Текст книги "Опасные заложники"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Погладив ее по голове, Кажакин смущенно сказал:

– Мое сердце принадлежит той женщине, которая тебе в лесу оказала медицинскую помощь. Мы любим друг друга, а поэтому я не могу разделить с тобой ложе.

– Я тебя тоже люблю, и ты тоже запал в мое сердце, – целуя его в грудь, поведала она. – Ты самый сильный из всех воинов, которых я знаю, и другому я не хочу принадлежать.

– Извини меня, Гордая Лань, но по-твоему не будет, – решительно сказал он.

– Ты поступаешь очень нехорошо, как наш шаман, – недовольно ответила она. – Но я не буду на тебя обижаться. Давай выпьем по стакану козьего молока и я уйду.

Довольный, что ему удалось выкрутиться из такого щекотливого положения, он с удовольствием согласился исполнить ее просьбу. Приняв из ее рук кружку, он выпил холодное молоко. Налив себе молока в эту же кружку, Гордая Лань тоже его немного отпила.

Кажакин, не раздеваясь, лег на постель и сразу же уснул. Ему снилась Франсуаза с ее бархатистой кожей, доступная и ненасытная в любви. Он слышал ее стоны, пытался ее жалеть, но она, терзая себя, требовала от него новых и новых любовных ласк, и он был вынужден вновь мучить любимую женщину.

Утром, проснувшись, Кажакин долго лежал, соображая и осмысливая происшедшее. То ли оно было во сне, то ли происходило в действительности, то ли он хочет явь выдать за сон, Слабость во всем теле, засохшая кровь на ложе и другие приметы кое-что ему прояснили. Когда же к нему в комнату зашла улыбающаяся Гордая Лань, которая была прекрасна в своей наивности и наготе, он окончательно понял все.

– Я не могла поступить иначе и ты не должен на меня сердиться, – убежденная в своей правоте, сказала она, убирая с пола уже не нужную постель.

"По-видимому, она положила в молоко сильно действующий наркотик, парализовавший мою волю, после чего распоряжалась моим телом, как хотела", – запоздало подумал он.

– Я больше у вас не буду ночевать, – обиженно молвил он.

– Ты хочешь ночевать с другой девушкой? – тоже обижаясь, спросила она.

– Я ни у кого больше не буду ночевать. Буду спать в лесу, – ответил Кажакин.

– Как я завидую твоей избраннице, – щелкнув языком, успокаиваясь и вновь улыбаясь, по-видимому вспомнив прошедшую ночь и все, что произошло, сказала индианка.

Что он теперь мог поправить в случившемся? Ничего! С другой стороны дикая, гордая, честная девушка, достойная лучшей судьбы, чем та, что ей уготована, была вынуждена пойти на хитрость, чтобы лишиться девичества, стать матерью здорового ребенка. Если брать во внимание цель, которую преследовала индианка, идя на обман, то не будем ее за это осуждать, тем более, что все хлопоты, связанные с воспитанием будущего ребенка лягут на ее хрупкие плечи, а не на отца, давшему ему жизнь. Уяснив это, Кажакин уже никак не мог обижаться на индианку. Подозвав к себе обманщицу, он поднял ее на руках под самый потолок и прижал к нему, как бы припечатывая. Поставив Гордую Лань на пол, он осторожно и бережно поцеловал ее в жаркие, устремленные к его ласке губы, а потом заметил:

– Ты плохо поступила со мной, поэтому постарайся выкинуть из головы прошедшую ночь и все, что связано с ней, так как люди твоего племени будут осуждать меня. Да и люди моего племени не все поймут и не поверят в мою невиновность, – последние слова он произнес задумчиво, так как предстоящий разговор с Франсуазой ничего хорошего ему не сулил.

– Я могу так поступить, муж мой, как ты мне приказал, но Меткий Томагавк обо всем знает, – призналась она ему.

