Текст книги "Предай их всех (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Само собой, что собрание в зале королевского совета было прервано, не успев толком начаться: Р'Энкор явился пред очи Дэнбара.

– А я тут при чем? – сказал он в ответ на гневные вопросы, – стража прекрасно видела, что я всего лишь защищался.

Кархад, как раз войдя в зал после допроса стражников по приказу короля, был вынужден это подтвердить: оба гвардейца показали, что убитый вышел из толпы, спешащей по утренним делам, и, проходя мимо Р'Энкора, который как раз возвращался во дворец, напал на него.

– Йоклол знает что творится, – посетовал в сердцах король, – какие теперь слухи пойдут?!

Дроу развел руками:

– Не желая показаться невежливым, мой повелитель, вынужден посоветовать вам привыкать. Вы сами виноваты.

– Ну-ка, поясни, – потребовал Дэнбар.

– Вы потрудились сообщить всему свету, что у вас на службе находится легендарный убийца, но упустили из виду, что за мою голову назначена большая награда в очень многих краях, и потому другие убийцы, а также сонмища дилетантов, будут стекаться в вашу столицу, надеясь в один момент разбогатеть. Молва приписывает мне множество убийств графов и принцев, но умалчивает, что преследующих меня охотников за головами я истребил еще больше. Однако жадные дураки всегда найдутся, и всех их вы сами пригласили сюда.

Король только печально вздохнул.

Кархад в дальнейшем обсуждении не участвовал, так как занимался формированием своего отряда и диктовал письма возможным кандидатам. Кроме того, его заботило, где бы найти знающего стряпчего в свою команду либо бывшего судью: пройдут годы, пока Кархад сам поднатореет в хитросплетениях законов и методов выведения на чистую воду нечистых людей.

Потом в честь послов был дан скромный, по королевским меркам, бал, и на него рыцарь отправился, главным образом, чтобы узнать итоги совещания, а также повидать Мирдану.

Но так уж вышло, что первым он повидал Р'Энкора.

Эльф, переодетый и загримированный, сам вышел ему навстречу и, сверкнув глазами, прошипел:

– Кто-то рассказал ее высочеству о недавнем происшествии в одной корчме. Это ведь ты постарался, не так ли?

Кархад ухмыльнулся:

– Да, я, и что? Судя по твоей недовольной роже, ее высочество на тебя... повлияла?

Дроу кивнул.

– Угу. Из нее получится отличная королева, потому что она умеет договариваться, еще похлеще ее отца.

– Вот как? И о чем же вы договорились?

– А это уже не твои заботы. И учти, я очень не люблю, когда в мои личные дела суют свой нос посторонние.

– Происшествие в корчме, когда ты злоупотребил законами по своему произволу, как раз меня и касается в первую очередь. По приказу короля твое 'личное дело' – мое служебное.

– Помнится, года три назад я слышал похожие слова от одного чиновника в одной стране. А всего два дня спустя он умер от острого отравления. Сталью. Это не угроза: я никогда не угрожаю, но могу предупредить. А если предупреждение не действует – ну, пеняй на себя. Пока что ты мне нужен, но подумай о том времени, когда мы распутаем заговор, тем более что оно не за горами.

– Кстати, о нем, – сказал Кархад, проигнорировав угрозу. – Ты уже придумал новый план?

– Я уже знаю, кто человек заговорщиков при дворе короля.

– Ничего себе! – присвистнул рыцарь, сунул руку в карман, сжал в кулаке кристалл правды и ощутил знакомое покалывание. – И кто же?

– Я знаю это с точностью до восьми имен.

– Как это?

– Я могу назвать восемь имен, и заговорщиком точно будет кто-то из них.

– И кто они?!

Дроу покачал головой:

– Пока что я тебе не скажу, потому что ты начнешь действовать и обязательно все испортишь. Если бы это было возможно – я бы сам уже все решил, но король не простит мне убийства восьми дворян. Точнее, не простит семи невиновных, убитых вместе с заговорщиком.

