Текст книги "Желтая акация"
Автор книги: Владимир Дубовка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Когда весна была в полном расцвете
…Залечу твои раны,
осушу твои очи
и рукою расправлю
твой каждый листочек.
Подниму из руин
города все родные,
насажу в деревнях я сады молодые,
чтоб ты вечно цвела,
чтобы в счастье росла,
дорогая моя Беларусь!
Пимен Панченко
Сымон Васильевич приехал в районное местечко Пригожий Городок. Расположенный у самого озера, вдоль вытекавшей из него реки, городок был действительно пригожим, красивым. А река, приняв в себя несколько притоков – больших ручьев, через километра два была уже широкой, украшала окрестность.
Все улицы вымощены, перед каждым домом цветник, у каждого дома сад. А когда весна была в полном расцвете, сады создавали чудесную картину.
Казалось, что и листьев на деревьях нет – все утопало в розово-белом и алом цвету. Будто какой-то большой праздник был на свете.
А если подумать, так это и есть большой и необыкновенный праздник – праздник жизни, вечной и бесконечной, праздник возрождения природы после долгого зимнего сна.
Сымон Васильевич несказанно радовался. Ему невольно припомнилась первая послевоенная весна, когда только-только прогнали врагов с советской земли…
Деревья стояли понурые, искалеченные… Кое-где мелькали цветы на деревьях, не так, как теперь, сплошными коврами…
Хаты разрушены, сожжены… Только фундаменты остались на усадьбах да широко раскрытые печи, из которых, как из ртов неведомых великанов, был слышен вопль: «Кривда! Кривда! Горькая кривда!..»
Женщины ходили замурзанные, с посеревшими лицами, будто они совсем не мылись… На лицах людских было горе, тоска, страдание… Не отыскали еще такой волшебной воды, которая бы смыла с людей следы горького, невыносимого страдания…
Да нет, нашлась такая животворная вода: мирная, счастливая жизнь. Изменилось все до основания. Даже не поверишь с первого взгляда, что у той женщины убиты на войне муж и два сына, а у той бабки замучена до смерти дочь-партизанка. В сердцах людских остались глубокие раны. Словно бы затянулись они, но ноют и болят перед непогодой…
Вспомнилось Сымону Васильевичу, как в Ботяновичи приезжали белорусские поэты и прозаики, читали свои новые произведения – стихи, басни, рассказы… Все – и взрослые и молодежь – сердечно приветствовали, внимательно слушали, дружными рукоплесканиями вознаграждали их за хорошие, интересные произведения…
Но вот один писатель прочитал небольшой рассказ из военного времени, в котором говорилось о том, как фашисты замучили до смерти маленькую девочку, связную партизан… Люди аплодировали, правда, как и всем, но, когда кончился вечер, подошла к тому писателю пожилая женщина и сказала:
– Хорошо вы написали, сынок, вспомнили правду горькую, но было бы лучше, если бы вы такого рассказа нам не читали…
Писатель невольно удивился:
– Почему?
– А потому, родненький мой, что у меня у самой было такое горе. Мою родную единственную дочь замучили вороги… Вот я уже – сколько лет прошло! – притерпелась как-то, а вы вновь задели меня за самое больное, привели меня на ту казнь… Вот и вспоминала я, как моя доченька ходила, разговаривала, шутила, песню пела:
О-о-ой, жыта спее…
Жыта палавее…
А вы мне напомнили, как ее мучили, как из нее жилы тянули… Не знаю, может, так и надо, а может, и не надо…
Смотрел Сымон Васильевич на встречных, со многими здоровался, а сам про себя думал: какие же песни, какие рассказы нужны этим людям, чтоб они становились еще более жизнерадостными, активными, работоспособными?
А сады цвели. Будто какая-то душистая пена океанского прибоя обдала эти деревья, все вокруг, и они в солнечном сиянии сверкали миллионами искр – искр красоты, жизненной силы, бессмертной жизненной силы…
А разве жизнь не океан? Океан непобедимый, страшный и радостный, веселый и грустный, созидающий и разрушающий, но всегда вечный…
«Текущие» и «праздничные» дела
Мы должны тщательно изучать ростки нового, внимательнейшим образом относиться к ним, всячески помогать их росту и «ухаживать» за этими слабыми ростками.
В. И. Ленин
Секретарь райкома партии Василь Григорьевич с первого взгляда был человек очень обыкновенный. Невысокий, худощавый, скромный, он ничем особенно не выделялся из ряда многих и многих работников. Единственное, что оставалось в памяти после встречи с ним, – это глаза. Спокойные, но проницательные, они будто читали на лицах собеседников то, чего они не смогли или, может, не успели высказать до конца. Тогда Василь Григорьевич, слегка улыбнувшись, взглядом, репликой, улыбкой ставил все на место. Это порой раздражало отдельных посетителей: все зависело от того, выгодна или не выгодна была такая ясность для них.
Будучи человеком одаренным, он все же много занимался, прочел сотни книг научной и художественной литературы. Знание жизни, чтение книг помогли ему во всем, и он говорил ясно, просто, красноречиво. Слушали его всегда с удовольствием, так как он украшал свою речь поговорками, меткими сравнениями. Не чурался и хороших стихов.
И вот он сидит в своем кабинете, просматривает официальные и неофициальные бумаги. Одним словом, занят текущими делами.
«Нет, это название мне не нравится, – решает он. – Вспоминается народная пословица: „Текущая вода не вернется никогда“. Что-то, значит, прошло, протекло мимо тебя, ты хорошо не разглядел, не успел понять, что к чему. А там, глядишь, уже новая волна набегает».
Он даже улыбнулся при этом, но вошла секретарша и доложила ему о приезде Сымона Васильевича.
– Пожалуйста, пожалуйста! С большим удовольствием приму его. Давно не видел!.. Заходи, брат Сымон!
Сымон Васильевич поздоровался с Василем Григорьевичем. Обнялись. Что ни говори, фронтовые друзья, хотя Сымон Васильевич и намного старше.
Василь Григорьевич улыбнулся:
– Знаешь, чем я занимался перед твоим приходом? «Текущими» делами. А знаешь, что это такое?
Сымон Васильевич, немного подумав, ответил:
– Я никогда особенно этим словом не интересовался. «Текущие» и «текущие». Так, как скажем, коса, которой косят, и коса на женской голове. Когда слышу: «Надо отбить косу», не думаю о женской косе. Когда слышу: «Она лентяйка, мать ей до сих пор косу заплетает», не подумаю о той, которой косят.
– Э, брат, в том-то и дело, что на свете больше любителей «наклепать» на женскую косу, чем «отклепать», отбить стальную. Твоя филология как палка о двух концах.
– Конечно, тут есть элемент какой-то быстротечности, спешки. Не зря и на заседаниях «текущие» дела в самом конце рассматриваются, когда все участники устанут, начинают торопиться домой… Может, лучше сказать «мелкие», «обыденные»?
– Как ни назови, а если кто не хочет вникнуть в дело, оно всегда будет оставаться «текущим». Что же, постараемся ознакомиться с твоими делами, сделаем их не «обыденными», а праздничными… Погоди! Чтоб не забыть! Ты мне расскажи, какой это в твоей школе «подпольный» кружок существует, «Желтая акация», что ли?
– Он существует и, можно сказать, не существует. Но должен существовать. Наверно, и я на старости лет вступлю в него.
– Вот как! А что он из себя представляет?
– У нас в школе вообще хорошие ученики. Большинство – отличники. Троечников в старших классах почти нет.
– Без натяжки, честно?
– Без единой натяжки. Объясняется это, вероятно, не только хорошей и добросовестной работой учителей, но и усердием учащихся. Учительский коллектив исключительный – дружный, способный. Каждый любит свой предмет и стремится привить эту любовь ученикам.
– Должно быть, и твоя заслуга в этом немалая? Есть же у нас и молодые учителя? Многие школы жалуются как раз на молодых преподавателей: «Нет педагогического такта… Нет опыта». Наверно, и ты слышал об этом от своих товарищей – директоров?
– Слышать-то я слышал. Но не понимаю их жалоб. Если ты настоящий директор, если ты хороший педагог, помоги младшему, поделись с ним своим опытом. Тут не надо много говорить, бывает достаточно одного доброго, искреннего слова.
