Текст книги "Дрим-каст (СИ)"

Автор книги: Владимир Прягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Мачеха сдёрнула колпачок со шприца.

Мелисса отступила ещё на шаг – и вдруг замерла.

Вокруг неё заструился воздух, как от перепада температур, а траву рядом с ней покрыл не то густой иней, не то налёт серебра. Глаза у Мелиссы закатились, и подкосились ноги. Она осела на землю, а серебристая изморозь стала медленно расползаться от неё во все стороны.

Теперь попятилась мачеха, пробормотав:

– Что за…

Усики на шприце застыли, будто их сковало морозом, и раскрошились. Мачеха, отскочив ещё на пару шагов, отшвырнула шприц. Круг изморози продолжал расширяться, и мачеха отступала, потирая плечо, как будто у неё засвербела татуировка под рукавом.

Иней дополз до металлической твари, которая не давала Циркачу двигаться. Металл сразу утратил гибкость, заледенел. Напрягшись, Циркач рванулся, оковы треснули и рассыпались льдистой крошкой.

Он тяжело поднялся. Заметив это, мачеха резко встряхнула кистью левой руки. Сверкнул кинжальный клинок, словно соскользнувший с предплечья, хотя до этой секунды не был заметен. Магия, очевидно, из той же серии, что Циркач использовал с муравьём.

Мачеха взмахнула кинжалом, целя Циркачу в горло, но он перехватил её руку и больно выкрутил. Она вскрикнула, выронила оружие. Продолжая держать её, он взглянул на Мелиссу, всё ещё лежавшую в центре серебристого круга. Но круг этот наконец-то перестал увеличиваться.

– В Скважину мы войти не можем, – сказал Циркач. – Нам придётся несколько минут подождать, пока она отпустит Мелиссу. И за это время ты мне расскажешь, кто тебе отдаёт приказы.

Глава 20

– Убери лапы, – брезгливо сказала мачеха. – Если б ты только знал, как мне ненавистны обнаглевшие голодранцы вроде тебя…

– Почему-то мне кажется, – заметил Циркач, – что ты и сама – не из богачей по рождению. Но окрутила каким-то образом фабриканта. И сильно подозреваю, что одной твоей красотой тут дело не обошлось.

– А хоть бы и так, – усмехнулась мачеха. – Да, нашёлся тот, кто дал мне подсказку в нужный момент. Я вылезла из дерьма, а ты так и будешь сидеть в нём, пока не сдохнешь. Чувствуешь разницу?

– И кто этот доброхот-подсказчик?

– Ты вправду рассчитываешь, что я всё тебе выложу? Я похожа на идиотку?

Он подтащил её к краю заиндевелого круга:

– На тебе сейчас – форсирующая татуировка, я прав? Скважина отторгает такие вещи, ты это должна знать. Представь, что будет, если я тебя туда загоню…

Циркач подтолкнул её на полшага. Она заступила за серебристую кромку и в панике задёргалась, упираясь:

– Нет! Прекрати, урод!

– Повторяю вопрос – кто тебе отдаёт приказы?

– Я его ни разу не видела!

– Будешь врать – пеняй на себя.

– Не вру! Лет десять назад письмо получила, лакей на улице передал! В конверте – тысяча крон, цепочка-браслетик, ну и записка. Если, мол, хочешь больше, то завтра утром жду тебя по такому-то адресу. Перед входом надень браслетик. Если не хочешь, то просто деньги оставь себе и забудь…

– И ты захотела больше, насколько я понимаю?

– Да, захотела, – пожала она плечами. – Боялась, правда, что браслет меня заколдует, но нацепила. Он мне как будто кожу обжёг, но не столько больно, сколько приятно. Голова затуманилась, и сила внутри всплеснула… Не знаю, как это описать… Закончилось быстро, но я хотела ещё. Зашла, куда мне велели, в особнячок. Лакей меня провёл в комнату, там телефон как раз зазвонил. Я трубку сняла, там какой-то тип незнакомый заговорил. Назвался магистром и разжевал мне…

– Что разжевал?

– Есть, мол, такой фабрикант-вдовец, которому я понравлюсь. Бывает там-то и там-то, любит книжки и технику. Ну, и прочее в том же духе. Лакей мне денег добавил, на нормальные платья… Через полгода мы с фабрикантом сыграли свадьбу…

– Значит, инструкции ты получаешь по телефону?