– Как ты умудрился узнать это всего за одну ночь?!

Р'Энкор пожал плечами:

– Все было очень просто. Во дворец пришел тот, кто убил Сингуса.

– Как же ты его узнал, если никогда не видел? – опешил Кархад.

– У него с собой были метательные ножи. Конечно, спрятанные, но от моего взгляда не так просто спрятать оружие. Затем он встретился во дворце с одним из восьми дворян и тайно получил от него деньги. Таким образом, один из восьми – и есть заговорщик.

Кархад достал из кармана руку и взглянул на кристалл. Целый.

– Мне кажется, надо действовать, и то, что ты не желаешь мне рассказывать детали – выглядит подозрительно.

– Я и буду действовать, но пока без тебя. Видишь ли, я точно знаю, на кого из восьми ты подумаешь, если я скажу тебе все имена, и наверняка спугнешь настоящего заговорщика, если он – не тот.

– Откуда ты знаешь, что я подумаю?

– Потому что для тебя все будет очень очевидным. В вину остальных семерых ты не поверишь. Я назову тебе всего одно имя из восьми. Криштан Арканайский.

– Бред, он – вернейший из вернейших, и никогда...

– Вот о чем я и говорю. Я беспристрастен. Ты – нет. Для тебя граф Арканайский вне подозрений, но не для меня. Взгляни на ситуацию моими глазами. Я убивал не только подданных по приказу сюзеренов и сюзеренов по приказу подданных, но также отцов по приказу сыновей, сыновей по приказу отцов, братьев по приказу братьев. И любые твои эмоции и уверения в верности любого из восьми – смехотворны. Я знаю, что заговорщик встретился во дворце с одним из восьми дворян и получил от него деньги, и потому – все восьмеро под подозрением, пока я не получу точные сведения. Но для тебя семеро из восьми – вне подозрений, потому что, по твоему мнению, они, видите ли, не могут, они, видите ли, верные... Смех и только. В вас, людях, верности не больше, чем в нас, дроу. Я хотя бы всегда держу слово и выполняю уговор, несмотря ни на что, даже если мне это невыгодно, даже если мне это не нравится – я выполню уговор или умру в попытке. И уже одно это делает меня вернее, чем девяносто девять из ста королевских придворных.

Кархад вздохнул.

– Ладно. Что насчет метателя ножей? Если бы ты схватил его – дело было бы решено.

На лице эльфа появилась досада.

– Как бы тебе сказать... Я – мастер по части проникновений и убийств, и когда обнаруживаю слежку – предпочитаю убивать врага. Сбрасывать хвосты – удел пресмыкающихся, а не легендарных убийц. А вот тот тип оказался в этом мастером.

–Ты хочешь сказать, что упустил его?!

Р'Энкор развел руками:

– Увы. Даже легендарные убийцы не безупречны.

– Проклятье.

А про себя Кархад отметил, что у дроу, оказывается, есть профессиональное самолюбие.

Полчаса спустя ему, наконец-то, удалось повидать Мирдану и станцевать с ней один танец.

– Я тут, между прочим, Р'Энкора встретил, – невзначай обронил он, когда музыка ненадолго смолкла и они перебрались к ближайшему слуге с подносом деликатесов, – вот и интересуюсь, как же ты с ним смогла договориться?

Принцесса пожала плечами, весь ее облик выражал мысль 'плевое дело':

– Предельно просто. С Р'Энкором договариваться проще, чем с кем бы то ни было еще, потому что все его потребности упираются в две вещи: деньги и уважение.

Кархад скорчил подозрительно-скептическую мину:

– Боюсь, он водит тебя за нос. У нас с ним чуть раньше состоялся очень откровенный разговор, без масок и лицемерия, и он прямо признал, что не нуждается ни в каком авторитете среди людей, потому что презирает и ненавидит нас. А насчет денег – помнишь случай с ядом? Спасти Фэйда за деньги он отказался. То, что Р'Энкор говорит тебе, расходится с его поступками. А происшествие в корчме? Он воспользовался полученными привилегиями, чтобы досадить горожанам. Да, он нуждается в деньгах – но не много сразу, а постоянно понемногу, это он тоже сказал прямо, и жалованье, которое ему платит твой отец, вполне покрывает его расходы...