– К сожалению, не везде так заведено… Послушай, что мне пишет одна молодая учительница:
На каждый мой урок начал ходить либо сам директор, либо завуч. Приходят с толстыми тетрадями. Не успею я сказать слово ученикам, как он раскрывает свою тетрадь и начинает что-то писать. Ученики перестают слушать меня, а поворачивают головы к «писарю» и стараются угадать: «А что он пишет?» Потом вызывает меня в кабинет, открывает свою тетрадь и начинает отчитывать: «Вы ставили вопрос так, а надо так, вы сказали так, а надо так…» Когда я ответила однажды, что и в учебнике написано так, как я говорила, так он мне ответил: «Учебники написаны для учеников, а не для учителя!..» Когда же приехал к нам в школу инспектор Евстигней Поликарпович Бараболка, побыл у меня, предварительно встретившись с директором, так они вдвоем наговорили мне такого, что у меня пропало всякое желание работать в школе. И я очень прошу вас помочь мне перейти на другую работу, хотя бы продавщицей в сельпо.
Сымон Васильевич сразу же спросил:
– А какой предмет она ведет?
– Историю.
– Могу взять в свою школу с нового учебного года. У нас Тит Апанасович заболел. Просится на пенсию. Придется отпустить. А он очень хороший педагог. Будет помогать молодой учительнице.
– А что, если она действительно плохая учительница? Ты не боишься?
– Не верю я! Да и припоминаю что-то… Я ее на конференции видел. Хорошая девушка! Еще какая из нее учительница будет! На зависть той самой школе, где ей теперь житья не дают.
– Твое слово твердое? Хорошо, я попрошу, чтоб ее перевели в вашу школу. А как же кружок, как «Желтая акация»?
– Дело это интересное. Наша молодежь растет. Читает. Слушает радио. Бывает на экскурсиях. Начинает задумываться о таких проблемах, о каких мы в свое время, в годы своей юности, и не слышали даже или, если и слышали, не имели ни времени, ни возможности обращать на них должное внимание. Знают они много и делают много. У нас, как и в других школах, около двух десятков самых различных кружков: радио, авто, фото, химия… Есть и юные натуралисты. Юные натуралисты читали и про Лютера Бёрбанка, и про Мичурина, и про Вавилова. Заинтересовались они, понятно, мичуринской теорией, выведением новых культур на нашей почве. Да не только заморских, экзотических, но и своих дикорастущих. Говорят, надо дикорастущие, но полезные растения изучать, улучшать, увеличивать их ценные качества.
– Мысль вообще полезная и здоровая.
– Это нам с тобою так кажется. А вот товарищ Бараболка, оказывается, – я сам об этом недавно узнал – нашел в этом криминал, непотребщину и так напугал Нину Ивановну, что та вычеркнула из плана три нужных пункта.
– Бараболка? Он и про «Желтую акацию» мне говорил.
– Ясное дело, он. Больше некому. Этот Евстигней Поликарпович – удивительный человек.
– Интересно, какие пункты он счел криминальными?
– Она имела в виду собрать описание всех суррогатов, какими люди спасали свою жизнь во время оккупации, и затем собрать полный гербарий тех дикорастущих растений, которые богаты разными ценными веществами и во сто раз полезнее для человека, чем разные суррогаты. Возьмем для примера наш рогоз, или, как его зовут в других местах, пуховку, кугу, киевку. В корневищах этого растения находится до 45 процентов крахмала, 11 процентов сахара и до 25 процентов белковых веществ. Раньше из них пекли хлеб, готовили кисели. Даже печенье выпекали. Этого растения у нас множество. А люди во время войны душились мякиной или другими несъедобными веществами, лишь бы только как-нибудь обмануть свой желудок, дать ему какую-то работу… Таких примеров сотни…
– Черт возьми, я не слышал про это!
– Да как услышишь! Если что и печатают про такие растения, так в научных малотиражных изданиях, да еще название дадут такое, что для рядового читателя оно непонятно.
– Интересные дела!
– Еще какие интересные! Вот желтая акация и та выходит на сцену. Задумались юные натуралисты над тем, как бы ее сделать полезной для человека. Это же бобовая многолетняя культура – кусты. Даже в диком виде она имеет в своих семенах до 35 процентов протеина, больше 4 процентов растительного масла, до 15 процентов клетчатки. Некоторые сорта имеют растительного масла до 12 процентов. «Флора СССР» отмечает, что семена желтой акации являются хорошим кормом для птиц, а в голодные годы использовались людьми. Но одна беда – семена мелкие, стручки сами по себе раскрываются и разбрасывают горошинки куда попало. Захотелось ребятам вывести такие сорта желтой акации, чтоб она при всех своих качествах давала большие стручки и чтоб они держались, пока их люди в руки не возьмут.
– Погоди, погоди! Слушаю тебя, а сам думаю: что-то знакомое! Где-то я читал, что наши ученые какие-то опыты проводят с желтой акацией. Не такое это, значит, криминальное дело, если академики занимаются им!
– У тебя, оказывается, память хорошая. Писали, но не все. В газетах писали, что академик Цицин проводит такие опыты. Под его руководством были сделаны десятки тысяч опылений, переопылений, но положительных результатов они не дали. Об этом пишут другие ученые. Шлыков в своей весьма интересной и капитальной книге «Интродукция и акклиматизация растений» дает другое освещение этого вопроса. У нас эта книга есть, я взял на всякий случай с собой. Могу прочитать несколько строк, если не задурил еще тебе голову.
– Что ты говоришь! Это ж не «текущую водичку» мы с тобой рассматриваем!
Тем временем Сымон Васильевич достал книгу, открыл нужную страницу:
– …Не менее показательны попытки скрестить однолетнее травянистое растение горох посевной (писум сативум) с древесным кустарником – желтой акацией (карагана арборесценс): попытки эти оказались безуспешными, хотя оба растения принадлежат к одному и тому же семейству. Неудача объясняется тем, что возникновение родов этих растений отделяют десятки миллионов лет: один из партнеров – реликт мелового периода (70–80 млн. лет), а другой возник где-то на рубеже современной и третичной эпохи, всего вероятнее в неогене (1–6 млн. лет), следовательно, история их становления различна…
– Как это все интересно! – заметил Василь Григорьевич. – Миллионами лет швыряются академики, как волейбольным мячом… Миллионы лет! Да что же могут сделать ребята из Ботяновской школы, когда такой приговор дан этому делу? Надо было почитать им об этом.
– Я читал. А они мне говорят: «Не боги горшки обжигают. Академики пускай делают свое, а мы будем делать свое. Будем соревноваться с ними, будем искать свои способы скрещивания». Они на тополе грушу привили даже.
– И как?
– На трех тополях прививки цветут. Сам смотрел перед отъездом. Осенью будем первые плоды пробовать.
– Все, что ты говоришь, Сымон, необыкновенно интересно. Возможно, эти юноши и девушки не добьются своего с желтой акацией, а преуспеют в чем-то ином, не менее ценном и полезном для нас. Но как приятно видеть и знать, что у нас растет такая славная и способная молодежь! Ты только подумай – наперекор всему, против ветра и грозы выходят на борьбу с самой природой!
– Основной их девиз – слова Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача». Я тебе скажу больше. У нас много разных кружков. Но ни один мне так не нравится, не захватывает меня самого, как этот. То ли на старости лет к земле потянуло, то ли действительно увлекся вместе с ними – не знаю! Я тебе расскажу еще про одно дело, но мне неловко, что я и так много времени у тебя отнял…
– Ничего, ничего! У меня маленькое затишье. Только вот одно… Жена работает, как ты знаешь, в больнице, а моей маленькой хозяйки – Нади – тоже нет дома, она еще в школе. Как придет – позвонит мне, сразу пойдем ко мне, пообедаем и все закончим. А пока рассказывай.
