Текст книги "Город"

Автор книги: Владимир Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Константинов Владимир
Город

Владимир Константинов

ГОРОД

роман

Ум всегда в дураках у сердца.

Ф.Ларошфуко

Тот, кто умеет, тот делает, кто

не умеет – тот учит.

Б.Шоу

Пролог.

Встреча эта случилась ровно два года назад. Была середина августа самая грибная пора в Сибири. А я, надо сказать, большой любитель этой бескровной охоты и, если выдавалось свободное время, не мог отказать себе в удовольствии побродить с лукошком по лесу. День тот выдался очень погожим теплым, тихим, солнечным. Ранним утром, прихватив корзину, я отправился в лес. Жил я в то время в Новосибирском академгородке более двадцати лет и за эти годы на пять километров в округе знал наперечет все грибные места. Поэтому к обеду моя двухведерная корзина была полна груздей, рыжиков, волнушек и маслят. Пора была возвращаться.

Я шел по лесной дороге и думал над сюжетом очередного романа. Здесь, среди природы, мне всегда легко думалось, появлялись свежие мысли, идеи. У развилки дороги стояла длинная г-образная скамейка. Мне всегда хотелось увидеть людей, построивших в лесу такие вот скамейки. Хорошие они должны быть люди, с красивыми и добрыми лицами. Я сел на скамейку, раскурил трубку. Курить трубку меня убедила жена, утверждая, что с ней я похож на Хемингуэйя. Я поддался её уговорам, хотя, честно признаться, никакого сходства со знаменитым писателем не обнаруживал. Минуты через три из леса вышел высокий, плечистый парень с точно такой же, как у меня, корзиной. У него было открытое, простодушное и довольно симпатичное лицо. Он подошел, поздоровался, сел на скамейку, достал пачку сигарет и тоже закурил. Его корзина также была полна грибов. Сверху я увидел насколько средней величины белых и откровенно позавидовал:

– Неужели белые пошли?! А я ни одного не нашел.

– Я знаю одну полянку, – ответил парень, улыбаясь. – Там они всегда появляются раньше, чем в других местах.

– Значит, через недельку надо снова наведаться.

– Обязательно. – Он долго ко мне присматривался, затем спросил: Скажите, вы – писатель?

– Да, – подтвердил я. – А мы разве встречались?

– Нет. Я видел вас по телевизору.

– Было такое дело.

– Вас ведь Владимиром Ивановичем зовут?

– Ну и память у вас! – удивился я.

– Да, память у меня исключительная. А меня зовут Григорием. Григорий Орлов.

– Тот самый? – шутливо спросил я.

– Какой? – недоуменно посмотрел он на меня. – Ах, вы имеете в виду графа? Нет, я – другой. А впрочем, в нашей жизни все возможно. Поэтому, не могу гарантировать, что я не тот самый.

Ответ меня несколько удивил и позабавил. Интересный молодой человек, с юмором.

– Хотите, Владимир Иванович, я расскажу вам совершенно потрясающую историю, случившуюся со мной совсем недавно? – неожиданно предложил Григорий.

– А может быть мы сначала перекусим, – проговорил я, снимая рюкзак и доставая из него термос с кофе и бутерброды с колбасой, о которых я, увлекшись грибной "охотой", совершенно забыл. – Ты как, не против?

– Он не против, – ответил тезка знаменитого графа и широко улыбнулся. Замечательная у него была улыбка. Так улыбаться может лишь человек с большим сердцем и широкой душой. Нравился мне новый знакомый. От него веяло жизненной энергией и уверенностью, так порой нехватающим людям, особенно в наше трудное время.

Мы перекусили и он рассказал мне, действительно, совершенно невероятную историю. Григорий оказался большим выдумщиком и фантазером. Я люблю фантастику. Но даже у известных фантастов не читал ничего подобного.

– Молодец! Красиво сочиняешь! – похвалил я его, когда он закончил свой рассказ.

– Я ничего не сочиняю, – неожиданно для меня обиделся он. – Я же вам сказал, что все это было со мной в действительности.

– Но согласись, Гриша, поверить во все это очень трудно? – сказал я примиренчески.

– И вместе с тем, это так, – упрямо проговорил он.

– Ну, хорошо, – сдался я. – Допустим, что вся эта история – не плод твоего воображения. Допустим. Но зачем ты мне её рассказал?

– Хочу, чтобы вы об этом написали.

– А почему бы тебе самому не написать? Ты очень красочно повествовал. Я от души посмеялся.

– В том то и дело, что уже пробовал, – горестно вздохнул Григорий. Рассказываю вроде интересно, а как сажусь за компьютер, получается коряво и неубедительно. Так напишите? – с надеждой спросил он.

– Надо все как следует обмозговать, – ответил я уклончиво.

На том мы и расстались.

После этой встречи, я долго размышлял над услышанной от Орлова историей. Что-то цепляло меня за живое, заставляло вновь и вновь к ней возвращаться. Интуитивно я чувствовал, что за всей этой фантасмагорией скрывается большая правда жизни, её философский смысл. Но так и не отважился её написать – уж слишком все казалось невероятным и несерьезным.

А полгода назад я встретил Григория Орлова у торгового центра академгородка. Под руку его держала девушка необыкновенной красоты.

Увидев меня, Орлов широко разулыбался, подошел, поздоровался, крепко пожав мне руку, представил девушку:

– А это – моя Таня. Помните, я вам о ней рассказывал?

– Очень приятно, – отвесил я девушке поклон, восхищенно её раглядывая. Спросил шутливо: – Это вы служили у Пантокрина суперагентом?

Таня бросила укоризненный взгляд на мужа, густо покраснела и смущенно ответила:

– Это было до встречи с Гришей. Глупая была.

Ее ответ поверг меня в смятение. В его искренности не приходилось сомневаться. Такая девушка не способна лгать и разыгрывать. Да и её поведение прямо говорило об этом. Но тогда значит, что Григорий?!... Нет-нет, этого просто не может быть!

Видя мое состояние, Орлов довольно рассмеялся. Сказал:

– Хотите познакомиться с Колей? Он здесь продавцом работает. А Толя сейчас в большие люди выбился – фирмой заведует. Вот такие вот дела!

Я, сославшись на занятость, откровенно сбежал.

Ночью я мучился бессоницей, думая над случившемся. Неужели же то, что рассказал мне Орлов, произошло с ним на самом деле? А что если в его истории и содержатся ответы на те главные вопросы, над которыми тысячелетия мучились лучшие умы человечества? Как сказал когда-то Шекспир устами своего героя: "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам". Не знаю, не знаю. Все может быть.

А через пару дней в книжном магазине меня заинтересовала книга в красочной обложке. "Откровения святого Августина Силениума", – прочел название. Открыл. С портрета автора на меня взглянул печальными глазами благообразный старец с кроткой улыбкой. Когда же я стал читать, то сразу понял, кто является подлинным автором этой книги. Выпущена она была огромным по нанешним меркам тиражом в 500 тысяч экземпляров. Тогда-то я и решил написать об истории, рассказанной мне Григорием Орловым. Пусть читатели решают, где здесь "сказка, а где намек – добрым молодцам урок".

Книга первая: Люди и призраки.

Часть первая: Встреча с городом.

1. Автобус "Агдам" и его пассажиры.

День тот ничем от всех прочих не отличался. День, как день. Он с громким визгом и скрежетом выскочил из под колес затормозившей напротив окна квартиры Орлова машины такой же серый, унылый и однообразный, как и все предыдущие, уже почившие в бозе, его собратья. Григорий нехотя открыл глаза, потянулся. Будильник показывал ровно семь часов. Пора вставать. Но вставать не хотелось. Чертовски не хотелось. Вот так бы лежал и лежал в теплой уютной постели и... А что – "и", он и сам не знал. В последние годы что-то разладилось в его хорошо сбалансированном организме, навалились хандра и апатия. Жил, будто кому одолжение делал. Честно. Ничего не хотелось, даже думать. Он всегда додумывался до этого вот – "и", а дальше думать было лень. Григорий все больше убеждался в бессмысленности своего существования. Для чего и зачем он явился на белый свет? Почему должен вставать и идти на работу? Какой в этом смысл? Чтобы заработать деньги для поддержания жизненных циклов организма? Глупо. Чертовски глупо. Вот так бы лежал, лежал и... Вот опять! Что-то со всем этим надо делать. Положительно. Но только ничего делать не хотелось. Какой-то замкнутый порочный круг. Скоро тридцать лет стукнет, а у него нет ни семьи, ни друзей, ни привязанностей. Ничего. Бывшие университетские однокашники даже перестали узнавать его на улице. Честно. Слишком не похож был нынешний Григорий Орлов на прежнего.

