Текст книги "Первое задание"

Автор книги: Владимир Сысоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Бургомистр даёт бой

Нежданного «племянника» Михаил Петрович встретил насторожённо. Но день за днём, всё больше присматриваясь к нему, он открывал в его характере приятные, располагающие черты. Уравновешенность, смелость и огромный запас жизненной силы поразили воображение Михаила Петровича. Его отношение к Николаю резко изменилось – созрело чувство глубокого уважения. Прошло совсем немного времени, и Михаил Петрович начал замечать и в себе незнакомый ранее прилив сил. Пример Николая, доверие, которое оказывал ему Иван Фёдорович, постепенно перерождали Михаила Петровича. Впервые за свою долгую жизнь он понял, что чаще всего боялся и дрожал напрасно. Как-то незаметно для себя он оказался в самой гуще борьбы и ничуть не жалел об этом.

Однажды Михаил Петрович упросил Николая «на всякий случай» научить его стрелять из пистолета и обращаться с ручными гранатами.

Будто чувствовал, что пригодится…

В эту ночь бургомистр заснуть не мог. Мысли Ивана Петровича перескакивали с одного на другое. Сегодня арестован Иван Фёдорович, не вернулась с работы Наташа, на всю ночь ушёл из дома Николай. Тревожно сжималось сердце, томили предчувствия, мучали неразрешимые вопросы: что будет с ними? Что будет с самим Михаилом Петровичем? Давила одышка, беспощадно бил кашель, ныли суставы, сильно болела голова.

Во дворе раздались голоса и негромкая команда. Михаил Петрович, превозмогая одышку, быстро встал с постели и, не зажигая света, прильнул к окну. Перед крыльцом толпились гестаповцы во главе с офицером.

Михаил Петрович прислушался. Кроме осторожных голосов он услышал ещё хрустящее поскрипывание снега под сапогами переступающих с ноги на ногу солдат.

Дом был оцеплен.

«За Николаем, – мелькнула мысль, – а если за ним, то раскрыт и я!» Странно, но эта мысль была воспринята им как что-то должное, необходимое. Она не испугала, а, наоборот, воодушевила, заставила мгновенно забыть о своих недугах. «Очень хорошо, что дома нет Николая. Он молодой и очень нужный человек», – с удовлетворением подумал Михаил Петрович и неожиданно для себя злорадно ухмыльнулся: – Что, взяли, сволочи!

Офицер, фельдфебель и трое солдат подошли к дверям. Раздался громкий стук.

Михаил Петрович быстро надел брюки, натянул носки и начал торопливо шнуровать ботинки.

По команде офицера солдаты гулко били в крепкую дубовую дверь сапогами.

В доме было тихо.

На цыпочках, будто фашисты могли его слышать, Михаил Петрович шагнул к старому комоду, тяжело нагнулся. Вот он, заветный ящик. Под аккуратно сложенным чистым бельём лежали ребристые гранаты, пистолет «ТТ» и патроны к нему. Михаил Петрович осторожно, словно он ещё не окончательно решился, взял пистолет, вставил в гнездо рукоятки магазин.

Солдаты продолжали ломиться в дверь.

– Не торопитесь, успеете, – пробурчал бургомистр и, завернув в наволочку несколько гранат, с пистолетом в руке шагнул к крайнему окну.

На крыльце по-прежнему толпились солдаты. Послышалась брань.

Михаил Петрович долго целился и, как учил его Николай, плавно нажал спусковой крючок.

Фельдфебель, взмахнув руками, рухнул с крыльца в сугроб.

Раздался второй выстрел, и упал один из солдат.

– Назад! – громко крикнул офицер и резко прыгнул за угол дома.

По окну ударили длинные автоматные очереди – звук выстрелов смешался со звоном бьющегося стекла.

Михаила Петровича словно толкнули, будто тяжёлым булыжником ударило в грудь. Потемнело в глазах. Ослабели ноги. В сердце что-то загорелось, обжигая всё вокруг… Но было совсем не больно и не страшно.

