Текст книги "Предай их всех (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Грязная, вонючая соломенная подстилка Норлаша скрывала под собой наполовину готовый призывной круг, начерченный на полу. Когда он будет закончен – кого-то ждет большой и очень неприятный сюрприз.

Прочность гвоздя, даже зачарованного, имела свой предел. Второй гвоздь Норлаш зачаровал куда менее тщательно, ровно настолько, чтобы хватило на одну маленькую, но важную руну. Планируя побег, надо знать местность вокруг Цитадели, и способ сделать это, сидя в Яме, только один: обозреть с высоты птичьего полета птичьими же глазами.

Новая руна и связанные с нею трудности сильно замедлили создание призывного круга, однако, поразмыслив, Норлаш пришел к выводу, что спешить некуда: он все равно не смог придумать, кого вызвать.

В самом деле, чтобы демон смог проникнуть в Сангарию, ему нужна энергия. Обычно чернокнижники используют для этого жертву, пропорциональную силе вызываемого демона, сильные потусторонние визитеры на курицу не купятся. Кого может принести в жертву Норлаш? Максимум крысу, жизненная сила которой не привлечет никого, кто мог бы быть полезным. Призванный демон должен быть достаточно сильным, иначе он не то что не сможет снять с Норлаша проклятые оковы – он даже не притронется к ним, жрецы и зачарователи ордена свое дело знают.

Низшие демоны, проще говоря, демонические твари, бесполезны, с ними не договориться. Младшие – Собиратели, Ищущие, Шепчущие и прочие – слишком слабы, они ни при каких условиях не могут войти в конфликт с демоном-богом, имеющим доминион в Сангарии, в данном случае – с Велькионом. Средняя прослойка в их иерархии – Искусители, Обманщики и иже с ними – теоретически, могли бы освободить Норлаша, но им для этого потребуется прорва энергии, и для самого действа, и в качестве награды, и эти голодные до нее демоны не согласятся не то что помочь в долг – они даже не заявятся, если наперед не получат достаточно силы для проникновения в план Сангарии, свою собственную силу они ни за что не потратят: ее у них и так мало.

Старшие демоны – другой разговор, они достаточно могущественны, чтобы ненадолго перенести свой аспект в материальный план, особенно если найти для них вместилище, чьей жизненной силой они будут питаться и которой хватит им на награду за помощь... Вот только вместилище взять негде, храмовники – ребята в подобных делах грамотные, никто из не будет настолько туп, чтобы позволить запечатанному в камере колдуну сделать себя вместилищем для демона... Как иначе с помощником рассчитаться – вопрос интересный. Безусловно, если кто-то из них и согласится помочь в долг – расплачиваться придется очень дорого, не говоря уже о том, что в залог придется отдать свою душу или, что еще хуже, согласиться на 'вампир-печать'... Не особо радужная перспектива.

К тому же Норлаш, несмотря на свою богатую практику, всего пару раз имел дело со старшими демонами – и это был далеко не самый приятный опыт в его жизни. Но сейчас маг в отчаянном положении – придется прибегнуть к отчаянным мерам. Вырваться и отомстить любой ценой – вот все, чего он хочет.

Самая серьезная помеха заключалась в ограниченных контактах. Из старших у Норлаша просто нет устоявшегося контрактора, случайные одноразовые подельники, даже получив когда-то давно хорошую плату, не рискнут с трудом накопленной энергией, чтобы явиться на зов, не подкрепленный подношением в виде жертвы, да и перспектива конфликта с аспектом одного из здешних хозяев их не обрадует.

Была еще одна категория демонов, любой из которых с легкостью решил бы все проблемы узника. Те, о которых знают немногие, а кто знает – предпочитает говорить шепотом или вовсе молчать. Владыки. Демоны, достаточно могущественные, чтобы устроить разборки в чужом доминионе, не считаясь с потерями, затратами и рисками столкновения с местными богами, и даже ненадолго заявиться в Сангарию в физическом, а не астральном аспекте. Одна беда – эти существа не снизойдут к смертным букашкам, их невозможно призвать, ведь для того, чтобы возместить затраты энергии Владыки, нужна жертва из сотен тысяч жизней людей – или пары десятков тысяч эльфов. Да и платить нечем: они, безразличные к материальному миру, проводят вечность в занятиях, недоступных воображению смертного. Сколько жизней надо принести в жертву, чтобы заинтересовать Владыку – вряд ли кто-то знает.

Норлаш вздохнул и на миг отрешился от своих бед, погрузился в отрадные мечты. Что будет, если удастся освободиться и сбежать из Цитадели? Конечно, вначале залечь на дно, восстановить силы, расплатиться с помощником... а затем начать мстить. Охотиться на тараканов-храмовников и давить их поодиночке, по двое-трое, без всякой пощады и милосердия. Все, хватит, больше никогда маг не будет подвержен недостатку мягкосердечия, потому что сейчас из-за собственной доброты и страдает. Раньше он мог истреблять храмовников шутя, и Велькион бы никак их не спас, людишкам не дано противостоять Норлашу Великому, разве что единицам – но маги, равные ему по силе, не теряют время во вшивых орденах. Но нет. Стукнула ему в голову блажь, видимо, полученная от материнского воспитания – не творить лишнего зла. Да, Норлаш, конечно, чернокнижник, и к своим целям он всегда шел неукоснительно – но выбирал пути наименьшего зла, стремясь не вредить никому больше, чем того требует дело. Считал себя уравновешенным и рациональным. Храмовников и прочих врагов предпочитал просто водить за нос, оставлять в дураках – а надо было давить беспощадно. Уничтожал бы любого, перешедшего дорогу, проливал бы реки крови – и сейчас был бы свободен, потому как никто не осмеливался бы даже думать о том, чтобы поймать великого мага.

Однако Норлаш допустил ужаснейшую ошибку, забыв, что даже у самого могучего существа может быть период слабости. Однажды он слег от тяжелой болезни – и храмовники, которых он в другой ситуации в два счета размазал бы тонким слоем красной кашицы, нашли его укрытие, схватили мага, мечущегося в горячечном бреду, заковали в оковы и швырнули в Яму. И вот Великий Норлаш – беспомощный, истощенный, страдающий от цинги и недоедания отчаявшийся узник, потерявший былую силу, которую вряд ли удастся восстановить полностью: пятнадцать лет в этой дыре подорвали и тело, и душу.

Он сжал зубы. Если сможет – выберется. Совершит невозможное и сбежит. А если сбежит – отомстит, страшно отомстит. Не простит никого, не забудет ничего, ни единого дня в этом сыром аду. И будет воздаяние его ужасным.

Однако чтобы это осуществилось – надо вначале сбежать. Маг отодвинул в сторону часть соломенной подстилки и нащупал ладонью канавки руны владения. Отсюда, из Ямы, невозможно захватить разум даже убогой пичуги, кандалы не позволяют – но возможность видеть глазами самых мелких и безмозглых птиц все же осталась. Сегодняшний сеанс потребует выложиться на полную, преодолевая чудовищное сопротивление оков-душехватов – но он сможет. Недаром Норлаш – величайший маг из людей.

Губы беззвучно зашевелились, читая заклинание, весь мир потемнел и растаял, астральный аспект Норлаша оказался в черной пустоте, только мимо шмыгали яркие огоньки чужих душ. Пришлось немного поднапрячься, избегая столкновений и выискивая подходящую жертву, к которой можно было бы приблизиться и проникнуть в нее.

Процесс занял некоторое время, затем жертва – крохотный комочек простейших инстинктов – была найдена. Норлаш плавно приблизился и перетек вовнутрь. Несколько раз моргнул, справился с головокружением, вызванным необходимостью смотреть глазами, отличными от человеческих и видящих мир совершенно иначе и в других цветах, затем поборол приступ страха высоты. Ну да, птица. Судя по всему, голубь или воробей, сидит на ветке или карнизе. Или нет, невысокая крепостная стена, окружающая Цитадель.

