Текст книги "Атаман Платов"

Автор книги: Владимир Лесин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

В этом походе по дорогам Восточной Пруссии своеобразным шиком среди казаков стало ношение дротиков за плечами на привязанных к ним темляках. По мнению Платова, это делало «вид казака мерзким». «Отныне дротиков на темляках не возить, – распорядился атаман, – …держать прямо на правом плече или, наклонивши, на бедре, как того служба и порядок, издревле заведенные, требуют».

Похоже, Платов верил в воспитательное воздействие плети, коль и на этот раз пообещал отодрать ею всякого, кто осмелится нарушить правило, установленное предками. Правда, мне так и не удалось обнаружить документов, свидетельствующих о наказании донских щеголей.

Войска обеих воюющих армий бездействовали. Даже на аванпостах, находившихся на расстоянии пистолетного выстрела от неприятеля, было тихо. Французы покинули позиции у Зекерна и Петерсвальда, где девять дней назад нанесли поражение Остен-Сакену, и отступили через Гронау до Альткирха.

В это время почти весь край между Вартенбургом и Остроленкой был занят французами. Наполеон, желая отвлечь внимание Беннигсена от Данцига, осажденного его войсками, приказал генералу Зайончеку, стоявшему близ Пассенгейма, различными передвижениями демонстрировать намерение прервать сообщение главных сил русской армии с корпусом И. Н. Эссена.

Поляков генерала Зайончека слева и справа подкрепляли войска маршалов Даву и Массены.

Между тем в армию вернулся и вступил в командование авангардом князь Петр Иванович Багратион. Под началом Платова остались казачьи полки, которые Беннигсен бросил против поляков Зайончека, чтобы восстановить прерванное было сообщение с корпусом Эссена.

1 марта Платов с девятью казачьими полками выступил на Гронау, на пятые сутки пришел в селение Рушинг, где разделил свои войска на два отряда, передал их под команду Н. В. Иловайского и И. А. Карпова и отправил на поиски неприятеля. При себе же оставил атаманцев во главе с С. Ф. Балабиным.

6 марта отряд генерал-майора Н. В. Иловайского вошел в Ортельсбург, а казаки И. А. Карпова заняли Пассенгейм – важные пункты, позволявшие восстановить связь русской армии с корпусом И. Н. Эссена.

7 марта войсковой старшина Осип Васильевич Иловайский, шедший в авангарде первого отряда, напал на неприятеля в селении Клейн-Шиманен, «совершенно разбил» его, «положив на месте… более двухсот человек и взяв в плен офицера и шестьдесят восемь рядовых».

В тот же день у селения Кото, что в трех милях от Пассенгейма, казаки Ивана Акимовича Карпова налетели на польскую бригаду генерала Зайончека, охватили ее лавою, отрезали от основных сил корпуса, ударили во фланги, смешали боковые эскадроны, рассеяли и, преследуя, нещадно рубили их саблями и кололи пиками.

Этот бой, по свидетельству очевидца и автора хроники подвигов казаков в Пруссии П. А. Чуйкевича, был «крайне гибельным для неприятеля; донцы, одушевленные примером мужественного начальника, сразившего многих собственною рукою, произвели страшное кровопролитие». Лишь отдельным солдатам польской пехоты и кавалерии, раньше других побросавшим оружие, удалось укрыться в лесу.

Генерал Зайончек избежал смерти, но его потери были велики: более 700 человек убитыми и 227 пленными, в том числе 9 офицеров.

8 марта майор Степан Филиппович Балабин с половиной Атаманского полка, встретив отряд кавалерии из корпуса маршала Даву, вышедший из Алленштейна на рекогносцировку, опрокинул его, гнал несколько миль и уничтожил по пути преследования «знатное число» французов. Пленных было немного – один офицер и 25 рядовых.

