Текст книги "Апельсины у кромки прибоя"

Автор книги: Владимир Шак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

История 31-я. Ореховый город хранит тайну императорского дома Романовых

НА МОЙ взгляд, из всех городов Запорожской области скромный Орехов, расположенный на левом берегу реки Конки [или Конской, как ее называли в старину] заслуживает особого уважения. Уже хотя бы за то, что статус города он получил раньше всех в регионе – даже раньше Александровска, нынешнего Запорожья.

После того, как Орехов был объявлен городом в ранге уездного, Александровск еще в течение пяти лет оставался заштатным посадом. Это что-то вроде нынешнего пгт – поселка городского типа.

Нет в продаже съестных припасов

А архивах сбереглись документы, относящиеся к начальному периоду развития Орехова, как города. Вот, например, что я вычитал в датированном 25 августа 1799 года послании Мариупольского земского суда Мариупольскому же духовному правлению [цитирую оригинал]:

«Сверхъ донесенія членовъ присутственныхъ мѣстъ Маріупольскаго уѣзда и городничаго, какую нынѣ претерпѣваютъ они нужду и недостатокъ во всемъ, по нахожденію сей мѣстности въ селеніи Токмак, гдѣ нѣтъ вовсе квартиръ и въ продажѣ съѣстныхъ припасовъ… г. губернаторъ, во время объѣзда губерніи, лично видѣлъ во всемъ томъ недостатокъ и крайность; почему означенные чины просили перевесть присутственныя мѣста въ селеніе Орѣхово, по обозрѣніи котораго онъ, г. губернаторъ, нашелъ его гораздо выгоднѣйшимъ и изобилующимъ во всемъ, поелику во ономъ бываютъ еженедѣльно въ назначенный день торги и на оныхъ съѣстные припасы; почему губернское правленіе… предписываетъ Маріупольскому городничему, уѣздному и нижнему земскому судамъ и казначейству, чтобы они перешли въ селеніе Орѣховое, а для всегдашняго въ Орѣховой пребыванія и наименованія оной Орѣховой городомъ, учинено въ правительствующій сенатъ представленіе».

Если уважаемый читатель за всеми выкрутасами стиля позапозапрошлого века не совсем уяснил, о чем в послании идет речь, я с удовольствием – и гордостью за Орехов, который искренне люблю, объясню: на излете 18-го столетия, при императоре Павле Первом, в Российской империи проводилась, как бы мы сейчас сказали, территориальная реформа. Столицей обширнейшего Мариупольского уезда стал… Токмак, где, как выяснилось позже, «не имелось квартир и съестных припасов в продаже». В связи с этим было принято решение уездным городом назначить селение Ореховое, получившее свое название от переселенцев из полтавской Ореховки, перебравшихся на берега Конки-реки, где активно велось строительство одной из крепостей Днепровской оборонительной линии – как и в Александровске тогдашнем, к слову.

Городом Орехов официально был объявлен в 1801 году [Александровск – в 1806-м], а, при проведении очередной территориальной реформы – уже Александром Первым, сменившем на престоле своего отца Павла, убитого в результате дворцового заговора, из Мариупольского уезда выделился Мелитопольский уезд с центром все в том же Орехове. Уездным городом Орехов оставался аж до 1842 года – до появления города Мелитополя, которому, наконец, и было передано управлением Мелитопольским уездом [а Токмак все это время оставался центром Большетокмакской волости – сельсоветом, как бы мы сейчас сказали].

Орехов и ореховцы

В Орехове мне нравится все: его старинные дома, включая дом Йогана Янцена [некогда он лет двадцать был городским головой], в котором сейчас размещается… мэрия Орехова, широкие улицы города, задумчивая река Конка, на берег которой выводит одна из городских аллей с памятниками пограничникам всех времен и землякам-чернобыльцам. А в парке Шевченко находится воинский мемориал. Он представляет из себя памятник скорбящей матери, возле которого уложены гранитные плиты с именами жителей города и района, погибших на войне. Также тут установлены бюсты семерых ореховцев, которые удостоились звания Героя Советского Союза.