Самое неприятное в попытке смотреть глазами птицы – это сама птица, точнее, ее поведение. Норлаша интересует происходящее внизу, но птицу может интересовать происходящее рядом, выше, ниже, другие птицы на соседней ветке – что угодно, но не то, что нужно магу. А если птица к тому же быстро меняла объекты своего интереса, ее постоянное верчение головой причиняло сильнейшее неудобство и вынуждало прекращать сеанс.

В этот раз, к счастью, пичугу интересовала земля, возможно, она высматривала оброненные крошки. Внизу – двор Цитадели, снуют люди, стоят в стойле лошади, производится утренний развод караула... Нергал возьми.

Все это Норлаш уже не раз видел. Сейчас его интересует местность за пределами Цитадели, потому как в столице Зоданги он сам никогда не был, города не знает, а для побега это критично. Не повезло с выбранной птицей. Тут вариантов два: либо ждать и надеяться, что пичуга куда-то переместится или голову повернет, либо прервать сеанс и попытаться еще раз, хотя силы может уже и не хватить...

В этот момент раздался странный шум и гам. Птицы слышат звуки совсем не так, как люди, и разобрать что-то нельзя... Часто ли такое бывает? И что именно происходит? Ну же, птица, ради всех богов и демонов, голову поверни хоть немного!

Тут в поле зрения попали солдаты-новобранцы, бегущие к воротам и пытающиеся поспешно их закрыть. Лязг и удар – и створки распахиваются настежь, опрокидывая людей, словно от удара тарана, а во двор, размахивая оружием, вбегают воины огромного роста.

К счастью, птица не испугалась – а чего ей пугаться-то, она же высоко сидит – и потому Норлаш, невзирая на частые повороты ее головы, сумел разобрать, что там внизу происходит.

Огромный рост нападающих был хорошо виден в контрасте с невысокими солдатами, хотя в храмовники берут только людей выше среднего. Огромные топоры, мечи и палицы, массивные наплечники, рогатые шлемы...

Вот один из них врезал подвернувшемуся под руку храмовнику, человек отлетел изломанной куклой в сторону. Нападающие, проявив нечеловеческую силу в придачу к нечеловеческому росту, крушили титаническим, неподъемным для человека оружием всех и вся. По меньшей мере два десятка их ворвалось в крепостной двор, который сразу же превратился в забойный. Это было даже не сражение – бойня. Караульных, выскочивших из помещения у ворот, разметал всего один противник, играючи разрубая их здоровенным топором.

Доигрался король Зоданги, мрачно подумалось Норлашу, с орками шутки плохи – и вот они уже в самом сердце столицы. Хотя... орки в доспехах? Это что-то новое под тремя лунами. Вот несколько рыцарей, оседлав своих лошадей, примчались на помощь избиваемым пехотинцам, надеясь повлиять на ход битвы, но куда там... Ближайший титан направил на них свой молот – и с него сорвалась ослепительная молния.

Птица в страхе сорвалась с места и Норлаш спешно разорвал связь.

Ну и дела. Орки в доспехах и с магическим оружием?! А вот идея совместить топор с боевым посохом небезынтересна, да...

Норлаш прикрыл руну подстилкой и уселся сверху. Эх-х, а как не вовремя орки пожаловали! Вот сейчас, сними кто с него оковы, был бы идеальный момент для побега – но оковы пока на нем. Тут до него донесся говор охранников – на этом ярусе Ямы их трое, два воина и жрец – встревоженно обсуждают происходящее наверху, они еще не знают того, что видел Норлаш. Сюда, в Яму, сверху долетает только неясный шум... Нападающие пошли на штурм главных помещений Цитадели? Кто? И зачем? С другой стороны, было бы наивно полагать, что они пришли только ради небольшой разминки в крепостном дворе.

Один из охранников отворил тяжелую дверь и выглянул наружу, в лестничный колодец, и как раз в этот миг приближающийся душераздирающий вопль влетел в дверь и прервался грохотом и звоном, с каким закованное в доспехи тело падает с высоты на камни, следом донеслись звуки сражения: удары металла о камень, металла о плоть, плоти – о камни. Вот особо мощный удар, словно тараном да в стену, вопли людей...

Норлаш напряг слух. Крики боли и ужаса избиваемых храмовников говорили о том, что эта братия – надо отдать им должное, не робкого десятка люди – столкнулась с непосильным противником. С кем – неизвестно, но это точно не орки, иначе от их громогласных боевых кличей уже тряслись бы стены, сражаться молча дети степей не умеют.

Маг еще раз тщательно пересчитал слагаемые, но результата не получил. Огромный рост, соизмеримый разве что с орочьим, и огромное оружие, соизмеримое с орочьим, но все остальное – доспехи, магическое оружие, сражение в полном молчании – совсем не вяжется с самими орками. Вместе с тем, откуда еще взяться таким силачам?! Огры-карлики? Слишком тупые для военного дела, а огр-маг это еще невозможнее, чем сухая вода или светлая тьма...

Тут сражение в Цитадели начало спускаться вниз, звуки битвы усилились. Троица охранников, колебавшаяся, оставаться на посту или попытаться вопреки приказу подняться наверх, приняла решение: дверь заперли, наложили засов и отошли на несколько шагов.

– Глупцы! Снимите с меня оковы и я помогу вам сражаться! – закричал какой-то узник, охранники, впрочем, не купились на эту уловку.

Прошло минуты две, затем в дверь – дуб, окованный сталью, покрытой рунами Велькиона – чем-то грохнуло. Стражники с мечами перегородили узкий проход между клетками своими щитами, жрец, стоя позади, принялся плести зачарование, подавляющее вражескую магию, и Норлашу это причинило почти физическую боль. В других условиях он бы только рассмеялся – но сейчас, лишенный возможности использовать магию защиты, лишь болезненно морщился.

Внезапно дверь буквально высадили, да так, что раскололи на части, и куски досок влетели в коридор, в следующий миг в проем буквально влетела закованная в металл громадина. Удар палицы почти что сплющил первого мечника, второго нападающий убил ударом кулака. Жрец завопил, призывая на помощь Велькиона и читая заклинание изгнания демонов, только не помог ему его божок. Легкое движение огромной бронированной ручищи – и жрец впечатывается в противоположную стену.

А ведь орк бы так не смог, подумалось Норлашу. А в следующий момент гигант завопил глубоким мощным голосом то, чего узник ожидал меньше всего.

– Норлаш! Норлаш, где ты?!

И еще более удивительным было то, на каком языке он заговорил. Абсолютный язык. Язык демонов и богов, известный любому чернокнижнику, где бы он ни жил.

Пока Норлаш, изумленный до глубины души, переваривал услышанное, гигант, оглядев этаж и не услышав ответа, двинулся на выход. Остальные узники испуганно молчали, и тот подумал, что искомый маг не здесь.

Чернокнижник с трудом встал и подошел к решетке на подгибающихся от слабости ногах, ухватился за прутья.

– Я Норлаш, – крикнул он вдогонку уходящему.

Тот крикнул кому-то еще, и уже на совершенно незнакомом языке. Почти сразу послышались мерные тяжелые шаги, и в поле зрения Норлаша появился еще один гигант, еще более титанический, и чем ближе он подходил, тем больше маг поражался ужаснувшей его догадке.

Доспехи весили, должно быть, пудов десять, но хозяин нес их легко и непринужденно, словно вторую кожу. Словно родился в них. Вся его массивная фигура излучала колоссальную силу и... мощь. Ту самую мощь, от которой мурашки идут по коже даже у самых бывалых чернокнижников. Наплечники и нагрудник из черного металла украшены черепами, и только немногие знают, чьи это черепа: то, что на левом наплечнике, когда-то было лицом наззриля -искусителя, на нагруднике – непонятно чьи лицевые кости, на правом, судя по рожкам – голова какого-то из демонических псов, а позади шлема закреплены массивные рога, явно принадлежавшие кому-то из старших демонов. Вся махина украшена везде рогами и клыками поменьше, и судя по количеству, на декорацию этого комплекта доспехов было пущено десятка два демонов низкого ранга.

Громила остановился по ту сторону решетки и взглянул на Норлаша с высоты своего роста. Магу понадобились все его силы, чтобы преодолеть совершенно естественное для смертного желание рухнуть на колени и закрыть голову руками, хотя тяжелый взгляд буквально впился в душу, а аура, окружающая массивную фигуру, заставляла воздух вибрировать от колоссальной, невиданной, ни с чем не сравнимой силы.

Владыка. Воистину мифический демон явился к Норлашу лично... и не один.

Маг, напрягая всю свою волю, выдержал поединок взглядов, не согнулся. Он всегда говорил с демонами как равный – и будет держать марку до конца. Даже перед Владыкой. Даже несмотря на свое бедственное положение. Ведь раз демон явился к Норлашу без вызова и приношения – значит, ему что-то нужно.

Шлем с поднятым забралом позволял разглядеть часть лица, вроде бы человеческого. Мощный подбородок, крупные черты, сломанный нос – и глаза, буквально светящиеся поразительным внутренним светом. Интересно, где демон нашел себе подобное вместилище, ведь людей такого роста и комплекции не бывает. Но, видимо, использует его уже не впервые, раз так заморочился с разукрашиванием доспеха черепами... И вообще, вполне возможно, что и вместилище, и броня – на самом деле одно целое, вроде голема из плоти и металла, слишком уж легко хрупкая плоть несет тяжесть доспехов, слишком непринужденно.

– Я ищу источник магической силы, – заговорил демон глубоким, мощным баритоном, – и мне сказали – ты знаешь, где такой найти.

– Конечно, знаю, – отозвался Норлаш, – если уж на то пошло, то любой маг – источник ее.

– Мне нужен мощный. Очень мощный.

– Это очень относительное понятие. Могу лишь догадываться, какова должна быть сила источника, чтобы даже ты назвал его мощным. Зачем тебе человеческая магия, о великий?

Демоны – существа скрытные и хитрые, но этот оказался не таким.

– Мне нужно открыть портал в мой мир.

– А разве ты протащил в Сангарию свое вместилище и... своих слуг как-то иначе?

– Портал был недостаточно велик. Я смог провести через него лишь полсотни воинов. А теперь мне надо провести и остальных.

Вот оно как. Безусловно, завоевание целого мира – занятие, вполне достойное Владыки.

– Остальных – это сколько? – осторожно уточнил Норлаш.

– Всех. Десять тысяч.

– Вот так размах, – ухмыльнулся маг, – и... что дальше?

– Я завоюю этот мир.

– Что ж. Я знаю целых три источника достаточной силы... Один из них утерян, второй еще не факт что до сих пор существует, но третий... Сфера Королей – слыхал про него?

– Он мне и нужен.

– Так в чем проблема, о великий? – с иронией спросил маг.

– Твой ученик рассказал, что его истинная сила пробуждается лишь в определенные моменты при определенных ритуалах. И для этого нужен маг. Твой ученик рассказал, что учитель твоего учителя написал манускрипт о пользовании Сферой Королей.

– Я понял тебя, – кивнул Норлаш, – но... а что с этого мне?

– Выбраться отсюда – недостаточно?

– И сам выберусь, особенно после того как ты перебил храмовников. Слишком мала плата за мою помощь.

Демон промедлил несколько секунд, затем спросил:

– Чего ты хочешь?

Теперь уже промедлил Норлаш. В самом деле, чего он хочет? Мести жаждала его душа, но сейчас все ужасы его гипотетического возмездия просто меркнут на фоне беды, нависшей над этим миром. Демон-завоеватель явился все равно что во плоти и привел с собой малый отряд. Когда портал откроется и полчища демонических захватчиков ринутся в Сангарию, начнется ад кромешный. Конец света, вот что случится. Конец всего сущего, и вот еще один материальный план бытия падет перед натиском потусторонних тварей, превратится в очередной демонический мир.

И Норлаша это устраивает.

– Я хочу, выражаясь фигурально, место в первом ряду, – сказал он, – откуда мне будет хорошо видно, как этот мир будет пылать в огне, как он рухнет в бездну. И тогда пусть тьма ляжет на землю. Вот чего я хочу.

Глаза демона вспыхнули внутренним огнем, но голос остался ровным.

– Значит, договорились.

***

Келленсилль уже собиралась шагнуть в тронный зал, когда ее слуха достигли звуки шагов. Подкованные сапоги, через главную дверь – к трону. Торубаэль вернулся, догадалась княжна.

Вошедший прошагал до самого трона и Келленсилль услыхала голос вождя карателей.

– Я пришел, мой князь, доложить о выполненном долге. Говорящий скот сторицей заплатил за пролитую кровь.

Тяжелый, печальный вздох отца княжна услыхала даже сквозь занавесь.

– Ты хорошо справился, Торубаэль, как обычно. Что-нибудь еще?

– Да, мой князь. Я хотел бы отнять немного твоего времени, чтобы рассказать об одном мальчике, которого я встретил этой ночью.

– Говори, – разрешил старый князь.

– Он оказался слишком мал, чтобы платить цену крови, но обещал отомстить за смерть его матери, когда вырастет. На это я ответил ему, что возможность отомстить мне лично появится, как только он убьет одного из нас.

– И что же?

– Мой князь, я решил рассказать тебе об этом, потому что на моей памяти это не десятый и не двадцатый подобный разговор. Таких мальчиков было много. И многих из них я позже убивал, когда они вырастали, а затем этот же разговор повторялся с их сыновьями, и так далее. Я хочу сказать одну вещь... Неприятную. Все это бессмысленно. Мы жестоко мстим людям, но это ничего не дает. Они убивали нас тысячелетия назад, когда мы еще владели землями от внутреннего моря до внешнего, они убивают нас сейчас, они будут убивать нас и впредь. Все эти тысячелетия мы карали их, как велят нам наши традиции и наши князья – и вот итог. Вечный Лес – наше последнее убежище, и нас стало так мало, что под его Сенью хватает места для всех. И только теперь, пару веков исполняя долг карателя, я понял, почему.

– И почему же? Говори.

– Потому что нашего возмездия недостаточно. Мы вырезали и сожгли целую деревню, отомстили за Уллэмаля. Но Уллэмалю было триста лет. Пройдет сто лет, пока его сын станет взрослым и освоит искусство отца. За это время дети, которых мы пощадили этой ночью, вырастут, родят детей, вырастят их и умрут. И их дети успеют вырасти и произвести потомство, и их дети, и дети их детей. За короткие сто лет у людей меняется пять поколений. И за эти пять поколений дети, которых мы не убили сегодня, превратятся во много сотен людей, если не в тысячи. Это больше, чем мы убили этой ночью. Наша потеря – Уллэмаль – гораздо тяжелее, чем потери, которые мы нанесли людям. Но даже не в этом дело.

Наисветлейший, я прошу прощения за мой зашоренный, ограниченный ум. Я должен был догадаться раньше, но смог только сейчас. Мы, щадя детенышей этого скота, сами готовим наших же врагов. Тот мальчик вырастет с ненавистью к нам в сердце, и такими же будут его дети, и дети его детей. И эта война будет продолжаться, как продолжалась тысячи лет. Люди всегда будут ненавидеть нас, но их с каждым веком все больше, а нас... нас уже почти не осталось, и если бы не Сень Леса – люди и тут уже хозяйничали бы.

Мой князь! Я хочу сказать тебе, что все, что я делал многие годы – путь в никуда. Путь к вымиранию. Мы поколение за поколением пожинаем плоды ошибок того добрейшего князя, который тысячелетия назад сказал 'да пусть себе живут, кому они мешают?', и той добрейшей княгини, которая решила, что люди не заслуживают того, чтобы мы... регулировали их количество. И что хуже всего – мы не можем свернуть с этого пути. Сил на полномасштабную войну у нас уже нет, люди слишком окрепли, их слишком много. И мы, как века до этого, идем по протоптанному пути в никуда, и в конечном итоге, если не начнем убивать людских детенышей – там и окажемся. В небытии.

Старый князь вздохнул.

– Не ты первый каратель , который говорит мне это, Торубаэль. Но традиции предков указывают нам путь сквозь дебри мироздания вполне определенным образом... Да, уничтожая поселения полностью, вместе с детьми, мы могли бы решить проблему, но... Кто отдаст такой приказ? И кто станет его выполнять?

– Не нужно объяснять мне все то, что я и сам понимаю. Ты мой князь, а я – твой каратель, и я выполняю твои приказы без объяснений, сомнений и колебаний. Я не знаю решения проблемы, я ведь воин, а не светлейший – просто подумал, что тебе, мой князь, будет интересно узнать то, что я понял. Ты Наисветлейший – на тебя я и возлагаю бремя направлять меня.

– Увы, Торубаэль... Я не первый князь, который так и не нашел верного решения. Что ж. Может быть, мой преемник будет мудрее меня, все, что я могу сделать – начать церемонию Приношения поскорее.

– Ты не передумаешь, Наисветлейший?

– Нет. Я уже слишком стар, и моя гордость требует, чтобы я сам взошел на алтарь, без посторонней помощи. Самое время для меня присоединиться к остальным.

– Я склоняюсь перед твоим решением.

– Тогда ступай.

Келленсилль услышала, что Торубаэль идет в ее сторону, а не к выходу. Должно быть, заметил тень за занавеской.

Командир карателей появился перед ней, отодвинув занавесь в сторону, и склонил голову в поклоне.

– Приветствую, светлейшая. Я так понимаю, тебе не удалось отговорить отца?

Княжна покачала головой:

– Боюсь, что это невозможно. Примем как данность, нам неподвластную.

– Что ж... Тогда, полагаю, я уже могу называть тебя Наисветлейшей?

– Скорее всего, что да, если только не найдется неожиданного претендента или кто-то не передумает. А пока что все те, которые могли бы меня одолеть на Турнире Князей, посылают ритуальные поздравления и отзывают свои кандидатуры. Если ничего не изменится – Турнир Князей будет чистой формальностью, без намека на серьезное противостояние. Скажи мне, Торубаэль... Если князь или княгиня прикажет тебе убивать и детей тоже – ты согласишься выполнить этот приказ?

Торубаэль отвел взгляд, задумчиво изучая деревья за окном.

– Знаешь, Келленсилль, я дам тебе честный ответ после того, как ты задашь этот же вопрос всем остальным карателям. Опасаюсь, после этого мой ответ тебе уже будет не нужен.

– Скорее всего, так и будет. Но я согласна с тобой в том, что, делая одно и то же, и результат будет одним и тем же.

Как только Торубаэль ушел, княжна вышла на балкон с графином кленового сока и парой свитков. С отцом она говорить передумала, все то, что она сама собиралась сказать, сказал командир карателей. Одна и та же мысль приходит в головы многим, но никто не может найти работающее решение. Однако биться в силках безысходности Келленсилль будет последующие века, а сейчас стоит воспользоваться отсутствием статуса, а значит – и ответственности, пока еще есть такая возможность, и просто жить.

***

Мирдана несколько раз повернулась у огромного тройного зеркала, проверяя, как сидит на ней платье. На балу она в последний раз была полгода назад, перед отъездом в летнюю резиденцию, расположенную в дичайшей глуши: небольшой замок на острове посреди озера, а само озеро – посреди обширного леса. Стратегическое расположение, безусловно, крайне удобное, именно потому замок Кэр Ланзендэлл вот уже пятьсот лет используется королями Талсидонии как место, где можно спрятать свою семью на время смуты, и за это время оброс большим количеством легенд и небылиц.

Говорят, строитель Ланзендэлла, Мирдорий Мудрый, воспользовался помощью высших сил. По одной легенде, это был ковен могущественных ведьм, по другой версии, Мирдорий сумел найти на берегу священного озера спящую богиню и срезал у нее один локон, который, будучи брошенным на ветер с башни Ланзендэлла, упал на пустынную прежде землю и обратился дремучим волшебным лесом. Еще целая куча баек на разные лады рассказывала, как Мирдорий выкручивался, когда разгневанная богиня явилась наказать нахала.

На самом деле, все было немного иначе. Ланзендэлл стоял еще при отце Мирдория, Кайлане Втором, но был всего лишь крохотным королевским охотничьим домиком. Лес вокруг был насажден Кайланом же, потому как охотник он был заядлый, но все охотничьи угодья были потеряны после неудачной войны с эльфами. Кайлан, не мудрствуя лукаво, потратил немало денег на насаждение нового обширного леса, дабы на старости иметь где предаться своей страсти. Мирдорий Мудрый же был чужд подобным жестоким забавам, но стратегическое положение замка оценил. Он воспользовался случаем, когда из-за большой засухи далеко на юге леса гибли, превращаясь в степи, а населявшие их кланы эльфов были вынуждены переселяться, и заключил договор с одним из кланов. Бездомные эльфы на веки вечные получили в свое владение Ланзендэлльский лес, обязавшись до конца времен оберегать Кэр Ланзендэлл, и теперь этот замок можно по праву считать самым неприступным на свете: осада посреди кишащего эльфами леса – предприятие не только совершенно безнадежное, но еще и на редкость гиблое, причем гиблое в буквальном смысле.

Сама Мирдана, впрочем, полагала, что эльфы перегибают палку. Потому как на деле замок был не только неприступен, но еще и недоступен, без королевской грамоты посторонним туда не попасть. Ни торговцам, ни бродячим артистам нет хода, и даже когда принцесса захотела изучать живопись, ей пришлось лично выехать навстречу приглашенному учителю, потому как эльфы, слишком жестко трактуя давний договор, не желали пропускать кого бы то ни было без королевской грамоты или устного слова персоны из королевской семьи. И потому полгода прошли в весьма полезных занятиях с мудрыми учителями и играх с младшей сестренкой, но увы, самым частым спутником принцессы стала скука, в какой-то мере скрашенная необычным соседством: в лесу, на берегу озера, жил незнамо откуда взявшийся бродячий орк.

Вернувшись в столицу, Мирдана узнала не самые приятные новости: на отца дважды покушался свой, талсидонский дворянин, а буквально за пару часов до бала – еще и чужестранный посол. Кархад, давний друг детства, вернулся с войны изуродованным и искалеченным. На фоне этого победа над Ханнаем не очень-то и радовала.

Но больше всего ее заинтересовал новый телохранитель отца. Темных эльфов Мирдана никогда воочию не видела, только в детстве няня говорила, что они ночами шастают по земле, чтобы найти непослушных детей и уволочь к себе в подземное царство. Возможно, именно потому, когда принцесса подросла, дроу стали казаться ей сказочным народом. Она, конечно, знала, что темные эльфы действительно существуют, и их Подземье существует, но дроу продолжали оставаться для нее сродни сказки. Где-то они есть, но далеко-далеко, не в Талсидонии. И тут внезапно один из них становится личным телохранителем отца, спасшим ему жизнь. Вот уж новость, так новость.

Как назло, за день с момента своего возвращения Мирдана видела отца лишь три раза, и он приходил все время без телохранителя, и теперь принцессу просто сжигало любопытство: какой он из себя, таинственный, овеянный мрачными легендами темный эльф?

На балу принцесса появилась в сопровождении полагающихся ей по статусу четырех фрейлин, двух из них она видела первый раз в жизни. Должно быть, дочери каких-то приграничных дворян, потому что всех своих ровесниц из мало-мальски приличных семейств Мирдана знает как минимум в лицо, хотя на имена память не очень. Да и вообще, робкие девчушки, сразу видно, что в столице и во дворце еще не освоились.