Текст книги "Опасные заложники"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

– Я, Ваня, соскучилась не только по твоему голосу, но по всему тому, из чего ты создан и что исходит от тебя.

– Я тоже соскучился по твоему голосу и по тебе, а поэтому не прочь был бы послушать какую-нибудь песню в твоем исполнении, – расслабленно произнес он, отдыхая от всего пережитого и хлопот.

– Нет, Ваня, уже чего-чего, а петь я не намерена, – с хитринкой в голосе возразила она.

– Почему? – удивился он.

Одарив его долгим поцелуем, от которого сама едва не задохнулась, она сообщила:

– Вот почему!

– Так я об этой песне и говорил, – улыбнулся Кажакин, обнимая ее за плечи.

– Какой ты большой и сильный, мне с тобой никогда не будет ни скучно, ни страшно, – а потом, после паузы, внезапно спросила: – Ты там обо мне скучал?

– Еще спрашиваешь, конечно скучал, но там со мной произошел такой случай, о котором неприятно говорить…

– Какой? – настораживаясь, спросила она.

Кажакин мог скрыть от Франсуазы совершенную с

ним "проделку" Гордой Лани, но он любил Франсуазу, поэтому иначе поступить не мог.

Франсуаза, выслушав объяснение Ивана, после долгого молчания выдавила из себя:

– Ты сам понимаешь, что эта новость обрадовать меня никак не может… Я благодарна тебе за откровенность, за то, что ты от меня ничего не утаил. Ты мог стать жертвой и более дикого индейского обычая. Когда я увижу эту Гордую Лань, то скажу ей, что она не Гордая Лань, а Подлая Девка и пускай это имя носит до конца дней своих.

Кажакин с таким категорическим выводом Франсуазы не был согласен, но своих доводов, оправдывающих Гордую Лань, пока не стал приводить, так как Франсуаза могла их неверно истолковать. Он решил вернуться к этому разговору в более подходящее время,

– Эта Подлая Девка чертовски испортила мне настроение. Из-за нее многие приготовленные для тебя чувства и слова как-то забуксовали во мне. Ты уж извини меня, дуру, и мои “предрассудки", пойдем назад к своим. Кажется, и так наговорились вдоволь.

Они оба, как провинившиеся ученики, с опущенными головами побрели к своей палатке.

Чтобы было меньше шума, который мог напугать индейцев, на выхлопные трубы вертолета были надеты глушители. Поэтому они смогли приблизиться к индейскому лагерю почти на расстояние в километр, после чего Кажакин приказал пилоту опускаться на подходящую площадку. Спецназовцы раскинули палатку по шесть человек. Выстроив перед собой охрану, Кажакин обратился к ней:

– Как вы, возможно, догадываетесь, мы с вашей помощью занимаемся очень важным не только для своих стран, но и для всех жителей планеты, делом. Поэтому с вашей стороны не должно быть никакой самодеятельности и инициативы. Вы должны делать только то, что вам будет приказано и не выходить за рамки дозволенного. Никому из вас ни в коем случае и ни по какому поводу нельзя заходить в нашу палатку, не допускать туда никаких других живых существ, – зверей, рептилий и им подобных тварей. Если к девяти часам завтрашнего дня никто из нас не выйдет из палатки, то вы должны будете действовать по инструкции, – он передал майору Наумову запечатанный конверт. – Сам понимаешь, что до этого часа конверт не должен быть тобой вскрыт.

– Иван Филиппович, я могу знать, насколько ваша операция серьезна? – спросил голубоглазый гигант, принимая от Кажакина пакет.

Наумов с Кажакиным был одного {госта, но моложе года на четыре и более мускулист, подтянут.