– Выпросила у мужа, чтобы аппарат в моей спальне имел свой номер. Чтобы я, дескать, не занимала общую линию, болтая с подружками по полдня. Этот дурачок умилился и разрешил.

Циркач продолжил расспросы:

– Кто из баронов помог тебе раскрыть дар? И как ты сумела выбраться из юридической кабалы?

– Никак. Обошлась без этого.

– Конкретнее. Инициировалась не у баронов? В блуждающей Скважине?

– Да нет же! Ты что – тупой? Я ведь объясняю – мне передали браслет в конверте. И через этот браслет, без всяких Скважин…

– Не зли меня, – сказал он, усиливая нажим. – Мне некогда слушать сказки.

Она качнулась на каблуках и едва не рухнула на серебряную траву. Нависнув над ней, испуганно зачастила:

– Не была я в Скважине, честно! А тот браслет ношу один раз в неделю, по два часа! Для подпитки! Можно и чаще, но тогда надо силу тратить активно! Вот как сегодня! Если не тратить, сила изнутри разъедает, мерзкое ощущение!

– Так… – Циркач несколько опешил. – Где этот браслет? Показывай.

– Оставила дома! Там есть специальный сейф! А если таскать с собой, хоть просто в кармане, то подпитка тоже потихоньку идёт! Мешает! Сегодня ночью я накачала много, чтобы татуировку подзарядить…

– Откуда браслет вытягивает энергию? Где источник?

– Магистр не говорил!

– Почему он тебя отправил за Мелиссой вдогонку?

– Сказал – нельзя допустить, чтобы она раскрыла свой дар…

– Это мы и так поняли. В любом случае, помешать ей ты уже не сумела. Больше нет смысла её преследовать.

Циркач собирался что-то ещё сказать, но заметил, что иней начал отступать от их ног. Круг съёживался в диаметре, а через полминуты исчез совсем. Мелисса пошевелилась, как после сна.

Расчётливым и точным движением Циркач сдавил шею мачехи. Та обмякла, осела наземь, потеряв сознание. Он пробормотал:

– Отдохни пока.

Подбежал к Мелиссе, присел перед ней на корточки:

– Как ты?

Она несколько секунд разглядывала его, будто не узнавая, затем проговорила:

– То ли забытьё, то ли явь… Нити между пальцами, ускользают…

– Фантомы восприятия, – сказал он. – Твой разум пытается адаптироваться, впитать открывшийся дар. Чтобы прийти в себя, тебе теперь нужен нормальный сон, настоящий. Часов на десять-двенадцать. И обильная пища.

Мелисса его, похоже, почти не слышала, сидя в траве с отсутствующим видом. Циркач сказал, озираясь:

– Доберёмся до города. Подожди буквально минуту, я найду свою цепь…

С некоторой задержкой она всё же отреагировала. Ткнула пальцем:

– Там, в траве… Пятнадцать шагов…

Циркач взглянул на неё внимательно. Пройдя в нужном направлении, забрал цепь. Вернулся, помог Мелиссе подняться. Они заковыляли к грунтовке.

Стоп-кадр.

Йенс немедленно сделал серию комплиментов в адрес графини, та выслушала их вполне благосклонно. Он сел к компьютеру и сразу занялся сценой, где мачеха дефилировала вдоль поезда а-ля манекенщица.

– Что ж, джентльмены, – заявила графиня, – засим переходим к организационным вопросам. Еду с мисс Квон зондировать почву в оргкомитете.

– Удачи, Анастасия.

Дамы уехали, а мы сняли следующую сцену, совсем короткую – с участием Пьера в роли порученца-ищейки.

Порученец приземлился на птице у полустанка. Мачехи уже не было – оклемалась, очевидно, и скрылась. Он побродил вокруг с каким-то прибором, смахивающим на гипертрофированный компас. Постоял на том месте, где лежала Мелисса, дошагал до грунтовки. Снова посмотрел на прибор, удовлетворённо кивнул и вернулся к птице. Та, взлетев, направилась вдоль дороги.

Сцена закончилась.

А уже ближе к вечеру, когда зимнее солнце сползало к линии горизонта, у нас во дворе стало очень людно.

Начался кастинг, объявление о котором сегодня появилось в газете.