На следующий день Тимофей Дмитриевич Греков, получив приказ командира первого отряда, выступил со своим полком из Ортельсбурга, близ которого встретил значительные силы французской пехоты и кавалерии и стремительно ударил в дротики. Подоспевшие к нему на помощь казаки Осипа Васильевича Иловайского и Ивана Акимовича Карпова атаковали неприятеля во фланг, расстроили и обратили в беспорядочное бегство, «во время коего побили более двухсот человек»; в плен же взяли всего двух офицеров и 30 рядовых.

Продолжение «малой войны»

Французы испытывали неодолимое чувство голода. Ежедневно солдаты получали лишь половину нормы хлеба и продовольствия. Положение с фуражом было и того хуже. По признанию маршала Нея, в течение последнего месяца лошадей кормили только «мхом и гнилою соломой». Учитывая это, Наполеон попытался склонить Пруссию к сепаратному миру, пообещав Фридриху Вильгельму III вернуть его владения до Эльбы, что неизбежно усилило бы колебания Австрии, которая никак не решалась вступить в войну на стороне союзников. Письмом от 9 марта 1807 года главнокомандующий Беннигсен обратился к императору Александру I с просьбой приехать в армию:

«Я полагаю, что прибытие Вашего Величества сильно побудит венский кабинет высказаться положительно о том, какой стороны он намерен держаться…

Если Австрия не решится принять участие в этой войне, то, кажется, настает момент к заключению почетного и выгодного мира с Бонапартом.

Хочу еще присовокупить: продолжение войны с Францией я считаю опасным для России…»

Похоже, Беннигсен готов был отказаться от роли «спасителя России и всей Европы», отведенной ему императором Александром после сражения при Прейсиш-Эйлау. Предчувствие грядущей беды не обманули Леонтия Леонтьевича…

Впрочем, курьеру с письмом главнокомандующего скакать до Петербурга почти неделю. Мы же останемся на берегах Омулева и Алле, где скоро развернутся славные события с участием казаков и их атамана Матвея Ивановича Платова.

Русская армия по-прежнему бездействовала. Солдаты отдыхали от прошлых ратных трудов, излечивались от ран и болезней. И только донские казаки не знали покоя, днем и ночью вели «малую войну» на левом фланге своей позиции, центр которой находился в Гейльсберге.

10 марта Степан Филиппович Балабин с частью казаков Атаманского полка серьезно потрепал три роты французской пехоты, выведя из строя 56 человек.

М. И. Платов перевел атаманскую квартиру в город Пассенгейм, куда и вернулся после налета на французскую пехоту С. Ф. Балабин.

Два следующих дня прошли относительно спокойно. Казаки отдыхали. Лишь небольшие партии, отправленные в разведку, рыскали по лесам в поисках неприятеля. Вечером 12 марта они донесли о скоплении значительных сил польской пехоты и кавалерии в окрестностях Малый и Омулев-Офен. Атаман решил выступить в полночь, чтобы «на самой утренней заре» обрушить на ляхов удар восьми своих полков.

Юный адъютант генерал-лейтенанта М. И. Платова, войсковой есаул Тимофей Дмитриевич Иловайский, без малого сутки оставался в седле, развозя приказы атамана по полкам и отрядам, «неустрашимо вдаваясь во все опасности».

М. И. Платов приказал Н. В. Иловайскому идти к Мальге, а И. А. Карпову – в Омулев-Офен. Чтобы обезопасить себя с флангов, он оставил слева, в Ортельсбурге, полк А. И. Исаева, а справа, в Козно, казаков Г. А. Селиванова. Сам же с атаманцами пошел на стоявшую между ними деревню Дембовец, откуда в случае необходимости мог подкрепить и того, и другого.

13 марта, как и приказал Платов, отряды выступили в полночь и на рассвете подошли к реке Омулев, за которой был неприятель, ожидавший нападения. Застать поляков врасплох не удалось – казаки приучили к осторожности.

