Текст книги "Апельсины у кромки прибоя"

Автор книги: Владимир Шак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

История 3-я. «Мой отец изобрел акваланг на семь лет раньше Кусто»

В КАЧЕСТВЕ подтверждения своих слов запорожец Анатолий Лисовой предъявил документ, заверенный печатью некогда сверхсекретной организации, созданной по приказу самого Феликса Дзержинского

Учрежденная «железным Феликсом» экспедиция подводных работ особого назначения [ЭПРОН] к середине 30-х годов производила на всех морях, реках и озерах СССР все судоподъемные, аварийно-спасательные, водолазные и, что немаловажно, опытные работы. При ЭПРОНе также существовал водолазный техникум. Вот в него-то и поступил наш земляк, пологовец Алексей Лисовой, в 1932 году. А закончив учебу, уже будучи водолазом секретной Экспедиции, занялся разработкой «прибора для спуска под воду на небольшие глубины».

«Днем начала работ над аквалангом можно считать 10 января 1936 года»

– Как ваш отец, – интересуюсь у сына некогда засекреченного водолаза, – из пологовских степей на берег Черного моря попал?

– В 1930 году его семью раскулачили [отцу как раз 15 лет исполнилось). Забрали дом просторный – он до сих пор в селе Ивана Франко, что под Пологами, сохраняется; четыре коровы, сад реквизировали. И надо ж было так совпасть обстоятельствам: деда Ивана в момент раскулачивания дома не оказалось. Он в Крым на лечение уехал. На хозяйстве бабушка оставалась, Мария Самсоновна. Посмотрела-посмотрела она на происходящее и, узнав вечером, что сельский комитет бедноты решил отправить семью Лисовых в ссылку, собрала ночью детей – отца моего и трех его младших братьев – Николая, Григория и Ивана, и ночью же на бричке в степь увезла их. А, добравшись до ближайшей железнодорожной станции, в Крым они подались, к деду. Неподалеку от Балаклавы – за горой, в селе Комары, сняли полдома. Дед с бабушкой работали на винограднике. Отец в пекарню пошел. Хлеб для Балаклавы пек. Ну а когда повзрослел, в ЭПРОНовский водолазный техникум поступил.

– Над аквалангом он тоже на Черном море начал работу?

– На схеме отцовского «прибора для спуска под воду», хранящейся в нашей семье, стоит дата: 10 января 1936 года. Ее и можно условно считать днем начала работ над изготовлением ЭПРОНовского акваланга. Так, рассказывал отец, его подводный прибор называли. Испытания не на Черном море проходили: после окончания водолазного техникума отец получил назначение в главное управление ЭПРОНа. Но не в Ленинград, а в город Ломоносов. Оттуда и выезжал в командировки со своим аквалангом – на работы, связанные с подъемом затонувших судов. Чем в первую очередь и занимался ЭПРОН. Экспедицию подводных работ особого назначения Дзержинский ведь создавал первоначально для подъема затонувшего в акватории Балаклавы в 1854 году английского фрегата «Принц». Большевики были уверены, что он ушел на дно с огромным грузом золота на борту. Золота на «Принце» не нашли, но Экспедиция подводных работ осталась. И продолжала искать и поднимать затонувшие корабли. А отец под водой их первоначальную ревизию проводил. Или разведку, если по-другому выражаться. И готовил впоследствии корабли к подъему. Это была, как догадываетесь, невероятно сложная работа! Если примитивно рассказывать, сводилась она к следующему: дно под кораблем нужно было проткнуть огромными иглами, за которые цеплялись подъемные тросы-лебедки. Тут не час и не два времени нужно затратить, а намного больше. И, не забывайте, работа шла на глубине! Иногда – очень значительной. Сказалось ли это на здоровье отца? Конечно, да.

– В направлении в Московско-Окское управление речного транспорта говорится о том, что «предложенный т. Лисовым прибор нуждается в конструктивных изменениях». С чем они могли быть связаны, вам известно?

– Трубку от баллона к легочнику и загубнику отец сделал обычную. На что комиссия заявила: она под водой перегнется в самый неподходящий момент и перекроет аквалангисту воздух. Решить проблему делом оказалось несложным – достаточно было трубку сделать гофрированной. Чтобы она не перегибалась.

– Скажите, Анатолий Алексеевич, охрана у изобретательного водолаза Алексея Лисового была?

– Два бойца с винтовками постоянно сопровождали его. А сам он всегда имел при себе наган. Но даже повышенные меры предосторожности не уберегли ЭПРОНов-ский акваланг: в октябре 1941 года он исчез.

«За акваланг заплатили столько золота, сколько она весил»

– Как так получилось?

– Отца направили в командировку из Москвы на Волгу. Не помню уж, куда точно. Да и неважно это. На какой-то промежуточной станции нужно было сделать пересадку. Вышли командированные ЭПРОНовцы из поезда, сдали чемодан с аквалангом в камеру хранения. А вернулись забирать – нет чемодана! Вернее, другой выдают. Похожий, но не тот. Трое суток отец с охранниками дежурил на станции – думал, по ошибке кто-то взял не свою вещь и вернет, разобравшись. Увы, никто ничего не вернул. Возвратившись в Москву, отец доложил о пропаже, но дополнительных поисков организовывать не стали – вы ж представляете, что творилось в столице в октябре 41-го. Не до акваланга было!

– Что отец об исчезновении чемодана рассказывал? У него имелись предположения, кому он мог понадобиться?

– Вроде бы, чемодан с аквалангом ушел через Мурманск в Англию. И совершившие заказную кражу из вокзальной камеры хранения запросили с заказчика столько золота, сколько весил чемодан. Отец также не исключал, что именно его акваланг вскоре попал к Жаку-Ив Кусто. Незначительно доработав прибор для спуска под воду, он в январе 43 года провел подводные испытания и запатентовал акваланг как собственное изобретение.

– Вы хотите сказать, Кусто знал о существовании ЭПРОНовского акваланга?

– У отца имелись сведения, что во время довоенной поездки по СССР Кусто интересовался новинками техники. Не только связанной с подводными погружениями. Любой! Что-то такое он искал… чего больше нигде нет!

– Может быть, он на разведку работал?

– Я вам такого не говорил! Но слышал, что французские спецслужбы считали всемирно известного исследователя морских глубин своим человеком до конца его дней. Кстати, когда 10 июля 1985 года французские подводные диверсанты в новозеландском порту Окленд минировали гринписовское судно «Рейнбоу уорриор», на них были акваланги фирмы Кусто.

«Как только шлюпка отца подошла к кораблю, он взорвался!»

– Война здорово водолаза Лисового потрепала?

– Под Сталинградом ему досталось! Дважды он чуть не погиб в водах Волги. Первый случай связан с выполнением правительственного задания по поиску баржи с грузом консервов – она где-то на подходе к городу затонула [ну, а в продуктах очень фронт нуждался]. Отец в водолазном снаряжении проводил подводную ревизию и готовил баржу к подъему, а наверху, на боте, два бойца подавали ему насосом воздух. Тут вдруг немецкий самолет появляется – фашисты в то время до Сталинграда еще не докатились, но их воздушные разведчики над Волгой уже барражировали. Наверное, пилот понял, что на реке работает водолазный бот, поэтому на втором заходе сыпанул по нему очередь из пулемета. С перепугу бойцы в боте забыли обо всем на свете. О водолазе – тоже. И сбежали! В степь. Оставшись без воздуха, отец сумел бросить водолазные ботинки – они тяжелые! – и всплыть. Чуть живого его на берег рыбаки доставили

– Беглецов поймали?

– Ну да. И хотели сразу же пустить их в расход. В ЭПРОНе, к слову, неписаный закон существовал: если погибал работавший под водой водолаз, то тех, кто на поверхности обеспечивал его жизнедеятельность, расстреливали без суда и следствия. Но отец сбежавших, предавших, по сути дела, его бойцов пожалел: «Я ж живым остался, пусть и они живут».