Неподалеку от мемориала, кстати, до недавнего времени находился памятник так называемым ленкурсантам, пытавшимся освобождать город от врангелевцев, если не ошибаюсь, в июле 1920 года. В честь них и одна из центральных улиц Орехова названа была. В 2016 году памятник ленинским юнкерам ликвидировали, улицу переименовали

Лично же мне, из всех ореховских памятников больше по душе Глобус любви, установленный в центре города.

А храм какой в Орехове – загляденье.

Храм во имя Покрова Богородицы в городе Орехове был заложен 29 мая 1873 года по благословению епископа Таврического и Симферопольского Гурия.

При храме находились два дома для священников и диаконов, причтовый дом, здание церковноприходской школы, амбар. В 1876 году строительство было завершено.

А в 1925 году с храма сняли и отправили в утиль колокола, а затем, предположительно, в 1933-м году, здание разрушили до основания. На месте, где стоял храм, разбили городской парк.

Как я с удивлением узнал, последний священник Свято-Покровского ореховского храма – отец Иоанн Блюмович, расстрелянный, как «шпион и фашист», большевиками в 1938 году [тогда он уже служил в Судаке], был канонизирован в 2000 году – причислен к лику святых для общецерковного почитания.

Воссоздавать храм – в начале 90-х годов, начал нынешний его настоятель и благочинный церквей Ореховского округа отец Анатолий [Фесенко]. 14 октября 2009 года воссозданный храм в Орехове был освящен и засиял куполами на всю округу.

К слову заметить, в ореховском Свято – Покровском храме – в том, разрушенном в начале тридцатых, состоялась встреча императора Александра Третьего с епископом Таврическим и Симферопольским Гурием.

Известно также, что в старом соборе, самом первом, деревянном, просил помощи и покровительства у Божией Матери юный поэт Александр Пушкин – во время короткой остановки по дороге в Крым, куда направлялся в обществе семьи генерала Раевского.

Посещал его и полководец Александр Суворов.

А в начале двадцатого столетия в церковный хоре при новом каменном храме пел уроженец ореховского села Преображенка Павел Сергиенко, который впоследствии выступал на оперной сцене с самим Федором Шаляпиным. За прекрасный голос его даже вторым, после Шаляпина, басом России называли [похоронен певец в родном селе].

Коль мы завели разговор об ореховцах, позволю себе – в качестве отступления от темы, короткий рассказ еще о нескольких уроженцах ореховской земли. Право слово, они заслуживают внимания.

Знаете, например, кто был самым засекреченным ученым СССР? Уроженец ореховского села Омельник академик Николай Доллежаль принимал непосредственное участие в строительстве первой в мире атомной электростанции. По проекту академика были также созданы энергоблоки Чернобыльской АЭС и ядерная энергоустановка для первой отечественной атомной подводной лодки, ядерные ракетные двигатели. Он – дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и пяти (!) Государственных премий СССР, кавалер шести (!) орденов Ленина, орденов Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Октябрьской революции. Свой последний орден один из основоположников атомной энергетики и промышленности СССР Николай Доллежаль получил от Бориса Ельцина осень. 1999 года – к столетию со дня рождения.

А фамилию первого украинца, удостоенного звания Героя Советского Союза, припоминаете? Это участник войны в Испании, уроженец ореховского села Малая Токмачка летчик Иван Проскуров, особо отличившийся 29 мая 1937 года, нанеся авиаудар по немецкому линкору «Дойчланд», пребывавшему на рейде острова Ибиса. Авианалет привел в ярость Гитлера, который считал неприемлемым, чтобы самолеты республиканцев бомбили итальянские и немецкие корабли. Узнав о реакции Гитлера, Сталин отдал приказ, запрещающий подобные действия в воздухе, но когда Иван Проскуров вернулся в СССР, увидев его фамилию в указе о присвоении ему звания Герой Советского Союза, вождь собственноручно зачеркнул звание «ст. лейтенант» и вписал слово «майор». Этим Сталин как бы отметил, что он помнит заслуги летчика. Однако память вождя оказалась короткой: летом 1941 года генерал-лейтенант Иван Проскуров, который, между прочим, заполняя анкеты, всегда указал украинский язык, как родной, был обвинен в шпионаже и осенью расстрелян.