А ведь каких-то семь-восемь лет назад все было совсем иначе. Острослов и весельчак, капитан КВНовской команды университета Орлов был всегда окружен толпами друзей и поклонниц. От его приколов дрожали стены университета, с трудом выдерживая взрывы смеха. Григорий весело и уверено топал по жизни, не без основания считая, что сделал миру большой подарок, появившись на свет. Он с детства мечтал стать ученым. И стал им. После окончания университета он был на год призван в армию, успел повоевать в Чечне, был ранен в бедро и награжден медалью "За отвагу". Но когда после армии он пришел на работу в Институт физики полупроводников Сибирского отделения Академии наук, вдруг понял, что его знания и его труд никому не нужны. Ученые, как и сама наука, влачили жалкое существование. Научные темы сокращались. Сотрудники по полгода не получали заработную плату и, чтобы хоть как-то продержаться в жизни, уходили в коммерцию, а молодые уезжали за рубеж. Пахать на дядюшку Сэма Орлов не хотел по принципиальным соображениям, поэтому через пару лет оказался в фирме, торгующей компьютерами, где и работал по настоящее время. Работу он терпеть не мог, считал никчемной и пустой, но она приносила необходимые деньги. Только и всего. Деньги не великие, но вполне достаточные, чтобы не бедствовать, как другие. Постепенно жизненный тонус Григория опустился до критической отметки. Вот такие вот невеселые дела. Дела, как сажа бела.

Орлов скосил глаза на будильник. Двадцать минут восьмого. Надо вставать. А то шеф вновь будет делать ему внушение за опаздание. Шефа, Данилова Егора Сергеевича, он тоже терпеть не мог. Примитивнейший тип с ломбразианской физиономией. Прост, как инфузория. А потому любил учить всех, как надо жить. К Григорию, как наиболее сложному виду больших приматов, шеф испытывал прямо-таки патологическую ненависть и давно бы от него избавился, если бы тот не был классным специалистом.

Будильник показывал половину восьмого, когда Орлов вспомнил, что сегодня день рождения у его единственного приятеля Сережи Чертанова и что тот пригласил его вечером в ресторан, где обещал познакомить с "потрясающей" девушкой. Григорий заранее знал, как будет выглядеть эта девица. Длинноногая, курносая, глазастая и глупая сверх всякой меры эталон Чертанова. Однако, хочешь, не хочешь, а идти придется. Иначе Сергей может здорово обидеться.

Не успел Орлов появиться на работе, как секретарь сказала, что его вызывает шеф.

– Собирайтесь в командировку, Григорий Александрович, безапелляционно проговорил Данилов и так посмотрел на Орлова, что у того ещё более испортилось и без того пасмурное настроение.

Ехать в командировку Григорию не хотелось, но и открутиться от нее, судя по тону шефа, нет никакой возможности. И все же он сделал попытку:

– А нельзя ли отложить её до завтра, шеф?

Данилов стал ещё строже и официальнее. Он не любил подобного панибратского к себе отношения и требовал от подчиненных, чтобы они обращались к нему по имени и отчеству. Орлов это знал и не упускал случая попортить начальнику нервы. Но сейчас был не тот случай. Он это слишком поздно понял, когда исправить ситуацию уже было невозможно.

– И что за причина? – спросил Данилов, сверля подчиненного ненавидящим взглядом.

– Личного плана, Егор Сергеевич, – ответил Григорий уклончиво.

Данилов даже прикрыл веки от призрения к Орлову, – до того тошно ему было на него смотреть.

– У человека на первом месте должна быть работа. А уж потом все остальное, – выдал он очередную пошлую сентенцию.

И Григорий окончательно понял, что открутиться от командировки не удастся.

– А куда командировка?

– В Горновск. Там фирма "Таисия" закупила у нас десять "Пентиумов". Но эти дебилы не могут ни один запустить. Разберетесь, что там к чему.

– Ясно. Когда ехать? – спросил обреченно.

– Немедленно. Приказ уже подписан. Получите деньги в бухгалтерии.

"Может быть там и работы-то на час, полтора. Есть возможность ещё успеть на день рождения к Сергею", – подумал Григорий и пошел оформлять командировку. После чего позвонил другу и объяснил ситуацию.

– Ты уж постарайся, Орел, – проговорил Чертанов.

– Постараюсь, – пообещал Орлов.

Прозвище Орел он получил ещё в первом классе и с тех пор таскал его вместе с собой по жизни и до поры до времени его оправдывал. Но в последние годы оно все больше не соответствовала как внутреннему, так и внешнему содержанию хозяина. А любое его упоминание вызывало угрызение совести и создавало душевную дисгармонию.

После разговора с другом Орлов помчался на автовокзал, купил билет на одиннадцать часов дня, стал ждать, когда объявят посадку. Наконец, услышал по динамику пискливый и неприятный голос дикторши:

– Пассажирам, отбывающим маршрутом шестьсот шестым до Горновска, просьба пройти на посадку в автобус.

Григорий вышел на перрон и тут же увидел видавшай виды автобус. "666", – прочел он номер. Как не обратил внимания на лишнюю шестерку, он не мог в последствии себе объяснить. Не иначе, бес попутал. За рулем сидел здоровенный огненно-рыжий детина в тельняшке и с черной повязкой на правом глазу. "Корсар", – тут же дал Орлов ему прозвище. Поскольку, кроме номера, других обозначений на автобусе не было, Григорий решил уточнить, встал на ступеньку и спросил у водителя:

– Это до Горновска?

– Ага. Все там будем, – ответил тот двусмысленно и разулыбался в тридцать два зуба. Причем, все зубы у него были металлические. Возможно поэтому улыбка получилась зловещей.

Но Орлов не придал особого значения довольно странному ответу водителя, хотя и, согласитесь, не обратить на это внимание, как, впрочем, и на все остальное, мог лишь ненормальный. Точно, бес попутал. Не иначе. Он поднялся в салон. На боковом сидении, возвышавшемся над всеми прочими, восседала, как на троне, дородная кондукторша. Григорий очень удивился этому обстоятельству. Спросил тихо у Корсара:

– А разве на междугородних автобусах есть кондукторы?

– А кто же билеты будет у пассажиров компостировать! – вдруг закричала кондукторша.

"Ну и слух!" – поразился Орлов, проходя в салон.

– Ваш билетик, гражданин! – повелительно сказала кондукторша.

– А без билета не возите?! – неудачно пошутил Григорий.

– Много вас тут, халявщиков. А ну давай билет! – закричала кондукторша.

– Бога ради! – он протянул ей билет. – Вы только не расстраивайтесь.

Но она никак не отреагировала на его слова. Взяла у него билет, раскрыла рот и сунув его туда, щелкнула зубами. Получилось очень профессионально. Она посмотрела билет на просвет и, оставшись очень довольной, протянула его Орлову.

– Вот, получите, гражданин.

Он взял билет и с удивлением обнаружил два ряда аккуратных, круглых отверстий по четыре в каждом ряду. Чертовщина какая-то! Огляделся. В салоне, кроме него, было ещё пять пассажиров. В конце автобуса на заднем длинном сидении спала какая-то женщина или девица. Была видна лишь её спина и стройные ноги. Кроме нее, на расстоянии друг от друга сидели: молоденькая парочка, седенький пенсионер с бородкой клинышком в старомодном военного покроя френче и в клуглых непроницаемо-черных очках, вероятно слепой, и безобразно толстый господин в вышитой косоворотке.

Стоило Григорию лишь сесть на сидение у окна, как мотор стал надсадно кашлять.

– Ты что вытворяешь! – сердито проговорил водитель. – Нашел время шутки шутить!

"Это он кому?!" – подумал Орлов. – Дурдом какой-то, а не автобус!"

"Прокашлявшись" мотор утробно заурчал и автобус тронулся. Поглощенный мыслями о командировке, Григорий не смотрел в окно. Он не любил командировки, особенно в маленькие города, где, как правило, убогие гостиницы с удобствами на улице, мерзкая вода, обязательно скрипучие кровати и сосед с громовым храпом. Брр.

Когда же посмотрел в окно, то обнаружил, что они выехали на Ордынскую трассу. Да, но Горновск, насколько ему известно, совсем в другой стороне? Решил выяснить это у водителя. Спросил:

– Шеф, а разве Горновск не в другой стороне?

– Так короче, – ответил Корсар.

И Орлов вновь с ним согласился. Хотя как же может быть короче, когда они ехали в совершенно противоположную сторону?! Но шофер был специалистом, а Григорий привык им доверять. Кроме того, из математики он знал, что прямая не всегда является кратчайшим расстоянием между двумя точками. Потому, очевидно, и воспринял так спокойно ответ Корсара. Достал из сумки томик братьев Стругацких и стал читать.

Меж тем стало заметно смеркаться. Григорий посмотрел на часы. Они показывали половину двенадцатого. Что за черт! Посмотрел на небо. Ни облачка. Он ничего не понимал. Решительно. Может быть сойти с этого ненормального автобуса, пока не поздно?

Словно подслушав мысли Орлова, автобус, вдруг, оторвался от земли и стал набирать высоту. Вот когда Григорию стало по-настоящему страшно. Кажется, ему повезло капитально вляпаться в историю! Но самым интересным было то, что это совсем его не огорчило, а, наоборот, даже обрадовало. Честно.

– Ну ты, "Агдам", даешь! – добродушно рассмеялся Корсар. – Ты ж ни ковер-самолет, а автобус.

– А он, наверное, ночью опять к этой шлюхе БМВ ходил, к этой Изабелле, – прокричала кондукторша и истерично рассмеялась. – Вот и выкаблучивается!

"Это они об автобусе что-ли?" – подумал Орлов. Почувствовал, что волосы на голове зашевелились, а под ложечкой засосало от ужаса. Становилось совсем интересно жить на белом свете.

Автобус "Агдам" видно решил побить рекорд высоты и взял такую "горку", что Григория буквально вдавило в кресло.

– А ну, прекрати хулиганить! – грозно сказал водитель. – А то сегодня же разберу на запчасти!

Угроза вызымела действие, автобус теперь вошел в пике. Орлов невольно зажмурился. А когда открыл глаза, то автобус уже катил по дороге, сердито фыркая. По-прежнему ярко сияло солнце. И Григорий с сожалением понял, что задремал и все это ему померещилось. Надо же, приснится же такое!

– Разрешите! – услышал он приятный грудной голос. Рядом пустилась на сидение яркая красивая блондинка. Тонкая её блузка рельефно топорщилась на груди.

"Это она спала на заднем сидении", – понял Орлов.

– Мы с вами раньше не встречались, мущина? – спросила она, кокетливо его рассматривая.

Он понял, что она, как принято говорить в таких случаях, его "клеет". Честно.

– Разве-что во сне, мадам, – ответил он, усмехнувшись.

– Мадмуазель, – поправила она его.

– Извините.

– А вы не декадент? – спросила она строго, слегка отодвигаясь.

– Н-нет, – пробормотал Орлов, сбитый с толку её вопросом и этим, пахнувшим нафталином, словечком.

– Слава богу! – заулыбалась девушка. – А то их последнее время столько развелось. Куда ни плюнь, все в декадента попадешь.

– Что донимают? – посочувствовал Григорий.

– Да не то чтобы. Просто, надоели. Жалкие они. И потом, разве я их всех прокормлю?

– Вы, очевидно, в какой-то благотворительной столовой работаете? сделал Орлов вывод из её слов.

– Ну вот еще! – презрительно фыркнула блондинка. – Больно надо! У меня как-никак муж в полиции.

"Странно, но ведь только-что она утверждала, что является девушкой", подумал Григорий. И чтобы окончательно прояснить этот вопрос, спросил:

– Так вы замужем?

