Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Владимир Петько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 35

Искать Давера теперь не было никакого смысла, и я отправился на работу. Отец – самая подходящая кандидатура для моих откровений. Первые пять минут я против воли оглядывался, ожидая, что вот – вот раздастся крик и за мной погонятся. Но, похоже, никто меня не видел. Я так легко стал убийцей и ещё легче ушел от ответственности. Впрочем, об этом рано… Но никаких угрызений совести не наблюдалось – и это страшило меня. С такой же лёгкостью я стрелял в мутантов на заброшенной станции, не считая их за людей. Кого тогда я сейчас собрался спасать, если сам уже не верю своим доводам?

К счастью, мои сомнения теперь не играли никакой роли. Дэнил и Чеслав уже проникли в город, хотя и не вышли на «сцену». Если я и мог на что‑то влиять, то это было до того, как я умер. Если быть до конца честным, я давно понял, что всё предрешено, а я лишь инструмент, просто принять это не мог. В конце концов, если бы я не умер, они сами могли меня порешить. Кстати, почему они этого не делали? Всё было бы для них гораздо проще, но я ведь «вспомнил» кусок непрожитой жизни, кода я отказался им помогать и Дэнил мне ничего не сделал. Жаль, уже нет возможности спросить.

Путь к библиотеке лежал через центр и только я вышел на площадь, как меня окликнули. Я обернулся – шагах в двадцати тесной группкой стояли мои друзья. Томас с Виктором, Алла с Кристиной и Ирен. Все они, как один, радостно замахали мне руками. Непринуждённые, словно ничего не случилось. Хотя, что это я говорю? Для них ничего и не случилось. Даже Ирен улыбается, значит для неё я никуда не исчезал.

Я так и стоял на месте, соображая, что делать, поэтому они подошли сами. С довольной ухмылкой Том хлопнул меня по плечу, я машинально пожал руку Виктору, Ирен поцеловала меня в щёку. Они что‑то говорили, но слова летели мимо моих ушей.

– Ребята, мне надо идти, – наконец выдавил я.

– Куда? Зачем? – Меня обступили ещё плотней.

Я дёрнулся, толкнул Тома, они немного отпрянули и замерли. Я огляделся – на меня смотрели все, кто находился на площади. В мою сторону, как по команде, обернулись сотни лиц. Где‑то хмурые и озабоченные, где‑то беззаботно – оживлённые, но все одинаково внимательные.

– Мне сейчас надо идти, – быстро выговорил я, – но потом я вам всё объясню. Вам, наверное, трудно будет мне поверить, я и сам хотел, чтобы всё было по – другому…

– Конечно – конечно, – мягко сказала Ирен и тронула кончиками пальцев мой локоть. – Ты просто скажи, чем мы можем тебе помочь.

Я перевел дыхание и с некоторым облегчением продолжил:

– Не знаю, как долго меня не было по вашим ощущениям, но я основательно попутешествовал по Пустоши. Там много чего есть, о чём и представления не имеем… Я вам всё обязательно расскажу, но сейчас мне надо к отцу…

– Так вон же он! – радостно сказала Алла и помахала рукой кому‑то за моей спиной.

Я быстро обернулся. В двадцати шагах от нас и вправду был отец, быстрыми шагами сокращавший это расстояние.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросил я, обуреваемый подозрениями.

– Мне сказали – у тебя неприятности, – хмуро бросил отец.

– Кто сказал?

– Не важно, – отмахнулся отец. – Давай, лучше, рассказывай.

Но я успел заметить мелькнувшее среди зевак широкое лицо с коротким ёжиком рыжих волос. Я своими глазами видел, как ему снесли полголовы и в другой раз бы подумал, что обознался, но не сегодня.

– Кажется там Бергер, – вполголоса сообщил я.