– Леди и джентльмены! – заговорил я, выйдя на крыльцо. – У нас сложилась традиция – отбор мы проводим быстро, прямо на улице. Нам требуются двое мужчин и три молодые дамы. Разумеется, дам пропустим вперёд…

Под чутким руководством Розанны присутствующие разбились на две большие группы. Барышни подошли ко мне, и я мельком подумал, что работа в кино имеет свои приятные стороны.

Не то чтобы все кандидатки обладали модельной внешностью, но симпатичных девчонок было достаточно. Некоторые принялись сразу строить мне глазки – или, точнее, не столько мне персонально, сколько режиссёру в моём лице. Последнее было слегка обидно, но всё равно я сам себе позавидовал.

– Дамы, – попросил я, – пожалуйста, проходите по очереди мимо меня. Никто не останется без внимания, не волнуйтесь.

Двух статисток я отобрал без проблем, поскольку для их крошечных ролей требовались лишь внешние данные. Я взял тех кандидаток, которые показались мне сексапильными и при этом вписывались в стандарт. Большие глаза, длинные ресницы, полные губы. Все подобающие изгибы фигуры тоже присутствовали, я их оценил. Но как режиссёр смотрел в первую очередь на лица девиц, учитывая наши потребности.

А вот с третьей вышла заминка.

При той же стандартно-красивой внешности нужен был некий отличительный штрих, но его критерии я не мог чётко сформулировать, полагаясь на интуицию. И с первой попытки никого подходящего не увидел.

Однако это была не худшая новость.

До меня вдруг, как до жирафа, дошло – мы объявляли кастинг для трёх статисток, то есть для трёх девиц, от которых требовались лишь фотопортреты. Но у одной из них по сценарию были реплики! Значит, требовалось её личное присутствие в кадре, сопровождаемое актёрской игрой. Другими словами, нужна была не статистка, а актриса для эпизодической роли.

Почему я не сообразил это раньше, оставалось только гадать. Замотался, видимо.

И что теперь – ехать опять в архив, просматривать каталог?

Или задействовать-таки кого-то из дам, пришедших сейчас? Эпизод-то маленький, высокий профессионализм тут не нужен вроде бы…

Все эти мысли пронеслись в голове за считанные секунды. Претендентки тем временем столпились передо мной, и за одну из них зацепился взгляд.

Девчонка была красивая, с великолепными ножками. Чувствовалось, что ей очень хочется попасть в фильм, она старательно улыбалась, а юбку надела самую короткую из возможных. Но было в её улыбке что-то неуловимо-тоскливое, старательно маскируемое.

Примерно такой типаж я искал, пожалуй.

Если она сумеет сыграть, то…

– Прошу вас, мисс, – сказал я ей, указав на крыльцо.

Она посмотрела на меня недоверчиво, даже оглянулась на конкуренток сзади. Но я, коснувшись её плеча, подтвердил:

– Да-да, мисс, именно вы. Остальным – большое спасибо за уделённое время.

– Так быстро? – удивилась одна из тех, кого я не взял. – Но мы же только пришли, вы нас даже толком не рассмотрели! Давайте пройдём ещё раз…

– Сожалею, мисс. У нас практикуется блиц-отбор. Такова специфика.

От дальнейших вопросов я сбежал в дальний конец двора, где дожидались парни. Розанна, перехватив меня, зашептала на ухо:

– А давай возьмём вон того, который с бордовым галстуком? И вот того ещё, в куртке, который с краю?

– Почему именно этих? – полюбопытствовал я.

– Ну, они – прям ух!

Столь исчерпывающий и развёрнутый аргумент нельзя было игнорировать. Я присмотрелся к названным претендентам – ну, в общем, да, они оба вполне тянули на авиаторов. И если предположить, что зрительницы в кинотеатрах согласятся с Розанной, то я не видел смысла усложнять процедуру.

На всякий случай я оглядел ещё раз всю группу и объявил:

– Господа, мы сделали выбор. Моя коллега проводит отобранных кандидатов.

Поблагодарив их, я отправился в офис. Парней с девицами пригласили в комнату с кинопроектором. В отсутствие Сон-Хи там распоряжались Мей-Лин и Джессика.

По итогу все разрешили использовать свои фотографии, замены нам не понадобились. Мей-Лин раздала бумажки для подписания, а я обратился к той претендентке, которую отобрал последней:

– Мисс, можно вас на минутку? Пройдёмте в другую комнату.