– Если так, начну рассказ о выведении новых сортов растений. Не подумай только, что это легенда какая-то. Самый настоящий факт. Фамилий я тебе не называю, так как они в этом случае значения не имеют. Тем более, что некоторых из участников нет в живых… Так вот слушай. Когда у нас начали делать первые шаги по осушению Полесья, в заграничную командировку-экскурсию поехала (в 1927 или 1928 году) группа наших агрономов-экономистов. Маршрут их пролегал по северной части Западной Европы, по тем местам, где болота осушивались давно, где был собран большой научный материал и, кроме всего, находились хозяйства-имения, опытные станции. Цель была такая: выяснить, как практически проводится осушение и как – это самое главное – используются осушенные земли, что на них сеют. Что они там видели, чему научились, я точно, не знаю. Наверно, были поданы соответствующие доклады и отчеты. Но вот что мне рассказал один из участников этой экспедиции. «Приезжаем на одну опытную станцию в северной части Германии. Все интересно. Обходим поля, смотрим, спрашиваем, пишем. Подходим к одной – стоит стеной горох, да стручистый такой! Мы все удивились. Как известно каждому, горох хорошо растет и плодоносит на суходольной почве. Спрашиваем у хозяина: „Как вы вывели такой сорт гороха? Это же чудо, а не горох – на такой почве, на только что осушенном болоте! Как называется этот сорт?“ – „А это, – говорит хозяин, – ваш белорусский горох“. У нас глаза на лоб полезли. Покраснели мы все, как раки вареные. „Простите, – говорим ему, – но мы такого сорта не знаем“. – „Ничего удивительного в этом нет, – отвечает он. – Дело вот в чем. Во время мировой войны 1914–1918 годов я был офицером немецкой армии. Довелось бывать и в Белоруссии. Поскольку я агроном, меня все интересовало. И вот, проходя через ваше Полесье, я нашел на самой трясине горох. Он меня очень заинтересовал. Я собрал стручки – а дело было по осени – и отправил домой. Когда вернулся с войны, взял и из той горстки семян вывел побольше… Пожалуйста, возьмите, сколько вам надо, и отвезите на свою родину. Это мой подарок, да еще с большой благодарностью“».
– Черт знает что делается на свете! – воскликнул Василь Григорьевич. – Только подумать! А есть ли он у нас теперь, тот самый сорт гороха?
– Вот этого не знаю! Может, даже и нет. Сам знаешь, после войны всё начинали сызнова.
– Слушаю тебя, а сам думаю: не поехать ли с твоей молодежью на Полесье во время своего отпуска, закатать штаны да полазить всюду. Может, и мы с тобой, Сымон, что-то интересное там найдем.
Сымон Васильевич засмеялся:
– Тебя жена не пустит. С медицинской точки зрения: гипертония, гипотония… Да и работа твоя куда обширнее нашей.
Зазвонил телефон. Василь Григорьевич снял трубку:
– Надюша, ты? Пришла?.. Есть захотела?.. Даже очень! Со мной дядя Сымон. Так что накрывай на троих… Собирай свои бумаги и пошли, – обратился он к Сымону Васильевичу.
Лекарство от глухоты
…Побольше внимания самым простым, но живым, из жизни взятым, жизнью проверенным фактам коммунистического строительства…
В. И. Ленин
Надя приветливо встретила отца и гостя.
Сели обедать. Во время обеда Василь Григорьевич спросил у дочери:
– А знаешь ли ты что-нибудь, доченька, про рогоз? Что в нем есть полезного для человека?
– Знаю. Есть много крахмала, сахар. Много хорошего в нем есть.
Василь Григорьевич обратился к гостю:
– Вот тебе, Сымон, юная натуралистка из Пригожего Городка!
Потом он снова спросил у дочери:
– Но откуда ты обо всем этом узнала?
– У меня, папочка, есть очень интересная книга «По следам Робинзона». Написал ее Николай Михайлович Верзилин. В ней говорится про многие нужные для человека и ценные дикорастущие растения.
– Почему же ты, Надюша, никогда мне об этой книжке ничего не говорила?
– Она написана специально для детей. Кроме того, у тебя нет времени читать такие книги. А еще – она недавно к нам домой вернулась. Ее брали мои друзья, так как в библиотеке ее нет.
– Значит, интересная книга, если и друзья брали читать?
– По-моему, так даже очень интересная. И захватывает, на каждой странице дается все новое и новое. По правде сказать, подобной книги у меня нет и не было.
– Ты мне на ночь положи ее на тумбочку. Надо и мне почитать, проверить твою оценку.
Сымон Васильевич подтвердил слова Нади:
– Я знаю эту книжку. Надюша правильно говорит. Добавлю только, что и люди старшего возраста найдут в ней много для себя нового, интересного.
– Обязательно почитаю! – заинтересовался окончательно Василь Григорьевич. И, продолжая свою мысль о полесском горохе, сказал: – Для меня неясно только одно: почему мы сами не отыскали тот горох, не заинтересовались им?
Сымон Васильевич засмеялся:
– Да мало ли таких примеров есть еще? Во всем виновато какое-то наше равнодушие. Вот, к примеру, за границей вывели новые сорта салатных растений. За основу они брали те полезные дикорастущие растения, которые известны нам всем с детства: одуванчик, или, как его еще зовут, богатки, ключики-первоцвет, валерьяну, настурцию. А назвали их по-своему: рапунцель, рапункул, брункрес и т. д. Теперь мы привозим от них семена этих салатов и в академических даже изданиях – для придания этим салатам большей солидности и пикантности – пишем: «рапункул», «рапунцель», «брункрес». Не зная, подумаешь, что это, наверно, что-то вроде ананасов.
– Остается только подождать, пока из нашего осота не сделают какой-нибудь «трамтамтам», а из сныти – «пимпампам». Мне это очень напоминает то, как в столовых яичницу называют омлетом, а обычные мясные клецки – фрикадельками. А есть ли что действительно ценное в тех салатах или это только причуда какая?
– Еще бы! Возьмем для примера наши красивые весенние цветы первоцвета, или, как их еще называют, баранчики, ключики…
– Я их хорошо знаю! Сам в детстве ел эти золотистые цветы… Про них чудесная народная легенда есть, как ими весна небо отмыкает, после чего начинается великий расцвет на земле и запевают соловьи…
– Но в этих красивых цветах настоящий ключ к нашему здоровью: в листьях первоцвета находится до 6 процентов аскорбиновой кислоты, почти в пятнадцать раз больше, чем в апельсинах или мандаринах… Следует добавить, что в этой чудесной травке есть еще много разных ценных веществ, которые использует научная и народная медицина. Учеными установлено, что корни первоцвета в пять раз более действенны при лечении, чем зарубежная ипекакуана или сенега…
– Надо нам самим взяться за эти ключики! Да и не только за них.
– Разве это все? У нас в резерве сотни, тысячи хороших полезных растений, но дикорастущих.
– Так почему же мы спим, медлим?
– Нет, братец, спать нам не дадут теперь такие герои, как твоя Надюша, как наш Скрипка, Лосик и многие другие. Они нас, в данном случае меня, крепко за фалды взяли. Я бы так и не приехал к тебе. Через два дня у нас должно быть общее собрание натуралистов совместно с учителями и родителями.
– Я слушаю, а в то же время думаю и размышляю. Мне почему-то кажется, что хорошо оборудованная и организованная школа может сделать в отношении отдельных растений не меньше, чем даже какой-нибудь ученый исследователь… Не хватил ли я через край, как по-твоему, Сымон?
– Нет, Василь Григорьевич, ничего лишнего ты не хватил. Я тебе дам пару исторических справок. Когда на Украине и в России начали сеять подсолнечник, то его использовали для лузганья и для кормления птиц. Академик того времени Севергин так и писал в своей книге «Наиболее употребление семени есть в пищу попугаям». Правда, он же добавил: «Можно получать из него масло». Но масла из подсолнечника тогда никто не добывал. А книга написана была в 1794 году.
– Откуда вообще взялся подсолнечник у нас?
– Подсолнечник впервые завезен в Европу испанцами в 1510 году. Но слушай дальше. В начале девятнадцатого столетия (1829–1833 годы) самый обыкновенный крестьянин слободы Алексеевка, Воронежской области, Данила Иванович Бокарев своим умом дошел до этого и начал ручным прессом выжимать масло из подсолнечника. Это дало ему хороший доход. За ним потянулись соседи. Потом нашлись находчивые предприниматели. Так и появилось подсолнечное масло людям на пользу.
– Польза от него немалая.
– Еще бы! На каждые сто граммов это масло имеет около 120 миллиграммов витамина Е, много линолевой кислоты да еще немало чего ценного и крайне необходимого человеческому организму. Не говоря подробно об их значении, отмечу только одно: подсолнечное масло, если его употреблять регулярно, снижает до нормы холестерин в крови, а в некоторых случаях помогает рассасыванию атеросклеротических бляшек в кровеносных сосудах.
– Я тебе очень благодарен за эту интересную справку. Но ты обещал мне сказать, как именно школа может вести интродукцию, акклиматизацию и выращивание новых культур.
– Извини меня! Так много всего интересного, куда ни кинь, что я немного теряюсь. Вот пример из школьной практики. В 1904 году учитель Смирнов в Удмуртии посадил при школе семена кедра, полученные им из Томщины. После его смерти ученица, став учительницей, продолжала работу дальше. Вполне понятно, что и Смирнову и его ученице помогали учащиеся. Наконец при школе возник целый кедровый сад; в 1961 году там было 56 огромных могучих кедров, каждый из которых дает ежегодно по двести килограммов орехов. Обрати внимание на такое обстоятельство: кедр, растущий в тайге, дает нормальный урожай раз в три-четыре года, а тут плодоносит ежегодно. В чем дело? А весь секрет в том, что ученики ухаживают за деревьями, окапывают, подкармливают их. Вот деревья, этот самый чудесный кедр, и отдачу посылают ежегодно.
– Действительно конкретный пример! И самое интересное, что два поколения учителей и несколько поколений учеников ведут неустанную работу. Не надо и нам в некоторых случаях отмахиваться от таких задач, для решения которых потребуется не один год, а десятки лет.
– Правильное замечание, Василь Григорьевич, тем более что эстафету есть кому передать – смена растет надежная, трудолюбивая.
– Вообще все, о чем ты мне сказал, очень интересно и ценно. Взять хотя бы и кедр. Признаюсь, я тут мало что знаю. А может ли он хорошо расти у нас?
– Мы специально интересовались этим вопросом. Отдельные факты подтверждают, что расти он может у нас, но требует все же лучшей почвы, чем, к примеру, наша сосна. Есть даже небольшие посадки его и в Ботаническом саду нашей Академии наук. Для нас также интересной является практика Медведицкого лесного хозяйства Калининской области. Один научный работник этого лесхоза опубликовал недавно статью о результатах своей работы. Но плохо то, что для его посадок требуется «богатая, хорошо дренированная почва». Кроме всего прочего, кедр начинает давать орехи на двадцать пятом году жизни, а то и позже. Но люди овладели способом прививки кедра на нашу сосну…
– Стой, стой! Читал недавно заметку про это… Надейка!
Надя, которая уже занималась в соседней комнате, откликнулась:
– Иду, папочка!
– Скажи, дочка, где и что мы с тобой читали о прививке кедра на сосну?
– А это, папа, про Стрельнинское лесничество под Ленинградом. Там целые гектары напрививали. Еще ты сказал: «Надо и нам хоть пару гектаров занять».
– Слышишь, Сымон? У меня живые свидетели: читал, интересовался. Но признаюсь честно – забыл. В одно ухо вошло, в другое вышло. Суета, текущие дела… Не отказываюсь от своего прежнего объяснения. Правильно их назвали: текущие. Одна волна набегает на другую. Спасибо тебе, что напомнил. И тебе, Надюша, большая благодарность!
Надя шутливо отсалютовала по-пионерски:
– Всегда готова!
Сымон Васильевич усмехнулся:
– Благодарить нас не за что! Я очень рад, что так дело поворачивается. Я даже специальную докладную записку привез об этом. Пожалуйста, читай.
Василь Григорьевич бегло прочел записку.
– Ого! Целое научное исследование! Даже ссылки на научную литературу, на источники!
– Это составляли наши учителя. Говорят: чтоб не подумали, что мы все сами в Ботяновичах придумали, дадим библиографию.
– Это как раз неплохо, мои друзья с большим уважением будут обсуждать вопрос. Но почитаем, что тут такое у вас написано…
КЕДР СИБИРСКИЙ И ПРИВИВКИ ЕГО НА СОСНУ ОБЫКНОВЕННУЮ
Кедр сибирский (пинус сибирика) встречается в Предуралье, но основные его массивы находятся в Западной Сибири до 66° северной широты, в Центральной Сибири, в Алтайском и Хабаровском краях, вплоть до Тихого океана. Растет вместе с елью и пихтой, а местами и один – сплошными полосами. На горах поднимается до 2400 метров над уровнем моря, переходя в так называемую карликовую или стланцевую (от слова «стлаться, стелиться») форму (пинус пумиля).
Весь он, начиная от игл (хвои) до самого корня, имеет большую ценность для людей. В его хвое находится от 250 мг процентов до 350 мг процентов витамина С (аскорбиновой кислоты).
В хвое и в молодых ветках находится от 0,42 до 1,49 % эфирного масла. Дает живицу, из которой добывают скипидар с 6–20 % эфирного масла. Из этой живицы добывается бальзам, применяемый в оптической промышленности для склеивания стекол и улучшения их качества.
Кедровые семена содержат от 27 до 86 % высококачественного растительного масла, а из чистых орехов (без шелухи) масла выходит от 58 до 61 %.
Кедровые выжимки сохраняют в себе остатки масла до 12–15 %, имеют белок, крахмал, пентозаны, сахар. Масло питательно для людей, оно высокого качества. По своей пищевой ценности даже выжимки (жмыхи) превышают мясо и молоко, поэтому могут применяться в кондитерской промышленности.
Применяется кедр и в народной медицине как лекарство от глухоты, для чего делается настойка на скорлупе кедровых орехов.
Василь Григорьевич откинулся на спинку стула и громко, раскатисто засмеялся. Сымон Васильевич насторожился и удивился:
– Что-нибудь не так?
– Наоборот, все так, как должно быть! Но не мог бы ты, брат Сымон, срочно подготовить мне пару литров такой кедровой настойки?
Сымон Васильевич удивился еще больше. Он осторожно ответил:
– Подготовить все можно. Но зачем тебе? Ты же не глухой.
– Я-то не глухой, но перед тем, как буду обсуждать кое с кем этот вопрос, дал бы им по доброй чарке такого лекарства, чтоб им хорошо уши прочистило… Понимаешь или нет?
– Немного понимаю, немного нет.
– Да что ж это с тобой! Подумай лучше. Некоторые люди порой не слышат голоса разума. Нечего греха таить, встречаются порой такие. Короче говоря, глуховатыми они стали, а некоторые – становятся. Вот для таких людей кедровая настойка будет в самый раз… Но почитаем дальше:
Мелкослойная и легкая древесина славится прочностью и служит прекрасным материалом для столярных изделий. В шкафах, изготовленных из кедра, не водится моль, так как она не выносит запаха бальзама.
Это только часть его полезных и ценных качеств.
Наши советские ученые давно интересовались тем, как бы расширить его ареал (границы произрастания) на запад. Простая посадка экономически невыгодна, так как он требует сравнительно лучшей почвы, чем сосна, а кроме того, кедр поздно плодоносит.
Неожиданно на первый взгляд они пришли к очень интересным результатам. Еще когда-то, в двадцатые годы, в Красноярском крае В. М. Крутовских и О. П. Олисова начали делать прививки кедра на обычную сосну.
В дальнейшем научная сотрудница Академии наук СССР А. И. Северова провела плодотворную работу в этом направлении и, что самое главное, разработала и описала в своих научных трудах технику этого дела. Оказывается, кедр, привитый на сосну, начинает давать орехи уже на второй и на третий год.
Самое важное для нас, именно для Белоруссии, – это то, что по данным ее опытов, прививочный материал от кедровых деревьев заготавливается в январе – марте и затем хранится в холодных помещениях, так как он в момент прививки должен быть еще в стадии зимнего покоя.
Это значит, что можно заранее приготовить нужное количество прививочного материала, привезти его в Белоруссию без спешки и нормально прививать к молодым (от 3 до 6 лет) сосенкам.
Наша школа вела предварительную беседу с правлением колхоза «Светлое будущее», и оно согласилось выделить для этого дела делянку молодого сосняка на площади до одного гектара, если не будет никаких возражений.
Для того чтобы ученики своими глазами увидели практические результаты такой чудесной работы, желательно послать небольшую экскурсию в Москву. Вместе с тем надо договориться с соответствующим научно-исследовательским учреждением в Сибири, чтоб оно дало советы и оказало содействие в заготовке прививочного материала.
На все это потребуются деньги, которых школа не имеет.
Доклад составлен на основании работ В. Верещагина, К. Соболевской, А. Якубовой «Полезные растения Западной Сибири», А. И. Северовой «Прививки кедра на сосну» и труда А. И. Ирошникова и др. «Способы прививки сосны обыкновенной на кедр и кедра сибирского в Средней Сибири».
Учителя Ботяновской школы Нина Ромейка и Иван Радько.
Когда Василь Григорьевич кончил читать, Сымон Васильевич спросил его:
