Текст книги "Чапаята"
Автор книги: Владимир Разумневич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
БУКВА, ПОХОЖАЯ НА КОЛЕСО
Когда они пришли домой, Василий Иванович поинтересовался, как учат уроки его дети, и заглянул в Клавину тетрадку. Покачал головой.
– Ну-ка, прочти, что ты здесь нацарапала? – попросил он.
– «Ко-ро-ва», – прочитала Клава по слогам.
– Какая же это «корова», – засмеялся отец, – когда здесь черным по белому написано «курува». А дальше что?
– «Ко-за»…
– Нет, ты читай, как написала!
– «Куза»…
– Сама ты «куза»… За что тебя буква «о» не любит? Каждый раз в букву «у» превращается… Кто поймет твою писанину?
– Все поймут, – заявила Клава.
– Да? Ну, хорошо. Бери ручку и напиши по-своему слово «стол». Есть? Так… Мне нужен был «стол», а ты мне – «стул». Видишь, что натворила твоя буква? Попробуем другое написать… Чего бы такое? Дай сообразить. Пиши: «Осы летают на поле».
Клава выводила старательно каждую буковку.
Саша, заинтересованный занятием, подошел к столу, склонился над Клавиной тетрадкой.
– Ха-ха! «Усы летают на пуле», – прочитал он и запрыгал.
– Не умеешь читать! – обиделась Клава.
– Саша-то читать умеет, – сказал отец. – Это ты писать не умеешь. А все потому, что букву «о» не признаешь.
– Она круглая, вот и укатывается, – объяснила Клава.
– Это точно! – улыбнулся отец. – Круглая, как колесо! Боевой приказ тебе, Саша, пока я на фронте, приучи сестренку писать «корову», а то стыдно будет людям в глаза смотреть.
Клава весь вечер выводила в тетрадке «корову» и другие слова. Если ей попадалась буква «о», она вспоминала про колесо и рисовала ручкой кружочек, а не букву «у», похожую на утку, – с длинной и тонкой шеей, с закорючкой внизу.
Саша заглянул в ее тетрадь и сказал на этот раз без смеха:
– Ну вот, теперь тебя все буквы любят одинаково.
СКАЗКА ПРИДЕТ ЗАВТРА
Дети ложились спать. Чапаев торопливо поцеловал их и собрался уходить – его ждал на улице конный отряд. Нужно было спешить на фронт.
– А сказка где? – спросила Клава. – Мы без сказки не уснем…
– Как-нибудь в другой раз, – отмахнулся отец. – Сейчас не до сказок!
– Тогда расскажи самую малюсенькую, – не унималась Клава.
– Хорошо, – согласился Чапаев. – Но прежде договоримся, как кончу – сразу спать! Так вот слушай!.. Жил-был царь Тафута, и сказка вся тута.
– А дальше?
– Ты же просила малюсенькую.
– Малюсенькую, да не такую…
– Ну ладно. Расскажу другую. Жил-был царь Овес, он все сказки унес.
– Так не бывает. Сказок много. Их в мешке не унесешь.
– Твоя правда, Клава. Осталась одна. Последняя. Жил-был царь, у царя был псарь, да не было пса. Вот и сказка вся!.. А теперь ни гугу, спать!
Клава закрыла глаза. Притихли и остальные дети.
Чапаев поднялся и осторожно, на цыпочках пошел к выходу. На прощание сказал жене:
– Проснутся детишки утром, меня спрашивать будут. Скажешь: отец, мол, за сказкой для них пошел – за самой лучшей и самой длинной.
Застучали кони копытами на улице. И умчался Чапаев туда, где шла большая война за жизнь, похожую на сказку.
ВОЛШЕБНАЯ СИЛА
Чапаевцы разбрелись на ночевку по квартирам, а Анисиму Климову было приказано ждать начдива у него дома.
Пелагея Ефимовна, жена Чапаева, пригласила его к столу, угостила чаем. Рядом пристроилась Клава. Все-то ей хочется знать! Спрашивает она Анисима Климова:
– Дядя Анисим, а много людей на войне убивают?
– Не без того… Бывает, – отвечает он ей. – На то и война.
– Дядя Анисим, а папу могут убить?
– Ну нет, тому не бывать! Чапая пуля не берет! В нем есть такая сила, что перед ней беляки устоять не могут.
– Какая сила?
– Волшебная! А ты и не знаешь? Ну тогда послушай…
И Анисим Климов рассказал Клаве сказку, которую не раз слышал от бойцов:
– С юных лет странствовал Чапай по белу свету, беднякам помогал. Одному избу из бревен поставит, другому коня в бою добудет, третьего научит саблей без промашки рубить. Сам-то он солдатом и плотником отменным был – на целом свете поискать такого! Каждого встречного бедняка радостью одаривал, и невзлюбили его за это богачи-злодеи.
Не понравилось буржуям, что батраки повсюду Чапая привечают, дружно за ним идут. И порешили они от него избавиться. Подкараулили как-то его и всемером на одного из-за угла набросились. Да ничего у них не вышло. Пораскидал он буржуев в разные стороны, налево и направо, так, что они потом три дня и три ночи плашмя лежали, синяки да шишки считали.
Обозлились буржуи пуще прежнего. Стали думать, как с Чапаем расправиться. И придумали. Вырыли на дороге глубокую яму. Рогожей ее прикрыли, песочком присыпали: вплотную подойдешь, а где ловушка – не разберешь! И говорят они Чапаю: «Хотим показать тебе дорогу в тридевятое царство, в тридесятое государство, где бедняки твоей подмоги ожидают».
Чапай отвечает: «Бедноте всегда помочь рад. Ведите! Только вы первыми шагать будете, а я следом. Иначе с пути собьюсь».
Идут они, идут, вдруг – остановка. Топчутся буржуи на месте, Чапая вперед пропускают. А он им: «К чему такая честь! Я человек не гордый, мне и позади неплохо. Шагайте, как шагали!» И легонечко толкает буржуев в спину. А впереди – ловушка. Ну и они – все семеро, один за другим – прямо в яму!
«Поделом вам!» – смеется Чапай. Сказал так и, насвистывая, дальше побрел. Поднялся на высоку гору. Притомился и сел отдохнуть. От нечего делать стал на песке палочкой чертить, слова выводить: «Без нужды не дерусь, а семерых не боюсь».
Тут откуда ни возьмись – великан перед ним. Ростом две сажени, так что человек промежду его ног запросто мог пройти.
Прочел великан надпись на песке и говорит: «Во мне семь человеческих сил живет, и я один в барском имении за семерых управляюсь. Где тебе со мной тягаться!»
Чапай ему отвечает: «Это еще как сказать! Вон видишь, под горой камень лежит? Тебе его сюда нелегко будет поднять, хотя ты и за семерых управляешься. А я один, без малейшей натуги, могу его с горы столкнуть!»
«Не верю, – сомневается великан. – Надо нам помериться силой».
Спускается он вниз, тяжелую глыбу на гору выволакивает. Кряхтит, сопит, из последних сил надрывается. Кое-как вкатил камень на вершину, а сам и отдышаться не может, еле на ногах стоит, на землю валится.
«Эх ты, а еще великан! Камень-то легче пушинки…» Подходит Чапай к камню да как двинет его ногой. Он и покатился под гору – только гул стоит и пыль висит.
«Ну и ну! – качает головой великан. – И впрямь ты ловкий парень! Давай еще разок испытаем свою силу. Сказывай, что делать?»
Чапай говорит: «Кто одним ударом дерево свалит, тот и победу справит!»
Идут они к реке, где высокий дуб растет. Великан огромными ручищами ствол обхватывает, всей силой на дерево наваливается. А дуб ни в какую – как стоял, так и стоит, даже листом не шевелит!
Чапай рукава засучивает: «Смотри, как надо!» Вынимает из-за пояса топор. Размахивается и что есть мочи по дереву ударяет. Одним ударом валит дуб в воду, аж до другого берега.
«Пересилил ты меня, – вздыхает великан. – Придется нам снова тягаться силой. Кто в третий раз верх одержит, того и сочтем сильнейшим».
Чапай ему на реку указывает: «Многие ее перейти пытались, да в воде искупались. А я перешагну – ног не замочу. А ты сможешь?»
«Еще бы! – хвастался тот. – У меня шаг великаний, не то что у тебя! Запросто перешагну!» И прямо с берега – на другой край реки. Да ноги оказались коротки – полны лапти начерпал воды.
Наступает черед Чапаев. Выбирается он на поваленное дерево, по нему через реку переходит и обратно возвращается. Свои сапоги великану кажет – на них пыль дорожная, и ни единой капли речной!
Великан затылок чешет: «Снова ты меня вокруг пальца обвел и в лужу посадил. Не встречал я еще в нашем царстве-государстве человека, перед которым бы я так оплошал. Открой секрет, откуда силу и сноровку берешь?»
Чапай отвечает: «Секрет простой: ты служишь барину, а я – бедным людям. От барина тебе какой прок? Никакого! Силушку твою он себе забрал и ум твой в темноту запрятал, а без ума, как без рук! А люди, которым я служу, наделили меня своей силой и сметкой. Кто сметлив, тот и удачлив!»
Великан подивился и спрашивает: «Знать хочу, как тебя, добрый молодец, звать-величать?» А Чапай ему: «Сам себя называть не стану. Ты у других спроси. Тот, кто свое имя забудет, мое назовет»,
Великан не поверил, что так может быть, но спорить не стал.
Утром, как только первые петухи пропели, вышел он в поле и видит – со всех сторон бегут перепуганные буржуи. А впереди мчится его барин-хозяин, только пятки сверкают.
Спросил великан барина, спросил другого, третьего, как их звать-величать. А те со страха своих имен не помнят. Хватаются за голову и вопят что есть мочи: «Чапай! Чапай!»
И тогда великан узнал, как зовут человека, в котором волшебная сила живет…
Закончил красноармеец Анисим Климов сказку. Глядит, а на пороге – Чапаев. Клава выбежала из-за стола – и к отцу. Повисла на шее. Глаза полны лукавства:
– А я что про тебя знаю!
– Что знаешь?
– В тебе волшебная сила живет! Ты великана поборол!
– Старая сказка! Еще при царе Горохе ее сочинили. Не про меня она вовсе! – ухмыльнулся Чапаев. – А ты, глупая, поверила…
Затем покосился в сторону Анисима Климова, брови сдвинул:
– Чем сказки сказывать, пошел бы лучше коней седлать. В тридцати верстах от города, мне только что сообщили, казачье притаилось. Отряд у них втрое больше нашего. Ну да это нам не в диковинку! Я мужиков в степь послал. Приказал костры развести, чучелами да деревянными пушками поле уставить. Враг ночью наверняка их примет за настоящие и бросит туда свои главные силы. А мы тем временем в обход пойдем, казакам хвост прищемим. Недурно придумал, а? – Чапаев подбросил дочь к потолку и спросил насмешливо: – Где ж во мне, егоза, волшебная сила? Ты меня с кем-то другим спутала!
Обратно в город чапаевцы возвратились с победой. Командир был доволен, то и дело подкручивал усы, весело рассказывал детям, как ловко он одурачил белых в ночном сражении. Все случилось точно, как и предполагал Чапаев. Противник, когда заметил в степи костры, двинулся с войском туда. А чапаевцы атаковали врага с тыла, где он и не ожидал их… Белогвардейцы разбежались в панике, побросали возле огородных чучел все, что у них было: подводы со снарядами, пулеметы, винтовки. И много убитых осталось лежать на поле.
– Ну вот, а ты, папа, говорил – не про тебя сказка! – воскликнула Клава. – Дяденька правду рассказал про великана и про твою хитрую силу.
– Про великана ничего не знаю. Не довелось встречаться, – ответил Чапаев. – А вот с белогвардейцами у нас простой счет: Чапаю чет, белым нéчет!
ЛЕТО НА КОЛЕСАХ
Повесть с рассказами чапаевца Анисима Климова
КРАСНЫЕ ЗАСТЕЖКИ НА ГИМНАСТЕРКЕ
Если бы у Васи Климова спросили, зачем он на чердак взобрался, Вася бы ответил: «И не чердак это вовсе. Наблюдательная вышка! Я – часовой на посту!»
Но никто Васю об этом не спрашивает. Мать уходила утром на ферму коров доить – не спросила. Наказала лишь за цыплятами присмотреть, чтобы на улицу не убежали. Отец, собираясь в поле, вывел мотоцикл из-под навеса, на прощание помахал сыну рукой – и тоже ни о чем не спросил. Дедушка Анисим прошагал в скрипучих сапогах через двор, а на чердак не глянул, словно ему безразлично, чем там внук занимается. Громыхнул задвижкой на калитке и прямиком – в колхозное правление.
У взрослых с самого утра свои заботы. Первоклассник Вася тоже не сидит без дела. Он, как пограничник, ведет наблюдение за местностью.
Дом стоит на пригорке, у самого края села, и сверху, с чердака, Васе далеко видно. Сразу же за околицей начинается поле. Оно широкое и беспокойное. Желто-зеленые волны бегут наперегонки все дальше и дальше к горизонту.
Солнце до того раскалилось в полдень, что и глянуть на него опасно – ослепнуть можно. Если и дальше будет так припекать, то скоро все поле станет золотым, и тогда начнут косить рожь. Колхозные комбайны, как объяснил Васе отец, уже «в полной боевой готовности».
– А когда приказ о наступлении поступит? – спросил Вася отца.
– Вот рожь поспеет, – ответил он, – и председатель колхоза Морозов даст команду: «Поехали!» И мы двинемся в наступление.
– Я тоже хочу наступать.
– Нос не дорос, – засмеялся отец и легонечко щелкнул сына по носу. – Пусть еще немного подрастет.
– У Сеньки Морозова нос меньше моего, а ты его прошлым летом к себе на комбайн брал.
– Как было не взять, коли председатель колхозный за сына поручился.
– А ты за меня поручись. Я же твой сын!
– Что верно, то верно! – засмеялся отец. – Придется, видно, и за тебя похлопотать.
И Вася начал готовиться, как приказал отец, к «битве за урожай».
Прежде всего он разыскал в дедушкином сундучке огромные комбайнерские очки с резиновой тесемкой. Левое стекло было треснуто. Но и в таких очках Васю не узнать. В один миг превратился в комбайнера, а может, даже и в летчика.
Потом Вася достал из сундучка огромный медный бинокль. Он уцелел у дедушки со времен гражданской войны. Вася повесил бинокль на грудь и подошел к зеркалу. Теперь он ясно увидел, что похож на Чапаева.
Чтобы усилить свое сходство с прославленным полководцем, Вася нахлобучил на голову дедушкину папаху-чапаевку. В папахе было жарко. Но Вася мужественно терпел.
Когда мать пришла с колхозной фермы, Вася уговорил ее сшить ему гимнастерку. Точно такую, как у дедушки на пожелтевшей фотокарточке. Мать сначала не поняла, зачем сыну такая гимнастерка. Вася объяснил, что он вместе с отцом будет «сражаться» за хлеб. Мама понимающе покачала головой и села за швейную машинку. Стала кроить и шить.
Утром Вася примерял новую гимнастерку. Она пришлась ему тютелька в тютельку. Вася восхищенно трогал большие, во всю грудь, красные застежки на сукне и, довольный, представлял, как мальчишки будут завидовать ему, когда он появится на улице в красноармейской гимнастерке, в папахе, с биноклем и в очках, как у летчика.
Первым человеком, перед которым Вася предстал во всем своем героическом виде, был отец.
– К выходу в поле готов! – громко отрапортовал Вася и по-военному отдал честь.
– Кто же так на уборку наряжается! – ухмыльнулся отец. – Папаха да еще бинокль!
– Сам же говорил, – надул губы Вася, – надо быть в полной боевой готовности.
Отец вспомнил, что он и вправду говорил так сыну, и не стал спорить. Для него, бывшего солдата, который год работающего комбайнером в колхозе, жаркая пора жатвы всегда казалась боевым временем. За штурвалом комбайна он по-прежнему чувствовал себя солдатом.
– Ну что ж, Васятка, – сказал отец, – покажу тебе, как за хлеб надо сражаться.
– Мы победим! – воскликнул Вася.
– А как же иначе! – Отец потрогал бинокль на Васиной груди: – При таком-то снаряжении…
– А скоро поступит приказ «Поехали!»?
– Потерпи немножко.
– Потерплю. Главное, чтобы ты про меня не забыл…
И вот уже второй день Вася взбирается по лестнице на чердак и наблюдает в бинокль за дальним краем желтеющего поля. Там стоят комбайны. Издали все они – кирпичного цвета, с пятнышками на боках – похожи на божьих коровок. Какой из комбайнов принадлежит отцу, даже в бинокль не разберешь.
Пока хлеб еще не дозрел, комбайны стоят без дела. Но наступит время, и оживут эти «божьи коровки», поползут по золотому полю, зашумят, застрекочут, оставляя позади себя щетинистую стерню и вороха отработанной соломы. Комбайны будут стрекотать, пока не уберут урожай до последнего зернышка. Скорей бы жатва началась!
Свесив босые ноги с чердака, Вася не отрывает глаз от бинокля. Зеленые островки, которые еще вчера виднелись кое-где в золотом море ржи, теперь словно растаяли под солнцем, слились с желтизной всего поля.
Наверное, комбайны вот-вот пойдут в наступление. Почему же отец не зовет на помощь? А что, если он один, без него, Васи, решил управиться?
Расстроился Вася и ударил грязной пяткой по лестнице, приставленной к чердаку. Лестница накренилась и гулко рухнула на землю. Вася подобрал под себя ноги. Испуганно посмотрел вниз. «Чердак высоко, – подумал он. – Прыгнешь – костей не соберешь. Эх, если бы раздобыть канат и на нем спуститься, как альпинист с горы, прямо под навес…» Глянул – под навесом вокруг клушки возятся пухленькие, словно одуванчики, цыплята, что-то выискивают своими розовыми клювами. Пестрая клушка настороженно вертит головой. Высматривает, не зарится ли кто на цыплят…
«Стоп! А где же тачанка?» – Вася только теперь заметил, что под навесом пусто. Еще вчера там стояла дедушкина тачанка, старая, как говорится, видавшая виды боевая тачанка. А сейчас ее нет. Куда она подевалась? Вася в отчаянии.
БЫЛА ТАЧАНКА – И НЕТ ТАЧАНКИ
Во дворе даже следа тачанки не видно. Словно сквозь землю провалилась.
Вася растерянно смотрит с чердака на то место, где еще совсем недавно стояла она. Пусть у тачанки не было колес, пусть поржавели металлические пластинки, которыми она была обита изнутри, все равно и такая нравилась она Васе. Частенько забирался он на нее и, махая руками, визжал и подпрыгивал на месте – воображал, что его трясет от быстрой езды. Кузов тачанки отлично сохранился. Передняя часть поднималась высоко и была просторной. При желании там могли бы разместиться сразу три ездовых. На деревянную спинку, разрисованную неизвестным художником, Вася смотрел восторженно. Рядом с потемневшим, в мелких трещинках, солнцем на спинке сияла крупная алая звезда. Лишь она сохранила свою яркость, потому что была нарисована позже. От звезды, как и от солнца, струились прямые, стрелообразные лучи. У солнца лучи наполовину выцвели, а у звезды сияли во всем своем блеске.
Вася не раз водил под навес дружков-приятелей и показывал им раскрашенную тачанку. Всем она нравилась.
Полюбоваться ею приезжал даже как-то из соседнего села Сормовка длинношеий первоклассник с петушиной фамилией Кукарекин. Он смотрел на тачанку то с одной стороны, то с другой и подпрыгивал от восхищения. Голова его все время вертелась туда-сюда, словно на шарнирах. «Неужели чапаевская?! – не верил он глазам своим и щупал тоненькими пальчиками порыжевшую обивку под сиденьем. – Столько лет прошло, а еще живая!» Вася вздохнул огорченно: «Какая же она живая! Колес-то нет…» Он очень жалел, что тачанка без колес. Так хотелось прокатиться на ней по степной дороге! Но какая же езда без колес!
Однажды он спросил дедушку, куда подевались колеса. Дедушка ответил, что выбросил он их из-за непригодности: спицы повыбились, поистерлись железные ободки, старое дерево кой-где прогнило, того и гляди развалится. Пробовал дедушка от других повозок приделать колеса. Да где там! Не тот размер. Надо было по особому заказу смастерить колеса, да столяр отказался: «Зачем старой бричке новые колеса! Послужили, и хватит! Ныне в колхозе иная техника». Так и осталась тачанка без колес… И кому она понадобилась? Разве что на дрова.
Надо немедленно дедушке Анисиму сообщить о пропаже…
Вася заметался по чердаку. Крикнуть бы кому-нибудь, позвать на помощь. Но на улице и во дворе ни души. Разгар дня. Все на работе. Лестницу поднять некому.
И тут Вася увидел чернокосую Тому Бесхатневу. Она живет по соседству. Что-то напевая себе под нос, Тома бодрым шагом, как солдат, маршировала по улице.
– Тома! Тома! – закричал Вася. – Спаси!
Тома Бесхатнева открыла калитку и, обежав дом, увидела упавшую лестницу возле завалинки, а на чердаке – Васю. На голове у него дедушкина папаха, на груди – бинокль, за поясом – деревянная сабля. Вид, однако, далеко не геройский.
– Нет мочи ждать! – стонал Вася. – Приставляй лестницу скорее. Не то прыгну без парашюта.
Тома подняла лестницу, прислонила ее к глиняной стенке дома.
– Слазь, пока голова цела. Я подержу.
Вася стал быстро-быстро спускаться. Спрыгнул на землю, сказал:
– Том, ты знаешь – тачанку похитили!
– Никто ее не похищал, – спокойно ответила Тома.
– Как так не похищал? Была, а теперь нет.
– Спохватился! Ее вчера вечером со двора увезли.
– Кто увез?
– Дяденьки из мастерской приходили. Измерили повозку вдоль и поперек. Погрузили в телегу и увезли.
– Куда увезли?
– А я знаю. Может, качалку для детсада из нее сделают. Может, еще что. Без колес какой от нее прок!
– Так тачанка же эта – героическая! Дедушка никому бы ее не отдал.
– Как бы не так! Дедушка Анисим сам помогал грузить тачанку в телегу.
Обозлившись на Тому, на всех людей на свете, Вася надвинул на самые брови папаху, вскинул саблю и вприпрыжку помчался искать дедушку.
– Я – Чапай! Я – Чапай! – кричал Вася. – Любому злодею голову отсеку! Отсеку! От-секу!
Из крапивных зарослей во все стороны летели зеленые клочья.
В это время на тропинке показался третьеклассник Сенька Морозов, председательский сын, по прозвищу Дед Мороз. Он солидно вышагивал с походной сумкой-планшеткой на боку.
Увидев Васю, Сенька остановился. Сморщил маленький, похожий на редиску нос и ехидно засмеялся:
– Тоже мне Чапай! С деревянной саблей…
– Ну и что! – отозвался Вася. – У тебя и такой нет!
– Зато у меня есть тачанка! – Сенька гордо поднял свой нос-редиску.
– Ха! Так я тебе и поверил!
– Не веришь – и не надо! Сам скоро попросишься на мою тачанку!
Сенька тряхнул сумкой и скрылся.
Вася приуныл. Воевать с крапивой охота пропала. Он сунул саблю в картонные ножны и побрел по дну оврага домой.
