Текст книги "Опасные заложники"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В кабинете начальнике ИТК строгого режима подполковника внутренних войск Труфанова Александра Ильича, тучного, страдающего одышкой пятидесятилетнего добряка, кроме хозяина, находился его же возраста, но только худощавый мужчина, бывший подчиненный Труфанова, два месяца назад ушедший на пенсию, занимавший должность начальника отряда, майор Власенко Леонид Федорович.

Несмотря на то, что служебные отношения между ними прекратились, они продолжали поддерживать "деловые" контакты. Охлажденный кондиционером воздух, отсутствие посетителей в приемной начальника располагали к тому, чтобы не спешить расстаться и вдоволь поговорить.

– Александр Ильич, у тебя в колонии сидит Ломакин Иван Васильевич, – не спрашивая, а скорее информируя, произнес Власенко.

– Есть такой, работает в мебельном цехе.

– Именно о нем я хочу с тобой поговорить.

– Только я не помню, сколько ему еще осталось отпахать?

– Два года.

– Сколько оттянул?

– Четыре! – ответил Власенко, заранее подготовившись к разговору и "затарившись" нужной информацией.

– Перспективный малый. Что же ты хочешь?

– У меня на него есть хороший покупатель. Почему бы тебе с ним не потолковать о зеке, смотришь – и договорились бы. По такой жизни, я думаю, тебе лишние бабки не помешают.

– Как и тебе, – огрызнулся Труфанов, недовольный тем, что не имеет прямого контакта с клиентом и по-прежнему пользуется услугами посредника.

Поняв его настроение и как бы успокаивая, Власенко произнес:

– Ну чего ты сердишься? Считаешь, что я между вами лишний, а зря. Я проверяю всех клиентов, отсеиваю разную шушеру и только стоящих, с. бабками, направляю к тебе.

– Ладно, Федорович, не обращай внимания на мой срыв. Ты мужик толковый, с головой, и мне с тобой чертовски везет.

– Ив этот раз повезет, – повеселев, заверил его Власенко.

– Ты за клиента уверен, не подсадная утка?

– Меня с ним познакомил известный тебе авторитет Цыган, Он сказал, что мы будем иметь дело с паханом крупной банды. Уж кому-кому, а ему верить можно.

– Я тоже так думаю, – после некоторой паузы, понадобившейся ему для обдумывания информации, согласился Труфанов. Расписавшись на обороте своей визитной карточки, поставив на ней дату, он подал ее Власенко. – Пускай наш клиент явится с ней ко мне в указанный день. Она ему будет служить пропуском.

– Клиент очень солидный и серьезный, а поэтому желает встретиться с тобой на нейтральной территории, – заметил Власенко.

– Ну что ж, тогда воспользуемся запасным вариантом. Привезешь мне его в воскресенье на пруд в известное тебе место к девяти часам. Придется в этот день заняться рыбной ловлей, – пошутил Труфанов.

– Самая лучшая рыба – это колбаса. А самая лучшая колбаса – это мешок с деньгами, – ответил ему улыбающийся Власенко, довольный, что сговор состоялся, и он остался при деле.

Простившись с Власенко и оставшись один в кабинете, Труфанов достал из сейфа личное арестантское дело Ломакина и стал его просматривать. В глаза ему бросилось письмо начальника УИТК генерал-майора Очкася, в котором тот требовал вопрос об условно-досрочном освобождении (УДО) Ломакина в обязательном порядке согласовать с ним.

"Ни хрена себе закавыка! Как же мне теперь с этим зеком поступить? Неужели шеф тоже хочет на арестанте навариться? Но это уже наглость, и так придется делить пирог на двоих, – посмотрев на дату письма, он с удовлетворением отметил, что оно получено полгода тому назад. – Если я его изыму из дела и уничтожу, то кто докажет, что оно было в нем? Никто! Кто докажет, что именно я его ликвидировал? Никто! Значит, если предложение будет стоящее, я могу от него не отказываться. А может быть, для формальности все же поставить шефа в известность о своем намерении в отношении этого чертова Ломакина? Если хочешь для себя лишние хлопоты, то заводи переписку, обортай себя по рукам и ногам, тогда уж ты, дорогой, зека ни за что не сможешь освободить, – упрекнул он себя за такую "глупую" мысль. – Я ничем не рискую. Мне тоже уже пора на пенсию, и если насильно спровадят, то днем раньше, днем позже для меня не будет иметь существенного значения", – окончательно решил он.

Глава ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Закинув две удочки в пруд, Труфанов так увлекся рыбной ловлей, что напрочь забыл, зачем он на самом деле сюда приехал. Плотна постоянно клевала и ловилась на удочки. Находясь в спортивном, приятном для души азарте, он решил воскресный день и в самом деле посвятить рыбалке.

– Бог в помощь! – неожиданно для себя услышал он сзади мужской голос.

– Рыбу перепугаете, – поворачиваясь лицом на голос, ворчливо заметил Труфанов. Он увидел перед собой незнакомого мужчину. Окинув его взглядом, отметил, что, судя по одежде, какая была на том, он материально обеспечен и заботы завтрашнего дня его не волнуют, чем в настоящее время могут похвастаться немногие.

– Александр Ильич? – спросил незнакомец.

– Он самый, – подтвердил Труфанов.

– Тогда здравствуйте, – пожимая ему руку и возвращая назад его визитную карточку, не представившись, произнес Капитан. Дав возможность Труфанову ознакомиться с визиткой и убедиться в ее подлинности, он поинтересовался у "рыбака": – Вам известен мой интерес, который заставил меня прийти к вам?

– Доложили!

– Где его будем обсуждать?

– Можно в моей машине, а можно прямо здесь, на бережку. Бери удочку, поможешь мне ловить пескарей с окунями, а то они меня прямо замучили.

– Действительно, почему бы не вспомнить молодость, – принимая предложение Труфанова, произнес Капитан, снял с себя пиджак, бросил его на траву, засучил рукава рубашки.

Рыбная ловля увлекла Капитана, пробудила в нем мальчишеский азарт,

– Тебя ждут? – как бы между прочим поинтересовался Труфанов.

– Подождут, не слиняют и не растают, – успокоил его Капитан, – Что решил в отношении интересующего меня человека?

– Наш общий знакомый ничего мне не говорил о вознаграждении за мой труд, а поэтому я пока ничего не решил.

– Сколько ты за него хочешь?

– Первоначально хочу услышать твою цену, – сказал Труфанов.

– Полтора лимона.

– Мало!

– Так он все равно уже отпахал две трети наказания. Тебе ему досрочку сделать, как мне высморкаться.

– Это тебе так кажется с твоей колокольни, а я считаю, что моя работа стоит не менее четырех лимонов.

– Два лимона – и по рукам.

– Нет, дорогой, четыре и никаких гвоздей.

Положив на берег пруда уже мешавшие им удочки, они стали торговаться, как на базаре, в конце концов столковавшись на трех миллионах.

– Теперешние три лимона все равно как в застойные времена три куска, – стал успокаивать расстроенного Капитана Труфанов.

– Ладно, уговорил, пускай будет по-твоему. Когда тебе надо отдать бабки?

– Лимон сейчас, а остальные, когда твоего друга пропущу через суд.

– А судья пойдет на УДО?

– Это моя забота, – успокоил его Труфанов.

– Когда мне ожидать дома кореша?

– Не позднее, чем через две недели, – заверил его Труфанов.

– Сейчас мой Водила подкинет тебе аванс.

– Бабки ты мне привезешь сам. Зачем мне светиться разным шоферам? – поставил условие Труфанов.

Его замечание было резонным, у Капитана не нашлось возражений. На месте Труфанова он именно так и поступил бы.

Пока Капитан шел к своей машине, Труфанов сложил удочки, привязал к багажнику своего автомобиля, приготовился к отъезду с пруда. Увидев подъехавшего к нему на "Волге" одного Капитана, Труфанов удовлетворенно пробурчал:

– Так-то, дорогой, будет лучше.

Получив от Капитана целлофановый пакет, начальник ИТК, не разворачивая его и не пересчитывая деньги, сел в свою "четверку" и на большой скорости помчался с места рыбалки, поглядывая в зеркало заднего вида: а вдруг за ним увязался "хвост"? Но сзади за ним не было никакого транспорта. Чем ближе он подъезжал к своей даче, тем спокойнее становилось у него на душе. На даче он, пересчитав деньги, убедился, что его не обманули. Спрятав деньги в тайник, полностью успокоился, убедившись, что имеет дело с падежным клиентом. Сейчас он сожалел только о том, что не смог вдоволь порыбачить.

Глава ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В субботу в шестнадцать часов Капитан, приехав к себе домой, отпустил личного шофера по кличке Водила, сказав ему:

– Осмотри тачку, заправь ее, возьми с собой на всякий случай канистру с бензином. Ожидается дальняя поездка. Чтобы в три часа ночи был на мази и с тачкой стоял у меня дома под окнами…

Водила был приучен Капитаном к тому, чтобы не задавать, ему ни умных, ни глупых вопросов. Если Капитан сочтет нужным, он доведет информацию до его сведения. Подумав, Капитан пришел к выводу, что если сообщит Водиле о цели своей поездки в ИТК, то от этого только выиграет, поднимет свой авторитет.

– Поедем к одному хозяину ИТК выбивать УДО нашему Лому.

– Сейчас без бабок ничего нельзя выбить, – заметил ему Водила.

– Что я, не знаю? Придется раскошелиться, – вздохнув, согласился с ним Капитан. – Но что поделаешь, если надо выручать нашего брата.

– Если надо, то, конечно, куда деваться. – с пониманием кивнул Водила,

Сообщение радиста о том, что Капитан вместе со своим водителем собирается в три часа ночи ехать к начальнику ИТК добиваться у него УДО Ломакину Ивану Васильевичу, а короче Лому, если не потрясло, то страшно удивило Томилко. Немедленно связавшись по телефону с Очкасем, Томилко сообщил, что имеет большое желание встретиться с ним, а поэтому просит немедленно принять его.

Уже через пятнадцать минут после телефонного звонка Томилко в кабинете Очкася здоровался со своим коллегой. Присев на предложенный стул, стоящий рядом со столом Очкася, Томилко недовольно произнес:

– Не ожидал я от тебя, Александр Леонидович, такого невнимания к моей просьбе.

– Ты, Виктор Николаевич, на понт меня не бери. Сразу говори, в чем я перед гобой провинился. Только после этого я посмотрю, извиняться мне перед тобой или нет.

– Ты помнишь, я к тебе обращался с просьбой, чтобы отбывающего наказание в ИТК Ломакина не выдвигали на УДО?

– Как же не помнить, если я сам лично проследил, чтобы начальнику колонии Труфанову была направлена соответствующая бумага под грифом "секретно".

– А звонил ли ты ему по этому вопросу?

– Не звонил. Ты же не хотел, чтобы я на личности твоего Ломакина заострял внимание администрации колонии. Тем более что звонок – вещь ненадежная, а соответствующее требование, я бы сказал, указание начальника подчиненному – закон, который он обязан неукоснительно выполнять.

– Придется мне тебя, Александр Леонидович, с облаков спустить на землю и кое в чем просветить. Завтра "многоуважаемый" нами Капитан в три часа ночи поедет в колонию к твоему Труфанову и будет договариваться с ним, чтобы тот как можно быстрее условно-досрочно освободил Ломакина из своих "апартаментов".

– Не может того быть! – воскликнул удивленный Очкась.

– Я бы рад был тебя не разочаровывать, но, к сожалению, говорю горькую правду.

– Если твой сигнал подтвердится, то я этого Труфанова отправлю не на заслуженную пенсию, а в колонию, где парятся подобные ему дельцы…

– Меня твои заботы не интересуют. Ты мне скажи, что мне теперь делать? – прервал его сердитые высказывания Томилко,

– Я еще не созрел для ответа на твой вопрос, так как над ним не было времени подумать Ты сам, Виктор Николаевич, скажи мне, что намерен предпринять но этому вопросу?

– Завтра пошлю за Капитаном "хвост" – походную техническую лабораторию, чтобы иметь возможность не только зафиксировать факт возможной взятки, но и записать всю беседу, которая состоится между заинтересованными сторонами.

– Толково решил! А сам туда не думаешь поехать?

– С удовольствием бы, но помимо Капитана у меня завтра в городе еще масса проблем, которые срочно надо решать.

– Так завтра выходной, – напомнил Очкась.

– Что из того, если наши общие "друзья" не дают нам отдыхать даже в воскресенье? Черти, работают без выходных.

– Ты как хочешь, а я вместе с твоими оперативниками смотаюсь в колонию. Хочу своими глазами убедиться в том, что ты сейчас сообщил.

– Если ты решил туда ехать, то желательно, чтобы внимание заострил на своем подчиненном, а мы более плотно займемся Капитаном, Потом поделимся друг с другом своими мыслями.

– Разве мы не будем их задерживать на месте преступления? – удивился Очкась.

– Ни в коем случае! Мы только закрепим доказательствами это преступление. Когда мы полностью раздавим осиное гнездо Капитана, тогда только дойдет очередь до твоего подчиненного. Если мы поступим иначе, то свои планы не сможем довести до конца.

– Предпосылки для этого есть?

– Очень даже хорошие, – не удержавшись, похвалился Томилко.

– Ты не знаешь, зачем вдруг Капитану понадобилось устраивать возню с освобождением Ломакина? Если он ему так нужен, почему раньше не занялся решением проблемы с его освобождением?

– Мне самому интересно получить ответ на твои вопросы, но я пока такой информацией не обладаю, – с сожалением был вынужден признаться Томилко. – Ты попытался бы через "кума" колонии, а он через своих сексотов, узнать у Ломакина, чем он так внезапно заинтересовал своей персоной Капитана.

– Я такое задание дам, но результативность его не гарантирую, – ответил Очкась.

Расставаясь с Очкасем, Томилко предупредил по-дружески;

– Ты там смотри, не устрой разборку с пристрастием, иначе испортишь мне всю малину.

– До чего я докатился! Полковник начинает учить генерала, – улыбнулся Очкась.

Глава ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Вручив Труфанову взятку, Капитан на «Волге» подъехал к стоящему под ивой своему водителю. Выйдя из машины, Капитан стал разминать ноги и размахивать руками, делая спортивные упражнения перед предстоящей дорогой. Глядя на поверхность пруда, во многих местах часто взрываемую резвящейся рыбой, он мечтательно произнес:

– Сейчас с удовольствием бы порыбачил.

– Ну как твоя “рыба", заглотнула приманку? – продолжая рыбную тему, поинтересовался Водила.

– Как миленький, – беспечно заявил Капитан.

– А он нас не обманет?

– В нашем деле очень трудно найти пути к нужному человеку, желающему взять на лапу. А уж если он взял, то потребовать ответ от него за свои обязательства мы всегда сумеем, – заверил водителя Капитан. После короткого раздумья, как бы спохватившись, он распорядился: – Ну, хватит распотякивать, отваливаем домой.

Откуда Капитан и Труфанов могли знать, что не только их встреча записывалась на видеокамеру, но даже их беседа была записана лазерным прибором, чутко улавливающим звуковые волны.

После расставания Капитана с Труфановым оперативным работникам тоже пришлось разделиться на две группы, Группа Томилко поехала за Капитаном, группа, возглавляемая самим Очкасем, последовала за машиной Труфанова,

За несколько часов интенсивной оперативной работы ими был собран достаточный материал, чтобы тут же "упрятать" и взяткодателя, и взяткополучателя на много лет в не столь отдаленные места, куда дорога очень широка, но выход очень узкий. Но еще не пришло время для применения к ним указанных карательных мер, поэтому доказательства по факту совершенного преступления остались лежать в оперативном деле, став фундаментом претворяемой в жизнь оперативниками разработки.

Глава ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В воскресенье вечером дежурный УО-85/53, где отбывал наказание Ломакин, получил из своего управления телефонограмму, согласно которой заместителю начальника колонии майору Борисову Василию Григорьевичу предписывалось явиться в понедельник к девяти часам к начальнику УИТК генерал-майору Очкасю.

В назначенное в телефонограмме время Очкась принял Борисова в своем кабинете. Поздоровавшись с ним за руку и усадив Борисова за стол, разделявший их, Очкась сказал:

– Василий Григорьевич, я вас пригласил к себе, чтобы услышать информацию об интересующем меня заключенном, отбывающим наказание в вашей колонии. Вы всех своих зеков знаете?

– Практически да, если он не из новеньких.

– Тогда что вы можете скапать о старожиле колонии Ломакине Иване Васильевиче? Знаете его?

– Знаю его как облупленного и могу по нему ответить на любой интересующий вас вопрос.

– Очень приятно слышать о такой вашей готовности, – не скрывая удовлетворения, произнес Очкась. – Скажите мне, что он из себя представляет, можно ли его рекомендовать на УДО?

– Он пока не авторитет для зеков, но близкий к этому, уважаемый ими человек. Если кому-то захочет доказать свою точку зрения, то с большой вероятностью допускаю, что своего добьется. Не зря же ему дали кличку Лом. Из своего шестилетнего срока наказания он отбыл четыре года. Работает в мебельном цехе, отличный специалист, режим содержания не нарушает. Если коротко о нем говорить, то лично мной характеризуется положительно.

– Если он такой уж положительный, почему вы раньше не рекомендовали его на освобождение?

– Потому и не рекомендовали, что хороший специалист своего дела, а мы прежде всего думаем об интересах производства.

– Выполнение плана выпуска готовой продукции – важная задача, но не надо забывать о личности. Если человек исправился и есть достаточно оснований для его УДО, то негуманно заставлять человека париться в колонии лишь потому, что он хороший специалист. При этом вы должны помнить, что колонии переполнены зеками. Освобождая таких, как Ломакин, вы убиваете сразу двух зайцев – делаете человеку добро и разрежаете-контингент.

– Учту ваше замечание, Александр Леонидович.

– Не в отношении его в частности я говорю, а обо всех зеках колонии вообще, – уточнил на всякий случай Очкась.

– Я именно так и понял, – покривив душой, заверил Борисов.

– Будем считать, что разговор в отношении Ломакина исчерпан. Что можешь сказать о своем непосредственном начальнике Александре Ильиче как о человеке, о его деловых качествах?

– Александр Леонидович, вы меня ставите в неловкое положение. За глаза говорить плохое о своем начальстве нехорошо.

– Мы с вами – не бабки на базаре. Вы должны ответить откровенно на вопрос своего непосредственного начальника.

– Он работу свою знает досконально, но последнее время у него уже не то рвение к ней.

– Почему так?

– Точно не могу сказать, но не исключено, что уже смирился с уходом на заслуженный отдых.

– Ему пора на пенсию. Как смотришь на то, чтобы принять от нею руководство колонией?

– Если честно признаться, то не откажусь, – улыбнулся Борисов.

– О нашем разговоре с тобой в отношении Ломакина никому ни слова. А о должности начальника колонии… – подумав, он решил: – Считай это официальным предложением, но сейчас о нем тебе с Труфаноным тоже нельзя говорить, будет как-то некрасиво с твоей стороны. Если Труфанов поинтересуется, зачем я тебя к себе вызывал, а он обязательно это сделает, то скажи, что я предлагал тебе место начальника УО-73/01, но ты отказался, так как посчитал такое место службы для себя неприемлемым.

– А почему? – удивился Борисов.

– У тебя дети школьного возраста, а близлежащий населенный пункт со школой находится от колонии в пятнадцати километрах, – улыбнувшись, сообщил ему Очкась причину "отказа".

После беседы с Борисовым Очкась встретился с Томилко у него в кабинете и сообщил о состоявшемся разговоре. Выслушав его, Виктор Николаевич вместе с Очкасем стал искать выход из создавшейся ситуации.

– Я могу дать указание Труфанову, чтобы он не рекомендовал нашего «друга» на УДО, – подкинул Томилко мысль Очкась.

– Ты предлагаешь самый легкий, но не самый лучший выход из создавшегося положения, – возразил Томилко.

– Почему?

– На твой вопрос у меня имеется двоякий ответ. Прежде всего я не хочу, чтобы Труфанов, а особенно Капитан, всполошились от твоего силового решения. Во-вторых, Капитан, выложив миллионы за освобождение из колонии Ломакина, безусловно, делает это только из корыстной цели, считая, что цель оправдывает средства. А о ней мы ничего не знаем. Если у него с Ломакиным ничего не получится, то он где-то на стороне найдет ему достойную замену. Тогда мы не сможем проследить за его затеей и вовремя ее предотвратить, если она будет противоправна, а в том, что она должна быть именно такой, сомневаться не приходится. Поэтому я считаю: нам с тобой ни в коем случае нельзя мешать Труфанову и Капитану проворачивать свое грязное дело.

– Если иметь в виду твои планы на перспективу, то я с тобой согласен,

– Тогда тебе придется исполнить одну мою просьбу.

– Какую?

– Дня за три до освобождения Ломакина из ИТК предупреди меня, чтобы я имел возможность подготовиться к встрече с ним. Только не забудь, так как это кое-кому может стоить головы.

– Ты меня обижаешь, все же с генералом имеешь дело, поэтому никаких промашек с моей стороны не будет. Я понимаю, что у тебя есть свой человек в банде Капитана, через которого ты хочешь раскрутить пахана. Этому человеку встреча с Ломакиным нежелательна. Смотри, идешь на усложнение, как бы оно для нас, а особенно для тебя, не кончилось неприятностью.

– Лучшего выхода для себя я пока не вижу, а поэтому вынужден идти на риск.