В атаку на Мальгу командир первого отряда бросил казаков войсковых старшин Осипа Васильевича Иловайского и Тимофея Дмитриевича Грекова, приказав им ударить в дротики. Защитники селения противопоставили нападающим уланский полк Яна Генриха Домбровского, имевший богатый боевой опыт, накопленный в сражениях с пруссаками на Рейне и русскими в Италии, а также 15 эскадронов, собранных из остатков польской кавалерии.

Несмотря на численное превосходство противника, отважные старшины устремились в отчаянную атаку, немало смутив его своей дерзостью. В это время два других полка отряда – Николая Васильевича и Степана Дмитриевича Иловайских – врубились полякам во фланг, разъединили их войска, «привели в совершенный беспорядок» и обратили в бегство. Неожиданно часть отступающих свернула в сторону, пытаясь укрыться в лесу. Но сотник Константин Иванович Харитонов, заметив это, пустился с партией казаков в погоню. Никому из беглецов не удалось уйти, всех побили.

Преследование продолжалось не менее восьми верст. Донцы безжалостно истребляли врагов, рубили их саблями, кололи пиками, топтали копытами взмыленных лошадей. Остановились лишь у Валендорфа, где отступающие соединились со своей пехотой, состоявшей из пяти полков, подкрепленных восемью пушками. Численное превосходство поляков стало подавляющим. Этим, однако, дело не кончилось.

Генерал-майор Н. В. Иловайский, «видя превосходство неприятельской силы», приказал полковым командирам создать видимость беспорядочного отступления, оставив для прикрытия лишь охотников. Хитрость удалась: польская конница отделилась от пехоты и артиллерии и «бросилась с жаром преследовать казаков», а они увлекали ее все дальше и дальше.

Наконец на равнине между Валендорфом и Мальгой Н. В. Иловайский остановил полки, в мгновение развернул их в лаву и, охватив ею фронт и фланги неприятеля, ударил в дротики. Храбрые казаки, увлекаемые примером своих отважных начальников, врубились в самую гущу врагов, сметая все на своем пути. Поле покрылось низверженными всадниками и бегающими лошадьми. Кровопролитие продолжалось более часа.

Неприятель, опрокинутый второй раз, гнал лошадей верст пять до соединения с пехотой, спешившей с пушками на помощь терпящим бедствие соратникам. Но было уже поздно. «Разбитая конница бежала в Валендорф скрыть за окопами стыд свой и поражение», – свидетельствует профессиональный наблюдатель капитан Петр Андреевич Чуйкевич, служивший во время войны в штабе донского атамана и опубликовавший позднее свои записки «Подвиги казаков в Пруссии в 1807 году». Полк Домбровского перестал существовать, был «истреблен в прах». Польские эскадроны потеряли не менее половины своего состава. Казаки взяли в плен 231 человека, в том числе полковника Стаковского, командовавшего уланами Домбровского.

Ужас пленных был столь велик, что полковник Стаковский, представленный генерал-майору Иловайскому, рухнул перед ним на колени и стал просить пощады. Поляка успокоили, заверив, что у русских нет обычая жестоко обращаться с побежденными, в доказательство чего офицеры сами перевязали раненого. А атаман Платов в тот же день за обедом посадил его подле себя. Матвей Иванович был доволен, хвалил своих героев, много шутил, не зная еще об итогах атаки казаков Карпова под Омулев-Офен.

В тот же день, 13 марта, отряд Ивана Акимовича Карпова в составе трех полков, не доходя до места назначения, обнаружил в лесу неприятельскую пехоту. Казаки спешились, выгнали егерей из укрытия и преследовали их до Омулев-Офен – деревни на берегу реки с тем же названием.

На рассвете И. А. Карпов повел свои полки в атаку, выбил егерей из деревни и заставил отступить по льду за Омулев. Ружейный огонь не остановил казаков. Они переправились на правый берег реки, с ходу ударили в дротики, рассыпали неприятеля и преследовали его до Валендорфского леса, на опушке которого стояли еще три колонны польской пехоты с двумя или тремя пушками.

– Станичники, ура! Бей инсургентов! – кричал полковник Карпов, врубаясь в переднюю колонну. Развалил одного, другого… С ожесточением занес саблю за плечо и вдруг обмяк, медленно сполз с седла и упал на припорошенную снегом землю. Вот и все…

Сорокалетний герой минувших сражений с турками и поляками погиб, пробитый пулей навылет.

Вокруг сраженного развернулось «страшное побоище». Поляки, «видя ордена на мундире его, – писал П. А. Чуйкевич, передавая рассказы свидетелей этой трагедии, – силились овладеть им, но казаки готовы были умереть около тела своего любимого начальника… Ударив дротиками с яростью, они рассеяли толпу и вынесли» полковника, чтобы предать его земле по православному обряду.

Гибель командира заставила отряд отступить. Отход совершился организованно, и неприятель не продвинулся вперед ни на шаг. Поляки потеряли убитыми более ста человек и не сумели отбить у казаков 14 человек, взятых в плен.

В тот же день атаман Платов вернулся в Пассенгейм.

14 марта французы предприняли попытку отбить у русских Ортельсбург, двинув на него отряды пехоты и кавалерии общей численностью в 3200 человек при четырех орудиях. Гарнизон, защищавший город, насчитывал всего две сотни казаков во главе с есаулом Шульгиным. Узнав о наступлении неприятеля, тот послал курьеров с донесениями: в Пассенгейм – атаману Платову и в Менсгут – шефу павлоградских гусар генерал-майору Чаплицу. А сам выступил навстречу противнику.

Авангард французов казаки опрокинули и преследовали его до соединения с основными силами отряда. Несоразмерное численное превосходство противника заставило есаула Шульгина оставить город и отступить. Лишь с помощью подоспевших эскадронов павлоградских гусар под командованием майора Игельстрома, «офицера блистательной храбрости», неприятель был не только остановлен, но и загнан в Ортельсбург. Наступившая ночь прекратила противостояние.

М. И. Платов, понимая значение Ортельсбурга, соединявшего армию с корпусом И. Н. Эссена, приказал Е. И. Чаплицу выбить французов из города. Павлоградские гусары были усилены донскими полками В. И. Ефремова и Е. Н. Астахова, принявшего командование над казаками погибшего накануне И. А. Карпова.

Полки прибыли в назначенное время. В ночь на 15 марта генерал-майор Чаплиц скрытно от неприятеля разместил наличные войска, поставив своих гусар с орудиями на возвышениях близ города, а казаков на правом фланге между Бишофсбургской дорогой и Ортельсбургским озером. Условились, что сигналом к атаке будет выстрел из пушки.

Наступило утро 15 марта. Густой туман, опустившийся на землю ночью, стал рассеиваться, французы пробудились ото сна, «господа начальствующие, как приметить можно было», собрались все на рекогносцировку. В это время и прозвучал выстрел из пушки. Русские в разных местах пришли в движение, немало озадачив неприятеля своим неожиданным появлением. «Все было употреблено, чтобы воспользоваться начальным их потрясением. Войска наши друг перед другом старались доказать свое рвение», – рапортовал генерал-майор Чаплиц атаману Платову.

Действительно старались. Охотники, собранные из разных полков, мгновенно ворвались в форштадт и выгнали из него французов. Одно из двух орудий, бывших в распоряжении Ефима Игнатьевича Чаплица, удачно выстрелило по отступающим, чем усилило смятение в стане неприятеля, «особливо, когда еще и казаки пошли в атаку» прямо по льду через озеро, что казалось невозможным. Французы, опасаясь быть отрезанными от Вилленберга, откуда они явились накануне, стали поспешно покидать Ортельсбург. Артиллеристы осыпали их градом картечи. Началась паника, поскольку бежать пришлось по узкой плотине, соединявшей одну часть города с другой. Иного пути не было.

Французская пехота прорывалась к лесу по Вилленбергской дороге. Кавалерия прикрывала ее отход. Донские казаки атаковали неприятельскую конницу в левый фланг, в то время как павлоградские гусары неоднократно врубались в правый.

«Я обязан признаться Вашему превосходительству, – писал четыре дня спустя генерал-майор Чаплиц атаману Платову, – что в сем действии имел больше забот удерживать жадность офицеров и нижних чинов к поражению, чем к изгнанию неприятеля. Гусары и казаки так были озлоблены, что никого не хотели брать в плен…»

Между тем французская пехота достигла леса и ружейным огнем прикрыла отступление своей кавалерии.

Всего за десять дней рейда по тылам противника казаки истребили, по данным главнокомандующего Л. Л. Беннигсена, «не менее четырех тысяч человек». Сами же потеряли убитыми двух офицеров, в том числе полковника И. А. Карпова, и 15 казаков. Раненых было в два раза больше.

Матвей Иванович выполнил приказ главнокомандующего, казаки изгнали неприятеля за Омулев и Алле, восстановили связь армии с корпусом И. Н. Эссена. Донской атаман утвердился с большей частью своих полков в районе Пассенгейма, а его передовые партии продвинулись так далеко, что оказались в 35 верстах от Стероде, где находилась главная квартира императора Наполеона.

Многие герои этого рейда по тылам французской армии были представлены атаманом к наградам. Возглавил список командир отряда генерал-майор Николай Васильевич Иловайский – ему выпал орден Святого Георгия 3-го класса.

Полковые командиры Степан Филиппович Балабин, Тимофей Дмитриевич Греков, Василий Иванович Ефремов, Василий Алексеевич Сысоев, Степан Дмитриевич и Осип Васильевич Иловайские удостоились ордена Святого Георгая 4-го класса; Александр Иванович Исаев и Емельян Никитич Астахов – Святого Владимира 3-й степени.

Были представлены к различным наградам многие есаулы, сотники, хорунжие.

Награду для М. И. Платова испрашивал у царя Л. Л. Беннигсен.

Из письма Л. Л. Беннигсена – Александру I,

3 апреля 1807 года:

«…Непременным долгом считаю отдать ему, генерал-лейтенанту Платову, всю справедливость… С самого сражения при Прейсиш-Эйлау, предводительствуя казачьими полками, он денно и нощно беспокоил неприятеля, находился повсюду сам и с благоразумною предприимчивостью делал на него нападения, истреблял в большом количестве и брал в плен…

Неприятельская кавалерия частью им уничтожена, а остаток изнурен до такой степени, что едва уже видно ее употребление. Пехота также обессилена внезапными его нападениями…

Неприятель потерял не менее четырех тысяч человек только убитыми… и доведен до такой степени изнеможения, до каковой могла бы довести его еще раз проигранная баталия…

Я осмеливаюсь всеподданнейше просить Ваше Императорское Величество в воздаяние заслуг сего достойного ревностного генерала всемилостивейше наградить орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 2-го класса, которого он совершенно заслуживает…»

Александр I «всемилостивейше» согласился наградить атамана, но резолюцию – «исполнить по сему» – начертал лишь 1 августа 1807 года, когда война уже кончилась. Почему с таким опозданием? Сомневался в заслугах Платова и его казаков? Нет, сомнений не было. Помешали обстоятельства.

Курьер с представлением Беннигсена о награждении Платова прикатил в Петербург, но Александра там не застал. Предложение главнокомандующего прибыть в армию император получил 15 марта. Оно доставило ему «отменное удовольствие». Государь «не долго собирался в путь» – на следующий день покинул столицу, через неделю приехал в Мемель «для переговоров о делах с прусским королем», дал ему «указания… относительно перемены его министерства» и, вполне удовлетворенный итогами визита, 5 апреля вместе с союзным монархом Фридрихом Вильгельмом был уже в Бартенштейне, где устроил свою квартиру. Последующие события задержали его величество на театре военных действий еще на три месяца.

После же тильзитского примирения с Наполеоном царь пребывал далеко не в лучшем расположении духа, как, впрочем, и вся Россия. Требовалось время, чтобы прийти в себя и приступить к раздаче орденов за подвиги, которые не принесли победы…

В армию Александр прибыл с большой свитой, представлявшей собой созвездие баронов, графов, князей. «Трудно передать впечатление, произведенное на армию прибытием государя императора. Его встречали радостными криками, столь же искренними, как и восторженными», – вспоминал Беннигсен. Вероятно, все так и было. Молодой, высокий, изящный, красивый, умный, образованный царь умел нравиться людям. Он блистательно играл роль «очарователя».

8 апреля в подкрепление к русским пришла 1-я гвардейская дивизия. Численность Заграничной армии увеличилась на 17 тысяч человек и 92 пушки.

В тот же день Л. Л. Беннигсен усилил корпус М. И. Платова, прислав из главной армии под его начало казаков генерал-майора В. Т. Денисова, 1-й егерский полк полковника Г. В. Розена и две роты «застрельщиков» для поддержания передовых постов, которые особенно нуждались в пехоте.

Авангард князя Багратиона пополнился десятью эскадронами гродненских гусар и двумя полками донских казаков, взятыми из корпуса атамана Платова.

Этим перераспределением войск пока и ограничился главнокомандующий накануне открытия летней кампании 1807 года.

Конечно, Бартенштейн – не Петербург, но и здесь собралось вполне приличное общество. Из столицы приехало много дам. Было весело. Пир следовал за пиром. Платову очень хотелось явиться в главную квартиру – не вредно лишний раз попасть на глаза императору. Через дежурного генерала Фока обратился к главнокомандующему за разрешением. Беннигсен, полагая, что государь, может быть, сам надумает приехать к казакам, посоветовал атаману «поездку свою отложить». В общем, отказал.

Интенданты воровали. Солдаты обносились, пухли и умирали от голода. Лошади от бескормицы падали даже на смотрах, не имея сил держать своих всадников. Беннигсену доложили о бедственном положении армии. По свидетельству графа Михаила Семеновича Воронцова, Леонтий Леонтьевич отвечал:

– Надобно уметь терпеть. И за моим обедом подают только три блюда.

Казаки тоже голодали, ибо на руки получали лишь половину нормы. Овса не хватало. И все-таки по-прежнему воевали, не давая противнику покоя ни днем ни ночью. За счет французов и кормились кое-как.

Впрочем, французы сами голодали.

Наступила весна. А армии противников по-прежнему бездействовали. Это позволило Наполеону перебросить большой корпус на помощь войскам, осаждавшим Данциг. Чтобы поддержать союзников, Александр приказал отправить в крепость семь полков под командованием графа Николая Михайловича Каменского.

Переброска войск в осажденный Данциг ослабила силы Платова на три полка. Но казаки не прекратили «малую войну», продолжали тревожить неприятеля днем и ночью. Неотвратимо надвигалось время решающих событий. А незадолго до них в Заграничную армию прибыл донской генерал-майор Андриан Карпович Денисов, ветеран минувших сражений с французами в Италии и Швейцарии, имевший репутацию соратника великого Суворова.

21 апреля неприятель, не утративший надежды взять реванш за мартовские неудачи, предпринял попытку отбить у казаков Ортельсбург и Пассенгейм.

Французский отряд числом до трех тысяч человек, двигаясь по дороге со стороны Вилленберга, сломил сопротивление передовых казачьих постов и в 8 часов утра показался на подступах к Ортельсбургу. Генерал-майор Н. В. Иловайский, получив донесение об этом, встретил неприятеля стремительным ударом четырех донских полков, опрокинул его и гнал до селения Едвабно, положив по пути преследования не менее сотни солдат и одного офицера. Пленных фактически не было.

Основные же события в этот день происходили на пространстве между Виллендорфом и Пассенгеймом, где генерал Зайончек имел более трех тысяч солдат пехоты и кавалерии при шести орудиях полевой артиллерии. На встречу полякам М. И. Платов двинул Атаманский полк под командованием С. Ф. Балабина, казаков С. Д. Иловайского и три эскадрона павлоградских гусар во главе с бароном А. В. Розеном. На случай, если бы этих сил оказалось недостаточно, сам остался готовиться к отражению неприятеля на подступах к городу.

На правом фланге, примыкавшем к болоту и лесу, атаман укрыл небольшую партию казаков; на левом – три эскадрона павлоградских гусар, а в центре, на высоте, господствовавшей над дорогой, ведущей к Пассенгейму, поставил две пушки.

Чтобы обезопасить себя от неожиданного удара со стороны Алленштейна, М. И. Платов отправил по дороге к этому городу казачьи полки В. И. Ефремова и Г. А. Селиванова.

Принятые меры предосторожности оказались напрасными. Казаки С. Ф. Балабина и С. Д. Иловайского с помощью гусаров А. В. Розена сумели выполнить приказ атамана.

Поляки подходили к Ваплицу, за которым в весенней зелени садов краснели крыши Пассенгейма. Увидев русских, кавалерия неприятеля растянулась в цепь; шедшая за нею пехота развернула фронт из батальонных колонн.

Казаки и гусары дважды бросались в атаку, но лишь в третий раз опрокинули польскую кавалерию и с ужасающим гиканьем погнали ее через интервалы батальонных колонн; расстроили пехоту, после чего стремительно повернули одни вправо, другие влево, обрушились на фланги и обратили их вспять.

Неприятель пытался найти спасение в лесу у Большого Мальшевенского озера. Однако майор С. Ф. Балабин, спешив половину атаманцев с ружьями, выбил его из укрытия и гнал до селения Едвабно.

Поляки потеряли в этом бою до 200 человек. Двойное численное превосходство противника позволяло ему если и не одержать победу над казаками и гусарами, то хотя бы с достоинством выйти из боя. Однако этого не произошло. Смятение и беспорядок в его войсках были полными. Этому способствовала нелепая ошибка.

Во время третьей атаки русских поляки увидели на дороге от Пассенгейма к Ваплицу клубы пыли, поднятой несколькими десятками всадников, отставших от своих полков. Решив, что на помощь казакам идет сильное подкрепление, они растерялись, «стали отступать, защищаясь весьма худо». Этим и воспользовались герои Платова.

Конечно, Пассенгейм был важным в тактическом отношении пунктом, и понять осторожность Матвея Ивановича можно. Но не перестрахуйся он, пошли казачьи полки Ефремова и Селиванова не в сторону Алленштейна, а по дороге к Ваплицу, судьба отряда генерала Зайончека была бы решена. Увы, атаман Платов допустил ошибку. Впрочем, победителей не судят.

Жители Пассенгейма приветствовали победителей песнями и восторженными криками. Особенно радовались дети, наблюдавшие за ходом боя с высоты холма. С казачьим гиканьем они атаковали женщин из соседних деревень, отобрали у них молоко, предназначенное для продажи в городе, и передали его казакам, «которые после сражения, бывшего в жаркий день, имели нужду освежиться».

Установилось затишье. Даже казаки отдыхали. Лишь в Бартенштейне продолжались «разводы, щегольство» и пиры.

30 апреля государь решил устроить смотр войскам, стоявшим в районе Гейльсберга, куда Беннигсен приказал подтянуть ближайшие дивизии. Высочайший инспектор одобрил выбранную позицию и возведенные укрепления, выразил удовлетворение общим состоянием войск и настроением солдат, после чего вернулся в город, где провел ночь.

Казаки в день царского смотра «отвлекали» внимание неприятеля на его левый фланг. Генерал-майор Н. В. Иловайский все с теми же четырьмя полками «учинил нападение на французские посты» близ Вилленберга и положил на месте до ста человек. Сам же атаман М. И. Платов с казачьими полками С. Ф. Балабина, С. Д. Иловайского и Г. И. Селиванова, тремя эскадронами павлоградских гусар и батальоном егерей не менее успешно «отвлекал» четырехтысячный отряд польской кавалерии и пехоты при шести орудиях под командованием самого генерала И. Зайончека на берегу реки Омулев.

