Текст книги "Мезолит СССР"

Автор книги: Владимир Тимофеев

Соавторы: Лев Кольцов,Алексей Сорокин,Вадим Старков,Галина Коробкова,Дмитрий Телегин,Павел Долуханов,Л. Церетели,Светлана Ошибкина,Герман Медведев,Альберт Мелентьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

Хронология вычегодских стоянок с микролитическим инвентарем в свое время определялась по аналогии с мезолитом Камы, который сам по себе не имел твердых дат. Поэтому в настоящее время этот вопрос вычегодского мезолита остается открытым, хотя в целом ясен его поздний возраст (Буров, 1965, с. 58).

В бассейне Северной Двины исследование мезолитических памятников началось сравнительно недавно. Лучше всего исследовано верхнее течение, где в 1972 г. В.И. Канивцом и И.В. Верещагиной открыто четыре мезолитические стоянки. Одна из них на левобережье Северной Двины, в устье р. Вондонги, по имени которой названа Вондонгой I. Культурный слой стоянки имеет мощность 0,15-0,20 м, в нем найдены крупные ножевидные пластины, резцы, «резчики» с выемками и краевой ретушью, обломки пластин (Канивец, Верещагина, 1973, с. 16). Другие стоянки сосредоточены на правом берегу Северной Двины, в 5–6 км от современного русла, у впадения р. Котовки. Здесь открыты Филичаевские II, III, IV. Еще одна совершенно разрушенная стоянка обнаружена на берегу старичного озера, у пос. Приозерный (Верещагина, 1974, с. 8).

Филичаевские стоянки расположены на террасах высотой 10–15 м. Культурный слой находится обычно на краю террасы, основные находки сосредоточены пятнами. Не исключено, что эти скопления, как и на Вычегде, являются остатками наземных домов типа шалашей. Однако определенные следы жилищ или других сооружений не выявлены, только на Филичаевской II зафиксировано открытое кострище, заполненное мелкими углями, золой и перегорелыми костями. Мощность культурного слоя на всех стоянках не более 0,15-0,20 м, она залегает под дерном и тонким подзолом. На Филичаевских II, III, IV заложены небольшие раскопы соответственно 25, 23 и 8 кв. м. Выяснилось, что жители стоянок использовали кремень красного и красно-коричневого цвета, значительно реже встречаются изделия из серого или светлого валунного кремня. В инвентаре преобладают мелкие ножевидные пластины, которые составляют на Филичаевской II 74 % общего числа находок, на Филичаевской III – 87, на Филичаевской IV – 80 %. Встречены нуклеусы правильной конусовидной и призматической формы, в том числе очень мелкие.

Законченные орудия на всех стоянках немногочисленны. Так, на Филичаевской III, где сделано больше всего находок, найдено 22 скребка (0,8 %), 82 резца на углу пластины (3 %), пять наконечников стрел (0,2 %). Готовые орудия составили на Филичаевской II 3 % от всех находок, на Филичаевской III – 4, на Филичаевской IV – 2 % (Верещагина, 1974). Даже если добавить к ним обломки мелких пластин с ретушью, все равно орудий будет только 8, 11, 11,5 %. Здесь нет рубящих орудий, а также других изделий, обычных для мезолитических стоянок соседних территорий. Таким образом, инвентарь стоянок исключительно беден готовыми изделиями, что объясняется не только небольшими площадями раскопов, но, возможно, особенностью материальной культуры. Найденные в Филичаевской III наконечники стрел имеют удлиненную форму, они сделаны из тонких пластин с ретушью у острия и у основания на брюшке. Подобная форма встречается на стоянках сухонской культуры. Это относится также к коротким и массивным скребкам позднемезолитического облика, известным на сухонских стоянках Карьер, Яснополянская и др. Подобное орудие происходит из Филичаевской IV (Верещагина, 1974, рис. 2, 29). Отмечено сходство Филичаевских стоянок на Северной Двине с материалами вычегодских мезолитических стоянок, а также исключительное распространение здесь микролитических ножевидных пластин. На этом основании высказано мнение о более раннем возрасте стоянок с микролитическим инвентарем из бассейнов Северной Двины и Вычегды по сравнению с торфяником Вис I и Явроньга I, где ножевидные пластины большого размера и применялись изделия из отщепов (Верещагина, 1974, с. 93). Сходство северодвинских стоянок с мезолитом Сухоны позволяет отнести их к позднему мезолиту. Этот возраст подтверждают аналогии с вычегодским мезолитом, датированным тем же периодом. Бесспорно также более раннее время существования стоянок типа Вис I и Явроньга I. Следует отметить, что многие стоянки с микролитическим инвентарем оказываются более поздними, чем памятники, где комбинируется техника отщепа и пластины. Последние относятся к раннему мезолиту, первые – к его финалу.

