все более очевидным, что традиция тайцзицюань живет, должна жить не ритуальным декорумом, а личным постижением ее принципов каждым ее приверженцем.

Несомненно, быстрый взлет тайцзицюань связан со сложными процессами, происходившими в китайском обществе в переломный период его истории. Но видеть в нем только признак роста национального самосознания или какой-либо другой привычной черты общественной модернизации было бы чрезмерным упрощением. До некоторой степени тайцзицюань можно считать элитарной и значительно более систематизированной параллелью распространившимся с XVI в. религиозным движениям нового типа – синкретическим и светским по своему характеру, представляющим собой плод рефлексии на традицию, делающим акцент на личном совершенствовании и в этом смысле заслуживающим названия посттрадиционных. Это сходство остается, впрочем, чисто функциональным. Тайцзицюань не является религией, но обнажает, если так можно выразиться, экзистенциальные предпосылки веры.

При всей популярности тайцзицюань в современном мире речь не идет об очередной разновидности столь модных ныне оздоровительных практик или спорта. Тайцзицюань всегда несет в себе вызов современному техницизму и наглядно свидетельствует о большой жизненности духовных основ традиции в условиях даже самого высокоразвитого информационного общества. Тайцзицюань – убедительный образец не вполне еще осмысленной, не освоенной, но, как чувствуется, прочной связи традиции и современности. И можно лишь приветствовать то обстоятельство, что по мере того, как уходят в небытие социальные формы, поддерживавшие традицию тайцзицюань в прошлом, на передний план выходит ее собственно духовное содержание, и все больше внимания привлекают к себе условия, способы и плоды духовной просветленности, к которой ведет это великое искусство освобождения жизни силой самой жизни.

Разумеется, синкретическая природа тайцзицюань дает о себе знать в многообразии форм этого искусства в современном мире. Наряду с традиционной, довольно элитарной, формой тайцзицюань в рамках школы и личного наследования ученика учителю, широко распространены массовые комплексы тайцзицюань как оздоровительной гимнастики, а также спортивные ее формы, предназначенные для публичных соревнований. Тайцзицюань может служить основой для коммерческих зрелищ и представлений. В частности, ее элементы широко используются в современной хореографии и в киноиндустрии. В этих массовых, спортивных и зрелищных разновидностях тайцзицюань от духовной сущности этой традиции не осталось почти ничего, но все-таки и они напоминают о великих и вечных задачах человеческого совершенствования, которому верно служит это не столь древнее, как может показаться, и все же во все времена не-современное искусство.

Что такое Великий Предел?

Великий Предел – одно из фундаментальных понятий китайской культуры. Оно восходит к древним комментариям на «Книгу Перемен», где сказано, что «перемены содержат Великий Предел», а от Великого Предела происходят все силы и ритмы вселенной: Два Начала (Инь и Ян), Четыре Образа (четыре времени года, четыре стороны света, Небо и Земля, солнце и луна), Пять Фаз мирового круговорота (четыре стороны света плюс центр), Восемь Триграмм (они же восемь направлений) и проч. Великий Предел, таким образом, обозначает некое первичное единство универсума, в котором уже имеются качества и различия, но еще нет количественного измерения, или, как сказано в одном из толкований к «Книге Перемен», «есть различие, но нет форм».

По определению классического комментатора канонов Кун Инда (VII в.), Великий Предел соответствует состоянию, когда «Небо и Земля еще не разделились, изначальное цисоставляет одно целое, и это есть Великое Начало, оно же Великое Единство». Другое распространенное толкование определяет эпитет «великий» как обозначение чего-то «наивысшего» и начала мироздания, слово же «предел» относится к некоему вселенскому «концу», к чему-то, что «не имеет ничего после себя», но, согласно одному уточнению, «возвращает к исходному началу». Понятно, что в круговороте Великого Пути конец совпадает с началом, исход есть исток. Оттого же Великий Предел соотносится с полнотой, всеобъ-ятностью, самодостаточностью, гармонической завершенностью, закругленностью, свойственными сфере.

Заметим, что в даосской традиции понятие Великого Предела включено в довольно сложную, четырехступенчатую (любопытная аналогия с гностицизмом) схему мирового творения, которая включает в себя стадии Великой Перемены (еще нет ци),Великого Истока (начало ци),Великого Начала (начало форм) и Великой Простоты (начало материальной субстанции). Великий Предел в этой схеме соответствует переходу от первой ко второй стадии космогенеза.