Что же касается второго случая, то он для отца имел более трагические последствия. В начале марта 43-го группу ЭПРОНовцев вызвали к тральщику, у которого посредине Волги заклинило руль. Два моряка сели на весла шлюпки, отец – на корму и поплыли. Подошли к застопорившему ход кораблю, и тут он взорвался! Оказывается, руль тральщика заклинила магнитная мина. Она и сработала. Очнувшись, отец снял намокшую, стеснявшую движения шинель и поплыл к берегу в ледяной воде. Потом были госпиталь, кремлевская клиника. С трудом медики поставили-таки отца на ноги, но до конца жизни он оставался инвалидом войны второй группы. В связи с чем, вернувшись в Запорожье, уже не работал – садом, огородом занимался. Скончался 18 апреля 1989 года.

– К аквалангу, выходит, он больше не возвращался?

– Как же не возвращался! После войны по памяти восстанавливал рабочую модель акваланга. Да и первоначальная схема «прибора для спуска под воду» [от 10 января 1936 года] уцелела. Выполнена она была не на бумаге, а на клеенке. Носил ее отец всегда с собой – во внутреннем кармане. Так что к первому серийному советскому аквалангу АВМ-1 [акваланг военно-морской], работы над которым велись в Орехово-Зуево, отец имел прямое отношение. Хотя официального подтверждения этому, к сожалению, нет. В моей памяти сбереглись только рассказы отца. Ну, а после Орехово-Зуево производство аквалангов наладили и в Украине – в Ворошиловграде. И они стали массово поступать на флот. Включая и подводные лодки, естественно, где акваланги использовали как средства спасения.

В тему

Из официального направления в Московского-Окское управление речного транспорта, выданного 17 декабря 1936 года начальником 6-го отдела Главного управления ЭПРОНа:

«Сообщаю, что 14 декабря 1936 года комиссией в присутствии водолаза т. Лисового произведено испытание прибора, предложенного т. Лисовым, причем результаты испытания показали, что прибор может быть применен ДЛЯ СПУСКА ПОД ВОДУ [выделено мной, – авт.] на небольшие глубины, но нуждается в ряде конструктивных изменений, перечисленных в акте. Так как т. Лисовой предполагает дальше работать над усовершенствованием прибора с целью устранить указанные в акте недостатки самостоятельно, считаю пребывание т. Лисового в Ленинграде необязательным. Для дальнейших работ т. Лисовому необходимо создать соответствующие условия, а также предоставить необходимый материал»

История ЭПРОНа

ЭПРОН был создан приказом Феликса Дзержинского №528 от 17 декабря 1923 года в Балаклаве. 10 января 1931-го его передают в ведение наркомата путей сообщения, а 23 февраля – в ведение наркомата водного транспорта.

С 1942 года ЭПРОН именуется Аварийно-спасательной службой ВМФ СССР. А существовавшие при ЭПРОНе водолазные курсы в 1930 году реорганизовываются в военно-морской водолазный техникум [заместителем начальника там был Константин Павловский, первый советский водолазный доктор].

Аппарат для дыхания под водой

Первыми аппарат для дыхания под водой запатентовали в 1865 году французский инженер Бенуа Рукейроль и лейтенант флота Огюст Денейруз. Его недостаток: аппарат был связан с поверхностью шлангом, по которому в баллон подавался воздух низкого давления. Тем не менее, именно Рукейролю и Денейрузу и был выдан патент [№63606] на акваланг – «водяное легкое» [латинское «аква» – вода, английское «ланг» – легкое].

В 1926 году морской офицер Ивле Прийор применил акваланг с непрерывной подачей воздуха под давлением из баллона Мишлена – в то время его использовали для быстрого накачивания автошин, и объявил себя первым легководолазом. Несмотря на то, что акваланг Прийора позволял человеку находиться под водой всего десять минут на глубине до 12-ти метров, его модель оставалась на вооружении французского флота до 1933 года.

