Текст книги "Дрим-каст (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Прости, Мстислав, здесь не курят. И сразу предвосхищу твой вопрос – да, ты видел новую экспериментальную технологию. Мы держим её в секрете, прошу учесть.

Он повернулся к ней и долго смотрел в упор, не мигая. Затем убрал портсигар и произнёс задумчиво:

– Память всё-таки – интересная штука. Увидел твою экранную героиню возле окна и сразу… Впрочем, сейчас не будем об этом. Экспериментальная технология, значит? Что ж, прогресс продолжает преподносить сюрпризы… Но, даже не зная тонкостей современного кинопроизводства, я вижу, что фильм не снят ещё и наполовину…

– Справедливое замечание, – сказала графиня. – Однако к саммиту мы закончим.

– При всём уважении, Анастасия, ты не можешь этого знать. Твой актёрский шарм покоряет, но вряд ли ты контролируешь процесс производства.

– Ты совершенно прав. Но я даю тебе слово. Этой команде я доверяю полностью.

Князь удивлённо посмотрел на неё:

– Даже так? Допустим. Лично для меня это веский довод. Однако я не могу самостоятельно внести фильм даже в предварительный список. Есть утверждённая процедура. Ленту должны порекомендовать как минимум два влиятельных кинодеятеля, причём независимых. Это не может быть, например, мистер Квон, как ты понимаешь. И лишь по итогам этой рекомендации я смогу высказать своё мнение коллегам в оргкомитете. А окончательный выбор из списка претендентов мы сделаем в день накануне саммита.

– Благодарю за подсказку, Мстислав. Вопрос мы решим.

– Но это лишь бюрократический аспект. А есть ещё содержательный…

Князь пошелестел распечаткой. Мы терпеливо ждали.

– Видите ли, дамы и господа, – сказал он, – надо учесть, что фильмы мы отбираем не для абстрактного фестиваля, а для саммита будущих императоров. При этом в вашей картине наследник трона предстаёт, мягко выражаясь, не в самом выгодном свете, пусть даже дело происходит в некоей сказке. И я ведь даже не в курсе, чем всё закончится по сюжету…

Графиня посмотрела на меня вопросительно, и я заговорил:

– Если позволите, князь, попробую пояснить. Я слушал выступление председателя вашего комитета. Он говорил, что наследников не интересуют приглаженно-официозные фильмы. В этом смысле наш фильм, по-моему, отвечает запросу. В нём есть дворцовые интриги, но нет той самой приглаженности. Хотя, безусловно, я понимаю ваши сомнения. Вы, конечно, должны знать полный сюжет, чтобы обсудить всё с коллегами. Поэтому – вот, пожалуйста. Это синопсис, где всё расписано, включая финал.

Синопсис на этот случай был оформлен красиво. Мей-Лин отпечатала его на машинке, снабдила «шапкой» с названием нашей студии, скрепила страницы металлической скобкой. В общем, не стыдно было вручить.

Князь быстро прочёл написанное, потёр подбородок:

– Не могу сказать, что сомнения улетучились…

– Это тоже вполне понятно, – сказал я. – Но вы ведь можете прямо предупредить коллег по оргкомитету, что проект спорный. А перед саммитом посмотрите фильм в законченном виде и тогда уже вынесете вердикт.

Он медленно кивнул:

– Такой вариант приемлем – при соблюдении всех остальных условий. В оргкомитет, напомню, должны поступить официальные письма от двух экспертов, имеющих вес в киноиндустрии. Это должно произойти до восьмого числа текущего месяца. А девятого мы огласим предварительный список. То есть у вас на это – неделя.

– Постараемся уложиться, – сказал я.

– Позвольте личный вопрос, господин Свиридов. Знаю, что в Нью-Пасифик-Сити съезжаются кинематографисты со всего мира. Большие студии приглашают сюда состоявшихся режиссёров. Но я не припомню ваших работ в Империи.

– Их и не существует. Моя работа над этим фильмом – неожиданное стечение обстоятельств. Ещё в январе я не предполагал, что так сложится.

– М-да, – хмыкнул он, – я всё-таки слишком далёк от этого бизнеса. Мне трудно представить подобную ситуацию. Но не буду навязываться с расспросами. Спасибо за демонстрацию.

Он поднялся:

– Проводишь меня до автомобиля, Анастасия?

– Если желаешь.

Они покинули павильон, а мы уставились друг на друга.

– У меня было ощущение, – призналась Сон-Хи, – что всё вот-вот сорвётся. Если бы не Анастасия…

– Да, повезло нам с ней, – сказал я. – Полдела сделано, осталась сущая мелочь – доснять кино. Но сначала – найти двух мастодонтов из киномира, которые нас порекомендуют.

Глава 22

– Одна кандидатура у меня есть, – сказала Сон-Хи. – Тот преподаватель из киношколы, который к нам приходил. Ну, профессор Льюис. Он вроде настроен доброжелательно и просил рассказать подробности.

– Да, пожалуй, – кивнул я. – С ним должно получиться, почти с гарантией. Но нужен ещё один. Йенс, что насчёт твоих обширных знакомств? Напряги извилины.

– Знакомств много, – подтвердил тот. – Но это в основном профессионалы-практики. Операторы, художники и так далее. Есть пара журналистов, пишущих о кино, но на мастодонтов они всё-таки не тянут. Тут нужен кинокритик с именем.

– Ну, тогда, – сказал я, – давайте действовать в лоб. Как минимум один заслуженный критик о нас уже высказался публично. В позавчерашней статье цитировался, если вы помните. Да, говорил о нас без симпатии, но и без враждебности, в общем-то. Как там его? Мистер Уайт? Он, кстати, бурчал на тему того, что выходцам из Азии не дают развернуться на кинорынке по-настоящему. А у нас продюсер – прекрасная азиаточка, прямо как по заказу.

Сон-Хи чуть порозовела, это было заметно даже в холодном электрическим свете. После чего сказала:

– Наверное, если рекомендацию дал бы именно Уайт, это впечатлило бы тех, кто составляет программу. И мне тоже хочется утереть ему нос. Но он-то как раз может отмахнуться, даже не заехав к нам на просмотр. Настроен скептически.

– Возьми Мин-Хёка с Мей-Лин, – сказал я, – для усиления азиатского компонента. Поймайте этого Уайта и посмотрите на него с укоризной.

Она хихикнула:

– Это был бы красивый способ, как в манхве. Жаль, что в реальной жизни это вряд ли сработает. Но я и вправду попробую ему позвонить.

На том и порешили.

Когда мы вышли из павильона, «линкольн-континенталь» выруливал со двора. Графиня смотрела вслед, погружённая в свои мысли. Мы не стали мешать, разошлись по комнатам и вернулись к работе.

Анастасия пришла минут через пять. Сняв шубку, села за стол, но по-прежнему пребывала в задумчивости. Я сказал ей:

– Спасибо вам. Но не слишком ли опрометчиво вы дали князю слово? Вы же понимаете, насколько авантюрен наш план. Если он сорвётся…

– … то будет крайне досадно. Значит, сделаем всё возможное, чтобы осуществить его в срок. И давайте больше не будем поднимать эту тему.

Вскоре я вновь отправился в павильон – явились актёры, изображавшие тех, кто был на дирижабле. Все, кроме Эммы. Ей мы опять разрешили прийти чуть позже, чтобы сняться отдельно.

В кадре – равнина, поросшая бурьяном и кустарником.

Среди кустов лежала та часть гондолы, что успела отстыковаться. Возле неё топтались члены экипажа с девицами. Валялись смятые парашюты. Но всё это было на заднем плане, а на переднем принц Эллиот переговаривался с приятелем.

– Вообще не понимаю, – взбешённо говорил принц, – чего вдруг этот ублюдок слетел с катушек. И зачем таскал с собой ржавую крупу в склянке…

– Не будь наивным, – чуть поморщился Майлз. – Естественно, ему заплатили. Это было спланированное покушение на тебя. Скорее всего, он должен был незаметно рассыпать крупу где-нибудь за креслом. Тогда мы не успели бы выскочить. Хорошо, что моя нюхачка его учуяла…

– Значит, ты специально её с собой потащил? На подобный случай?

– Ну, не ради же её кислой физиономии? Недавно нашёл – и вот пригодилась. Если бы не она, то нам бы кранты.

– Надо ей деньжат подкинуть за это… Но меня-то зачем решили вдруг укокошить? Кому это вообще надо? Сам же прекрасно знаешь – я всё это политическое дерьмо обхожу за милю…

– Ну, варианты возможны разные… – пожал Майлз плечами. – Ты наследуешь трон, сам факт твоего существования для некоторых – поперёк горла. К тому же, как бы это сказать… Особой деликатностью ты не блещешь. Давай без обиняков – во дворце найдётся, подозреваю, человек двадцать, которые тебя ненавидят. Кого-то из них ты мог довести особо, подозреваю. Кого конкретно – тебе виднее…

Тут их прервали – подошёл капитан:

– Простите, ваше высочество. Мы пытались связаться с кем-нибудь, но радиосвязь здесь глохнет. Электромагнитная аномалия. До ближайшего города – больше десяти миль. Полагаю, будет разумным отправить туда нашего штурмана. Он доберётся пешком, а нам пришлют транспорт. К ночи, надеюсь, будем уже в комфорте.

– Действуйте, – буркнул Эллиот. – Ладно уж, покукуем тут пару-тройку часов…

Стоп-кадр.

Актёров отправили по домам, и пока мы с Йенсом отсматривали снятую сцену, явился новый состав – Мин-Хёк и Розанна, а также Пьер. Мы возобновили съёмки.

В кадре возникла комната на постоялом дворе, самая дешёвая. Продранные обои, топчан с грубым покрывалом, жёсткое облезлое кресло. На топчане, закрыв глаза, лежала Мелисса, а в кресле дремал Циркач. В замызганное окно просачивался утренний свет.

Мелисса вдруг дёрнулась, приподнявшись. Глаза её распахнулись. Сипло дыша, она обвела взглядом интерьер.

Её спутник тоже проснулся. Налил воды из графина:

– Выпей. Как себя чувствуешь?

Она пила жадно и торопливо, почти захлёбываясь и проливая капли. Проговорила:

– Лучше… Но теперь новые ощущения… И не знаю, что делать дальше…

Ответить он не успел – в дверь вежливо постучали. Циркач вскочил, достав свою цепь, осторожно выглянул в коридор.

За порогом стоял невзрачный порученец советника.

– Извините за беспокойство, – сказал он ровно. – Я не причиню вам вреда и никак не связан с вашими оппонентами. Представляю противоположный лагерь, по сути. Прибыл по поручению влиятельного лица из столицы. Уполномочен пригласить вас для разговора с ним.

– Мы не заинтересованы, – ответил Циркач, собираясь захлопнуть дверь.

– Погоди… – сказала Мелисса, спуская ноги на пол. – Впусти его… У него металл звучит по-другому, не как у мачехи…

Циркач посмотрел на неё не без удивления, но посторонился.

– Благодарю, – сказал порученец, переступив порог. – Сударыня, позвольте отметить – у нас великолепная восприимчивость. Редкий дар и очень востребованный. В столице он найдёт применение.

– Этот ваш наниматель… Что ему надо от меня? Все что-то скрывают…

– Не могу вам ответить. Он не посвящал меня в свои планы. В моей компетенции – лишь организовать вашу встречу.

– В столицу я хотела…. – произнесла она без эмоций. – Сейчас – не знаю… Но и здесь оставаться не вижу смысла…

– Есть опасение, что ваши здешние оппоненты перейдут к радикальным мерам. Полагаю, в столице вам будет безопаснее.

Мелисса встала с топчана, подошла к окну и приоткрыла створку.

Сменился ракурс. Камера показала её снаружи, отъехала от окна, поднялась над крышами. Открылась панорама провинциального города с кирпичной застройкой и пыльной зеленью. Вдалеке виднелся голубоватый горный хребет.

Стоп-кадр.

– Понятно, – заявила Розанна. – Развязка будет в столице.

– Ну, это напрашивается, по-моему, – сказал я. – Но до неё ещё не так близко, не расслабляемся.

Пришла Эмма, и мы ввели её в уже отснятую сцену. В этот раз, впрочем, не было даже реплик – её героиня просто мелькала на заднем плане, рядом с гондолой. А Эллиот и Майлз оглянулись пару раз на «нюхачку», когда о ней зашла речь.

Перечитав свои операторские пометки, Йенс сказал:

– На сегодня сцен больше нет, как я понимаю? Съезжу тогда, попробую выловить этого ненормального. Ну, композитора, в смысле.

– Где вылавливать-то собираешься? В баре?

– Нет, сейчас он, скорей всего, в клубе «Люминесцентные водоросли».

– Название внушает.

– Содержание соответствует. Вообще-то тебе тоже не помешало бы съездить – глянешь на парня в естественной среде обитания, а там прикинешь, насколько он подходит для фильма. Так будет проще, чем звать сюда, а потом отбрыкиваться, если не подойдёт.

– Ну, в принципе, согласен. С музыкой надо срочно решать.

Тут мы обратили внимание, что Эмма прислушивается к нашему разговору, стоя поблизости. Я подбодрил её:

– Не стесняйся. Хотела что-то спросить?

– Да, просто уточнить – насчёт моих сцен. Они ещё будут?

– Нет, роль ведь эпизодическая. Ты справилась, спасибо. Теперь можешь отдыхать.

– Вы про клуб говорили, а я как раз… Ну, в общем, я тоже про него слышала, необычное место. Было бы интересно…

– Да не вопрос, поехали с нами.

Втроём мы вышли из павильона, сели в «шевроле» Йенса и поехали в клуб.

Оглянувшись на Эмму, устроившуюся на заднем сиденье, я спросил:

– А ты, значит, не только фильмами увлекаешься, но и музыкой?

– Мне нравится вещи, которые не похожи на мою обычную жизнь, – сказала она со своей странной улыбкой. – Хотя меломан из меня не лучше, чем киноактриса, если по-честному.

В клубе «Люминесцентные водоросли» было немноголюдно – мы приехали слишком рано, вечер не набрал обороты. До музыкальной программы дело тут ещё не дошло, и даже свет был пока обычный, без спецэффектов.

На сцене стояла табуретка, на ней с отрешённым видом сидел хиппарь с бородой и длинными волосами, настраивал акустическую гитару. Ещё имелась ударная установка, но барабанщик в пределах видимости отсутствовал. Танцпол пустовал, у стены за столиками сидели две немногочисленные компании.

Я посмотрел на хиппи, затем на Йенса, но тот отрицательно покачал головой. Затем, осмотревшись, ткнул пальцем в тёмный угол. Мы двинулись в ту сторону. Там обнаружился европеец южного типа (а может, светлокожий южноамериканец), лет тридцати пяти – лохматый брюнет, одетый в футболку и джинсовую куртку. В руках он вертел какой-то предмет, который я принял издали за сигаретную пачку. Но при ближайшем рассмотрении эта штука оказалась губной гармошкой.

Заметив нас, тип поднёс гармошку к губам и извлёк из неё несколько протяжно-тоскливых, немелодичных звуков. Я вновь поглядел на Йенса:

– Серьёзно?

– Спокойно, Дмитрий, – ответил Йенс. – Родриго у нас мультиинструменталист. Как дела, Родриго?

– Сила в простоте, друг, – сказал тот проникновенно. – И в том, чтобы взломать через ноты шаблон реальности. А вы, мисс, как полагаете? В вашем взгляде есть что-то аномальное, неуловимо своеобычное. Сочиню для вас песню.

Он взял на гармошке ещё несколько нот, которые, к моему удивлению, сложились в простенькую мелодию. Эмма слушала, улыбаясь.

Мы подтащили стулья.

– Слушай, Родриго, – заговорил Йенс, – у нас к тебе есть вопрос. Как насчёт того, чтобы сделать музыку для кино?

– Прости, друг, – сказал Родриго, – но это скучно. Писать три месяца партитуру, цементируя фантазию в строчках… Нет, это не ко мне. Сила музыки – во внезапности, в инстинктивно-спонтанном драйве…

– Полминуты назад, – сказал я, – ты утверждал, что сила – в простоте.

– В ней тоже, дружище. Это не взаимоисключающие параграфы.

Хмыкнув, я поинтересовался:

– А если я скажу тебе, что музыка должна быть готова через полмесяца? И что никто не будет требовать с тебя партитуру?

– В тебе есть склонность к азарту, – кивнул Родриго. – Но мне известно, как работают студии, опыт был. Так что извини.

– Ладно, – сказал я, – тогда задам конкретный вопрос. А ты мне ответь спонтанно, в своём ключе. Представь, у тебя задача – обеспечить музыкальным сопровождением масштабное фэнтези. Звук нужен пробирающий, мощный. Но пригласить оркестр нельзя, да и не хватит времени, чтобы расписать для него все партии. Потому что цейтнот, причём совершенно дикий. Есть варианты? Или сила опять не в этом?

– Фэнтези? С драконами и мечами? Банально, друг.

– С дирижаблями. И есть ещё птицы из металла.

– Гм. Самолёты?

– Нет, птицы в прямом смысле, хоть и механические. С лапами, с клювами. На спине сидит человек. Используется магия. Но волшебными палочками там не размахивают. Источники магии – что-то вроде магнитных линий Земли.

– Металл и линии магии… – пробормотал Родриго. – Чувак, в этом что-то есть, но это нельзя озвучивать по старинке. Драйв нужен другой… Механика, машины – новая парадигма, в том числе эстетическая. Врубаешься? И носитель для музыкальной темы нужен особый, нестандартный вообще. Смычковые, духовые – не то… Ударные – да, они отбивают ритм, это рёбра жёсткости для мелодии, но саму её ведут не они… Сейчас покажу, пошли…

Отодвинув стул, он махнул рукой, чтобы мы шли за ним, и двинулся к сцене. Там взял электрогитару, лежавшую за ударной установкой:

– Короче, вот. Металл должен петь о чём-то своём, иногда только отзываясь на всю эту суету человечков…

Родриго взял несколько аккордов. В них было что-то протяжно-мрачное, но наполненное подспудной динамикой, готовой прорваться в любой момент. Так мне, по всяком случае, показалось.

– Слушай, чувак, – сказал я, – а по конкретным кадрам сыграть ты сможешь? Передать настроение?

– Сможет, куда он денется, – сказал Йенс. – Сейчас и продемонстрирует. Едешь с нами, Родриго, вместе с гитарой. На сцене – это ведь не твои ребята, насколько вижу?

– Не, эти из Сан-Франциско. Я чисто послушать зашёл и, может, подыграть ближе к ночи, если настроение будет.

– Справятся без тебя, надеюсь. Поехали.

– Друг, вот чего ты нервничаешь? Расслабься, присядь…

– Расслабиться мы не можем, – сказал я. – Драйв не даёт, а ещё спонтанность. У нас всё просто. Врубаешься?

Усмехнувшись, Родриго выдал ещё аккорд:

– А ты хитёр, друг. Ладно, уговорил.

Он коротко объяснил ситуацию хиппарю. Тот выслушал так же отрешённо, кивнул. Родриго взял свою электрогитару со сцены, а из подсобки мы притащили усилитель и прочие прибамбасы, чтобы он смог сыграть в нашем павильоне.

У него была своя тачка – развалюха-хэтчбек начала пятидесятых, если не старше. Я даже марку с ходу не опознал. Зато Эмма вдруг заявила:

– Забавный автомобильчик. Можно, я с тобой сяду?

Родриго гусарским жестом распахнул перед ней помятую дверцу с диагональной царапиной. Мы с Йенсом сели в «шевроле», и наша музыкально-съёмочная бригада покатила по вечернему городу.

В павильоне, когда мы всё подключили, я объяснил Родриго:

– Вот у нас тут, к примеру, есть экшн-сцена. Герой отбивается от злодейки, задействован металл с магией. На озвучке добавим лязг, но этого недостаточно. Нужно взвинтить эмоциональный градус и акцентировать движение звуком. Просмотри эпизод и, если сумеешь, выдай экспромт.

Мы запустили сцену на полустанке, где мачеха дирижировала змеёй, а Циркач отмахивался. Родриго лохматил волосы, наблюдая, а свободной рукой совершал странновато-дёрганые движения – не то отсчитывал ритм, не то терзал воображаемые струны. Затем взял электрогитару со стула:

– Давай ещё раз.

Теперь картинка сопровождалась аккордами. Мелодии не было, но была вибрация струн, которая отзывалась на происходящее в кадре, взвизгивала и лязгала в такт сверканию цепей и хлёстким атакующим выпадам.

– Это сильно, чувак, – признал я, когда гитара умолкла. – Под такой аккомпанемент – впечатление совершенно другое. Но у нас тут не только драки, как ты догадываешься. Во многих отрывках нужна именно мелодия, задающая настроение. И общая тема, которая идёт нитью через сюжет. Она может быть простой, без хитрой аранжировки, но должна запоминаться сразу. Понимаешь, о чём я? Чтобы зритель, выйдя из кинозала, мог её насвистеть по памяти. Ну, или хотя бы узнать по первым аккордам, если услышит позже по радио.

– Надо все сцены глянуть, – сказал Родриго. – О чём хоть фильм?

– Да, само собой, мы тебе покажем, что уже сняли. Можешь прочесть синопсис. Но новые сцены надо будет озвучивать одну за другой, по мере их съёмки. К девятнадцатому числу звук должен быть записан полностью и сведён, иначе вся работа – насмарку. Жёсткий дедлайн.

– Вообще может быть занятно… Парочку парней подтяну – басиста, ударника. Надо будет прикинуть…

– И повторюсь – бумажная партитура нам не нужна. Можешь просто наиграть мне главную тему, когда её сочинишь. Если подойдёт, то будешь работать в звукозаписывающей студии, наш продюсер тебе покажет. Оговоришь с продюсером процент с прибыли, хоть прямо сейчас, если она ещё не ушла. Но сразу договоримся – если берёшься, то не бросаешь на полпути. Для нас это будет крах.

– Зачем ты так, Дмитрий? – сказала Эмма. – Родриго сделает всё, как надо. Я, например, ни капли не сомневаюсь.

Он хмыкнул и притянул её к себе.

На этом переговоры закончились.

Глава 23

Теперь мы работали в авральном режиме, без выходных.

Я попеременно сидел то за письменным столом, то за терминалом. Йенс чуть ли не ночевал в павильоне. Сон-Хи металась туда-сюда между нашим офисом и отцовской студией, где началась-таки работа со звуком. Там прописался Родриго с ещё двумя гитаристами и ударником. Туда же ездили и актёры, озвучивая роли. Джессика и Мей-Лин в своей комнатёнке кое-как разгребали завал бумаг; треск пишущей машинки не умолкал.

Бездельничал временами разве что Джеф. Работу с плёночной камерой в павильоне взял на себя, естественно, Йенс, оператор-профи, а выключать и включать машину мы научились сами. Джеф делал техобслуживание и, когда возникала срочность, возил актёров на звукозапись. В газету теперь тоже ездил он, давал объявления о предстоящих кастингах.

Поиск рекомендателей для нашего фильма Сон-Хи вела параллельно.

С профессором Льюисом, как мы и рассчитывали, проблем не возникло. Он к нам заехал, пришёл в восторг, увидев машину, долго разговаривал с Джефом и в тот же день отправил в оргкомитет письмо. Технические подробности опустил, как мы и просили, но подчеркнул, что фильм необычный, яркий, а производство находится в стадии завершения. Тут он преувеличил, конечно. Но, исходя из взятого темпа, шансы закончить всё в срок имелись, даже росли.

Профессор предложил позвать в павильон ещё кого-нибудь из преподавателей киношколы, а то и сразу её директора. Уверял, что успех заранее обеспечен. Но мы, поблагодарив, отказались. Нам требовались рекомендации из двух совершенно разных источников.

Трудности возникли с мистером Уайтом. Сон-Хи позвонила ему домой в ту же пятницу, когда мы узнали, как происходит процедура отбора. По телефону, однако, ответила домработница, сообщив, что семейство только что отбыло на уик-энд, на южную оконечность острова, где господствовал тропический климат.

А в понедельник, когда мистер Уайт вернулся, беседа с ним не сложилась. Узнав, что фильм ещё не закончен, он выразил недоумение – о чём тут, дескать, вообще можно говорить? Сон-Хи попыталась аргументировать, но он попросил не отвлекать его от работы, сухо попрощался и бросил трубку.

– Да, незадача, – резюмировал я, когда Сон-Хи со мной поделилась новостью. – Ладно, пёс с ним. В конце концов, он не единственный кинообозреватель в городе. Вот от этого и будем отталкиваться.

– Уайт пишет и комментирует для «Пасифик Геральд Трибьюн», – сказала она. – Единственная газета из той же весовой категории – «Нью-Пасифик Таймс». Ну, есть ещё отраслевое издание «Вестник киноискусства», тоже авторитетное. Глянцевые журналы я сейчас не считаю, хотя их много.

– Я бы всё-таки начал с «Таймс».

– Там главный обозреватель – мисс Коллинз, ядовитая дамочка. Если плюнет ядом, то всё – ни в какие списки нас не возьмут. Я её боюсь.

– А я бы рискнул. Если хочешь, сам позвоню.

– Ну, не знаю, Дмитрий… Честно говоря, я тихонько радуюсь, что она до сих пор на нас не обратила внимания, а ты к ней сам предлагаешь сунуться…

– Зато если эта язва нас порекомендует, все удивятся и заинтересуются. Мы сейчас аутсайдеры, нам нужны неожиданные ходы, чтобы выйти в лидеры.

Взяв телефонный справочник, я отыскал там нужные номера. Сначала набрал редакцию, но оказалось, что ядовитая тётка забредала туда лишь по четвергам, чтобы сдать обзор для пятничного выпуска. Не откладывая, я позвонил ей домой.

– Алло, – ответил мне женский голос, в котором чудились скандальные нотки.

– Мисс Коллинз, добрый день, моя фамилия Свиридов. Звоню с киностудии «Дейт Лайн Филмз». Хотим вас развлечь, мы это умеем. Вы ведь слышали анекдоты про нас?

Она издала смешок:

– Что ж, вы привлекли моё внимание. Слушаю.

– Приглашаем вас в гости. Сможете лично увидеть то, над чем все смеются.

– Меня интересует крупная рыба, мистер Свиридов, а не микроорганизмы. Кроме того, я пишу о фильмах, которые выходят в прокат, если вы не знали. А таковые у вас отсутствуют и вряд ли появятся.

– Давайте сыграем с вами в игру. Точнее, для вас это будет беспроигрышная лотерея. Итак, если вас впечатлит тот материал, который мы вам покажем, то вы получите эксклюзив. В течение недели после премьеры только вы сможете интервьюировать меня как режиссёра и мисс Квон как продюсера, а также мисс Бьянчи как исполнительницу главной роли. Единственное условие – не разглашать технические детали, которые мы оговорим специально. Если же вы сочтёте увиденное унылой дешёвкой, то просто забудете об этой истории. А в качестве извинения от меня в этом случае – ужин в «Океанской слезе».

– Люблю красивые жесты, пусть даже глупые. Поэтому ловлю на слове. Заказывайте столик, мистер Свиридов.

– Во сколько вас ждать на студии?

– Буду в полдень.

Когда я положил трубку, Сон-Хи осторожно поинтересовалась:

– Дмитрий, ты в курсе, что «Океанская слеза» – это не лапшевня через дорогу? Ужин на двоих там стоит под двести долларов, а столик надо заказывать за пару недель.

– Да, в курсе. Но не пугай меня – неужели ты думаешь, что я проиграю спор? Считаешь наш фильм настолько плохим?

– Нет, я не в этом смысле…

– Ну, значит, «Слеза» тётеньке не светит. Съем вечерком за её здоровье хот-дог за сорок пять центов.

В ожидании журналистки мы сняли очередную сцену.

Ничего особенного по содержанию в ней не было, но визуально она смотрелась красиво. Мелисса прибывала в столичный город.

Металлическая птица летела с юга. Главным наездником был Циркач, а Мелисса сидела сзади, обхватив его руками и глядя вниз. Ещё одна птица летела чуть впереди, на её спине сидел порученец.

Тучи над столицей раздвинулось, и проглянуло солнце. Его косые лучи подсвечивали королевский дворец, тяжеловесно-строгий, без плавных линий. Да и весь город был вычерчен по линейке – проспекты пересекались под прямыми углами, квадраты жилых массивов послушно стыковались друг с другом. Эту геометрическую идиллию нарушала только река, загибаясь к западу.

Заложив пологий вираж над центром, птицы стали спускаться.

На этом сцена закончилась.

Заодно я пересмотрел эпизоды, которые мы сняли на выходных.

Эпизод с мачехой тоже был короткий и проходной. Она стояла в своём будуаре утром, уже одетая, и смотрела на телефон, будто ожидала, что он вот-вот зазвонит. Но телефон молчал. Недовольно скривившись, она потёрла запястье. Под браслетом, который заряжал её магией, уже покраснела кожа. Мачеха сняла его и хотела сунуть в маленький сейф, спрятанный в стене, но передумала. Вновь надела браслет и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Вслед за этим мы увидели мачеху на аэровокзале. Она шла к причальной мачте, чтобы подняться на дирижабль. И вновь она приковывала внимание окружающих, но в этот раз не только благодаря своей сексапильности. Безумие в её взгляде стало заметнее, и попутчики сторонились её с опаской. Из-за этого толпа пассажиров редела вокруг неё.

Когда кадр застыл, Йенс прокомментировал:

– Слушай, с логикой у тебя тут… Не то чтобы совсем бред, но вопросы есть. Почему мадам в прошлый раз, к примеру, не взяла с собой двух подручных? Тех, что в особняке? Нет, я понимаю, крыша у неё протекает из-за накачки магией, самонадеянность раздувается, но…

– Согласен, натяжка. В книжке у меня всё логичнее, там есть объяснение. Это двое – наёмники из Ночной гильдии. У них свой особый кодекс, они принципиально не работают днём. Но для кино та линия – явно лишняя, поэтому осталась за кадром. Ну и вообще, при просмотре фильма будут видны сюжетные швы, корявости, нестыковки. Стараюсь свести их к минимуму, когда адаптирую сюжет для кино, но не всегда получается. Надеюсь, зрители посмотрят сквозь пальцы. А ты делай ракурсы покрасивее, отвлекай публику!

– Я стараюсь.

Мы прокрутили новую сцену с принцем и его приятелем Майлзом.

Дело происходило наутро в городе, куда их перевезли-таки с места крушения дирижабля. Разместились они в доме у бургомистра.

В кадре возникла комната. Майлз стоял у распахнутого окна, держа в руке чашку с кофе. В дверь коротко стукнули, вошёл принц Эллиот и хмуро сказал приятелю:

– Созвонился с отцом. Он в ярости. Приказал вернуться в столицу, пришлёт за нами спецпоезд. Хрен теперь, а не пальмы…

– Не повезло, – усмехнулся Майлз.

– Всё время вспоминаю твои слова. Ну, насчёт того, что прикончить меня хотел кто-то из ненавистников. Но если реально глянуть, то вариантов не так уж много. Один, по сути. Советник, комнатный пёсик… Вот же упырь! Меня от него тошнит ещё с юности, но такого не ожидал, если честно… Ну, ничего, я его прижму, найду способ…

– Не торопись, не пори горячку. Нет доказательств. А в серьёзных делах, ты уж извини, твой отец ему доверяет больше, чем тебе. Ты же из дворца смываешься при первом удобном случае, в политику не вникаешь…

– А ты бы что делал на моём месте? – огрызнулся Эллиот. – Копался бы в этой зловонной куче? Тебе легко рассуждать, у тебя аж два старших брата, они с вашим бизнесом как-нибудь разберутся. А ты можешь дурью маяться…

– Это да, – усмехнулся Майлз.

Они замолчали, глядя на улицу.

Кадр застыл.

– Сейчас у нас будет гостья, – сказал я Йенсу. – Злыдня из прессы. Так что подожди лучше в офисе, чтобы не укусила.

Я взглянул на часы и вышел во двор.

Мисс Коллинз приехала на «жуке» последней модели, выкрашенном в ядовито-горчичный цвет. Сама она оказалась шваброй с худым лицом, как у голодной пираньи. Носила брюки и короткий жакет из тёмного меха. Ей было лет тридцать пять на вид.

– Ну, мистер Свиридов, – поинтересовалась она, – заказали столик? Соскучилась я, знаете ли, по лобстеру в масле и по рибаю в фермерском стиле. Их там готовят, как мне рассказывали, по высшему классу. Мировой уровень.

– Закажу сразу после просмотра, если разочаруетесь. Но сначала – прошу сюда.

– Ваша ребяческая самонадеянность мне даже импонирует. Люблю наглецов. Их особенно весело ткнуть лицом в коровью лепёшку.

– Воображение у вас буйное. Не хотите ко мне в помощники сценариста?

– После нашего визита в «Слезу» бюджет вашей студии уйдёт в минус, как я подозреваю. Так что спасибо, нет.

Сон-Хи в разговор не вмешивалась и, кажется, лишь мучительным усилием воли удерживалась от бегства.

Перед тем, как отпереть павильон, я сказал:

– Мисс Коллинз, ещё секунду. Повторю то, что говорил вам по телефону. Если вы захотите о нас писать, то только после окончания съёмок и без упоминания некоторых технических моментов. Это принципиально. Даёте слово?

– Даю-даю, – сказала она мне успокоительно, как буйнопомешанному. – Вы, главное, не волнуйтесь, мистер Свиридов. Думайте о приятном. О кулинарии, в первую очередь.