– Да, – кивнула она. – Наверное, замужем.

Что значит – наверное? Ее ответ лишь ещё более все запутывал. Да и сам разговор приобретал какой-то странный оборот.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Григорием.

– Венера. – Она протянула красивую холеную руку, на всех пальцах, кроме большого, красовались совершенно одинаковые золотые кольца с крупными изумрудами.

– Это имя очень вам идет! – он поцеловал её руку.

Она довольно рассмеялась. Комплемент ей понравился.

– Жарко что-то на вашей стороне, – сказала она и принялась расстегивать кофточку.

Орлову стало явно не по себе. Но это было только начало. Расстегнув пуговицы, она бесцеремонно сняла кофточку, обнажив огромные, упругие и грозные, как атомные бомбы, груди.

Григорий почувствовал легкое головокружение. Рубашка моментально пропиталась потом и прилипла к телу.

– Хотите пососать? – нежиданно предложила она просто и доверительно.

– К-как это? – Орлову показалось, что он сильно уменьшился в рамерах, стал убогим, ушибленным карликом и если срочно не принять мер, то эти громоздкие штуки размажут его по салону автобуса.

– Да вы не стесняйтесь. Молоко у меня хорошее, жирное.

– Н-нет, спасибо. Я п-предпочитаю кефир, – ответил он, заикаясь.

– Теперь я вижу, что вы точно не декадент, – сказала она убеждено. Декадент бы не отказался. Нет. Эти побирушки проходу мне не дают. Будто я молочная ферма какая. Нет, я конечно не отказываю. Но зачем же наглеть, верно?

– Верно, – пролепетал Григорий жалким и бесцветным голосом. Огляделся. Но пассажиры занимались своими делами и, казалось, не обращали на них ни малейшего внимания. И это тоже казалось странным.

Но вот, со своего сидения вскочил слепой старичок и мелкими шажками засеменил к ним.

– Здрасьте! – сказал он, останавливаясь и снимая очки.

Удивительно, но под ними оказались такие же черные и круглые, как стекла очков, глаза, не отражавшие ни только света, но и хоть какой-то, пусть самой завалящей мысли.

– Можно? – жалко и просительно промямлил старичок, грязным, корявым пальцем указывая на великолепную белую грудь.

– Во! Видали?! Декадент! – как торговка на базаре заговорила Венера, обрадовавшись доказательству своих слов. – Вот так всегда, не успеешь грудя выставить, как уже слетелись, голубчики, словно галчата, и рты свои халявные поразявили... На соси, жалко что ли, – великодушно разрешила Венера. – От такого сморча, поди, не убудет.

Старичок тут же, не говоря ни слова, присосался к груди. И закряхтел. И засопел. И запричмокивал от удовольствия.

Орлов уже перестал чему-то удивляться. Мечтал лишь об одном – скорее покинуть этот чокнутый автобус с его сумасшедшими пассажирами, где один абсурд громоздился на другой и, казалось, им не будет конца. Но где-то шестым чувством понимал, что даже если он и очень захочет отсюда выбраться, то ничего у него из этого не получиться. Ему предстояло ни только присутствовать при этой трагикомедии, но быть непосредственным её участником. И он приготовился к самому худшему, к любым неожиданностям.

Старичок тем временем, действительно, очень быстро насытился. Достал носовой платок, тщательно вытер им бороду, подхалимски осклабился.

– Ну и молочко у вас, Сильва! Прям, слаще крем-брюле. Честное слово!

– Ладно, канай отсюдова, декадент паршивый. Не мешай нашей светской беседе.

– Ага, ага, – с готовностью ответил тот и, надев очки, удалился.

– А почему он вас Сильвой называет?

– А! – махнула она рукой. – Для него все Сильвы. Он ведь жертва неудавшегося эксперимента.

– Как это? – не понял Григорий.

– Вы ничего про это не слышали?

– Нет.

– Он ведь задумывался как производитель.

– Как кто?! – в мозгу у Орлова уже что-то начинало поскрипывать и греться от перенапряжения.

– Так. Производитель! – удивилась она его удивлению.

– Странно, – пробормотал он.

– Ничего странного. Обыкновенно. Так вот, эксперимент был уже почти-что завершен, когда какой-то шпион привез из этой самой Бразильской сильвы...

– Сельвы, – поправил её Орлов.

– Ну да, – кивнула она. – Пока не привез тот самый вирус и не подлил его в раствор. И вместо производителя получился этот заморыш. Вирус тот в народе прозвали Сильвой. Вот он и шизанулся на этом вирусе, всех им называет.

– Эту историю вам, наверное, родители рассказали?

Она очень удивилась вопросу. С открытым ртом и вылупленными глазами, долго смотрела на него, не мигая, будто её заклинило.

– А, так вы это пошутили?! – наконец, "догадалась" она.

Он ничего не понимал в происходящем. Абсолютно. Что же её удивило в его вопросе?

– Ну, отчего же, – пробормотал Григорий, вконец сбитый с толку.

– Я ж сама была свидетелем этого эксперимента, – объяснила Венера, не обращая внимания на его бессвязное бормотание.

– Как так – свидетелем?! – не понял Григорий. – Ведь он же старик, а вы ещё женщина в самом соку.

– Но ведь он же задумывался как производитель.

– Ну и что?

– А производители живут ни более пятнадцати лет.

– Вы хотите сказать, что ему...

– Ну да, не больше тринадцати-четырнадцати лет.

Вдруг, в мозгу у Орлова что-то щелкнуло, будто открылся какой клапан и оттуда потекли свежие мысли, хоть как-то проливающие, пусть смутный, но все же свет на происходящее.

– Скажите, а сколько у вас этого... Ну, как его... – указал на её груди.

– Молока? – простодушно спросила Венера.

– Ну да. Его родимого?

– А шут его знает. Раньше, когда я жила в семье, то хозяйка постоянно два раза доила меня: утром и вечером. Тогда я давала по двенадцать литров. Но, однажды, застукала со своим муженьком в постели и выгнала на улицу. А сейчас сколько эти побирушки выдуют за день, понятия не имею. У меня ведь счетчиков нет.

– Понятно, – пробормотал он потеряно. Хотя, согласитесь, разобраться во всей этой галиматье, ахинее было просто невозможно. Одна надежда, что все это ему снится, или при переходе улицы его сильно шарахнуло автомобилем и сейчас он лежит в травматологии в коме, потому и лезет в голову черт те что.

Блондинка посмотрела на наручные изящные часики, спохватилась:

– Совсем я с вами заболталась! У меня ж кормление. Не желаете овсянной кашки?

– Нет, спасибо.

– Жаль. Некоторым нравится. Со мной как-то даже один статист кушал, с гордостью проговорила она. – Ну, я пойду. До свидания! Ежели пожелаете со мной встретиться, то сделайте по телефону заказ на пятьдесят второй номер.

– Хорошо. Обязательно сделаю, – пообещал Орлов, только чтобы поскорее избавиться от этой ненормальной Венеры с ядреным, пахнувшим парным молоком телом.

Когда она ушла, то Григорий обнаружил безобразно толстого господина, сидящим напротив через проход. Маленькие, заплывшие жиром глазки толстяка с интересом рассматривали Орлова. В них было сочувствие и понимание.

– Вы с ней поосторожнее, – пропыхтел он, словно паровоз. Слова давались ему с большим напряжением. Видно "кочегар" ещё как следует не растопил топку и его КПД был пока близок к нулевой отметке.

– Отчего же?

– Так как она, кроме своих прямых обязанностей, является ещё осведомителем тайной полиции. – От такой длинной фразы лоб толстого покрылся испариной. Он достал носовой платок, вытер его.

– А какие же её прямые обязанности?

Мужчина недоуменно взглянул на Орлова.

– Но это знает каждый. Давать молоко и удовлетворять желание мужчин. Вы, вероятно, статист?

– Почему вы так решили?

– Только оторванный от жизни статист, может задать подобный вопрос, объяснил вконец измачаленный разговором толстяк.

– А кто такой – статист?

Теперь лицо его выразило страх и смятение. Вероятно он уже пожалел, что позволил своему любопытству втянуть себя в этот неприятный разговор.

– Статист – это тот, кто фиксирует время и события, – хмуро проговорил толстый.

– Историк по-нашему?

– По-вашему? – Лицо толстяка теперь было растерянным и несчастным, а маленькие глазки ничего кроме ужаса не выражали. Теперь он клял себя почем зря за то, что завязал разговор с незнакомцем. – Послушайте, а вы не шпион? – жутко и таинственно прошептал он.

– Нет, я командировочный. А шпионом работаю по совместительству, пошутил Григорий. Но, как уже убедился, его шутки в этом чокнутом автобусе принимались за чистую монету. Вот и сейчас, этот упитанный господин с благополучным лицом сильно струсил от его слов, побелел лицом, а тучные складки побородка затряслись, будто свиной студень.

– И с к-ка-аким з-за-а-аданием п-п-при-и-были? – жутко заикаясь промямлил он.

Орлов решил идти до конца. Сказал с воодушевлением и жизнерадостной улыбкой:

– Взорвать ваш город к чертовой матери!

– О-ой! – протяжно, жалобно выдохнул толстячк и потерял сознание.

В это время за окном Григорий увидел город. Он появился внезапно, словно вырос из-под земли, как призрак. Автобус, как норовистый Орловский рысак, встал на дыбы и протяжно заржал, извещаяя пассажиров о скором окончании путешествия.

– Ну ты даешь, Агдам, – добродушно рассмеялся Корсар. – Зойка права, ты не иначе бегал сегодня ночью к Изабелле. Ох, достукаешься ты у меня, добегаешься. Разберу, к такой матери, на запчасти. Тогда побегаешь.

Пассажиры оживились, стали собираться.

– А вам куда, гражданин?! – завизжала вопросом кондукторша Зойка.

Орлов понял, что она обращается к нему. Ответил:

– Мне бы в гостиницу, если конечно можно.

– В гостиницу? – И без того глупые Зойкины глаза, стали совсем никакими, а наклеенные ресницы захлопали, как крылья бабочки. – Гостиница, гостиница. – нараспев повторяла она незнакомое слово, даже "попробовала" его на свой "компостер", но так и не смогла понять, что же оно означает. Спросила:

– А что такое – гостиница?

Григорий был в замешательстве и никак не мог сообразить, что ответить кондукторше. Труднее всего объяснять самые простые и очевидные вещи. Его выручил старичок-ренегат, несостоявшийся производитель.

– А это на Первом бесовском переулке, дом старика Агапкина. У него хлюндявые живут.

После его слов и Зойка, и все пассажиры посмотрели на Орлова с явным презрением.

2. Заседание Совета.

Главный колокол храма Святого Линитима Искусителя набатно прогремел: "Бум! Бум! Бум!", возвещая жителей города о восходе солнца. Вслед за главным, весело и возбужденно зазвенькали, запели колокола поменьше, выводя бодрящую и торжественную мелодию "Да здравствует наш несравненный и замечательный правитель Пантокрин Великий". Солнечный диск был окрашен в национальные цвета: красный и черный. Создавалось впечатление, что над городом восходит красно-черное знамя в облачении великолепной солнечной короны. Конечно же это была иллюзия, созданная с помощью оптических ухищрений и лазерных светофильтров умельцами города, но, согласитесь, иллюзия удалась на славу. Она тешила самолюбие правителей города. Казалось, что их черно-красный флаг восходит над всем миром. Главному изобретателю этого чуда Даниле-мастеру по указу Наисветлейшего выкололи глаза – чтобы не мог видеть своего детища, и отрезали язык – чтобы не смог о нем рассказать. Вообще-то флаг прежде был трехцветным. Но, однажды, умелец, отвечающий за сине-голубой светофильтр внезапно скончался от теплового удара, не оставив после себя учеников. Никто другой не знал, как сделать сине-голубой цвет. В воздухе запахло национальной катастрофой. Тогда-то и был созван Высший Совет города и с подачи Наисветлейшего принял закон: "О новом флаге города". Пантокрин Великий его утвердил. И на следующее утро взошло уже черно-красное "солнце".