– Гранаты, – подумал он вслух, – обязательно гранаты! – И удерживаясь одной рукой за подоконник, другой потянулся к наволочке…

– Эй, русс, выходи!

И опять тихо.

– Русская свинья! Быстро! – громко крикнул офицер из-за угла. – Сопротивление бесполезно!

Немного выждав, офицер снова выкрикнул «выходи», но ему опять никто не ответил.

– Всё, готов, – тихо сказал офицер и уже на всякий случай прокричал ещё раз, резко и громко: – Выходи, русская свинья! – И, не дождавшись ответа, смело вышел из-за укрытия.

– Вперёд!

Трупы солдата и фельдфебеля отнесли в сторону. Дверь была крепкая, и, для того чтобы её выбить, притащили из сарая длинное берёзовое бревно. За него ухватились сразу шестеро. После нескольких сильных ударов дверь начала сдавать. Ещё один, два раза – и гестаповцы ворвутся в дом…

И в это время из разбитого окна вылетели одна за другой две ручные гранаты… Взрывы разметали фашистов, сорвали с петель дверь…

Вход в дом был свободен, но желающих войти в него сразу не оказалось. Солдаты были убиты наповал, а офицер, раненный в живот целым роем осколков, в горячке сделал отчаянное усилие отползти от крыльца, высоко поднял голову и тут же замертво уткнулся лицом в снег.

Опять стало тихо.

Но вот на улице раздался рёв автомобильного мотора. У дома бургомистра остановилась тяжёлая машина, и через её борта скатились два десятка солдат. Из кабины появился сам майор Демель. Он отворил калитку, заглянул в глубь двора и раздражённо крикнул:

– Чёрт бы вас побрал! Что здесь происходит, с кем вы ведёте этот бой? Рихтер!

К нему приблизился солдат и быстро, испуганным голосом доложил:

– Старший лейтенант убит!

– Фельдфебеля ко мне!

– Тоже убит!

– Болваны! Что их там – целая рота?

– Никак нет! Один или двое!

Демель послал солдат цепью. Они шли с автоматами наизготовку… всё ближе и ближе к тёмным проёмам двери и окна.

Дом молчал.

Послышалась команда – сотни пуль полетели вперёд, как маленькие обезумевшие пчёлы…

Солдаты вошли в дом. Кто-то повернул выключатель – стало светло. Майор Демель прошёл в комнату и увидел у окна убитого, лежащего вниз лицом. Кисть правой руки крепко сжимала рукоятку гранаты. Пистолет и ещё несколько гранат валялись на полу.

– Очень жаль, – негромко сказал Демель, – наш разговор мог бы получиться весьма занимательным.

Неторопливо закурив сигарету, он приказал повернуть убитого на спину. На Демеля уставились мёртвые, остекленелые глаза бургомистра.

– Что это? – в ужасе закричал Демель. – Где капитан Крылов? Обыскать дом! Он должен быть здесь!

В голове гестаповца не укладывалось, что тихий, запуганный человек, каким он знал бургомистра, способен был выдержать целый бой, пойти на смерть.

А Николай в это время был в роте. Получив записку от Ивана Фёдоровича, он сразу вызвал лейтенанта Антонова, а через пять минут в комнату для хранения и чистки оружия, изолированную от всех других помещений, по одному стали собираться члены ротной подпольной организации. Люди заходили в комнату и настороженно рассматривали друг друга – впервые они видели своих товарищей по подполью.

Быстро вошёл командир роты и, не обращая внимания на реакцию присутствующих, вызванную его появлением, негромко сказал:

– Наступило время действовать открыто, с оружием в руках. Родина верит вам и даёт возможность оправдать это доверие! Докажите в бою, что вы не изменники, а настоящие советские люди!

И, словно подчиняясь единому порыву, всколыхнулись люди, напряжение спало, улетучилось недоверие, появились радостные улыбки, раздались возгласы:

– Давно пора!

– Натерпелись!

– Хоть сейчас!

– Жизней не пожалеем!

– Спокойно, товарищи, – остановил Николай. – Времени у нас мало. Я хочу с вами посоветоваться…

Наступила тишина. Все смотрели на командира.

– Перед нами стоит задача поднять немедленно против оккупантов всю роту. Возможно ли это? – спросил Николай, пытаясь охватить взглядом всех присутствующих.

– Можно!

– Ну, это как сказать!

– Сволочей у нас хватает!

– Подождите, – проговорил Николай, – давайте по одному. Так мы ни к чему не придём.

– Разрешите мне? – попросил Сергей.

– Давай!

– Я считаю, что задача поднять роту на борьбу с фашистами вполне реальна. Есть у нас, конечно, единицы – открытые наши враги. А есть колеблющиеся, они сами не знают, чего хотят…

– Как это не знают? – перебил его Коновалов. – Все всё знают, но боятся, – вот в чём вопрос. А если предложить, то никто не откажется!

– А как быть с откровенными врагами?

– Арестовать и… в зависимости от обстановки.

– По-моему, это верно! Давайте конкретно, кого нужно изолировать?

– Лихачёва!

– Михайлова!

– Оборина!

Через десять минут были арестованы и отправлены на гауптвахту восемнадцать человек, зарекомендовавших себя ярыми врагами советской власти.

Сразу же после этого в роте было объявлено общее построение без оружия и шинелей. Большинство подпольщиков в строй не встали. Они, разобрав оружие, перекрыли все выходы из подразделения.

– Равняйсь! – громко прокричал дежурный и, после небольшой паузы, выпалил: – Смирно!

Все замерли.

– Господин капитан, личный состав роты по вашему приказанию построен!

Николай медленно пошёл вдоль строя. Перед ним проплывали лица: серьёзные, строгие, внимательные, рассеянные, добродушные, злые, умные и откровенно глупые с напускной простотой и хитринкой – все они хорошо были знакомы командиру роты. Но знал он, что в своём большинстве это были всего лишь маски, за которыми скрывалось настоящее, сокровенное… Война бросила этих людей в страшный круговорот человеческих чувств и страстей, определив им жалкую роль изменников. Суровая действительность воспитала в них эгоизм, ненависть к людям, осторожность… Но у каждого из них в груди горели свои, особенные огни, бушевали большие, сложные бури… И он, Николай, должен сейчас найти такие слова, сильные и точные, которые объединят этих разных людей, укажут им верный путь, важный и нужный для всех.

– Товарищи!

Это негромко произнесённое простое слово ошеломило привычным звучанием и величием. Они замерли, не смея поверить в услышанное. А Николай продолжал:

– Товарищи! Я командир Красной Армии капитан Зорин, присланный к вам советским командованием. Это мои боевые товарищи, – указал он на вооружённых членов подпольной организации. – Я знаю, среди вас много настоящих, честных людей. В эту решающую минуту обращаюсь к вам от имени Родины. Сегодня мы выступаем против фашистов. Мы не одни. С нами партизаны и подпольщики города, весь советский народ! Красная Армия гонит фашистов по всему фронту! Она уже близко, и мы должны помочь ей! Наступил момент, когда вы должны решить раз и навсегда, ответить самим себе на вопрос: с кем вы? Время не ждёт!

Люди ловили каждое слово, уставившись на Николая, удивлённые, внимательные, ожидающие…

Николай помолчал, неторопливо провёл глазами с фланга на фланг, осмотрел строй и негромко сказал:

– Кто готов без колебания немедленно выступить в бой за нашу Родину, кто готов кровью искупить вину перед ней, шаг вперёд – марш!

Ни один человек не двинулся с места.

Николай онемел, мгновенно пересохло во рту, перехватило дыхание.

Но вдруг обе шеренги дружно шагнули вперёд и, громко пристукнув каблуками, затихли.

– Вольно! – с трудом выдохнул из себя изумлённый и обрадованный Николай.

Он стоял у окна, покрытого ледяными узорами. Свет от электрической лампочки, освещающей двор, падал на стекло, вызывая свечение ледяных кристалликов. Синевато-фиолетовые, бледно-жёлтые, белые – тысячи малюсеньких огоньков, – неподвижные, когда Николай замирал, и мелькающие, изменчивые, когда он двигался.

Издалека донеслось несколько длинных автоматных очередей, затем один за другим два взрыва.

«Граната, – подумал Николай, – где-то в центре города».

И вновь утренний морозный воздух прострочили автоматы.

Николай прислушался, но в городе наступила тишина.

И вот выстрелы раздались совсем рядом, в казарме, где располагался немецкий сапёрный взвод. Прозвучали эти выстрелы неожиданно и глухо. И опять наступила гнетущая тишина. Николай ждал, не отходя от окна.

Во дворе и внизу, в коридоре раздались громкие голоса и топот ног, в кабинет вбежал возбуждённый, улыбающийся Антонов:

– Всё! Ни один не ушёл! Все были на месте!

– Зачем стреляли? Я же сказал: тихо!

– Пришлось, – виновато ответил Антонов, – некоторые прыткие попались. Вот, товарищ капитан, документы. Оружие и боеприпасы забрали ребята. Всё учтено.

– Так, – задумчиво промолвил Николай, – значит с «Кротом» пока покончено. Но теперь, кажется, начинается самое интересное. Антонов!

– Есть!

– Двоих ребят, посмышлёнее, – в город! Узнать, что за стрельба была?

– Ясно.

В это время в дверях появился лейтенант Коновалов.

– Товарищ капитан, караулы сменил. Прибыли. Всё в порядке!

– Где стреляли?

– У вашего дома.

– Кто?

– Приходили за вами.

– А стрелял-то кто?

– Ваш дядя.

– Не может быть!

– Точно. Уложил гестаповцев больше десятка!

– А с ним что?

– Убит!

Николай на время отключился от окружающего. Он думал о Михаиле Петровиче – странном, интересном человеке.

– Хорошо, – наконец, машинально протянул Николай.

– Хорошего мало, – вставил Антонов.

– Действительно, сморозил. – И, чтобы скрыть неловкость, спросил Коновалова: – Ещё что?

– Да так, больше вроде бы ничего. Поговаривают, что батальон карателей сегодня утром должен прибыть.

– Это важно!

– Конечно, но уточнить нужно…

– Ещё? – опять спросил Николай.

– Немцы, похоже, со своими грызться начинают. Переводчицу из военной комендатуры, помните, которая к нам ещё со Шварцем приезжала, красивая такая, весёлая…

– Ну! – Николай рванулся к Коновалову.

– Начальник гестапо…

– Что? Что с ней? Говори скорее!

– Вы же сами мне слова вымолвить не даёте, – удивлённо сказал Коновалов. – Арестовал её Демель.

– Когда?

– Вчера утром, когда на работу пришла.

– Вчера! – с ужасом произнёс Николай.

– Вчера. А что тут особенного? – ещё больше удивился Коновалов.

– Ничего, – глухо ответил Николай. – У тебя получается, как в той шутливой песенке: «Всё хорошо, прекрасная маркиза…»

– Не понял.

– Зато мне всё ясно! Мы выступаем. Собрать ко мне командиров взводов!

– Все здесь.

Николай поднял голову.

– На подготовку – два часа, в восемь утра уходим. Подготовить обоз, боеприпасы, продукты, кухню. Ничего не оставлять: после боя в городе уйдём в лес. Людей накормить, одеть потеплее, объяснить, что идём не к тёще на блины. Каждому бойцу взять по полному боекомплекту патронов, гранат.

Присутствующие внимательно слушали приказ командира. Николай перевёл дыхание, помолчал и, стараясь быть спокойным, твёрдо сказал:

– Антонов!

– Слушаю.

– Арестованных расстрелять немедленно! – И добавил, объясняя свою жестокость: – Куда с ними денешься в такой обстановке! – У Антонова на лице выступили красные пятна, но он ничего не ответил командиру. А Николай продолжал:

– Сергея послать в партизанский отряд, к Ивану Ивановичу. С ним пяток хороших ребят на всякий случай. Передаст на словах, что вступаем в бой с местным гарнизоном, – обстановка не позволяет терять ни одной минуты. Арестована Наташа – наша разведчица, следовательно, в опасности и руководитель подполья Иван Фёдорович Ерёмин. По непроверенным данным, к городу подходит немецкий батальон карателей. Прошу поддержать.

– Я всё-таки запишу, чтобы не перепутать, – сказал Антонов.

– Хорошо, пиши. И добавь: при подходе к городу пусть даст две красные ракеты, чтобы мы партизан с кем-нибудь не перепутали. Наши связные будут ждать здесь, в этих казармах. Всё понял?

– Так точно!

Николай взглянул на других командиров и добавил:

– Четвёртый взвод остаётся здесь, с обозом. Ждать партизан, и без моего приказа ни с места! – И добавил: – Одна поправка: выступаем не через два часа, а через час!

Все разошлись по своим местам, задержался в кабинете только Коновалов. Он смущённо проговорил:

– Не знал я, что она наша. Эх, девушка какая! Вы её и в Москве знали?

– Знал, – тихо ответил Николай. – Это моя жена.

Демель нервничает

Демель был взбешён. Трагическое происшествие с бургомистром всё ещё не укладывалось в его голове. Что это творится! Старый, немощный, больной, трусливый старик убивает десяток отборных гестаповцев легко и просто, будто он всю жизнь только этим и занимался. Девчонка убивает майора и двух солдат, старшего лейтенанта режут какие-то неизвестные. И всё это происходит под самым носом у начальника районного отделения гестапо. Это уже не просто неприятные происшествия, это явные признаки тяжёлой болезни всей системы. И совершенно ясно, что этот пагубный для гитлеровской Германии процесс необратим. На фронте «непобедимая» армия драпает без удержу, и уже недалеко то время, когда и ему, майору Демелю, тоже нужно будет бежать на запад. Иллюзии об арийском мировом господстве и прочей чепухе, как утренний дымок солнцем, развеяны ка широких российских просторах простыми русскими людьми…

Зазвонил телефон. Демель снял трубку и услышал сладкое пошлёпывание губами, а потом голос коменданта:

– Говорит Клингер. У маня командир батальона майор Циммер. Необходимо встретиться. Ваше предложение?

– Прошу ко мне, – ответил обрадованный Демель. – Жду!

Через несколько минут они собрались в просторном кабинете Демеля.

Майор СС Циммер сразу же приступил к делу.

– Батальон прибыл в полном составе, – отчётливо сказал он, – люди размещаются на восточной окраине города. У меня три полные роты, двенадцать бронетранспортёров, три лёгких танка.

– Какая перед вами поставлена задача? – спросил Демель.

– Мне приказано в городе не задерживаться. Главная задача – партизаны.

– Понятно, – вежливо сказал Демель.

– Чем может помочь гарнизон? – спросил командир батальона.

Клингер сказал с кислой гримасой:

– Практически, только полицейская рота – это сто пятьдесят человек. Комендантский взвод да ещё другие мелкие хозяйственные подразделения в расчёт идти не могут.

– А эти русские, они надёжны?

– Рота в хорошем состоянии, – сказал Клингер.

– Я не разделяю вашего оптимизма, – вкрадчиво заметил Демель. – У меня есть все основания не доверять командиру роты.

– Радости, вижу, у вас тут мало, – заметил командир батальона и уставился на Демеля.

– Ожидается второй батальон? – осторожно спросил тот.

– Он подойдёт завтра утром, – ответил Циммер и, достав из планшета топографическую карту, расстелил её на столе.

Операция против партизан в общих чертах вскоре была продумана. Общее руководство операцией брал на себя майор СС Циммер. Его батальон и карательная полицейская рота должны были уничтожить местный партизанский отряд. Второму карательному батальону отводилась роль щита – он отрезал путь партизанской бригаде к месту расположения отряда Ивана Ивановича. Разделавшись быстро с этим небольшим отрядом, каратели объединёнными силами ударяли по партизанской бригаде, в которой, по имеющимся сведениям, насчитывалось не более пятисот активных штыков. Майор Демель выделял проводников и уже сегодня должен был по пути следования карательной экспедиции направить своих агентов.

Распрощавшись, командир батальона убыл в расположение своей части.

Комендант задержался, он не мог отказать себе в удовольствии бесстрастным голосом задать вопрос начальнику гестапо:

– Вы не будете так любезны объяснить, что за война разгорелась поблизости от нас час тому назад?

Демель скривился, но сдержал себя:

– Я отвечу на ваш вопрос, но прежде хочу сообщить, что ваша переводчица оказалась советской разведчицей.

– Извините, но я в этом сомневаюсь.

– И напрасно, – злорадно сказал Демель, – это факт проверенный и неопровержимый. Кстати, она сама этого не отрицает.

– Допустим, но при чём тут военные действия, о которых я спрашивал вас?

– Никаких военных действий не было, – с раздражением ответил Демель, – проводился арест сообщника советской разведчицы.

– Ну и что?

– Вы что, допрашиваете меня? – взорвался наконец Демель. – Рекомендую вам забыть этот тон и эту манеру!

Клингер понял, что переборщил.

– Прошу прощения, но мне всё-таки кажется, что капитан Крылов тут ни при чём.

– Имею точные данные, что он посещал Наташу.

– Возможно, но Шварц делал то же. С какой стати молодая женщина, да ещё такая красавица, как Наташа, будет долго одна?

– Майор Шварц близок с ней не был, – Демель не скрывал раздражения. – Она не так проста, как казалось. Кроме того, поведение дяди, который оказал вооружённое сопротивление властям, полностью разоблачает и самого капитана Крылова.

– Всё понял! – правильно оценив ситуацию, произнёс комендант. – И чтобы вы не думали обо мне плохо, я поеду сам, арестую капитана Крылова и назначу другого командира роты.

– Чем скорее, тем лучше, – удовлетворённо сказал Демель.

А в роте шли последние приготовления. Личный состав был построен во дворе, готовый к маршу, когда один из часовых, несущих службу у входных ворот, подбежал к командиру роты и растерянно доложил:

– Фашисты!

– Сколько?

– Грузовик и легковая!

– Иди на место. Подъедут – открыть ворота и пропустить машины во двор, – спокойно ответил Николай и обратился к строю:

– Сохраняйте выдержку, товарищи! Тянуть с этим не будем, времени у нас в обрез. Пока все остаются в строю, чтобы немцы ничего не заподозрили. Действовать по обстановке, а главное – неожиданно и по моей команде! От стрельбы воздержаться: в такой тесноте можно перебить своих.

Ворота казармы гостеприимно растворились, и часовые браво отдали честь развалившемуся в машине коменданту.

Следом за легковой машиной во двор медленно въехали грузовик с солдатами комендантского взвода.

Командир роты предусмотрительно открыл дверцу легковой машины, помог неуклюжему майору выбраться.

– Господин майор, отдельная карательная полицейская рота построена согласно распорядку дня для проведения занятий! Разрешите сделать перекур?

– Хорошо, – великодушно согласился Клингер.

– Разойдись! – скомандовал Николай, и бывшие полицаи тесным кольцом окружили солдат.

– Пройдёмте в кабинет, – приказал командиру роты комендант.

– А стоит ли? – усмехаясь, с издёвкой спросил Николай и сильно ударил майора в жирный подбородок. – Кончай! – громко крикнул Николай и ударил коменданта вторично.

Клингер плавно осел на полусогнувшиеся ноги.

Через несколько минут с комендантским взводом было всё кончено, и рота двинулась к центру города. Николай с первым взводом выехал вперёд на машине.