– Я не хочу с ним говорить на эту тему, а поэтому передай ему мое пожелание… – Кажакину понятно было по лицу индианки, что той не хочется омрачать себя и отца его просьбой. – …Если вы не поступите так, как я сказал, то я буду вынужден покинуть ваше племя немедленно и больше сюда никогда не появлюсь.

Только после такой угрозы Гордая Лань была вынуждена пойти передать его просьбу своему отцу.

Глава ШЕСТАЯ

После завтрака Кажакин вместе с Метким Томагавком, старейшинами, главами кланов, знаменитыми воинами и охотниками пришли к заболоченному берегу реки. Желающих пойти посмотреть, как Большой Человек будет охотиться в индейском лагере, было много, но по просьбе Кажакина вождь запретил другим лицам своего племени идти с ними.

По распоряжению Кажакина один индеец привязал к колышку сыромятным ремешком козленка и этот колышек с козленком закрепил в ста пятидесяти метрах от отдыхающих на берегу реки крокодилов. Их было десятка два. Индейцы, отойдя от берега метров на триста и расположившись широким полукольцом, стали ждать представления, обещанного им Большим Человеком.

Дремавшие на берегу реки и плававшие в ней крокодилы, услышан блеяние козленка, впервые оторванного от матери и очутившегося в незнакомой обстановке, обратили на него внимание, а потом, не спеша, как бы раздумывая, с пробуждающейся заинтересованностью, широким фронтом двинулись к лакомой добыче, которую теперь они не только слышали, но и видели, чувствовали ее запах. Сонливость крокодилов пропала, каждый из них стал стараться как можно быстрее? добраться до жертвы, опережая и даже пытаясь отогнать от нее своего конкурента,

Кажакин, взяв пулемет в руки, обойдя крокодилов с тыла, включил лазер и приготовился к стрельбе. Пятью выстрелами он убил двух последних крокодилов, обезопасив себе тыл. Напуганные выстрелами, крокодилы бросились прочь от козленка, которым так и не успели полакомиться, назад к реке. Идя им навстречу, Кажакин хладнокровно убил еще семь крокодилов. Остальные с завидной для их громоздкого и неповоротливого тела прытью бросились в реку, укрывшись в ее водах.

Индейцы, как и крокодилы, вначале испугались стрельбы, но вскоре успокоились, вспомнив предупреждение Кажакина, что его амулет изрыгает гром, и стали радоваться такой удачной охоте Большого Человека. Меткий Томагавк, подойдя к Кажакину, из последних сил старался сохранить самообладание и степенность, его же соплеменники посматривали на Кажакина, и их лица отражали палитру самых противоречивых чувств, – от восхищения и удивления до страха и робости.

– Ты великий охотник! – оцепил работу Кажакина вождь.

– Из этих крокодилов три шкуры надо отдать шаману, а остальные я дарю тебе и твоему племени.

Обрадованный таким подарком, Меткий Томагавк дал указание присутствовавшим индейцам немедленно приступить к разделке туш крокодилов и для ускорения работы позвать из лагеря нужное им количество помощников. Несколько, воинов побежали в лагерь за женщинами и подростками, Оставшиеся мужчины, оттащив крокодилов подальше от берега, приступили к их разделыванию, Кажакин видел, как его кинжал помогал индейцам в работе,

Теперь индейцам надолго хватит крокодильего мяса, которое у них считалось деликатесом, да и шкуры животных можно использовать для разных нужд: для изготовления мокасин, боевых щитов, колчанов. Что там говорить, если даже зубы крокодила шли на украшение местным модницам.

По указанию вождя три шкуры, снятые с крокодилов, и в придачу большой кусок мяса группа индейцев понесла шаману.

Приняв подношение, шаман сказал воинам, чтобы они

поредели Меткому Томагавку и пришельцу, что он забирает назад свое обещание, данное вчера, и встречаться с пришельцем для беседы не желает. В такое сообщение ни вождь, ни старейшины, ни главы кланов не желали верить. Много вольностей они прощали своему шаману, подспудно боясь его, но последний его поступок в отношении доброго пришельца, оказавшего большую помощь их племени, не считая того, что он спас от смерти Гордую Лань и подарил два кинжала, побудил их к немедленным действиям. Впервые они возмутились подлыми действиями шамана, при этом никто не стал его защищать, как часто бывало раньше.

По-видимому, чаша терпения лопнула.

Меткий Томагавк, обращаясь к воинам, пришедшим от шамана с плохим известием, заявил:

– Пойдите к шаману и скажите, что если он так будет себя вести, позорить нас перед уважаемым гостем, то нам такой шаман не нужен. Сегодня же вечером плосколицые выберут другого, более достойного шамана.

После его слов все посмотрели на Койота, который был первым претендентом на этот почетный пост. Довольный всеобщим вниманием, Койот, выйдя из толпы, обратился к Меткому Томагавку:

– Вождь, разреши мне передать твое требование шаману!

– Почтеннейший Койот, я уважаю твой возраст и ум, а потому пускай молодые воины отнесут мое требование.

Все индейцы понимали, почему вождь отказал Койоту в его просьбе. Если бы Койот пошел с поручением вождя к шаману, то прежде, чем его передать, обязательно начал бы его оскорблять и лишь помутив разум шамана, возможно, сообщил ему требование вождя, а то и вообще не упомянул бы о нем. При такой обстановке ответ шамана вождю был бы скоропалительным, необдуманным и тогда его участь как шамана уже была бы предрешена в пользу Койота. Ответ вождя Койоту был уважительно мудр, а поэтому Койот никак не мог на него обидеться и не согласиться с ним.

Возвратившиеся воины, уставшие бегать туда и обратно, с удивлением в глазах сообщили ответ шамана:

– Вождь! Шаман благодарит пришельца за подношение и готов в любое время принять его в своем доме и предсказать ему его судьбу с сегодняшнего дня до конца его дней, когда его душа улетит к предкам. Шаман сказал кг нам, что он но встрече пришельцу не отказывал, просто мы неверно истолковали его мысли…

Самый молодой из воинов прервал говорившего:

– Меткий Томагавк, мы клянемся, что нашей вины и ошибки в истолковании как первого ответа шамана, так и второго – нет.

Вождь, ничего не ответив, жестом руки отпустил от себя индейцев, а потом, обращаясь к Кажакину, заметил:

– Большой Человек, ты можешь идти к шаману, когда вздумаешь. Тебя к нему проводят.

Если разрешение конфликта обрадовало Кажакина, то лицо Койота сделалось печальным. Он понял, что возможность стать шаманом для него опять откладывается на неопределенный срок.

Подойдя к дому шамана, Кажакин содрогнулся от неприязни. На его дворе кучами валялись кости различных животных. Толщина покрова из костей говорила, что они тут покоятся уже поколениями. У входа в жилище его встретил младший шаман – пожилой, щуплый старичок с морщинистым безволосым лицом, размалеванным разными красками без смыслового обозначения, обезображивающими его и без того уродливое лицо. Ужимки и хихиканье младшего шамана убедительно говорили Кажакину, что он имеет дело с умственно отсталым человеком, олигофреном. Зайдя в дом, Кажакин сразу же почувствовал неладное и насторожился. Он увидел на земле три крокодильих шкуры, которые он недавно подарил шаману. На этих шкурах лежал крупный человек с маской на лице. Этот человек не излучал импульсов и энергии, которая должна была идти от живого существа. Поэтому можно было подумать, что он мертв. В это же время Кажакин почувствовал вокруг себя ту энергию, которой ему так недоставало в лежащем на шкурах человеке. Он понял, что имеет дело с барабашкой. Не подав вида, он через младшего шамана послал информацию, предназначенную шаману-барабашке:

– Я получил право и желаю побеседовать с шаманом, узнать от него предсказание своей судьбы.

– Он спит и не велел мне его будить, – сообщил ему младший шаман.

– А – ты его разбуди, иначе я сейчас же заберу свои шкуры с мясом и уйду. Вечером Койот станет новым шаманом и сделает мне то, что вы не хотите для меня сделать.

Кажакин почувствовал, как барабашка вселился в тело лежащего на шкурах существа, которое стало излучать анергию, зашевелилось и встало на ноги.

– Приветствую тебя, шаман, – как более молодой, обратился к нему Кажакин. – Еще не кончился день, а ты уже улегся спать.

Разведя руки, шаман ничего ему не ответил.

– Если ты не снимешь с себя маски, то у нас с тобой никакой беседы не получится, – предупредил Кажакин.

Кажакин, человек очень высокого роста, с удивлением отметил, что стоящий рядом с ним шаман в маске на голову выше его. Внешний вид у шамана был страшный и отталкивающий, но научившийся владеть своей волей, психикой, душой и разумом Кажакин его не испугался, скорее шаман вызвал у него любопытство. Между тем младший шаман на замечание Кажакина сообщил:

– Свою маску с себя он и ночью не снимает. – За что получил от шамана сильный удар ногой по ягодице.

Старик, упав на пол, сжался в комок, ожидая продолжения избиения. По-видимому, он уже привык к такому обращению со стороны шамана. Не дождавшись, продолжения, старик удивленно посмотрел сначала на шамана, а потом на Кажакина, которому посылал свои импульсы:

– Он меня всегда бил на полу, а сегодня почему-то впервые пожалел.

Кажакин, встав перед шаманом, сердито заметил ему:

– Хоть ты и старший шаман, но стариков обижать нельзя. Если об его избиении узнают его родичи, то они заберут его к себе домой и тебе тогда труднее будет справляться со своими обязанностями.

Он не спеша протянул руки к маске, демонстрируя намерение снять ее с головы шамана, но давая ему возможность успеть среагировать на это движение. Повязка на его голове не давала возможности шаману читать те мысли, которые не были предназначены для него.

Поведение Кажакина не понравилось шаману. Он сердито схватил его за кисти рук своими когтистыми лапами, поросшими густой шерстью, как у обезьян, и с усилием попытался опустить их, тогда как Кажакин с большим трудом, но все же оставил свои руки в полусогнутом положении, правда, он отказался от попытки снять с шамана маску. Глядя в прорезь маски шамана, он послал ему с возмущением импульс:

– Я тебе не дряхлый старик, которого ты обижаешь.

Если сейчас же не отпустишь мои руки, то мне придется сделать тебе больно.

Шаман, отпустив руки Кажакина, удивленный его силой, отошел в сторону.

– Я пришел к тебе не мерятся силами, а побеседовать. Ты желаешь со мной беседовать или нет?

Шаман отрицательно покачал головой.

– Учти, я на тебя обиделся, поэтому больше никогда к тебе не приду. Ты понял?

Шаман утвердительно кивнул головой.

– Младшего шамана больше не будешь обижать? – наконец-то найдя способ общения с существом, поинтересовался Кажакин.

Шаман отрицательно покрутил головой.

– Тогда я его родственникам ничего не буду сообщать об увиденном. Мне здесь в лагере индейцев больше делать нечего, сегодня я его покину.

Шаман с удовлетворением закивал головой. Кажакин, простившись с обоими шаманами, оставил их. Направляясь к жилищу Меткого Томагавка, он чувствовал, что его сопровождает душа неведомого существа.

Вождя Кажакин застал в кругу семьи. Из ведерного горшка они доставали приготовленное в специях мясо крокодила и лакомились им. По тому, как они его ели, видно было, что свой первый голод они уже давно утолили и теперь не спеша наедались впрок. От такого угощения Кажакин отказался. На всякий случай он также отказался от предложенной Гордой Ланью кружки козьего молока. Догадливо засмеявшись, индианка с удовольствием сама опорожнила содержимое кружки.

– Ну как, поговорил с шаманом? – закуривая трубку, поинтересовался вождь.

– У меня с ним беседы не получилось. Он оказался грубым и негостеприимным, поэтому больше я никогда не захочу с ним встретиться, – скорее для души барабашки сообщил он.

– Он у нас такой, – беззаботно улыбнувшись, признался вождь.

Кажакин решил больше с вождем о шамане не говорить, чтобы не напутать его и не насторожить.

– Я сейчас покину вас и прошу никаких проводов мне не устраивать.

– Может быть, переночуешь у меня дома, а завтра с утра отправишься к своему племени? – хитро блеснув глазами, поинтересовался вождь.

– Я но хочу вас беспокоить своим присутствием, – дипломатично ответил Кажакин.

– Можно я тебя провожу до сельвы? – робко поинтересовалась Гордая Лань.

Долгим взглядом посмотрев на нее, прочитав мольбу в ее просьбе, Кажакин не решился отказать ей в таком удовольствии.

Когда они с индианкой шли к зеленой стене леса, Кажакин почувствовал, что душа барабашки наконец-то покинула его, убедившись, что пришелец не обманул ее и действительно выполняет свое обещание.

Гордая Лань, проходя мимо соплеменников с избранником своего сердца, гордо несла свое совершенное, голое тело. Только ее распущенные, пышные волосы мешали окружающим полностью созерцать ее фигуру. Многие поколения вождей женились на самых красивых девушках своего племени, и эта селекция в лице Гордой Лани дала конечный результат совершенства человеческой фигуры. Поэтому, идя с ней, Кажакин как мужчина не мог не любоваться формами ее тела, только разум, культура и порядочность сдерживали его от проявления любовной ласки по отношению к на все согласной, любящей его женщине. Без всякого наркотика он был в плену ее чар.

– Большой Человек, как тебя зовут в твоем племени? – с грустью обратилась к нему девушка.

– Иваном Филипповичем, но ты меня можешь называть просто Ваня, – ответил он.

– Ва-ня, – остановившись, но слогам произнесла она для себя такое незнакомое и “длинное" слово. На этом ее общение с Кажакиным на русском языке кончились. Они вернулись к известному нам способу общения. – Ваня, ты не думай, что если я индианка, а не белая, как твоя женщина, то не понимаю и не знаю, Что такое любовь.

– Да я так и не думаю, – смущенно возразил Кажа-кип.

– Ты меня любишь? – неожиданно поинтересовалась она.

Подумав и не спеша с ответом, Кажакин сказал ей:

– Я тебе уже говорил, что у меня есть любимая женщина. Ее и тебя одновременно я любить не мшу и не имею права, но ты мне нравишься и после Франсуазы ты самая крас иная девушка на земле.

Такое откровение далось ему нелегко, но сообщив это девушке, он нисколько не покривил своей совестью.

– Обещай мне, Ваня, что в нашем лагере у тебя другой женщины, кроме меня, никогда не будет.

Только наивное дитя, типа этой индианки, могло задать ему такой вопрос, но на него ему надо было отвечать.

– Конечно, радость моя, – с улыбкой заверил он ее.

– Зной, чти я ни за кого из членов нашего племени не выйду замуж и буду тебя ждать как мужа, до тех пор, пока мою душу не призовут к себе мои предки.

– Прежде чем на такое решаться, ты подумай, может быть, не стоит? – расстроенно заметил Кажакин,

– Я так решила! – твердо заявила она…

Посмотрев в ее глубокие черные глаза, Кажакин увидел в них решимость и только ему излучаемую ласку.

– …Я знаю,¹ на что себя обрекаю, но нисколько не

жалею. ¹ -

– Гордая Лань, в своем племени я очень могущественный и многое могу для тебя сделать. Скажи Мне, что тебе надо и в чем ты очень нуждаешься?

– Мне от тебя ничего не нужно, и я ни в чем не нуждаюсь. Как-никак, а я все же дочь вождя. Я, однако, имею желание, но его у тебя просить не буду. Только сейчас я поняла, что вчера не должна была добиваться от тебя ласки обманом. Больше такой ошибки не допущу.

По-видимому, к такому выводу ома пришла путем анализа индейских традиций, долгого размышления, благодаря глубокому природному уму, который ей послужит и выручит в трудные моменты жизни. На ее маленьком лбу появилась морщинка, которую Кажакин разгладил большим пальцем правой руки.

– Чем больше я с тобой общаюсь, тем больше ты для меня становишься откровением, и я задумываюсь: а сколько еще в тебе неразгаданных мною загадок? – удивленно подумал Кажакин.

Однако, жизнь, поедаемая временем, подвела их к той черте, когда им пришло время расставаться.

– Моя же ты смугляночка, можно мне на прощание тебя поцеловать? – робко спросил он девушку.

– Я твоя жена и ты не должен у меня спрашивать разрешение на ласки, – с готовностью сообщила она ему.

Во время долгого поцелуя Гордая Лань, как тростинка, прижались к его груди и стояла в таком положении до тех пор, пока Кажакин не отстранил ее от себя, держа за плечи. В ее глазах были слезы печали, которые тихим, обреченным ручейком сбегали по ее лицу.

Поняв, что Кажакин обнаружил ее слабость, она, смущенно вырвавшись из его рук, побежала домой, навстречу будущим испытаниям жизни.

Оставшись один, Кажакин застыл на мгновение, Опустившись на поваленное дерево, он долго размышлял о прожитой им жизни. Почти до тридцати лет не встречал он женщины, с которой у него появилось бы желание связать свою жизнь. И вот вдруг за какой-то один год одна за другой появились у него на пути две женщины, каждая из которых запала теперь в душу и не думать о которых он не только не мот, но и не имел права.

Глава СЕДЬМАЯ

Сколько сотен лет, а возможно тысячелетий, инопланетяне постоянно ведут наблюдение за течением жизни на нашей планете, никто точно пока сказать не может. Однако инопланетяне, избравшие индейское племя «полигоном» для своих научных исследований, этой работой занимались уже около двух веков. Они досконально изучили и познали возможности не только индейцев, но и весь научный потенциал землян. Представитель инопланетян, выдававший себя за шамана, согласившись на встречу с Кажакиным, нисколько не удивился его способности передавать свои мысли на расстоянии.

Уже много поколений представители инопланетян занимали удобное положение шамана, позволяющее им вести себя необычным образом, быть в курсе событий индейской жизни, при необходимости похищать отдельные “экземпляры" индейцев для производства нужных опытов. Чтобы знать не только то, о чем говорят индейцы, но даже их помыслы, "шаманы" запрещали под угрозой разных кар и наказаний общение между индейцами с помощью языка, добившись общения между ними только с помощью импульсов.

Читая мысли индейцев, существо с другой планеты знало все, что происходило в жизни индейцев и по мере необходимости влияло на ее течение. Читая мысли Кажакина, он ничего плохого для себя в них не увидел, а потому, проводив его за пределы индейского лагеря и убедившись, что тот не меняет своего намерения вернуться в цивилизованный мир, посчитал для себя нецелесообразным тратить по-пустому время, виден., как молодые выражают друг другу свои чувства.

Таких картин в индейском лагере он насмотрелся вдоволь и решил немедленно возвратиться в дом шамана. Ему надо было срочно разобраться с поведением младшего шамана, который из-за своей глупости слишком много сообщил гостю того, чего тому не положено было знать. С помощью систематических издевательств, унижений и побоев "шаман" превратил своего помощника из мыслящего человека в дебила, который в силу своего возраста быстро деградировал в олигофрена. Теперь инопланетянин убедился, что ему нужен помощник, который вообще бы не умел мыслить. Как помочь своему младшему шаману перешагнуть последнюю ступень, соединяющую его с мыслящими людьми? Душа "шамана", возвратившись в дом, вошла в тело инопланетянина. Поднявшись, он подошел к сжавшемуся в комок младшему шаману, лежащему на постели, и решил впервые снять с себя маску, чтобы без физического воздействия, а мысленно повлиять на своего помощника. Он легко поднял с постели младшего шамана, перенес его к очагу и посадил на больший камень, заменяющий стул. После этого, зарычав по-звери-ному на свою жертву, снял с головы маску.

Перед стариком предстало существо с маленькой обезьяноподобной головой, со скошенным лбом, низкими надбровьями, маленькими-красными глазками, со светлыми короткими ресницами, широким плоским носом, безобразно широким ртом, прикрываемым тонкими длинными, свисающими губами. Если бы старик был полноценным в умственном отношении человеком, то от ужасного вида человекоподобного существа у него обязательно бы разорвалось сердце, но он только истерически закричал и потерял сознание, А когда очнулся, то в глазах палача прочитал свой приговор: "Если ты еще когда-либо решишься вступить в контакт с кем-то из людей, то это будет последним днем твоей жизни. Ты понял меня?"

Старик, упав перед ним на колени, что-то промычал. "Шаман" понял, что его помощник потерял дар общения с другими, ему подобными существами. По морщинистому лицу младшего шамана сбежала на пол последняя слеза, которую он успел выплакать в своей долгой жизни.

Существо было посланником с агрессивной, недоброй планеты. Как и других инопланетян, будем его называть барабашкой. Барабашки с его планеты, пользуясь своими обширными познаниями в области науки и техники, обманным путем, используя мнительность и суеверия индейцев, заманили их в сердце Амазонки, где барабашкам никто и ничто не мешало проводить генетические эксперименты над человеком, тем более, что людской материал всегда был под рукой и в необходимом количестве. Мы вместе с читателями романа теперь знаем облик инопланетян и увидели, как далеко они продвинулись вперед в изучении гемов человека. Когда они впервые посетили Землю, то были безликими существами и не имели физической оболочки. Так что прогресс в постижении генетической формулы человека был ошеломляющий, а впереди им уже виделся венец их экспериментов, когда инопланетяне смогут стать совершенно неотличимыми от землян, менять цвет кожи по мере необходимости с черной на белую, как хамелеоны. Ими был выполнен огромный объем исследовательских работ, за которыми в ближайшее время с их планеты должен был прибыть космический корабль. И отвлекаться на мелочи у "шамана просто не было времени.

Однако в отношении возможностей Кажакина он просчитался. Повязка на голове, сделанная ему Франсуазой, не дала барабашке проникнуть в мысли пришельца. Если бы это ему удалось, то он не был бы так благодушно и мирно настроен к Кажакину и постарался если не уничтожить, то уж в крайнем случае не выпустить его из индейского лаг еря. Как видим, издержки бывают не только у примитивных, но и у высокоразвитых существ. Как говорится, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает,

Вернувшись на свою базу, Кажакин созвал всех ученых на совещание, отменив даже дежурство в квадрате 1295. Подробно проинформировав их о результатах экспедиции, он сообщил о возникшем у него подозрении в отношении “шамана индейцев, поведав об умении его души покидать тело, не забыв сообщить им о его внешнем виде, о заросших шерстью руках, о происшедшем между ними конфликте. Сведения Кажакина были настолько интересными и необычными, что, пока шло его сообщение, никто из коллег не только не смел что-то спросить, перебить, но они боялись даже громко дышать.

После долгого обсуждения сложившейся ситуации, ознакомившись с мнением каждого ученого, он сообщил им о своем решении:

– Я считаю, что нам необходимо немедленно сворачивать свой лагерь и лететь к индейцам, чтобы захватить лжешамана в плен и выяснить у него, кто он такой и откуда, с какой планеты прибыл к нам. Не исключено, что его поимка будет целью и результатом всей нашей экспедиции.

Его решение возражений со стороны коллег не встретило, а даже было принято с энтузиазмом. Топтание на одном месте, дежурство в квадрате 1295 всем чертовски надоело, тем более, что изматывающая работа не давала никакого положительного результата, тогда как предстоящая экспедиция могла уже в ближайшее время дать определенный результат.

Затем они приступили к отработке деталей операции. Джек Корван задал Кажакину вопрос:

– Иван Филиппович, если нам повезет, то мы сможем пленить тело и душу лжешамана. Я знаю, как охранять тело пленника, но его душа может от пас ускользнуть, а если мы ее поймаем, то где прикажете ее содержать, чтобы быть уверенным в надежности ее охраны?

– Ты поднял очень важный и серьезный вопрос. На него не только трудно ответить, но разрешение его потребует огромных материальных затрат, которые наши соотечественники в основном осуществили, но до конца еще не довели. Из Японии, родины Иноко Матаситиро, в Академию Наук Бразилии доставили изготовленную там капсулу в виде саркофага, который, если его поместить в сильное магнитное поле, становится местом пребывания инопланетянина с его душой и телом, откуда он, без нашей помощи, если мы не выключим магнитное поле, сам никогда не сможет выбраться.

– Академия Наук находится в Бразилии, а мы в дебрях сельвы. Как же тогда нам быть в сложившейся ситуации? – продолжал допытываться Джек Корван.

– По-видимому, пленив душу лжешамана, нам придется все время ее держать в капсуле, пока не доставим ее к месту заточения. Что я еще могу тебе сказать? – обезоруживающе улыбнувшись, ответил Кажакин, а потом заметил: – Что я еще могу предложить? Ничего! Вы и сами все отлично понимаете, что мы являемся первопроходцами, а им как всегда достаются все шишки. Я думаю, вы не жалеете, что попали в такую ситуацию?

Па лицах коллег, кроме улыбок и озабоченности предстоящей операцией, ничего другого не было.

– Иван Филиппович, вы бы похвастались амулетом, что подарил вам Одинокий Охотник, – попросила его Франсуаза.

Кажакин, сняв с шеи кожаный мешочек, достал из него алмаз и пустил его по рукам для всеобщего обозрения,

Карл Энгельгардт, исследовав алмаз, с уверенностью заявил:

– В нем будет но менее тысячи карат. Вы у нас, Иван Филиппович, стали в одночасье одним из богатейших людей земли.

– Не думал, не гадал, – согласился с ним Кажакин. – Не прими я его подарок, нанес бы ему тяжкое оскорбление, кроме того, ему пришлось бы возвратить мне так поправившийся кинжал.

Потом Кажакин попросил Фредерика Буне сходить к радисту и связаться с радиостанцией, постоянно работающей на них, чтобы дежурившая там оперативная группа сегодня была в боевой готовности, чтобы она проконтролировала готовность специалистов Академии Наук к запуску мощных генераторов и подготовке саркофага к эксплуатации.

Вертолетчикам Кажакин приказал подготовить вертолет к полету, а майору Наумову, – чтобы его команда была готова сопровождать их. Короче, все необходимые распоряжения перед предстоящим полетом им были сделаны. Ученые так были заняты обсуждением полученной от Кажакина информации, что не обращали на него внимание, не слушали тех распоряжений, которые он давал разным лицам. Так, они не заметили, когда Кажакин и Крессе покинули их, а может быть, сделали вид, что не обратили внимания на данный факт. Они такие умные, что нам трудно проникнуть в их мысли, а потому не будем стараться установить истину. Ученые давно прочитали мысли Франсуазы, поняли, какие у нее сложились личные отношения с Кажакиным, и нисколько не осуждали ее, Уважая ее как коллегу, они более достойного жениха для нее не видели во всем мире, так как широтой своей души, правдивостью и эрудицией Кажакин тоже полюбился им.

Возле палатки, в которой находились ученые, где-то в десяти метрах от нее, начиналась сельва. Поэтому когда Крессе и Кажакин отдалились на пятнадцать метров, то практически могли считать себя в уединении. Углубляясь в сельву, Франсуаза сообщила:

– Я так соскучилась по твоему голосу, что давай будем общаться как все люди, поговорим по душам.

– Если ты так хочешь, то я не возражаю, – охотно согласился он, переходя на французский.

Прижавшись доверчиво к нему, Франсуаза откровенно призналась: