Текст книги "Желтая акация"

Автор книги: Владимир Дубовка

То не шум боровой над моей головой!.

Нам, друзья, со дня рожденья

Ярко светит на пути

Заповедное стремленье —

Жажда новое найти:

Оживить чертеж мотора,

Выгнать колос-богатырь,

Пересечь дорогой горы,

Влить моря в степную ширь.

Максим Лужанин

Незаметно подошел и день общего собрания юных натуралистов – воскресенье. Собрание было назначено на четыре часа, чтоб потом люди могли отдохнуть, но уже в три в физкультурном зале было полно народу.

И не так, как иногда бывает, ходят по очереди, по одному, а шли парами, целыми семьями. Пришел даже старый дед Тумаш, которому, казалось бы, можно было и не ходить: сыновья давно поженились, внуки повырастали, некоторые уже служили в армии.

Значит, было интересно побыть на этом собрании.

Зал был убран по-праздничному. Девочки сплели из плауна-дерезы гирлянды, украшенные, как самоцветами, весенними цветами. Убран был цветами и большой портрет выдающегося мечтателя и самого великого реалиста – Ленина. Рядом с ним были портреты Мичурина и Тимирязева.

На стенах были развешаны большие листы бумаги, к которым прикреплены высушенные дикорастущие полезные растения, а над ними выписана большими буквами научная характеристика каждого: где растет, какие полезные для человека вещества содержатся в листьях, корнях, семенах. Тут были сныть, осот, бобовник, тростник, ситник, дубровка, репейник, аир, кувшинки желтые, лилия белая, липа, одуванчики, колокольчики, первоцвет… И это не все: зверобой, ландыш, лютик, пустырник, анютины глазки, кипрей (иван-чай), золототысячник…

Ученики и родители стояли у этих стендов, рассматривали знакомые всем с детства растения и удивлялись:

– Ты только подумай! Стрелолист болотный, который, бывало, свиньям только кинешь, а он:

Стрелолист (сагиттария трифолия). Растет по берегам озер, на болотах. Корнеплоды можно употреблять в пищу людям. В высушенных – до 50 % крахмала. Кроме того, есть декстрин, пентазаны, сахар. Очень полезен для водоплавающих птиц, для рыбы. Разводить можно корнеплодами.

– Лилия, белая лилия! – слышалось в другой группе. – Казалось бы, обычные водоросли… А у нее:

крахмалу до 50 % в семенах да 20 % в корневищах, белков до 8–9 %, сахару до 18–20 %… дубильные вещества…

– Камыш, тот самый, что стеной стоит на озере:

в корневищах – до 44 % безазотных веществ, главным образом крахмала.

Есть в нем сахар, есть много других ценных веществ.

Вот тебе и скирпус лакустрис!

– Гляди ты, а в водяных орехах:

белков – 15 %

масла – 0,5 %

крахмала – 52 %

сахара – 3 %

Из них можно делать крупу, муку, печь лакомства. Употребляется в сыром, жареном, печеном, вареном видах. Одним словом, как съедобный каштан, только что не на дереве растет, а в воде…

Используется от укусов бешеных собак, змей, от кровавого поноса…

С одного гектара озерной или речной площади можно получить до 20 центнеров сухих водяных орехов…

Больше всех интересовались женщины:

– Подумать только! Ни тебе пахать, ни тебе бороновать, ни тебе полоть… А о поливке и разговора нет – они же в самой воде растут. Посадил осенью и через год двадцать центнеров с гектара принимай, сгребай!

– Слышала, Насточка?! Белок, масло, крахмал, сахар. Бери – и печенье готовое!

С шутками, с практическими предложениями переходили от таблицы к таблице. Нина Ивановна со старшими учениками давала пояснения, если они были нужны.

Большинство вопросов начиналось так:

– А почему про них никто ничего не говорил?

– Почему мы не слышали?

– Почему их не разводят?

– А почему?..

– А потому, дорогие товарищи, что у нас не было времени, не было возможности обращать на это внимание! Проклятые, навязанные нам войны отбирали у нас время, средства, талантливых людей. Если бы не это все, у нас был бы рай земной, было бы полное благополучие.

Так Нина Ивановна отвечала на бесконечные «почему».

Не меньше внимания было отдано и стенной газете. Тут читали и обсуждали заметки про липу, кедр, черноплодный паслен, аир, камыш. Все было как будто очень хорошо знакомо с детства и в то же время все как новое.

Дубровка, или, как ее называют в других местах, горлянка, серебреник, гортанная трава. Та самая дубровка, с мелкими, желтыми цветочками и серебристыми листочками. А в ней, оказывается, полная аптека:

В народной медицине применяется при туберкулезе, кровавых поносах, цинге, грыже; чтобы избавиться от песка в почках, при каменной болезни, при заболевании суставов, при судорогах, при воспалении глаз, при зубной боли, для омоложения кожи. В некоторых местах корнеплоды дубровки используют и как пищевой продукт.

А купальская травка – зверобой, тоже с золотистыми, как звездочки, цветками?

А что в ней?

Эфирные масла, дубильные вещества, смолы и краски, сахар, никотиновая кислота, каротин, аскорбиновая кислота. Каротина больше, чем в моркови.

Лекарство от колитов, всяких кровотечений, от болезни десен, при заболевании сердца, изгоняет глистов и остриц, укрепляет сердце и печень, очищает почки, залечивает язвы, помогает при невралгиях, истерии, бессоннице, эпилепсии, при параличах, при заболевании легких, от болей в груди, от удушливых кашлей, ревматизма. Народная медицина утверждает, что зверобой – это лекарство от девяноста девяти болезней.

Будто какими-то удивительными яркими прожекторами осветили эти всем известные, тысячи раз виденные и перевиденные растения, травы, цветочки, и они засверкали так, как чудесные, сказочные, разыскиваемые всеми поколениями в ночь на Ивана Купала «цветы счастья», засверкали такими колерами – красками, что действительно захотелось потрогать их и проверить: они это или не они? А может, это привезенные из-за «тридевяти земель» немного похожие на них, но не наши цветы?

Нет! Это они, это наши цветы, травы. Они взяты из неоглядных наших лугов, наших дубров, наших боров и пущ, взяты из того величественного, чудодейственного храма, имя которому – природа, про которую поэт Анатоль Велюгин так красиво сказал:

 
Средь всех соборов есть собор,
Где я готов молиться.
В разгаре лета, свежий бор,
Твой шум звенит и длится.
 
 
Здесь, в душном запахе полян,
Где молодость ходила,
Багун, дурничник, дурнопьян
Раздули все кадила.
 
 
Стоят полки боровиков,
Гудит басок пчелиный.
Глубокий мох. На ветках кровь —
Медвежий сок малины.
 

Торжественно-возвышенное настроение создавали эти растения, собранные руками девочек и мальчиков, дочерей и сыновей ботяновских граждан и показанные ими в этот день, залитый лучами горячего весеннего солнца.

На лицах у родителей была заметна гордость.

– Наши дети молодцы, они тоже что-то свое внесли в общую сокровищницу.

Веселый смех не прекращался у отдела сатиры и юмора. Если бы кто начал знакомиться с ним сразу, не осмотрев выставки, не читая интересных статей и заметок в стенной газете, может быть, тот и обиделся бы: «Моего сына (или дочку) высмеяли, какие-то шуточки строят». Но после всего предыдущего шутки воспринимались именно как шутки, как что-то нужное, ну примерно как горький хрен к салу, как острая присказка в беседе. Да тут и поговорок хватало:

Высоко поднял, а снизу не подпер!

Соответствующий и рисунок: наговорил много, а сделал бестолково, без фундамента. Вот и рушится высокое здание…

Лапоть с постолом

торгуются за лычко под столом.

А рядом рисунок: два «друга» не поделили лычка и подрались. Имена не названы – со временем забудется, а драться они никогда не будут. Под столом сидеть перед всем селом во второй раз не захочет никто.

В Беларуси пчелы, как гуси,

резвинами мед носят.

На этот раз рисунок был очень отчетливый: огромная пчела, больше похожая на шершня, но с лицом Юрки Рослика, несет за плечами резвины, а в них – соты с медом. Мед течет по этой пчеле или шершню на тропинку. Рисунок вызван тем обстоятельством, что этот Юрка – большой врунишка. Ему сказать, что среда – это пятница или наоборот, ничего не стоит. Даже глазом не моргнет. Никакой фамилии, конечно, не было, ее заменяла надпись:

 
Пусть посмотрит весь народ,
Как Врунишка мед несет!
 

Так-то оно так, фамилии не было, это верно. Но лицо, а главное – курносый нос! Тут все узнали без подписи, кто такой этот самый Врунишка (да еще с большой буквы). Узнал себя и Юрка. Он сразу подошел к редактору и с возмущением сказал:

– Когда это я мед резвинами носил?

А Зося спросила:

– Почему ты решил, что это именно ты? Разговор идет о пчеле.

– А нос разве не мой, а пчелиный?

– А ты что, патент взял на такой нос? Я тебе в одних Ботяновичах десяток таких носов покажу… Еще чего не хватало!

Петрусек же, тот самый, что приносил заметку про лягушек и джаз, солидным басом добавил:

– Кто поросенка украл, у того в ушах визжит.

На том вся претензия и кончилась.

Но были тут шутки и про юных натуралистов. На одном рисунке – липа. Под ней сидит с цимбалами Гиляр (он, как и его отец, хорошо играл на цимбалах) и под музыку поет:

 
Для тебя играю,
Липа дорогая!
Дай ты мне в отплату
Масла два ушата!
 
 
Липа отвечала:
– Двух ушатов мало!
Я щедра безмерно:
Подгоняй цистерну!
 

Тут же нарисованы и ушаты. Имени нет, но узнали все по цимбалам. Посмеялись:

– Аппетит неплохой! Посуду взял подходящую! А может, и вправду будем цистернами липовое масло возить?

На следующем рисунке парнишка, похожий на Адама Скрипку, стоит в огороде и выбрасывает оттуда на улицу капусту с огурцами. Под рисунком соответствующее стихотворение:

 
От капусты с огурцами
Весь очистим огород.
Будем есть, ребята, с вами
Лишь орехи да осот!
 

Эти стихи написала Кася. Написала тогда, когда недоразумение на уроке Нины Ивановны не было еще ликвидировано. Редакция долго совещалась: не хотелось ворошить старое, но жаль было рисунка. Такой рисунок удачный, хоть на выставку! Кочаны вылетают на улицу так, что кажется, видишь, как они летят. Один даже на четыре части разбился. И Адам как живой.

Наконец редакция решила: «Позовем Адама. Покажем ему. Если не понравится – выбросим».

Адам только взглянул и расхохотался:

– Галина работа! Больше никто так не сможет нарисовать!

Зося ответила неопределенно:

– Дело, Адам, не в том, кто именно нарисовал. Но после всего, что было, нам не хотелось бы снова вспоминать ту историю. Решили спросить у тебя: печатать эти стихи с рисунком или нет?

– Какие могут быть вопросы? Печатать обязательно! «То не шум боровой над моей головой!..» Обидного, по правде говоря, тут для меня ничего и нет. В наших обыкновенных лещиновых орехах одного только масла больше половины. За границей из них делают муку, и притом муку очень высокого качества. Пекут из нее всякие лакомства. Да и осот имеет немало чего хорошего: витамины, сахар. Теперь скажите: пропаду я с ними?

Зоя Кирилловна пошутила:

– Одним словом, «пустили рыбу в воду»!

– Что-то вроде этого. Белки же тоже не умирают от наших лещиновых орехов, да еще как высоко скачут, да какие хорошие шубки имеют! Значит, Адам, согласен? Жму твою руку. Ты такой славный парень, что и влюбиться в тебя можно, – сказала Зося.

– Я влюбился уже в другую.

– А в кого? Я и не замечала, – удивилась девушка.

– Во Флору.

– В какую Флору?

– Есть такая красивая дивчина. Я от нее без памяти.

– Погоди, погоди… Какая же это Флора? Разве что из Пригожего Городка? У нас такого имени даже не слышно.

– Из красивой Греции. Та, что цветы приносит.

Тогда только Зося спохватилась:

– Ой, Адам! Какой ты… А я всех девушек перебрала в памяти. А он: «флору»! Эту флору и я люблю не меньше твоего.

– Тем лучше. Давай еще раз твою руку, Зося!

Так и пошли в газету Касино стихотворение и Галин рисунок про Адама Скрипку…

Кто ищет, тот находит

Посадив утром дерево, не надейся, что оно в полдень даст тень.

Восточная поговорка

Собрание началось ровно в четыре часа. Президиум избрали небольшой: директор Сымон Васильевич, Нина Ивановна, председатель колхоза, полковник запаса Сергей Петрович, директор соседней, Братковской школы Дорофей Иванович, председатель кружка юных натуралистов (и редактор стенной газеты, как мы уже хорошо знаем) Зося и от родителей кузнец Антон Скрипка. Последнюю кандидатуру предложил Сымон Васильевич. С сыном Антона возник конфликт, о котором все знали: сына продернули в стенной газете, а отец – член президиума такого собрания. Какое-то моральное удовлетворение и для отца и для сына.

Первым слово взял Сымон Васильевич:

– Дорогие товарищи! Мы начинаем собрание юных натуралистов нашей школы, которое фактически является объединенным собранием учителей, учащихся и их родителей. Вы видели и хорошо знаете, что мы делаем и что сделали. Но есть у нас большие замыслы, планы на будущее. О них мы и хотим сегодня посоветоваться с вами. Мы живем, работаем, умираем. Таков неумолимый закон природы. Но творения наших рук остаются после нас. Если дело сделано нами добросовестно, от чистого сердца, оно служит примером для других, для тех поколений, которые придут после нас. Если оно сделано небрежно, без души, оно будет служить примером того, как не надо делать… Бессмертный памятник нашим предкам и самый дорогой подарок от них нам, потомкам, та самая рожь, пшеница, чечевица, ячмень, овощи и фрукты, которые они, далекие наши предки, руководствуясь здравым умом, любовью к жизни и любовью к своему потомству, вырастили из дикорастущих растений, улучшили и передали в наследство нам, чтобы мы опять же передавали их – не ухудшенными, а улучшенными – следующим поколениям. Как можем, мы это делаем и будем делать. Когда, например, только вводили сахарную свеклу, в ней было всего 6 процентов сахара. А теперь мы ориентируемся на 35 процентов, так как давно прошли через 20 процентов. И так во всех культурах – полевых, огородных, садовых. Это итог творческой мысли и напряженного человеческого труда. Кто ищет, тот находит; кто старается, тот и имеет. Никогда не забывайте о том, что все наши современные культурные растения были в свое время дикорастущими. А сколько еще есть полезных дикорастущих растений, из которых человек выведет, вырастит бесчисленное множество новых культурных растений, среди которых, безусловно, будут такие, что станут выше по своим качествам, чем те, которые мы знаем и употребляем теперь. Такая работа проводится в академиях, институтах. Проводится она также миллионами любителей-земледельцев и юных натуралистов. Проводится она и в нашей Ботяновской школе, но несмело и осторожно. Теперь мы думаем развернуть ее как следует. Сумеем ли мы что сделать в этом направлении? Я отвечаю твердо и уверенно: безусловно, сумеем! Мы не собираемся доставать звезды с неба. Будем делать то, что нам под силу, но именно – будем делать! Возьмем, например, одну ценную дикорастущую траву – дубровку и начнем из года в год добиваться улучшении и обогащения всех ее качеств. Будем передавать эту работу, как творческую эстафету, новым ученикам, которые сменят тех, кто заканчивает школу. Если бы каждая школа нашей республики взяла под свою опеку по одному дикорастущему растению, через некоторое время у нас появилась бы сотня, если не больше, новых культурных полезных растений.

Все долго аплодировали Сымону Васильевичу.

Потом Нина Ивановна стала читать план работы. В этот момент директору подали пакет. Он вскрыл конверт, достал из него письмо, прочел и удовлетворенно улыбнулся.

– Уважаемые товарищи! – начала Нина Ивановна. – Я хотела сказать несколько слов от себя. Но Сымон Васильевич так ясно рассказал нам о задачах юных натуралистов, что мне остается только зачитать план и представить его на утверждение собрания. Вот этот план… Держать в полном порядке сад и огород. Посадить на отдельных участках дубровку, черноплодный паслен. Подготовиться к прививке кедра сибирского на сосну обыкновенную. Посадить осенью на озере водяные орехи. Собрать гербарий всех дикорастущих полезных растений в нашей местности с полным описанием этих растений. Начать работу по выведению крупноплодной липы… Вот и все.

Сымон Васильевич попросил всех задавать вопросы и высказать свои замечания по плану.

– Должен вам сообщить и еще одну новость, – добавил он. – Только что получено письмо из района. Нашей школе выделяется восемь путевок на Всесоюзную выставку в Москву. Кроме того, отпущено пятьсот рублей на расходы, связанные с прививкой кедра на сосну.

Это сообщение вызвало всеобщую радость.

Первый взял слово Тимох Стома:

– Очень красиво и интересно Сымон Васильевич говорил о том, что нам оставили в наследство наши деды и прадеды. Но я хотел спросить: гречиха и просо – наследство? Наследство! А где оно? Нету! Мы теперь их не сеем, даже семена перевелись. Что же, они плохо росли? Хорошо росли. Значит, мы не увеличиваем, а уменьшаем наследство. Что же мы скажем своим потомкам?

Ответил ему председатель колхоза Сергей Петрович:

– С гречихой и просом получилось недоразумение. Мы их будем сеять. В этом году, правда, не так много – пять гектаров. Семена есть. Если кто имеет семена местные, так как у нас привозные, одолжите нам. Мы посеем и их для сравнения. Какие окажутся лучше, те и будем культивировать в дальнейшем.

Антон Скрипка выступил вслед за председателем колхоза:

– Когда мой отец умирал, он давал нам разные наставления: как вести хозяйство, когда что и как сеять. Между прочим, сказал так: «Никогда, дети, не переводите чечевицу. Хоть понемногу, но сейте». У нас теперь про нее никто и слушать не хочет. Но я выполняю отцовский завет, сею сотки две ежегодно на своем огороде. Семена ее не переводились у меня. Все же мне было бы интересно услышать, как смотрит наука на чечевицу? Прав был мой покойный отец или нет?

Сымон Васильевич попросил Ивана Степановича ответить.

– Действительно, у нас и семена чечевицы перевелись. Я впервые слышу, что у Антона Скрипки хоть немного их есть. Это хорошо. Из одного, бывает, зернышка зашумят поля. Мы посоветуемся с Сергеем Петровичем, обсудим на правлении и начнем сеять чечевицу. Культура эта очень древняя.

Марьяна откликнулась с места:

– И в Библии, слышала когда-то, было писано, как брат брата на ней надул…

– Пускай себе и из Библии, пускай из других источников, но наука установила, что действительно чечевица – одно из самых древних культурных растений на земле. Пользовалась она большим уважением в народе, покупали ее очень много у нас и вывозили за границу: восемьдесят процентов всей используемой за границей чечевицы привозилось туда из бывшей России. Перед первой мировой войной на территории нынешнего Советского Союза засевалось около полумиллиона гектаров этой самой чечевицей… Чем же она интересна, какие у нее ценные качества, почему, даже умирая, отец сыну завещал ее? Постараюсь дать вам на это ответ. Вы хорошо знаете, что во всех бобовых культурах самое главное – это белок. Так вот, по количеству белка, а также углеводов чечевица стоит выше гороха и фасоли. Чечевица очень хорошо разваривается. Может, потому она и хорошо усваивается нашим организмом. Есть в ней и немного масла. Есть еще некоторые вещества. Не пугайтесь только научных названий, я их поясню. В чечевице есть метионин. А он очень нужен организму, так как помогает укреплению наших кровеносных сосудов. Он также содействует росту организма. Есть в чечевице триптофан. Этот триптофан ускоряет развитие организма и является основной частью гемоглобина, который, в свою очередь, является составной частью человеческой крови. Есть в ней еще так называемый лизин. Когда в организме лизина нет или его не хватает, рост приостанавливается. Лизин содействует нормальному развитию соединительных тканей в нашем теле. Есть в чечевице и гистин, который содействует нормальному расширению кровеносных сосудов и увеличению их проницаемости. Я взял только несколько из тех веществ, какими богата чечевица. Недаром люди испокон веков потребляли чечевицу: тогда аптек не было, метионину, например, купить было нельзя. У меня могут спросить: а как же мы – столько лет чечевицу не сеем, не едим, а живы? Это тоже верно. Но кто знает, может, потому и в аптеки начали чаще заглядывать. Это не основная причина, конечно, но одна из возможных. Во всяком случае, сеять ее стоит, есть необходимо понемногу всем, особенно детям, у которых непрерывно идет процесс роста.

Потом выступила Марьяна Ивановна:

– Я скажу так. План хороший. Его утвердить надо и пожелать, чтоб наши дети выполнили его. Мне очень нравится забота о липе. Мы все липу любим и бережем. Но я хочу сказать о другом – о лещине. Она у нас больше обижена, чем падчерица у злой мачехи. Если про горох старые люди говорят: «Кто ни пройдет, тот и сорвет», так про лещину можно смело сказать: «Кто орехи не собирает, тот лещины не ломает». Но и этого мало. Кому надо удилище какое – руби лещину; кому какой обруч на бочку – ломай лещину; кому переплет на лубок – обдирай лещину… Про нее в плане ничего не сказано. Хорошо еще, что кто-то из наших детей вспомнил да в газету написал. И что же там написано? А написано то, что в лещиновых орехах доброкачественного, полезного масла чуть ли не 50 процентов.

Зося уточнила:

– От 58,6 до 71,5 процента.

– Спасибо тебе, Зося, за подсказку… Слышите, какое это чудо? Да еще можно орехи на муку молоть, а из муки этой и торты тебе, и лакомства всякие… А как же мы, культурные ботяновские колхозники, благодарим эту нашу ценную и красивую лещину за такие богатые подарки? Вы только посмотрите, какая она гостеприимная, какая она приветливая! Даже ветки, отростки свои к нам клонит: «Угощайтесь, люди, подкрепляйтесь!» А мы как? Я уже сказала как. Не стоит повторяться. Сходите в лес, в наш орешник, посмотрите, что там делается после сбора орехов! Простите, может, я что и не так скажу, но как раз такой вид имеют орешники, какой наши деревни имели после нашествия врагов, – все поломано, покалечено. Мало того, еще и порублено. Разве можно думать, что тут были хозяева? Не то что хозяин, а обыкновенный человек разве станет тебя топором рубить за то, что ты его напоил и накормил? А мы, значит, можем, если так поступаем… А что, если б наши дети, школьники, взяли шефство над этой падчерицей, над этой сироткой, чтобы они пришли к ней весной, как на праздник, с музыкой, с песнями, чтобы они спросили у нее:

 
Лещина, лещинонька,
А как зимовала, а как горевала?
 

Чтоб они взяли сухие сучки посрезали, в кучки сложили, чтоб лопатами на размытые корни земельки подкинули, порыхлили… Что вы думаете, обидится за это лещина? Уверяю вас – не обидится! Наоборот, зашумит всеми ветвями, всеми листочками да и скажет так: «Спасибо вам, детки! Приходите ко мне осенью, я вам гостинцев приготовлю!» А осенью, когда орехи хорошо созреют, снова всей школой, всем селом пойти туда с музыкой, с песнями. Да не ломая, да не круша, собрать там все поспевшие орехи. Скажите: разве хуже будет и для лещины и для наших детей?

Сергей Петрович, нагнувшись к Сымону Васильевичу, тихо сказал:

– Вот тебе и рядовая колхозница. Такую мысль хорошую подала, да как – даже растрогала людей… Ответь ей сразу.

Сымон Васильевич и ответил:

– Товарищи! Уважаемая Марьяна Ивановна не только хорошая певица, но и хорошая хозяйка. То, что она сказала, не только правильно, но даже исключительно правильно. Мы действительно забыли о том, что у нас под боком, что само просится в руки. Ведь в нашем колхозном лесу самые богатые орешники. Но они запущены. Я думаю, что вы все присоединитесь к тому, что сейчас зачитает Нина Ивановна.

Нина Ивановна внесла дополнение:

– В очередное воскресенье организуется поход всех школьников старших и младших классов в колхозный лес для упорядочения наших лещевников.

Тут голос Нины Ивановны заглушили рукоплескания главным образом младших школьников, которые дождались все же своего праздника: «Не обошлись без них! Вспомнили о них! Какая она славная, Нина Ивановна!»

Нина Ивановна, как только аплодисменты утихли, продолжала:

– Чтобы усилить внимание и ответственность, каждая делянка будет закреплена за отдельными звеньями, в которые будут введены ученики и от старших и от младших классов. Первый выход для сбора орехов осенью провести так же, как и весной, с музыкой, песнями, как «праздник лещины».

Сымону Васильевичу не надо было ставить вопрос на голосование.

Аплодисменты и радостные восклицания свидетельствовали о том, что это предложение Марьяны, отредактированное и зачитанное Ниной Ивановной, пришлось всем по сердцу. Когда все немного успокоились, поднялся дед Тумаш и попросил слова. Сначала все подумали, что он хочет сказать что-то против, так как, будучи бондарем, вырубил не один добрый прут на обручи. Поэтому у него кто-то спросил:

– Ты про лещину? Вопрос решен.

Дед Тумаш на ходу ответил:

– Какая там лещина! У меня дела поважнее.

Дед Тумаш прошел на сцену и произнес короткую речь:

– Вот я читал… Одним словом, мы читали, что в камышовых корневищах находится 40 процентов крахмала, а в стеблях столько же сахару. Там же написано, что есть в нем еще немало ценных веществ, но не сказано, какие они и чем они хороши. А потому я и спрашиваю: нет ли в тех веществах дрожжей?

Что тут произошло в зале, передать невозможно. Такие сравнения, как «гомерический смех» или «катались со смеху», слабы для этого. Но чтобы было понятнее, почему именно так реагировали люди на его вопрос, следует дать пояснение.

Дело в том, что дед Тумаш любил порой выпить чарочку-другую. На второй день он, не позавтракав, шел по улице, надеясь, что кто-то откроет окно и скажет: «День добрый, дедуля! А не зашли бы вы на минутку к нам, позавтракали бы вместе?» Действительно, изредка такие случаи бывали. Главным образом осенью, когда нужны обручи и кому-то надо клепку заменить. А весной такое случалось редко. Походы чаще всего кончались тем, что дед Тумаш приходил домой злой, грустный и спрашивал: «Нет ли квасу или рассолу из-под огурцов?»

Когда он проходил по селу в подобных случаях, некоторые шутили: «Что-то дед Тумаш ходит согнувшись, как еж по дрожжи». Как еж ходит по дрожжи, зачем ему дрожжи, никто никогда не знал, не видел, но картина была абсолютно ясна.

Ни о чем ином, а именно про дрожжи и спросил дед Тумаш! Вот почему смех был таким веселым и заразительным.

Сымон Васильевич, насмеявшись вдоволь, быстро навел порядок и спросил серьезно, но подчеркнуто вежливо:

– А зачем вам понадобились дрожжи?

– Это всем понятно. Вы только хорошенько подумайте… Крахмал в камыше есть? Есть. Сахар в камыше есть? Тоже есть. А если добавить немного дрожжей, бери и горилку гони!

Новую волну смеха унять было трудней. Сымон Васильевич немного рассердился:

– Такое собрание, так хорошо все подготовлено, так хорошо все шло – и нá тебе, вылез со своими дрожжами!

Посоветовавшись с членами президиума, он встал и объявил перерыв.