Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Владимир Петько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 32

Иногда всё происходит настолько быстро, что вякнуть не успеваешь. Я подростком один раз зимой на крышу залез и поскользнулся. После чего на короткий миг перед носом что‑то мелькнуло и вот я уже лежу в снегу и не могу вздохнуть. Целую минуту я был уверен, что на всю оставшуюся жизнь остался инвалидом, а потом дыхание вернулось я встал и пошел домой, так никому ничего и не сказав.

Умираешь, оказывается ещё быстрей. Словно в твоём мире выключили свет. Щелчок – и всё. Точнее – ничего.

Вот с этих размышлений про всё или ничего началась моя вторая жизнь. Они самовольно влезли в голову и попытались вытеснить странное чувство: то ли пустоты, то ли, наоборот – заполненности. Доведённая до максимума самодостаточность, отсутствие малейшей мотивации к любому действию, покой и полная сенсорная депривация. Одним словом – пустота. Или всё‑таки заполненность? Хотя, чем спрашивается? После короткого замешательства, вызванного попыткой понять, чем нужно заполнять объём, чтобы внутри была только пустота, эти мысли начали своевольно плавать в голове, заполняя идеально пустой объём, а за ними из ниоткуда потянулись другие. И не только мысли, но и ощущения. Оказывается, у меня есть тело с руками и ногами (кто бы мог подумать!) и ко всему прочему, я стою. Я ощупал себя – на мне есть одежда, судя по запаху, та же самая, в которой я «как бы умер». Теперь понятно какой был смысл в старинной поговорке «в рубашке родился».

Убедившись, что все детали моего неубиваемого тела на месте, я протянул руки вперёд и сделал осторожный шаг. Куда идти – совершенно непонятно, и самое главное – непонятно где я. Я ведь должен очутится в городе! А это что? Выключить мне свет выключили, а включить забыли.

Недалеко раздался шорох, тонкий луч света прорезал тьму, заплясал из стороны в сторону.

– Вот значит она какая… – громко сказал Дэнил.

От неожиданности я вздрогнул и присел, чтобы не попасться на глаза. Надо бы отползти в сторону, а то ещё наступят ненароком…

Луч света повернул и ударил мне в глаза.

– Что сидишь? – спросил Дэнил. – Устал что ли?

Сердце стукнуло в кадык и остановилось. Луч отвернул и запрыгал в другой стороне. Едва слышное шарканье шагов стало удаляться.

– Принцип мне понятен, – где‑то дальше сказал невидимый Чеслав. – Изменили одну, может две, константы, получили пространство с уникальными характеристиками и не знающие в чём состояли изменения сюда никогда не попадут.

– Маленькая личная вселенная… – пробормотал Дэнил.

– Может немаленькая, может и не личная, но в принципе – да.

Шаги удалялись, луч плясал всё дальше. Я поспешно поднялся и тихо пошел за ними. Очень хотелось спросить где мы и что происходит.

– Темно здесь… – недовольно произнес Дэнил.

– А кому здесь свет нужен? – удивлённо откликнулся Чеслав. – Лишняя трата энергии.

Я наконец набрался храбрости, чтобы открыть рот:

– А где мы оказались?

– Заткнись, – вежливо сказал Дэнил.

Ладно, кажется сейчас не время для разговоров.

– Наверняка это можно исправить… – буркнул Чеслав.

Вокруг нас тут же начало светлеть.

– Я же говорил… – сказал Чеслав.

Но через пару секунд стало заметно, что светлеет как‑то странно. Мы словно оказались в пузыре диаметром метров в пятнадцать. За границами этого пузыря по – прежнему была беспросветная тьма. Даже пол прямо под ногами осветился еле – еле, будто не желал, чтобы на него смотрели.

Мы шли уже минут десять в этом необъятном зале, безо всякого намёка на то что он кончится. Вместе с нами двигался и освещённый пузырь. Страх пропал, остались только удивление и любопытство. Дэнил и Чеслав шли молча, иногда, сверяясь с невидимыми мне ориентирами, поворачивали то вправо, то влево, смотрели в темноту с таким видом, словно в музее. Я просто тащился за ними, как собачонка.