Первая женщина – Герой Украины тоже была родом из Ореховского района. В 1998 году, в знак признания заслуг медика из ореховского села Копани Любови Малой, международный биографический центр в Кембридже включил ее в список «2000 выдающихся ученых двадцатого столетия». Кроме этого, ореховчанка была награждена орденами Трудового Красного Знамени, Отечественной войны, Богдана Хмельницкого и Ярослава Мудрого, а в 1979 году удостоится звания Героя Социалистического Труда. Когда же Президент Леонид Кучма учредит звание Герой Украины, Любовь Малая станет вторым человеком в стране [после академика Бориса Патона], кому будет оно присвоено – «за выдающиеся личные заслуги перед Украиной в развитии медицинской науки, фундаментальные исследования в области кардиологии». Таким образом, ореховчанка станет единственной [и остается по сегодняшний день] женщиной, отмеченной высшими званиями двух государств – СССР и Украины.

Император Александр Первый и его тайна

Ну а теперь я расскажу о тайне, которая связывает Орехов с императором Александром Первым, жизнь которого внезапно оборвалась 19 ноября 1825 года – через 16 дней после посещения Орехова [во время поездки императора в Крым и затем – в Таганрог].

А может быть, жизнь Александра и не обрывалась: инсценировав собственную смерть, он просто исчез… чтобы через десять лет явиться в мир в образе старца Феодора Козмича [канонизирован – в лике праведных в составе собора сибирских святых, в 1984 году под именем Феодор Томский].

Но вернемся к событиям 3 ноября 1825 года.

Примерно в 25 верстах от Орехова кортеж императора догнал фельдъегерь Николай Масков с депешами от императриц – матери и супруги Александра.

Похвалив своего курьера за усердие и за добрые известия, Александр Первый предложил ему присоединиться к кортежу, что тот с удовольствием и сделал. Между прочим, Маскова – за удивительное сходство с Александром, за глаза называли… Императором.

Дальнейшее описание случившегося я позаимствую с официального сайта государственной фельдъегерской службы РФ.

На крутом спуске, в нескольких метрах от моста, ямщик Маскова не справился с разгоряченной тройкой, отчего заднее колесо брички на всей скорости налетело на кочку из отвердевавшей глины. От сильного удара Маскова выбросило из брички. Упав на землю, он получил тяжелейшие травмы. Посланный государем справиться о курьере доктор Дмитрий Тарасов нашел фельдъегеря уже мертвым.

Прибывшему по приказу доктора Тарасова земскому исправнику было поручено «принять труп Маскова и похоронить его приличным образом, на что были выданы ему 100 рублей ассигнациями» [весьма прилична сумма по тем временам, эквивалентная трехмесячному жалованию столичного чиновника низшего звена].

Доктор Тарасов появился в Орехове лишь за полночь, когда император только-только закончил разбирательство по делу о драке, случившейся между екатеринославским гражданским губернатором Алексеем Свечиным и епископом Екатеринославским, Херсонским и Таврическим Феофилом.

В молодости епископ служил в драгунском и мушкетерском полках и, видимо, с тех времен сохранил привычку выяснять отношения на кулаках. Губернатор для 58-летнего епископа не стал исключением – досталось и ему.

Встретив и выслушав вернувшегося с места гибели фельдъегеря доктора Тарасова, адъютант императора барон Дибич немедленно приказал ему лично явиться на доклад к Александру, который с нетерпением ожидал известий о Маскове.

Доктор Тарасов поведал при докладе следующее: «При падении Масков получил смертельный удар в голову, я нашел его на месте уже без дыхания и всякое врачебное пособие оказалось тщетным».

При тусклом мерцании бликов камина доктор без труда разглядел на лице государя слезы. «Какое несчастие! Очень жаль этого человека!» – едва смог произнести император. «Не было никакого сомнения, – завершает описание трагедии под Ореховом автор сайта госфельдъегерской службы, – что этот случай произвел на государя угнетающее впечатление».

Когда же император пришел в себя и вспомнил о поразительном сходстве Маскова с ним самим, у него возник дерзкий план исчезновения из мира.

И через 16 дней императора не стало.

Согласно версии, в день своей «смерти» он уплыл в Палестину: 19 ноября действительно одна английская шхуна снялась с якоря в Крыму.

Все было оплачено, подготовлено заранее. Позже Александр вернулся из Палестины, долго жил инкогнито в Киево-Печерской лавре, затем в украинском поместье своего хорошего знакомого, князя Остен-Сакена. Оттуда, вроде бы, вел шифрованную переписку с преемником, государем Николаем Первым.

Поразительно, но факт: в 1921 году гробница Александра Первого была разграблена, а его останки исчезли. Не имеют историки в наличии и останков старца Феодора Козмича [зато почерковедческая экспертиза, проведенная уже в наши дни, подтвердила полную идентичность почерков императора и старца].

Ну и могила фельдъегеря Николая Маскова осталась, который был погребен – не по-христиански, очень поспешно, на следующий день после смерти, на сельском кладбище неподалеку от места своей гибели. Это напомню, в 25 верстах от Орехова.

Как можно предположить, если принять версию о подмене императора его фельдъегерем, в могиле той… никто не был похоронен. Но как найти ее, чтобы убедиться в дерзкой мистификации, и чтобы, наконец, приоткрыть самую великую тайну императорского дома Романовых, вопрос.

Почти двести лет ведь прошло с тех событий.

Между прочим, вошедший на престол после Александра Первого Николай Первый принял самое непосредственное участие в судьбе семьи фельдъегеря. Одна из дочерей Маскова, не без протекции государя, станет воспитанницей Смольного института. Поступление в учебное заведение такого ранга девушки незнатного рода расценивалось как исключительная привилегия. В 1851 году у нее родится сын Аполлон Курбатов, который получит образование в Московской коммерческой академии, а затем, в 1893 году, станет профессором химии Санкт-Петербургского технологического института. Эту должность он будет занимать вплоть до самой смерти. В 1902 году, ровно за год до кончины Аполлона Аполлоновича, его разыщет великий князь Николай Михайлович, который в то время проводил активные исследования по вопросу жизни и смерти Александра Первого и старца Феодора Козмича. В разговоре с великим князем внук погибшего фельдъегеря без доли сомнения повторил то, что несколько десятилетий составляло тайну ихней семьи: в усыпальнице Романовых в Петропавловской крепости похоронен их дед – Николай Иванович Масков.

А в 1921 году, напомню, о чем я говорил выше, гробница Александра Первого была разграблена, а находившиеся в ней останки исчезли. Вероятно, дорвавшиеся до власти большевики, искавшие в царской гробнице ценности, их просто-напросто выбросили.

[Фото из открытых Интернет-источников]

Орехов, центр города

Орехов: дом Генриха Янцена

Император Александр Первый

Феодор Томский, икона

История 32-я. Все богатства Брежнева помещались… у него на груди

ДАВНИЕ слухи о несметных сокровищах, которыми якобы владела семья всесильного Генерального секретаря ЦК КПСС, развеял бывший старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР Владимир Калиниченко

На встречу с Владимиром Ивановичем [когда он, выбравшись из Москвы в краткосрочный отпуск, на несколько дней заглянул в родное Запорожье] я ехал, честно признаюсь, с некоторой опаской. Крутым по нраву казался мне будущий визави, послужной список которого я выписал из энциклопедического справочника «Великая Россия. Имена»:

После окончания Харьковского юридического института Владимира Калиниченко работал в Запорожье следователем районной прокуратуры, прокурором следственного отдела, прокурором-криминалистом прокуратуры Запорожской области; в течение пяти лет руководил следственно-оперативной группой по раскрытию умышленных убийств; с 1980 года – следователь, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР; уволился в 1992 году в связи с ликвидацией прокуратуры Союза с должности первого заместителя начальника отдела оперативного реагирования управления по расследованию дел особой важности.

Вел дело о взяточничестве в Министерстве рыбного хозяйства СССР, Сочинско-Краснодарское дело, «хлопковое» дело в Узбекистане, дела партийных и хозяйственных руководителей в Казахстане, дело об убийстве в Москве на станции метро «Ждановская» ответственного сотрудника КГБ СССР.

Государственный советник юстиции третьего класса, генерал-майор юстиции.

После увольнения из Генеральной прокуратуры Союза ССР работал в банковских структурах; с 1995 года – в адвокатуре, член Московской областной коллегии адвокатов; профессор Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка.

Автор книг «Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя», «Адвокатские истории глазами бывшего следователя», сценария художественного фильма «Убийство на Ждановской», одиннадцати научных трудов и монографий в области уголовного права и процесса, криминалистики. Награжден орденом «Знак Почета».