– Возможно, нас к тому времени не будет в живых, – спокойно сообщил Кажакин. – В мое отсутствие любой из ученых имеет право давать вам указания, обязательные для исполнения. Теперь приступайте к несению службы и не тревожьте нас. – Кажакин, удалившись в палатку, закрыл ее брезентовую дверь на молнию,

Глава ВОСЬМАЯ

Оставив в палатках свои тела под строгой и бдительной охраной спецназовцев, души всех шести ученых, ведомые своим учителем, направились к жилищу лжешамана. Когда они проникли туда, то душа лжешамана уже покидала свое тело, неизвестно как почувствовав надвигающуюся опасность. В короткой, но жестокой схватке, при явном превосходстве нападавших, душа лжешамана была пленена. Младший шаман даже не почувствовал происшедшей в доме схватки, спокойно продолжая спать на своей подстилке.

Пленив душу лжешамана, который имел имя Дурной Глаз, они доставили его в Бразильскую Академию Наук, где только Кажакин смог принять свой первоначальный вид, соединив воедино душу и тело. Без чего его коллеги не смогли бы вступить в контакт со своими помощниками, которые уже включили генераторы и проверяли их работу на холостом ходу. Кажакин сказал ведущему конструктору, с которым был знаком около года, чтобы тот включил генераторы на полную рабочую нагрузку, создав вокруг саркофага, в котором находился лжешаман, и своей души микроклимат. На предложение Кажакина покинуть саркофаг и оставить там только душу пленника, ученые, после ряда безуспешных попыток, сообщили Кажакину, что такое поручение им не под силу. Кажакин понимал, что если выключить генераторы, то вместе с душами ученых саркофаг покинет и душа Дурного Глаза, для которой это будет единственной возможностью получить свободу. Сейчас; перед Кажакиным стоял ряд задач, которые еще никто никогда не решал.

Подозван к себе ведущего конструктора, он попросил его выключить генераторы, если через десять минут его тело останется неподвижным в кресле. Тот, ничего не понимая, принял команду для исполнения. Кажакин, опустившись в глубокое кресло, которых было в зале около десятка, застыл в неподвижности. Его душа проникла в саркофаг к ученым, а затем, покинув его, соединилась с телом. Наблюдавший за телом Кажакина ведущий конструктор так ничего и не понял, довольный, что ему не пришлось отключать генераторы, Выполняя просьбу Кажакина, он оставил его одного.

Найдя ответ на одну из задач, Кажакин перенес тело Кроссе из палатки, расположенной в сельве, в здание Академии Наук. Душа Крессе, увидев свое тело, так же легко, как и душа Кажакина, покинула "западню". Когда Крессе обнимала Кажакина, то он видел у нее на лице слезы радости, но не стал на этом заострять своего внимания, чтобы не смущать женщину. Аналогичным образом саркофаг покинули души Ипоко Матаситиро, Джека Корвана, Карла Энгельгардта, Фредерико Буне. Друзья обнимались, целовались и вели себя так, как будто были близкими родственниками, которые встретились после многих лет разлуки.

Их можно было понять: они праздновали успех в захвате Дурного Глаза, а также торжество и успех их научной мысли. Они пока не могли объяснить принцип своего открытия, так как его практическая часть опередила научную теорию данного феномена, которую со временем им придется устанавливать, но это уже их не путало, они понимали, что можно содержать в саркофаге сразу и душу, и тело инопланетянина, но ни в коем случае поблизости, так как душа может выйти к телу с непредсказуемыми последствиями. Поэтому они решили тело инопланетянина отправить подальше от его души, для чего избрали местом его нахождения страну Восходящего солнца, с аналогичными, как и для души, условиями содержания.

Как бы ни секретничал Кажакин, но все перевоплощения, происходившие в помещении, оказались в поле зрения узкого круга персонала, обслуживающего саркофаги и генераторы. Служащие были настолько удивлены происходящим, что у них порой волосы на голове становились дыбом. Им казалось, что все это они видят в фантастическом сне. Они еще больше удивились, когда ученые стали исчезать из помещения таким же непонятным образом, как и появились.

Возвратившись в свою палатку незаметно для добросовестных служак-спецназовцев, ученые, посовещавшись, пришли к выводу, что за телом Дурного Глаза придется полететь вертолетом.

– Мы же до смерти напугаем своим вертолетом индейцев, – заметил Джек Корнам.

– Конечно! – поддержал Фредерик Буне.

– Что же тогда остается делать?

– Чего ты ко мне прицепился? – рассердился Буне. – Как будто у меня готовы ответы на все вопросы. Ты бы лучше спросил Ивана Филипповича,

Слушавший их перепалку Кажакин предложил:

– Я думаю, друзья, поступить следующим образом. Кто-нибудь из вас должен вместе со мной полететь к индейцам. Я побеседую с вождем племени. Он оповестит своих соплеменников о нашем прибытии. Тогда индейцы более подготовленно встретят вас и не будут так потрясены вторжением в их жизнь техники двадцать первого века. Кто со мной полетит? – поинтересовался он.

Никто не откликнулся на ого предложение. Потом, улыбнувшись, Иноко Матаситиро выразил мнение коллег:

– Я думаю, вместе с тобой не мешало бы проветриться Франсуазе.

Крессе, покраснев, безропотно согласилась с его предложением.

Души Кажакина и Крессе, прилетев в дом Дурного Глаза, вызвали туда свои тела и соединились. Они увидели тело Дурного Глаза, которое лежало в той позе, в какой его оставили ученые, Франсуаза, приблизившись к нему, преодолев брезгливость, подняла его волосатую лапу и нащупала пульс. Он едва прослушивался, так слабо поддерживалась жизнь в этом огромном теле. Франсуаза удовлетворенно откинули от себя лапу существа,

Кажакин тем временем занимался успокоением младшего шамана, который избегал контакта с ним. Исчерпав все возможности для общения, Кажакин, сняв с очага чашку из обожженной глины с находящимся в ней мясом крокодила, дал младшему шаману. Тот безропотно принялся утолять голод. Оставив в доме атамана Франсуазу, чтобы она наблюдала за телом пришельца, Кажакин отправился в дом вождя. Меткий Томагавк был обрадован приходу Большого Человека и распорядился, чтобы женщины приготовили ужин, но Кажакин, поблагодарив его за внимание и оказываемый почет, отказался от угощения.

Я пришел к тебе, Меткий Томагавк, чтобы сделать важное сообщение, так велел поступить мой белый вождь. Но пока я буду тебя информировать, поручи своим воинам собрать около твоего дома всех жителей племени, чтобы и они узнали о том событии.

Как ни интересно было вождю узнать новость, которую ему хотел сообщить Большой Человек, он не нарушил традиции. Индеец не спеша раскурил неизменную трубку, не забыв дать ее Кажакину, который с детства но курил, но тут вынужден был приобщиться к необходимой процедуре. Только выкурив трубку, вождь позволил себе задать вопрос Большому Человеку.

– Что заставило тебя к нам явиться, тем более, что ты только недавно нас покинул?

Выслушав сообщение Большого Человека, Меткий Томагавк вышел из дома на двор, где уже стали собираться индейцы, и распорядился, чтобы они шли к дому шамана и там, недалеко от дома, развели большой костер. С собой же в дом пригласил старейшин и глав кланов, которым Кажакин вынужден был вновь сообщить:

– В вашем лагере поселился зверь, который в течение многих лег убивал назначенных и выбранных племенем шаманов и вместо них осуществлял все ритуалы, неверно толковал расположение звезд, давал плохие советы обращавшимся к нему индейцам, убивал их и вел племя к гибели,

Несколько человек из присутствующих усомнились в правдивости сообщения Кажакина и потребовали от него доказательств.

– Вы выбирали шаманом Дурного Глаза? Знаете ли его в лицо?

– Нет! Нет! Нет! – прочитал он ответ собравшихся, которые неожиданно обнаружили, что они шамана не выбирали, а среди них были убеленные сединой мужчины.

– Вот видите как получилось. И ваши отцы и деды тоже не выбирали шамана, а вам известно, что он живет не больше, чем все мы с вами. Шаман никогда вами не признавался за Бога, а только Бог бессмертен. Чтобы убедиться в правоте моего сообщения и поверить, что я сообщил вам правду, давайте сейчас же пойдем в дом шамана и посмотрим, кто все эти годы исполнял его функции.

Против такого простого способа проверить истину, конечно, ни у кого из собравшихся возражений не было, все единодушно согласились.

Зашедшие вслед за Кажакиным в дом шамана вождь, старейшины и главы кланов увидели там, кроме Франсуазы, полоумного старика, которого они знали как члена своего племени и уважали его годы. Вождь поинтересовался у старика:

– Где шаман?

Старик, испуганно вытаращив глаза, молча показал на тело Дурного Глаза. Индейцы толпой подошли к лжешаману, и Меткий Томагавк решительно снял с его головы маску. С испугом уронив ее на пол, он отпрянул от страшилища, а его соплеменники, не сумев справиться со страхом, отбежали к двери, чтобы при случае иметь возможность первыми покинуть жилище. Вождь понял, что проявил слабость духа, почувствовал себя неловко перед соплеменниками и вновь подступил к телу Дурного Глаза. Оглянувшись назад и увидев растерянные, испуганные лица соплеменников, он несколько успокоился, так как убедился, что оказался смелее их всех. Многие со страхом подошли поближе к нему. Обращаясь к младшему шаману, Меткий Томагавк задал вопрос:

– Вот это животное все время нас дурачило?

Младший шаман утвердительно кивнул головой.

– Он тебя бил? – вновь спросил старика вождь.

Тот кивнул головой и жалобно заскулил. На теле старика было столько ссадин и кровоподтеков, что последний вопрос вождь мог ему и не задавать.

Меткий Томагавк, подняв копье, решил пронзить грудь поверженного обманщика, но Кажакин, удержав вождя за руку, напомнил ему:

– Вождь, я его победил. Он моя добыча, а значит, по праву принадлежит мне!

Тот, опустив копье к ноге, успокаиваясь бросил: "Хок!"

– Разреши, Меткий Томагавк, отвезти мою добычу в подарок моему белому вождю? – дипломатично попросил Кажакин.

– Хок! – вновь бросил Меткий Томагавк под одобрительные возгласы освобождающихся от страха индейцев.

– Твой народ, как я заметил, очень сильный и смелый, Когда я охотился на крокодилов, то никто не боялся грома моего талисмана, – покривил совестью Кажакин, чтобы сделать приятное индейцам…

Его лесть возымела немедленный результат. Индейцы заулыбались и уже не косились со страхом на тело Дурного Глаза.

– …За телом вашего врага прилетит огромная стрекоза, сделанная из такого же металла, что и ваши кинжалы.

– О!.. – прокатился возглас удивления.

– В брюхе той стрекозы будут люди моего племени. Если ты пожелаешь, они в знак уважения к тебе и твоим соплеменникам, которые меня очень тепло встретили, пойдут с. твоими воинами на большую охоту и снабдят вас мясом на много дней.

Пообсуждав между собой предложение Кажакина, от природы очень любопытные, прельщенные обещанной большой охотой, а о ее результатах они уже имели представление, индейцы решили позволить Кажакину, чтобы его стрекоза прилетела к ним.

Так как шамана Дурного Глаза все боялись, то около его дома было много свободного места, помимо места для костра, который складывали индейцы.

Договорившись по основным пунктам, индейцы покинули дом шамана и, пройдя к своим соплеменникам, сообщили им о состоявшемся договоре с Волыним Человеком. Там же они избрали нового шамана, которым наконец-то стал Койот. После этого Меткий Томагавк приказал воинам вынести во двор тело Дурного Глаза для всеобщего обозрения, но желающих рассматривать его почти не нашлось. Теперь и простые индейцы соглашались с тем, что тело такого чудовища нельзя оставлять в лагере, так как к нему будут приходить души его предков, которые могут обидеть индейцев. Они радовались, что Большой Человек увезет с собой тело Дурного Глаза, а значит, избавит их от всяких неприятных последствий.

После этого Меткий Томагавк потребовал, чтобы все его соплеменники разошлись по домам и не боялись грома, издаваемого стрекозой, которая скоро к ним прилетит. Он сказал им, что как только гром утихнет, они могут вновь вернуться к дому шамана.

Пока Меткий Томагавк общался со своими соплеменниками, душа Франсуазы слетала к вертолету и сообщила ученым, что они могут лететь к дому шамана, около которого будет гореть костер. Вернувшись сразу же назад, она, вселившись в свое тело, стала вместе с Кажакиным ждать появления десанта,

Прилетевший тяжелый вертолет осветил прожектором место предстоящей посадки. Вертолетчики, заглушив двигатели, вместе с учеными и группой спецназовцев во главе с майором Наумовым, вышли на лужайку, где лежал инопланетянин. Они стали его рассматривать, удивляться, обмениваться мнениями, суждениями. Когда первое любопытство улеглось, Кажакин приказал спецназовцам раскинуть на лужайке двадцати местную палатку. Пока они занимались этим нудным делом, ученые фотографировали тело инопланетянина в одежде шамана, раздетым в разных позах, а потом, снова одев его в одежду шамана, поместили в кожаный мешок, поручив четырем спецназовцам занести его в вертолет и положить в бронированный шкаф, который Кажакин закрыл на замок с шестизначной цифровой комбинацией,

– Может быть, нам не стоит сейчас ставить тут палатку, а сразу же доставим наш гостинец на аэродром и отправим в спальную комнату? – полушутя-полусерьезно предложил Карл Энгельгардт.

– Ты же видишь, что наступил вечер и при недостатке освещения производить обыск в доме шамана бесполезная трата времени. Если его отложить на потом, индейцы могут нарушить обстановку и то, что нас интересует, могут уничтожить. Поэтому улетать мы не можем. Завтра сделаем тщательный обыск в доме и улетим отсюда.

– Считай, что моего предложения не было, – положив руку на сердце, заявил Энгельгардт.

– Если он тут занимался какими-то исследованиями, мы должны найти то, над чем он работал. При таком стечении обстоятельств нам спешить нельзя. Русские говорят, что спешить надо тогда, когда ловят блох, – в заключение пошутил Кажакин.

– Иван Филиппович! Я понял неуместность своего предложения, – положив руку на плечо Кажакину, примирительно произнес Энгельгардт.

– Карл Францевич, а что я вам сделал плохого, что вы хотите меня сегодня проводить отсюда? – пошутил Иноко Матаситиро, которому предстояло сопровождать тело инопланетянина до Токио.

– Не понял юмора, – уже сердясь огрызнулся Энгельгардт.

Дружески положив ему на плечо руку, Матаситиро пояснил:

– Я тоже хочу принять участие в обыске, возможно, мы тут сделаем еще какое-нибудь открытие.

Поняв, что его никто не собирался обижать, Энгельгардт, успокоившись, заметил:

– Мы все стали как алкоголики, никак не можем привыкнуть к открытиям, а войдя во вкус., уже не можем остановиться на достигнутом, заставляем свой мозг работать на пределе его возможностей. Иной раз такое учудишь, что от студента было бы неудобно это слышать. – По-видимому, он имел в виду свое последнее предложение.

– То, что мы остаемся здесь с ночевкой, – это факт, но о своем решении мы должны сообщить в штаб, чтобы там знали о наших планах на сегодня и завтра, – заметил Джек Корван.

– Действительно, наш радист постоянно дежурит у рации, а мы ему работы не даем, – поддержал его Фредерик Буне. – Если вы не возражаете, я пойду к нему и по этому вопросу распоряжусь.

Желающих заменить его не нашлось. К ученым подошел майор Наумов, он сообщил Кажакину:

– Со стороны индейского лагеря приближается большая толпа разукрашенных индейцев с пиками и луками в руках. Что мне с ними делать?

– Ничего не надо делать, Сложите все свое оружие в вертолете, даже ножей не оставляйте при себе. Внутри вертолета оставьте одного вооруженного парня, остальные стойте снаружи.

– Но они, мне кажется, агрессивно настроены, – с тревогой в голосе заметил Наумов.

– Тебе, Игнатий Прохорович, именно кажется, – успокоил его Кажакин. – Я у них уважаемый человек. Сейчас пойду и установлю контакт с ними.

Ученые видели, что группа индейцев, не доходя метров пять-десять до них, остановилась, не зная, что предпринять. Впереди всех стоял Меткий Томагавк. Он в течение недели впервые увидел и постиг столько интересного, необычного, страшно пугающего, что его голова уже не могла осваивать новое без посторонней помощи. Увидев Большого Человека, других знакомых ему ученых, идущих навстречу, он приободрился и сделал еще пять шагов, которые отделили его от соплеменников.

Тогда Большой Человек подошел к Меткому Томагавку, и они обнялись. По толпе индейцев прокатился облегченный вздох, Одно дело, когда Большой Человек гостил у них сам, и другое дело, когда он прибыл со своими подданными на большой стрекозе, в чреве которой могут помещаться десятки людей. Нелегко людям каменного века понять и согласиться с такой реальностью, именно это сейчас предстояло сделать.

Большой Человек, обращаясь к индейцам, пригласил их в гости в свой лагерь. Он запретил индейцам подходить к стрекозе, трогать ее руками. Если кто-нибудь нарушит его запрет, то находящееся в стрекозе тело Дурного Глаза перейдет жить в дом провинившегося. Однако Кажакин зря беспокоился о вертолете. Самые смелые индейцы ближе, чем на пятнадцать метром, к нему не подходили.

Спецназовцы успокоились и опустили на землю с борта корабля десять коробок с конфетами, разной бижутерией. Все это богатство ученые отдали Меткому Томагавку для раздачи соплеменникам. Ученым пришлось показать предназначение каждой вещи, что принималось индейцами с удивлением и восторгом. Так же им пришлось опробовать сладости, убедить индейцев, что они съедобны и от них не умирают. Интерес общения был взаимен. Если одни удивлялись, что конфеты можно есть, то другие удивлялись такому неведению.

Когда стороны поняли, кто чего от другого хочет, Меткий Томагавк поручил ближайшим своим помощникам приступить к раздаче подарков.

К удивлению пришельцев, толчеи и конфликтов при раздаче подарков не было. К раздатчикам подходили главы семейств, которые получали от каждого понемногу того, что ему предназначалось. Только когда глава окунался в крут своего семейства, тогда только его сородичи начинали отдаваться эмоциям и решать, кому и что есть, носить, но ото уже не влияло на общий порядок. Гостям было интересно наблюдать, как взрослый индеец сосет конфету, блаженно улыбаясь, получая в организм сразу такое количество глюкозы, какое они не получали месяцами. Только теперь Наумов убедился, что за охраняемые спецназовцами объекты он может не беспокоиться.

Между гостями и индейцами сложились идиллические отношения, картину которых без нежности и удивления невозможно было наблюдать.

Меткий Томагавк в знак благодарности за оказанный прием и подарки пригласил всех пришельцев в гости к жителям своего племени. Большой Человек поинтересовался у него на всякий случай, а не обидят ли индейцы его людей. Вождь племени передал вопрос Кажакина своим соплеменникам, которые, как один, упали на колени и подняли руки вверх, Вождь пояснил Кажакину, что своими действиями индейцы показали, что своих гостей не обидят и будут их слугами.

Отпуская спецназовцев и вертолетчиков, Кажакин строго их напутствовал:

– Вы идете в дома индейцев почетными гостями, так не вздумай те уходить от них свиньями. За дисциплину ты у меня отвечаешь головой, – наказал он майору Наумову,

– Мы же не идиоты, чтобы обижать таких ангелоподобных людей, – успокоил его Наумов. – А вы разве не пойдете с нами? – поинтересовался он.

– Нет! Кто-то же должен охранять наш лагерь, – напомнил ему Кажакин. – Но ты учти, вы все должны к пяти часам быть в лагере.

Вместе со спецназовцами к индейцам отправились вертолетчики и ученые, кроме Кажакина и Крессе. О своем решении Кажакин сообщил Меткому Томагавку, который обрадовался, что так много гостей побывает у него в лагере. Кажакин попросил его передать индейцам, что не все его люди умеют передавать свои мысли без слов, поэтому гостеприимным хозяевам придется объясняться с: ними с помощью жестов. Это сообщение Кажакина удивило вождя и его соплеменников. Они считали пришельцев намного выше себя, и вдруг, оказывается, большинство не владеет приемами такого простого общения, каким владеют они. Меткий Томагавк сообщил Кажакину, что для лучшего обслуживания гостей каждого будут принимать сразу две семьи.

Кажакин рассказал Наумову об обычае индейцев, касающемся женщин, чтобы они были готовы к такой неожиданности.

– Что вы, Иван Филиппович, разве мы позволим себе такую вольность? – улыбнулся белокурый гигант.

Когда же он пошел к своим подчиненным, лихо закручивая усы, то Кажакин был уверен, что истосковавшееся по женской ласке молодое тело уже сегодня сделает себе разрядку, Ему заранее было жалко ту индианку, которая выберет его себе в партнеры. Но если в племени существует такой обычай, то и он не намерен ограничивать свободу своих людей.

Неожиданно для себя он увидел появившуюся из ночи индианку. В ней Кажакин узнал Гордую Лат». Быстро подойдя к Франсуазе, индианка сняла с себя талисман и повесила его на шею девушке, которая даже не успела воспротивиться ее поступку. При этом Гордая Лань сказала:

– Я с Большим Человеком поступила нехорошо. Он хороший, любит тебя, не обижай его, – выступившие на ее глазах слезы говорили о том, как тяжело дался ей этот короткий разговор.

Франсуаза не успела ответить Гордой Лани, которая быстро, как и появилась, исчезла в темноте.

Франсуаза только и могла бросить ей вслед:

– Наивное дитя природы, разве можно на него обижаться? – при этом она хитро посмотрела на Кажакина. – Только учти, дорогой, другой такой ошибки у тебя не должно быть.

– Мне кажется, ого последнее неизвестное жителям планеты племя, с обычаями которого я не был знаком, а поэтому другого подобного случая со мной не будет. Франсуаза, ты же знаешь, что я перед тобой и своею совестью чист, – погружая лицо в ее пышные, пахнущие духами волосы, ответил он,

– Ты чего так ко мне принюхиваешься? – игриво отстраняясь, спросила она.

– Чтобы запомнить твой запах и не спутать с другими. Я же теперь не имею права на ошибку.

Благодарно поцеловав его в губы, она, заражая его своим желанием и чувствуя это, счастливо улыбнувшись,

заметила:

– Ты очень понятливый ученик. – Уводя его в пала тку, на свою половину, она несколько смущенно улыбалась…

Лежа на кровати в объятиях Кажакина, Франсуаза с удивлением думала о нем: "Этот гений из гениев, отец многих открытии на Земле, в интимной жизни оказался неуклюжим и непонятливым медведем". Ей было приятно сознавать, что именно она открыла его в другом качестве. Любя его, как мать дитя, она постарается восполнить в нем вакуум своими знаниями и опытом, о котором, между прочим, ей сейчас было стыдно вспоминать. Она была баловнем своих родителей, единственным ребенком миллионеров, которые растили ее к роскоши и но вседозволенности. Она росла любопытным ребенком, читавшим и видевшим на экранах телевизоров секс., порнографию и связанный с ними цинизм. Однажды, в шестнадцатилетнем возрасте, нездоровое сексуальное любопытство толкнуло глупышку в объятия зрелого мужчины. Это стоило ей не только раскаяния на всю оставшуюся жизнь.

Отношения между молодыми были осознанным влечением двух любящих сердец, Они смело строили совместные планы на будущее, уверенные в их свершении, Им казалось, что впереди их ждет прямая гладкая дорога и счастливая жизнь.

Где-то к часу ночи в лагерь вернулись Фредерик Буне и Карл Энгельгардт, остальные ученые вместе с вертолетчиками и спецназовцами "задержались" у гостеприимных индейцев до утра. К семи утра все члены экспедиции уже были на месте, и ученые смогли после завтрака приступить к исследованию жилища лжешамана Дурного Глаза.

Пока они занимались этим, спецназовцы, за исключением двух, оставленных охранять базу, отправились вместе с индейцами на большую охоту. Кажакин не имел морального права посылать с ними в качестве переводчика кого-либо из ученых, так как каждому из них хотелось лично прикоснуться к отгадке предполагаемых тайн, поэтому охотникам пришлось объясняться между собой языком жестов. Общение между ними упрощалось тем, что индейцы могли читать мысли,

Исследование жилища лжешамана заняло шесть часов, но результат оказался отрицательным. По кислым лицам своих коллег Кажакин видел, что они разочарованы. Однако, несмотря на неудачу, поиск продолжался с прежней тщательностью и осторожностью. Раздев тело инопланетянина, проверили его одежду, а потом стали исследовать его тело, не брезгуя проверять все возможные "тайники". Так они дошли до полости рта. В пей их заинтересовал коренной зуб, не похожий на своих собратьев. Он был шире и неестественной формы. Франсуаза попыталась пошевелить его пинцетом и извлечь, но ей это не удалось. Пришлось обратиться к помощи щипцов. Зуб, издав своеобразный звук бьющегося стекла и несколько умет, шившись в размере, легко поддался усилиям и вышел из своего "гнезда". Все поняли, что это миниатюрный контейнер, хранимый таким оригинальным способом.

Пытаться проникнуть в секреты содержимого контейнера в доме шамана было бесполезно, поэтому его решили “потрошить" в лабораторных условиях. Поздравив себя с удачей, они, пообедав, решили немного отдохнуть. В пятнадцать часов возвратились возбужденные спецназовцы, довольные удачной охотой. Кажакин приказал им немедленно сворачивать палатку и готовиться к отлету, а сам в сопровождении коллег, которым интересно было днем посмотреть на жизнь индейцев, пошел к Меткому Томагавку проститься. Во всех домах индейцев шла кропотливая работа по разделыванию охотничьих трофеев.

Когда они пришли к вождю, то он вместе со всеми членами своей семьи тоже был занят подобным делом.

Оторвавшись от работы, вождь подошел к ним с традиционными объятиями и пригласил но пир, который они вечером будут устраивать по случаю удачной охоты. Ученым очень хотелось быть участниками этого празднества, Тогда бы они смогли стать очевидцами ритуального танца благодарения Богам, пославшим удачную охоту, жертвенного приношения, индейских самобытных танцев и других не менее интересных мероприятий, ранее не виденных цивилизованным миром и не описанных в литературе. Однако работа в лагере, индейцев была выполнена, а впереди их ждали не менее сложные задачи, и они не имели права на расслабление и на разные проволочки. Применяя сейчас на практике свои знания, они не были полностью уверены, что их достаточно для решения этих задач. Какой ученый в таких обстоятельствах может позволить себе отдых, заняться второстепенным делом? Если настоящий ученый, то никакой!

Теперь тело инопланетянина Иноко Матаситиро мог везти к себе на родину, так как вчерашние препятствия на пути к этому уже были ликвидированы.