Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Владимир Петько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Я бы хотел услышать, с кем это всё время якшается парочка наших маньяков – убийц, – вставил Давер. – Некоторые из их собеседников мало похожи на людей.

– Это лишь инерция нашего мышления, – скупо улыбнулся отец. – Мы не менялись четыре тысячи лет, живя уединенно и бережно относясь к традициям. В других местах было по – другому. Люди пытались выжить, приспосабливаясь к новым условиям, экспериментируя. Что у них могло выйти за столь большое время?

– То есть это всё мутанты? – уточнил Давер.

– Не знаю, – честно сказал отец. – Я могу лишь перечислить факты, которые вам ещё в школе учителя объяснить должны были: люди примерно за восемьсот лет после выхода космос обжили довольно большой участок галактики. Сколько точно, сейчас никто не скажет, но некоторые считают, что до десяти процентов. Нашлось немало планет, пригодных для жизни, в основном заселенных примитивными организмами. Но чем сложнее жизнь, тем реже она встречается. Никого, хоть сколько‑нибудь близкого к человеку, не нашлось. Да и люди надолго не задержались. Причем большинство погибло отнюдь не в ходе войн, как многие думают. Гораздо более гибельным было разрушение государственных систем. Люди просто вымерли. От голода, от болезней, от холода. Человек – животное слабое, главная его способность – умение приспосабливаться. Если он ее теряет, выжить уже не получается.

– Значит, кто как мог, так и приспосабливался, – резюмировал Давер.

– Вроде того.

Дальше мы шли молча. Я был почти во всём согласен с отцом, но слишком далеки от людей были некоторые из тех, кого я увидел. Трудно поверить, что человек может настолько измениться.

Приблизились шпили гряды, по которым я ориентировался, мы свернули влево, уходя в пустыню и довольно быстро вышли на одиноко стоящую башню. Ни одного черноголового здесь не было. Не было и костей или обломков доспехов, которые могли бы валятся в большом количестве после того, как здесь побывали Дэнил и Чеслав. Только голая земля, кое – где присыпанная песком.

Мы подошли к шпилю. Белый камень, из которого тот был сделан, словно светился изнутри. Давер заглянул внутрь, с шокером наперевес, потом приглашающе махнул рукой.

Внутри была одна единственная комната, я её уже видел глазами черноголового, поэтому особо не присматривался. На стенах висели панели с высеченными надписями, из того же материала, что и само здание. Мы встали в центр, Давер, как самый опытный в вопросе перемещений, взял управление на себя, я моргнул и… оказался в темноте.

Глава 18

Это было удивительно, но нас никуда не закинуло, никто не нападал, а вокруг вместо гор ржавого мусора, отсвечивала сиреневым цветом чистая комната библиотечного портала. Я даже почувствовал некоторое разочарование, но только после того, как убедился, что мы дома. Приключения хороши, когда они от тебя далеко.

Мы вышли в холл, инспектор вежливо забрал у меня обрез с патронами, хорошо хоть не стал спрашивать откуда я их взял, и попрощался. Отец, оказавшись в знакомой обстановке, решил было меня ещё раз отчитать, но путешествие видимо сильно его измотало, поэтому получилось неубедительно. Мы быстро придумали легенду для мамы, о срочной, совершенно безопасной командировке на благо нашего города и отправились домой. По пути мне пришлось раза три поклясться, что больше я глупостей делать не буду, и подходя к дому я был почти уверен в своей амнистии.

Нет ничего, оказывается, лучше родного дома. Как вкусно здесь кормят! Как приятно нежится в горячей ванне! Как мягко спать на своей постели!

Наутро я встал с ощущением, что мне чего‑то не хватает. Это было настолько неправильно, что мне стало стыдно. Я пошел на работу вместе с отцом, с головой зарылся в бумаги, а в обеденный перерыв позвонил Ирен. Она была явно обижена тем, что я её злостно игнорировал в последние дни, хотя, как воспитанная девушка, пыталась этого не показать. Чтобы растопить её ледяную вежливость, я попробовал давить на её чувство гражданской ответственности и в красках рассказал о своей неоценимой помощи охранке, выдумав совершенно новую историю. К сожалению, в мой, измученный волнениями последних дней, мозг не сразу пробилась мысль, что обиженной девушке совсем не на гражданскую ответственность надо давить, поэтому концовка разговора была совсем натянутой. Лишь положив телефонную трубку, я вернул себе способность мыслить. Через полчаса был готов новый план. Я отпросился на полчаса раньше, предварительно поведав часть плана отцу, в той части, где нашлось место ему и маме, после чего поехал на работу Ирен. Она работала секретарём в одном из отделений банка, босс у нее был довольно моложавый и смазливый, что, признаться, порядком меня нервировало. Я отогнал совсем ненужные сейчас мысли, купил по пути цветов, и с исполненным достоинства видом зашел в её кабинет.

На этот раз я решил давить не на гражданскую ответственность, а в основном на эмоции.

– Привет.

Ирен подобралась, изобразила неприступный вид и только потом ответила:

– Здравствуй.

Я протянул через стол цветы, строгое лицо Ирен дрогнуло, проясняясь. Почти сразу она спохватилась и открыла было рот, чтобы высказать наболевшее, но я был начеку и заговорил первым.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, поэтому сразу соглашусь, тем более, что ты права. Я так увлёкся другими делами, что для тебя не осталось места…

– Дело не только в этом, – перебила Ирен.

– Я понимаю, – сказал я, хотя на самом деле не понимал. Чего мне сейчас ещё приплетут?

– Просто я не понимаю, зачем тебе наши отношения…

Я выдохнул, надеюсь, незаметно. Всё‑таки подготовку я провел в правильном направлении. Дальше стало проще – когда ясно видишь цель, попасть в нее намного легче. Заготовленные слова потекли из меня почти без участия в этом процессе головного мозга. Он был тут скорее помехой. Вишенкой на сладком пироге моей речи стало приглашение на домашний ужин и знакомство с моими родителями. Ирен растаяла – она, как приличная девушка, ждала именно серьёзных отношений. Я даже несколько возгордился, получив огромную дозу облучения заботой и вниманием. А что? Парень я действительно хоть куда, приятен снаружи и внутренним миром не обделён, с престижной работой, из уважаемой семьи… Правда некстати из глубин памяти вылезла старая мысль о том, что Ирен лишь передатчик моего генетического материала в следующее поколение, что смазало всю радость, но я хоть и с трудом, отогнал эту мысль. В конце концов, я ведь не политик, зачем мне думать такими категориями. Винить наших предков, что они таким хитрым способом обеспечили выживание города тоже глупо, но у меня, как у любого двадцатичетырехлетнего парня совсем другие приоритеты. Красивая, умная, воспитанная – вот что важно. А та мысль, без сомнения была вредной, глупой и несвоевременной.

Ужин прошел ещё лучше. Родителям моя девушка понравилась даже больше чем мне. С некоторой обидой я понял, что они не ждали от меня на этом фронте настолько рассудительных и взрослых решений. Впрочем, бог с ними, с обидами, я действительно в некоторых случаях действовал несколько незрело. Теперь приходилось исправляться.

После ужина я проводил Ирен до дома, слава богу, с её родителями я уже был знаком и, как‑то так вышло, остался на ночь. Передавать генетический материал.

Следующие несколько дней прошли по старой, накатанной колее. Я немного поковырялся в диссертации, там остались только мелкие недочеты. Разгрёб наметившийся завал на работе. Просмотрел истории небольшой партии очень древней керамики. Как всегда, истории были эталонно блеклыми и скучными. На выходные мы с друзьями устроили пикник. Дома я почти не ночевал, но теперь родители смотрели на это благосклонно. Встать внутрь фиолетового или сиреневого круга мне уже почти не хотелось. Есть город, а есть Пустошь. Я и до этого знал, что там, за городом, всякое бывает. Если бы город мог помочь, разве кто‑то из нас не откликнулся на призыв о помощи? Вот только не оживить те миры, теперь они дом для уродов.

Я сходил в здание, принадлежащее таинственному сообществу, в которое меня едва не приняли. Только для того, чтобы рассказать, что увидел и сообщить, что на меня больше не стоит рассчитывать. Но там никого не было – все двери оказались заперты. Ну и ладно. Судя по тому, что ко мне никто не пришёл, им и самим это не сильно нужно. Конечно интересно узнать, каково жить после того, как тебе голову отрезали, но вряд ли Антон скажет правду.

Эндрю на моё объяснение, куда делся обрез, только махнул рукой. Столь простая и грубая конструкция в число его любимых не входила. «За вечер новый сделаю!» – самоуверенно заявил он. На вопрос, где Антон, только пожал плечами. Сказал, с едкой ухмылкой, что тот ему не докладывает.

Последний, с кем нужно было закончить дела, был Ференц. Дел, как таковых, не было – бумаги, какие надо, я ещё в прошлый раз подписал. Расследование закрыли. Да, мы узнали немало нового, но нужно ли это кому? По идее – нужно. Вот только я понимал, не знаю уж откуда, что такие истории видели и до меня. Может все поколения моей семьи. И те, кто принимает решения, всё прекрасно знают. Может когда‑то пытались что‑то исправить. Может сразу махнули рукой на то, что им не по силам, сконцентрировав усилия на том, что могут сделать. Может именно поэтому построены Приемники – собирать тех, кто достаточно близко.

Для меня это не сильно меняло дело. Я должен рассказать правду, пусть её знают без меня, и она никому не нужна. Пусть Давер запишет всё, что я видел или пошлёт куда подальше. Я позвонил в участок и попросил соединить с Ференцом. Дежурный замялся, что‑то невнятно пробурчал и соединил с кем‑то другим.

– Инспектор Симонте, – сообщил женский голос.

– Простите… – сказал я. – Тут ошибка. Мне нужно было к инспектору Даверу.

– Никакой ошибки. За него пока я. Инспектор Давер пропал.

Глава 19

Как такое могло случиться? Я пошел в здание тайного общества (название ужасно банальное и безвкусное, но лучшего я не придумал). Да, здесь снова никого не было. Словно вымерли. Я зашел в участок и попросил домашний адрес Давера.

Открыла мне невысокая брюнетка лет тридцати, самую малость, приятную такую малость полноватая. Если это жена Давера, подумал я, то у них серьёзная разница в возрасте. Лет десять, как минимум. Женщина была явно не в настроении принимать гостей, но я заговорил первым. Она меня не слушала, только кивала, ожидая, когда я заткнусь, чтобы сразу захлопнуть дверь. Я, повысив голос, сказал, что пришел помочь. Взгляд её сконцентрировался на мне.

– Кто вы? – спросила она.

Я терпеливо повторил.

– Библиотекарь? – тупо переспросила она.

– Я могу видеть истории. Вы понимаете о чём я? Смотрю информационно – биологические отпечатки.

Женщина кивнула.

– Я помогал Ференцу в последнем деле. Мы вернулись домой и всё было в порядке. А сегодня звоню в участок и узнаю, что он пропал. Когда это случилось?

Лицо женщины скривилось, я решил, что она сейчас расплачется, но надо отдать ей должное – выдержка у нее не хуже, чем у Давера.

– Позавчера. Он просто ушел на работу и не вернулся. У него так бывает, поэтому я не волновалась. Но на следующий день позвонили из участка, спросили, почему он не явился на работу. Теперь его ищут.

– Его вещи смотрели?

– Приходила женщина – инспектор.

– Можно я тоже взгляну? Я могу увидеть намного больше.

Женщина помедлила секунду, потом приглашающе махнула рукой. Пока она вела меня к кабинету Ференца, мы успели познакомиться. Её звали Валерия – красивое имя. Она действительно была женой Давера, а работала врачом – педиатром.

В кабинете стену справа полностью закрыл шкаф с книгами. У окна стоял огромный письменный стол с кипами бумаг. На левой стене висела картина – банальный пейзаж. Больше в кабинете не было ничего. Прямо скажем, обстановка спартанская. Сидящий за огромным столом Давер был наверно похож на интеллектуала – философа, безразличного к роскоши и удобствам.

Я прикасался к папкам, лежащим на столе, но они не отзывались. Только в одной сохранился отпечаток, но абсолютно бесполезный – шорохи и негромкие голоса в почти кромешной тьме. С разрешения Валерии, я сел за стол и залез в ящики. В первом опять были только бумаги, а во втором я нашел наконец более занимательные вещи. Во – первых, мой обрез с поясом, а во – вторых – маленький компас, такие вплавляют в рукоятки армейских ножей. Стекло его было исцарапанным, с одного края на корпусе большая зарубка, видимо его выковыривали другим ножом. Этот компас был явно не на своём месте, пыльный и зашарканный, среди чистых, аккуратных стопок бумаги. Словно его сюда кинули второпях. Или специально положили, чтоб в глаза бросился. Я сжал его в ладони.

Давер стоял где‑то в Пустоши. Вокруг до горизонта простёрлась бесплодная земля, только ветер гонял пыль вдоль дороги. Перед Давером сидели два человека. Дэнил прямо на земле, сложив ноги крест – накрест: Чеслав на большом куске выщербленного бетона.

– Как ты догадался? – спросил Дэнил.

– Я нашел Дэримона, кузнеца, – ответил Давер. – Он живет в городе, в одном уединённом месте.

– И он тебе рассказал, – констатировал Дэнил.

– Нет, – качнул головой Давер. – Он ничего не рассказал. Но по его намёкам, пусть невольным, сложить все части загадки было нетрудно.

– И чего ты пришёл? – спросил Дэнил.

– Я сам не знаю, – сказал после паузы Ференц. – Вообще‑то я думал, что вы меня сразу убьёте, без разговоров.

– Правильнее будет сказать – надеялся, – сказал Чеслав.

Ференц кивнул:

– Надеялся. Но ещё думал, что может чем‑нибудь смогу пригодится.

– Нет, – сказал Дэнил. – Ты нам не подходишь.

– А кто вам нужен? Вы ведь кого‑то конкретного ищете. Я могу помочь в поисках.

– Мы уже нашли, – сказал Чеслав.

Давер посмотрел на него непонимающе, потом его глаза широко открылись:

– Так вот оно что… Но вы ведь его отпустили?

Дэнил хмыкнул:

– Это только кажется.

История кончилась, я открыл глаза. Валерия присела на край стола и смотрела на меня пытливым взглядом.

– Он в Пустоши, – сказал я. – По крайней мере был там до того, как оставил в столе компас. Скорее всего он снова ушел туда.

– Зачем? – спросила Валерия.

– Если честно, я не понял.

– Но с ним всё в порядке?

– В тот раз, что увидел я – да. Давер опытный и рассудительный человек, я думаю он знает, что делает.

На самом деле я так не думал. Я попросил у Валерии ненужную сумку, быстро просмотрел бумаги, лежавшие под компасом и нашел клочок с написанным адресом. Положил в карман, ободрил, как мог, жену Давера, улучив момент, сунул обрез в сумку, попрощался и вышел на улицу. Итак, Давер заразился безумием от Чеслава и Дэнила, наверно теперь тоже будет убивать невинных людей. Хотя есть другой вариант – что это мы все безумны и нас действительно надо убивать. Примем, так сказать, в качестве рабочей гипотезы. Чего же Ференц такого понял? Я вспомнил, как он сказал, что кузнец живой. В другой раз я бы сильно удивился, но после отрезанной головы Антона воспринял как должное. Вытащил из кармана бумажку с адресом и именем Дэримон. Занятный адресок, в первый раз такой вижу. Хотя Антон говорил, что та чертова элита живёт в особом месте, в которое только через портал попасть можно. Что ж, вот и посмотрим, что это за место.

Я направился к зданию за мэрией, вспоминая по пути детали только что увиденного разговора. Чеслав сказал, что они нашли, кого искали. После чего Ференц спросил зачем они его отпустили? По сути, на роль этого кого‑то из известных мне людей подходят только двое – кузнец и я сам. Кузнеца давным – давно убил Чеслав, а теперь он, оказывается жив – здоров и живёт в городе. Второй человек уже, кстати, каким‑то способом умудрившийся воскреснуть. Что касается меня, то я попался им вместе с Бергером. И отделался одним фингалом. Антон сказал тогда, что меня хотели использовать как наживку, и я согласился. Теперь мне так не казалось. Как они подстроили сбой трансгресс – линии, которая «случайно» закинула нас к каменному истукану? Очевидно что‑то сделали с настройкой того портала, что возле кузницы. То есть пока мы с Бергером копались в обломках сгоревшей кузницы, Дэнил с Чеславом были совсем рядом с нами, в паре километров, но нас не тронули, только подкорректировали портал и ждали в засаде. Почему им нужно было поймать нас именно там?

Я вспомнил, как они в одной из первых историй говорили об истукане, как о другом человеке. Вроде бы он им кого‑то вылечил. Не мог он и меня при этом от чего‑нибудь вылечить? Например, от здравого рассудка. А то я хожу повсюду, вроде бы с самыми добрыми намерениями, а на самом деле помогаю убийцам… С этими тревожными мыслями я и зашел в здание. Дошел до конца коридора, сунул в обрез патрон с одним большим шариком и выстрелил в замок. Оглянулся, но ни одна из дверей не открылась. Либо в здании снова никого не было, либо всем плевать, что здесь стреляют из архаичного оружия. Впрочем, мне тоже плевать. Проделывая ту же процедуру со второй дверью, я подумал, что действительно изменился. Может психом пока не стал, но раньше бы я неделю искал Антона, чтобы рассказать о том, что увидел. Ждал бы указаний, что делать дальше. А сейчас походя вышибаю двери, готов без раздумий стрелять, если на то есть хоть малейшая необходимость.

Выбив замок из второй двери, я вошел в комнату, достал бумажку с адресом и встал в центр портала. Что ж, попробуем переместиться, используя код. Я знал, что раньше это был самый распространённый способ передвижения по трансгресс – сети, но самому в первый раз страшновато. Одно дело представить место, куда направляешься, возникает чувство контроля над ситуацией. И совсем другое – мысленно посылать неизвестно кому бессмысленный набор цифр и букв. Хотя история утверждает, что второй способ куда безопаснее, отправляться в неизвестность всегда страшно. Я шепотом прочитал код, повторил его про себя и портал сработал.

Я стоял в зале, похожем на фойе театра или мэрии. Мраморный пол, стены и потолок отделаны с претензией на величественность – лепнина в углах и шелковые портьеры. Повертев головой, нашел указатель, прошел в коридор, сверяясь с листком и с некоторым удивлением обнаружил, что на улицу мне выходить не придется – здешние коридоры и были улицами. То ли это здание настолько большое, то ли целый район специально огородили со всех сторон, изолировав от остального города.

Я пошел по коридору, выискивая указатели. Навстречу попались лишь несколько человек – прямо скажем, движение здесь не оживлённое. Я присмотрелся к ним – люди как люди, ничем от других горожан не отличающиеся. Для чего вообще они отгородились?

Коридор повернул раз, другой, я уткнулся в тупичок с нужной дверью и нажал кнопку звонка.

Открыл мне Дэримон. Я уже успел свыкнуться с мыслью, что он жив, но всё равно стало не по себе.

– Вам кого? – спросил кузнец.

Я представился и объяснил, что работаю с Давером. Услышав о Ференце, Дэримон поскучнел.

– Что ему ещё надо? – хмуро спросил он.

– Ничего. Давер пропал. После вашего разговора.

– Думаете я его убил? – Дэримон насмешливо посмотрел из‑под кустистых бровей.

– Нет, – ответил я невозмутимо. – Он понял ваши намёки и ушел в Пустошь.

– Я не делал никаких намёков… – недовольно начал Дэримон, но я его перебил.

– Каково это – умирать?

Дэримон оглядел меня оценивающе, потом кивком головы показал – проходи.

В первой же комнате он уселся в кресло и махнул рукой, указав на кресло напротив.

– Я так понимаю, – сказал он, – ты, как и Давер, пришел за ответами на вопросы, которые я не знаю. Что ж, задавай. Быстрее разочаруешься, быстрее уйдёшь.

Я огляделся. Комната, в которой мы оказались, меньше всего подходила этому человеку. Грубые черты, лицо в глубоких морщинах, да и вся фигура какая‑то угловатая. А комната заставлена предметами искусства – статуи, гравюры, антикварная мебель.

– Откуда это всё? – спросил я. – Коллекционируете?

– Сам сделал. – Дэримон почесал щетину на подбородке, уже начавшую седеть. – Задавайте вопросы по существу.

– Почему вы ушли из города?

– Хотел одиночества.

– По какой причине?

– Это мое личное дело.

Не знаю, каким чутьём, но я почувствовал, что здесь он недоговорил самое главное.

– Пусть так. Каким образом вы снова живой? Чеслав не убил вас, а только ранил?

– Не знаю, – Дэримон отвел взгляд и пожал плечами. – Я помню только, что потерял сознание, а очнулся в городе.

– Вас кто‑то спас?

– Не знаю.

– Где вы очнулись, в больнице?

– Нет, в городе, на улице. Просто шел по улице и понял, что последнее оставшееся в памяти – кузница в Пустоши, а я лежу в луже крови.

– И всё?

– Всё.

Поверить в эту историю было трудно, но если кузнец хотел соврать, он бы придумал что‑нибудь не такое нелепое.

– Чеслав говорил вам, что знает кто вы. Что он имел в виду?

Дэримон пожал плечами.

– Это у него надо спросить. Мальчишка был малость не в себе.

– Зачем вы тогда взяли его в ученики?

– Способный потому что.

– И убил вас потом.

Дэримон снова пожал плечами.

– Постойте, – сказал я. – Что значит – способный? Ваша способность искусственно заложена на генетическом уровне. Чему вы могли его научить?

– Он умел чувствовать, – ответил Дэримон. – Не так хорошо, как я, честно сказать – совсем плохо чувствовал, но способность у него была. Я думал, что он мутант. Такое в Пустоши иногда случается.

– Он не рассказывал о себе?

– Всё что он сказал мне за полтора года, – что ему нужен меч, как у черноголовых. Мальчишка хоть и смышлёный был, но дикий. Не знал, что есть более эффективные виды оружия.

Я вспомнил ловушки Чеслава из старых батареек и усмехнулся. В оружии парень разбирался получше других.

– Но меч он сделал неплохой, как я понимаю, – сказал я.

– Хороший, – кивнул Дэримон.

– Странная у него была благодарность, не находите?

Дэримон посмотрел на меня внимательно.

– Это ведь вы видели моё прошлое и рассказали Даверу.

– Я.

– Кто вы по профессии?

– Библиотекарь.

Дэримон усмехнулся.

– Неожиданно. И что, вы чувствуете вещи, как я?

– Я не чувствую, я вижу истории.

– Суть у наших способностей одна. У любого материала есть память, влияющая на его структуру и свойства. Я могу, чувствуя эту память, определять, какое воздействие на материал оказывали, вы видите свои истории. Наши с вами способности – узкие проявления одного и того же явления. Мы можем чувствовать память вещей. – Дэримон взял с маленького столика деревянную статуэтку – женщина со змеей в руках – и с нежностью погладил.

– И что вы такого почувствовали, что сбежали из города? – спросил я.

Дэримон вздрогнул – я попал в яблочко.

– Хотите начистоту? – сказал он с напором и подался вперед. – Я не помню. Я помню только одно – я не хотел этого знать, и не хочу знать сейчас. Если у вас есть хоть немного здравого рассудка, вы поймете, что лучше всего делать как я. А то потом будет поздно.

Он не врал, это было очевидно. Его напор поколебал меня, но я сделал последнюю попытку.

– Что спросил у вас Давер?

Дэримон помедлил, подбирая слова.

– Он много чего спрашивал, в основном тоже, что и вы. Но речь тут видимо о том, могу ли я чувствовать человеческую или иную плоть, как прочие материалы.

– И что вы ответили?

– Нет.

А вот это, похоже, неправда. Сказал‑то Дэримон твёрдо, как полагается говорить правду, да только актёр из него намного хуже, чем кузнец.

– И из‑за этого Давер убежал в Пустошь? – усмехнулся я.

– Я не знаю, из‑за чего и куда он убежал, – нахмурился Дэримон. – Что знаю, я сказал. Если больше нет вопросов…

– Есть парочка, – перебил я. – Вы знаете Антона Портера?

– Нет. Кто это?

– Один молодой человек, которому отрезали голову, но он почему‑то жив и здоров. Прям как вы.

Дэримон пожал плечами.

– Хорошо, тогда другой вопрос. Что это за район, в котором вы живёте? Почему сюда можно добраться только через портал?

– Место для тех, кто не хочет быть на виду, – равнодушно сказал Дэримон.

– Здесь живёт так называемая элита нашего города?

Дэримон криво улыбнулся:

– Так называемая – нет. У тех специальный гадюшник. Настоящая – может быть. Они мне не докладывают.

– Ну что ж, – сказал я, поднимаясь, – извините за отнятое время, мне наверно уже пора.

Дэримон тоже поднялся и протянул руку для прощания. Я пожал её и в этот момент целая куча мыслей пронеслась у меня в голове и мгновенно оформилась в нелепый на первый взгляд план. Если кузнец может чувствовать отпечатки в человеческой плоти, что получится у меня? Историю я точно не увижу, я такое безуспешно пробовал ещё в юном возрасте. Биополе живого человека постоянно меняется, в голове ежесекундно появляются новые мысли и переживания. Можно различить только пиковый всплеск, тот, что оставил нестираемую отметину, сильнейшее потрясение, вроде собственной смерти или причины убежать в Пустошь.

Я крепче сжал руку Дэримона и посмотрел ему в глаза.

– Скажите, почему у вас нет фамилии?

– У меня есть фамилия, у меня имени нет, – серьёзно ответил Дэримон.

– Как это? – растерялся я.

– Забыл, – ответил Дэримон, а я, поглощенный перевариванием того, что можно назвать пиковым всплеском, не понял, пошутил кузнец или нет.

Я вышел из квартиры, добрался до портала и через несколько секунд уже стоял в коридоре таинственного здания, осмысливая пиковый всплеск Дэримона. Точность такого метода конечно никуда не годится, это скорее мои домыслы, чем реальная информация, но получается, что кузнец ушел в Пустошь, потому что не считает себя человеком. В другой раз я бы посчитал, что ошибся, но почему он тогда сумел ожить?

Что делать дальше я не знал, поэтому решил повторить фокус со стрельбой в замки. Нашел примерное место кабинета Антона и пошел по порядку. Первые две комнаты были абсолютно пусты, в них, похоже не заходили с того момента, как построили здание. А вот третья оказалась той, что я искал. В ней всё так же стояли лишь два стула, я сел на первый, но он не отозвался. А вот второй повел себя странно – история в нём была, но я её почти не запомнил. Я попробовал ещё раз – безуспешно.

Открыв глаза, я обнаружил, что на стуле напротив сидит Антон.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответил я. – Каково это, когда тебе голову отрезают?

– Немного странно. – Антон пожал плечами. – Чувствуешь себя каким‑то… поломанным.

– Понятно… – протянул я с ухмылкой, – с кем не бывает… Дэримон вот тоже…

Антон кивнул.

– Тут с твоим стулом что‑то не так, – продолжил я, как ни в чём не бывало, словно не вломился в чужой кабинет и не был пойман с поличным. – Я историю смотрю, но почему‑то не могу запомнить. Глаза открываю, а в памяти ничего.

– Память – штука ненадёжная, – вздохнул Антон и добавил не к месту. – Просто я тебя очень ценю.