Сбоку, за границей освещенного пространства что‑то мелькнуло, похожее одновременно на голые ветви дерева и конечности насекомого. Я вздрогнул и придвинулся поближе к Дэнилу и Чеславу. Те не проявили к ветвям никакого интереса.

– Вообще‑то я умер, – сообщил я, просто чтобы прервать молчание.

– Добро пожаловать в клуб… – проворчал Дэнил.

Через несколько секунд я понял, что продолжения не будет.

– А почему я не в городе очнулся?

Дэнил вдруг ускорился и вышел за пределы пузыря. Оттуда послышалось неестественно гулкое бульканье. Я попробовал представить, что может издавать такие звуки, и меня передёрнуло. Чеслав остановился и повернул капюшон с сумраком вместо лица в мою сторону.

– Ты же знаешь, что такое программа?

– Конечно.

– Ну вот представь, что ты программа, только состоящая не из чистой информации, а из реальной материи. Тебя нужно было после смерти перезапустить, но ты перезапустился не в родной системе, а под ней. Можно сказать – на базовом уровне.

– Это вы сделали?

– Это ты сам сделал. То есть изначально мы этому поспособствовали, но потом ты уже сам стал другим. Словами трудно это объяснить, проще сказать, что ты обрёл слишком большую свободу воли и теперь не вмещаешься в алгоритмы города – он не смог автоматически воссоздать тебя «там».

– А что такое тогда – город? Вы знаете?

– Конечно. Бездушная система. Автомат.

– Как это?

Чеслав пожал плечами.

– Долгая история. Человечество само виновато. Слишком нахальное, слишком самодовольное. Лезло куда ни надо, ломало чужие игрушки. В ответ было само сломано. Представь себе разум из другой вселенной. Как ты его видишь?

– Что‑то вроде тех экспериментаторов? «Изыскателей?»

– Нет, это такие же инструменты пришельцев, как и ваш город. А настоящий разум чужаков сюда и не проникнет. На самом деле мы настолько чужды, что и люди найдя его, не поняли, что перед ними разум, и те, с другой стороны, восприняли человечество, как что‑то вроде болезни. Вирус или, скажем, раковая клетка.

– Они решили, что заболели нами? – поразился я. – Какой же у них масштаб?

– Немаленький наверно, – ответил Чеслав. – Но это я упрощаю, перевожу на человеческий язык. Что они там на самом деле думали никто не знает.

– И что случилось дальше?

– А что случается, когда кто‑то заболевает? Приходит доктор, достаёт инструменты или пилюли какие‑нибудь, и начинает лечить. Напрямую они с нами взаимодействовать не могли, как мы не можем взаимодействовать с вирусами, поэтому создали специальные инструменты.

– Значит, когда они мучали людей – это они так проводили процесс лечения? Я ещё могу понять эксперименты, может они не понимали, что приносят мучения, но там, в последнем мире, я видел, что они убивали просто так, ради интереса…

– Это твоё, эмоциональное восприятие. Поставь себя на место автомата, который изучает абсолютно новую, очень заразную болезнь. Как она развивается, как взаимодействует с раздражителями. Они лишь брали многочисленные аспекты человеческой жизни и рассматривали их со всех ракурсов, пытаясь понять своими негуманоидными мозгами, как и что у нас происходит. Не их вина, что человек настолько агрессивное, деструктивное существо, что куда ни ткни, вылезет только злоба и жестокость.

– Неправда… – выдавил я. – В человеке есть и другая сторона.

– Есть, – согласился Чеслав. – Её наверно тоже исследовали, насколько это было необходимо. Но в основном человеческие массы конкурируют между собой отнюдь не с помощью сочувствия и доброты.

– Хорошо, – сказал я. – Но зачем тогда Город? Зачем создали нас? Кто такой Антон?

– Антон? Такая же программа, как и все. Просто с другими функциями. Что он думает, кем себя считает – не важно. Это просто заложено в нём. Город – тот самый инструмент. Просто болезнь вылечили, а инструменты остались. По нашим меркам они сверхразумны и невероятно могущественны. Они изучали человечество, создали какие‑то структуры, которые были мостиком между нами и ними, потом с помощью этих структур «вылечили» человечество. Но сами автоматы и структуры никуда ведь не делись. Созданные наполовину по нашей логике, наполовину по их, они по – прежнему функционируют. А единственной их задачей было изучение и «лечение» человечества. Чем они и занимаются. Логику, по которой они это делают нам до конца не осознать.

– И что вы хотите? Уничтожить все инструменты и пилюли?

Чеслав засмеялся.

– Они раздавили человечество, даже не поняв, что это развитая цивилизация, покорившая звёзды, оседлавшая энергии, способные вывести за пределы родной вселенной. Как микробы могут воевать со скальпелем? Масштабы несоизмеримы.

– Тогда для чего всё это?

– Если нельзя победить, значит нужно искать другой путь. Самый лучший – чтобы они никогда на нас и не нападали.

– Но ведь это уже произошло!

– Ты правильно обозначил проблему. Беда случилась далеко в прошлом. Значит надо вернуться туда.

– Вернуться? – мысли мои совсем спутались. – Вернуться в прошлое?

– Ну да.

– А причём тут город? Вы ведь и без него это можете!

– Одно дело – перемещаться между маяками, которые расставлены в пределах нашей жизни, и совсем другое – на тысячи лет назад. Впрочем, эта проблема к городу не относится. Ведь кроме того, чтобы добраться, нужно ещё найти кого‑то, кто всю эту кашу заварил, и объяснить, чего нам надо. Только как ты будешь разговаривать с тем, кто тебя не замечает или, в лучшем случае, воспринимает как вредоносный вирус?

– Понятия не имею.

– Нужен тот самый «мостик» между ними и нами. Родственный и тем и другим.

– То есть, вы хотите, чтобы город был посредником?

– Весь город нам не нужен – слишком большой и сложный. Обойдёмся небольшой его частью.

– Какой ещё частью? – спросил я, обомлев от страшной и нелепой догадки.

Во тьме, там куда ушел Дэнил завозилось что‑то большое. Скрежет и звяканье быстро перешло в поток едва слышных мелодичных звуков. Чеслав повернулся туда и сделав несколько быстрых шагов подошел к краю освещённой зоны. Звуки тут же исчезли.

– Вот и всё! – сообщил Дэнил из темноты. – Можно отправляться.

– Куда отправляться? – не сумев скрыть тревоги, спросил я.

– К вам в гости, – ответил Чеслав. – В город.

– Зачем? Что вы будете там делать?

– Если говорить по – простому – обрубим энергию.

– Для чего? Что произойдёт после этого?

– Ну, представь себе комнату без окон, которая освещается электрической лампочкой. А потом кто‑то выключает электричество. Что произойдёт?

– Станет темно, – ответил я быстро. – Но ведь наш город – не комната. Что станет с людьми?

– Это зависит от них. С тобой вот ничего не случится, хотя жить вечно ты после этого точно не сможешь. Но и управлять тобой никто не будет. Как отреагируют остальные жители сказать не возьмусь – это зависит от того, насколько они самостоятельны. Если могут думать и чувствовать без помощи автомата, значит тоже останутся живыми. Если же они всецело зависимы от машины, то и от них ничего не останется. Как думаешь, они настолько люди, что смогут жить без шаблона?

Я хотел твёрдо сказать – «да», но, если быть честным, я тоже не знал. Я и на счёт себя не был уверен.

Из темноты вышел Дэнил, посмотрел на меня оценивающе.

– Вот видишь, – сказал он без своей обычной ухмылки и издевательского тона. – Даже у тебя не получается их людьми считать. Почему тогда мы должны их жалеть?

– Если тебя это утешит, – добавил Чеслав, – то вернувшись назад, мы можем озаботится не только судьбой человечества, но и тех, кто дорог тебе. Нам не жалко.

– Тем более, что ты там тоже будешь, – добавил Дэнил. – Без тебя ведь ничего не выйдет.

– Подождите, – быстро сказал я, лихорадочно соображая. – Дайте им хоть один шанс! Позвольте мне пойти туда первым – я поговорю с людьми, постараюсь объяснить ситуацию… Если Давер безо всяких подсказок понял, что к чему, значит и остальные смогут!

– Герой – одиночка против системы, – ухмыльнулся Дэнил. – Эмоционально я тебя понимаю, но, если смотреть на вещи трезво – она тебя сожрёт. Слишком ты идеалистичный и романтичный. А чтобы сломать систему, нужно быть подлым и беспощадным.

– Я хотя бы попытаюсь.

– Против этого мне нечего возразить, – немного озадаченно ответил Дэнил. – С этим я согласен – пытаться надо даже когда шансов нет совсем.

Чеслав кивнул:

– Пусть будет так. Перезагрузишься в одиночку. Мы будем наготове, если твой план не удастся, начнём действовать. Но ты тоже для нас ценен. Если город тебя сломает, нам придётся возвращаться и начинать с последней контрольной точки.

– Такое уже было, – добавил Дэнил. – Причём из‑за твоей глупости!

– Я такого не помню.

– Ещё бы, – сказал Дэнил. – Ты же после этого умер. Чеслав вот уверен, что после перезарузки ты вспомнишь, в чём отличие первого варианта от этого.

– Есть возможность, что вспомнишь не только свою жизнь, – добавил Чеслав. – Может и способности чужие поймёшь. В твою голову город теперь просто так не залезет. Тем не менее, надо подстраховаться. Возьмёшь с собой это.

Он махнул рукой, блеснула полоса стали и холодный металл вошел в мою грудь, ломая рёбра и разрывая лёгкие.

Глава 33

Я полз по узкому лазу. В нескольких метрах впереди резало глаза яркое пятно света. Ход со стенами, по ощущениям сплошь состоящими из острых углов и граней, немного повышался, затрудняя и без того непростое продвижение. Через минуту, несколько раз зацепившись за что‑то и как минимум в одном месте порвав куртку, я высунул голову наружу.

Это были владения призрака. В воздухе всё ещё летали обрывки какого‑то мусора, поднятая пыль не успела толком осесть и сквозь неё невозможно было рассмотреть, что творится в той стороне, где остался Давер. Я ожидал увидеть огненный шар или хотя бы багровое зарево на полнеба, но перед глазами была только светло – коричневая муть, которая ела глаза и не давала дышать.

Всё‑таки Ференц сделал это. Было ли это героическое самопожертвование, поступок, достойный, чтобы остаться в человеческой памяти, как пример для подражания, или банальное самоубийство, совершённое, как только подвернулся повод чтобы его совершить? В груди смешалось, спуталось в огромный саднящий клубок, множество чувств: горечь от потери, стыд, облегчение от того, что остался жив, злость на Давера, от того, что бросил меня здесь одного, опустошение.

Я выбрался из лаза, вытянул рюкзак и пошел дальше. Страшно болели ноги, да и всё тело, казалось, готово распасться на отдельные, явно негодные к дальнейшему использованию части. Ещё хотелось спать, но нужно уйти от взрыва как можно дальше, чтобы наверняка не получить опасную дозу радиации.

Пыль постепенно оседала, открывая уже привычный и в чём‑то родной мир развалин и запустения. На первый взгляд он почти не изменился, безболезненно пережив взрыв. За одним только исключением, которое я разглядел вдалеке. Здесь появился ещё один человек.

После нескольких минут ходьбы я подошел достаточно близко, чтобы узнать его. Впереди, на здоровенной покатой глыбе развалился Дэнил. Нашел меня и без порталов, подумал я. Я бы предпочёл, чтобы это сделал Чеслав, тот хотя бы не ведет себя как социопат. Ладно, и что он будет теперь делать? Как заставит помогать им? Судя по всему, им нужно, чтобы я попал в город и что‑то сделал. Но как только я окажусь в городе, им уже меня не достать. Ну давай, заставь! – с некоторым злорадством подумал я и пошел дальше, словно никого здесь и не было.

Дэнил всё также лежал на камне, подперев голову рукой и улыбался противной улыбкой подонка, предвкушающего страдания жертвы.

– Здорово! – весело сказал он, когда я миновал его.

Я не ответил. После короткой паузы за спиной послышалось шарканье шагов.

– Как дела? – всё тем же панибратским тоном спросил Дэнил. – Как семья?

Я ускорил шаг.

– Как дети? – Дэнил не отставал, явно получая удовольствие от издевательств. – У тебя есть дети? Славные такие малыши, любят возится с мячом на траве или играть в куклы, да?

Я шагал, стараясь стать глухим, но в ушах только звенело от прилившей к голове крови. Солнце, словно разозлилось и жгло сверху как взбесившаяся мамина духовка. Я утер пот со лба.

– Братья с сестрами? Родители ведь точно есть? Вы собираетесь на веранде под деревьями или идете всей семьей на пикник. Играете в какую‑нибудь игру, шутите и просто валяете дурака. Весело проводите время. Почти как люди.

Я резко развернулся. Внутри у меня кипела злость и страха я не чувствовал.

– Ну убей меня!

– Чего кричишь? – с ухмылкой спросил Дэнил. – Я просто веду светскую беседу. Спросил, как там твоя семья. Может у нас в этом плане есть что‑то общее. Может будем семьями дружить…

Я отвел взгляд. Лицо Дэнила расплылась в широчайшей улыбке.

– А, нет, – невинным тоном сказал он, – как я забыл, у меня‑то семьи нет.

– Я никого не буду убивать, – сказал я, взяв себя в руки.

– Я так и думал, – Дэнил глубокомысленно кивнул.

– И что ты сделаешь?

– Я? – Дэнил очень натурально удивился. – Пока не знаю. Может пообедаю… поспать ещё можно, только жарко – солнце печет.

– Что ты со мной сделаешь?

– Сдался ты мне…

Я развернулся и пошел дальше. Тут же за спиной послышались шаги Дэнила.

– Каково это – почувствовать себя человеком? – спросил он. – Ты ведь в курсе, что ты теперь как человек? Ну почти…

– Я в курсе, что меня сделали вирусом. Правда не понимаю, что это значит.

– Это очень просто, – самодовольно сказал Дэнил. – В тебе возникают чувства, не предусмотренные программой. Иррациональные, как у любого человека. Город просчитал тебя, понял, что не опасен ему, поэтому и отпустил. Прямо нам в руки. Мол, ничего ты ему не сделаешь, пока там живёт твоя родня. Только ты теперь не программа в органическом теле – ты человек, и сам не знаешь, что через пять минут сотворишь…

– А ты, значит, знаешь, – едко сказал я.

– Я – особый случай… – с напускной скромностью ответил Дэнил.

– И как ты меня заставишь помогать тебе? – с вызовом сказал я.

– Ты только что спрашивал это. Говорю же – никак. Я здесь вообще не нужен сейчас, скорее мешаю. Пришел издалека посмотреть на свой триумф, насладится мигом победы над непобедимыми. А ты иди, иди, не оборачивайся.

Нужных слов, чтобы Дэнил отстал, я не нашёл, поэтому пришлось последовать совету. Дэнил шёл сзади, потихоньку отставая. Не успел я подумать о том, что всё это неспроста, Дэнил явно что‑то задумал, как увидел ещё одного человека впереди. Лицо его было странно знакомо, хотя могу поклясться – ни разу в жизни его не встречал. Лишь через несколько секунд я вспомнил, кто это.

Изаат. Человек, с истории которого всё и началось. Вместо потерянной рубашки на нём была новая и чистая, да и весь он теперь выглядел чистым, сытым и обласканным жизнью. Может не до такой степени, как я в городе, в счастливые времена неведения, но явно лучше меня сегодняшнего. Метров за пять он нерешительно махнул рукой, словно и не мне, а каким‑то своим сомнениям. До меня не сразу дошло, что я смотрел его историю, а он меня видит впервые. Я для него – совершенно незнакомый человек, встреченный в месте, которое может себе представить только психически нездоровый человек.

– Вы Валентин? – спросил он, испуганно таращась на меня.

Я коротко кивнул, потом воспитание взяло верх.

– Да. А я вас знаю, Изаат.

Тот кивнул.

– Трудно поверить, что вы вот так… по рубашке… – он снова замялся, очевидно было, что он должен мне что‑то сказать, видимо Дэнил рассчитывал, что другой человек повлияет на меня лучше. – А я вот почти дошел к вам. Почти…

– Наверное, вам повезло, что не дошли, – сказал я.

– Да… Но мне трудно поверить…

– Что я выгляжу как человек, а на самом деле у меня в голове сидит инопланетная тварь, которая дёргает за верёвочки, управляя мной, как марионеткой?

– Нет, я не это хотел сказать! – волнуясь и поэтому быстро ответил Изаат. – Для меня вы такой же человек, как и я сам. Но кроме нас есть ещё много людей, вы даже не подозреваете сколько! И я говорю не о какой‑то колонии, нет! Я сам видел целый мир, пусть в нём не осталось ничего от достижений прежней цивилизации, но зато там есть люди. И этот мир не единственный, Дэнил был как минимум ещё в одном!

Я показал себе за спину:

– Видите в небе следы от взрыва? Там ради вас, людей, отдал свою жизнь мой друг. У меня их не так, чтобы много, поэтому терять я их больше не хочу. Если вас на самом деле много, значит вам и жертвовать собой ради собственных целей.

Я обошел Изаата и двинулся дальше.

– Эй! Что‑то не так? – через несколько секунд спросил Дэнил.

– Он сказал, что раз нас много, то мы сами должны о себе позаботится, – ответил Изаат.

– То есть ты его не убедил? А как же мой триумф?

Глава 34

Я открыл глаза и сладко потянулся. Что‑то холодное прикоснулось к бедру, сунув руку под одеяло, я нащупал деревянную ручку и вытащил меч. Посмотрел на него, потом оглядел свою комнату: письменный стол, книжные полки над ним, бежевые занавески, закрывшие окно, сквозь щель между ними пробился узкий луч и упёрся ярким пятном в морёное дерево шкафа. Ни с одной из этих вещей полоса стали с безыскусной деревянной ручкой не сочеталась. Да что там с вещами – мне этот гипнотически хищного вида предмет был не менее чужд. Но я его помнил, помнил, как вещь из прошлой жизни, как образ из давно читанной и благополучно забытой книги.

Я сел, ступни опустились в мягкий ворс ковра. Как давно я не чувствовал таких ласковых прикосновений к своей коже! Хотя, что я говорю – вчера, ложась спать я по нему и шёл. Прекрасно помню прошлый вечер… Тем не менее, в памяти ещё и прошлая жизнь, странная и страшная. Ещё и сон… О чём он? О позапрошлой жизни? В ней я ушёл, оставил Давера, выжил сам и плюнул на всех остальных. А в прошлой просто сидел и ждал, когда взрыв размажет меня по камням. Какая между ними была разница, что поменяло мои решения до такой степени? Я ведь, не встречал никого, ну кроме призрака с его исповедью. Уж не специально ли он был подослан? Теперь я ничему не удивлюсь.

Встав, я залез в шкаф – спал я совершенно голым. Ещё одна проблема – что одеть? Нужно ли мне идти на работу или сегодня выходной? Вспомнив, перипетии, приведшие меня в нынешнее положение, я рассмеялся. Мой мир в одном мгновении от коллапса, а я собрался на работу. Для моих целей сойдут и старые потёртые джинсы с выцветшей почти добела футболкой. Если кому такой вид не придётся по вкусу – пригрожу мечом.

Дома, кроме меня, никого. На миг я испугался – вдруг все уже умерли, а я остался здесь один? Бросился к окну и с облечением увидел вдалеке силуэт идущего по тротуару прохожего. Меч я сунул в тубус для чертежей, рукоять осталась торчать снаружи, пришлось её обмотать несколькими слоями обёрточной бумаги. Выглядели импровизированные ножны до крайности нелепо, но тут уж ничего не поделать. Мои дальнейшие действия для обывателей будут ещё нелепее.

Первым делом я решил позвонить Даверу. Домашний телефон его мне был неизвестен, поэтому я набрал охранку.

– Слушаю, – послышался в трубке женский голос.

– Мне инспектора Давера. Ференца Давера.

– Простите, – после некоторой заминки ответила женщина на том конце линии, – у нас такого нет.

– А раньше работал? – напрягшись спросил я.

– Нет. Первый раз слышу.

Я положил трубку. Что это значит, Ференц не вернулся в город после смерти? Неужели он оказался недостаточно ценным для города?

Велосипеда на месте не оказалось, я уж и не помнил, где его бросил. Что ж, придётся идти пешком. С тубусом за спиной я вышел на улицу. Повертел головой, уж не зная, чего ожидая. Может того, что слезет со стен, крыш и газонов, тщательно наложенный грим, вылезет наружу переплетение чужих, изломанных поверхностей, шум ветра в кронах сменится никогда не слышанными звуками. Но ничего конечно не произошло. Тысячелетний порядок не изменился только из‑за того, что в моей голове всё перевернулось с ног на голову.

Улица была безлюдной, после нескольких минут быстрой ходьбы я свернул к центру, вспоминая, как быстрее добраться до дома Давера. Свернул раз, другой и ткнулся в Антона.

– Привет, – сказал он совершенно серьёзно и протянул руку. – Давно тебя не видел.

Я посмотрел на его руку, потом глянул в глаза. Антон выглядел как всегда, на его лице не промелькнуло и капли волнения.

– Я знаю, кто ты, – сказал я.

Антон непринуждённо засмеялся.

– Прикольная шутка. Долго ждал, чтобы исполнить?

Я не сразу понял, о чём он, лишь через несколько долгих мгновений судорожных соображений вспомнив, что повторил слова Чеслава Дэримону. Что же, я далеко продвинулся в своих поисках, значительно дальше чем мог представить, когда только пытался понять, что значат эти слова в устах подростка из Пустоши.

– Где Давер? – спросил я.

– Кто? – очень натурально удивился Антон.

Ладно, подумал я, вы все, как один, решили играть в эту странную игру, подыграю и я.

– С кем я ходил первый раз в Пустошь, когда меня попросили помочь охранке с расследованием?

– Помочь охранке? – переспросил Антон, старательно изображая непонимание. Пожалуй, из него мог выйти первоклассный актёр. Ни капли не сфальшивил. – Валентин, ты же библиотекарь, чем ты мог быть полезен охранке?

– Отпечатки смотреть, – терпеливо ответил я. Посмотрим, куда выведет всё это враньё Антона.

– У них свои специалисты есть, специально обученные, они намного лучше тебя справятся.

– Как же мы тогда с тобой познакомились?

– Ясное дело – через Бергера. Он ведь твоего отца знал, и тебя через него привлёк. Но почему ты спрашиваешь? У тебя память отшибло?

– С моей памятью как раз всё в порядке, – со злостью сказал я. – И помню я совсем другое, отлично помню, заметь, несмотря на то, что ты пытался всё стереть из моих мозгов. И не пытайся снова проделать этот фокус, теперь я ничего не забуду!

– Ты это про что? – оторопело спросил Антон.

Тут меня понесло, всё что копилось внутри полезло наружу. Антон молча слушал, ни разу не попытавшись перебить.

– Значит ты видел, как меня убили, а потом я воскрес, – сказал он, когда мой словесный поток иссяк. – Потом ты встретил в городе кузнеца, умершего в Пустоши, а в довершение ко всему, ты и сам умер и возродился, успев при этом увидеть изнанку нашего города, сделанного неизвестными чудовищами неизвестно для чего. А весь наш город – аквариум, в котором мы в роли экзотических рыбок, плаваем на фоне, – Антон взмахнул рукой, показывая вокруг себя, – красивых декораций, за которые ты сподобился выглянуть. Дешёвые марионетки, симулирующие человеческую жизнь. Я правильно тебя понял?

Я кивнул. Хотелось ещё чего‑то добавить, но получилось лишь сжать кулаки.

– Ну что же, Бергер предупреждал меня о чём‑то подобном, – рассудительно и при этом сокрушённо произнёс Антон. – Ему после первого же «контакта» с вещами нападавших показалось, что твоё поведение изменилось. Но в первую очередь всех озаботили твои припадки, которые, судя по всему были запланированы и играли роль отвлекающего манёвра. Потом они вдруг прекратились и, наверное, Бергер смог бы заметить, что с тобой что‑то не так, но тут вы «вдруг» попали в ловушку и его убили. Ты при этом остался жив, и это должно было меня насторожить, но я и представить себе не мог насколько сложен и хитёр их план. Хотя я знал, что перехватить трансгресс – линию просто невозможно и самым вероятным вариантом попадания к истукану было то, что ты, бывавший раньше в этом месте, подсознательно направил линию туда. Тогда я просто не смог найти причину, зачем тебе так сделать, сейчас же всё становиться ясным…

– И что же тебе ясно?

– Они тебя изменили. С самых первых контактов с их отпечатками в тебе что‑то менялось: картина мира, логика, воспоминания. Понемногу, чтобы никто не заметил, а потом ты попал в их руки, и стал послушным орудием. Тебе твои действия кажутся естественными и единственно правильными, но на самом деле заложены в тебя, словно программа, и ведут к цели, для которой ты и предназначен.

– Хочешь сказать, что я псих?

– Тебе кажется, что твои доводы логичны, но попробуй сам их соотнести с реальностью.

– А тебе легко соотнести с реальностью то, что наш город четыре тысячи лет стоит среди выжженной пустыни, нетронутый апокалипсисом, хотя от остального мира не осталось и следа? То, что мы живём не зная бед, при том, что остальной мир заселён настоящими чудовищами.

– Таким он выглядит только в твоей голове.

– А как вот это выглядит в твоей? – Я сдёрнул с плеча тубус и вытащил меч. Острие описало плавный полукруг и уставилось в сторону Антона.

– Раритетная вещь, – сказал он хладнокровно. – Но что дальше? Ты зарубишь меня этим примитивным оружием и это станет свидетельством твоей правоты?

Честно говоря, я и сам не представлял, как действуют скрытые в нём функции. Не успел спросить, когда его мне давали. Что‑то вроде особого отпечатка внутри, если я правильно понимаю. Только его надо не смотреть, он здесь не в качестве истории, а как инструмент. Я, получается, всегда выступал во время «чтения» в роли пассивной стороны, отпечаток влиял на меня, а здесь нужно наоборот. И при этом не отключится от окружающего мира.

Не знаю, чего я ожидал, но контакт установился легко, сознание на мгновение померкло под натиском нахлынувших, почти не поддающихся осмыслению образов. То я шел по матово – чёрной поверхности, которая упруго прогибалась под ступнями и начинала засасывать ноги, если задержаться хоть на мгновение. То падал в абсолютной темноте, а то вокруг начиналась цветовая и звуковая какофония. В следующее мгновение я снова стоял на такой знакомой улице, а напротив снисходительно улыбался Антон. Механически я подумал о том, что город, каким я его вижу, это лишь сцена, заставленная фанерными декорациями и одним взмахом я могу разрубить их, выйти к Дэнилу с Чеславом. Меч тут же ожил, отозвался в ладони еле слышной вибрацией. Антон моментально изменился в лице и отскочил назад.

– Осторожно! – воскликнул он, даже не пытаясь скрыть страх.

– Кажется, в твоей голове возникли фантомы, сильно схожие с моими, – с издёвкой сказал я.

С лица Антона легко, как будто их и не было, стёрлись все эмоции. Он упёрся в меня напряжённым взглядом.

– Что? – растерянно спросил я, потом неожиданно для самого себя сообразил. – Хочешь снова мне память стереть?

– Кажется тебя сломали, – в голосе Антона проступили удивление и разочарование. – Долго чинить придётся.

Во мне волной поднялась злость.

– Сначала себя почини! – длинное, слегка изогнутое лезвие прочертило дугу, сверху вниз и слева направо. С необычайной лёгкостью, словно это действительно был фантом, оно прошло сквозь тело Антона.

Две неравные части плюхнулись на дорогу, разбрызгивая во все стороны кровь, внутренности вывалились на брусчатку, обдав тяжёлым, сырым духом. Я успел подумать, что меня сейчас, наверное, вырвет, или, того хуже, в обморок грохнусь. Но ничего не произошло.