«Щелоков лично принимал решение о моем устранении»

Опасения мои, однако, были напрасными: генерал оказался человеком открытым и простым в общении. И, что самое главное, – весьма интересным собеседником. Ну а в связи с тем, что буквально накануне нашей встречи я посмотрел фильм «Убийство на Ждановской» [напомню: сотрудника КГБ в метро убили не бандиты, а милиционеры], перво-наперво поинтересовался:

– Вам действительно тогдашний министр внутренних дел СССР Николай Щелоков грозил убийством?

– Не грозил, а лично принимал решение о моем устранении.

– Что это был за человек? О нем до сих пор ведь немного информации отыскать можно. Известно только, что он был другом Брежнева.

– Не стану преуменьшать боевые заслуги Николая Анисимовича – он прошел фронт, имел награды за войну, и его усилия по реорганизации министерства. Все это было. Но скажите, разве это нормально, когда у министра внутренних дел находят живописные картины, числящиеся в международном розыске как похищенные?

– Обыск проводился и у первого заместителя Щелокова, зятя Брежнева Юрия Чурбанова…

– Не поверите: к нему на обыск бригада следователей поехала, захватив работяг с отбойными молотками. И они долбили бетонные полы, стены, надеясь отыскать припрятанные сокровища. И ничего не нашли! Только бюст Чурбанова обнаружили. С ним и вернулись в прокуратуру.

– Зять Генсека надежно утаил ценности?

– Да у него их не было! Я, кстати, с Юрой встречался – после того, как он из тюрьмы вышел. Он просил, чтобы я помог ему реабилитироваться и восстановить генеральскую пенсию. Когда он сидел в Лефортовском следственном изоляторе, его однажды вывели из камеры и препроводили в кабинет к начальнику СИЗО. А из-за стола ему навстречу поднимается председатель КГБ Виктор Чебриков. Друг семьи. Обнялись они, расцеловались. «Виктор Михайлович, – обращается к нему Чурбанов, – вы же знаете все. Конечно, я не безгрешен, но в том, в чем меня обвиняют, я не виноват». На что Чебриков заявляет: «Юра, тебе известны правила игры. Решение по твоему делу принимало Политбюро ЦК КПСС. А оно своих решений не меняет. Неси свой крест». И он нес – отсидев в тюрьме девять лет [а ему давали двенадцать], не написал ни единой жалобы. А вернулся в никуда. Ничего и никого вокруг. А приняла его женщина, с которой он когда-то встречался. А на работу помог устроиться один из заместителей мэра Москвы.

– Вы были у него на службе?

– И был, и выпивал с ним в его кабинете. Обычную водку пили, которую закусывали какими-то конфетами. А потом он меня к себе домой пригласил. В обычный дом, в обычную квартиру. С очень рядовой мебелью. Сели в кухне. Юра достал бутылку водки, а из холодильника – вареную колбасу. Тут жена появляется: я вам, говорит, сейчас закусить приготовлю. И начинает картошку жарить. Вот вам и некогда всесильный первый заместитель министра внутренних дел СССР, зять Брежнева.

«Оборачиваюсь, а передо мной стоит Генеральный секретарь ЦК КПСС»

– Чурбанов рассказывал, как с Галиной Брежневой познакомился?

– На одном из многочисленных банкетов его, майора и активиста, представили симпатичной женщине – Галина в молодости была очень эффектной. А после банкета поехали куда-то на дачу. «Утром просыпаюсь, – рассказывал Юра, – в чужом доме с чугунной головой. Сажусь за стол. Выходит мама Галины, предлагает чай. В это время слышу шаги за спиной. И голос Гали: «Юра, познакомься с папой». Я оборачиваюсь и теряю дар речи – передо мной стоит Генсекретарь Брежнев. А Галя: «Папа, это мой будущий муж». А у Юры семья имелась. Представляете состояние мужика? Естественно, они поженились. И карьера майора резко пошла в гору. И полковником он стал, и генерал-полковником со временем.

– Так неужели он ничего скопить не сумел? Если вы говорите, что у него при обыске один лишь бюст собственный обнаружили. Неужели и взяток не получал?