Маневрируя, казаки стремились заманить неприятеля под удар из засады, устроенной у селения Едвабно, где укрылись егеря и гусары с артиллерией. Одновременно они атаковали его кавалерию на флангах. Поляки отступили, понеся большие потери: до 500 убитыми и 50 человек пленными.

Закончился последний день апреля. Подводя итоги, атаман сообщил главнокомандующему о своих потерях: 20 человек убитыми и 39 ранеными; среди последних – два павлоградских гусара.

1 мая перед императором предстали полки авангарда. Как именно герои князя П. И. Багратиона готовились к царскому смотру, поведал нам начальник артиллерии передовых войск А. П. Ермолов:

«Перестроив единообразно шалаши, дали мы им опрятную наружность и лагерю вид стройности. Выбрав в полках людей менее голых, пополнили с других одежду и показали их под ружьем. Обнаженных спрятали в лесу…»

Войска авангарда его величеству понравились. В свою очередь «все были восхищены вниманием и благосклонностью государя».

Казачьи полки государь не смотрел. Они в этот день рано ушли «отвлекать» неприятеля.

День 1 мая оказался примечательным не только императорским смотром войск авангарда. Из оперативных данных, поступивших от казаков в штаб главнокомандующего, выяснилось, что корпус Нея оказался в районе Гутштадта в значительном отдалении от основных сил Наполеона. Александр I предложил атаковать его со стороны Лаунау и Бюргерсвальда. В то же время полкам Платова предписывалось «сделать фальшивое нападение на город Алленштейн», где размещался один из отрядов французского маршала.

Под покровом майской ночи скрытно от неприятеля в места сосредоточения были переброшены шесть дивизий и вся кавалерия левого и правого крыла русской армии. Солнечное утро и громадное численное преимущество над французами обещали верный успех. Войска замерли в ожидании приказа к атаке.

«Фальшивое нападение» на город Алленштейн планировалось осуществить силами трех отрядов под командованием атамана Матвея Ивановича Платова и генерал-майоров Павла Дмитриевича Иловайского и Богдана Федоровича Кноринга.

М. И. Платов выступил из Пассенгейма сразу после полуночи. В составе его отряда были казачьи полки С. Ф. Балабина, С. Д. Иловайского и В. И. Ефремова, три эскадрона павлоградских гусар, батальон егерей и два орудия донской артиллерии. В 5 часов утра атаман достиг Алленштейна.

В 7 часов утра из района Вартенбурга к Алленштейну подошел отряд генерал-майора П. Д. Иловайского в составе трех казачьих полков, батальона белозерских мушкетеров и двух орудий конной артиллерии.

Алленштейн – небольшой городок (299 домов и 2005 жителей) в Восточной Пруссии на берегу реки Алле, обнесенный крепостной стеной, укрепленный со стороны Вартенбурга флешью и двумя редутами, соединенными между собою траншеями, и обороняемый «превосходным числом» пехоты и кавалерии. Взять его казаки, естественно, не могли, да и задачу такую перед ними никто не ставил. Своей демонстрацией подготовки к штурму они должны были отвлечь внимание неприятеля от Гутштадта, где действительно планировалось нападение русских на корпус маршала Нея.

На ближних подступах к Алленштейну неприятель встретил корпус М. И. Платова пальбой из ружей и пушек. Однако ответный огонь егерей, спешившихся гусар и казаков, четырех орудий донской конной артиллерии, бывшей под командой флигель-адъютанта князя Е. А. Голицына, заставил французов отступить с потерями под защиту городских стен, что позволило русским занять господствующие высоты со стороны Пассенгейма и возвести на них две батареи.

Чтобы неприятель принял «фальшивое нападение» на город за действительно опасное, атаман сформировал несколько казачьих команд, которые должны были создать видимость наведения переправы через Алле. Французы поверили в серьезность намерений русских. Угроза окружения и уничтожения заставила их вызвать подкрепления.