Текст книги "Кто закажет реквием"

Автор книги: Владимир Моргунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Ах, падлы! – глухо сказал человек в маске, выдернул автомат из столика, вскинул его на плечо, а рожки один за другим уронил во вместительный накладной карман на брюках.

Другой тем временем подошел к столу, за которым только что сидели Брус и его партнер. Внимание второго человека в маске привлекли листки бумаги, разбросанные по гладкой поверхности стола, а также черный кейс, стоявший под столом...

7

16 сентября, четверг.

Южнороссийск.

Клюев позвoнил Епифанову.

– Мне надо бы встретиться с вами. Чем скорее, тем лучше.

– А встречаться будем напротив аптеки, как всегда? – пошутил старший следователь облпрокуратуры, напоминая о не таких уж давних событиях.

– Знаете, этот вариант может выглядеть более предпочтительным, – вполне серьезно ответил Клюев.

– Пожалейте старика, Евгений Федорович. Куда мне по вечерам шататься, – опять же шутливо взмолился Епифанов. – Ведь вы же, небось, вечером хотите встретиться?

– Я хочу с вами встретиться как можно быстрее, но желательно у вас дома.

– Хорошо, давайте-ка я сейчас соображу. В пятнадцать ноль-ноль годится?

– Годится, – Клюеву подходило любое время.

На сей раз следователь принял его в гостиной.

– У вас, наверное, уже привычка выработалась – на кухне серьезные разговоры вести? – лукаво спросил Епифанов. – Пора уже эту привычку оставить. Не могу же я принимать на кухне главу частного сыскного агентства. Леночка нам изобразит чай и что-нибудь еще к нему, пока супруга на службе.

Дочь Епифанова, девица лет шестнадцати-семнадцати, одетая в мягкие рейтузы, вызывающе обтягивающие ее молодую упругую попку, милостиво улыбнулась и отправилась «изображать» на кухню.

– Студентесса, – прокомментировал Епифанов. – Уже больше двух недель. Университет, юрфак. Не понимаю, зачем ей это нужно? Вполне современная девица, ее сверстники сейчас все в коммерсанты да в менеджеры себя готовят.

– Но вы-то, небось, не особенно ее отговаривали? – предположил Клюев.

– Ох, не особенно, – притворно вздохнул Епифанов. – Итак, что у вас стряслось серьезного?

– Вы полагаете, что у меня только серьезные дела случаются?

– А то как же? Вам на них везет, вас мелочи стороной обходят, – прищурился Епифанов. – Опять кто-то кого-то убил, а орудие убийства совершенно случайно у вас оказалось?

– Нет, – Клюев почувствовал, что Епифанов, несмотря на внешне совсем несерьезное поведение, совсем не шутил сейчас или шутил в очень малой степени – то есть, имела место иллюстрация выражения: «Во всякой шутке есть доля правды». – Давайте я расскажу все с самого начала. Итак, мы охраняли одного клиента по фамилии Кондратьев. И нам случайно удалось подслушать его разговор с неким Поляковым, знаете такого?

– Кто же не знает генерального директора могущественного «Tристана»? Не каждая фирма может себе позволить держать филиалы в Москве и Санкт-Петербурге.

– Даже так? – Клюев почувствовал себя слегка уязвленным профессионально.

– Да-да. Но что же интересного было в том случайно подслушанном разговоре?

– Кондратьев предупреждал Полякова, что собрал материал о... словом, об обычном наборе махинаций, характерных для «новых русских». Не буду вас утомлять деталями. Если вас этот разговор уж очень заинтересует, прослушаете его запись. Но дело в том, что Кондратьев подозревал Полякова в нанесении ему предупредительного удара. Он заявил, что Поляков приказал кому-то похитить его супругу. Собственно, с похищения супруги наше сотрудничество с Кондратьевым и началось. И нам удалось выяснить впоследствии, что это действительно так. Выкуп за похищенную жену Кондратьева был доставлен к дому некоего Вячеслава Брусова, с которым Поляков связан. Дальше – мы сопровождали Кондратьева и его жену, покидающих Южнороссийск. И представьте себе, их пытались убрать. Не знаю как, но убрать – убить ли, похитить ли. Это случилось на трассе, уже при выезде из области почти что. Гаишники устроили провокацию – я в этом более чем убежден, хотя доказательств конкретных нет – задержав автомобиль сопровождения, а шедший впереди автомобиль Кондратьева сначала попытались остановить, а потом обстреляли. То, что стреляли люди, связанные с Брусовым – однозначно. Равно как и то, что Поляков все это контролировал. Откуда такие заключения? Из наблюдений, разумеется.

– Вот вам чай, – в дверях появилась новоиспеченная «студентесса» с большим расписным подносом, на котором лежали бутерброды, стояли две вместительные чашки с чаем, два стаканчика и бутылка вишневого ликера.

– Очень вам благодарны, мамзель, – сказал Епифанов. Он подождал, пока дочь выйдет из комнаты, и спросил:

– Как долго вы за ними наблюдали?

– Да собственно, с воскресенья, с того дня . когда Кондратьев нанес визит Полякову. Надо сказать, что Поляков и Брусов, хотя и защитили свои места проживания от проникновения в них хоть целого взвода спецназа, но устройствами для связи – телефонами, «уоки-токи» – пользуются весьма и весьма беспечно. Наверное, потому, что в городе и области они никого не боятся.

Епифанов никак не отреагировал на последнюю реплику Клюева.

– Из этих разговоров и из других источников нам удалось узнать, что люди Брусова охотятся за неким Горецким, – продолжил Клюев, – и мне кажется, что этого Горецкого вы должны знать.

– А почему вы решили, что я должен знать Горецкого? – Епифанов поглядел пораженным.

– А потому, что всего за один день мне удалось навести о нем справки, получить вполне удовлетворяющие меня по объему сведения. И я выяснил, что Горецкий некогда работал в городской прокуратуре, где посчастливилось работать и вам. Это же элементарно, Ватсон.

– Вы говорите – за один день собрали справки о Горецком? – удивленно покачал головой Епифанов.

– Ну не в объеме книги из серии «Жизнь замечательных людей», конечно, поскольку, как выяснилось, Горецкий – личность выдающаяся во многих отношениях, и узнать о нем можно многое, но кое-что я узнал.

– Знаете, вы все больше растете в моих глазах как сыщик.

– Спасибо, – Клюев мимоходом отреагировал на комплимент или констатацию факта. – Так вот, что касается Горецкого – мне кажется, что вы в состоянии помочь ему. Как специалист и как просто давний его знакомый.

– Послушайте, но почему вы настаиваете на том, что я – давний знакомый Горецкого?

– Потому, – Клюев раскрыл кейс и положил перед Епифановым бумагу.

Епифанов стал читать и лицо его удивленно вытянулось.

– Ну как? – спросил Клюев. – Свой адресочек и телефончик видите? Это, насколько я понимаю, координаты всех людей, к которым сейчас может обращаться Горецкий, у кого может скрываться. Куда уж там мне – на Брусова кто-то очень оперативно работает. Достаточно умело и большим числом.

– Откуда это у вас?

– Виктор Сергеевич, мы могли бы уже, наверное, договориться о том, что я не должен сообщать вам все источники своей информации. Как старому знакомому я вам признаюсь – данный списочек у меня от Брусова; как я его получил, вам, наверное, неинтересно. А сейчас я вам покажу еще один списочек, очень забавный списочек, из области «совершенно секретно». Не знаю, входит ли в компетенцию прокуратуры пресечение разглашения подобных вещей, но вам, опять же как старому знакомому, я дам это почитать.

И он опять, словно фокусник, извлек новые бумажки из кейса.

Прочитав, Епифанов только и смог сказать, что «ох-хо-хо».

– И еще, – завершил свой рассказ Клюев – В разговорах Полякова и Брусова упоминалась некая цель, в отличие от двух других уже пораженная. Две других цели, как мне кажется, это Горецкий и Кондратьев. Вы не знаете, кто был поражен?

Епифанов понял, что не только опасения Горецкого за свою безопасность были не напрасными, но что и его предположение относительно связи убийства Петлякова со своим преследованием было верным.

* * *

Чтобы назначить встречу Горецкому, Епифанов позвонил ему с телефона, установленного на квартире Клюева. На той самой, второй квартире, про которую, как надеялся сам Клюев, знали только те, кому положено знать.

– Дима, – сразу сказал Епифанов, – я признаю твою правоту. Я посылаю к тебе ребят. О них распространяться не буду, тем более по телефону. Они же посоветовали назначить место встречи по известным только нам с тобой признакам.

Местом, известным только Горецкому и Епифанову, стал городок неподалеку от Таганрога, где друзья-следователи очень давно пили бесплатное пиво, закусывая его бесплатными же рыбными деликатесами. Естественно, данное мероприятие тогда организовал Горецкий.

Клюев с Бирюковым прибыли в тот городок к середине следующего после беседы с Епифановым дня, то есть, в пятницу. Они поискали «Форд» Горецкого на условленном месте, но не обнаружили его. Зато Клюев успел заметить чернобородого мужчину среднего роста и тощеватой комплекции, одетого в дорогую кожаную куртку. Но мужчина, очевидно, тоже заметил их, потому что юркнул за железную будку

– жалкую лавчонку, которую хозяин ее наверняка гордо именовал «шопом».

– Да, это Горецкий, – определил Клюев. – Судя по описанию Епифанова. Надо полагать, что он считает себя неплохим конспиратором. При такой конспирации ему быстро голову снесут.

Конспиратор Горецкий приблизился к их машине через минуту. Очевидно, это время ему потребовалось для того, чтобы сличить полученную по телефону информацию с наблюдаемыми объектами.

– Дмитрии Эдуардович, – окликнул его Клюев, когда Горецкий какими-то, как, очевидно, ему самому казалось, хитрыми зигзагами приближался к их «Волге», – мы здесь.

Они подобрали Горецкого, подъехали к его «Форду», оставленному хозяином на соседней улице, и проговорили больше часа.

– Что же, раз переправка «компромата» не удалась через «следователя-инкогнито», мы можем предложить свою помощь, – заявил Клюев.

– Но у меня самого есть друзья в Москве, которые в несколько приемов смогут доставить документы по назначению.

– Чем больше в системе звеньев, тем выше вероятность отказа, – возразил Бирюков. – У нас же существует возможность доставить вашу «бомбу» непосредственно в Генеральную Прокуратуру России.

– Неужели? – Горецкий лукаво посмотрел на собеседников: дескать, деловые вы ребята, но в саморекламе все же надо меру знать.

– Ужели, Дмитрий Эдуардович, – в тон ему ответил Клюев. – Несколько месяцев назад мы уже проделывали это. Вы ничем не рискуете. Сделаете копии, документы останутся при вас. Единственное, что вам сейчас надо сделать, так это спрятаться получше.

Ох-хо-хо, после того, что вы мне понарассказывали, я даже не знаю, как это сделать.

8

Петцольд чувствовал – теперь пойдут «гости». И вовсе не визит Маргитты Хоффмайстер послужил причиной для такого заключения. Слишком долго он жил, вверяя себя своей интуиции, чтобы сейчас не поверить ей.

Как поступить сейчас? Выйти на «Феникса»? Но какой властью тот обладает сейчас? Кому понадобятся документы, каков их «вес» сейчас? Общество ко всему уже привыкло, как постепенно организм привыкает к наркотикам, алкоголю, любому яду вообще. Доза – точнее две одинаковых, хранимых в разных местах, известных только Петцольду – возможно, не окажет уже заметного воздействия на организм общества.

Почему эвакуировали «Густава»? Ведь он был не более, чем связным. Из-за Маргитты? Допустим. Значит, всего-навсего произошел обрыв одного проводка, одной цепочки.

* * *

17 сентября, пятница.

Ясенево.

Клифф радостно метался по пoляне, попеременно изображая то преследователя, то преследуемого. Подругой Клиффа по этой своеобразной игре в пятнашки была восточноевропейская овчарка Гера.

– А вот интересно, если он ее трахнет, – предположил Великжанин, глядя на собак, – какие щенки получатся? И получится ли что-то вообще?

– Должно, наверное, что-то получиться, – пожал плечами Данилов. – А почему тебя интересует именно «Угрюмый»? И разве у Примакова нет ничего на него?

– Все есть у Евгения Максимовича, да только нету этого самого «Угрюмого». Как в воду канул. Я тебе еще когда говорил – эвакуировать его надо. Или там потихоньку убрать.

– Это мы всегда успеем, – Данилов подумал о том, что дуболом Великжанин, никогда не поймет, что это за явление было – «Угрюмый», и сколько надо вложить времени и трудов, чтобы подготовить такого человека – разумеется, имея нужный «материал».

– Нет, Валентин Игнатьевич. Сейчас надо успеть. Не позже конца следующей недели. А еще лучше – дня через три. Всех на уши поставить, но на «Угрюмом» поставить точку.

– А как на это Примаков посмотрит – если узнает? – Данилов искоса взглянул на собеседника.

– Ты его боишься, что ли? – вопросом на вопрос ответил Великжанин. – Наш это человек, наш. Другие нас сменят – он и тем свой будет. А пока он будет делать то, что от него требуется. Человек умный, мягкий и покладистый – когда надо быть покладистым. А с теми, кто не хочет быть покладистыми, у нас разговор короткий. Уж какой вроде бы грозный начальник Степанков – как же, он по закону и нашу службу вроде как проверять может – а как турнул его Александр Иваныч от Бурейко, так он и убрался несолоно хлебавши. Раз уж мы от Генерального Прокурора кого угодно прикрыть можем, то от академика-разведчика – вообще как два пальца обо...ть. Но академик не станет шуметь, потому и сидеть ему в своем кресле долго, как при Мишке еще сидел. А Степанков последние денечки в своей должности догуливает.

Данилов знал, что Бурейко все же являлся в Генеральную Прокуратуру несколько раз и давал показания. Хотя чуть больше недели назад люди Коржакова действительно «турнули» прокурорских. Чем Прокуратура вооружена? Бумажками. Ерин-то от нее четко отмежевался, Ерин Генеральному Прокурору нынче не союзник, А у Коржакова сейчас власти сосредоточено, пожалуй, побольше, чем у Президента, потому что он влияет на Президента, а не тот на него.

– Значит, так, – подытожил разговор Великжанин, – надо срочно найти «Угрюмого».

* * *

Констанц, земля Баден-Вюртемберг.

18 сентября, суббота.

Клаус Зигерт был рад старому знакомому.

– Детлеф, сынок, я уж думал, что ты укатил куда-нибудь за океан.

– С чего бы это? – Петцольд пожал жесткую и шершавую, словно коряга, руку старика.

– Ну, разбогател...

– Разве я похож на человека, который когда-нибудь разбогатеет? Единственный водоем, который я способен преодолеть по воде или по воздуху – разве что вот это озеро.

– Так ты собрался в Швейцарию? – водянистые глазки Клауса хитро взглянули из-под серовато-седых бровей.

– Вечно ты меня в чем-то подозреваешь. Нет, даже в Швейцарию я не собрался.

– А почему бы и нет? Твоя «Лорелея» на ходу.

– Разве? – прищурился Детлсф.

– А как же? Главное – сердце, мотор. А уж мотор, который ты поставил на «Лорелею», будет служить вечно. Парус —

дело ненадежное. А яхта с мотором – все равно, что богатая невеста.

– Тогда, пожалуй, я прокачусь на этой «богатой невесте».

С той стороны Боденского озера смотрела Швейцария – неестественно яркие, словно на поздравительной открытке, сине-зеленые горы. По глади озера сновали редкие сейчас яхты. Сезон заканчивался.

– За все лето ты ни разу не показался, Детлеф, – сказал Клаус. – А уж какие стояли денечки!

«Лорелея», небольшая, всего в восемь тонн водоизмещением яхточка, стояла в небольшой естественной бухточке, образованной двумя вдающимися в воду песчаными отмелями. Наскоро осмотрев двигатель, Петцольд запустил его. Зигерт оказался прав – мотор яхты функционировал, как часы.

– Осторожно выведя «Лорелею» из заводи, Детлеф Петцольд прибавил обороты. На открытом пространстве уже ощущалось небольшое волнение. Его создавал умеренный восточный ветер. Развернув нос яхты против ветра, Петцольд направил «Лорелею» в сторону Фридрисхафена. Но, пройдя вдоль берега километра три, яхта, следуя за извивом береговой линии, повернула на северо-запад Здесь озеро образовывало более узкий и более короткий рукав.

Выключив двигатель и всматриваясь в поросший редким лесом и кустарниками берег, Петцольд вращал штурвал яхты до тех пор, пока она не остановилась, слегка покачиваясь на невысокой волне.

Петцольд бросил за борт якорь, потом, манипулируя прибором, напоминающим прибор дистанционного управления телевизором, стал искать что-то под толщей воды. Наконец он нашел то, что искал, и поздравил себя: место выбрано правильно, и запомнил он это место очень хорошо.

Скрывшись в небольшой рубке, Петцольд появился из нее минуты через три, облаченный в резиновый гидрокостюм с ластами и маской.

Подойдя к борту «Лорелеи», он сел на него и, словно заправский ныряльщик, кувыркнулся назад.

Под водой Петцольд пробыл недолго, с полминуты всего. На поверхности он появился с небольшим плоским ящичком в пластиковой оболочке.

Подплыв к борту «Лорелеи», Петцольд забросил ящик на палубу, ухватился за свисающий с борта короткий веревочный трап и ловко вскарабкался на палубу.

Человек, расположившийся на берегу метрах в двухстах от того места, где стояла на якоре «Лорелея», смотрел в бинокль с двадцатикратным увеличением.

– Есть! – прокомментировал наблюдатель. – Все идет, как по-писаному. Он все-таки взял эту штуковину.

Человек с биноклем говорил по-русски.

– Может быть, и его здесь возьмем? – тоже по-русски спросил второй, которого с реки вовсе не было видно, так как он находился в углублении, поросшем густой шелковистой травой.

– Охренел, что ли?

– А чего тут особенного? Щелкнуть отсюда, – он кивнул на продолговатый футляр, несколько напоминающий те, в которых носят скрипки, – и концы, как говорится, в воду. Самое милое дело.

– А потом что?

– К посудине вон на лодочке доберемся. Тут никого, считай, нету, да и вообще немцы народ спокойный и доверчивый, даже чересчур. А то потом пасти хмыря этого – умучаешься. Вон сколько раз он от нас отрывался.

– Хм... Надо подумать, – сказал человек с биноклем – Вообще-то ты, наверное, прав.

Оба они были молоды, не больше тридцати лет на вид, не очень чтобы спортивные, но достаточно подтянутые, с развернутыми плечами. И одеты оба были почти что одинаково – те же высокие кроссовки, хотя разных фирм и разной расцветки, те же куртки с капюшонами, те же спортивные брюки. И стрижки у них были одинаковые – почти что голые затылки, открытые уши.

– Конечно же, я прав, – подтвердил второй. – Ведь босс как наказывал – действовать по обстоятельствам. Если не сможем тиснуть у него пакет в этой посудине, то придется «пасти» его до Фрайбурга. А я уже задолбался таскаться за ним.

Сказав это, он быстро расстегнул молнию на футляре и извлек из него короткую автоматическую винтовку со стационарным глушителем.

Петцольд на «Лорелее» стянул с себя гидрокостюм, обнажая мускулистый плечевой пояс, выпуклую грудь, широкий торс.

Перекрестие оптического прицела скользнуло по туловищу, стало медленно подниматься к голове. Лучше стрелять в голову. На таком расстоянии пуля калибра девять миллиметров снесет половину черепа, второй выстрел уже не понадобится.

Внезапно державший винтовку молодой человек обмяк и положил голову на поросший травой валик, на который он только что опирался локтем, словно на него вдруг накатила неодолимая сонливость.

Его партнер, неотрывно следивший за человеком на борту яхты в бинокль и ожидавший с секунды на секунду совсем негромкого чавкающего звука, после которого человек на яхте должен был осесть, изогнуться, дернуться, рухнуть – словом,как-то отреагировать на несколько граммов свинца, летящих со скоростью, более чем вдвое превышающую скорость звука – так ничего и не дождался. Он оторвался от бинокля я обнаружил, что товарищ его вроде бы задремал, сморенный еще теплыми осенними лучами и свежим, чистым ветерком с озера.

О том, что товарищ не просто задремал, свидетельствовала черная дыра как раз под левым ухом.

Бинокль стукнулся о землю, так как наблюдатель слишком низко наклонился, а ремешок был длинным.

– Эй, – позвал он второго, словно бы игнорируя зрелище страшной дыры под ухом.

Но потом взгляд его метнулся влево – ведь пуля могла прилететь только оттуда.

Бело-голубая яхта стояла, на глади озера метрах в трехстах от берега. Неужели стреляли оттуда? Это совершенно невозможно – ведь яхту, хоть и несильно, но все равно покачивает. А вдоль берега быстро скользнувший взгляд не обнаружил никого. Но очень даже может быть, что в него сейчас кто-то целится, точно так же, как минуту назад целился в его товарища.

Человек в яхте, доставший со дна – клад? сокровище? особо важные документы? – сразу будто перестал существовать.

Мать-перемать, да они же здесь, на берегу, на открытом месте, превратились в отличные мишени. Уж об этом их никто не предупреждал, да и они предположить подобного развития событий не могли.

Надо срочно рвать когти, делать ноги, линять отсюда. Вон там, в сотне метров металлическая сетка, ограда какая-то, и деревья там густо растут.

Он подхватил с земли большую клетчатую сумку и побежал – полусогнувшись, делая неожиданные рывки из стороны в сторону.

Когда он уже подбегал к сетчатой изгороди, ему показалось, что параллельно его перемещению кто-то бежит вдоль высоких кустов.

А что там за изгородью? Какие-то домики, цветники, теннисные корты. Частная собственность у гадов. Вход воспрещен. Как это по-ихнему: «Айнтритт ферботен». Клал он с прибором на их частную собственность и на них, немцев.

Нет, сейчас нельзя много мелькать, его заметят, запомнят, а здесь это ему совсем уж ни к чему, особенно сейчас.

Что же делать?

Надо рвануть вон туда, к углу изгороди, обогнуть ее, а дальше направиться в Констанцу тем же путем, каким они с товарищем попали сюда.

Но едва он достиг угла изгороди, как перед ним, словно из-под земли, вырос человек.

Беглец машинально сунул руку в карман куртки, нащупывая рукоять безотказного полицейского пистолета «Хеклер-Кох». Нажав пальцами на переднюю стенку рукояти, он тем самым автоматически взвел ударник. Выстрел последует сразу же, едва его рука покинет карман, практически в то же мгновение.

– Руки вверх! – прокричал человек.

И то, что крик прозвучал по-русски, парализовало волю беглеца – ненадолго, правда, на секунду-другую, но сейчас все решали не секунды даже, а их доли.

Беглец бросил на землю сумку, которую он держал в левой руке, правую руку медленно вытащил из кармана куртки и поднял обе руки вверх.

– Хорошо, – сказал незнакомец, державший револьвер с длинным стволом так, что черная дырочка дула все время назойливо лезла в глаза. – Теперь подойди к ограде и положи руки на нее. Вот так, повыше.

Беглец повиновался, но едва рука незнакомца – правая рука, это он сразу почувствовал – скользнула в карман его куртки, он резко опустил правый локоть, одновременно делая быстрый поворот на месте.

Он отлично освоил этот прием, повторив его не одну сотню раз на тренировках. Более того, прием получился два раза и в боевой обстановке, когда ситуация напоминала теперешнюю. В первый раз он отрубил омоновца, во второй раз довольно спортивно выглядевшего чешского полицейского.

Но сейчас локоть провалился в пустоту, а наносивший удар беглец развернулся на сто восемьдесят градусов. Вообще-то, даже если удар локтем и не совсем удается, всегда есть шанс захватить голову противника, продолжив вращение и оказавшись у него за спиной.

Однако противник не позволил безнаказанно вращаться дальше. Он изо вех сил ударил стволом только что изъятого «Хеклер-Коха» чуть позади и пониже уха беглеца. Тот рухнул наземь ничком, завершив все же вращение, но явно без пользы для себя.

– Отлично, – прокомментировал другой мужчина, появившийся на месте событий несколькими секундами раньше падения.

* * *

К Клаусу Зигерту подошел высокий худой мужчина и, поздоровавшись, сказал:

– К вам сегодня приехал Детлеф Петцольд, не так ли?

– Может быть, – Клаус посмотрел на незнакомого гостя исподлобья. – А вы, извините, кто такой?

– Я его друг, – ответил высокий мужчина.

– Не знаю, – пожал плечами Клаус. – Здесь я вас впервые вижу. Как вас зовут?

– Дитер фон Зюлов, – мужчина слегка склонил голову. – Я из Гамбурга.

– Вы что же договаривались с господином Петцольдом встретиться здесь?

– Нет, это не совсем так. Если господин Петцольд все же появится вскоре, передайте ему, пожалуйста, что я буду ждать его примерно через час в ресторанчике. В каком – он знает. До свидания.

Высокий мужчина ушел, а Клаус недоуменно покачал головой.

Через четверть часа яхта «Лорелея» подошла к причалу.

– Эй, Детлеф, тут к тебе только что приходил какой-то Дитер фон Зюлов. Из Гамбурга. Он сказал, что ты его хорошо знаешь, и что он будет ждать тебя в ресторанчике. Он сказал, что ты сам знаешь – в каком ресторанчике. Он сказал, что будет ждать через час, так что у тебя осталось минут сорок.

– Дитер фон Зюлов? – переспросил Петцольд. – А как он выглядел?

– Такой... словно жердь.

– Худой и высокий, значит, – кивнул Петцольд, – Понятно.

– Ты его знаешь?

– Знаю.

Естественно, Петцольд не знал Дитера фон Зюлова из Гамбурга. Если даже в Гамбурге и существовал человек с таким именем и фамилией, то вероятность его встречи когда-либо с Петцольдом была исчезающе мала. «Дитер фон Зюлов» на условном языке означало о предстоящей опасности, которую партнер не в силах отвести. А ресторанчик в Констанце – один из нескольких – служил местом встреч Петцольда с посланцами из Центра. Что-то, очевидно, случилось.

– Странно, – пожал плечами Клаус. – Он мне сказал, что он вроде бы твой друг, а ты, кажется, даже не совсем хорошо его помнишь.

– Насчет друга это он преувеличил, – скупо улыбнулся Петцольд. – Просто хороший деловой партнер, который дорожит моим расположением.

Через полчаса он уже был в небольшом ресторанчике у площади. Заняв столик неподалеку от входа, так, чтобы была видна входная дверь, Петцольд заказал бутылку рейнвейна и сырные палочки. Не спеша потягивая легкое вино, он стал ждать.

«Партнер из Гамбурга» появился скоро. Окинув взглядом полупустой зал, он сразу нашел Петцольда и направился к нему.

– Добрый день, – сказал он.

– Добрый день, – отозвался Петцольд.

Он подумал о том, что в Центре могли поменяться и пароли, так как поменялось много людей. Слишком много людей.

– Вам привет от «Феникса», – сказал длинный.

– Ого. Значит, он лично направил вас ко мне? Ему что-то понадобилось?

– На первый случай ему понадобилось, чтобы вы еще немножко пожили, – «партнер из Гамбурга» говорил без малейшего акцента, и Петцольд невольно стал пытаться отгадать, кто же он по национальности. Неужели тоже немец, как и Маргитта Хоффмайстер? Но Маргитта не профессионал, это просто случайность, что она вышла на контакт с ним. Возможно, этот «фон Зюлов» и не немец – с каких это пор «Феникс» стал пользоваться услугами граждан ФРГ как агентов – тогда как же ему удалось так быстро разыскать его, да еще здесь, в Констанце?

Словно отвечая на вопросы, которые Петцольд задавал себе, визитер сказал:

– «Феникс» давно пытается наладить связь с вами. Вы ни за что не поверите, но о вас в России знает слишком много людей – гораздо больше, чем это необходимо для вашей безопасности.

– Представьте себе, я об этом догадался достаточно давно. И предпринял кое-какие меры.

– Однако кто-то догадался или узнал о предпринятых вами мерах, – кисло ухмыльнулся длинный. – Вы ни за что не догадаетесь, кто совсем недавно жаждал встречи с вами.

– Кто же?

– Некоторые из российских предпринимателей «новой волны». Очень их почему-то заинтересовал тот контейнер, который вы должны были вытащить из Боденского озера.

– Почему я должен вам верить? – Петцольд не дал гостю перехватить инициативу и задал этот вопрос для того, чтобы попытаться очень быстро прикинуть, как же так получилось, что ему не удалось обнаружить слежки.

– Вы мне можете не верить. Но, очевидно, еще кто-то кроме вас знал, что хранится на дне Боденского озера, не так ли?

И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, «Дитер фон Зюлов» сказал:

– Деньги или психотропная дрянь – не все ли равно? Ведь вы же знаете, как это делается в некоторых случаях. Тут важен только результат. Для вас в данном случае результат получился отрицательным. И не только для вас. Кто-то стал валить агентов. Совершенно случайно хорошим людям в глубине России удалось завладеть интересными списками. В них, представьте себе, была и ваша фамилия – со специальной пометкой. Надо полагать, что «сдали» вас раньше, а теперь кому-то понадобилось избавиться от вас. «Фениксу» это стало известно. Мы чудом догнали мерзавцев, которые охотились за вами. Вы никогда не поверите, что это были за типы. Самые заурядные преступники, безо всякой подготовки. Ясно одно – самостоятельно они ни за что не смогли бы выследить вас. Только вчера вечером мы появились здесь, а сегодня мы, найдя вас, нашли и их. Почему вы работаете совсем без прикрытия, почему никто не контролирует вас в таких ситуациях, как сегодня?

– Такой уж у меня выработался почерк, – сухо ответил Петцольд. – Выпейте вина.

– Спасибо, – ответил гость.

– Кто, вы говорите, охотился за мной? – Петцольд не испытывал сейчас ничего, кроме чувства досады. – И почему вы уверены в том, что им кто-то помогал?

– Я же сказал – непрофессионалы. Я могу назвать их просто бандитами. А относительно тех, кто курировал их... Знаете, у нас существует версия, что это люди из Управления охраны.

– Что за ерунда?!

– Да, симбиоз, что и говорить, не совсем банальный,– узкие губы «фон Зюлова» разошлись в улыбке, – но скорее всего так оно и есть. Не руководствуясь мы этой догадкой с самого начала, не знай, кто стоит за мафиози, то в случае, если бы бандитам удалось реализовать свой план, все выглядело бы, как, тривиальная «разборка». – Он произнес последнее слово по-русски, слегка понизив голос. Легкий акцент почудился Петцольду – похоже на Прибалтику. – Да, ведь Детлеф Петцольд – торговец автомобилями. Сейчас многие коммерсанты в Германии имеют дела с восточными партнерами. Могло статься и так, что Детлеф Петцольд торговал не только теми автомобилями, которые попали к нему легально. Правдоподобная версия?

– Вполне, – покачал головой «Угрюмый». – Эта версия выглядит даже более реальной, чем все, что со мной происходило в действительности.

Ему совсем не хотелось рассказывать о прошлогоднем визите прохиндея Вайзеля. Как знать, может быть, тот визит был кем-то зафиксирован? Или, более того, Вайзель не был простым аферистом?

– Хорошо, – сказал после некоторого раздумья Петцольд, – что нужно «Фениксу»?

– Документы, которые вы сегодня достали со дна Боденского озера. Я уверен, что у вас где-то еще спрятаны их копии. Это на тот случай, если нам не удастся доставить их адресату.

–А кто же адресат?

– Прокуратура России.

– Ого, – покрутил головой Петцольд. – Я бы мог рассказать вам, – тут он оглянулся по сторонам, – почему я не очень верю в действительность этой миссии.

– Рассказать вы можете, – «фон Зюлов» похлопал себя по нагрудному карману куртки, – здесь штука, которая «оглушит» даже высокочувствительный направленный микрофон. А в то, что вы не верите в необходимость и действенность передачи документов, разрешите, в свою очередь, не поверить мне – вот какой каламбур получается. Зачем же вы, в таком случае, доставали контейнер со дна озера? Не для того же, чтобы полюбоваться на его содержимое, а потом возвратить на прежнее место.