– Он пил всю жизнь. Беспробудно. А взятки были, конечно. Сам рассказывал: иногда просыпался после банкета и обнаруживал в кармане шинели внушительную пачку денег. А что его Галка, дочь Брежнева, умерла в страшной нищете, вам известно? Следователь, проводивший обыск у Галины, делился после со мной впечатлениями: вижу, говорит, Галина все время на кухню выходит. И с каждым возвращением все пьянее становится. Дай, думаю, проверю, что она выпивает. Вышел, проверил…

– Коньяк «Наполеон»?

– Самогон! Вонючий самогон. А к концу обыска заявляет вдруг, еле языком ворочая: «Есть тут хоть один мужчина, который меня… соблазнит?» Она полностью спилась. И ничего поэтому не скопила. Даже у Брежнева после смерти не обнаружили ценностей, о которых ходили легенды. Они просто-напросто были разграблены окружением Генерального секретаря. Это же был старый, больной человек. Единственное, чем он интересовался, – это наградами. И собрал к концу жизни невероятную коллекцию их. Награды и были всеми его богатствами…

– …которые помещались у него на груди.

– Совершенно верно!

«Небожители были, но назвать их фамилии не могу»

– Но не все ж такими, Владимир Иванович, недотепами оказались. Были, наверное, и более дальновидные… или более предприимчивые люди в высшем эшелоне власти?

– Были небожители, разумеется, оставившие детям очень и очень многое. Кто это, я сказать не могу – по ним не выносились приговоры.

– Объясните, пожалуйста, с чем был связан ваш уход из Генеральной прокуратуры, где вы занимали серьезную должность?

– С развалом Советского Союза! Мое последнее дело, между прочим, связано со 140-ка миллиардами рублей, которые Ельцин со своей командой задумал обменять на семь миллиардов долларов.

– Зачем?

– На эти деньги на Западе планировали закупить продукты в огромном количестве. И не только продукты, но и коньяки и другие подобные вещи. Помните, тогда пустые прилавки в магазинах были – вообще ничего невозможно было купить. Вот и понадобилась валютно-рублевая операция, после которой Ельцин стал бы спасителем страны. Благодетелем. Однако произошло то, что произошло: чекисты в аэропорту Шереметьево задержали с документами главу английской фирмы, которая участвовала в операции. И мне тогда, первому и единственному, разрешили – по решению Верховного Совета, выехать в Америку и Западную Европу для проведения следственных действий. И я установил, что в этом рублево-валютном деле задействованы были английская разведка, израильская и ЦРУ.

– Не пойму с ходу, с какой целью?

– С целью развала Советского Союза. В конце концов я пришел к понимаю: используя нас, пыталась отмыть грязные деньги мировая наркомафия. Кстати, именно тогда, в 1991 году, я впервые слово «откат» услышал. Это когда мы в Бельгии допрашивали по делу одного задействованного в сделке юриста – резидента израильской разведки. О чем я и заявил ему прямо: знаю, мол, кто вы. И поинтересовался, в чем смысл его участия в операции? Он и произнес это слово – «откат». Дескать, в качестве отката я от сделки получу 25 миллионов долларов. Я попытался выяснить, а сколько же получат наши российские откатчики, на что юрист равнодушно бросил: «Меня это абсолютно не интересует, но, полагаю, что не меньше, чем я». Да, забыл важную деталь: рубли на запад переводить никто не собирался – они оседали бы в советских банках. Но их собственниками, а в конечном итоге собственниками заводов, фабрик, пароходов и самолетов, становились бы те, кто дал бы нам семь миллиардов долларов. Вот о чем я говорил, понимая, что нас ожидает в будущем. И хотя взяток в этом деле не имелось, как и хищений, но преступление совершалось-таки. Причем особо тяжкое государственное преступление, именуемое в уголовном кодексе вредительством.

«Беловежский сговор – чистой воды измена родине»

– Потом были путч и беловежский сговор трех политиков…

– Именно трех, хотя СССР создавали шесть государств – Россия, Украина, Белоруссия и три закавказские республики. Следовательно, денонсировать союзный договор могли только они все вместе. Так что беловежский сговор – это чистой воды измена Родине.

– Участников сговора нужно было привлекать к уголовной ответственности?

– Безусловно!

– Судя по вашим словам, распад Союза вы восприняли болезненно.

– Это было для меня шоком. И я принял решение уходить из Генеральной прокуратуры. Я не видел своего места в системе подчинения тем людям, о которых я знал все.

– Предложения вернуться поступали?

– Даже варианты моего назначения на должность заместителя Генерального прокурора возникали, но я сам себе твердо сказал: дважды в одну и ту же воду не входят. Решение об уходе я принял однозначное и навсегда. Потом какое-то время работал в комиссии по борьбе с коррупцией при вице-премьере Егоре Гайдаре – пока ни понял, что я не с коррупцией борюсь, а собираю компромат на врагов Гайдара. Три года работал в крупном коммерческом банке, а в 1995 году стал адвокатом. Получается, две жизни прожил: 22 года следователем проработал и уже имею 14 лет адвокатской практики.

«В Запорожье мой дом, который я не продам ни за какие деньги»

– Бывая у нас, в областную прокуратуру заходите?

– А как же! И нынче заходил. Кто у тебя зам, спрашиваю у прокурора. Он мне: «Тебе фамилия ничего не скажет». А все же, настаиваю, вдруг знакомый. «Анатолий Еремин», – говорит. Толя? Это ж мой любимец был – когда я прокурором-криминалистом работал.

– А вы в каком районе начинали службу прокурорскую после института?

– Первую должность – стажером следователя прокуратуры Жовтневого района, я получил еще студентом, будучи в Запорожье на практике. А затем стал следователем Заводского района. Хотя даже не подозревал, что такой район существует.

– Много работать приходилось в молодости?

– В буквальном смысле не выходил из прокуратуры: даже спал в рабочем кабинете нередко. Если чувствовал, что отключаюсь, просил вызванных по делу подождать с часик, а сам сдвигал стулья и, заведя будильник, засыпал. Через 40 минут просыпался, заваривал кофе и продолжал допрос. А каждое утро начинал с запорожского морга. Присутствовал на всех вскрытиях криминальных трупов. И, став прокурором-криминалистом областной прокуратуры, вывел Запорожскую область по раскрытию убийств на третье место в Союзе.

– После чего вас заметили и пригласили в Москву, да?

– Сначала в Киев – «важняком». Это был 1979 год. А тут как раз подоспело так называемое «бакинское дело» – когда прокурор Азербайджана Гамбай Мамедов срубился с Гейдаром Алиевым, назвав его с трибуны Верховного Совета преступником. За что и поплатился: его сняли с должности и возбудили уголовное дело. А поскольку Мамедов пользовался большим авторитетом в Генпрокуратуре СССР [он в самом деле был честным, порядочным человеком], Москва решила забрать дело себе. Но расследовать его оказалось некому: отказывались все. И тогда зам. Генерального Виктор Найденов предложил подыскать следователя из региона. И нашли меня. Так я на восемь месяцев оказался в Баку. И в конечном итоге убедил Алиева закрыть дело против Мамедова. Когда об этом доложил в Генпрокуратуре, мне не поверили. А спустя недолгое время, зная, что я никак не обоснуюсь в Киеве, предложили должность «важняка» Союза. Нас при Генпрокуроре СССР было всего восемь. Это была элита прокуратуры, в которую я попал безо всякой волосатой руки, добившись должности, как и добиваюсь всего в жизни, своим трудом.

– Вы, кажется, и генералом рано стали?

– В 34 года. В истории прокуратуры был самым молодым.

– С Запорожьем, Владимир Иванович, вас что-то сегодня связывает?

– Ну а как же! Это моя родина. Здесь мой дом, который я никогда и ни за какие деньги не продам.

[Фото Сергея Томко и из открытых Интернет-источников]

Старший следователь по особо важным дедам Генеральной прокуратуры СССР Владимир Калиниченко

Владимир Калиниченко во время работы в Запорожье

Запорожье, 1978 год. Оперативно-следственная группа перед началом поиска вещдоков. Владимир Калиниченко – с кислородным баллоном [Фото от veteranovd.zp.ua]

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев в маршальском мундире и с орденом Победы

Брежнев на помывке. Невероятные возможности этого старикана выдает только телефон правительственной связи

Юрий Чурбанов, Галина Брежнева и министр внутренних дел СССР Николай Щелеков

Владимир Калиниченко в своем доме в Запорожье дает интервью газете «МИГ»