Текст книги "Желтая акация"
Автор книги: Владимир Дубовка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Желтая акация
Создание гибридов между древесными и травянистыми растениями дает огромное число самых разнообразных форм растений по признакам и свойствам. Преодолев трудности и овладев познаниями в этой области, мы сумеем тогда превращать травянистые растения в древесные и древесные в травянистые.
Академик Н. В. Цицин
О желтой акации состоялся предварительный разговор старшеклассников и натуралистов с участием Сымона Васильевича, Нины Ивановны и Ивана Степановича.
Было прочитано еще раз полное описание желтой акации с характеристикой ее ценных качеств.
Желтая акация растет на всей территории Советского Союза. Если бы подсчитать количество отдельных кустов ее, были бы огромные миллионы. Кроме тех мест, где она растет испокон веков как дикорастущая (в Западной Сибири, например), неисчислимое количество ее посажено и ежегодно высаживается вдоль железных дорог как живая изгородь, для защиты от заметания снегом путей.
Много ее высаживается возле садов и парков для создания красивой зеленой изгороди.
Если бы удалось придать ее семенам – мелкому горошку – свойства гороха, бобов или фасоли, это было бы необыкновенным событием в сельском хозяйстве, так как добавило бы в закрома миллионы тонн многолетнего гороха, который не надо сеять каждый год, для которого не надо занимать дополнительную площадь земли, так как желтая акация и так занимает ее много и будет занимать независимо от того, смогут ли люди использовать ее семена. Ведь она ценна и в своем современном виде. Притом и листвой, и древесиной, и семенами.
В ее листьях находится глюкозид караганин (названный так по ее ботаническому имени) и много витаминов, в том числе витамин С, каротин. Как лекарство желтая акация использовалась только народной медициной: при катарах дыхательных органов и от золотухи.
В семенах, которые и теперь во многих местах используются на корм птицам, а порой, в трудные годы, шли и на питание людям, содержится до 12 процентов жиров.
Из коры, после соответствующей обработки, вили веревки, из листьев делали синюю краску…
Об этом узнали любители желтой акации на своем маленьком совещании.
В статье академика Н. В. Цицина дополнительно прочли еще и о том, что в прошлом столетии сибиряки называли желтую акацию гороховым деревом.
«В мукомольном и хлебопекарном отношении, – отмечает академик Цицин, – семена желтой акации также очень интересны. Из муки, полученной из семян желтой акации, можно приготовлять лепешки, галеты, печенье. После технологической обработки зерна мука из желтой акации в смеси с пшеничной дает вкусный, красивый по цвету, питательный хлеб».
Это не все, но, во всяком случае, основное, что характеризует желтую акацию с хорошей стороны.
Надо думать, что опыты с желтой акацией проводят многие, только мы точно об этом не знаем. Быть не может, чтоб никто не заинтересовался у нас таким делом!
Но…
Академик Цицин пишет, что «десять тысяч цветков этих растений, переопыленных между собой искусственным и естественным путем, дали отрицательный результат».
– Не отказаться ли нам от этой работы? – спросил Сымон Васильевич.
– Нет! – ответили школьники. – Не хотим отступать перед трудностями. Всё испытаем сами.
– Я хотел только проверить, насколько вы подготовлены к такой нелегкой работе, – ответил Сымон Васильевич. – Хотел убедиться окончательно, ясно ли вы представляете ее. Это же и Лютер Бёрбанк сказал: «Выводить растения может только человек, наделенный фантазией и точно знающий, чего он желает достичь». Чего мы все хотим достичь, мы выяснили всесторонне. Теперь своей работой мы должны доказать, что у нас есть и творческая фантазия. Давайте же обсудим способы, какими мы будем достигать своей цели. Это обсуждение будет одновременно и испытанием нашей фантазии.
Мыслей, соображений и предложений было высказано много. Но все пришли к одному выводу: надо в первую очередь использовать методы вегетативного сближения, прививок, которые разработал Мичурин, которые использует в своих последних экспериментах и академик Н. В. Цицин.
Если удастся привить однолетние растения – горох, боб, фасоль, нут к желтой акации, тогда можно будет вести работу дальше, по всестороннему закреплению успеха.
Иван Степанович подал дополнительно такую мысль:
– Вы, Сымон Васильевич, вспомнив Лютера Бёрбанка, помогли и мне вспомнить один очень интересный его эксперимент – «соковую гибридизацию», как он назвал его. Прививая пурпуровую сливу к обычной, он заметил, что прививка не принялась, но получен был плод пурпуровой сливы с обычной. Это явление он объяснил воздействием соков от прививки. Если так, то почему ж и нам не попробовать этот способ в своей работе с желтой акацией? Терять мы ничего не теряем, а хороший результат может получиться.
Так и порешили. Акации хватает. Как только подрастут горох и все другие бобовые, сразу браться за дело, причем в трех направлениях: переопыление, прививки веток от однолетних бобовых на желтую акацию и прививка соками тех же растений.
На этом первое собрание, можно сказать организационное, закончилось.
Но жизнь идет вперед. Через две недели материал для прививок был готов. Все участники первого совещания снова собрались и принялись за прививку. Не без того, что некоторые гороховые или бобовые стебельки были испорчены. Бóльшая часть все же была привита хорошо. Прививку соками, или соковую гибридизацию, проводили двойным способом: самостоятельно и как поддержку к прививке.
Все работали с большим увлечением. Привили много, сотни единиц, а принялось… всего восемнадцать.
Хорошо или плохо?
Сошлись на том, что результаты необыкновенно хорошие. Надо было видеть, как привитые стебелечки однолетних растений зеленели, деревенели, цвели, как на них начали завязываться лопаточки, переходить в стручки… Одним словом, как фантазия превращалась в действительность. Это был первый праздник. Второй будет тогда, когда будут собраны семена. А вот третий, самый торжественный, состоится тогда, когда семена взойдут, так как, к сожалению, не всегда в таких случаях они всходят.
Золотая осень
Тихо стелется, стелется
лист к листочку в лесах,
золотая метелица
шелестит на дубах.
Замела рыжеватая
вересковый разлив
и плывут грустноватые
надо мной журавли.
Антон Белевич
Лето кончилось. Приближалась осень. На березах, на дубах, особенно на кленах, начали желтеть листья. Аисты уже вылетели на луга, на болота с семьями. О чем-то уже они начинали сговариваться со своими соседями, готовясь в далекий отлет.
Приближалась золотая осень.
В одной нашей предсвадебной песне поется:
– Чалом, мая матачка, мы да вас!
Ці здарова дзевачка тут у вас?
– Ды здарова, здарова, як зіма,
Ды вясёла, вясёла, як вясна,
ды рабочая, рабочая, як лета,
ды багатая, багатая, як восень.
Своя прелесть есть в каждом времени года, не только у весны; работы хватает круглый год, но богатство людям, особенно в сельской местности, действительно приносит осень. Недаром в старые времена люди Новый год праздновали осенью: некоторые первого сентября, некоторые первого октября.
Мой один знакомый сказал как-то, идя со мной по улице города Зугдиди, на мостовой которой там и сям лежали яблоки: «Осенью бедных нет. Все богатые».
На полях, в огородах, в садах, в шумливых борах и пущах – везде созревает урожай, сеянный и несеянный, подготовленный людьми и уготованный извечной матерью – Природой.
На просторах колхозных полей мерно рокочут комбайны, по дорогам едут автообозы с зерном, с овощами. Из лесов утром люди носят кошелками грибы, ягоды.
Все старшие ученики работали на колхозных полях. Они еще весной взяли почетное обязательство – вспахать, посеять, обработать двадцать гектаров полевой земли. Теперь на этом участке кончали уборку зерновых, бóльшая часть которых была собрана и обмолочена раньше. Спешили – все дни имели свое назначение. Сегодня четверг – последний день работы в поле; в пятницу надо собрать все, что должно быть убрано на пришкольном огороде и в саду. В субботу побыть дома, помочь родным в домашних делах, а в воскресенье – осенний поход в лес, в лещевник. Там ждет их всех со своими дарами лещина, которую они чествовали весной, опекали летом.
Предварительные смотрины показали, что сбор будет богатый. То ли действительно помог хороший уход, то ли год такой выдался, но орехов было полно. Плоды так и сверкали в зеленой листве, особенно теперь, когда орехи поспевали и стали золотистыми.
Малыши тоже беспокоились. Они заметили, что в лещевнике что-то чересчур шустро хлопочут белки.
– Соберут все самые лучшие орехи, – говорили они дома и в школе, куда прибегали специально с этой целью.
Их успокаивали: мол, хватит для всех и белкам надо что-то есть. Но медлить не стоило, так как время от времени находили опавшие орехи на земле. Значит, чем дальше, тем больше они будут опадать.
Вот почему поход был назначен на воскресенье.
Хорошо все шло и на школьном огороде. Черноплодный паслен давал очень много ягод. Старались обобрать куст как следует, не оставив ни одной спелой ягодки. Приходили утром и удивлялись: снова стоит куст весь в ягодах, черный. Так они быстро поспевали, так их было много.
Пасынкованные кусты черноплодного паслена резко отличались от непасынкованных. Ягод было, правда, меньше, но зато они были величиной с вишню. Несколько ягод было со сливу. Самые крупные ягоды держали на кустах до полной зрелости. Потом их снимали, и они дозревали отдельно, для семян, в теплице. Эти семена должны были на будущий год показать, передастся ли укрупнение потомству.
Собраны были и посеяны семена дубровки. Она сама дала хороший результат: корнеплоды были вообще втрое больше, чем у лесной.
Для первого года тоже хорошо.
Из некоторых кочанов капусты выглядывали огуречные листочки, будто прищемленные капустными. А на огуречной грядке лежали десятка два бутылок, а в них… большие огурцы.
В чем дело? Что это – фокус или недосмотр какой? Да нет! Все было сделано с умыслом, для практики. Оказывается, если огуречную плеть с маленьким огурчиком ввести в пустую бутылку, то огурец там будет расти вполне нормально. Когда он полностью вырастет, созреет, тогда плеть срезают, бутылку закупоривают и даже засмоливают. Так огурец может лежать почти всю зиму. Горлышко бутылки срезают, достают огурец и едят зимой, будто только что с грядки, свежий.
Нечто подобное было и с капустой. Пока кочан не завился, за капустные листья закладывались огуречные плети с завязью, с маленькими огурчиками. Огурец доспевает в кочане, после чего плеть отрезается. Так в кочане, как в каком-то маленьком амбаре, и лежит огурец, пока его зимой не достанут и не съедят, скажем, на Новый год. Для того чтоб знать, в каких именно кочанах есть огурцы, в них и оставляют часть ботвинки с листочком.
Просто, но интересно. Эти опыты очень понравились младшим школьникам, которые внимательно следили, чтоб огурцы в бутылках не пожелтели.
Они же под наблюдением старших ребят смолили бутылки и наклеивали на них этикетки с надписью, кто ухаживал за тем или другим огурцом.
На желтой акации принялось восемнадцать прививок. Но летом по неизвестным причинам четыре захирели, потом совсем зачахли, едва проклюнулись лопаточки.
Всего было собрано шестьдесят восемь нормальных стручьев, а в них по три-четыре горошины.
Стручья рвали и сортировали все участники опытов с желтой акацией: ученики, преподаватели, директор.
Решили положить их на скамейку возле теплицы, чтобы они до вечера посохли на солнце, чтобы последний сок, который был еще в стручьях, перешел в семена.
На всякий случай поручили Гиляру следить, чтобы кто-нибудь их не разбросал и не съел, приняв за обыкновенный горох.
Должно быть, нет более нудного занятия, чем работа сторожа: друзья ходят, что-то делают, а ты сиди сложа руки. Можно только удивляться, как это здоровые, сильные люди стремятся именно на такую работу. Наверно, как говорится, лень раньше их на свет родилась.
Гиляр, активный, работящий парень, томился так, что нельзя даже себе представить.
Вдруг он заметил, что девочки, которые были в «гарбузном» звене, начали носить тыквы. А тыквы крупные; не так тяжелы, как неудобны при переноске.
Гиляр побежал к ним:
– Давайте, девочки, я вам помогу!
– Пожалуйста.
Тыкв этих было десятка три-четыре. Но пока туда-сюда, прошло с полчаса. А до этого мимо Гиляра раза два прошел Юрка Рослик, тот самый, которого в стенной газете нарисовали в виде пчелы, что резвинами мед носит.
Когда Гиляр отвлекся, Юрка спокойно подошел, собрал все стручки в кепку и направился с ними в самый конец сада, где и поставил под сосенкой. Сам же, будто ничего не зная, вернулся в огород и занялся томатами.
Гиляр, став снова на пост, чуть в обморок не упал. Вначале он подумал, что девчонки подшутили над ним:
– Девочки! Что это за шутки? Отдайте стручки.
– Да ты что, Гилярка! – удивились те. – Мы их не трогали.
– Ужас! Куда же они делись?
Кто-то вспомнил, что тут поблизости вертелся Юрка.
Сразу к Юрке:
– Ты взял! Больше некому.
– Да отстань! Я ваших стручков в глаза не видел, – начал отказываться Юрка.
Но Кася обратила внимание на то, что он именно про стручки заговорил.
– Подожди, подожди, а почему ты знаешь, что мы стручки ищем? А может, у нас кто тыкву взял?
Почувствовав, что он попался, Юрка начал выкручиваться:
– Я видел, как их ежик унес.
– Какой там еще ежик? Ежи днем не ходят.
– Если я говорю, что еж, так я что-то знаю.
Сымон, который до сих пор молчал, выкрикнул вдруг:
– А ну веди к тому ежику, а то… знаешь, что будет?
Не говоря больше ни слова, Юрка повернулся и пошел в сад. Все за ним. Дойдя до сосенки, под которую он положил кепку со стручками, он сказал:
– Смотрите, вон ваши стручки, а вы ко мне прицепились.
Адам подбежал к сосенке и достал кепку со стручками.
– С каких это пор ежи начали кепки носить? Они же в шляпах ходят, – пошутила Марыля.
– Э-ге, – добавил Сымон, – да это же, Юрка, твоя кепка! Или ежик занял ее у тебя?
Юрка насупился и молчал.
Адам сказал ему с укором:
– Зачем так сделал? Разве ты не знаешь, что мы все лето за ними ухаживали, работали… Это же мы не для себя – для всех людей стараемся, в том числе и для тебя… Эх, ты!
– Я думал, что вы меня в свой кружок примете, если я помогу вам отыскать стручки.
Все засмеялись: уж очень неожиданным был такой ответ.
– А почему же ты не попросился в наш кружок?
– Вы не взяли бы меня. Вот я и решил геройский поступок совершить.
– Какой же это героизм – стручки прятать? Ты нам все перепутал. Теперь надо снова разбирать – который с какого куста.
Подумав немного, Адам добавил:
– Хорошо. Принимаем тебя в свой кружок.
Девочки и мальчики ужаснулись.
– Молчите! Я знаю, что говорю. Так слушай, Юрка. Все наши друзья принимают тебя в кружок «Желтая акация», но с испытательным сроком. Сегодня ты будешь у нас сторожем. До самого вечера будешь охранять стручки, чтоб никакой ежик на них не польстился. Понял?
– Согласен! – с радостью ответил Юрка.
Адам пересчитал стручки.
– Видишь? Шестьдесят восемь!
– Вижу.
Так Юрка, сменив Гиляра, стал сторожем в звене «Желтая акация».
К вечеру, когда намеченные планом работы были закончены, снова пересчитали стручки – все были на месте.
Их разобрали, вышелушили и сложили в пять отдельных пакетиков, и на каждом написали, с какой прививки семена.
– Вот наше золото, – сказала Марыля.
– Эти семена могут оказаться дороже золота, – задумчиво, глядя на пакетики, сказал Сымон Васильевич.
– Теперь только посадить и дождаться окончательных результатов, – добавила Ганна. – Как хочется, чтоб результаты были хорошими!
– Посадим сразу, – поддержал ее Сымон Васильевич.
– Никак нельзя! – ответила Нина Ивановна. – Можно посадить только на той делянке, где растет фасоль, а она еще не вся поспела. Придется несколько дней подождать. Семена я могу взять в биологический кабинет.
– Да нет, Нина Ивановна! Еще туда какой-нибудь ежик заползет, беда будет!
Слушая этот разговор, Кася предложила взять семена к себе домой.
– Верно! – согласилась Нина Ивановна. – У Каси одна мать дома, малышей нет.
Так плоды летней работы и долгих размышлений кружка «Желтая акация» оказались в Касиной хате.
Придя домой, она взяла деревянный шар, пустой внутри. В нем когда-то были мелкие игрушки, а теперь он стоял на комоде как память о детстве. Кася развинтила его и вложила в него пакетики с семенами. Потом снова поставила шар на комод.
В субботу она занималась домашними делами, помогала матери, а в воскресенье пошла со школой собирать орехи.
В тот же день и произошел неожиданный случай с шаром… Но пока что пройдем в лес.
Осенний праздник лещины
…Сколько в тенистых
Дубравах, долинах
Там было орехов
На ветках, в лещинах!
Максим Танк
В субботу по колхозному радио объявили, что в воскресенье в семь часов утра назначается сбор школьников для похода за орехами. Всех предупредили, чтоб оделись потеплее, надели на себя что-нибудь похуже, во всяком случае будничное, чтоб каждый взял с собой корзинку. Заранее было договорено, что колхоз даст раздвижные лестницы, чтоб не лазить по сучьям. В субботу же лестницы были подвезены к школе.
Школьное начальство сомневалось, стоит ли везти буфет, поскольку дети, безусловно, наедятся орехов. Решили все же привезти несколько больших термосов со сладким чаем и печенье.
Нина Ивановна предложила начать сбор немного позднее, так как с семи часов рановато, но директор не согласился с ней:
– Вы, Нина Ивановна, забываете, с кем мы имеем дело. Некоторые придут в одних рубашонках, увидите сами. Придется посылать их одеться потеплее. Да мало ли еще какие задержки будут! Хорошо, если двинемся в половине девятого.
Так и вышло. Несколько мальчишек прибежали в праздничных рубашках. Некоторые, младшие главным образом, взяли такие большие корзины, которые даже пустыми таскать утомительно.
– Ну, Петрусек дорогой, – спрашивала Зоя Кирилловна, – зачем ты такую большую корзину взял? Разве у вас нет поменьше?
– Почему нет? Но какой из меня работник будет с маленькой? – никак не соглашался Петрусек.
Как ни старались, как ни разъясняли, а приходилось некоторых упрямцев посылать со старшими учениками по домам, чтоб на месте уладить вопрос.
Так час и прошел, пока все стали в строй.
Сымон Васильевич пошутил:
– А все же я ошибся. Думал, что на подготовку уйдет полтора часа.
Сложили лестницы на грузовик. Пришел оркестр. Все стали в строй. И снова, как весной, старшие по классам, адъютанты, отрапортовали Зое Кирилловне о готовности.
И снова Зоя Кирилловна скомандовала:
– Орлята, в поход!
Оркестр заиграл походный марш.
Все двинулись. Шли дружным шагом, но впереди были самые маленькие, поэтому оркестр был предупрежден идти медленнее.
Директор пригласил в лес Марьяну Ивановну, Сергея Петровича. Они обещали быть, только попозже: надо управиться с домашними делами – как-никак воскресенье.
Когда взошли на полянку, все снова построились, как и весной.
Сымон Васильевич сказал всего несколько слов:
– Вот, дорогие мои, мы дождались и другого праздника лещины. Теперь мы все своими глазами убедимся, как она отблагодарит нас за наши хлопоты о ней. В добрый час!
Оркестр заиграл новый походный марш. Под звуки этого марша все начали расходиться на свои площадки. В каждом звене были старшие и младшие школьники, каждое звено получило по пять лестниц.
На поляне разостлали большие брезенты, на которые должны были высыпаться орехи. Подвезены были и мешки.
Так началась веселая, любимая всеми детьми и юношами работа. С самого начала разговоров не было: каждому хотелось разгрызть и попробовать орехов. Ждали же их долго.
На брезентах росли целые кучи орехов. Прибегали шустрые, веселые девочки и мальчики. Высыпали торопясь, так как сборщикам нужны были корзины…
Часа через три был объявлен перерыв. Наевшись орехов, действительно никто есть не хотел, а только просили чаю. Во время перерыва ни у кого руки не отдыхали – каждый вышелушивал из гнезд орехи.
После перерыва работали с песнями, с частушками, с шутками. В лесу стало полно веселых голосов.
Пришел и председатель колхоза. Вместе с Сымоном Васильевичем они обошли весь лещевник, прикинули на глаз, сколько собрано, сколько остается собрать.
Сергей Петрович даже головой покрутил.
– Подумать только! Такое богатство пропадало. Самое плохое, что рвали зелеными. Одна порча была. А это – какое ядро! – показал он Сымону Васильевичу, разбив орех камнем, так как зубами грызть не отваживался. – А вкус какой! – добавил, попробовав орех.
– Я уже ел, – ответил Сымон Васильевич. – Вкуснота. Не знаю, как по-твоему, а я считаю, что тонны четыре – соберем.
– Меньше не будет. У нас в Ботяновичах семьдесят четыре хаты. Надо сделать так… Учеников сто одиннадцать. Если на каждого ученика отсыпать килограммов по пять да на семью, независимо от того, есть ли дети или нет, килограммов по пять тоже…
– А зачем еще на семью? – спросила Зоя Кирилловна, которая как раз в это время подошла к ним.
– Взрослые тоже берегли лещевник. Никто не ходил, не рвал самовольно. А разве мы охрану ставили или на замок лес запирали? Это надо ценить. Пусть получат все. Кто сам не погрызет, малышам отдаст. Одним словом, пусть это будет общим праздником. Таким образом, у нас сбор сразу уменьшится на тонну. Вторую тонну я предлагаю засыпать в колхозный амбар, чтоб орехи лежали для подарков на праздники – Октябрьские и на Новый год. Тонны полторы надо использовать для выжимки масла. Это даст нам самое малое литров четыреста – пятьсот хорошего масла. Пускай люди попробуют и еще больше убедятся в том, что лещина достойна нашего внимания. Макуха или выжимки пойдут на выпечку печенья.
– А если будет собрано больше, чем предполагали, что будете делать с остатками? – спросила Нина Ивановна.
Сымон Васильевич долго не думал:
– Если будет собрано больше, очень хорошо. Я предлагаю все, что будет сверх нашего предположения, продать на рынке, а деньги использовать на организацию экскурсий, вообще на расширение работы юных натуралистов.
– Вот это, Сымон Васильевич, ты хорошо придумал! – заметил председатель колхоза. – Это понравится и детям: сами заработали на свои расходы.
Не будем рассказывать о разных мелких происшествиях, без каких не обходится ни одно дело, ни большое, ни малое. Но время шло, солнце склонилось на запад.
Некоторые звенья закончили работу раньше, но не потому что они работали лучше, помогло то, что на некоторых делянках меньше лещиновых кустов: разве их считали, когда весной ставили звенья на расчистку? И тогда они со своими лестницами переходили к соседям. Как бы там ни было, а в четвертом часу закончили сбор орехов.
Потом стали очищать, насыпать орехи в мешки…
Когда вновь все собрались на поляне, к ним обратился Сергей Петрович:
– Дорогие наши юные друзья! Дело, ради которого мы сюда пришли, завершается. Вы своими руками собрали богатый урожай с лещины, про которую весной так хорошо сказала Марьяна Ивановна. Лещина действительно отблагодарила всех за заботу о ней. Теперь поговорим о том, что будем делать с орехами. Мы посоветовались с директором, с учителями и решили вот так…
Сергей Петрович рассказал об этом проекте.
– Согласны ли вы с ним, нет ли у вас возражений или, может, каких-нибудь других предложений?
Поднял руку Адам Скрипка.
– По-моему, проект ваш, Сергей Петрович, хороший. Но я предложил бы центнера два послать в подарок Братковской школе. У них своего лещевника нет, а мы с ними поддерживаем связь, дружим.
Все зааплодировали. Сергей Петрович и Сымон Васильевич посмотрели друг на друга и усмехнулись.
– Гляди ты! Нет того чувства, что «все для меня, все для меня», заботятся и о соседях, о друзьях, – тихо сказал Сымон Васильевич председателю колхоза.
Сергей Петрович ответил Адаму:
– Орехи ваши. Если все согласны с таким постановлением, так мы будем только приветствовать его.
Тогда попросила слова и Марьяна Ивановна, которая пришла в лес перед обедом и помогала ученикам рвать орехи.
– В нашем колхозе есть еще четыре деревни…
– Если вы хотите дать им орехов, – перебил ее Сергей Петрович, – так у них есть свои лещевники, надо было поддержать наше предложение. Я им в свое время говорил об этом, но они не откликнулись.
– Вот я и предлагаю послать в эти деревни килограммов по сто орехов, чтобы всем стало ясно, какой итог венчает доброе дело. Дети будут довольны, а родители, как мне кажется, краснеть будут, будут сами у себя спрашивать: «А разве в Ботяновичах лещевники лучше наших? Тогда почему же у них и для себя хватило, и нашим детям прислали? Может, потому, что мы свои зелеными оборвали, сгубили?» Верю, что так оно и будет.
Сергей Петрович, не задумываясь, сказал:
– Дорогая Марьяна Ивановна! Вы снова подали удивительно хорошую мысль.
Опять все зааплодировали.
Сергей Петрович предложил еще и другое:
– В Братковскую школу с подарками надо послать небольшую делегацию учащихся. Кто-нибудь и из учителей тоже поедет. А в деревни нашего колхоза я предлагаю вместе со школьниками и учителями обязательно послать Марьяну Ивановну. Думается мне, что после ее приезда они еще зимой начнут приводить в порядок свои орешники.
Это предложение особенно понравилось малышам. Они мысленно представили себе картину, как люди по сугробам бредут к своим лещевникам…
Попросила слово и Кася.
– Весной вместе с нами приходили в лес дети, которые еще не учатся в школе. Они пришли и теперь, осенью. Что и как могли, они делали. Надо и им всем дать по столько же орехов, как и нам, школьникам. Им они даже нужнее, – пошутила Кася, – так как у них больше времени грызть их, пока еще в школу не ходят.
И это предложение было принято единогласно.
Самые маленькие прямо-таки расчувствовались.
– А я и не знал, что Кася такая добрая девочка, – сказал один из них.
– Что ты! Я давно тебе говорил об этом, – ответил еще более младший.
Когда он мог «давно» говорить об этом деле и говорил ли он вообще о Касе, неизвестно.
Мешки с орехами погрузили на две автомашины, уложили на них и лестницы. Разожгли костер, спели две песни, но настроение у всех было одинаковое – скорее домой! Спешили рассказать своим родным, какой интересный был поход, как отблагодарила их лещина.
С музыкой вышли из лесу, с музыкой входили в Ботяновичи.
В деревне, около колхозного амбара, быстро взвесили несколько ведер и начали отсыпать орехи: ребятам за работу, родителям за то, что вырастили себе такую хорошую смену.
Оставшиеся орехи взвесили на больших весах, и стало ясно, что за вычетом намеченных расходов остается еще семьсот пятьдесят килограммов. Это фонд на расширение работы юных натуралистов.
Все разошлись радостные, веселые. Вечером Сымон Васильевич по радио рассказал о походе и сборе орехов, о их распределении.