Её улыбка поблёкла, плечики опустились. Кивнув понуро, она последовала за мной. Я указал ей на стул:

– Прошу. Как вас зовут?

– Эмма…

– Не беспокойтесь, Эмма, договорённость в силе. Вы уже приняты и появитесь в эпизоде. Просто хочу с вами обсудить кое-что дополнительно. Но сначала спрошу – у вас всё в порядке? Вас что-то смущает в нынешней ситуации?

– Нет-нет! – сказала она поспешно. – Ничего не смущает! Просто меня ещё ни разу не приглашали, всегда отсеивают…

– А вы часто посещаете кастинги?

Она покраснела:

– Ну, если честно, то постоянно. Сейчас учусь на бухгалтера, но мне это совершенно не нравится, а кино увлекаюсь с детства. Ну, и мне кажется…

– Не стесняйтесь, я слушаю.

– Я, по-моему, вполне красивая, но на кастингах меня отбраковывают. А однажды кастинг-директорша объяснила мне мимоходом, из-за чего так. Сказала, что у меня лицо унылое, даже если я улыбаюсь…

Не удержавшись, я хмыкнул:

– Простите, Эмма. Не хочу вас обидеть, но та директорша в чём-то была права. Другое дело, что вам это придаёт некую изюминку. И для нашего эпизода как раз-таки является козырем, поэтому я вас выбрал. Теперь у меня вопрос. В кино вас не брали, ясно. Но, может, вы хоть в школьном театре разок играли? В любительском? Чтобы был минимальный актёрский опыт?

Она вздохнула, помотав головой с виноватым видом.

– Ладно, – сказал я. – Я всё же предложу вам сыграть непосредственно перед камерой. Там всего пара реплик, правда, и тем не менее. Попытаетесь?

– Если можно…

– В нашей ситуации – даже нужно.

Я предупредил Джессику, что одна из статисток превращается в актрису на эпизод. Пока переоформлялись бумаги, я сделал распечатку диалога с компьютера и дал её Эмме:

– Сцену вы уже видели, но без звука. А это – реплики, которые сейчас будут произноситься. Ваша героиня – девица, которая старается быть весёлой, но у неё есть секрет, который всё портит. Отсюда – некая подспудная тоска. Ну, из текста это понятно, думаю. Если будут вопросы, то не стесняйтесь, спрашивайте. Меня зовут Дмитрий.

Прочитав эпизод, она сообщила:

– Да, понимаю, как себя чувствует эта девушка.

– Это и требуется для сцены. Пойдёмте.

Мы вошли в павильон, но на пороге Эмма неожиданно оробела, увидев там сразу толпу мужчин. Шёпотом спросила:

– Это актёры? Настоящие, а не как я?

– Четыре актёра, оператор и мастер по спецэффектам.

– Ой, я не справлюсь, наверное…

Голландско-уругвайско-австралийский канадец замахал ей призывно, но это окончательно её напугало. Она непроизвольно попятилась.

– Так, – сказал я. – Парни, одну минуту. Сейчас вернусь.

Я отвёл её в офис, посадил в свою комнату и заглянул к Розанне:

– Слушай, нужна твоя квалифицированная помощь.

– Вот, правильный подход, – сказала Розанна царственно. – Что стряслось?

– У меня сидит барышня, её зовут Эмма, она боится. Не давай ей сбежать. Потом мы её введём в эпизод, отдельно от остальных актёров. Справишься?

– Что за странный вопрос? Естественно, справлюсь! Никуда не денется твоя девочка, можешь идти работать.

И я отправился в павильон.

– А где красотка? – возмущённо спросил австрало-канадец.

– Увидела вашу шайку и разлюбила кинематограф. Не отвлекаемся, джентльмены! У нас сложный эпизод, динамичный.

Экран протаял, и мы начали работу.

Один раз сделали паузу, обсудили нюансы, затем продолжили.

Не сказать, что всё получалось именно так, как мне представлялось в воображении, но в общем и целом игра актёров меня устроила.

Когда мы закончили, я отправил их по домам, а сам пошёл в офис. Эмма обнаружилась у Розанны – они болтали и пили чай. Эмалированный чайник в очередной раз вскипал на электроплитке.

– Итак, дамы, – сказал я. – Страшные дяди, заваленные «Оскарами», разошлись и больше смущать не будут. Попробуем?

– Конечно, попробуем! – заявила Розанна. – Я провела воспитательную беседу с одной стеснительной барышней. Она перевоспиталась и стала смелая.