В последние годы во время разведок в бассейне Северной Двины было открыто несколько местонахождений, где собраны ножевидные пластины и орудия из них. А.Я. Мартыновым обнаружены стоянки Кадыевская на правом берегу р. Устье у одноименной деревни, Усть-Обокша, расположенная на левом берегу Северной Двины, в устье р. Обокши. Представляет интерес отдельная находка, сделанная у г. Архангельска, в местности Рикасиха. Здесь найден небольшой кинжал из целой ножевидной пластины с ретушью у острия и притупляющей ретушью на основании (хранится в Архангельском музее, № 19280).

В бассейне Мезени недавно открыто местонахождение у пос. Лешуконское, на правом берегу р. Башки. Культурный слой не обнаружен, собраны кремневые ножевидные пластины, характерные для стоянки эпохи мезолита. Древность этих находок подтверждает высокое расположение на местности (Гаврилова, 1975, с. 11).

Бассейн Печоры.

На крайнем Северо-Востоке Европейской части СССР стоянки с кремневым инвентарем, состоящим из ножевидных пластин и орудий из них, известны на Средней Печоре, на ее левом притоке Ижме, на правых притоках Усе, Адзьве, Колве (карта 4). В целом в Печорском бассейне насчитывается достаточное число стоянок, но все они мало изучены и оставляют сомнения в их мезолитическом возрасте. Все они, кроме стоянки Туруннюр I на р. Ижме, представлены сборами с поверхности (Канивец, Лузгин, 1963; Лузгин, 1972, с. 22).

К настоящему времени в долине р. Ижмы известно четыре стоянки – Туруннюр I, Кельчиюр I, Лек-Леса I, Лек-Леса II. На трех последних собран подъемный материал, состоящий из немногих характерных вещей, а культурный слой оказался совершенно разрушенным. Раскопки проведены только в Туруннюр I. Эта стоянка находится на правом берегу Ижмы, в 10 км к северо-востоку от д. Картаель и в 2,5 км от болота Туруннюр. Она занимает край боровой террасы высотой 18 м и частично разрушена осыпью. Раскопом и зачистками на стоянке вскрыто 64 кв. м. Культурный слой залегает под дерном и гумусированной прослойкой общей мощностью 7–9 см. Он представляет собой белесый песок с остатками кремневых изделий и осколками кремня, глубина его залегания 0,15-0,30 м. Культурный слой распространялся на ограниченном участке, что вместе с небольшой мощностью и слабой насыщенностью говорит о временном характере стоянки, где могла существовать лишь небольшая группа людей (Лузгин, 1972, с. 24). Удалось обнаружить открытый очаг, который представляет собой овальное в плане скопление крупной обожженной гальки размером 0,80×0,64 м. Он располагался на материке, и почва под ним оказалась прокаленной до глубины 0,06 м. На другом участке стоянки отмечено пятно охры размером 0,44×0,39 м, его назначение не выяснено.

Для изготовления находок использован совершенно одинаковый светлый и белый кремень хорошего качества. Ножевидные пластины составляют 75 % от всех пластин и отщепов, что говорит об их преимущественном использовании. Набор орудий ограничен. Представлены одно острие на пластине, два наконечника стрел из пластин с выделенным черешком и сломанным пером, скребки (25 экз.), на пластинах – концевые. Особого внимания заслуживает тесло из кремня, обработанное двусторонней оббивкой и ретушью по рабочему краю с одной стороны (Лузгин, 1972, рис. 2, 33).

Стоянка Туруннюр I датирована поздним мезолитом по аналогии с памятниками этого периода на Вычегде и Каме на основании сходного состава кремневого инвентаря и его общей микролитоидности (Лузгин, 1973, с. 96). Определение относительного возраста памятника представляется правильным и не вызывает возражений. Общая микролитоидность инвентаря, большой процент ножевидных пластин по отношению к отщепам, форма наконечников стрел и скребков, наконец, появление кремневых рубящих орудий позволяют сопоставлять Туруннюр I не только с вычегодскими стоянками, но также с сухонской культурой, с ее поздними памятниками. Это подтверждает позднемезолитический возраст этой стоянки.

На Средней Печоре в 40-50-х годах во время разведок Г.А. Чернова открыто несколько разновременных памятников, и в их числе некоторые с кремневым инвентарем, состоящим из ножевидных пластин и отщепов. Большинство из них разрушалось или было разрушено уже к моменту открытия. Например, на Петрушинской стоянке, расположенной на правом берегу Печоры у одноименной деревни, материал был собран на выдувах и на крышах современных хозяйственных сооружений. Здесь найдено 140 ножевидных пластин и отщепов (Чернов, 1951, с. 81–83; 1959, с. 229). Примерно такая же картина на местонахождении Зареченская, на левом берегу Печоры, выше устья р. Мылвы. На береговом валу, выше второй террасы, в выдувах собраны семь ножевидных пластин и три отщепа. Ни на одной из стоянок раскопок не проводилось.

В бассейне р. Усы, главным образом на ее северных притоках Адзьве и Колве, Г.А. Черновым обнаружен еще ряд стоянок с микролитическим кремневым инвентарем. Два пункта находятся на правом берегу самой Усы, выше впадения р. Адзьвы – Адакская и Адзьвинская стоянки. У д. Адак, в двух местах, в выдувах песчаных террас собрано около 200 мелких кремневых отщепов, 20 кварцитовых отщепов, 45 мелких ножевидных пластин, из них один резец на углу пластины, один скобель, некоторые пластины с ретушью. Они сделаны из пестрого валунного кремня. Адзьвинская стоянка находится в 3 км от устья р. Адзьвы, у старицы, на второй боровой террасе высотой 8-10 м. В выдувах найдены 150 отщепов, 75 ножевидных пластин, один нуклеус, две пластины с ретушью (Чернов, 1951).

На р. Адзьве известны еще четыре пункта (13, 14, 19, 42), где были собраны только изделия из кремня, преимущественно ножевидные пластины и мелкие отщепы (Чернов, 1954). Среди местонахождений, известных на правом притоке Усы р. Колве, также есть пункты с подобным составом находок, например Колва I (карта 4). В бассейне Колвы, по ее притокам Колве-Вис и Сандибей-Ю, сосредоточено большое число разрушенных стоянок, в том числе мезолитических. На Сандибей-Ю открыто 10 стоянок, из которых наибольший интерес представляет Сандибей-Ю I. Здесь собрано более 700 ножевидных пластин и 300 орудий из них, в том числе наконечники стрел, резцы, «резчики», пластины с боковой выемкой, пластины с краевой ретушью, скребки, нуклеусы. Первые стоянки были открыты на р. Сандибей-Ю в 1939 г., а затем разведки продолжены в 1975 г. (Чернов, 1978, с. 48). На Колве-Вис известны три стоянки с кремневым инвентарем (13, 14, 16). А самой северной стоянкой подобного типа является пункт на р. Черной (Чернов, 1941, 1951; Верещагина, 1973).

В оценке мезолита Печорского бассейна установилось мнение о последовательном развитии кремневой индустрии от ранней микролитической к более поздней, основанной на применении крупных пластин и отщепов. На этом основании выделена группа стоянок с преобладанием в инвентаре микропластин, которая датирована VII–VI тысячелетием до н. э. (Канивец, 1973; Burow, 1973). Подобные стоянки в Большеземельской тундре считаются более поздними, они отнесены ко второй половине VI–V тысячелетию до н. э. (Верещагина, 1973). Вторую группу стоянок, таких, как Топыд-Нюр V, Черепанька-Ди на Печоре, в инвентаре которых увеличивается роль отщепов, а микропластины составляют до 5,5 % инвентаря, исследователи считают поздними и датируют V тысячелетием до н. э. (Стоколос, 1975). В соседних регионах подобная закономерность не подтвердилась во время исследований последних лет, для Печорского бассейна и всего Северо-Востока она требует проверки и аргументации.

О заселении Северо-Востока Европейской части СССР существует ряд гипотез, в том числе о приходе населения в эпоху мезолита с юго-запада, из волго-окской и балтийско-днепровской областей. Полагают, что волна этого заселения достигала Средней Печоры. С другой стороны, мезолитические стоянки Вычегды связывают происхождением с Прикамьем и Южным Уралом (Бадер О.Н., 1966; Гурина, 1977а, с. 29).

Глава пятая
Мезолит Латвии и Эстонии
(Н.Н. Гурина)

На территории Восточной Прибалтики – Эстонии, Латвии и Литвы – в настоящее время известно значительное количество памятников эпохи мезолита (карта 5). Они относятся к трем различным мезолитическим культурам – кундской, неманской и яниславицкой. В границы кундской культуры включаются: Эстония, Латвия и Северо-Западная Литва; в неманскую культуру – Юго-Восточная Литва. Яниславицкая культура в пределах СССР встречается в Южной Литве и Северо-Западной Белоруссии.

Карта 5. Памятники мезолита Прибалтики и Белоруссии.

I – памятники кундской культуры (1-14); II – памятники со свидерской традицией (15–43); III – памятники днепровско-сожской культуры (44–60; 137–141); IV – памятники яниславицкой культуры (61–66); V – памятники с невыясненной культурной традицией (67-136).

1 – Тырвала; 2 – Нарва; 3 – Сийвертси; 4 – Кунда; 5 – р. Пярну; 6 – Пулли; 7 – Лепакозе; 8 – Ялевере; 9 – Мокси; 10, 11 – могильник Звейниеки и стоянка Звейниеки II; 12 – Лубана; 13 – Оса; 14 – Двиете; 15 – Крумплево; 16 – Самантонис; 17 – Жемяй-Канюкай; 18 – Драсейкяй; 19–20 – Салянинкай 1, 2а; 21 – Эйгуляй 1С; 22 – Якштонис А; 23 – Лампеджяй; 24 – Кампишкес; 25 – Няндринай; 26, 27 – Мяльничеле а, с; 28 – Акмус; 29–31 – Глинас 1, 3 и Межозерная; 32 – Митришкес 5с; 33 – Мяргяжярис 2; 34 – Мяркине 3А; 35 – Памяркине; 36 – Бор; 37 – Черешля VII; 38 – Свитязь; 39 – Жарки; 40 – Бобровичи; 41, 42 – Хильчицы I, II; 43 – Рожава; 44 – Дальнее Лядо; 45 – Барколабово; 46 – Лудчица; 47 – Яново; 48 – Коромка; 49 – Горки; 50 – Журавель; 51 – Кремянка; 52 – Костюковка; 53 – Листвиновичи; 54 – Верхи; 55 – Новые Лядцы (уроч. Гренск); 56 – Присно; 57 – Печенеж; 58 – Столбун; 59 – Рудня Споницкая (уроч. Латки); 60 – Скиток; 61 – Дубичяй 2; 62 – Максимонис IV; 63 – Дубичяй; 64 – Чарленка; 65 – Несиловичи I; 66 – Черешля VI; 67 – Янаполе; 68 – Шукишкяй; 69 – Палукнис; 70 – Купе; 71 – Прусяляй; 72 – Зависишке; 73 – Микалишкис; 74 – Аникшчяй; 75 – Галяляй; 76 – Мяльдиняй; 77 – Яйчякяй; 78 – Бруже; 79 – Вирбалюнай; 80 – Риоглишкяй; 81 – Качяргине; 82 – Канюкай; 83 – Ляшпишкяй; 84 – Лянтайняй; 85 – Саляникай; 86 – Книзлаукис; 87 – Гавенонис; 88 – Матяляй; 89 – Антавилис; 90 – Вильнюс; 91 – Шиленай; 92 – Бартоняй; 93 – Довайнионис; 94 – Поцюнай; 95 – Алькснякемис; 96 – Сипонис; 97 – Норкунай; 98 – Няманюнай; 99 – Ванагай; 100 – Пурвинай; 101 – Маскаука; 102 – Бартяляй; 103 – Бабришкес; 104 – Бяржупис; 105 – р. Дярежничя; 106 – Варена; 107 – Манчягире; 108 – Пауосупе; 109 – Зервинос; 110 – Рудня; 111 – Маргяй; 112 – Кашетос; 113 – оз. Лавилас; 114 – Марцинконис; 115 – Чясукай; 116 – Няравай; 117 – Швяндубре; 118 – Гайлюнай; 119 – Балташишке; 120 – Павейснинкай; 121 – р. Запсе; 122 – Нямунайтис; 123 – Мяльдиняй; 124 – Нятесай; 125 – Кайбучяй; 126 – Жюрай; 127 – Гиряжярис; 128 – Дряняй; 129 – Биржулё сасмаука; 130 – Спигинас (стоянка и могильник); 131 – Любязь II; 132 – Омыт I; 133 – Сеньчицы I; 134 – Дорошевичи I; 135 – Белосорока I; 136 – Ополь I; 137 – Хвойная; 138 – Береговая Слободка; 139 – Красновка; 140 – Михайловка; 141 – Рекорд.