Как бы там ни было, даосизм, а вслед за ним классические школы тайцзицюань утверждают, что до появления вещей мир проходит три последовательные стадии своей эволюции: сначала Беспредельное, или пустотная небытийность, затем Великий Предел, он же «изначальное ци», а Великий Предел в свою очередь определяется как «матерь Инь и Ян», причем ритмическое взаимодействие Инь и Ян составляет природу Великого Предела. Из взаимного порождения и уступления Инь и Ян происходят все вещи. Феноменологически нам представлен здесь путь от «мельчайшего и сокровенного» к «явленности» природных образов.

Последовательность стадий в нем не хронологическая, а бытийная: в известном смысле все они существуют одновременно.

Древнейшее изображение Великого Предела, восходящее, согласно традиции, к даосу ханьской эпохи Хэшангуну, имеет вид концентрических кругов, разделенных на два полукруга: черный (начало Инь) и белый (начало Ян). К этому добавляется схема Пяти фаз мирового круговорота и пустые круги, обозначающие соответственно изначальный покой и полноту творения мира. В наиболее известной схеме Великой Предела, приписываемой даосскому ученому Чэнь Ту-аню (X в.), белые и черные полукруги в концентрических кругах разнесены в разные стороны, что указывает на спиралевидное вращение Великого Предела. Вот как определял Чэнь Туань смысл Великого Предела:

«Два Начала – вот Великий Предел, Великий Предел – вот Беспредельное. Два начала еще не разделились, светлое и темное еще не обособились, вверху еще не светятся солнце и луна, внизу еще не обрели форму горы и потоки, в Едином ци перемешаны все энергии – вот почему это зовется Великим Пределом. Это и есть мой образ, существующий прежде моего рождения».

У Чэнь Туаня понятия Беспредельного (у цзи)и Великого Предела разделяются еще нечетко: различие между ними не сущностное, а, скорее, функциональное. Сам Чэнь Туань называл свою диаграмму картой Беспредельного, и лишь позднее она получила название «карта Великого Предела» (рис. 1).

Схема Чэнь Туаня читается снизу вверх: внизу находятся два пустых круга, обозначающие Беспредельное-Великий Предел и рождение сущего из несущего (вечноотсутствующей полноты бытия); над ними располагается схема Пяти мировых фаз, еще выше – концентрические круги Инь-Ян в их чередовании, а высшее положение занимает круг, обозначающий высшую стадию даосского совершенствования: «возвращение духа в пустоту» (об этом см. в следующей главе). Диаграмма Чэнь Туаня была заимствована конфуцианскими учеными, которые видели в ней схему мирового творения, но прочитывали ее сверху вниз в порядке «поступательного» процесса космогенеза и антропогенеза. Даосский мотив врастания человека в «великую пустоту» они заменили конфуцианским мотивом выделения человека из космоса.

Как можно видеть, карта Великого Предела имела отношение не только к космологии, но и к антропологии. Не случайно известный ученый XI в. Чжоу Дуньи, адаптировавший карту Великого Предела к конфуцианской традиции, толковал Беспредельное и Великий Предел в категориях духовного состояния человека. Он писал:


«Когда наше сердце пребывает в полном покое и не имеет мыслей, явления мира еще не проступили наружу, то это Беспредельное. А когда это сердце еще не проявило себя и держит в себе свою сиятельную, ничем не омраченную суть, то это Великий Предел».

В последующее время в даосской литературе все отчетливее проводится различие между Великим Пределом и Беспредельным, упоминаемое и в классических сочинениях тайцзицюань. Начальная фраза «Суждения о тайцзицюань» (именуемого также «Каноном тайцзицюань») гласит: «В Беспредельном рождается Великий Предел» (в оригинале предлог отсутствует, и в западных переводах обычно говорится «рождается из Беспредельного», что, как мы увидим чуть ниже, неточно). Данная сентенция восходит к более лаконичной формуле «Суждения о Великом пределе» Чжоу Дуньи: «Беспредельное – а Великий Предел».

Вообще говоря, Беспредельное в китайской традиции обозначает первозданную цельность бытия, не имеющую свойств и атрибутов, или, согласно традиционной формуле, нечто «хаотически-смешанное, пустотное и не имеющее образов». Китайские ученые средневековья понимали его природу на удивление по-разному. Так, Шао Юн в X в. определял Великий Предел как «единое», которое выделяет из себя дух. Спустя два столетия авторитетнейший конфуцианец Чжу Си называл Великий Предел «принципом всех вещей мироздания».

В некоторых преданиях впереди Великого Предела еще ставится «пустота-небытие» (сюй у),считающаяся в даосизме изначальной реальностью. В таком случае «небытие» обозначается пустым кругом, а Беспредельное – кругом с точкой в центре. Что же касается Великого Предела, то он есть пребывающий в Беспредельном первичный импульс мирового движения (впрочем, еще один влиятельный мыслитель, Лу Сяншань, вообще отрицал понятие Беспредельного). Речь идет не о последовательных этапах космогенеза, а о двух сторонах одного целого. Недаром У Тунань называл Великий Предел «самоочевидной сутью Беспредельного» 1.

Что касается импульса Великого Предела, то он имеет сложную природу, ибо включает в себя и действие, и реакцию, представляя собой некую динамическую структуру, или, можно сказать, пространство резонанса. Именно эти отношения резонанса, «воздействия-отклика» (ганъ-ин),составляющие саму природу жизни и предшествующиеотдельным вещам, лежат в основе искусства тайцзицюань. Согласно «Песни о Великом Пределе», одному из ранних сочинений в традиции тайцзицюань, Великий Предел соответствует «всепроницающему отклику в цельности единого ци».Как показывает схема Великого Предела, являющая образ раскручивающейся-скручивающейся спирали, динамическая матрица Великого Предела предстает как движение одновременно к «предельно малому, ничего не имеющему в себе» и «предельно великому, ничего не имеющему вовне себя».

Это наблюдение принципиально важно для понимания природы удара в тайцзицюань, которое носит характер воздействия изнутри вовне и извне вовнутрь; действие Тайцзи как самоопустошениеесть одновременно взрыв и резкое сжатие (в традиции Сун Шумина то и другое выражаются соответственно терминами чжани мяо).

Самое исполнение нормативных комплексов в боевых искусствах Китая осмыслялось в категориях космогенеза, движения от Беспредельного к Великому Пределу и обратно, и в этом движении, в конечном счете – в неразличении Беспредельного и Великого Предела – достигаются полнота и завершенность практики кулака как внутреннего, символического по своей сути действия. Мастер школы Синъицюань Бао Дин (1865-1942) описывает эти состояния в следующих словах:

1 Ян Шаохоу тайцзицюань юнцзя чжэньцюань, с. 232.

«Беспредельное: жизнь человека – великая пустота, нет борьбы, нет соперничества, воля помрачена и естественна, и нет никаких следов.

Великий Предел: ум-обезьяна пришел в движение, возникают формы кулачного искусства: действие и покой, пустое и полное, твердое и мягкое, движение вверх и вниз».

Другой знаменитый мастер ушу, патриарх школы Багуачжан Ли Цзымин характеризует Беспредельное и Великий Предел следующим образом:

«Когда в сердце полная пустота и нет ни форм, ни образов– это Беспредельное. Когда как будто есть движение, а движения нет, вот-вот что-то явится и ничего не появляется – это Великий Предел».

В основе всех бесчисленных метаморфоз, пронизываемых Великим Пределом, лежит взаимодействие двух космических сил: Инь и Ян. Первая соответствовала тьме, покою, холоду, сокрытию, правой стороне, женскому началу, пустоте; вторая – свету, движению, теплу, явленности, левой стороне, мужскому началу, наполненности и т.д. Взаимодействие Инь и Ян раскрывается как бесконечная перспектива взаимозамещения полярных величин, в которой значимо не столько содержание оппозиции, сколько сама парность качеств и понятий. Таким образом, в Великом Пределе бытия все в равной мере присутствует и отсутствует, все настолько же изменчиво, насколько и постоянно. Как сказано в той же «Книге Перемен», «то Инь, то Ян – это и есть Путь».

В традиции «кулачных искусств» Китая имеется «школа Беспредельного» (Уцзицюанъ),сравнительно малоизвестная. Почему же наиболее знаменитая и утонченная школа боевого искусства в Китае соотносится именно с Великим Пределом? Дело, очевидно, в том, что мы имеем дело с практикой динамической медитации, культивирующей покойное движение и деятельный покой. Великий Предел есть принцип взаимодействия оппозиций, некое чистое, еще не имеющее предметного содержания различие. И эта реальность, строго говоря, не является производной от Беспредельного, но сосуществует с ним, представляет, так сказать, конкретность его бытия, обеспечивая преемственность бесформенного и форм.

В литературе крайне скупо освещен вопрос о том, каким образом Беспредельное оборачивается Великим Пределом. А между тем вопрос этот крайне важен для понимания сущности тайцзицюань. В самом общем виде речь идет о преобразовании поступательного движения в возвратное: наличная сила, всегда действующая изнутри вовне, достигнув известного предела, под действием всемирного тяготения принимает форму движения по кругу. Великий Предел и есть момент этого превращения чистой первичной силы в круговое, или, точнее, сферическое движение. Это преображение, соответствующее творению мира, отчасти воспроизводится в самом комплексе тайцзицюань. Исходная стойка соотносится с состоянием Беспредельного (это относится и к другим «внутренним» школам боевых искусств), а первое движение всего комплекса – это удар пэн,который соответствует как раз преображению поступательного движения в возвратно-круговое. В старейших школах тайцзицюань – школе Чэнь и Чжаобао – удар пэнсчитается изначальным и базовым, порождающим все прочие движения (в тайцзицюань из Чжаобао роль основополагающей фигуры всего комплекса приписывается «облачным рукам», представляющим наиболее полный образ сферического движения пэн).

Действие творящей силы универсума осуществляется, как легко понять, по спирали, являющей акт мирового превращения как одновременного раскручивания, движения вперед и скручивания (возвращения) мировой силы. В полном виде стереометрия Великого Предела соотносится с двойной спиралью – образом мирового круговорота в единстве его развертывания и свертывания и, следовательно, в состоянии полной уравновешенности, динамического покоя. В этом смысле природа Великого Предела есть взаимная обратимость пространства и точки, что в китайской традиции выражается ее уже упоминавшимся определением: «так велико, что ничего не имеет вовне себя, и так мало, что ничего не имеет внутри себя».

Кроме того, символология Великого Предела указывает на слоистую структуру бытия, в котором имеется сокровеннаяглубина – общая тема мистических традиций мира. Мир, согласно даосским представлениям, имеет как бы второе дно, два этажа; он не столько сложен, сколько сложен из себяи в себя складывается. В китайском фольклоре аналог двойной спирали до некоторой степени представлен в символике тыквы-горлянки, являющей собой как бы две вложенные друг в друга полусферы и потому служившей в Китае прообразом универсума и полноты бытия. Стереометрия движения в тайцзицюань всегда являет образ двух вращающихся в противоположных направлениях сфер, причем внутренняя, или малая, сфера имеет приоритет над сферой внешней и явленной: их соотношение в Китае уподобляли отношениям «матери» и «ребенка», составляющим одно тело. «Материнская» фигура, из которой происходят все прочие, – важное понятие в боевых искусствах Китая. Нетрудно догадаться, что присутствие противоположно направленного движения внутридвижения явленного соответствовало «утонченности» (мяо)в практике боевых искусств 1.


Совершенно закономерно, что в традиции тайцзицюань особенной популярностью пользовалось изображение Великого Предела, предложенное знатоком «Книги Перемен» Лай Чжидэ (рис. 2).

Оно было опубликовано в 1602 г. и первоначально называлось «Карта сущности и применения чисел мировых превращений». В диаграмме Лай Чжидэ Инь и Ян имеют вид спиралевидных полей, развертывающихся из точки в центре круга и свертывающихся в нее. Этот фокус развертывания-свертывания мирового круговорота и представляет Великий Предел в собственном смысле слова. Кроме того, Лай Чжидэ указал соответствия разных фаз спиралевидного вращения Пяти мировым стихиям. Большое преимущество его схемы заключается в том, что она наглядно демонстрирует «двойное» действие Дао как раскрытия-сокрытия или развертывания-свертывания в динамике мировой событийности. Принципы диаграммы Лай Чжидэ были известны мастерам тайцзицюань в Чжаобао: в старых текстах этой традиции говорится о том, что «Инь и Ян, будучи разделенными, составляют два предельных начала, а, соединяясь, сходятся в срединности» и что «согласие Инь и Ян сопрягается с Пятью стихиями». Примечательно, что именно

1Подробнее о символизме двойной спирали в китайской традиции см.: Малявин В.В. Сумерки Дао. Китайская культура на пороге Нового времени. М.: АСТ, 2002.

диаграмму Лай Чжидэ приводит в своей известной книге представитель школы тайцзицюань из Чэньцзягоу Чэнь Синь в качестве иллюстрации действия Великого Предела. Чэнь Синь использует ее для обоснования своей концепции действия внутренней силы как «раскручивающейся нити». Эта концепция получила широкое хождение в западной литературе, но наследники тайцзицюань из Чжаобао решительно ее опровергают, а также отрицают ее связь с диаграммой Лай Чжидэ 1.

Наиболее же известная эмблема Великого Предела имеет вид круга, разделенного 8-образной линией на две части – черную и белую, причем на черной половине имеется белая точка, а на белой – черная. Подобная линия не раз привлекала внимание художников и философов. Одни считали ее эталоном изящества, другие – активности и силы, третьи видели в ней знак внутреннего фокуса, не имеющего пространственных координат, другими словами – знак полной самодостаточности и покоя 2. В китайском контексте она напоминает прежде всего о спиралевидной форме круговорота Великого Предела. Китайские мастера тайцзицюань говорят в связи с траекторией движения цио точках «складывания», «свертывания» (чжэде),соответствующих инфлексии. Мы вновь сталкиваемся с идеей внутренней, или символической, глубины, характеризующей событие. О том же напоминают точки противоположного цвета на черном и белом поле эмблемы Великого Предела: они указывают на присутствие силы Ян в глубинах силы Инь и наоборот. Поэтому они соответствуют «малому» (т.е. только зарождающемуся, набирающему силу) Инь или Ян. Кривая линия, разделяющая круг Великого Предела, являет собой спроецированный на плоскость образ складчатости бытия, а равным образом двойной спирали и ее разнонаправленного кругового движения, которым обсновывается «покой внутри движения, движение внутри покоя». Положение этой спиралевидной линии может быть различным: вертикальное положение указывает на движение влево, горизонтальное положение – на движение вправо. Наконец, эмблема Великого Предела может прямо изображаться в виде раскручивающихся и скручивающихся спиралей.

Отдельные сегменты Великого Предела, как уже было сказано, имеют свои числовые значения, а также соответствия среди космических сил и ритмов. Центр круга соответствует Земле, сверху (на Юге) от нее располагается Огонь, справа (на Западе) – Металл, снизу – Вода, слева – Дерево, и эти пять знаков образуют схему круговорота Пяти стихий мироздания. Последовательность этих пяти стихий или, точнее, фаз мирового круговорота имеет два порядка: порядок «взаимного порождения» (Дерево – Огонь – Земля – Металл – Вода) и обратный порядок «взаимного подавления»: Дерево подавляет Землю, Земля подавляет

1 Ци Цзяньхай. Тайцзицюань цзицзи хэ ляньдань шу чжи аоми, с. 54-56.

2 Делёз Жиль. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Логос, 1998, с. 27 и ел.

Воду, Вода подавляет Огонь, Огонь подавляет Металл, Металл подавляет Дерево. Черная, или иньская, половина круга соответствует отходу и «формам Земли», а белая – движению вперед и «образам Неба».

Наконец, определенные позиции по внешней окружности соответствуют Восьми Триграммам – основным графическим символам «Книги Перемен». У триграмм тоже есть два порядка их расположения: «порядок Фуси», обозначающий состояние универсума в его изначальном покое и равновесии, и «порядок Вэньвана», соответствующий динамике мирового процесса. Восемь триграмм обладают множеством пространственных и временных характеристик. Так, триграмма Кунь соответствует в традиционном лунном календаре китайцев новолунию, а в годовом цикле – зимнему солнцестоянию; триграмма Цянь – полнолунию (т.е. 15-му числу каждого месяца) и летнему солнцестоянию; триграмма Чжэнь – третьему числу месяца и весеннему равноденствию; триграмма Гэнь – началу зимы и 23-му числу месяца; триграмма Сюнь – началу осени и 16-му числу месяца; триграмма Дуй – началу лета и 10-му числу месяца. Кроме того, триграммы соотносились с определенными часами суток (китайцы делили сутки на 12 двухчасовых отрезков) и даже периодами внутри каждого часа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю