Текст книги "Атаман Платов"

Автор книги: Владимир Лесин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Глава четвертая
АТАМАН ВОЙСКА ДОНСКОГО

Назначение

Вернувшись из похода, Орлов отправил в Петербург депутацию от Войска, чтобы поздравить Александра с восшествием на всероссийский императорский престол. Сам же остался дома, ибо сильно занедужил.

В июле нещадно палило солнце. Было душно. Орлов, терзаемый мучительными приступами головной боли, уехал на дачу в Аксай. Там его хватил апоплексический удар. Василий Петрович умер в ночь на 30-е. Он олицетворял собою павловскую эпоху на Дону. Она ушла в могилу вместе с ним. В столицу помчался курьер с донесением о кончине атамана.

12 августа 1801 года Александр назначил Платова войсковым атаманом. Свой выбор император мотивировал известными ему достоинствами и долговременной беспорочной службой Матвея Ивановича. Выразив уверенность, что он «усердным и порядочным исполнением должности» оправдает его доверие, государь приказал ему немедленно вступить в дела, сделать необходимые распоряжения и ехать в Москву на коронацию для личной встречи.

Конечно, Александр знал Платова, слышал о его подвигах в войнах России с Турцией и о печальной судьбе в годы царствования Павла I.

26 августа царский рескрипт доставили в Черкасск. На следующий день его прочитали на собрании войскового круга, после чего Платов пошел в собор и принял присягу. Домой возвращался с булавой и насекой по дороге, вдоль которой были расставлены казаки со знаменами, пожалованными российскими монархами.

Платов прибыл в Москву до начала коронационных торжеств. «Царь младой, прекрасный» въезжал в древнюю столицу со стороны Петровского замка. Ликование толпы, встречавшей императора, походило на массовое безумие: люди падали перед ним на колени, целовали его сапоги и даже лошадь, неистово кричали. Государь приветствовал народ, как-то натуженно улыбался. В окружении убийц отца он чувствовал себя неловко, терзался угрызениями совести.

Из воспоминаний князя А. А. Чарторыйского:

«Коронационные торжества были для него источником сильнейшей грусти… У него были минуты такого страшного уныния, что боялись за его рассудок… Я старался изо всех сил смягчить горечь упреков, которыми он беспрестанно мучил себя… старался примирить его с самим собой, с той великой задачей, которая стала перед ним… Мои увещания оказывали далеко не полное действие, хотя все же побуждали его владеть собой, чтобы люди не могли слишком ясно читать в его душе. Но грызущий червь не оставлял его в покое».

Государь принял Матвея Ивановича и имел с ним продолжительную беседу. По свидетельству военного инженера Антонио де Романо, речь шла о благоустройстве и защите Черкасска от наводнений. Возможно, говорили о реорганизации войсковой канцелярии, о необходимости распространения просвещения среди казаков и о развитии коневодства на Дону. Во всяком случае, именно эти вопросы оказались в центре внимания нового атамана в самом начале его административной деятельности.

В Черкасск Матвей Иванович вернулся генерал-лейтенантом. В этот чин он был произведен в дни коронации. А спустя месяц Платов стал кавалером ордена Святой Анны 1-й степени.

Дела спорные и бесспорные

…Отгремел гром сражений под Аустерлицем и Прейсиш-Эйлау. Отзвучали в захолустном Тильзите тосты во славу дружбы между Россией и Францией. В Европе установился мир.

Офицер штаба французского императора Антонио де Романо оказался не у дел. Отогреваясь под ласковым солнцем Италии, он вспоминал день за днем, месяц за месяцем год жизни среди донских казаков…

В начале 1802 года его, тридцатилетнего инженера, подполковника свиты императора Александра, скорая почтовая тройка увозила на юг. Позади остались холодный Петербург, Новгород, Москва, Воронеж… Перед ним расстилалась бескрайняя заснеженная степь. Редкие среди этого безбрежного пространства хутора не вносили заметного оживления в унылый пейзаж. На исходе второй недели безостановочной скачки впереди показались купола войскового Воскресенского собора и черкасских церквей.

Военный инженер Антонио де Романо приехал на Дон, чтобы оградить Черкасск от наводнений.

Еще в начале XVIII века Черкасск был серьезным укреплением. Соседство с турками заставляло казаков строить его с расчетом на длительную оборону. Со всех сторон он был прикрыт водными преградами – Доном и Протокой. Последняя разделяла город на две части – нижнюю и верхнюю.

В половодье, продолжавшееся с начала марта до конца июля, Дон превращался в безбрежное море, а Черкасск становился островом и неприступной крепостью. В условиях постоянной угрозы нападения со стороны татар и турок такое положение главного города казаков почти на полгода гарантировало ему относительную безопасность. Однако население испытывало немало неудобств, создаваемых наводнениями.

На те же полгода Черкасск оказывался в изоляции от внешнего мира. Связь с ним становилась возможной лишь на лодках, да и то с большими трудностями из-за постоянных штормов, быстрых течений и водоворотов. В половодье почтовое движение прекращалось. Курьеры и путешественники неделями сидели на берегу и ожидали погоды.

Дома в это время года заливало водой по окна второго этажа. Сообщение между соседями, знакомыми и родственниками осуществлялось по высоким деревянным мосткам, тянувшимся по улицам и переулкам. По ним же распространялся и огонь, нередко выжигавший город почти полностью.

В центре Черкасска – два озера: Гнилое и Петропавловское. В них сливали нечистоты и выбрасывали бытовые отходы. Здесь искало пристанище бесчисленное множество обывательских уток, свиней и собак. Большая часть жителей города, пишет Антонио де Романо, «не находила другого средства предохранить себя от гнилостных испарений, как напиваться с раннего утра. А те, кто не пил, неизбежно страдали лихорадкою».

После присоединения к России Азова и завоевания Северного Кавказа Черкасск утратил стратегическое значение. К концу века от бастиона и раскатов остались только следы. Постепенно растащили по дворам и дубовые бревна от крепостной стены.

Пока вешние воды защищали Черкасск от вероломных нападений внешних врагов, с наводнениями приходилось мириться как с неизбежным злом. Теперь же атаман Василий Орлов задумался над тем, как оградить свою столицу от разорительных последствий весенних и летних разливов Дона. Он решил поднять уровень города на высоту самого большого паводка – 5 метров с гаком. При этом предполагалось разобрать и снова поставить на устроенную насыпь значительную часть жилых домов и общественных зданий. Расходы по производству работ, которые могли затянуться Бог знает на сколько, государство брало на себя.

Но Орлов умер. На его место был назначен Платов. Приехав в Москву на коронацию, он испросил высочайшее разрешение произвести работы по защите Черкасска от наводнений за счет войсковых средств, коих всегда не хватало даже на снаряжение неимущих казаков. Естественно, император согласился.

Чем можно объяснить такой поступок Платова? Во всяком случае, не желанием избавить вконец истощенную государственную казну от дополнительных расходов. Скорее, здесь проявилось стремление укрепить свои позиции при дворе. Матвей Иванович понимал, что только добившись расположения царя, он будет неуязвим на Дону, где с давних пор развернулась напряженная межклановая борьба, участники которой не брезговали никакими средствами. Жертвами ее становились то Ефремовы, то Денисовы, то Мартыновы, то Иловайские… Наш же герой сумел не только удержаться на плаву, но и завоевать непререкаемый авторитет у казаков и даже у тайных завистников из старшины. В то же время на него писали доносы. И право же, повод для этого атаман давал не раз.

Антонио де Романо составил свой проект, который был одобрен инженерным ведомством и утвержден царем. Он рассчитывал завершить работы в течение двух лет, на что испрашивал у казны всего 130 тысяч рублей.

Что предстало бы перед глазами потомков на месте нынешнего Старочеркасска, если бы заграничному инженеру удалось осуществить свой замысел? Город лачуг в грядущем столетии мог стать донской Венецией, окруженной плотиной и огражденной со стороны реки дамбой, одетой камнем. С сетью каналов и множеством мостов и мостиков, перекинутых через них, с тремя обширными площадями и прямыми мощеными улицами с красивыми особняками известных казаков-героев, общественными зданиями, соборами и церквами. Однако древней столице казачества была уготована иная судьба. Виною тому – Платов.

Когда пришло время приступить к работам, оказалось, что у Войска нет денег для приобретения необходимых материалов и орудий. Те скудные средства, какими располагало донское правительство, Платов израсходовал на закупку племенных жеребцов для станичных табунов. Правда, кое-что удалось собрать, вывернув карманы у торговцев вином. Но сумма была слишком мала.

Из-за недостатка средств смогли выполнить лишь часть работ по расчистке главного рукава в дельте Дона, чтобы открыть путь вешним водам в Азовское море и тем самым если не предотвратить совершенно, то хотя бы уменьшить разлив в районе Черкасска. В самом городе началось строительство плотин, а вдоль реки – дамбы; были засыпаны Гнилое и Петропавловское озера.

Тем дело и кончилось. Указом Александра Антонио де Романо был отозван из Черкасска. Проведя восемь лет на службе двум российским императорам, военный инженер и член многих академий покинул Петербург и поступил в штаб Наполеона. Впоследствии он писал:

«Целый год я ревностно трудился в стране сарматов, имея в виду благо народа, который благословлял бы Бога за избавление его от многих бедствий; трудился над предприятием, которое составило бы эпоху в жизни донского казачества. И вот после стольких трудов я должен покинуть дело, оставив его в руках человека, по личным соображениям ему не сочувствующего. И возможно, он, Платов, ловко воспользуется благоприятным моментом и настоит на своем».

Воспользуется! Но об этом позднее.

Платов действительно противился превращению Черкасска в донскую Венецию. Однако в еще большей степени его занимало другое – упрочение своего положения. Каким способом он добивался этого? Очень неожиданным.

«Расказачивание», начатое в годы оформления империи, было естественно-историческим процессом. К концу XVIII столетия произошли существенные изменения в менталитете донцов: в массе своей они уже осознавали себя подданными российской короны, что, между прочим, выразилось в готовности их служить государю и умереть за Отечество. То ли Матвей Иванович понял это раньше других, то ли интуитивно пришел к мысли о том, что он сумеет удержать атаманскую булаву в руках лишь при помощи верховной власти. Во всяком случае, именно Платов по собственной инициативе и без оглядки назад стал сдавать монархии жалкие остатки былой вольности, за сохранение которых с разной степенью настойчивости боролись его предшественники.

Так, уже во время коронации Платов предложил Александру преобразовать войсковую канцелярию, вернув ей функции недавно распущенного гражданского правительства. Естественно, император согласился, и воссозданная канцелярия перешла в двойное подчинение: Сената и Военного министерства.

Кроме председательствующего атамана в канцелярии заседали два непременных члена, четыре асессора и прокурор. Почти все они были людьми Платова. Не случайно современники называли его правление «самовластным».

По предложению Платова в том же 1802 году было принято первое положение о военной службе казаков, по которому атаман получал широкие властные полномочия.

В комплекте Войска числилось 60 пятисотенных полков. В составе каждого было по пять есаулов, сотников и хорунжих. Исключительно от атамана зависело назначение полковых командиров. Он же представлял офицеров к производству в очередной чин. Этим же правом в военное время пользовались также командующие армиями и корпусами, под началом которых находились донские полки.

У атамана был еще один мощный рычаг власти: от него зависела раздача в собственность свободных угодий. Платов предлагал закрепить эту практику законодательно, но Сенат отказал ему. Атаман мог отобрать землю у неугодного чиновника и обвинить его в неблагонамеренности, что Матвей Иванович и делал не раз, правда лишь в крайних случаях. Обычно же он старался не обострять отношений с донцами.

Прошел первый год атаманства Платова. Укрепив свои позиции на Дону, Матвей Иванович отправился в Северную столицу, где добился увеличения вдвое численности Атаманского полка – основы своей власти.

22 июля – день именин вдовствующей императрицы Марии Федоровны и великой княжны Марии Павловны, один из самых почитаемых праздников в царской семье. Может быть, ради участия в нем Матвей Иванович и приезжал к этому дню в Петербург.

С утра в Петергоф стали съезжаться гости – знатные особы обоего пола, гвардейские и армейские офицеры. Из Стрельни прибыл цесаревич Константин Павлович. После Божественной литургии все поздравляли виновниц торжества и остальных членов царской семьи. Потом был обед. За столом Матвей Иванович сидел рядом с Алексеем Андреевичем Аракчеевым. Знакомство с ним оказалось не бесполезным для Платова.

В половине восьмого вечера начался маскарад, на который собралось более четырех тысяч масок. Государь и все члены высочайшей семьи, встречаемые восторженными возгласами отдыхающих, вышли из дворца. Через час в Петергоф прибыл наследный принц Карл Саксен-Веймарский, жених Марии Павловны.

Веселье продолжалось. Звучала музыка. «С набережной был пущен воздушный шар, который, поднявшись вверх на довольное расстояние, испустил разных цветов огни и осветил оными весь горизонт и Нижний сад». Торжества окончились за полночь.

12 декабря Матвей Иванович присутствовал на торжествах по случаю дня рождения императора Александра. За столом сидел вместе с генерал-лейтенантами Петром Александровичем Толстым, Алексеем Андреевичем Аракчеевым, Дмитрием Петровичем Волконским и вице-адмиралом Павлом Васильевичем Чичаговым.

Когда Матвей Иванович вернулся на Дон, он, как и следовало ожидать, воспользовался негативным отношением жителей Черкасска к весьма обременительному проекту инженера Антонио де Романо. Взамен Платов предложил совершенно новый.

29 июня 1804 года атаман подал императору рапорт с просьбой разрешить ему перенести казачью столицу на новое место, избранное старшинами, а пуще того облюбованное им самим. Государь согласился.

Осенью на Дон прибыл инженер Ф. П. де Волан с поручением Александра I составить план новой столицы казаков. Он завершил работу в течение каких-то трех месяцев, предусмотрев строительство регулярного города с собором на главной площади и приходскими церквами, общественными и административными зданиями, рынком, кварталами обывательских домов, мостами через овраги и балки…

31 декабря император Александр утвердил план инженера. Он отклонил предложение Платова назвать донскую столицу Александр-Черкасск и повелел назвать ее Новочеркасском.

18 мая 1805 года состоялась торжественная церемония закладки Новочеркасска, на которую собралось «неисчислимое множество» народа, более пятидесяти священников, весь генералитет, штаб– и обер-офицеры, казаки из тридцати ближайших станиц. Сперва отслужили литургию, по окончании которой духовенство двинулось к месту, отведенному под строительство соборной церкви Вознесения Господня. Светскую процессию возглавлял войсковой атаман. «А копий было, яко лесу густого», – отметил в дневнике современник протоиерей Василий Рубашкин.

В основание Вознесенского храма епископ Арсений и войсковой атаман Платов заложили серебряную доску с надписью: «Город Войска Донского, именуемый Новым Черкасском, основан в царствование Государя Императора и Самодержца Всероссийского Александра Первого лета от Рождества Христова 1805-го мая 18 дня, который до сего существовал 235 лет при береге Дона на острове… под названием Черкасска».

В тот же день были заложены Александро-Невская церковь, гостиный двор, войсковая канцелярия и гимназия.

После окончания официальной церемонии войсковая канцелярия устроила пир, описание которого оставил нам тот же Василий Рубашкин.

«Поблагодарив Господа Бога, все начали кушать водку с поставленною разною заедкою». Гремела музыка, палили из пушек. Донские молодцы состязались в ловкости, пытаясь забраться на гладко оструганные и навощенные мачты, на вершинах которых победителя ожидал денежный приз. «Деточки господ» рассуждали «о бедствии Старого и пользе Нового Черкасска». Торжество закончилось «великолепным балом». «То была картина чудес и давно невиданное дело, совершающееся во днях нашего вождя атамана Платова… Да будет ему честь и слава».

От имени всего Войска Платов обратился к Александру I за разрешением изготовить памятную медаль. Государь согласился, выразив желание, чтобы на одной стороне ее был изображен герб города, а на другой сделана надпись: «Новый Черкасск заложен в 1805 году мая 18 дня».

Заложив новый город, Матвей Иванович, сам едва владевший пером, принялся сеять на Дону семена просвещения. В это время в Черкасске уже пятнадцать лет существовало народное училище, в котором числилось без малого 300 учеников. 11 июля 1805 года атаман преобразовал его в гимназию. После литургии протоиерей Алексей Оридовский произнес приличную для момента речь, обращенную к казачьим отрокам:

«Науки полезны, коль учиться им не для пышности, не для суетной славы, дабы блеснуть перед светом, но для образования сердца, для возвышения духа и руководства в жизни… Без наук, без обращения с просвещенными людьми, без чтения книг человек сам собою бывает и мал, и груб…

Сие училище открывается для возведения вас на степень совершенства. Вы – надежда России. Монарх видит в вас храбрых воинов, Отечество – добрых сограждан, общество – верных членов, а вера – истинных чад. Лестная утеха для всех! Юные дни ваши посвятите наукам. Начиная дело, не озирайтесь, проявите прилежание. Время употребите на приобретение знаний…

Уверен, из сего благословенного храма изойдут люди достойные, сограждане мудрые, воины крепкие, начальники непостыдные. Скажу наконец, что на сем основании зиждется общее благоденствие…»

Атаман обещал «отличать» выпускников гимназии «от других как людей ученых».

Между тем место, выбранное для строительства Новочеркасска, оказалось не из лучших. Овраги и балки не пересекали лишь две-три улицы, но и они после дождей покрывались непролазной грязью. Трудно было с питьевой водой. Попытка изменить русло Дона, пустив его в реку Аксай, съедала скудные средства, отпущенные на возведение города, и отвлекала рабочую силу. Еще современники, а вслед за ними и потомки обвиняли Платова в том, что затеял он дело с переносом столицы ради собственной корысти – чтоб была она поближе к его хутору Мишкину. Возможно, и те, и другие были правы. Но только отчасти.

Относительно недавно, в 1995 году, молодой историк А. И. Сапожников, ссылаясь на неопубликованный дневник князя Д. М. Волконского, привел еще одну возможную причину переноса столицы донских казаков из заливаемого вешними водами старого города на безводный бугор – военно-стратегическую. Вот что писал он в диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук:

«Возможно, Платову удалось обмануть правительство: он укрепил столицу Войска не за счет высоких стен – как это пытался сделать атаман Ефремов, за что и попал под следствие, – а путем переноса ее на новое место, где штурм был невозможен из-за рельефа местности».

Я уже отмечал, что после присоединения к России Азова и завоевания Северного Кавказа Черкасск утратил стратегическое значение. От кого в таком случае предполагал Платов защищать новый город, используя рельеф местности? Турки и татары не могли ему угрожать. А в оппозиции к правительству он никогда не находился. Напротив, в нем атаман видел надежную опору для своей власти на Дону. Думаю, дело здесь совсем в другом…

Был в русской истории случай переноса столицы, когда Петр Великий покинул Москву с противниками его реформ и уехал в Петербург. Может быть, сравнение это и не вполне корректное, но Платов в первые годы атаманства оказался в аналогичной ситуации. Едва успев построить здание войсковой канцелярии, он со всеми ее членами переселился в новый город, оставив в старом влиятельных старшин, на многое претендовавших. Если он и взял кого из недоброхотов, то лишь для того, чтобы погубить их карьеру и, если удастся, пустить по миру…

На исходе 1805 года началась русско-австро-французская война, завершившаяся через три месяца сокрушительным разгромом союзников под Аустерлицем. Вину за это поражение император Александр возложил на главнокомандующего армиями М. И. Кутузова.

Платов не успел принять участия в этой войне. В начале ноября Матвей Иванович с казаками двинулся на театр военных действий, а вместо себя оставил генерал-майора Андриана Карповича Денисова, на которого его противники делали ставку. Присматривать за ним он приказал верному человеку из войсковой канцелярии.

Денисов, не искушенный в делах, но чрезвычайно ответственный и честный, долго постигал искусство управления. И все это – за просто так: атаман не провел его на жалование. Андриан Карпович вполне натешился властью. За пять месяцев он запустил свое хозяйство близ Пятиизбянской станицы и впал в долги.

Между тем 25 марта 1806 года Платов вернулся из Киева, в котором провел около трех месяцев, занимаясь распределением казачьих полков вдоль западной границы от Палангена до Видиополя. Денисов отпросился домой, где занялся устройством судьбы дочери и приведением в порядок запущенного хозяйства.

Матвей Иванович снова погрузился в заботы о строительстве нового города. Несмотря на трудности и долгое отсутствие атамана, работы продолжались. Уже через год представилась возможность «перевести из Старого города Черкасска в Новый войсковую канцелярию с войсковыми регалиями, знаменами и прочим». Платов сделал все, чтобы придать событию характер праздника – не зря так часто ездил в столицу, научился. И в этот раз палили из пушек – аж из ста одной – и кушали водку. Ближе к вечеру начались скáчки. В забеге участвовало не менее трехсот всадников, не считая желающих. Победителю досталась позолоченная серебряная кружка с надписью. «Другой и третьей лошадям было выдано вознаграждение и всем предложено угощение». Когда стемнело, зажгли иллюминацию.

Зрителей на празднике было много, но впереди всех – дети, собранные из разных станиц Земли Донской, «чтобы лучше видели и дольше помнили».

В августе 1806 года атаман, страдавший болезнью желудка, уехал лечиться на Кавказские Минеральные Воды. Вскоре после возвращения он пережил страшный удар: 3 октября умер его старший сын от первой жены – майор Иван Матвеевич Платов, подававший большие надежды как человек образованный. Службу начал рано, участвовал в штурме Очакова, под Измаилом был ранен. Вместе с отцом ходил в Персию…

Иван Матвеевич ушел из жизни тридцати пяти лет от роду, оставив молодую жену Марию Степановну – урожденную Кутейникову – с младенцем Матвеем на руках – Матёшей, как называл его дед.

А жизнь продолжалась. Началась война с Францией. В конце октября атаман Платов получил предписание отправить 15 казачьих полков к Пинску, а самому явиться в Петербург.