Кундская культура.

Определение границ кундской культуры, а следовательно, и ее сущности в настоящее время до некоторой степени дискуссионно. По мнению одних исследователей, кундская культура распространяется очень далеко на восток, вплоть до Урала. В последнее время эстонские специалисты ограничивают область распространения кундской культуры Эстонией, Латвией и Северной Литвой, за исключением ее юго-восточной части.

Эстония дольше, чем другие более южные территории, оставалась покрытой ледником, что исключало возможность раннего заселения. Она полностью освободилась от материкового льда лишь 11 000 лег тому назад. В то время тающий лед наводнил ее пониженные участки, создав большое количество озер и полноводных рек. Значительная часть побережья Эстонии была затоплена водами Балтийского моря. В последующее время береговая линия менялась в связи с его регрессиями и трансгрессиями. Наиболее крупными трансгрессиями явились анциловая и литориновая.

Мезолит Латвии представлен пока еще относительно небольшим числом памятников, открытых и исследованных за последние годы Ф.А. Загорскисом, И.А. Лозе, И.А. Загорской и Л.В. Ванкиной. До указанных работ, вплоть до 60-х годов нашего столетия, мезолитические находки на территории Латвии известны преимущественно с озер Лубана, Большой Лудзас, р. Двиета и других мест, где они, однако, не отчленились от неолитических находок. Впервые такая попытка была предпринята Э. Штурмсом, а затем И.А. Лозе, выделивших на основе типологического анализа явно выраженный мезолитический комплекс костяных и роговых орудий, преимущественно гарпунов и наконечников стрел (Sturms, 1939; Лозе, 1966).

С 60-х годов началось целенаправленное изучение мезолита, в результате которого обнаружены первоклассные, четко стратифицированные стоянки и могильник. Важное значение для понимания мезолитической эпохи имеет также обнаружение на территории Латвии стоянки финального палеолита Саласпилс Лаукскола.

Предшествующие мезолиту памятники на территории кундской культуры представлены пока единственной стоянкой Саласпилс Лаукскола, расположенной на правом берегу р. Даугава, в 18 км от г. Риги, на 10-метровой террасе, сформировавшейся во второй половине верхнего дриаса (Загорска, Загорскис, 1977). Как устанавливают геологи, все время существования стоянки месторасположение ее представляло приустьевой участок долины р. Даугавы, примерно в 3 км от места впадения ее в Балтийское озеро.

Культурные остатки залегали гнездами, в 8-10 м друг от друга и в 20–50 м от берега Даугавы. Всего найдено 1005 кремней с обработкой и 852 отщепа. Все находки, концентрировавшиеся в песчаном поддерновом слое, представлены сильно патинизированными орудиями, изготовленными из светло-серого кремня высокого качества. Заготовками для большинства из них послужили ножевидные пластинки, из которых изготовлены наконечники стрел свидерского типа, иволистные или с отчетливо выраженным узким черешком, оформленным плоской ретушью на брюшке, срединные и боковые резцы, концевые скребки; встречаются комбинированные орудия, ножевидные пластинки нередко со вторичной обработкой или со следами использования. Нуклеусы преимущественно двухплощадочные, подпризматические.

В истории изучения мезолита Эстонии можно выделить два этапа. Еще в конце прошлого столетия в северо-восточной ее части при добыче мергеля был обнаружен интереснейший памятник Кунда, привлекший внимание исследователей, и в частности К. Гревингка (Grewingk, 1882). Значительно позже, в 1933–1937 гг., он стал предметом полевых исследований Р. Индреко (Indreko, 1948). В процессе раскопок были получены весьма богатые материалы эпохи мезолита и неолита.

В начале XX в. представления о мезолите базировались и на значительной коллекции костяных и роговых орудий, найденных в нижнем течении р. Пярну, близ устья ее притока Рейу (Indreko, 1948). Предметы были обнаружены на дне реки в переотложенном состоянии, но неоднократные попытки найти непотревоженную часть стоянки не дали положительных результатов.

К этому же периоду относятся многочисленные случайные находки, преимущественно каменных орудий, сделанные в Юго-Восточной Эстонии, на северном побережье Выртсярви. Наконец, следует упомянуть местонахождения Сийвертси и Тырвала на левом и правом берегу р. Нарвы (в последнем случае в современной Ленинградской обл.) откуда происходят костяные орудия, скульптура и остатки сетей (Indreko, 1948; Гурина, 1961).

Второй период изучения мезолита начался в Советской Эстонии в 50-х годах, после учреждения Академии наук Эстонской ССР. За эти годы благодаря целенаправленным полевым изысканиям, в результате чего были открыты новые мезолитические памятники, создается надежная источниковедческая база для углубления понятия об этой эпохе и появляется реальная возможность расчленения ее на последовательные хронологические этапы, а также выявления генезиса неолитических культур.

В настоящее время в результате плодотворной работы Л.Ю. Янитса и К.Л. Янитса, открывших ряд новых стоянок, в мезолите Эстонии выделяются два основных хронологических периода – ранний и поздний. Наиболее ранним в хронологическом отношении памятником кундской культуры является стоянка Пулли. Она расположена в юго-западной части Эстонии, на правом берегу р. Нярну, на расстоянии около 15 км от ее устья, на стрелке, образованной правым берегом р. Пярну, и впадающем в нее ручьем Пулли. Памятник был открыт в 1967 г. случайно, в процессе добычи песка, в 1968–1973 и 1975–1976 гг. на нем проводились раскопки Л.Ю. Янитсом, в результате чего исследованная площадь составила 1159 кв. м.

Особая ценность данного памятника, помимо выразительности и целостности комплекса находок, заключается в его стратиграфии. Археологические материалы встречаются в тонком гумусном горизонте и в нижележащем древесном торфе, под береговыми песками Анцилового озера. Насыщенность культурного слоя относительно невелика и находки планиграфически и поглубинно распределяются неравномерно, наибольшее количество их встречается там, где больше толща гумуса; в северной части раскопа, где мощность его очень мала, количество находок не превышает одного предмета на 1 кв. м, в силу чего можно сделать вывод, что это окраина поселения (возможно, причина заключается в том, что сюда близко подходил заболоченный берег ручья Пулли). В южной части поселения (со стороны реки), где толща гумуса значительна, находок встречается больше, вместе с ними встречаются кости животных и угли.

В южной части стоянки в пределах гумусированного слоя обнаружен очаг диаметром 0,7–0,8 м, обложенный камнями; возможно, что такой же очаг был и в северо-западной части, однако первоначальное положение камней здесь было нарушено. Кроме того, в нескольких местах прослежены очаги без камней и деревянные заостренные колья диаметром от 6 до 9 см, в отдельных случаях сосновые. Нижний конец одного из них опускался ниже гумуса, другие находились в толще гумусированного слоя, иногда в горизонтальном положении. Некоторые обожженные деревянные изделия залегали также частично в контурах этого слоя, частично в перекрывающей его глине. В непосредственной близости от них встречались обгоревшие кости. Один из очагов без камней, найденный на самой южной оконечности раскопа, содержащий большое количество углей, опускался на 0,20 м ниже культурного слоя.

В процессе раскопок найдено большое количество каменных и костяных орудий (табл. 20). В числе отчетливо выраженных форм – более 20 тесел и долот разных пропорций из трубчатых костей крупных животных. Рабочий конец их, расширенный или равный тыльной части, приострен с помощью шлифования. Помимо относительно крупных (до 10,5 см в длину), встречаются и мелкие (едва превышающие или равные 5 см), ширина их рабочего лезвия, прямого или слегка скошенного, равняется 2 см. Некоторые из таких орудий имеют на лезвии глубокие продольные нарезки, от чего края их становятся зубчатыми. Такие весьма оригинальные орудия известны и в других памятниках кундской культуры (Звейниеки II). Из трубчатых же костей изготовлены и удлиненные острия с тонким залощенным рабочим лезвием. Часть таких орудий резко удлиненных пропорций (соотношение длины и ширины 120:4, 110:3), они округлые или подчетырехугольные в поперечном сечении, сильно заостренные, тщательно зашлифованные и залощенные, близки к игловидным наконечникам стрел и, возможно, являлись таковыми. Одно из острий имеет мелкие насечки по краю (видимо, орнамент), другие экземпляры снабжены нарезками в тыльной части, служившими, очевидно, для закрепления нити. Среди наконечников следует отметить биконический с очень резко удлиненным черешком. Встречены обломки гарпунов с относительно крупными зубцами, орудия из грифельных костей и шилья или иглы для плетения сетей, а также орудия значительного размера, резко удлиненного очертания с тщательно зашлифованным заостренным концом, изготовленные из крупных трубчатых костей.

В числе костяных орудий следует упомянуть также стерженек с нарезкой в верхнем конце (возможно, являвшийся стержнем составного рыболовного крючка) и резко удлиненный, слегка фрагментированный рыболовный крючок, а также не совсем понятный трехгранный предмет с зубчиками по краю, фалангу с пробитым отверстием, «мотыги».

Роговые орудия представлены типичными для Восточной Прибалтики мотыгами, широко известными по стоянке Кунда и ранненеолитическим памятникам Нарва, Кяапа и др. (Indreko, 1948; Jaanits, 1965; Гурина, 1967). Один из таких предметов, имеющий более удлиненные пропорции, в верхней части снабжен отверстием.

Наконец, следует указать на несколько десятков подвесок из зубов животных (часто лося) с одной или несколькими нарезками в концевой части.

Основная масса кремневых изделий и отходов производства в Пулли (табл. 20) изготовлена из черно-коричневого кремня, не характерного для позднемезолитических и ранненеолитических памятников этой территории, и лишь очень небольшой процент орудий сделан из местного кремня. Черно-коричневый кремень не встречается в пределах Эстонии, он известен в Северо-Западной Белоруссии, на Валдайской возвышенности и в верховьях Днепра (Гурина, 1973б).

Обнаружено 17 наконечников стрел (вместе с фрагментами) на пластинах, постсвидерского типа, с черешком, тщательно обработанных крутой ретушью по краям на черешке, на спинке и пол укрутой – на брюшке; один из наконечников асимметричный (табл. 20). Обращают на себя внимание необычайностью обработки крупные наконечники на пластинах с зубчатыми краями, перо которых на брюшке, начиная от острия, покрыто на 2/3 плоской ретушью; черешок отчетливо выделен, но обломан. Оригинален и обломок слабо выраженного черешка одного из наконечников необычайной формы – массивного, трехгранного в сечении, обработанного нерегулярной ретушью.

Скребки изготовлены из пластин или пластинчатых отщепов, иногда с участками, покрытыми коркой. Большинство их концевые, у многих боковые края носят следы работы (табл. 20). В качестве скобелей использовались отщепы случайных форм, единичные из них имеют вогнутый рабочий край, дополнительно слегка ретушированный.

Весьма выразительны, хотя и не столь многочисленны угловые и боковые резцы на крупных пластинах правильного огранения, резцовый скол их, чаще длинный, нанесен на один из углов, противоположный край частично или сплошь ретуширован, или сильно сработан; есть резцы на отщепах, в том числе срединные (табл. 20). Много ножевидных пластин также правильных очертаний, крупных и средней величины, длинные стороны которых ретушированы чаще по одному краю и, как правило, с интенсивным использованием другого края. К микролитам относятся единичные острия, ретушированные по одному, слегка выпуклому краю, и довольно многочисленные микропластинки с ретушированным, чаще на спинке, краем и косо срезанным концом, также обработанным притупляющей ретушью, напоминающие яниславицкие треугольники (табл. 20). Многочисленны короткие сечения иногда отчетливо выраженной трапециевидной формы, в том числе и очень мелкие. У одних экземпляров рабочий край ретуширован, у других сильно сработан, не менее чем на пяти сечениях имеются резцовые сколы.

Из числа единичных предметов следует назвать ретушеры и крупный предмет из кристаллической породы, возможно являвшийся теслом. Относительно много обломков шлифовальных плит и галек.

Несмотря на обилие длинных и широких, правильного огранения пластин из черно-коричневого кремня, нуклеусы из этого материала отсутствуют. Имеющиеся немногочисленные экземпляры нуклеусов невелики по размеру (до 3 см), чаще аморфные, реже одноплощадочные, приближающиеся к коническим, изготовлены из местного серого кремня. Л.Ю. Янитс высказывает предположение о возможной связи с кремневыми изделиями крупных нуклеусов для снятия пластин из черно-коричневого кремня, найденных в карьере рядом со стоянкой Пулли. В целом скребки и ножевидные пластины имеют следы очень длительного употребления, что, несомненно, связано с трудностью добычи хорошего кремневого сырья с относительно далекой территории.

Четкая стратиграфия и датировка радиокарбонным методом (дерева, угля и торфа): 9600±120 и 9675±115 лет от наших дней – граница гумуса и органогенных отложений, 9300±75 и 9285±120 лет от наших дней – в верхней части органогенных отложений позволяют датировать стоянку Пулли временем пребореаля – VIII тысячелетием до н. э.

Следующий этап кундской культуры представляет стоянка Кунда. Она расположена в северной части Эстонии, в 4 км южнее г. Кунда, на моренном холме Ламмасмяги (размерами 100×70 м), являвшемся в древности островом. Помимо того, небольшое количество находок встречено у подножия древнего холма, на дне бывшего озера. Как устанавливают геологи, глубина озера вокруг холма Ламмасмяги была не более 1,5–2 м. На дне этого озера со временем отложился мел, перекрытый впоследствии болотной почвой.

В процессе раскопок Р. Индреко была вскрыта площадь в общей сложности около 1000 кв. м, было получено большое количество костяных, роговых и каменных орудий. В 1961 г. с целью уточнения хронологии памятника, в частности выявления различных комплексов орудий и их взаимоотношений, доследование Кунды предпринял Л.Ю. Янитс, вскрывший 126 кв. м (Jaanits, 1965). Палинологическое изучение проводила Г.Н. Лисицына (Лисицына, 1958, 1961).

В результате полевых наблюдений и абсолютных датировок, полученных с помощью радиокарбонового метода, Л.Ю. Янитс пришел к выводу, что на холме Ламмасмяги продолжительное время существовало поселение, часть которого сохранилась на склоне холма. Наличие глинистой прослойки внутри культурного слоя указывает, вероятно, на короткий перерыв в его существовании. Допускается возможность обитания стоянки до момента высыхания озера, которое могло произойти в переходное время от бореального климатического периода к атлантическому.

В процессе раскопок 1961 г. Л.Ю. Янитс наблюдал следующую очередность напластований в наиболее высокой части холма: под землей с известняковым щебнем залегала твердая нетронутая морена – материк; несколько ниже по склону морена спускалась небольшим уступом, под ней, ниже по склону, залегала темная углистая земля, расчлененная глинистой прослойкой на два горизонта. В темном слое обнаружено очень много находок. В нижнем горизонте встречено скопление костей, сложенных компактно, видимо запасы для изготовления орудий. В глинистой прослойке находки почти не встречались. Подстилала все эти слои грунтовая морена (табл. 21).