Судя по лицу Эммы, утверждение не совсем соответствовало действительности, но сбежать она больше не пыталась – уже прогресс.

В павильоне мы объяснили ей общий принцип и спроецировали её сначала в предыдущую сцену, когда принц Эллиот, Майлз и дамы садились на дирижабль.

Фотографии двух статисток Джеф уже «вклеил», теперь добавилась Эмма. Актёрской игры от неё пока не потребовалось, она только улыбалась. Причём от волнения улыбка получалась слегка натянутой, но это вполне укладывалось в контекст.

Теперь предстояло главное – драматичная сцена, в которой только что отработали актёры-мужчины. Я проинструктировал Эмму. Розанна шепнула ей что-то на ухо, и мы подвели её к объективу.

– А если не получится? – жалобно спросила она. – Или оговорюсь?

– Твоя героиня поначалу сидит тихонько, – ответил я. – Вот и не усердствуй, не переигрывай. А насчёт оговорок – ничего страшного. Звук будем отдельно записывать. Всё, поехали.

В кадре – снова салон-каюта.

Одна девица сидела в обнимку с Майлзом, другая – с Эллиотом на соседнем диванчике. Героиня же Эммы пристроилась на отшибе, в кресле. Он цедила вино, поглядывая на остальных с лёгкой завистью.

В дверь деликатно постучали. Вошёл стюард, чтобы заменить на столе бутылку. Вид он имел смазливый и хлыщеватый. Когда он оказался рядом с завидующей девицей, та вдруг застыла и странно повела носом, будто принюхиваясь.

Эмма старательно выполняла написанное в сценарии. Получалось несколько неестественно и топорно – но, как ни парадоксально, именно это сейчас и требовалось.

– Ты, – сказала девица, указав на стюарда. – Скрытный.

Все посмотрели на неё с удивлением. Затем принц расхохотался, две другие девицы захихикали в унисон. Майлз усмехнулся тоже, но взгляд его стал внимательным.

– Прячешь что-то, – сказала странная девушка. – И боишься.

– Майлз, где ты её откопал? – поинтересовался Эллиот весело. – Или у неё от винишка мозги прокисли?

– Может, и так, – пожал Майлз плечами. – Но этого холуя я бы проверил. Мало ли?

– Да ладно тебе. Давно у нас служит. Его наши параноики из дворцовой охраны проверяли уже раз десять, я думаю.

– Люди меняются, дружище.

Майлз посмотрел на стюарда:

– Слышь, как там тебя. Покажи карманы.

– Простите? – проговорил стюард неуверенно.

– Карманы выверни, говорю. Если они пустые – пять сотен крон с меня. Таких чаевых ты в жизни не получал.

Майлз вытащил бумажник, достал купюры, небрежно швырнул на стол. Стюард растерянно посмотрел на принца. Тот пожал плечами:

– Ну, выверни. В чём проблема? Майлз у нас щедрый, даёт тебе заработать.

– Прошу извинить, ваше высочество, но…

– Не выделывайся, – зевнул Эллиот. – Начинает надоедать уже. Выворачивай, бери деньги и топай.

В глазах стюарда вспыхнула ненависть.

– Да чтоб вы подохли! – заорал он.

Сунув руку в карман, он вытащил стеклянный флакон, сорвал с него пробку и размашистым жестом рассыпал по полу нечто вроде стальной крупы. А сам выскочил за дверь, как ужаленный.

Крупинки потускнели и въелись в пол. Добравшись сквозь ковровое покрытие до металла, они стали пожирать его с чудовищной скоростью. В полу появились дыры, вырастая в размерах. Рыжела ржавчина по краям.

Майлз сориентировался быстрее других – вскочил, рванул рукоятку на стене. Замигали красные лампы. Он прокричал:

– Уходим!

В последний миг пассажиры успели выскочить из каюты, метнулись к рубке. Эллиот и Майлз подталкивали девиц. Их нагнал бортмеханик, прибежавший из задней части гондолы.

В рубке капитан гаркнул:

– Сохраняем спокойствие! Аварийная отстыковка!

Он дёрнул рычаг, по стенам прошло магическое мерцание, бледно-синее. Рубку перекосило, люди хватались за что попало.