Отец даже не моргнул. Люди вокруг медленно приближались к нашей группе, словно их тянуло к этому месту. Кто‑то сдвинулся в толпе, и я увидел Антона. Рядом с ним стоял Давер, такой же невозмутимый. Я мазнул взглядом по беспристрастным лицам и всё понял. Точнее – не смог больше себя обманывать. Что я им сейчас должен сказать? Что они – не люди? Что они должны разрушить свой город, всё, что составляет уклад привычной им жизни, ради сумасшедших историй из мест, которые для них существуют только в сказках и анекдотах? В их глазах был приговор моим надеждам.

– Вот значит, что чувствуешь, когда остаёшься один, – сказал я в пространство, уверенный, что те, кому это предназначалось меня услышат.

– Ты не один, – ответил отец, видимо решивший, что я обращаюсь к нему. – Так что ты мне хотел сказать?

– Помнишь старую историю о том, как один человек увел весь свой народ в поисках страны, в которой они станут свободными?

Отец кивнул:

– Конечно. Но причём тут религия?

– Если ты мне веришь, если я здесь не разговариваю с программой, поселившейся в сотнях живых трупов – пойдём со мной. Я не смогу доказать тебе что‑то словами, всем вам доказать, но если вы мне поверите…

– Ты просто переутомился, сынок, – ласково сказал отец. – Пойдём домой, приведёшь свои мысли в порядок, потом поговорим…

– Потом уже не настанет! – голос мой против воли сорвался на крик.

Люди вокруг, словно единый организм, сдвинулись плотнее. Я отпрыгнул назад и сдернул с плеча тубус. Слетела с рукояти обёрточная бумага, через мгновение по лезвию побежали солнечные зайчики.

– Не подходите!

Все замерли, в воздухе повисла тишина. На меня смотрело множество глаз, и ни в одной паре не отражались ни страх, ни удивление, ни единой эмоции. Словно и нет перед ними сумасшедшего с опасным оружием. Им нечего было мне сказать, и самое ужасное, что я, как никогда чётко, осознал: у меня тоже нет для них нужных слов. Есть слова для того, чтобы обманывать себя, есть такие, что помогут оправдаться, а вот для этих людей слов нет. Здесь они – норма, а я урод. Моя правда для них – гнусная ложь. Я родился здесь, рос, ничем не отличаясь от других, а теперь я для них настолько инородное тело, что они даже не знают, как на меня реагировать, только толкает их ко мне что‑то вроде инстинкта.

Толпа снова сдвинулась.

– Не подходите! Или умрёте!

Рукоять меча вздрогнула, вибрация прошла по руке, добравшись до кости. Люди снова замерли, множество взглядов сошлось на празднично сверкающем лезвии.

– Что тут происходит? – раздался из‑за спин строгий мамин голос. – Пропустите меня!

При этих словах меня самого словно полоснули, то ли ножом, то ли самым остро заточенным отчаяньем. Она протиснулась вперёд и посмотрела взглядом, которому невозможно сопротивляться.

– Всё будет хорошо, – искренне сказала она, и я понял, что проиграл.

– Просто у парня нервный срыв, – добавил отец.

– Мы позаботимся о тебе, – пообещала Ирен.

– Не подходите! – закричал я, но множество рук протянулось ко мне, как спрут. Сзади схватили за локти и прижали руки к туловищу. Меч выдернули из рук, множество голосов одновременно заговорили, словно гипнотизируя. Перед глазами всё поплыло, я не сразу сообразил, что мое тело теперь в горизонтальном положении, поддерживаемое на весу. Как бревно в реке, я поплыл над головами.

В странном онемении, с пустой, без единой мысли, головой, я всё же понял куда меня несут. Это здание было совсем недалеко, с другой стороны площади.

– Мы ему поможем, – неожиданно отчётливо сказал где‑то рядом Антон и яркий солнечный день сменился полумраком неосвещённого коридора.

Справа и слева поплыли двери, точнее – их верхние части. Становилось всё темнее, так что, когда один из проёмов открылся и проглотил меня и несущих, разобрать что‑либо было уже непросто. В комнате включили свет – я лежал на столе, ко мне склонились два лица. Антон и Бергер. Последнего я вроде тоже по имени знал. Кристоф, кажется. Как же давно мы познакомились… Или просто слишком много событий вместилось в короткий отрезок времени? Главное сейчас, что теперь они меня поймали. Не знаю уж как, видимо в части эмоциональных привязанностей я так и остался уязвимым. В общем‑то я и не жалею об этом. Страшно представить, что я бы натворил, будь всё по – другому.

– Мы тебя сделаем лучше прежнего, – миролюбиво пообещал Антон.

Бергер одобрительно кивнул. Понимают ли они, что сейчас делают? Кто они – безвольные марионетки, в которых проснулась аварийная программа, или же действуют по собственному, вполне осмысленному плану? Впрочем, о чем это я? Я же сам видел ту часть города, которая приводит в движение этих кукол. Сломают её – здесь всё остановится. Так чего же я лежу на столе и притворяюсь такой же куклой? Глаза мои враз прозрели и взгляд, упёршийся в потолок, вместо белой поверхности увидел словно бы стекло, за которым растёкся плотный туман. Две фигуры, прижавшиеся к прозрачной мембране, смотрели вниз, на меня. Их отрешенные, равнодушные лица словно говорили – всё что здесь происходит уже не имеет никакого значения, всё предрешено. Но, тем не менее, они ждали. Смотрели, что вылупится из кокона, в который я залез, как гусеница и никак не могу переродится.

Бергер наклонился надо мной и что‑то сказал. Его широкое лицо в маленьких шрамах заслонило от меня двух единственных людей, что я знал за свою жизнь. Они мне не нравились, они были циничны и жестоки, но то, что других в моей жизни не было, говорило скорее о том, что по – настоящему я жил совсем немного. Наконец‑то я понял, что чувствовал призрак и что он мне хотел сказать.

Я поднял руки, как будто и не было никакого паралича и вдавил большие пальцы в глазницы Кристофа. Он закричал и с грохотом опрокинулся назад. Я сел и с изумлением обнаружил лежащий в ногах меч. Какая беспечность! Мои хозяева так и не поверили, что я могу быть больше, чем просто живая кукла. Наверное, меч мне и не нужен теперь, но с ним наверняка будет проще. Чуть тёплая рукоять легла в ладонь и отозвалась приятной дрожью. Предостерегающе вскрикнул обернувшийся Антон. Вскочил Бергер, невероятно, но над кровавыми потёками сверкали целые глаза. Он с ошеломляющей скоростью ударил меня в грудь, выбив дыхание, ломая рёбра. Меня отбросило на стол, но дрожь уже побежала по руке, взмах и меч медленно, будто через смолу, а не воздух, полетел вверх. Вот на его лезвии отразился свет лампы, лениво пополз от гарды к острию, сверкнул в глаза отражённым лучом… В следующий миг меч воткнулся в прозрачную мембрану и по ней во все стороны побежали трещины. Ещё через мгновение она с протяжным звоном превратилась во множество мелких осколков.

Эпилог

Вот так я и остался один. К счастью, когда в городе «выключили свет», то погас он и для меня. К ещё большему счастью, произошло это практически мгновенно. Не знаю, что случилось в этот момент с остальными, и боюсь даже задумываться об этом. Впрочем, я не знаю и что со мной тогда случилось. Скорее всего, если бы меня не вытащили оттуда, так и лежал бы в отключке где‑то в темноте, во внутренностях гигантского механизма. Или не лежал, а вовсе исчез, я ведь даже приблизительно не могу представить сущность этого процесса. Тело моё материально, его можно пощупать, если возникли какие‑то сомнения, по идее оно не должно куда‑либо исчезнуть, если только не исчез весь мир, в котором оно существовало. А как на счёт сознания или того, что называют душой? Если и произошли во мне какие‑то изменения, я их не заметил – слишком многое закрутилось внутри в тугой узел и пытаясь распутаться, грозило разорвать моё я на куски.

Вокруг меня не было ничего, кроме холодного песчаного грунта под задом и плотного тумана, навалившегося со всех сторон. Ни звуков, ни запахов – такое ощущение, что я в абсолютно стерильном мире. Кажется, я не раз видел его в историях Дэнила и Чеслава.

Сквозь белесую мглу проступили две тени. Причём именно проступили, а не приблизились – не издав ни единого шороха, не сделав даже небольшого движения. Застыли на границе видимости, словно статуи.

– И что теперь? – спросил я.

– О смотри – разговаривает! – удивлённо воскликнул Дэнил, кажется он стоял слева. – А ты говорил, что он станет как овощ.

– Я говорил, что шансы – пятьдесят на пятьдесят, – возразил Чеслав. – Либо станет, либо не станет.

– Вот почему ты в прогнозах никогда не ошибаешься, – съязвил Дэнил. – Потому что они у тебя все такие.

– Главное, что работают.

– Так что теперь? – повторил я. – Вы уничтожили мой мир, надеюсь вы счастливы?

– Чувство глубокого удовлетворения присутствует! – признал Дэнил. – Только не от самого уничтожения. Это лишь первый шаг к тому, чтобы построить правильный мир, настоящий. Ты же сам видел, как легко система сделала из твоих родственников и друзей безмозглых болванчиков. У тебя что, нет желания исправить их и жить с настоящими людьми?

– Разве они не исчезли?

– Система, что создала их и тебя – не сломана, – вставил Чеслав. – Мы только выключили её. Несколько варварским способом…

– Зато крайне эффективным! – парировал Дэнил.

– … но при этом ничего не сломали. Так что всегда есть возможность всё вернуть.

– И вы знаете, как это сделать?

– Нет, да нас это и не интересовало. Ты – часть города, ключ к нему. Когда мы получим ответы на свои вопросы, ты, если пойдёшь с нами, получишь на свои.

– Так вы на самом деле хотите отправиться в далекое прошлое, чтобы изменить его?

– Изменить уже ничего нельзя, – хмыкнул Дэнил. – То настоящее, что мы сейчас видим, останется таким навсегда. Если мы сможем добраться до нашей цели – значит мы уже были там четыре тысячи лет назад, и наши действия, в том числе, заложены в ту цепь последовательностей, что привела нас в здесь и сейчас.

– Вряд ли несколько человек могли на что‑то серьёзно повлиять, когда дело касалось десятков миллиардов и сверхцивилизации, – сказал Чеслав.

– Это и дураку понятно! – отмахнулся Дэнил. – Главное для нас – это то, что хоть с прошлым мы ничего поделать не сможем, но будущее ведь не предопределено! Его мы ещё как можем поменять. Нужны лишь инструменты.

Я задумался. Звучало это заманчиво, но я боялся поверить. Можно всё исправить? Можно всё вернуть?

– Но вы же умеете менять прошлое, – вспомнил я. – Я сам увидел тот кусок своей жизни, когда не захотел вам помогать, и вы не стали меня заставлять, хотя просто могли убить и попасть в город…

– Во – первых, если бы мы тебя заставили, то у нас не было бы никакой гарантии, что ты реально изменился и не вернёшься прямо в город, с чистой памятью, – ответил Чеслав. – А во – вторых, наши возвращения – чистой воды шулерство, мы, по сути, возвращаемся в самих себя, только с новой информацией о том, как лучше поступить. Что‑то вроде трансгресс – линии, в которой порталами выступаем мы сами.

– Квантовые связи, все дела… – небрежно бросил Дэнил.

– Наука – не самое сильное твоё место, – скептически сказал ему Чеслав.

– Да плевать!

– И как же вы планируете вернутся? – спросил я.

– Вот тут нам понадобиться ещё немного твоей помощи, – сказал Дэнил.

Туман, как по команде немного поредел и Дэнила стало видно. Он сделал шаг вперёд и вытащил небольшой округлый контейнер, сделанный из чего‑то наподобие белого мрамора. Одним движением свинтил верхнюю половину, и я увидел тонкий стебелёк.

– Ты должен был его видеть.

– Да, – сказал я. – Правда не могу сказать, что понял, в чём суть.

– Мы тоже до конца не понимаем, – признался Дэнил. – Но это неважно. Главное, что ты должен сейчас знать – то что он создан в те времена, в которые нам надо вернуться, и родился он, как и мы сразу в двух вселенных, то есть может проделать тот же фокус со временем, что и мы, только в гораздо большем масштабе!

– Значит ему четыре тысячи лет? – поразился я. – Как же он не умер от старости?

– Большую часть этого времени он провёл, замороженный в моей крови, – сказал Дэнил.

– Большую часть? Большую часть от четырёх тысяч лет?

– Парень, не бери в голову эти мелочи! – нахмурился Дэнил. – Мы, с моим другом, давно умерли, и если тебе так это важно, когда‑нибудь можно будет тебе показать часть того, что мы видели…

– Дэнил хочет сказать, что хозяева всех «пилюль» и «скальпелей», что «лечили» человечество, были предусмотрительными ребятами, – вставил Чеслав. – И на всякий случай застраховались от врачебной ошибки. Ты наверняка видел – в нашей жизни встречались существа и силы, очень далёкие от человека. Имеющие тех же родителей, что и твой Город, но созданные с другой целью: исправлять ошибки.

– Кажется у них не очень получилось, – сказал я.

– Только кажется, – возразил Чеслав. – Если бы их не было, не выжил бы вообще никто. И к тому же, у нас бы не было и малейшего шанса что‑либо изменить. Откуда, ты думаешь, мы узнали столько, чтобы сделать наш план возможным? Из книжек прочитали?

Дэнил фыркнул.

– Ты не о том думаешь, – доверительно сказал он. – Посмотри на меня и Чеса: наши миры давно умерли, их никогда не вернуть, как и наших родных и близких. У тебя же всё наоборот. Мы воюем за абстрактную идею, за то, чтобы человечество могло воспрять, независимо от того, есть там кто‑нибудь дорогой нам или нет. Ты же можешь не только вернуть себе прежнюю жизнь, но и дать настоящую свободу всем, кого любишь.

– Что я должен сделать?

Дэнил прищурившись посмотрел на крохотный стебелёк.

– Мы всё тебе расскажем. Чтобы этот малыш вернул нас назад, нужен кто‑то, способный работать с настолько хрупкой материей…

– Это я?

Дэнил и Чеслав рассмеялись в один голос.

– Ещё чего! – строго сказал Дэнил. – Я тебе его и поливать не доверю! Нет, ты поможешь нам всё устроить так, чтобы этот кто‑то нашёлся и пришёл к нам…

– Ещё кем‑то будете манипулировать, как мной?

Лицо Дэнила расплылось в широкой улыбке:

– Соображаешь! Но это же для вашей, несмышлёнышей, безопасности. Мы слишком много натворили, чтобы делать свои дела открыто. Вот и тебя надо сейчас сохранить для истории, – он повернулся к Чеславу.

Я проследил за его взглядом – рядом с Чеславом стоял ещё кто‑то. Клочья тумана расползлись на мгновение, и я увидел костяного человека.

– Не боись! – подбодрил меня Дэнил. – Это не больно. Зато ты сможешь вернуться сюда из любого времени и начать всё сначала.

Я сидел посреди тумана на голой безжизненной земле и попытался представить, как мне, возможно, придётся вернутся в этот самый момент, снова влезть в свою шкуру и заново его прожить… Я повернулся к Дэнилу и замялся, не зная, как сформулировать вопрос.

– Что ты на меня уставился? – хмуро спросил он. – Я мысли читать не умею. Надо будет вернуться – вернёшься. А сейчас подымай зад, у нас дел по горло.

У меня было ещё множество вопросов, но я не задал ни одного, только повернулся к Чеславу и костяному человеку – тот уже был рядом со мной. Его огромные глаза распахнулись, и маленький мир из тумана и голой земли смыло потоком пустоты.