Текст книги "Дрим-каст (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Киношный меридиан. Том 1. Дрим-каст

Глава 1

– Наш самолёт приступил к снижению, – произнёс пилот хрипловатым, но бодрым голосом. – Через двадцать минут мы совершим посадку в аэропорту Нью-Пасифик-Сити. Пристегните ремни, возможна лёгкая турбулентность. Просим вас сохранять спокойствие и не покидать свои кресла.

Мой сосед слева тяжело заворочался, но так и не проснулся – кряжистый здоровяк с окладистой бородой, купец второй гильдии. За четыре часа пути от Владивостока он пересказал мне подробности своей биографии, включая несостоявшуюся женитьбу на дочке графа и охоту на пятнистых оленей в уссурийской тайге, опустошил коньячную флягу и под конец перешёл в режим пассивного отдыха.

Я посмотрел в окно. Гладь Тихого океана расстилалась до горизонта, лилово-синяя, подёрнутая зыбким туманом. На высоте же воздух был кристально прозрачен, без облаков. Золотистый утренний свет заполнял пространство, хотя солнца не было видно – оно сейчас находилось прямо по курсу, и мы летели ему навстречу, преодолевая пятнадцать вёрст за минуту на реактивной тяге.

– Прошу прощения, мистер.

Рядом со мной остановилась бортпроводница, одетая в соответствии с восхитительной новой модой. Форменная бордовая юбка открывала стройные ножки до середины бедра, а блузка обтягивала высокую грудь. Глаза у девчонки были по-европейски большие, но чуть раскосые, с тёмным азиатским отливом. Она улыбнулась без профессиональной натужности, попросив меня по-английски:

– Будьте добры, ремень пристегните.

– Да, мисс, конечно.

Она кивнула и пошла дальше, и я, чуть свесившись через подлокотник сиденья, проводил её взглядом. Затем, напомнив себе, что я уже не прыщавый пубертатный юнец, а здоровый лоб, разменявший на днях четвёртый десяток, снова сел прямо.

Минуты тянулись медленно. Неопределённость, в буквальном смысле подвешенность в зимнем воздухе между прежней жизнью и новой, начинала надоедать. Хотелось выяснить поскорее, что меня ожидает в точке прибытия.

Чтобы чем-то себя занять, я вытащил из сумки под креслом толстый блокнот в картонной обложке, потрёпанный и пожухлый. Перелистал страницы. Рабочие журналистские записи за последние месяцы – и пометки на будущее, нарочито скупые, состоящие из отдельных слов или сокращений, понятных только мне одному. Как будто я сам боялся себе признаться, что запланировал всё это всерьёз.

Пилот стал закладывать пологий вираж, приближаясь к аэродрому. Справа теперь виднелась береговая линия – песчаная серость вдоль полосы прибоя, мшистые скалы. Слева по-прежнему синел океан, а солнце заглянуло-таки в иллюминатор, наискосок.

Самолёт ощутимо вздрогнул, но тут же выровнялся. Мы угодили, видимо, в воздушную яму, как и предупреждал пилот. Мой сосед-купец приоткрыл глаза, потёр затёкшую шею и пробурчал:

– Приехали, что ли? Ну, поглядим… У здешних-то алеутов, если народ не брешет, всё на свой лад, шиворот-навыворот…

– Алеуты – севернее, – сказал я. – А здесь – вообще не они, совсем другой остров. Ты рейсы не перепутал?

– Пошути мне ещё, ага. Остряк-самоучка…

Колёса мягко коснулись посадочной полосы, кто-то из пассажиров зааплодировал. Через пару минут мы подкатили к зданию терминала. Прямоугольная призма со стеклянными стенами нарядно блестела, по ней скользили солнечные лучи.

– Температура за бортом – минус пять по Цельсию, – оповестил пилот. – Благодарим, что воспользовались услугами «Пасифик Бриз Эйрлайнс».

Спустившись по трапу, я приостановился и сделал глубокий вдох. Воздух показался на вкус иным, чем у нас в Империи; я чувствовал в нём солоноватую свежесть и обещание чего-то невероятного. Хотя понимал, что это всего лишь разыгралась фантазия.

Пожилой азиат на визовом контроле поинтересовался вежливо:

– Цель вашего визита?

– Сбор материала для книги. Журналистика.

Он посмотрел внимательно, словно чуял подвох, догадывался, чем я собираюсь ещё заняться. Я сделал честный вид. Контролёр, как почудилось, усмехнулся – и шлёпнул мне в паспорт штамп, подтвердив прилёт.

Повесив на плечи две дорожные сумки, я вышел на улицу. По окрестностям гулял ветерок, подпитанный бесснежным морозцем. Асфальт был сух.

Толпа перед зданием шумела разноязыко. Одевались здесь ярче, чем в том же Владивостоке и даже в Питере. То и дело мелькали куртки из блестящей синтетики – красные и оранжевые, жёлтые и горчичные, фиолетовые и ультрамариновые. Я в сером пальто смотрелся на этом фоне снобом и ретроградом.

Вопреки ожиданиям, азиатские лица не составляли явного большинства. Людей с европейской внешностью тоже было порядком. Моя среднестатистическая славянская ряха не вызвала интереса ни у кого из встречных.

Напротив терминала прибытия стоял гигантский билборд со стилизованной картой. Чётко просматривались Евразия и Северная Америка, а на полпути между ними – участок суши, похожий на скособоченный ромб, величиной с полторы Гренландии. Под ним аршинными буквами констатировалось: «We are more than an island». На верхней оконечности ромба виднелась жирная точка, обозначавшая Нью-Пасифик-Сити.

Больше, чем остров, говорите?

Ладно, проверим, что это значит.

В киоске я купил карту города и толстый путеводитель. Местные деньги у меня были, некоторую сумму я поменял заранее, перед вылетом из Империи – рубль стоил приблизительно полтора тихоокеанских доллара.

Пока я расплачивался, на глаза мне попался перекидной календарь, лежавший на витрине киоска. На титульной странице изображалась фигуристая девица в бикини, которая подмигивала и напоминала, указывая на цифры, что тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год уже наступил.

Призывно бибикнуло городское такси – шафрановый «чекер» со сдвоенными фарами впереди, вместительный и помпезный, как в Штатах. Но я направился к железнодорожной станции, которая виднелась поодаль. Там дожидалась длинная электричка, выкрашенная в малиновый цвет.

Я забросил сумки на багажную полку, и мы поехали.

Декорации сменялись неспешно. Пригород – таунхаусы с гаражами и палисадниками, подстриженные лужайки. Многоквартирные скворечники в черте города – коричневато-бурый кирпич, железобетон. Путепроводы и транспортные развязки. Парки и скверы – облетевшие лиственные деревья, хвойная зелень. И небоскрёбы в деловом центре, сверкающие на солнце, как хрустальные иглы.

До небоскрёбов, впрочем, я не добрался. Сверившись с картой, вылез в небогатом районе с жилой застройкой.

Нужное здание я опознал мгновенно, ещё не сойдя с перрона. Блочный доходный дом для приезжих из-за границы, занимающий полквартала. Народонаселения в нём, как выразился некогда Гончаров по другому поводу, хватило бы на целый уездный город.

Подошла ещё одна электричка, откуда-то с другой стороны. Её пассажиры, переговариваясь, разбрелись по своим делам, задержалась только одна молодая дама – тоже наверняка иностранка, приехавшая на заселение.

Выглядела она колоритно – кожа оттенка кофе со сливками, длинная лебединая шея и гордый профиль, «хвост» на затылке и смоль волос. Латиноамериканка-мулатка, судя по виду. Фигурой напоминала тростинку, тонкая и высокая. Наряд её, по нынешним временам, смотрелся довольно строго – тёмная юбка средней длины, короткое пальтишко и туфли на каблуках.

Ещё у неё имелся при себе чемодан – не то чтобы чудовищного размера, но для хрупкой девицы совершенно нетранспортабельный. Она не могла его даже приподнять – получалось лишь волочь по перрону, рывками по два-три метра. Но она не сдавалась, а на её лице была написана мрачно-сосредоточенная решимость.

Догнав её, я окликнул:

– Мисс! Позвольте помочь.

Мулатка смерила меня взглядом и ответила холодно:

– Спасибо, я справлюсь.

– Не сомневаюсь, просто хочу ускорить процесс. Насколько я понимаю, вам – в тот огромный дом? Мне тоже туда, вместе будет проще.

– Мистер, вы плохо понимаете по-английски? Помощь не требуется.

– Тогда подержите, если не трудно.

Я протянул ей одну из двух своих сумок – ту, что была поменьше. Взяв её машинально, мулатка посмотрела с недоумением. Воспользовавшись этой заминкой, я поднял чемодан. Тот весил пуда два с лишним, но переноске всё-таки поддавался.

Она с запозданием разгадала мой коварный манёвр – возмущённо фыркнула и попыталась отобрать груз, однако я не позволил и зашагал вперёд. Моя новая попутчица зацокала рядом, хмурясь и метая глазами молнии.

В этом наэлектризованной тишине мы сошли с перрона, обогнули большую будку с фастфудом и оказались в скверике. Там росли пушистые корейские кедры, стояли деревянные лавки, а между ними шла асфальтовая дорожка.

До цели оставалась сотня шагов, и я сделал передышку. Поставил чемодан на асфальт и спросил примирительно:

– Познакомимся? Меня зовут Дмитрий.

– Джессика, если вам от этого легче.

– А откуда приехали?

– Из Бриджтауна.

– Не соображу с ходу. Это в Вест-Индии? Британские владения?

– Малая Антильская федерация. У нас независимость уже третий год!

– Простите, не хотел вас обидеть. Про вашу федерацию знаю, просто не сразу вспомнил столицу. Я не специалист по Южной Америке и окрестностям.

Она собиралась, кажется, выдать колкую реплику, но сдержалась. Стояла молча и зябко ёжилась, пристукивая каблучком по асфальту. Я вновь поднял чемодан:

– Пойдёмте, скоро согреетесь. Не привыкли к зиме?

– У нас её не бывает, – буркнула Джессика. – Температура весь год выше двадцати. Про мороз я только в книжках читала.

Дорожка, по которой мы шли, расширилась в небольшую площадку. В центре лежала круглая каменная плита, её по диаметру пересекала гладкая полоса из нержавеющей стали шириной в две ладони, с выгравированными цифрами – единица, восьмёрка, ноль.

– Занятно, – прокомментировал я. – Поселимся точно на сто восьмидесятом меридиане. Линия смены даты.

– Вообще-то она проходит не здесь – огибает остров, чтобы он оставался в одном и том же часовом поясе, для удобства.

– Я в курсе. Но всё равно, по-моему, символично. Тут даже есть легенда, что этот меридиан на острове получает некие волшебные свойства.

– Глупости.

– Да, я понял, вы барышня прагматичная и серьёзная.

Мы добрели до дома – он был восьмиэтажный, с унылым железобетонным фасадом и квадратными окнами без балконов. В вестибюле светились люминесцентные лампы, за стойкой сидел консьерж-азиат в очках.

– Добрый день, – сказал я, – мы забронировали жильё.

– Приветствую вас, – кивнул он, придвигая к себе гроссбух. – Вы сделали верный выбор. Наши апартаменты для супружеских пар комфортабельны и уютны…

Страдальчески закатив глаза, Джессика внесла коррективы:

– Мы не женаты, приехали по отдельности.

– О, тысяча извинений! Будьте любезны, назовите ваши фамилии…

Уладив формальности, мы получили ключи и двинулись к лифту. Тот недовольно заухал в шахте, зловеще лязгнул, но всё-таки довёз нас до пятого этажа, где располагалась комната Джессики.

Затащив в эту комнату чемодан, я с облегчением выпрямился и огляделся. Обстановка была спартанской – крашеные белые стены с крупнозернистой текстурой, линолеум на полу, деревянный стол с двумя стульями, полумягкое кресло, шкаф, широкий топчан, торшер в изголовье. Имелась кухонька-ниша с плитой и раковиной, а рядом – дверь в миниатюрный санузел.

– Не царские палаты, – резюмировал я, стоя у порога. – Ну ладно, не буду больше надоедать. Устраивайтесь.

– Послушайте, Дмитрий… Не обижайтесь, если я показалась слишком недружелюбной. Я благодарна за помощь. Сама я этого монстра, конечно, не дотащила бы. Просто я терпеть не могу быть кому-то в чём-то обязанной, ненавижу буквально, поэтому ощетинилась…

– Никаких обязательств, не беспокойтесь.

– Что ж, ещё раз спасибо.

Она взялась за дверную ручку, чтобы выпроводить меня, однако в этот момент снаружи раздался стук. Джессика удивлённо обернулась ко мне, но я лишь развёл руками. Стук повторился, и она приоткрыла дверь.

– Соседи, привет!

Шатенка, стоявшая за порогом, была совсем ещё юной, лет восемнадцати-девятнадцати. У неё был красивый, сочный акцент – итальянский, кажется:

– Я услышала, как вы дверь отпираете, и не утерпела! Живу напротив, но не подслушивала, честное слово, просто случайно так получилось. Справа и слева комнаты тут пустые – ну, то есть не пустые, жильцы там есть, но работают допоздна, и с ними не пообщаешься, а мне одной скучно…

Всё это она тараторила совершенно без пауз, громко и звонко, словно горох сыпался на противень. Я тем временем разглядел её лучше. Она была чуть пониже Джессики, в светлом вязаном мини-платье. Талию тоже имела тонкую, но остальные формы выглядели пышнее – подчёркнуто-округлые бёдра, полная грудь. Волнистые волосы с мягкими завитками слегка отливали медью.

– У меня сегодня был кастинг, и опять неудачный, поэтому я расстроилась, хотела себе пирожных купить как утешительный приз, но они здесь дороговатые, и фигуру жалко, так что взяла только шоколадку. Пришла домой, заварила чай, а тут как раз вы пришли, и я вас услышала. Пойдёмте ко мне, у меня есть чашки! Расскажете, откуда приехали, когда поженились…

Тут я не удержался от смеха, и даже Джессика улыбнулась уголком рта. Соседка тоже с готовностью рассмеялась и, взяв нас за руки, потянула через порог в коридор.

– Погоди секунду, – сказал я, – дай хоть сумку сниму. Как тебя зовут-то?

– Ой, да, забыла же! Я Розанна!

Мы перешли к ней в комнату. Там она первым делом усадила Джессику в кресло и закутала в ворсистое одеяло, чтобы согреть, а сама вскипятила воду и поставила на стол чашки, не умолкая при этом ни на минуту.

Как явствовало из её монолога, она приехала из Италии две недели назад с намерением стать актрисой и несколько раз уже побывала на студийных кастингах, но пока без успеха.

– А итальянские киностудии тебя не устраивают? – спросил я.

– Ой, ты не понимаешь! Я хочу в зрелищное кино, в дорогое! Чтобы большие съёмки и декорации грандиозные! А такое сейчас только здесь снимают! Все ведущие студии сюда переехали, потому что удобно…

– Да, – подтвердила Джессика. – Здесь налоговые льготы для кинобизнеса, совершенно беспрецедентные.

– Вот и я о чём! А ты, Джессика, не хочешь попробоваться? Со мной за компанию? У тебя потрясающая фактура! Смогла бы даже Клеопатру сыграть, я думаю…

– Но я же не египтянка.

– Какая разница? Типаж – вот что главное! И талант!

– Спасибо, в актрисы я не гожусь, – усмехнулась Джессика. – Я в финансово-юридическим колледже отучилась. Хочу теперь здесь найти работу по специальности.

– Ну, тоже неплохо…

Узнав, как мы с Джессикой познакомились, Розанна долго хихикала, затем принялась рассказывать о своём сегодняшнем посещении киностудии «Харпер Бразерс», а заодно о том, как увидела там мельком суперзвезду-блондинку Грейс Дейли.

– Меня, наверное, из-за акцента отсеивают, – призналась Розанна. – Ну, по крайней мере, сегодня. Там надо было американку сыграть, девчонку из Калифорнии, и меня завернули сразу – даже не стали врать, что, мол, позвонят в случае чего. А у тебя английский родной, по-моему, Джессика? Тогда тебе здесь проще устроиться…

– У меня к языкам вообще способности с детства, – сказала Джессика. – Они мне легко даются. Знаю испанский, французский почти свободно. Японский понимаю более или менее. Сама изучала, потому что интересуюсь международным бизнесом.

– Может, и по-русски болтаешь? – спросил я в шутку.

– Говорить не могу почти, потому что практики нет. Ты, собственно, первый русский, с которым я познакомилась. А вот читать умею.

– Серьёзно?

– Ну да. Зачем мне тебя обманывать?

– Гм, логично.

На несколько минут я выключился из разговора. Моё пребывание на острове началось всего пару часов назад, но интересные совпадения уже наблюдались. Возможно, стоило об этом задуматься…

– Дмитрий, – укорила меня Розанна, – почему ты молчишь? Мы с Джессикой уже рассказали, зачем приехали. Твоя очередь.

– Ищу здесь материал для книги нон-фикшн, – сказал я. – Но это – только одна причина, причём не самая главная. Есть ещё кое-что.

Глава 2

– Мы заинтригованы! – заявила Розанна. – Признавайся немедленно!

– Даже проиллюстрирую. Минуту, пожалуйста.

С разрешения Джессики я заглянул в её комнату и вытащил со дна своей сумки пухлую стопку машинописных листов. Вернулся и показал их дамам:

– Раз уж речь зашла о кино… Обычно каждый журналист втихомолку пишет серьёзный, надрывно-реалистичный роман в традициях русской классики. Но я поклонник развлекательной беллетристики – и вот результат. Написал приключенческую фантастику и даже показал знакомому издателю в Петербурге, но он только отмахнулся – слишком легкомысленно, мол…

– Ой, жалко, – посочувствовала Розанна. – Но при чём тут кино?

– Я нескромно считаю, что мой роман хорошо подошёл бы для экранизации. Именно для такой, о который ты только что говорила. Чтобы с размахом, в дорогостоящих декорациях, с комбинированными съёмками. Да, не спорю – выглядит самонадеянным прожектёрством. Я и сам об этом всерьёз не думал до последнего времени. Но сложилось так, что я теперь в Нью-Пасифик-Сити, в самом киношном городе мира, и надо ловить свой шанс. Хочу переработать роман в сценарий и предложить какой-нибудь большой киностудии.

– Но это же здорово! – Розанна даже подпрыгнула от энтузиазма. – А когда твою книжку экранизируют, ты предложишь меня на главную роль! На главную женскую, я имею в виду. Ведь правда?

Я засмеялся:

– Если бы всё решалось так просто, то мы с тобой уже сверкали бы звёздами первой величины. Но да, если вдруг случится невероятное и мой сценарий примут, то роль тебе обеспечена. Там как раз есть соответствующий типаж. Жаль только, что на практике всё это имеет крайне низкую вероятность. Вон, посмотри на Джессику – она сейчас обзовёт нас глупыми фантазёрами.

– Дмитрий, – сказала Джессика укоризненно, – зачем ты изображаешь меня мегерой? Я искренне желаю успеха и тебе, и Розанне. Хотя сама беллетристику не люблю и не могу оценить коммерческие перспективы сценария.

– Насчёт перспектив – я тоже не уверен. Неплохо было бы показать текст какому-нибудь маститому профи. Но как это провернуть? Знакомств у меня здесь нет. И чисто техническое препятствие – рукопись у меня на русском, а сценарий должен быть на английском. Написать-то я сам смогу, но потребуется редактор, носитель английского языка. А если этот редактор ещё и по-русски сможет читать, то будет вообще отлично.

Я посмотрел на Джессику. Она растерялась:

– Но я не работала с художественными текстами…

– Попробовать-то ты можешь? В качестве подработки, пока не нашла себе хорошую должность? Буду тебе платить, у меня отложена сумма специально на редакторские услуги. Или ты принципиально не хочешь заниматься таким несерьёзным делом?

– Прекрати подначивать, Дмитрий. Да, попробовать я могла бы, подработка не помешает. Просто боюсь, что у меня не получится. Не хочу тебя подвести.

– Если не получится, так и скажешь. Значит, будем считать, что договорились? Предлагаю отметить.

– Дай угадаю, – сказала Джессика. – В твоей сумке припасена литровая бутыль водки? Сразу говорю – алкоголь не буду, мне нужна свежая голова.

– Стесняюсь признать, но я без бутылки. И покупать не буду в свете твоего ультиматума. Ладно, тогда другой вариант. Розанна, ты что-то про пирожные говорила? Где их тут продают?

– Ой, прямо в этом доме! С торца – кондитерская.

– Сбегаю, ждите.

Выйдя на улицу, я отыскал вход в нужное заведение. Торговала там иммигрантка-немка, дородная и словоохотливая. Пирожные предлагались на европейский манер – я купил бисквиты и заварные, после чего поднялся обратно к барышням.

Когда мы вновь уселись за стол, Розанна спросила:

– А на какую студию ты хочешь послать сценарий, когда напишешь? Я бы сразу на все послала, чтобы не промахнуться.

– Вопрос хороший, – сказал я. – Маленьким студиям предлагать не имеет смысла – у них просто нет технических средств, чтобы экранизировать такой сюжет убедительно. Честно говоря, сомневаюсь, что справится даже кто-нибудь из «большой пятёрки». Но сам бы я выбрал «Мёрфи-Голдбаум-Сойер», будь у меня такая возможность. Вы же смотрели «Орбитальный вояж», их прошлогодний хит?

– Я в Риме ходила, – подтвердила Розанна. – Но мне не очень понравилось, если честно. Там очень долго показывают, как этих космонавтов готовят, потом как они летят…

– Зато эксперты НАСА сказали, что всё это выглядит более или менее достоверно. Если человека всё-таки смогут отправить в космос, то будет примерно так.

– А у тебя про космос сценарий?

– Нет, у меня там фэнтези, действие на Земле происходит. Но визуальные эффекты нужны не хуже, чем в «Орбитальном вояже», вот я к чему. Иначе лучше вообще не браться, получится ерунда. Мне и так придётся многое упростить для киноадаптации. Ну, чтобы подогнать сюжет под нынешний уровень съёмочных технологий.

– Фэнтези – это уже интереснее! – обрадовалась Розанна. – Но больше всего я исторические фильмы люблю, про всяких фараонов и древних римлян. И чтобы любовь, к примеру, между какой-нибудь прекрасной патрицианкой и гладиатором!

Джессика скептически хмыкнула, но смолчала. Некоторое время мы увлечённо поедали пирожные, затем я заметил:

– Думаю, такие вот псевдоисторические пеплумы скоро перестанут снимать.

– Это почему ещё? – возмутилась Розанна.

– Ну, этот жанр – продукт рыночной конъюнктуры, завязан на экономику…

– Вот как? – заинтересовалась Джессика. – Поясни.

– Сама посуди – лет десять назад стали массово продавать телевизоры и снимать телефильмы. Народ сообразил – какой-нибудь простенький нуар-детектив проще посмотреть дома, чем в кинозале. Посещаемость кинотеатров упала. Студии озадачились – и как заманить зрителя обратно? Логика подсказала – надо снимать что-то дорогое, с большой массовкой. Такое, чтобы телевизионщики не смогли конкурировать. Придумали пеплумы.

– А, если в этом смысле, то да, – согласилась Джессика. – Я просто этой темой не увлекаюсь, поэтому не задумывалась.

– Но каждый пеплум при этом – риск для кинокомпании. Производство обходится во многие миллионы, и если фильм не отобьётся в прокате, то можно разориться. Примеры были. Теперь продюсеры осторожничают. А в конечном итоге выиграют те студии, которые смогут снимать масштабные, зрелищные картины для большого экрана при минимальных затратах.

Джессика пожала плечами:

– Звучит резонно, но как этого добиться?

– Вот в этом-то и вопрос, – назидательно сказал я. – Мы с вами возвращаемся к теме, с которой начали. Киношникам нужен новый метод трюковых съёмок, революционный и прорывной. Кто его придумает, тот и озолотится. Эх, если бы такой метод существовал сейчас, мой сценарий с руками бы оторвали…

Наконец мы допили чай, доели пирожные. Розанна взглянула на громоздкий будильник, стоящий на прикроватной тумбочке, и сказала:

– Ребята, мне в полдень надо на киностудию позвонить, на «Индастриэл Эйдж», опять насчёт проб. Телефон внизу, в вестибюле…

– Удачи с этим, – сказала Джессика. – А мы с Дмитрием пойдём разбирать багаж и вообще устраиваться.

– Я к тебе вечером ещё загляну, поболтаем. Ладно? Всё, чао!

Неугомонная итальянка убежала звонить, а я забрал из комнаты Джессики свои сумки. Напоследок сказал:

– Буду потихоньку писать сценарий и приносить тебе на проверку.

– Договорились, Дмитрий.

– Ещё нужна пишущая машинка, чтобы чистовик напечатать. Но это уже детали, придумаю что-нибудь.

Моя новая квартира находилась этажом выше, а планировкой не отличалась от тех, что достались Джессике и Розанне. Комната, кухня-ниша, санузел. Большего мне на данный момент не требовалось.

Быстро разобрав сумки, я задумался, как быть дальше. Разговор с соседками подстегнул меня, помог сжиться с мыслью, что я и впрямь пытаюсь попасть в киноиндустрию, уже без шуток. Теперь хотелось перейти к практике, сделать что-то конкретное.

Теоретически можно было бы сразу сесть за сценарий, но я решил не пороть горячку. Подумал – надо добрать местных впечатлений, ещё разок обдумать концепцию, а заодно прояснить вопрос насчёт пишущей машинки. Мой «ундервуд», громоздкий и почти антикварный, остался в Питере, я не стал тащить его через океан.

Спустившись в вестибюль, я переговорил с консьержем. Тот подсказал, что в паре километров от дома есть большой магазин, где торгуют техническими штуковинами. Поблагодарив, я зашагал в ту сторону – на восток, по широкой улице, которая шла перпендикулярно меридиану.

Полуденное солнце лучилось, температура поднялась почти до нуля. Я вертел головой и пытался вникнуть в характер города.

Жилые кварталы выглядели скорее на американский манер, чем на азиатский – кирпичные многоквартирные здания, вывески на английском, штатовские седаны-фулсайз на проезжей части.

И всё же чувствовалось, что я не в Америке.

Слишком кучно и разноцветно лепились вывески на фасадах, а пространство на тротуарах съедали столики для выносной торговли, груды журналов и газет на лотках, миниатюрные будочки с корейской, китайской, филиппинской, японской, вьетнамской, индонезийской едой. Их ценники иногда дублировались-таки иероглифами, а навстречу мне то и дело попадались прохожие с характерным разрезом глаз.

В этой пестроте я едва не пропустил магазин, но вовремя спохватился. Вывеска обещала широкий ассортимент электротоваров и прочей техники.

Нужный мне отдел разместился в дальнем конце. Я миновал прилавок с радиодеталями, которые имели загадочные буквенно-цифровые обозначения. Для меня всё это смотрелось как шумерская клинопись. На вид я узнал разве что регулятор громкости. Ну и, пожалуй, лампочку для подсветки шкалы настройки.

Пишущие машинки соседствовали с настольными лампами и были в основном электрическими. Цены, однако, не вдохновляли – за новую модель мне пришлось бы выложить почти полтораста долларов. К подобным широким жестам я был пока не готов. Зато у меня теперь имелся ценовой ориентир на случай, если решу купить подержанный аппарат. Или обращусь к какой-нибудь машинистке, дав ей заказ на перепечатку.

В общем, зашёл не зря.

Я двинулся к выходу, но увидел любопытную сцену.

С продавцом радиотоваров общался тип чуть старше меня, в пальто нараспашку, взъерошенный и с двухдневной щетиной. Он, раздражённо хмурясь, втолковывал с американским акцентом:

– Слушайте, мистер, я у вас не впервые. Товара набрал сейчас на полсотни, но поздно сообразил, что налички при себе мало. Паршивых трёх долларов не хватает! А ехать в банк за ними мне сейчас не с руки. Запишите в долг, неужели трудно?

– Простите, мистер, – индифферентно отвечал продавец, – у нас так не принято.

– Да поймите же, мне этот конденсатор нужен сегодня, срочно. Деньги в следующий раз отдам, как заеду…

– Сожалею, ничем помочь не могу.

Американец поморщился и, тяжело вздохнув, стал перебирать детали, разложенные перед ним на прилавке. Прикидывал, очевидно, что можно вычеркнуть из списка покупок, но не мог выбрать.

Взгляд у него был умный, а вид усталый. Несмотря на всю свою раздражённость, он казался парнем вменяемым, а не сумасшедшим учёным из дешёвой кинокомедии. И вообще, человек, разбирающийся в транзисторах и диодах, вызывал у меня почтение априори.

Так и не сделав выбор, он поднял голову и встретился со мной взглядом. Чуть усмехнувшись, поинтересовался:

– Мистер, не одолжите три доллара? Три с полтиной, если точнее. Сразу верну, отправлю вам чек по почте, если скажете адрес.

Положительного ответа он явно не ожидал, а спрашивал в шутку. Однако я, тоже хмыкнув, полез в карман и выложил на прилавок пятидолларовую купюру. Американец посмотрел недоверчиво:

– Вы серьёзно?

– Ага. Надеюсь, сконструируете что-нибудь сногсшибательное.

Обогнув его, я неторопливо вышел на улицу. Сощурился на солнце и присмотрелся к ближайшей будке с азиатской стряпнёй – аппетит разыгрался снова.

– Эй, погоди!

Радиолюбитель, выйдя из магазина следом за мной, придержал меня за рукав:

– Спасибо, приятель, выручил. Я Джеф, будем знакомы.

Он протянул мне руку, и я пожал её:

– Дмитрий.

– Сам-то ты хоть купил, что надо?

– Только приценивался. Пишущая машинка нужна, смотрю варианты.

– Машинку ищешь? Писатель?

– Типа того.

– Гм…

На несколько секунд Джеф задумался. Впечатление было, что он производит в уме сложную калькуляцию. Наконец он принял решение:

– Слушай, Дмитрий, а если я предложу тебе что-то поинтереснее?

– В каком смысле?

– Ну, более технологичное, я имею в виду, для работы с текстом.

– Не потяну по деньгам, – сказал я. – Да мне и не надо ничего заковыристого, у меня задача – всего лишь сценарий перепечатать.

– Платить ничего не будешь. Поможешь мне проверить одну гипотезу, а с распечаткой я тебе помогу.

– Ну, в принципе, можно. Звучит заманчиво. Но сначала я должен текст на английский перевести и отредактировать.

Он снова что-то обдумал:

– А сможешь пару абзацев для меня написать вот прямо сейчас? Ну, чтобы было художественное повествование?

– Да, – пожал я плечами. – Только учти, английский у меня не родной.

– Это не помеха, я думаю. Поехали тогда? Вон моя машина.

У него был двухдверный «форд» с вытянутым носом и компактным багажником, баклажаново-синий. Мы влезли на сиденья, и Джеф погнал машину на юг. Он молча рулил, а я разглядывал шумный город.

Ближе в южной окраине он повернул на запад, и вскоре мы оказались вновь на сто восьмидесятом меридиане – я это понял, прочтя название улицы: Date Line Avenue. Такой красивый топоним местные жители упустить не могли, хотя дата тут не менялась.

Джеф затормозил у скромного бунгало в калифорнийском стиле с покатой крышей и двумя лохматыми кипарисами у крыльца. Мы вошли в прихожую, а оттуда, к моему удивлению, спустились по деревянной лестнице в подвальное помещение.

Выключатель щёлкнул негромко, и подвал наполнился светом. Слева и справа на столах громоздились полуразобранные приборы – ящики непонятного назначения с электронными внутренностями и телевизор с открученной задней крышкой.

Ещё один стол стоял у дальней стены. На нём помещался металлический короб с продолговатым экраном на передней панели. Экран этот, зеленовато-серый, был величиной с книжку, а перед ним на столе крепилась пластмассовая клавиатура.

– Ого, – удивился я, – это у тебя маленький компьютер? Для личного пользования?

– Программируемый терминал, говоря точнее. А основной блок – рядом.

Джеф указал на массивный шкаф, размещённый в углу справа от стола, а габаритами похожий на сдвоенный холодильник. От терминала туда тянулись толстые кабели.

– Впечатляет, – сказал я. – Ты это сам собрал?

– Терминал пришлось покупать, там сложная электроника.

– Я даже не знал, что в продаже такое есть.

– Пока только пробные партии, очень дорого. Основная машина – проще в техническом отношении, компоненты дешевле. Вот её уже собрал сам. Теперь погоди, там надо заменить кое-что. Я быстро.

Он снял боковую крышку со шкафа и, вооружившись миниатюрной отвёрткой, вытащил изнутри какую-то большую деталь, а на её место вставил другую, купленную только что в магазине.