Камера показала дирижабль снаружи. Та часть гондолы, где была рубка, отсоединились, ухнула вниз, но над ней раскрылись три парашютных купола. Ещё один парашют белел чуть поодаль – это спрыгнул стюард. А сам дирижабль тем временем разваливался на части – ржавчина разъедала гондолу и жёсткий корпус, жрала обшивку, обнажая каркас.

Стоп-кадр.

Глава 21

– По-моему, – робко сказала Эмма, – я очень плохо сыграла…

– Для этой сцены – самое то, – успокоил я. – Нет, не буду врать, что у тебя выдающийся актёрский талант. Но сейчас как раз требовалась некая… гм… шероховатость. Так что спасибо. Правильно сделала, что пришла сегодня на кастинг.

Пока Эмма переваривала тот факт, что она побывала-таки актрисой, Розанна заявила:

– А я как актёрский коуч – вообще находка.

– Да-да, ты мультиталант, мы в курсе.

Джеф, которого мы выпроводили перед началом съёмки, чтобы не смущать Эмму, снова заглянул в павильон:

– Закончили? По домам?

– Отправляйтесь, – подтвердил я.

– Эмма, ты тоже с нами, – пригласила Розанна. – Мы тебя подвезём.

Эмма на радостях чмокнула меня в щёку и ушла вместе с ними. Я в компании с Йенсом пересмотрел эпизод и решил тоже ехать домой – устал.

Сон-Хи с графиней, уехавшие днём, так и не вернулись.

Зато на следующее утро мы собрались в офисе всей командой, чтобы выслушать их отчёт о визите в оргкомитет.

– Ситуация такова, – сказала графиня. – В оргкомитете – семь сопредседателей, по одному от каждой страны-участницы. Все они сейчас находятся здесь, в Нью-Пасифик-Сити. Именно они в конечном итоге примут решение, какой фильм покажут на саммите. Хорошая новость состоит в том, что сопредседателя от России я знаю лично. Князь Шугарин, обер-гофмейстер в придворном штате государя императора. Плохая же новость – в том, что наши с ним отношения нельзя охарактеризовать как доброжелательные.

– Боюсь даже спрашивать, – сказал я. – Досадно. Значит, к этому князю нам лучше вообще не лезть, я правильно понимаю?

– Это не поддаётся прогнозам. Наша размолвка произошла много лет назад, и за это время эмоции несколько потускнели. Возможно, нам с ним удастся поговорить на уровне рассудочных аргументов. Или же не удастся – тогда ситуация осложнится ещё сильнее. Но риск сейчас – единственный выход.

– Мне тоже так кажется, – сказала Сон-Хи. – Поэтому я хочу попросить графиню, чтобы она ему позвонила. Вы ведь не возражаете, ребята?

– А чего возражать? – сказала Розанна. – Можно подумать, у нас вариантов – куча. Надо было вчера сразу и звонить.

– Не спеши, – сказала Сон-Хи. – Давайте сначала сами себе честно ответим – мы успеем доделать фильм до начала саммита? До девятнадцатого февраля? Я вынуждена напомнить – имеются в виду не только съёмки как таковые, но и постпродакшн. А он иногда длится месяцами.

– У других фильмов – да, – согласился я. – Но давайте-ка прикинем по пунктам. Постпродакшн – это монтаж, озвучка, работа со спецэффектами, музыка. Что ещё?

– Цветокоррекция, титры, – подсказал Йенс.

– Да, точно. Но в нашем случае очень многое упрощается. Спецэффекты – сразу в готовом виде. Сцены мы снимаем в нужном порядке, ракурсы дорабатываем по ходу, и в этом смысле монтаж не требуется. Титры изобразим в два счета. То есть на стадии постпродакшн у нас, по сути, единственная большая проблема – звук.

– Озвучку можем начать заранее, – сказала Сон-Хи. – Ну, в смысле, актёрские голоса и запись шумов. Я договорюсь на отцовской студии. А вот с музыкой – я в растерянности… На «Сильвер Форест» композитору обычно дают три месяца на сочинение музыки, если кино масштабное. Все эти оркестровые партии… И ведь потом сыграть ещё надо, свести фрагменты…

Все приуныли, и я поскрёб в затылке:

– Да, тут загвоздка. Без музыки в этом фильме – никак. Впечатление будет совсем не то… И желательна как раз-таки мощная оркестровка… Но кто возьмётся? С таким дедлайном нас любой профи пошлёт с порога, подозреваю… Нужен какой-нибудь сумасшедший энтузиаст, чтобы сочинял с ходу, и такие же психи, чтобы с ходу сыграли…

– Психи? – переспросил Йенс. – А знаешь, попробую поговорить тут с одним… Сталкивались в баре… Чувак с классическим музыкальным образованием, но занимается всякой… хм… Экспериментирует, в общем…

Сон-Хи кивнула без особой уверенности:

– Подозреваю, что других вариантов у нас не будет. Так что, пожалуйста, Йенс, пообщайтесь с ним.