Только морской офицер Жак-Ив Кусто и инженер Эмиль Ганьян в начале 40-х годов усовершенствовали акваланг, придав ему всем известный вид. 8 января 1943 года прошло испытание аппарата в одной из речек под Парижем. После модификации акваланг Кусто был запатентован и с 1946 года становится коммерческим продуктом.

В СССР в серийное производство первый отечественный акваланг АВМ-1 «Подводник-1» запущен в 1957 году [разработка Орехово-Зуевского КБ кислородного оборудования. Руководители проекта Александр Солдатенков и Юрий Китаев]. Несколько позже появляется и второй акваланг, получивший название «Украина» [разработка ворошиловградского завода горно-спасательной техники. Руководитель проекта Александр Гнамм].

[Фото из архива Анатолия Лисового]

Курсант водолазного техникума Алексей Лисовой, 1932 год

Чертеж дыхательного прибора для погружения под воду Алексея Лисового

История 4-я. Мой мэр

ПЕРВУЮ часть этого материала о моем друге Александре Поляке – народном, как его уважительно величал сам народ Запорожья, мэре, я написал и опубликовал в 2008 году – через пять лет после гибели Александра Владимировича.

Я тогда напомнил читателям, как весной 1998 года, пребывая в должности первого заместителя начальника управления МВД Украины в Запорожской области, Александр Поляк – по предложению запорожского общественника-активиста Василия Варецкого, решил баллотироваться в мэры Запорожья.

Несмотря на то, что противником высокопоставленного милицейского чиновника с генеральскими погонами был… действующий городской голова, надоевший на тот момент, откровенно говоря, – своей бездеятельностью и пустой болтовней, всем в городе.

Запорожцы жаждали перемен. И связывали их с приходом во власть генерала Александра Поляка, который за три десятка лет службы в органах ничем себя не скомпрометировал.

Тогда, весной 98-го, я и познакомился с Александром Владимировичем. И периодически заглядывал в его предвыборной штаб, находившийся в здании одного из проектных институтов на площади Пушкина.

В какой-то из мартовских дней мы договорись с генералом о большом интервью для коммерческой газеты, поддерживавшей генерала. Для скорой связи он записал на обратной стороне своей визитки номер мобильного телефона, однако, интервью тогда так и не получилось: при каждом моем звонке у Александра Владимировича находись неотложные дела, разговор наш все откладывался и откладывался.

В те же предвыборные дни не состоялось и телеинтервью одному из местных телеканалов Александра Владимировича, проанонсированное [!] в программе телепередач. Поучаствовать в нем ведущий Юрий Смирнов попросил и меня, но мы так и не дождались генерала: в штабе, где и планировалась запись интервью, он так и не появился.

А потом – 28 марта 1998 года, были выборы. Победу на них одержал оппонент генерала, опередив его на десять тысяч голосов.

Результаты выборов – по причине их фальсификации, были, правда, сразу же обжалованы в суде. И суд – беспрецедентный случай в Украине, принял решение о признании их недействительными [увы, запамятовал фамилию судьи]. По оценкам самого Александра Владимировича, у него тогда украли минимум тридцать тысяч голосов.

По сути же, у генерала не просто голоса украли, у него украли заслуженную победу на выборах. А у запорожцев – будущее.

Так, по крайней мере, я тогда оценивал произошедшее. И искренне радовался справедливому решению суда. Власть же его просто проигнорировала. Сделала вид, что никакого решения суда не существует.

Летом 1998 года генерала Поляка вынудили оставить должность и он ушел… в никуда.

И навсегда. Так казалось его врагам.

«Не дождутся!»

Созвонившись с генералом через год, который пролетел как 365 мгновений, я предложил Александру Владимировичу рассказать на страницах «МИГа», где я благополучно трудоустроился к тому времени, о том, как у него складывается послевыборная жизнь. С моим предложением отставной генерал, выпускавший тогда, между прочим, собственную газету, безоговорочно согласился. Первое – после годичного молчания, интервью опального запорожского политика вышло с броским, стопроцентно соответствовавшем его настроению заголовком: «Генерал Александр Поляк: не дождутся!»

Правки в него Александр Владимирович внес минимальные. Только последний абзац попросил убрать, который состоял из моего вопроса: чем займетесь, если снова – на очередных выборах, проиграете, и наполовину серьезного ответа генерала: пирожками пойду торговать.

«Пусть они пирожками торгуют!» – уверенно, сделав ударение на слове «они», заявил генерал, вычитав текст интервью, которое без удаленного абзаца стало даже более цельным: нотка пессимизма, которую нес мой заключительный вопрос, ушла из него.

В то же лето я, с подачи Александра Владимировича, опубликовал в «МИГе» материал о финансовой пирамиде, строившейся в Запорожье.

Генерал рассказал мне, что в одном из ДК некие выходцы из России проводят сеансы отъема денег у доверчивых граждан, которым в будущем обещают… долларовое изобилие. Суть проекта заключалась в следующем: по приглашению знакомого тебе человечка ты, как и десятки таких же приглашенных, как и ты, попадаешь в ДК, где тебя в течение нескольких часов обрабатывают матерые ораторы под аккомпанемент соответствующей, давящей на психику, музыки. Это делалось для того, чтобы ты выложил немалую сумму – 2100 долларов.

Конечно же, обещают тебе со сцены, ты легко сможешь заработать гораздо больше. Для этого тебе нужно будет всего лишь: во-первых, найти трех таких же, как и ты, доверчивых граждан, и чтобы они, как и ты, посидев в зале и, поддавшись убеждению, как и ты, выложили бы по 2100 долларов. А во-вторых, чтобы потом эти оболваненные нашли еще таких же лохов, как и ты, как и они: каждый – по три персоны.

Так прирастала пирамида.

Когда, побывав на такой тусовке в ДК [и благополучно вернувшись с нее – не сдал потому что денег], я рассказал об увиденном генералу, он, внимательно выслушав меня, объяснил: по такой схеме любая разведслужба мира формирует разведывательно-диверсионную сеть в стране, против которой готовит агрессию.

Это было, напомню, лето 1999 года.

Между прочим, власть Запорожья прихлопнула пирамиду лишь после того, как она перестала делиться с властью денежкой – под видом выделения средств на благотворительные проекты.

Ну а 4 июня 2000 года Александр Владимирович не просто выиграл выборы мэра Запорожья: он набрал голосов больше, чем все остальные кандидаты. За него, по данным городской избирательной комиссии, проголосовали 99840 запорожцев, или 47,33 процента принявших участие в выборах избирателей.

Это было триумфальное возвращение непобежденного генерала.

***

А еще читатели из моей публикации об Александре Поляке в 2008 году узнали детали разговоров в кабинете главы государства об… Александре Поляке.

Сам я эти детали узнал после расшифровки части аудиоматериалов, переданных мне сегодня известным всему миру майором Николаем Мельниченко, лично, по его уверению, производившим запись в кабинете Президента.

Материал, кстати, опубликованный мной в 2008 году, так и назывался: «Генерал Поляк на пленках майора Мельниченко». Теперешнюю публикацию я и начну с него, добавив к нему некоторые комментарии из сегодняшнего дня.

Все, о чем пойдет ниже речь, – это уже история. Недавняя, но – история. История одного человека и всей страны. Как я ее оценил – судить читателю. Не гарантирую, что мои заметки получились гладкими, как полированный стол. Шероховатости какие-то, нестыковки некоторые в них, наверное, присутствуют. Но что написаны они искренне – гарантирую.

Итак, читаем вместе.

Кто есть кто

*Поляк Александр Владимирович. Родился 23 сентября 1948 года в Запорожье. Трудовую биографию начал со службы в милиции, за 15 лет прошел путь от сержанта до генерал-майора МВД.

Окончил Саратовскую специальную школу милиции МВД СССР по специальности «правоведение». С 1973 года – следователь, старший следователь, начальник следственного отделения Куйбышевского и Вольнянского РОВД в Запорожской области. С 1979 по 1985 годы – начальник следственной части, заместителем начальника следственного управления УВД Запорожского облисполкома, начальник ГУВД Запорожья. 1992—1998 годы – первый заместитель начальника управления – начальник криминальной милиции УВД Запорожской области.

Генерал-майор милиции, магистр юридических наук ЮНЕСКО.

В 1998 году – кандидат в мэры Запорожья. В результате фальсификаций победа присуждена кандидату от власти, хотя запорожцы проголосовали за генерала.

В июне 2000 года избран городским головой Запорожья, в марте 2002 года стал мэром повторно [его поддержали 252 тысячи запорожцев, почти 40 процентов избирателей].

Умер в ночь на 22 февраля 2003 года. По официальным данным, причиной смерти стала ишемическая болезнь сердца, атеросклероз коронарных артерий.

В официальную версию смерти популярного мэра, однако, не верили [и не верят] многие. В том числе и я. Возможно, никто и никогда уже не докажет, что народный мэр Александр Поляк был убит – отравлен, например, вызывающим инфаркт ядом, но сомнения у знавших его будут оставаться всегда. Уж очень он не устраивал власть: начиная от мелких чиновников, которым не давал воровать, и заканчивая панами из самого главного кабинета Украины, где вершилась судьба страны – как уверяли нас эти паны, и где шел откровенный дерибан Украины – как объяснит стране майор Николай Мельниченко, имевший доступ в этот главный кабинет. И сумевший тайно зафиксировать происходившее в нем.

*Мельниченко Николай Иванович. Родился 18 августа 1966 года в селе Западынка Киевской области.

В 1984 году был призван на воинскую службу. После увольнения в запас, с третьего раза поступил в Киевское высшее инженерное радиотехническое училище ПВО. С 1992 года работал в управлении государственной охраны. Занимал должности: офицер охраны, офицер безопасности, старший офицер безопасности, руководитель оперативно-технического подразделения отдела охраны Президента Украины.

Как утверждает сам Николай Мельниченко, разочаровавшись в невыполненных публичных обещаниях Кучмы покончить с коррупцией, по личной инициативе, в течение 1998—2000 годов тайно записывал на аудиоаппаратуру разговоры Леонида Кучмы с различными людьми в его личном кабинете, а также по телефону. Одну из кассет Мельниченко передал народному депутату Украины Александру Морозу, который 28 ноября 2000 года воспроизвел ее с трибуны на заседании Верховной Рады Украины.

Аудиозапись произвела эффект разорвавшейся бомбы и взбудоражила общество. Например, в одном из фрагментов человек с голосом, похожим на голос Леонида Кучмы, отдает недвусмысленный приказ человеку с голосом, похожим на голос тогдашнего министра внутренних дел Украины Юрию Кравченко, ликвидировать известного в Украине оппозиционного журналиста Георгия Гонгадзе [который пропал без вести незадолго до обнародования аудиозаписей].

Сделанные в кабинете Президента записи условно называют «пленками майора Мельниченко».

«Я – Николай Мельниченко»

С экс-сотрудником службы безопасности Президента Украины я познакомился – через общего знакомого, правозащитника Анатолия Шевченко, в октябре 2008 года. Вместе с Анатолием мы предложили майору во время своего визита в Запорожье провести «прямую линию» с читателями нашей газеты – самой популярной в Запорожской области, и тот охотно согласился. Вот тогда-то и возник у меня вопрос: а имеется ли на скандальных пленках что-нибудь связанное с запорожским мэром-генералом Александром Поляком? Столичный гость пообещал «подумать» над вопросом…

Телефонный звонок из Киева застал меня врасплох – по пути домой, в соседнем с домом гастрономе. «Вы Владимир? – поинтересовался звонивший, номер мобилки которого был так же прост для запоминания, как таблица умножения на цифру два. – А я Николай Мельниченко».

Вокруг суетились, громко переговариваясь, люди, у меня за спиной противно визжал кофейный аппарат, затеявший массовый помол кофейных зерен, а я стоял и, не перебивая, слушал человека, который осенью 2000 года буквально взорвал политическую жизнь в Украине. Своими тайными записями из кабинета Президента Леонида Кучмы.

– Почему вас именно Александр Поляк заинтересовал? – задал, наконец, мне самый главный вопрос бывший руководитель оперативно-технического подразделения отдела охраны Президента Украины. И добавил абсолютно бесстрастно: – У меня ведь и другие записи по Запорожью есть. Достаточно, на мой взгляд, интересные.

– Александр Владимирович был моим другом, – постарался лаконично ответить я, чтобы не привлекать внимания посторонних.

– Хорошо, – раздался в трубке после недолгой заминки все тот же бесстрастный голос. – Через два дня вы получите интересующие вас записи.

Услышав фамилию человека, который доставит из Киева аудиоматериалы, я попрощался с собеседником, но, даже отключив телефон, еще некоторое время стоял истуканом в торговом зале гастронома. Настолько неожиданным для меня оказался звонок. Несмотря на то, что я очень ждал его.

Что записал тайный диктофон

Сделанные под диваном в кабинете Президента Кучмы записи передаст мне через два дня Анатолий Шевченко, о котором я уже упоминал. Надо ли уточнять, с каким нетерпением я ждал его возвращения из Киева? По Запорожью-то, где накануне побывал сам Николай Мельниченко, уже поползли слухи: в городе, дескать, вот-вот должен разгореться свой «кассетный скандал».

Вполголоса кое-кто стал даже говорить о том, что на пленках майора Мельниченко якобы имеется подтверждение насильственной смерти запорожского мэра Александра Поляка. И вскоре на одном из местных интернет-форумов появилось сообщение с разящим наповал заголовком: «Поляк умер не своей смертью – пленки Мельниченко». Не назвав себя, его автор, тем не менее, взял на себя смелость утверждать следующее [дословно]: «На настоящую сенсацию претендует запись разговора, в которой содержится информация о том, что экс-мэр Запорожья Александр Поляк умер не своей смертью».

А пленки Мельниченко, как выяснится в последствии, имелись только у меня. В своем рабочем кабинете я их и «расшифровывал», вслушиваясь в каждое слово, произнесенное в кабинете Президента.

Диктофон майора Мельниченко записал всего один живой [в смысле, не телефонный] разговор Леонида Кучмы с Александром Поляком [думаю, понятно без лишних объяснений, что запись получилась отнюдь не идеальной. Из-под президентского дивана и самый чувствительный диктофон не выдаст нужного качества]. Произошел разговор этот 7 июня 2000 года и длился 10 минут 28 секунд.

Еще дважды тайное поддиванное записывающее устройство зафиксировало в кабинете Президента Украины обсуждение хода весенней [2000 года] предвыборной кампании в Запорожье, когда вместе с Александром Поляком на должность городского головы претендовали два официальных, я бы так выразился, кандидата – заместители скоропостижно-вынужденно ушедшего [в феврале] в отставку мэра – того самого, который по-бандитски отобрал в марте 1998 года победу у милицейского генерала.

Дело в том, что феврале 2000 года на областном хурале [или на партхозактиве, как «вечно «живые» – вместе с трупом своего вождя, коммунно-фашисты называли подобные общеобластные тусовки] губернатор Запорожской области Владимир Куратченко потребовал ухода в отставку мэра Запорожья, на что тот ему ответил в таком же требовательном тоне: уйти должен ты.

Мэра «ушли» с помощью заводских начальников – красных командиров, как их совершенно справедливо окрестили в прессе. К градоначальнику, как рассказывали тогда сведущие люди, приехали несколько заводоначальников и для сохранения спокойствия в городе попросили… оставить градоначальничью должность. И тот пошел навстречу просителям.

И в Запорожье были назначены внеочередные выборы мэра.

По случайному стечению обстоятельств [шутка], один из кандидатов в городские головы на тот момент исполнял обязанности… городского головы. Следовательно, мог опираться на всю мощь городской исполнительной власти. И опирался, естественно. В том числе и на местные газеты, которые взахлеб расхваливали его – в каждом номере.

А у Александра Поляка доступа к СМИ не было. И он действовал по-другому: лично встречался с избирателями. Иногда такие встречи происходили в ДК – в частности, в ДК Энергетиков на встречу с генералом пришло людей столько, что не всем в зале хватило места – я, например, в проходе между рядами стоял, наблюдая, как зал вслушивается в каждое произнесенное с трибуны слово: Александр Владимирович, надо отдать ему должное, умел расположить к себе аудиторию. Причем любую аудиторию.

Не пропускал генерал и небольшие коллективы – школы, например, где пообщаться с ним приходили порой не более двух десятков педагогов – из тех, кто готов был пойти против навязываемой сверху, скажем так, «линии партии». Или линии власти.

В школе Шевченковского района во время такой вот встречи ко мне за задний стол подсела учительница средних лет и, немного понаблюдав за мной – я понял, что она кого-то пытается разоблачить во мне, полюбопытствовала: «Вы правда наш?»

«Ваш», – искренне засмеявшись, ответил я и показал пальцем на Александра Владимировича: слушайте, мол, не отвлекайтесь на глупости.

Когда Александр Владимирович, закончив общаться с учителями, уходил уже, он, найдя меня взглядом, громко позвал: «Володя, поехали!» Я вышел из аудитории вслед за генералом, которого сопровождали педагоги, засыпавшие его вопросами, а на выходе из школы меня остановила за руку та подозрительная учительница и произнесла одно слово: «Простите». За недоверие, значит.

Я опять искренне засмеялся и мы, как я понимаю, расстались друзьями на всю жизнь.

Но вернемся к записям майора Мельниченко.

Обсуждение в кабинете Леонида Кучмы хода предвыборной кампании в Запорожье, датированное 10 мая 2000 года, получилось коротким, буквально паруминутным.

А вот 24 апреля Президент провел у себя в кабинете более пространные переговоры со своим ближайшим окружением, в ходе которых прозвучала будто ножом резанувшая мое сердце фраза об Александре Поляке.

Но не о ней пока речь. Фразу эту пленки майора Мельниченко донесут сквозь время до меня только после расшифровки июньского разговора Александра Владимировича с Леонидом Даниловичем. А для тех, кто подзабыл события весны – начала лета 2000 года, напомню: встреча Президента с запорожским мэром состоялась через пару дней после внеочередных выборов городского головы, на которых генерал Поляк одержал более чем убедительную победу. Такого результата не ожидал, похоже, никто: ни конкуренты опального, но не сломленного генерала, осмелившегося вновь, во второй раз, выступить против Системы, ни окружение президентское, ни, наверное, сам Президент.

…Ровно за две недели до выборов-2000 Александр Владимирович предложил мне встретиться: поговорим, мол, обсудим планы на ближайшую перспективу.

Я дождался машину Александра Владимировича, в которой, кроме него и водителя уже находился Василий Варецкий, и мы поехали.

Сначала заехали на Кочубеевское кладбище. Александр Владимирович долго стоял у могилы не так давно умершего генерального директора запорожской телекомпании «Алекс» Александра Кузнецова [на день смерти он был членом украинского парламента]. Генерал дружил с ним. А телекомпания Кузнецова в 1998 году – во время первых мэрских выборов, в которых участвовал Александр Владимирович, выдавала такие репортажи о злоупотреблениях во власти в Запорожье, на какие не решился больше никто.