Текст книги "Кто закажет реквием"

Автор книги: Владимир Моргунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

5

«Топтуны» ни на секунду не упускали пару иностранцев из вида. Они тем самым, что называется, застили горизонт Иванову, который только что созвонился с Беклемишевым и получил самые подробные инструкции. Иванов сам раньше служил в той же системе, в корой ныне прозябали «топтуны», он совсем недавно оттуда ушел – то есть, из Второго главного управления. А с Беклемишевым он познакомился лет пятнадцать назад на соревнованиях по дзюдо.

Вломиться в систему, бывшую когда-то тайной за семью печатями, сама попытка ознакомления с которой была чревата серьезными последствиями, то есть, применением самых суровых статей УК, касавшихся преступлений против государства – теперь вломиться в эту систему не представляло особого труда и во многих случаях не влекло за собой последствий.

Так и Иванов, получив вводную от Беклемишева, за четверть часа, используя служебные телефоны, навел самые подробные справки о людях, застящих ему горизонт. Он даже узнал, на какой частоте они ведут радиотелефонные переговоры. Не стоило удивляться тому, что борьба нынешнего министерства безопасности с организованной преступностью не отличалась высокой эффективностью – ведь информация, которую добыл Иванов, могла быть добыта с такой же, если не с большей легкостью любым преступным формированием, так как его материальные возможности превосходили возможности Иванова.

Да, «топтуны» уже раздражали Иванова, они не хотели удовлетвориться классическим положением, гласящим: «Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться».

А наружное наблюдение только почувствовало настоящий вкус к отслеживанию иностранной пары, когда та, отпустив такси, привезшее их из Шереметьево, покружила совсем недолго и безо всякой видимой цели по центру, а потом пересела в другой таксомотор, сразу взявший направление к северо-западу от центра и уверенно помчавшийся по Дмитровскому шоссе. Выходит, наводочка верной оказалась: или они возьмут товар, чтобы вывезти его за кордон рейсом, который вылетит через каких-то пару часов, или же получат информацию, касающуюся последующей переправки товара. «Топтуны» мечтали о первом варианте – иностранцы могут взять товар, так как таможенный досмотр в аэропорту, как правило, ничего не выявляет, так что риск получается небольшой. А захват транспортировщиков наркотиков означает несомненную удачу, поощрение по службе и другие приятные последствия.

Мужчина и девушка отпустили такси в начале Лиственничной аллеи и направились к дому старой, дохрущевской еще постройки. «Топтуны» приготовились фотографировать – на случай, если иностранцы для получения или же оставления информации станут пользоваться тайником.

А Иванов прикинул, что девушку хорошо бы умыкнуть здесь – позже случая может и не представиться, у них самолет в семнадцать тридцать, а в аэропорту надо быть максимум минут за сорок до отлета, значит, времени у них в обрез, вряд ли они станут еще забираться в такое же укромное место, как это.

Иванов сам не один раз проводил наружное наблюдение, поэтому он знал все сложности, сопутствующие этой операции. Надо изображать из себя самого заурядного, самого обычного обывателя. А в настоящее время, когда широкие массы вовсе не с пиететом относятся к рыцарям плаща и кинжала, когда они не станут снимать шляпу перед вывеской некогда грозного учреждения, а, наоборот, готовы снять с них башку, необходимость в маскировке, в слиянии с толпой возрастает многократно.

Так что психологическое состояние соглядатаев, которым начальство поручило вести эту пару, Иванов очень даже понимал. Состояние это можно было характеризовать только как неустойчивое.

Когда к машине, в которой разместились продолжатели дела Штирлица и Абеля, направились двое крепких парней, воспаленные глаза и трехдневная щетина на лицах которых не позволяли отнести их к абстинентам и носителям хороших манер, наследники чекистов почувствовали себя неуютно.

– Ребята, – без обиняков и ненужного расшаркивания спросил один из небритых, – вы ведь вроде не наши, не местные?

– А в чем, собственно, дело? – «топтун» уже одним только тоном вопроса рассчитывал осадить зарвавшегося аборигена.

– А дело в том, что если вы здесь еще будете через три минуты, то будете в очень бледном виде.

– Слушай, мужик... – начал было один из топтунов.

– Я тебе не мужик, сука, – действительно, у человека, отсидевшего, «оттянувшего» два срока и во время обеих отсидок бывшего в «глухом отказе», причисление его к масти «мужиков», то есть беспрекословно подчиняющихся лагерной администрации, не может вызвать ничего, кроме сильного раздражения. «Топтун» этого как-то не учел. – Линяйте отсюда, пидоры, по-хорошему, пока вас просят.

В общем-то ситуацию эту создал Иванов, которому посчастливилось заметить вблизи от дома, где скрылся объект наблюдения иностранцев, одного из парней, в котором Иванов безошибочно разглядел человека тертого, жизнью битого, отчаянного, а при теперешней ситуации отчаянного втройне. Иванов шепнул этому человеку, что его тут пасут двое мусоров, а сам он прибыл сюда по неотложному делу – получить порцию «ширялова». Естественно, скромный «Вольво» Иванов на всякий случай поставил подальше – хотя сейчас на иномарках разъезжают и некоторые воры в законе, которым не положено иметь лишнего имущества, не говоря уже о роскоши, незнакомец мог оказаться человеком консервативных взглядов.

Незнакомец на сообщение Иванова отреагировал адекватно. Он прихватил кореша и пошел потолковать с волками позорными.

«Топтуны» тоже видели, кто стоит перед их автомобилем. но они сочли появление двоих блатных накладкой, неудачным совпадением и посему вознамерились осадить их, продемонстрировав табельное оружие. Но едва у них такое намерение синхронно возникло, как перед открытым окошком появился пистолет ТТ, почищенный, смазанный, явно в отличном рабочем состоянии.

– Линяйте, мусора поганые, больше я повторяться не стану, – физиономия у аборигена уже как-то нехорошо дергалась, так что «мусорам поганым» не оставалось иного выхода, кроме как позорно ретироваться.

А Иванов тем временем уже проник в тот самый подъезд, куда прошли мужчина и девушка. Мужчина уже поднял было руку, чтобы в очередной раз нажать на кнопку вызова лифта старой конструкции, в котором неизвестно кто катался между этажами, как удивленно замер: тип в маске, сделанной из вязаной шапочки путем прорезания в ней узкой щели для глаз, вооруженный пистолетом с глушителем на конце ствола, возник в створе двери подъезда.

Человек в маске решительно приказал свистящим шепотом:

– Руки вверх, лицом к стене! – И он махнул стволом пистолета, указывая на стену напротив двери лифтовой шахты. Мужчина и девушка повиновались. Человек в маске подошел к мужчине сзади и вроде бы не очень сильно тюкнул его рукояткой пистолета по затылку. Но даже этого слабого удара оказалось достаточно для того, чтобы мужчина осел, словно мешок, наполненный чем-то сыпучим. Девушка слабо вскрикнула.

А в это время лифт наконец-то пришел на первый этаж. Двери лифта раскрылись, из него высунулись было две бойких старушки, но, увидев маску, пистолет и лежащее тело, они в ужасе отпрянули внутрь кабины. У одной из них хватило решимости нажать на кнопку, и лифт, лязгнув дверями и натужно загудев, опять понес старушек вверх.

Человек в маске схватил девушку за плечо и, развернув ее лицом к выходу, приказал:

– Вперед, живо!

Та повиновалась. У выхода из подъезда человек в маске прошипел:

– Иди к серому «Вольво» и не вздумай оглядываться. Малейшее движение в сторону или даже поворот головы – и пуля будет у тебя в затылке.

Сказав это, он быстро сорвал с лица маску и спрятал пистолет в карман куртки. Когда девушка дошла до автомобиля, налетчик, немного обогнав ее, быстро открыл переднюю дверцу и затолкал девушку внутрь.

Затем Иванов – естественно, это мог быть только он – молниеносно обежал вокруг автомобиля, запрыгнул на место водителя и сказал уже поласковее:

– Будешь вести себя хорошо – все будет тип-топ.

Девушка открыла было рот, чтобы выразить свое мнение относительно создавшейся ситуации, но Иванов строго прервал ее:

– Не люблю болтливых!

Не позже, чем через полчаса он уже сдал пленницу Беклемишеву.

– Вот тебе красавица. Ее спутник, я думаю, не очень нас интересует?

– Верно думаешь, – кивнул Беклемишев. – В любом случае он нас интересует гораздо меньше, чем она. Шуму, надеюсь, не очень много поднял?

– Да нет, – пожал плечами Иванов. – Обычное вооруженное нападение, это даже и разбоем назвать нельзя. Минимум свидетелей, максимум согласия сторон.

Он очень жалел свою шапочку, которую пришлось разорвать. Кроме маски, в голову Иванову не пришла какая-либо еще импровизация.

– Послушайте, – заявила похищенная, – у вас могут быть очень крупные неприятности. Я иностранка.

– Это нам известно, – спокойно ответил Беклемишев. – А неприятностей больше будет у тебя – и очень скоро. Ведь ты же нашкодила в этом самом... Тмутараканске.

Бирюков появился около семи вечера.

– Привет, Кирилл, – устало произнес он, переступив порог квартиры Беклемишева. – Ни тебе суббот, ни тебе воскресений, ни тебе покоя от назойливых провинциалов.

– Не болтай, – добродушно прервал его Беклемишев. – Это и есть жизнь, как говорят у них. Выпить хочешь? Впрочем, лишний вопрос задаю. У меня нормальный бренди, без дураков. Красавицу сразу кликнуть?

– Потом, дай сначала отдышаться.

– И то дело. – Кирилл извлек из бара бутылку с бренди, стаканы, достал из холодильника тонко нарезанный лимон и красную рыбу, нарезанную такими же тонкими ломтиками.

– Давно ты ее... изловил? – тихо спросил Бирюков.

– Нет, часа в три пополудни. У них был самолет рейсом на семнадцать тридцать, сейчас самолет, как можешь догадаться, тю-тю. Никто никуда не полетел. Человек, который с нею был, не очень вам нужен, а? Мы его не стали задерживать.

– И правильно, с этой красавицей, небось, хлопот хватало: она шустрая и хитрая сверх меры.

– Да? – Кирилл несколько удивился. – Я вроде не заметил.

– Пока не заметил. Ладно, давай ее сюда.

– Это можно, – Беклемишев поднялся, прошел в комнату поменьше, которая у него выполняла одновременно функцию кабинета и спальни. – Выходи, деточка, с тобой поговорить хотят.

Девичий голос ответил нечто неразборчивое.

– Ты злоупотребляешь не только моим гостеприимством, но и моей добротой, – забубнил Беклемишев. – Там за тобой приехали, я говорю.

– Никто за мной не мог приехать, – уже погромче сказала девушка.

– Мог, – Бирюков появился в двери. Девушка бросила на него затравленный взгляд и отвела глаза, сразу уставившись в пол.

– Мы ведь очень давно не общались, – сказал Бирюков. – Аж со вчерашнего утра, а ты мне вроде бы и не рада. И хочстся мне знать одну вещь: твой синяк на скуле – это такой искусный грим был или ты сейчас его запудрила? Высший класс маскировки, ничего не скажешь. Ладно, перейдем сразу к главному: Кристина где?

– Я не знаю.

– Но она еще здесь, в России?

– Наверное.

– Послушай, тебя на самом деле Галиной зовут?

– Да.

– А я думал, что и это имя ненастоящее, для маскировки.

– Что вам от меня нужно? Для чего вы меня здесь держите?

– Резонный вопрос. Но тебе и ответ наверняка известен. Мы тебя будем держать до тех пор, пока я не найду Кристину.

– Если вы считаете, что это вам поможет...

– Послушай, Галина, ты даже по мелочам наделала мне достаточно много пакостей. Твои действия здесь, в России, подпадают сразу под несколько статей Уголовного кодекса – слыхала про такой? Такую мелочь, как хулиганство и мошенничество мы отбросим, но уж соучастие в похищении – это достаточно серьезно. А твое соучастие в похищении Кристины можно считать доказанным. Так что при желании я могу тебя задержать в этой стране года на два по меньшей мере. Ты и твои сообщники натворили здесь много дел. Из-за тебя вчера погиб человек.

– Я ничего не знаю, ни про чью гибель и знать не хочу, – в глазах ее вспыхнуло белое пламя, когда она вскинула их.

– Допустим. Но ты знаешь много такого, о чем хотел бы знать и я. Так вот, твое освобождение будет зависеть от того, насколько быстро я смогу найти свою дочь, а это в немалой степени будет зависеть от того, насколько полной информацией для ее розысков я буду располагать. Итак, я совсем недавно сделал заключение, которое, должен признаться, несколько потрясло меня: ты не просто очень похожа на Кристину, ты ее сестра. Это так? Ну, отвечай.

Девушка только кивнула в ответ. Она сидела на низком диванчике, обхватив колени руками, и смотрела в пол.

– Но Кристина до определенного времени и не подозревала, что у нее есть сестра? Возможно, она и сейчас об этом не знает?

Опять кивок.

– И кто же придумал весь этот дьявольский план с имитацией твоего похищения, с заводом, который существует на самом деле, но на котором тебя не было, с милицией, вступившей в преступный сговор с вашей... с вашей... ну, скажем так – группой? Я рискну высказать предположение, что это был человек, который должен был улететь вместе с тобой в Вену?

– Да, – еле слышно произнесла она. Беклемишев осторожно вернулся в гостиную, но дверь за собой только чуть притворил. Бирюков огляделся, нашел стул, присел на его краешек.

В комнате горел совсем крохотный ночничок, и узкое помещение с очень высокими потолками напоминало келью или каземат.

– Однако же богатая у него фантазия, – вздохнул Бирюков.

– Да, – Галина Проусова продолжала смотреть в пол. – Ведь он же сочинитель.

– Писатель?

– Вроде того. Он сочиняет сценарии для фильмов.

– И как, удачно? – Бирюков, будучи знакомым с восточным стилем мышления, усвоил одну истину: прямая не всегда является кратчайшим расстоянием между двумя точками.

– Да, по некоторым его сценариям даже поставили фильмы.

– А сценарии, наверное, приключенческие?

– Приключенческие.

– Тогда все понятно. А кем он тебе приходится, этот сценарист?

– Это мой отец, точнее – мой отчим.

– Что же, – пожал плечами Бирюков, – теперь мы находимся с ним в абсолютно одинаковом положении.

– Я знаю, – теперь она уже подняла голову, но смотрела не на Бирюкова, а куда-то поверх его головы. – Я кое-что знаю о вас.

– Понимаю, Уж он-то собирал информацию обо мне.

– Да. Он собрал достаточно много информации. И написал самый настоящий сценарий, даже не один, а несколько сценариев. Как он объяснял – для нескольких вариантов развития ситуации. – Бирюков все больше убеждался в преимуществе криволинейного пути.

– Но ведь он и сам до поры, до времени не подозревал о существовании Кристины?

– Нет, он знал, что она существует, но не знал, где именно она находится, то есть, где она живет.

– Так-так, – кивнул Бирюков. – И эту загадку ему помогли разгадать – это была женщина-прорицательница, не так ли?

– Да. Он приезжал в Россию уже в третий раз.

– Но разве так трудно было разыскать Кристину? Ведь у твоего отчима были имя и фамилия ее матери?

– Мать Кристины погибла.

– Правильно, два года назад. Но ведь еще тогда всем было известно, что Кристина осталась со мной.

– Мать Кристины погибла около девятнадцати лет назад.

– Что?! – Бирюков даже вздрогнул.

– Ничего. Мне об этом рассказывал Ян, – Галина равнодушно пожала плечами.

– Ага, это твой отчим?

– Да, это человек, который меня удочерил.

– Понимаю. Точнее, ничего пока не понимаю. У меня была жена. Я встретил ее пятнадцать лет назад – уже с ребенком, с маленькой девочкой, которую звали Кристиной. Виктория, то есть, моя будущая жена, рассказала мне о том, что она развелась с отцом Кристины около трех лет назад.

– Понятно, – впервые с начала разговора на ее губах появилась кривая улыбка. – И куда же он подевался?

– Кто? – Бирюков несколько опешил.

– Ну, отец Кристины?

– Не знаю. Не приставать же мне было с расспросами к жене. Честно говоря, меня это не очень интересовало. Я знал только, что они разъехались – то есть, даже не в одном городе разъехались по разным квартирам, а по разным городам. Виктория приехала в Южнороссийск. Когда я встретил тебя вчера утром, то заподозрил что-то неладное... Конечно, ты очень похожа на Кристину, в таких случаях говорят: как две капли воды. Но я, знавший Кристину на протяжении нескольких лет, все же некоторую разницу обнаружил: во внешности, в манере двигаться, в тембре голоса. Я, конечно, читал о том, что однояйцевые близнецы, разлученные в раннем детстве в силу каких-то обстоятельств, при встрече через много лет обнаруживают практически полное сходство во всем. И это несмотря на то, что один из них, к примеру все эти годы пил и курил, а другой воздерживался от всего. У этих близнецов якобы обнаруживали совершенно одинаковый уровень холестерина, билирубина и еще каких угодно веществ в крови, абсолютно одинаковое артериальное давление и прочее, прочее... Женщины были одинаково седыми, мужчины – одинаково лысыми.

Но, повторяю, между тобой и Кристиной разницу я обнаружил, И у меня, после того, как мне стало известно и кое-что еще, сразу же родилась версия, что за похищением Кристины стоит бывший муж Виктории, моей погибшей жены. Я решил, что Кристина ему понадобилась, например, для получения какого-то наследства.

– Никакого мужа не существовало. Во всяком случае, не он был отцом Кристины. Все было несколько сложнее. Жили-были достаточно давно муж и жена. Жена была русской по национальности, а по подданству – гражданкой Чехословацкой республики. Ее родители бежали от большевиков во время гражданской войны из России – случай не очень оригинальный. И эта женщина вышла замуж за чеха. И у них родилась в тридцать восьмом году дочь. Перед самой войной, перед тем, как Германия оттяпала Судеты. Люди надеялись на лучшее, как всегда, они любили друг друга, рожали детей... Девочку, которая родилась перед войной, назвали Властой.

Эта супружеская пара жила в Пльзени, в городе, который весной сорок пятого года освободили американцы. Но мы-то с вами знаем, как все закончилось для Чехословакии, правда?

В сорок восьмом году мать Власты и девочку насильно вывезли в Советский Союз, в Казахстан. Кому-то это, наверное, было нужно. Отца девочки туда же, то есть, в Казахстан, не пустили. И это, наверное, тоже кому-то было нужно.

В Казахстане мать Власты довольно скоро умерла, а сама она рано стала работать, рано вышла замуж. В восемнадцать лет она стала матерью. Дочь назвали Викторией – очень надо заметить, нехарактерным для того времени именем.

Итак, Власта с мужем жили да поживали, а через семнадцать лет после рождения первого ребенка задумали родить еще одного – к тому времени у них было достаточно устойчивое материальное положение, сами они были еще достаточно молоды и смотрели в будущее с оптимизмом. Начало застоя, как теперь выясняется, являлось для советских людей синонимом золотого века. Впереди и в самом деле было немало безоблачных лет – не считая, конечно, Афганистана.

У супругов родилась двойня, девочки. Это, возможно, несколько отличалось от их планов, но разве с судьбой поспоришь? Судьба через два неполных года обошлась с ними еще круче: они погибли на железнодорожном переезде, где на их автомобиль налетел поезд, товарный состав.

– Да, мне Виктория об этом рассказывала, – вырвалось у Бирюкова.

– Вот-вот, с Виктории все, можно сказать, и началось. Или для нее самой началась история. К тому времени отыскался – вернее, он сам отыскал свою семью, которую разыскивал все время – отец Власты. Ваш Брежнев тогда приоткрыл «железный занавес», и из Союза пошел поток переселенцев. Не такой уж мощный, по правде говоря, поток, разделившийся по направлениям – Израиль, Германия, Греция, Чехословакия. Дед вознамерился забрать всех троих внучек. Я не знаю всех подробностей, но старшая внучка, то есть, Виктория, в Чехословакию ехать не захотела, решительно не захотела. Она каким-то образом удочерила свою сестру Кристину, а меня деду удалось все же забрать. Раздел движимого имущества, короче, произошел.

Она во второй раз улыбнулась все той же усталой, кривой улыбкой.

– Дед после этого раздела прожил еще пять лет и умер, оставив меня своему молодому ученику, который эмигрировал в Австрию – уже со мной. Ученика звали Ян Проусов, он меня удочерил.

– Что же, история, конечно, не из разряда банальных, но существуют и более необычные истории и судьбы, – сказал Бирюков после некоторой паузы. – Однако мне непонятны теперешние действия твоего отчима. Зачем ему понадобилось разыскивать твоих сестер? Ведь это же не то, что твой дед, которому вы все были родными по крови.

Он произнес последнюю фразу и подумал, что смысл ее как-то не укладывается в его голове. Подумать только: Кристина – сестра Виктории.

– Ему понадобилось разыскивать только младшую сестру. И для розыска приложить не меньше усилий, чем пришлось когда-то приложить деду. Ведь Виктория переехала в другой город и, как выяснилось, сменила фамилию. Сложно было разыскивать человека в одном государстве, в Советском Союзе, а уж когда он распался на несколько, то задача в несколько раз усложнилась. Виктория родилась в Казахстане, а уехала в Россию. Ян начал поиски только около двух лет назад, когда Союз уже, по существу, распался.

Она опять замолчала, словно говорить было вообще не о чем.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Бирюков. – Зачем ему, твоему отчиму, все это было нужно?

– Зачем? – она еще больше ссутулила плечи, съежилась. – Все из-за меня. Или ради меня. Я неизлечимо больна. Говорят, мое заболевание объясняется нарушениями в генной структуре. Несмотря на мой возраст, я уже перенесла микроинсульт. Я просто обречена умереть – наверное, даже очень скоро – от инфаркта или инсульта. Моя печень не вырабатывает какой-то гормон, который регулирует количество холестерина в крови. Поэтому мои сосуды уже забиты .. этими, как их называют... бляшками.

– И Кристина должна была послужить в качестве донора? – совсем тихо спросил Бирюков.

– Да. Ведь у нее было все в порядке с этим. У нее просто-напросто отщипнули бы кусочек печеночной ткани – так мне объяснили.

– Кто тебе это объяснил?

– Ян.

– Понятно. А где теперь может быть Кристина?

– Я не знаю.

– Послушай, Галина, ведь я же чувствую, когда ты врешь. Там, в Южнороссийске. вчера ранним утром я чувствовал, что ты врешь мне. Наверное, ты не рождена быть актрисой, и даже такой талантливый режиссер и сценарист, как Ян, не в силах тут ничего изменить. Вчера я еще абсолютно ничего не знал, но теперь, когда я знаю уже многое, мне распознать твое вранье еще легче. Я полагаю, что у вас существовал какой-то запасной вариант, по которому Кристину не понадобилось бы вывозить из России. Наверное, здесь, в Москве есть медицинское светило, которое делает пересадку или, как сейчас принято выражаться, трансплантацию, даже таких жизненно важных органов, как печень. Ты мне не подскажешь его имя?

Она молчала.

– Это профессор Бурмак, не так ли?

Бирюков спросил это наугад, целя в белый свет, как в копеечку, но по тому, как вздрогнули плечи Галины, он понял, что попал в точку.

– Это означает, что сейчас Кристина уже может быть у него... – он не хотел даже додумывать продолжения фразы.

– Я этого не знаю, – тихо сказала девушка.

– Разумеется, ты ничего не знаешь. Черт тебя побери, Галина, ведь она же твоя сестра! Как ты можешь хотеть выжить за ее счет? – Бирюков почувствовал, что ничего другого просто не может сказать в этой ситуации – и не только сказать, но и сделать ничего не может.

– Не знаю. Возможно, чтобы понять это, надо встать на мое место.

– А, мне и так все понятно, – он с досадой махнул рукой.