– Короче говоря, – подытожил я, – теоретически наши проблемы решаемы. Пахать в ближайшие три недели придётся без выходных, но это уже детали.

– Что ж, в таком случае, – сказала графиня, – не вижу причин откладывать звонок князю. Хотя не испытываю энтузиазма по поводу предстоящего разговора.

Все на неё взглянули с сочувствием, к которому примешивалось любопытство. Сон-Хи постановила:

– Телефон – в вашем распоряжении, а мы пока выйдем.

За работу никто не взялся – все набились в мою «сценарную» комнату, дожидаясь, пока графиня придёт с вестями. Я попутно заметил, что бумажная стопка в углу на тумбочке выросла. Теперь там было уже четыре сценария вместо недавних двух.

– Они почкованием размножаются, что ли? – пробурчал я.

– Курьеры тащат и тащат, – просветила Розанна. – Прям как на настоящую студию. Что там хоть пишут? Ты не читал?

– Руки не доходят.

Графиня пришла минут через десять. Все напряжённо смолкли.

– Итак, коллеги, – заговорила она. – Князь был, мягко выражаясь, несколько удивлён, услышав мой голос. Восторга не испытал, как вы догадались. Но трубку сразу не бросил, и мы поговорили. Я подчеркнула, что мой звонок носит официальный характер и напрямую касается его должностных обязанностей. Князь знает, что, несмотря на все мои недостатки, словами я не разбрасываюсь. В итоге дослушал. Был раздражён, но задал-таки пару вопросов по существу. И буркнул, что должен вникнуть в проблему.

– Вникнуть? – переспросила Сон-Хи. – То есть этот князь…

– Да, мисс Квон. Приедет сегодня после обеда, чтобы увидеть товар лицом.

Все переглянулись, и в голосе у Сон-Хи прорезалась паника:

– Но он же сразу поймёт, насколько у нас тут всё несерьёзно…

– Спокойствие, – сказал я. – На пороге не развернётся, надеюсь. Главное – это его реакция на отснятый материал. А сняли мы уже много, составить впечатление можно.

– Я срочно доработаю свежие эпизоды, – заявил Йенс. – Чтобы вся картинка была на уровне, от и до.

– Хорошая мысль, – согласился я. – Но сначала снимем ещё одну небольшую сцену, сейчас актёры придут.

И, оставив дам волноваться в офисе, мы с Йенсом отправились в павильон.

В сценарии значился эпизод с политическими интригами.

Участвовали два персонажа – королевский советник в исполнении Дюбуа и родовитый барон, которого играл пожилой актёр, только что подписавший бумажки.

У них была конспиративная встреча.

Толстый барон сидел у камина в комнате с плотно зашторенными окнами. Неярко светила лампа, на столике стоял массивный графин.

Советник вошёл, сел в кресло напротив. Хмуро осведомился:

– К чему эта встреча, Реджинальд? Что за срочность? Его величество с меня голову снимет, если узнает.

– Ну, прятаться ты мастак, – лениво сказал барон, раскуривая сигару. – А я хочу знать конкретно, что этот старый хрыч нам заявит завтра, на заседании Дворянского круга.

– Во-первых, он не старше тебя. Во-вторых, ему в голову я заглянуть не могу, как ты понимаешь. Но в последнее время он ругает ваших оппонентов всё чаще. Вчера посетовал, что нувориши «жиреют неудержимо». Это цитата.

– А мне не надо, чтобы он сетовал. Мне надо, чтобы он их вот так вот…

Барон сжал мощный кулак, давя в нём что-то невидимое. Советник вздохнул устало:

– Да, он исподволь склоняется к мысли, что надо вновь опереться на родовую аристократию, а не на дельцов-миллионщиков. Но нельзя его торопить, пойми. Я делаю всё возможное, чтобы он дозрел поскорее…

– А по-моему, ты мне льёшь дерьмо в уши, – сказал барон, чуть повысив голос. – Не отрабатываешь вложений, как выражается этот раззолочённый сброд. Деньжата всасываешь со свистом, а отдача – с мышиный хрен. Поэтому запомни, советник, дважды не повторяю. Вздумаешь нас надуть – прихлопнем, как муху. Понял меня?

– Ты выразился более чем доходчиво, Реджинальд.

– Вот и ладно. Давай тогда по маленькой, что ли…

И барон Реджинальд плеснул из графина в рюмки.

Стоп-кадр.

– Всё, меня больше не отвлекать, – ультимативно заявил Йенс. – Постараюсь успеть к обеду. Иди-иди, не отсвечивай.

У меня, впрочем, тоже было полно работы, поэтому скучать до приезда князя мне не пришлось. Тетрадь пополнялась новыми эпизодами.

Когда подошёл назначенный час, мы вышли втроём на улицу – я, Сон-Хи и графиня. Это была коварная хитрость – мы хотели сразу препроводить гостя в павильон, миновав наш непрезентабельный офис.

Во двор вкатился иссиня-чёрный «линкольн-континенталь» с длинным корпусом, барственно-угловатый. Из-за руля вылез господин чуть за пятьдесят, слегка располневший и с благородным проблеском седины. Он был в консервативно-элегантном пальто песочного цвета, в безупречном костюме и с не менее безупречным галстуком в косую полоску.

Навстречу ему шагнула Сон-Хи, которая формально была на студии главной. Вежливо поклонилась на корейский манер:

– Добро пожаловать, князь. Спасибо, что уделили время.

– Спасибо, что пригласили, мисс Квон.

– Позвольте представить – мистер Свиридов, наш сценарист. Он даст пояснения по сюжету, если потребуется.

Услышав мою фамилию, князь приподнял бровь, но ничего не сказал, лишь молча пожал мне руку.

– С графиней Клуманцевой вы знакомы, – добавила Сон-Хи. – Она в нашем фильме исполняет одну из главных ролей.

– Могу лишь порадоваться за неё, – сказал князь, и в голосе его мне послышался намёк на иронию. – Здравствуй, Анастасия. Прекрасно выглядишь.

– Здравствуй, Мстислав, – ответила она ровно. – Спасибо за комплимент. Но, если не возражаешь, сконцентрируемся на деле.

– Прошу сюда, – сказала Сон-Хи.

Мы перешли в павильон, где она представила князю Йенса и Джефа.

Скептически оглядев интерьер, гость уселся перед экраном. Мы сели тоже – стулья притащили на всех заранее.

Когда я вручил ему распечатку, он с недоумением спросил:

– Что это?

– Фильм ещё не озвучен, – сказал я. – Это сценарный текст. Вы сможете читать реплики персонажей, чтобы понимать смысл происходящего на экране.

– Гм. Просмотр кинофильма я представлял себе несколько иначе.

– Пожалуйста, – сказала графиня, – прибереги сарказм до момента, когда мы перейдём к обсуждению. Обещаю – все едкие замечания, если таковые возникнут, мы выслушаем с почтительнейшим вниманием.

Джеф выключил свет, начался сеанс.

Когда протаял экран, князь удивлённо нахмурился, косясь на графиню, но та сидела с невозмутимым видом.

В перипетии сюжета он поначалу не особо вникал, разглядывая картинку. На драку в спальне Мелиссы отреагировал сдержаннее, чем я рассчитывал. Впрочем, понять его было можно – без звукового сопровождения эпизод смотрелся не столь эффектно.

В распечатку князь стал поглядывать лишь на столичных сценах – сначала с королевским советником и его порученцем, затем с самим королём.

А вот на сцене с полуобнажённой мачехой он застыл, как загипнотизированный. Графиня удерживала покер-фейс, сидя прямо.

Окончательно он проникся, когда увидел, как мачеха шествует по перрону. Смотрел, пожирая её глазами, и лишь после смены кадра перевёл дух.

Эпизод с разъедаемым дирижаблем тоже произвёл впечатление. Князь вглядывался в экран, следя за развитием ситуации.

И, наконец, в той сцене, где барон угрожал советнику, князь неопределённо хмыкнул.

Стоп-кадр.

Мы включили свет.

Князь несколько секунд сидел молча, затем достал из кармана золотой портсигар. Графиня, однако, предупредила: