Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Владимир Петько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Владимир Петько
Город

Глава 1

Старая дорога тянулась линией потрескавшегося полотна меж двух рядов грубо слепленных домов из песчаника. Провалы окон, в которых не осталось и намёка на стёкла, следили за невысоким загорелым мужчиной. Его силуэт дрожал в мареве раскалённого воздуха, у ног крутилось пыльное тельце маленького смерча.

– Изаат!

Мужчина обернулся на крик и помахал рукой. К нему бежала женщина, одной рукой тянувшая за собой мальчика и девочку, а другой прикрывавшая глаза от солнца. Длинная развевающаяся юбка хлопала мальчика по лицу, тот морщился, но ничего не мог поделать – одну руку крепко держала мать, за вторую цеплялась младшая сестра.

– Зачем вы пришли? – недовольно крикнул Изаат. – Пару часов подождать не могли?

– Там появились какие‑то люди!.. – задыхающимся голосом откликнулась Дилен.

Она остановилась, отряхнула с юбки пыль, оглядела детей и грозно посмотрела на мужа:

– Что с твоей рубахой? – произнесла она уже другим, строгим тоном.

– Снял просто, – пробурчал Изаат и тронул ладонью пояс из скрученной грязно – белой ткани. – Духота, дышать нечем.

– Изаат, ты совсем стыд потерял? – повысила голос жена. – Как я людям в глаза буду смотреть, если мой муж по улице в таком виде ходит? Нас же за бродяг примут!

Ставшие рядом с ней дети посмотрели на отца с укором. Мальчик лет десяти, скривившись, оттянул пальцем застегнутый воротник, а девочка, ниже его на полголовы, в выцветшем платье с грязными оборками на рукавах, точно скопировала мимику матери.

– Мы и есть бродяги, – сдерживаясь, ответил Изаат.

Женщина вдруг всхлипнула и прижала руки к груди.

– Нам было страшно… – голос ее задрожал.

Девочка, как маленькое живое зеркало, тоже переменилась в лице и прижалась к матери.

– Прекрати, Дилен, – сконфужено сказал Изаат, он взял жену за руки и притянул к себе. – Сейчас не время для слёз.

Женщина шмыгнула носом и шумно вздохнула:

– Да, да. Просто там были эти бандиты… Начали кричать совсем рядом. Я подумала, они за нами…

– Сейчас найдем Евора, – сказал Изаат, – и уберёмся отсюда как можно дальше.

Он повернулся и потянул жену к одному из домов, такому же грубо слепленному строению, как и остальные, но с выцветшей вывеской над дверью. Внутри царил сумрак, от пола тянуло прохладой. Изаат прищурился, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть нужного человека.

– Сюда иди, родной! – раздался из угла насмешливый голос.

Изаат нашел взглядом Евора – тот небрежно махнул рукой, подзывая. Изаат поймал за локоть жену, удостоверился, что дети рядом, и подошел к столу. Евор был не один. Справа от него сидел здоровяк, лицо которого было скрыто капюшоном, еще дальше такой же крупный парень, почти голый, в одних коротких, до колен, штанах.

– Жену привел? – радостно спросил Евор. – А деньгами, что, расплачиваться не будешь?

– Давай к делу, – перебил его тот, что в коротких штанах. – На чужих жен в следующий раз налюбуешься.

Евор, в прошлую встречу бывший до невозможности наглым и кичливым, сейчас, на удивление, не стал спорить, уже другим тоном обратившись к Изаату:

– Вижу, у тебя все в сборе. Если деньги принес, то мы выступаем. Эти хорошие люди тоже с нами поедут.

Изаат посмотрел на «хороших людей» и ему стало не по себе. Это были налетчики, бедуины, гроза Пустоши. За последний месяц он с Дилен слышал немало рассказов об их жестокости. Что говорить, если сам Евор с ними спорить боится. Тот что в коротких штанах приподнялся на секунду и протянул руку.

– Эрик.

Изаат не сразу сообразил, что это имя налетчика. На секунду замешкавшись, пожал руку.

– Изаат. А это моя жена, Дилен. И дети, Каим и Зейна.

Второй, в капюшоне, тоже поднялся. Немного подумал, будто вспоминая свое имя.

– Дима.

Эрик непонятно чему усмехнулся. Изаат пожал руку и вытащил из кармана мешочек с деньгами. Евор подхватил кошель, с тихим звоном высыпал на ладонь деньги.

– Нормально все? – с нажимом спросил Эрик.

Евор помялся, он наверняка, как и боялся Изаат, хотел содрать больше договоренного, но поднимать тему денег в присутствии налетчиков не лучшая идея, это даже Зейна поймет.

– Да, – буркнул Евор, бросив недовольный взгляд на Изаата. – Собирайтесь, выезжаем.

Они снова вышли на затопленную удушающим жаром улицу, и Евор повел их за дом, где под навесом стояла четверка лошадей, запряженных в повозку.

– Кажется, в этом мире всего один цвет, – прикрыв глаза ладонью, сказал Эрик. – Желтый.

– Разве есть другие миры? – удивился Евор.

– Нет, конечно, – ответил налетчик. – Но это что – повод так сильно печь?

– Наше солнце куда злее, чем у вас на севере, – понимающе кивнул Евор. – Неместным трудно привыкнуть.

Изаат скользнул быстрым взглядом по попутчикам. Они знают про другие миры? Может они тоже из какой‑то старой колонии? А вид их, на самом деле – маскировка? Изаат сейчас и сам не лучше выглядит. Здесь, конечно, неудачное место для расспросов, но там, в Белом городе, стоит поговорить с этими людьми. Вместе будет проще.

Все забрались в повозку, Изаат приткнул в угол жалкие остатки своего скарба, отметив, что у нежданных попутчиков с собой вообще ничего. Евор свистнул и, оттянув назад театральным жестом руку, щелкнул кнутом. Повозка дернулась и легко покатила по утоптанной дороге. Колеса у нее были металлические, с черной резиновой окантовкой. Судя по мягкости хода рессоры тоже имелись. Не телега, а вершина местной инженерной мысли, с грустью подумал Изаат. Ничего, значит такие как я в Белом городе тем более нужны. Мысли его свернули в привычное русло – о том, какие инженеры больше всего могут требоваться в этом примитивном обществе и как объяснить местному правителю о преимуществах научного прогресса.

Повозка быстро оставила мертвый городок позади и полетела через пустыню, оставляя за собой длинный след из поднятой пыли. Евор время от времени взмахивал кнутом, ни разу при этом, не опустив его на конские спины, и рассказывал о своих связях в Белом городе, о том, что их точно примут, на лапу всем нужным людям он уже дал, все пройдет без сучка и задоринки. Говорилось это в расчете явно не на Изаата – Евор хорохорился перед двумя другими пассажирами. Постепенно он перешел на сам Белый город, на то каких он огромных размеров и какие чудеса там имеются. Человек в капюшоне, Дима, заметил, что город не может быть большим, в пустыне просто не хватит продовольствия прокормить так много людей. Евор почему‑то обиделся и начал, горячась, возражать, но слова подбирал осторожно, стараясь не сказать резкость. Он даже показал примитивную, коряво нарисованную карту пригородов, показывая, сколько миль надо ехать от одного к другому. Выходило действительно что‑то огромное, больше сотни миль в поперечнике, но потом Эрик спросил, что между пригородами и все стало куда прозаичней. То, что Евор называл пригородами, было скорей отдельными городками, лежащими в пустыне. Правда проводник божился, что они совсем не отдельные, это просто сильно вытянутые в сторону пустыни городские окраины, но учитывая, что еще раньше он сам признался, что дальше этих пригородов у него пропуска нет, и самого города он никогда не видел, верилось в его россказни с трудом. Что не отменяло того, что город единственное, что осталось в этих местах от человеческой цивилизации. После того как Изаат поскандалил с другими колонистами и ушел, разблокировав трансгресс – линию, все немногие встреченные им люди так или иначе относились к Белому городу. Его пугали их повадки и уровень культуры, но скорее всего они были просто шпаной с окраин. В самом городе должно быть по – другому. В конце концов, не смог бы Евор придумать историю про человека с радиотелефоном. Он, собственно и так не понял, что было в руках у человека в красивой одежде, появившегося из ниоткуда посреди пустыни. Для него это была маленькая коробочка, говорившая злым человеческим голосом про «зимутальные проеции». Изаат не изучал геодезию, но об азимутальных проекциях слышать ему приходилось. Что‑то связанное с отображением поверхности планет на плоскости. А может что‑то другое, но точно не плод фантазии Евора.

Кроме того, люди из ниоткуда не появляются. Здесь были рабочие трансгрессоры. А это уже совсем другой уровень развития.

Двое попутчиков, устав от болтовни Евора, задремали. Зейна тоже закрыла глаза и прижалась к Дилен. Жена с испугом косилась на двух здоровых налетчиков, наверняка успев напридумывать себе сотню ужасных сцен, в которых их грабят, насилуют и убивают. Что поделать, женщина. Изаат и сам через немного стал клевать носом, борясь с осоловением. Вокруг была все та же пустыня – без песка и барханов, просто ровная безжизненная земля грязно – желтого цвета с небольшими вкраплениями красного и коричневого. Кони бежали с одинаковой скоростью, словно роботы, незнающие усталости. Через несколько часов над горизонтом показались две громадные башни форта. С виду они напоминали пятиугольные призмы, сложенные из песчаника. На обеих башнях стороны, обращенные в сторону пустыни, были скошены под углом в землю, образуя гигантские трамплины.

– Почему они такие? – спросил Изаат Евора.

Тот только плечами пожал.

– На лыжах прыгать, – предположил Дима.

Эрик засмеялся. Шутит, понял Изаат и не стал переспрашивать.

– Что такое лыжи? – поинтересовалась за него проснувшаяся Зейна.

– Длинные палки, которые надевают на ноги, – ответил глухой голос из‑под капюшона.

Зейна вопросительно посмотрела на отца.

– Дяденька шутит, – сказал извиняющимся голосом Изаат.

Эрик засмеялся громче. Дима повернул провал капюшона к Изаату, и тот вздрогнул, не увидев там лица. Стая панических мыслей пролетела у него в голове, пока он не сообразил, что это какой‑то визуальный эффект. Значит, действительно из другой колонии. И у них сохранилась не только память о старых технологиях, но и что‑то работающее.

Дима отвернулся и сказал бесцветным голосом:

– Дяденька шутит.

Это была какая‑то идиома, а я не понял, с сожалением догадался Изаат. Определенно, с этими людьми надо будет поговорить после приезда. Вместе, с нашими знаниями, мы будем представлять для аборигенов куда большую ценность, чем поодиночке.

Тем временем телега проехала между башен – трамплинов, и взору открылся «пригород». Изаат ожидал, что в худшем случае это будет что‑то вроде мертвого городка, из которого они выехали, но то, что он увидел, вообще не имело сходства с городом. Башни оказались концами подковы, а точнее буквы «п», образованной массивным трехэтажным зданием, в котором были лишь пара маленьких окон и несколько дверей, в остальном же строение походило на кусок крепостной стены.

– Это и есть пригород? – недоверчиво спросила Дилен.

– Здесь только трансгрессор, наверное, – небрежно откликнулся Эрик.

Евор вздрогнул и бросил на Эрика быстрый взгляд.

– Сейчас старшего позову, он всё расскажет, – сказал он сдавленно, натягивая вожжи. – Идите к центральному входу.

Изаат слез с повозки, подхватил Зейну и опустил на землю. Каим слез сам, забрал у матери сумку с тем, что осталось от их вещей после месяца путешествия. Изаат взял сумку себе и пошел к крыльцу. В одном из окон мелькнуло лицо и тут же пропало.

– Что нам говорить? – спросил Изаат и обернулся к замешкавшемуся Евору.

Евор не ответил. Глаза его закатились вверх, словно пытаясь углядеть левую руку Эрика, схватившую его за кудрявые вихры на макушке, на горле алела аккуратная полоса, из которой на грудь текли струйки крови. В полосе появился пузырь, лопнул, его сменили два других, тоже недолго проживших. Правая рука Евора дернулась, пытаясь достать отведенную руку Эрика, в которой блестело стальное лезвие с красной каймой. Из надреза вместе с хрипом вышли еще несколько пузырей, Эрик отпустил голову, и тело Евора упало под ноги задней пары лошадей, захрапевших и потянувших повозку в сторону. Завизжала повернувшаяся вслед за отцом Зейна. Изаат поднял взгляд с распростёртого трупа на идущего к нему Диму и понял, что сейчас умрет. Но человек в капюшоне прошел мимо, и нырнул в первую дверь левого крыла здания.

– Вы пока у телеги постойте, – по – деловому сказал Эрик и пошел к двери справа.

Побледневшая Дилен посмотрела на Изаата круглыми глазами:

– За что они его? – севшим от страха голосом спросила она.

Изаат открыл рот, но раздавшийся слева женский вопль выбил из его головы все мысли. Через пару мгновений вопль резко оборвался, словно женщине с размаху воткнули в рот кляп. Следом послышался глухой мужской вскрик, какое‑то грязное ругательство, что‑то загремело, снова закричали, и в этом голосе уже не было злобы, только боль. На секунду стало тихо, потом загремели и закричали справа.

Изаат прижал к себе дочь и сделал шаг назад. «Что они делают?» – колотилась в голове единственная паническая мысль.

Слева снова закричали, теперь глуше, видимо откуда‑то из глубины здания. Из правой двери вышел Эрик, нож в его руке уже не блестел, полностью покрытый матовой краснотой. Руки, живот и ноги налетчика густо усыпали мелкие алые точки. Он повернул голову к Изаату, на миг задумался, словно вспоминая, где мог раньше видеть этого человека.

– Кажется, они не смогут вас принять, – сказал он доверительно. – Вам домой далеко добираться?

– Ме – месяц… – выдавил Изаат.

Взгляд Эрика переместился на четверку лошадей.

– А на конях?

– Там пустыня… и травы нет, – ответил Изаат, лихорадочно соображая, почему его не убивают.

– Да и самим жрать что‑то надо… – задумался Эрик. Он посмотрел на левую часть здания и открыл рот для крика. – Э… этот… – пробормотал он, смешавшись, и снова повернулся к Изаату. – Как второго зовут не помнишь?

– Ди… Дима, – со второй попытки ответил Изаат.

– Димон! – заорал Эрик.

Через несколько секунд в окне третьего этажа появился капюшон.

– У тебя там жратвы нет? Людям домой ехать надо!

Дима высунул руку и показал на дверь, в которую он зашел минуту назад.

– Вторая дверь справа. Там, вроде, кухня была.

В этот момент дверь за спиной Эрика хлопнула, открывшись настежь, из прохода выскочил молодой парень и, подняв арбалет, всадил Эрику в спину стальной болт. Эрик покачнулся и с безмерным удивлением оглянулся.

– Ты что, сука, – спросил он с обидой, – меня с куропаткой перепутал?

Правой рукой потянулся за спину и выдернул болт, ушедший в плоть на удивление неглубоко. Парень упер арбалет в землю, потянул тетиву и тут же, обмякнув, сполз на землю. Эрик подошел к нему, выдернул нож из глазницы и зашел в следующую дверь.

Крики теперь неслись с обеих сторон. Они всё‑таки налетчики, с ужасом понял Изаат. Только они не люди. «Мутация», «евгеника», – всплыли в голове совсем ненужные сейчас термины.

Через минуту Эрик снова вышел, теперь почти полностью забрызганный кровью.

– Нашел еду? – все также деловито спросил он.

Изаат помотал головой.

– А чего ждешь? – удивился Эрик. – Дети когда последний раз ели? Мы выехали‑то в обед, а сейчас часов шесть уже. Давай, посмотри, о семье тоже надо думать.

Изаат медленно пошел к двери, не спуская взгляда с налетчика, но тот, уже забыв о нем, открыл новую дверь.

В проходе было пусто, только возле распахнутой левой двери лежал маленький синий тапочек. Изаат заглянул внутрь и тут же отвернулся. Ничего страшного он не увидел, только оголенные до колен женские ноги и красное пятно, расползающееся по полу, но воображение быстро дорисовало остальное. Вторая дверь справа, сказал он себе, просто чтобы хоть что‑то сказать и не дать подступившему безумию взять верх над рассудком. Еще несколько шагов по коридору, эта дверь тоже открыта, Изаат зашел внутрь и остановился. Прошла секунда, другая, пока все осколки безумного калейдоскопа сложились в понятную картину, Изаат согнулся и отправил на пол содержимое желудка.

– Что же это, господи? – сказал он вслух дрожащим голосом и попятился.

Рука сама захлопнула дверь, Изаат продолжил пятиться к выходу из здания. Перед глазами застыла картина кухни с какими‑то корзинами, большими кастрюлями на очаге, подвешенными над ними черпаками, большими и маленькими сковородками. К одной из корзин прислонился сидящий на полу дородный мужчина, обеими руками державший выползшие из распоротого живота синеватые кольца кишечника. Голова у него заканчивалась нижней челюстью и лежавшим сверху неправдоподобно длинным языком. Остальное валялось сзади, в корзине со свеклой. Рядом лежал еще один мужчина, с отрубленными по колено ногами. Кажется, он пытался ползти, потому что за ним тянулся кровавый след, а нижней части ног поблизости не было. Чуть дальше, за очагом Изаат успел заметить распластанную женскую фигуру, но к счастью никаких ужасных подробностей не разглядел.

– Зачем они так? – вырвалось у него.

В этот момент его ноги зацепились за порог, и он вывалился на улицу. В голове словно включили звук, снова послышались крики, людей продолжали убивать, а он зачем‑то пошел внутрь, оставил жену и детей одних, лишь бы не злить этого маньяка. Его подхватили чьи‑то руки, Изаат вскрикнул, не сразу сообразив, что это Дилен помогает ему подняться.

– Ты в порядке? – спросила она громким шепотом.

Изаат кивнул.

– Надо уходить, – так же шепотом сказал он.

– Куда?

Взгляд Изаата упал на повозку и четверку лошадей. Обратно до городка на них можно добраться, но что дальше? Они уже продали все свои вещи, домой их никто не повезет. Да и что скажут подельники Евора, увидев их одних на повозке? Там они проживут ненамного дольше.

– Надо спрятаться, – решил он.

– Здесь больше не от кого прятаться, – раздался за спиной глухой голос Димы.

Изаат резко повернулся, мысленно обругав себя за то, что не взял на кухне что‑нибудь, сошедшее за оружие. Но человек в капюшоне снова прошел мимо, и руки его были пусты. Он скрылся в коридоре, из которого вышел Изаат.

– Ты, что опять ничего не взял? – недовольно спросил Эрик.

Изаат снова повернулся, второй убийца шел к нему, забрызганный кровью с головы до ног, словно древний бог войны.

– Эй, как тебя? Димон! – крикнул он в проход. – Захвати еды детям!

Дима вышел, держа в одной руке большое ведро с водой, а в другой лепешку и кольцо колбасы.

– Получше ничего не было? – проворчал Эрик, передавая еду Изаату. – Детям вредно всухомятку…

Изаат вспомнил трупы внутри, и от этого «вредно всухомятку» едва не засмеялся безумным истерическим смехом. Убийцы склонились над ведром и принялись смывать с себя чужую кровь.

– Отпустите нас… – робко сказала Дилен.

Эрик поднял голову.

– А кто вас держит? Вы откуда вообще?

– Из колонии, – ответил Изаат. – Из Новой Хивы.

– Трансгрессор с односторонним движением? – спросил Дима.

Изаат кивнул.

– Как же вы тогда вернетесь? – удивился Эрик.

– У меня есть код, – сказал Изаат и тут же прикусил язык, эти люди и за меньшее убьют. – Индивидуальные коды на каждого.

– А сюда чего потянуло? – спросил Эрик, наклонив голову и ковыряя в ухе пальцем.

– Колония обречена, – ответил Изаат. – Ресурсов следующему поколению не хватит.

– Что это за колония такая? – поднял брови Эрик. – На мертвой планете, что ли?

Изаат снова кивнул.

– Смысл тогда туда возвращаться? – спросил Дима.

Изаат посмотрел на здание «пригорода» и вздохнул.

– Нам некуда больше идти.

– Да брось! – непринужденно сказал Эрик. – Это тебе только кажется. Или ты думал, в их сраном городе тебе вольготно заживется? Взрослый же человек. И умный. Давно пора перестать в сказки верить.

– За что вы их? – набравшись смелости, спросил Изаат.

– Работа такая, – пожал плечами Эрик.

Дима поднялся, отряхнул свое пальто, и скрылся в коридоре. Изаат переминался с ноги на ногу. Вроде бы эти люди не желали зла ему и вели себя куда приличнее, чем Евор и его дружки, но они только что без какой‑то видимой причины перерезали не меньше сотни человек, с таким видом, будто тараканов морили.

– Там, откуда вы, для нас найдется место? – спросил он наконец.

– Это вряд ли, – покачал головой Эрик. – Но не бросать же вас здесь.

– Что‑нибудь придумаем, – добавил вышедший Дима. В каждой руке у него было по корзине с припасами.

Глава 2

Картинка расплылась, я проморгался и вытер выступившие слезы. Отец, сидевший в кресле напротив, оторвался от созерцания ветки сирени, залезшей в приоткрытое окно, и посмотрел на меня.

– Неплохая история. Где ты ее откопал?

– Принесли, – неопределенно ответил отец, и снова посмотрел в сад.

– И что я должен из этого вынести?

– Ничего, – сказал отец. Кажется, настроение у него сегодня не очень. Он пригладил волосы, в черных волнах которых начали пробиваться отдельные седые волоски, и забарабанил пальцами по столу.

Я мысленно пробежался по всей истории, пытаясь найти где‑то подвох.

– Не понимаю. Причем тогда здесь мы? Это как‑то связано с историей города?

– Нет, – вздохнул отец. – Это было три недели назад.

– Три недели? – удивился я, а потом перевел взгляд на стиснутую в руках грязную рубашку с пятнами крови. Действительно, вещь довольно новая. – Где все это произошло?

– В Пустоши.

– Понятно, что в Пустоши. История ведь про дикарей. – Я вспомнил слова про «пригород». – Кстати, почему они считают себя частью города?

– Дикари, что с них взять.

– А что случилось с теми, из колонии?

Отец пожал плечами.

– Трупов не было.

– Но рубашка этого, Изаата, – сказал я. – Я ее хорошо запомнил, он ее вокруг пояса обвязал.

Отец кивнул.

– И тем не менее. Трупов не было.

– Чего же от тебя охранка хочет? Той истории, что я увидел?

– Нет, – отец прикусил губу, верный признак того, что он в затруднении. – Историю я уже рассказал. Они хотят тебя.

– В каком смысле?

– В прямом. Они хотят, чтобы ты поехал туда вместе с инспектором и помог в расследовании.

– Они хотят, чтобы следствие вел библиотекарь? – удивленно засмеялся я.

– Ты просто поможешь, – поморщился отец. – Ничего смешного здесь нет. Я им сам иногда помогаю. Но в Пустошь с моим здоровьем… Сам понимаешь.

Настала моя очередь кивать.

– Просто, согласись, это как‑то глупо выглядит. Я понимаю, посмотреть историю и рассказать инспектору, но потомственный библиотекарь, едущий в Пустошь, чтобы расследовать убийство…

– Ты не будешь ничего расследовать, – мрачно сказал отец, – просто сопроводишь инспектора. Это не первый случай, Валентин, – добавил он после паузы. – Два маньяка убивают людей без всякого повода. Пока что это происходит только на периферии, но кто знает, что будет завтра…

– Хорошо, хорошо, – сказал я. – Осознал серьезность момента. Что от меня требуется?

– Пойдешь к инспектору Даверу, вместе отбудете в Приемник.

– Когда?

– Сейчас.

– Сейчас?

– Что опять? – нахмурился отец. – Танцы какие‑нибудь пропустишь?

– Все иду. – Я примирительно поднял руки. Кажется, сейчас не время спорить – Вещи с собой брать?

– Нет. Сегодня и вернетесь.

Я показал отцу скомканную рубашку.

– Отдашь инспектору. Не заставляй его ждать.

Я поднялся:

– Скажешь моим…

Отец поморщился, но кивнул. Я потоптался на месте, но разговор похоже был закончен.

– Ну ладно, я пошел тогда…

Отец бросил красноречивый взгляд, говоривший, что я вообще‑то стою на месте и мне ничего не осталось, как повернуться и выйти. Вытащил из‑под лестницы велосипед и задом отворил входную дверь. На улице никого не было, поэтому по ступенькам я проскакал, на ходу запрыгивая в седло своего верного металлического друга. Вообще‑то если соседи увидят такое в исполнении двадцатичетырехлетнего молодого человека из приличной семьи и трудящегося на солидной должности, то мне потом, как минимум, будет предстоять серьезный разговор с отцом. К сожалению, ничего с этим поделать нельзя – счетчик прожитых лет крутится без остановки, переводя стрелку из положения «детство», транзитом через «юность», во «взрослую жизнь», – но в том месте, что оперлось на сидушку, что‑то заклинило на самой первой позиции.

Вырулив на тротуар, я повернул в сторону центра. Кое – где сквозь листву дубов, разросшихся вдоль дороги до исполинских размеров, пробивались солнечные лучи, и я, как всегда запоздало, решил, что нужно было надеть что‑нибудь на голову. Через милю аллея кончилась, и дорога влилась в городскую улицу, здесь пришлось резко сбавить скорость и осторожно лавировать между прохожими. Солнце действительно пекло, немного сильнее, чем обычно в начале мая, более предусмотрительные горожане заранее обзавелись головными уборами. Я свернул на улицу Возрождения – своеобразную границу между Старым и Новым городом. Вообще‑то с обеих сторон стоят одинаковые кирпичные дома от двух до четырех этажей, но слева они из красного кирпича, а справа из белого. «Невелика разница» скажете? Все местные парни, в возрасте от шестнадцати до восемнадцати, выясняют эту самую разницу вечером каждой пятницы в формате стенка на стенку. И не стоит говорить им, что разницы нет – их методы ведения дискуссии не очень гуманны. У тех, кто старше восемнадцати, такая принципиальность быстро исчезает, что немудрено – сначала три года службы в Легионе, домой раз в месяц на выходные, тут мысли совсем не о драках, а после службы работа… Начинаешь замечать, что кое – где под рыжей черепицей на узких улочках есть и желтые дома, и серые, некоторые вообще, оштукатурены и с лепниной. Чтобы понять, что все это одинаково красиво и дорого тебе, надо пожить немного там, за чертой, где кончаются поля и начинается пустыня. Еще не Пустошь, но уже дикая, почти безжизненная земля с редкими колючими кустами и мелкими ящерицами. Хотя некоторые, оказывается и за этой чертой считают себя частью города. «Пригороды», придумают же.

На улице Второго Конвента я свернул налево, здесь все дома одинаковые, только кое – где первые этажи заняты витринами магазинов да в старой мостовой некоторые места выделяются светлыми пятнами заплат из отесанного булыжника, явственно ощущаемые моим задом. Через два квартала, прямо посреди улицы стоит гидрант, который собирались убрать еще лет триста назад, а напротив него единственное во всем районе светло – желтое здание. На одном из его скошенных углов вместо окна ниша в виде арки, с маленькой фигуркой древнего божества, в венке с колючками и раскинувшего руки, словно вот – вот взлетит. На уровне окон второго этажа ряд небольших, меньше метра высотой, фигурок – выдуманные зверюшки, у автора которых были явные проблемы с психикой. На третьем этаже маленькие балконы с фигурными чугунными оградками. Такие вычурные старинные здания иногда встречаются в рядах обычных домов, чудом сохранившиеся с незапамятных времен. Это, например, прекрасно подошло бы для театра или музея. Но здесь всегда была охранка, берегущая наш покой неизвестно от кого. Для музеев есть здания попроще. Я прислонил велосипед к стене у крыльца и взбежал по ступеням. Здесь даже входная дверь застекленная, как намек, что они на самом деле очень открытая и прозрачная организация. В небольшом холле сидел полицейский с разложенной газетой на столе и звонком, как в гостинице. Он поднял на меня глаза.

– Мне к инспектору Даверу, – сказал я.

На полицейского это не оказало никакого впечатления.

– По какому делу? – спросил он недовольно.

– Я сын Артура Уилкинса.

Полицейский ударил ладонью по звонку. На трель открылась следующая дверь, в образовавшуюся щель высунулась голова.

– К Даверу, – сухо сказал первый полицейский.

Дверь отворилась во всю ширину, и я пошел за вторым стражем порядка по сумрачному коридору.

– Строго у вас, – сказал я в спину полицейскому, в надежде установить эмоциональный контакт.

– Таков порядок.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж.

– Вторая дверь справа, – показал полицейский и пошел обратно.

Я постучал, голос из‑за двери ответил, чтобы входили. За дверью оказался самый обычный кабинет, вроде моего, только вместо книг и антиквариата, все больше пухлые папки – в шкафах, на столе и даже на диване. Инспектор, немного полноватый мужчина лет сорока, поднял на меня глаза.

– Валентин? – Его округлое лицо словно соединило в себе черты двух противоположных. Мягкая приветливая улыбка говорила – «я добряк», но сквозь неё едва заметно проступали резкие черты волевого человека.

Я кивнул. Инспектор поднялся, оказавшись немного выше меня ростом, и протянул руку.

– Ференц, – он посмотрел на рубашку в моей левой руке. – Посмотрели?

Я снова кивнул.

– Присаживайтесь, – он показал на кресло перед столом и уселся сам. – Что скажете?

– Не знаю, – пожал я плечами, что тут вообще можно сказать? Я ведь библиотекарь, а не сыщик.

– Ну вы же видели, – инспектор кивнул на рубашку, – в отличие от меня. Я ситуацию знаю только со слов вашего отца.

– Два человека резали всех, кто попадется под руку. За исключением четырех человек из какой‑то колонии. Судя по их одежде очень старой, – сказал я. – Довольно неприятное зрелище, если честно. Я, когда смотрел, думал вещь из темных веков.

– Действительно неприятное, – криво ухмыльнулся Давер. – Я уже успел насмотреться на то, что осталось.

Я вспомнил, что отец говорил о том, что эта резня не первая.

– А кто они, эти Эрик с Димой? – спросил я.

– Кто? – поднял брови инспектор.

– Ну, эти… двое… – в замешательстве поправился я.

– А, понятно, – кивнул Давер. Посмотрев на меня, он пояснил, – они каждый раз новые имена придумывают. Рейдеры мне уже полдюжины разных сообщили.

Он поднялся, вытащил из ящика толстую папку из весьма странного материала, стилизованного под мрамор, с тремя крупными знаками незнакомого (что странно для меня, как библиотекаря) языка, нацепил куртку и повернулся ко мне:

– Готов?

– Да вроде. А на чем мы поедем?

– Пока на двухколесных, – как‑то странно улыбнулся Давер.

Я подождал его на улице, инспектор выкатил из‑за угла на синем восьмискоростном «Риодане», ухмыльнулся в ответ на мой завистливый взгляд и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Я поднажал, догоняя, и мы покатили в центр. Я было решил, что мы поедем в мэрию, за транспортом, но Давер неожиданно свернул в сторону двух больших зданий, у которых скаты крыш по бокам начинались от второго этажа, а заканчивались коньком уже на пятом. На коньке еще и по кресту, странному украшению старых времен. Левое здание мне хорошо известно, это склад вещей, найденных в археологических экспедициях, но признанных библиотекой недостаточно ценными для изучения. А вот во второе, можно попасть только по пропуску, это спецхранилище второго отдела охранки, занимающегося Пустошью. Говорят, там есть вещи с такими историями… закачаешься. Наверное, там есть еще что‑нибудь про этих двоих.

Но Давер неожиданно повернул влево.

Сидевший внутри охранник, даже не спросил пропуска, я здесь часто бываю, а с инспектором он наверняка по долгу службы знаком. Мы прошли через холл, но Давер не стал подниматься по лестнице, а обошел ее, доставая из кармана связку ключей. Под лестницей была низкая дверь в какую‑то подсобку, Давер открыл ее, пропустил меня вперед и, зайдя, закрыл изнутри. Сразу стало темно, как в безлунную ночь. Я сделал шаг, другой и больно ударился лбом о какой‑то угол. На миг посветлело, от вспышки боли, но этот свет не мог ничего осветить. Видимо я еще и вскрикнул, потому что инспектор обеспокоенным голосом попросил меня не двигаться. Через секунду Давер зажег фонарь и, обойдя меня, прошел в дверной проем, о косяк которого я так удачно приложился. Я последовал за инспектором по идущему вниз узкому проходу. Спускались мы недолго, упершись в новую дверь. Повторилась процедура с перебиранием ключей в связке, а когда дверь открылась, я не поверил своим глазам – посреди комнаты, украшенной отсвечивающими барельефами из желтоватого металла, на полу слабо мерцал, разгораясь, сиреневый круг из замысловатых знаков.