Мирдана глотнула из бокала охлажденного шербета и возразила:

– Зри в корень, Карх. Жалованье покрывает его расходы, потому что он живет в подвале. Не в роскошном флигеле, как ты, и не на антресольных этажах, а в сыром подвале. У нас слуги, и те живут в более комфортных помещениях.

– Так он ведь подземник, и...

– Думаешь, он не хотел бы жить в собственном особняке? Р'Энкор любит комфорт не меньше нас с тобой, но живет в подвале, потому что человеческое сообщество его принимать не хочет... пока. Он хотел бы иметь слуг, но кто наймется прислуживать дроу? И уважения тоже хочет, потому что ненавидит он людей или нет, но предпочел бы, чтобы к нему обращались по имени и титулу, который у него, сына знатного Дома, все же имеется, а не 'эй, ты, поганый дроу'. Так что предмет для переговоров есть. Если он будет вести себя по-человечески – сможет рассчитывать и на особняк, и на слуг, и на уважение. Именно это я ему и растолковала: я не смогу найти для него уютное место в нашем обществе, если он будет зловредничать и давать волю своей неприязни.

– Угу, как же... Я все никак не могу забыть его перекошенную ненавистью рожу, а ты – по-человечески...

– Его ненависть вторична. Он ненавидит людей за то, что люди ненавидят его. Очень легко, просто и естественно ненавидеть того, кто ненавидит тебя. И принцип этот работает в обе стороны. Если заставить его держать себя в узде – со временем к нему привыкнут, это сейчас идея о дроу, заседающим за общим столом с другими дворянами, вызовет резкое неприятие. Лет через десять все может измениться.

Кархад вздохнул.

– Р'Энкору – дворянство? Не перегиб ли это?

– Вот о чем я и говорила.

– Но почему?!

– Потому, что мне свойственно чувство благодарности. Не так давно он спас папу, тебя, Криштана, Фэйда и Баннарда от мучительной смерти...

– За деньги.

– Вот именно, что всего лишь за деньги, – возразила принцесса. – А я могу тебе назвать за последние сто лет нашей истории полсотни случаев, когда рыцарский сан, дворянство, почести и богатство люди получали за гораздо-гораздо меньшее.

– Так то люди – а это дроу, неблагодарное и жестокое создание.

Мирдана проглотила кусочек пирожного и взглянула на Кархада в упор:

– Неблагодарный злой дроу, говоришь? Р'Энкор спас в том числе и тебя, твоя собственная благодарность где, благодарный ты наш?

– Ладно, тут мне крыть нечем, – признал рыцарь, – и пора бы себе уже намотать на ус, что переспорить тебя никогда не удается...

– Это потому, что когда ты учился ратному мастерству, меня посещали учителя философии и мудрости всемирной. Я кое-что смыслю в ненависти и благодарности человеческой.

Рыцарь снова вздохнул и выбрал с подноса пирожное с сыром и фруктами.

– Я только лишь напомню, ни на что не намекая и не жалея продолжать проигранный мною спор, что Р'Энкор – не человек. Ни на йоту.

– Его любовь, скорбь и ненависть – точно такие же, как и наши.

Кархаду не осталось ничего другого, как сменить тему разговора.

А прямо посреди пира случилась беда.

Вначале появился эльф в сопровождении нескольких слуг и был доставлен к королю. Затем Дэнбар ушел, а четверть часа спустя раздался тройной сигнал призыва.

Кархад явился незамедлительно и занял свое место с краю, подозревая неладное по мрачному лицу короля, вскоре появились и другие дворяне, а также посол Кадории.

Когда все главные советники и соратники оказались в зале, Дэнбар, барабаня пальцами по подлокотнику трона, сказал:

– Итак... Эльфам пришла весть от их сородичей в Далмаде – они магией передают сообщения – а светлейшие решили поставить в известность и меня... Таинственные воины успели добраться в Далмаду и атаковали Ламедию. Клейдан собрал в столице и возле нее практически всю свою армию, но это ему не помогло: город был взят штурмом.

Со всех сторон посыпались вопросы и возгласы, быстро переросшие в бедлам, потому королю пришлось несколько раз ударить рукоятью скипетра о подлокотник, чтобы навести в зале порядок.

– Эльфы видели, как 'якобы демоны' разгромили войско Далмады, развалили часть стены магией и вошли в город, после чего над Ламедией появились дымы пожарищ. Однако вскоре отряд ушел оттуда и двинулся куда-то еще. Вот, собственно, все, что они знают. А, и еще. Демонический отряд передвигается на телегах, но есть в их караване и одна карета. Видимо, для командира.

– Тот же образ действий, что и в Зоданге, – заметил граф Арканайский, – зашли и вышли. В Каэр Зодан они перебили храмовников и спасли чернокнижника. А что они сделали в Ламедии? Ради чего им было входить и сразу уходить? Что там есть такое, что может заинтересовать тех, кому ранее понадобился чернокнижник Норлаш?

– Хороший вопрос... Посол, может, ты знаешь?

Тот только развел руками:

– Как я могу знать, чего нужно демонам?

Тут один из стражников кашлянул в кулак.

– Позволите слово молвить? – раздался из-под забрала вкрадчивый голос Р'Энкора.

– Говори.

– В Ламедии имеется гильдия жадных и трусливых магов, подконтрольных Клейдану. В том смысле, что они владеют обширной библиотекой колдовских книг, которые считают запретными. Сами боятся использовать и другим не дают.

– Откуда ты это знаешь? Сама гильдия ни для кого не секрет, но откуда знаешь про библиотеку?!

– Меня однажды наняли украсть оттуда пару книжек.

– И... как ты это сделал?

– Зашел, взял и ушел. Недоумки даже не поняли, что я к ним в гости заглядывал. Это был первый контракт в моей жизни, когда не надо было никого убивать, но платили хорошо, вот и согласился.

Король задумчиво подпер голову кулаком.

– И как ты думаешь, что понадобилось там нашим демонам?

Дроу развел руками:

– Я не библиотекарь, потому не знаю, что там у них вообще есть. Нужные книги искал по титульному листу, а все остальные названия мне ни о чем не говорили.

В этот момент от двери донесся голос Вайтреллинэля, придворного мага:

– Зато я, кажется, знаю. Как уже сказал гребаный дроу, там полно книг с весьма опасными знаниями, но те же знания все равно гуляют по рукам в виде копий книг или книг других магов. Так что вся их затея с запрятыванием запретных, по их мнению, манускриптов – пустая трата сил. Но одна книга, особенная, у них есть. Я вспомнил о ней, когда прозвучало имя Норлаша... Один чернокнижник, учитель учителя Норлаша, написал труд о магии высших эльфов, в том числе и о том, как пользоваться Обителью Достойных... Сферой Королей, другими словами. Эту книгу мало кто видел воочию, и копии не существуют. Все сходится. Нападающие вытаскивают Норлаша, получив от него знания о книге, затем ломятся по прямой в Ламедию и, надо думать, книга уже у них. И если я прав, то цель этих демонов – самый могущественный артефакт в мире.

Он резко повернулся и пошел прочь.

– Постой, ты куда?

– Надо предупредить эльфов из Эйнтэлл Тайон!

Король забросил ногу на ногу и подпер голову кулаком.

– Вот оно, значит, что... Итак, есть у кого идеи?

Кархад в дальнейших прениях не участвовал. Во-первых, ему нечего было сказать, во-вторых, он не очень-то и верил в происходящее. Демоны – в Сангарии? Разгуливают себе, словно смертные, крошат столицы... Такую картину Кархад себе представить мог, но представить – это одно, воспринять всерьез – другое.

В конечном итоге королевский совет закончился почти полным согласием: надо что-то делать, причем всем, потому что армия одной отдельно взятой страны, видимо, не справится. Было решено рассылать послов и договариваться о совместных действиях, в том числе даже с Клейданом.

– А если откажется, – заметил по этому поводу Дэнбар, – я ничтоже сумняшеся захвачу его столицу, самого Клейдана повешу на стене его дворца, а остатки его армии заставлю подчиниться. После подосланного им отравителя у меня на это есть полное право, так что пускай выбирает, с нами он или против нас. Нам сейчас каждый полк важен.

В целом же, ситуация выглядела обнадеживающей. Кадория и Талсидония вместе – огромная сила, Зоданга, скорее всего, присоединится, Далмада – тем более, а высшие эльфы из Вечного Леса в этой ситуации вообще лишены выбора, потому что именно они – следующая цель демонического отряда. Конечно, звучали резонные опасения, а не расправятся ли демоны с ними еще до того, как удастся собрать войско, однако мало кто представлял себе, как можно вторгнуться под губительную Сень Леса да еще и воевать там против сильнейших магов, имеющих в своем распоряжении источник запредельной силы. Потому в самом конце несколько мудрых людей высказали мысль, что сообща всем вместе, людям и эльфам, новая угроза будет вполне по плечу.

После совета, когда все начали расходиться, король сделал некоторым, в том числе и Кархаду, знак остаться.

– Кархад, для тебя у меня есть задание. Может случиться что угодно, поэтому рано поутру ты возьмешь кавалерийский отряд и отвезешь Мирдану обратно в Ланзендэлл.

– Слушаюсь, мой король, – поклонился рыцарь.

– Рискованно, мой повелитель, – возразил вездесущий Р'Энкор, – стоит ожидать на наших землях множество беженцев, и, учитывая необычайную опасность, я бы не удивился, если в Далмаде и Зоданге дезертирует целое подразделение. Стоит опасаться крупных разбойничьих ватаг, для которых заложница королевской крови – очень лакомый кусок.

– Хм... И что ты предлагаешь?

– Малый отряд, двигающийся безлюдными путями и малоизвестными тропками. Никаких карет с королевскими вензелями, никакой толпы слуг и свиты. И, разумеется, только самые доблестные и искусные рыцари в сопровождении. Ее высочество весьма неплохо держится в седле, если она наденет обычный кавалерийский плащ и шлем – сойдет за одного из воинов. На отряд, состоящий только из воинов, без охраняемой высокой особы, разбойники не нападут, потому что риск велик, а добычи – кот наплакал. Какая добыча с солдат?

– Ты издеваешься?! – возмутился Кархад. – Принцесса – в седле?! Без кареты?!!

– Трудные времена – трудные для всех, – пожал плечами эльф. – Малый отряд, двигающийся там, где разбойникам делать нечего, по путям, о которых никто не знает – самый безопасный способ доставить ее высочество в Ланзендэлл. Но решать, конечно же, не мне.

– О каких путях ты говоришь? – уточнил король.

– Через горы на северо-востоке. Там можно срезать так, что путь в Ланзендэлл займет на два дня меньше, чем если по тракту через Рэн ехать. Мне сложно рассказать это словами, но я постараюсь начертить схемы и объяснить несколько маршрутов человеку, которого вы поставите во главе отряда.

Король чуть призадумался, затем внезапно сказал:

– Ты поедешь вместе с Кархадом и проведешь отряд.

– Как прикажете, – поклонился Р'Энкор.

Кархад не стал возражать королю при дворянах, но в коридоре набросился на эльфа:

– Это была отвратительная идея! Если мы оба отправимся – при короле вообще не останется никого, кто знает о заговоре!

Р'Энкор снисходительно хмыкнул:

– Первое: грядут важные переговоры с другими странами, у Дэнбара есть авторитет, переворот прямо сейчас чреват осложнениями. Второе: все взвинчены, все начеку, покушение сейчас таит в себе непредсказуемые последствия. И третье... Король – твое настоящее, но ее высочество – мое будущее. Приказ короля как нельзя более кстати, потому что гибель принцессы при любом раскладе ставит крест на моих далеко идущих планах. В то же время смерть короля при живой принцессе для меня лично плохих последствий иметь не будет, при условии, что сам я буду в этот момент оберегать именно принцессу.

– Циничный ублюдок...

– Я знал, что ты это скажешь.

***

Торубаэль никогда не видел ритуала Приношения и совершенно об этом не жалел. Провожать своего князя в последний путь – не самый приятный долг. Предыдущее приношение состоялось еще до рождения Торубаэля, а теперь он – командир карателей, и его долг охранять священный город, дабы никто не посмел прервать ритуал.

В общем, более благовидного предлога не придумать. И это действительно не более чем предлог, потому как сама охрана – чистейшая формальность: в Приношении участвуют сильнейшие маги Старшего народа, и даже если среди людишек найдется безумец, готовый вторгнуться под губительную Сень Леса – в священном городе он напорется на самых сильных магов из всех, ныне живущих.

И потому вместо боевого оцепления вполне можно было бы расставить дорожные указатели с надписью: 'Человек! Там впереди – несколько десятков самых сильных магов эльфийского народа. Ты точно уверен, что тебе туда надо?'

Часовые сохраняли траурное безмолвие, и сам лес был тих. Старый князь уходит в тишине – в добрый путь, да пребудет его душа в вечном покое среди предшественников и других достойных. По крайней мере, Торубаэлю хотелось, чтобы это было так: ведь на самом деле он понятия не имеет, что ожидает душу того, кто приносит ее в жертву Сфере: уже давно забыто, как устроен артефакт, ставший памятником великому прошлому Старшего народа.

Размышления Торубаэля прервал товарищ, сделав безмолвный знак: 'слышишь?'.

Он прислушался и кивнул. Лязг металла, очень похожий на звон брони, скрежет металла о металл – все это доносилось со стороны опушки, причем не точечно, а с достаточно широкого пространства перед стражами. Похоже на большой отряд или колонну, к тому же звук становился все громче и громче.

Торубаэль взмахнул рукой, передавая в обе стороны по цепи команду подготовки к бою. Кто бы это ни был, его ждет большой сюрприз. Эльфы занимали позиции, прячась за стволами вековых деревьев.

Звон и лязг стремительно нарастал, к этим звукам добавился треск, словно огромный железный медведь ломится сквозь кустарник. Видимость в густом лесу невелика, что эльфы всегда мастерски использовали против людей, однако в этот раз случилось наоборот.

Когда между деревьями начали мелькать исполинские фигуры в чудовищных доспехах, Торубаель понял, с кем им придется иметь дело. Что обескуражило его еще больше, нежели сам противник – так это его боевое построение.

Глупые людишки, пытавшиеся воевать против эльфов, всегда совершали одну и ту же ошибку: привыкшие драться толпой на толпу, они старались и в лесу поступать так же. Но плотный строй в густой чаще неизменно приходит в беспорядок, а беспорядок сменяется толчеей и паникой: люди не выносят хаоса, ведь каждый из них сам по себе ничего не стоит. Человечек сражается, только чувствуя слева и справа от себя своих товарищей, но стоит чувству локтя пропасть – и эти полуживотные неизменно оказываются в ужасе. Упорядоченный строй в их понимании – признак того, что все идет по плану, если строй распался – значит, все пропало... Люди, что с них взять?

С точки зрения эльфа или орка, битва есть хаос. В ней не может быть порядка, ведь она сама есть противоположность порядку. Именно в хаосе сражения проявляются лучшие черты воина, именно в нем оттачивается мастерство, именно тут больше всего значит личная доблесть. Но у людей мастерства как такового не бывает, потому что десятков и сотен лет на обучение и тренировки у них нет. Напротив, всякий король или граф, навербовав рекрутов в свое войско, стремится как можно быстрее научить их простейшим неуклюжим движениям, построить их в большую ватагу ровными рядами и швырнуть против другой такой же неумелой оравы. Именно поэтому единственный способ боя людей – противопоставить умелому врагу слаженные совместные действия. Это, безусловно, работает, но только пока строй не смешан и не разбит. Стоит внести в ровные ряды человеческого войска хаос и беспорядок, как сражение превращается в резню.

Но в этот раз все с самого начала пошло по-другому.

Громадные воины, громыхая броней, неслись во весь опор таким же строем, какой предпочитают эльфы, редкой цепью. И уже по одному этому признаку Торубаэль определил: в этот раз ему противостоит враг, который тоже делает ставку на личное мастерство каждого бойца.

Он прижал к губам боевой рог и протрубил боевой сигнал. Стражи Старшего народа бросились вперед в молчаливой сосредоточенности. В бою мастерства против мастерства побеждает более собранный, холодный ум.

Стремительно несясь в атаку, Торубаэль отметил, что и враг атакует молча и сосредоточенно.

Земля дрожала от тяжелой мощной поступи, две цепи – чуть более густая эльфийская и редкая вражеская – сближались с огромной скоростью. Торубаэль уже видит глаза под массивным забралом, кожей ощущает экспрессивную мощь, проглядывающую в каждом движении воина в титаническом доспехе.

Пора!

Он перебрасывает одну саблю в левую руку, правая рука простерта вперед. Короткая волевая формула – с пальцев срываются изломанные молнии и впиваются, словно жала, во вражеский нагрудник.

И ничего не произошло. Противник даже не почувствовал сокрушительного удара, которым Торубаэль обычно убивал людишек наповал, он все так же целеустремленно несся вперед, занося тяжелый топор.

Удар! Торубаэль просел на бегу, подскользнул по траве под замах и мимо противника, полоснув его наудачу клинком по нагруднику и вскочив на ноги у него за спиной. Он ожидал чего угодно, от моментального разворота до кругового удара, но просчитался. Враг, не замедляя бег, двигался в том же направлении, что и раньше, только теперь уже от Торубаэля.

Он моментально сотворил заклинание и телепортировался вперед, снова преградив противнику путь, ему на подмогу метнулся еще один каратель.

Однако титан навязываемого ему боя не принял. Он легко подпрыгнул в воздух и буквально перелетел обоих стражей, приземлился у них за спиной и как ни в чем не бывало помчался дальше. Торубаэль, собрав все силы, телепортировался так далеко, как мог, едва не попал под удар другого титана, а когда восстановил равновесие долей секунды спустя – враги уже уходили прочь со скоростью, с какой вряд ли кто из двуногих мог бегать. Орки еще потягались бы с ними, но не эльфы.

Он быстро окинул взглядом поле несостоявшегося толком боя и убедился, что везде происходит то же самое: противник боя не принял, прогнав со своего пути стражей или просто обойдя их, и теперь стремительно удалялись, двигаясь по направлению к священному городу и не обращая внимания на несущийся вдогонку ливень стрел. Эльфы потеряли в этом несостоявшемся бою всего одного воина, который не сумел уклониться от сокрушающего удара.

Торубаэль протрубил сразу два сигнала: сигнал опасности, чтобы предупредить тех, кто находится впереди, и команду к преследованию для своих воинов. Враг поставил себя в положение между молотом и наковальней: спереди сильнейшие маги, сзади преследующие воины. Осталось только захлопнуть западню.

Он махнул рукой в том направлении и побежал, не выпуская из рук оружия, вслед за исполинскими воителями.

А с другой стороны – это его личный провал. Торубаэль не сумел должным образом уберечь покой священного ритуала, но по этому поводу он будет делать выводы позже.

***

Массивные трубы выводили своими низкими голосами медленную мелодию, одновременно и траурную, и праздничную. Князь уходит, чтобы присоединиться к предшественникам, чтобы соединить свою силу с их силой. Чтобы оберегать свой народ и служить ему даже в посмертии. С одной стороны, это глубокая печаль, но с другой – в этом трауре залог будущего. Именно им питается и из него произрастает та несгибаемая воля к жизни, благодаря которой Старший из народов все еще жив и, даже будучи запертым на крошечном клочке земли и леса, все еще лелеет планы, которые позволят ему восстать из руины и пепла и снова занять свое законное место, снова владеть и править землями от внутреннего моря до внешнего.

Келленсилль стоит на коленях в среднем круге ритуальной площадки и смотрит в спину отцу. Она простилась с ним несколькими минутами ранее, и больше уже его лица не увидит. Старый король медленно поднимается по ступенькам алтаря, на вершине которого тускло поблескивает черная жемчужина размером с голову, оправленная в металл, покрытый рунами.

Действительно ли была Обитель Достойных огромной жемчужиной, уже точно никто не помнил, не сохранилось также и сведений о том, как она создана и как работает. Древние мастера, сотворившие один из трех величайших артефактов, либо не оставили потомкам сведений о своем мастерстве, либо потомки эти сведения попросту не сохранили.

Келленсилль всегда хотела узнать, что ждет жертвующего. Легенды гласят, что там, внутри сферы, души великих князей и могучих магов задерживаются, чтобы не уходить в послежизнь, а таким вот образом остаться в мире смертных, сохранив для потомков свою колоссальную волшебную силу. Многие полагали, что если прислушаться возле Сферы, то можно услыхать голоса заключенных внутри древних князей и магов. Были и куда более зловещие версии, изображающие Обитель Достойных совсем не как последнее пристанище для душ, а скорее как пожирателя оных. Однако Келленсилль относилась к подобным предположениям скептически: вряд ли великие мудрые предки замарались бы созданием настолько мерзкой вещи.

Так или иначе, но отец уходит, и если молодая княгиня когда-нибудь еще с ним встретится, то это случится не скоро, а только когда придет ее собственный черед взойти на алтарь в алых одеждах жертвователя.

Три круга магов запели, начав читать магическую формулу, запирающую дух старого князя в условной сфере вокруг Обители, еще один, самый ближний круг, начал читать формулу фокусировки. Тем самым уходящему жертвователю буквально прокладывалась эфемерная дорога в его новую обитель, ему осталось только войти, прочитав древнее заклинание.

Князь Кэлнителльт возложил руки на гладкую поверхность древнего артефакта и ровным, недрогнувшим голосом принялся читать магическую формулу. Келленсилль закусила губу, чтобы не заплакать: она слышит голос отца в последний раз.

Замерло все. В вышине затихли, не смея подать голос, птицы, умолкли сверчки, даже ветер остановился в ветвях деревьев, не смея отвлекать уходящего правителя Старшего народа от чтения последнего в его жизни заклинания.

А затем – вспышка. Келленсилль знала, что она будет, эта вспышка, но все равно вздрогнула, когда исходящее от Обители свечение разом усилилось, окутав фигуру отца, и пропало.

Над священной поляной повисла мрачная, печальная тишина. Вот и все. Церемония практически окончена.

Собравшиеся еще ждали. Вот повеял ветерок, и Келленсилль, неотрывно глядя в спину отца, увидела, как его фигура начинает рассыпаться. Вот отвалились и превратились в прах руки, тают под легким дуновением голова и плечи.

Келленсилль поднялась с колен и легким жестом создала у алтаря миниатюрный смерч, который тот же миг подхватил прах ушедшего князя и поднял ввысь.

– Стань лесом! – крикнула княгиня. – Стань лесом и узри, как мы будем жить! Как мы вернем себе наше былое величие! Отец, князь Кэлнителльт, я принимаю твою ношу, и ты, став деревом, цветком, ветром, увидишь, как я ее пронесу! Мир тебе, слава и память!

Вот и все. Теперь все бремя ответственности за древнейший народ – на ее плечах. Осталось лишь провести ритуал усиления магии, что хранит Вечный Лес и древний народ.

И в этот момент откуда-то издали донесся шум, из которого ухо Келленсилль выделило лязг металла, крики и отрывистые команды.