Текст книги "Перестройка: от Горбачева до Чубайса"

Автор книги: Владимир Бояринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

«АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ»

Современные российские демократы очень любят говорить об «архипелаге ГУЛАГ», то есть о Главном Управлении Концентрационных Лагерей, в создании которого обвиняют русских коммунистов («русские коммунисты» – только так говорил И.В.Сталин на Девятнадцатом съезде партии). При этом говорят примерно так про бывшего сидельца 1937–1953 годов: «Он сидел в ГУЛАГе», что равносильно фразе: «Он сидел в главном управлении лагерей». Правда, и эта фраза имеет смысл, когда мы говорим об основателях этого ведомства.

О людях, создававших систему концентрационных лагерей, в своей книге «Жандармы и чекисты. От Бенкендорфа до Ягоды» (М., «Вече», 2002) ее автор Н.Г.Сысоев, в частности, пишет: «В седьмом номере журнала «Родина» за 1998 год была напечатана любопытная статья Виктора Бондарева «Симфония или химера?». Автор публикации, рассуждая о превалирующей роли евреев в большевистском эксперименте в России, как бы ненароком делает следующий «разоблачительный» вывод: «До 1937 года евреи составляли значительную часть партийного и государственного руководства, они разрабатывали планы промышленной модернизации, коллективизации, обеспечивали идеологическую основу формирования тоталитарной системы, да и ГУЛАГ тоже их изобретение».

Однако уважаемый автор в принципе не сделал сенсационного открытия. Известно, что октябрьский большевистский переворот привел к власти в России ленинскую революционную еврейскую клику, и никакой это не пещерный антисемитизм или оговор целой нации, это – историческая реальность.

Первоначально ГУЛАГ – одно из самых дьявольских порождений российско-еврейского большевизма, собственно, и был создан именно для перековки «неверных», иначе говоря, не принявших идей новой государственной религии. Однако вскоре он превратился в огромную фабрику уничтожения людей. Первыми организаторами и «крестными отцами» невольничьего «архипелага» как раз и были выходцы из тех самых местечек – «крутые» чекисты Федор Эйхманс и Лейзер Коган. Но все же главным «энтузиастом» строительства разветвленной системы исправительно-трудовых лагерей, несомненно, является Матвей Давыдович Берман – яркий представитель так называемой «когорты пламенных революционеров», до фанатизма уверовавших в большевистскую идеологию, как в религию…»

Вот краткие сведения об «отцах» ГУЛАГа.

Лазарь (Лейзер) Иосифович Коган, 1889 года рождения, бывший махновец, затем чекист, прошедший путь от начальника Особого отдела 9-й армии до начальника Особого отдела ОГПУ – «тайной полиции внутри тайной полиции». «Вот с этой-то влиятельной чекистской должности Коган с «энтузиазмом» и отправился создавать «архипелаг ГУЛАГ»» (Н.Г.Сысоев).

В помощь ему был выделен «практик марксизма» – Мотл (Мотя-Матвей) Давидович (Давыдович) Берман, отец которого до революции владел кирпичным заводиком. После февральской революции Мотя Берман поступает в юнкерское училище, где за четыре месяца вместе с двумя евреями-большевиками Баком и Татарийским получает военное образование, чтобы «на законном основании проникнуть в армейские ряды».

В 1918–1920 годах Берман вырос от председателя уездного ЧК до председателя Томского губчека, был начальником контрразведки Восточно-Сибирского военного округа, занимал высокую должность в представительстве ОГПУ по Средней Азии, где работал под началом Льва Николаевича Вельского (Абрама Мовшовича Левина).

В 1932 году Берман становится начальником ГУЛАГа, а Коган – его заместителем, оба они получили по заслугам несколько позже!

Сталин имел мужество отмежеваться от «деятельности» старых большевиков, в лице которых деятели черты оседлости захватили основные посты в партии, государстве и карательных органах, уничтожая русскую интеллигенцию и русский народ.

И, повторимся, недаром на Девятнадцатом съезде партии в своем коротком выступлении по поводу изменения названия партии Сталин ни разу не сказал «большевики», а говорил только «русские коммунисты».

Теперь же внуки недобитых деятелей «пятой колонны» в репрессиях двадцатых-тридцатых годов обвиняют не своих дедушек и «бабушек русской революции», а членов КПСС-КПРФ, которые давно уже являются не партией Ленина, а партией Сталина. И пока руководством КПРФ не будет сформулирована четкая позиция по отношению к этому периоду русской и советской истории, молодое поколение, под влиянием тотальной демократической информационной обработки, будет смотреть на современных коммунистов как на палачей русского народа.

ЛЕВ ТРОЦКИЙ И ТРОЦКИЗМ

Вторым (после Ленина) человеком в государстве с момента завоевания власти большевиками стал Троцкий (Бронштейн), который, в частности, и предложил названия «Народный комиссар» и «Совет народных комиссаров».

Лев Троцкий (Лейба Бронштейн) был третьим ребенком в большой семье богатого херсонского землевладельца. После двухгодичного обучения в еврейской школе (хедере) он в возрасте девяти лет сидит за отцовскими бухгалтерскими книгами.

Затем в Одессе (одном из шести центров европейского сионизма) «молоденький Лейба оканчивает… шесть классов реального училища, отправляется в Николаев и становится членом нелегального «Южнорусского рабочего Союза». Арест, тюрьма, первый приговор – ссылка в Сибирь. Однако, прежде чем отправиться за Урал, арестант спешно регистрирует брак: по царским законам женатые ссыльные получают ряд важных льгот. Жену ему подыскали спешно, без особенного выбора, она оказалась старше его на шесть лет. В Московской пересыльной тюрьме ветхозаветный раввин объявил их мужем и женой. Семья Троцких отправилась к Байкалу, в село Усть-Кут, там у них родились две дочери. Содержание ссыльных при царизме было таково, что с поселения не сбегал только ленивый, бежал и Троцкий…» (Н.Кузьмин). Стоит заметить, что жену с детьми Троцкий «забыл» в Сибири!

Вскоре Троцкий объявился в Цюрихе, где познакомился с Ульяновым-Лениным, но общего языка с ним не нашел, зато сблизился с Парвусом. Взяв Троцкого в ученики, Парвус «на всю жизнь зарядил его одним заданием: мировая революция, для благозвучая названная им «перманентной». К симпатиям Парвуса прибавилась весьма влиятельная американская родня – особенно близко сошелся с нею Троцкий перед царским отречением. Это были Шиффы (через Животовских из России; Животовский – еврей, женатый на сестре Троцкого. – В. Б.). После этого последовало сближение с Варбургом, европейским резидентом американских банков. Вторая женитьба Троцкого окончательно укрепила его положение в мире хозяев большой политики. Став избранником такой компании богатых и влиятельных людей, молоденький Лейба обрел и основательную доверительность» (Н.Кузьмин).

О появлении Троцкого на российской политической арене Н.Кузьмин написал так: «Общеизвестно, что Парвус обладал изрядным весом в финансовом, а следовательно, и в политическом европейском мире. Этим, и только этим следует объяснять неожиданное появление молоденького Троцкого (всего 25-ти лет) в Петербурге в разгар событий 1905 года. Один, без партии, без всякого авторитета и поддержки, он вдруг возглавляет новую власть во взбунтовавшейся русской столице – Совет рабочих депутатов. Продержалась власть недолго, самодержавие собрало силы и уверенно отразило первый натиск революции, держава и династия сохранились, трон качнулся, однако устоял. Арестованный Троцкий предстает перед судом как государственный преступник… Троцкий держался дерзко, заносчиво, никому из судей не приходило в голову, что минует 12 лет и этот непочтительный еврейчик станет не только их судьей и палачом, он властно вцепится в горло… России».

Н.Кузьмин замечает: «Крах любого восстания калечит и зачеркивает судьбы многих. Так вышло и в России, однако провал первой русской революции почему-то вдруг возвысил репутацию всего лишь одного участника – Троцкого…»

«В дневниковых записях Троцкого от 25 марта 1935 г. можно прочесть: «Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции…» (Н.А.Васецкий «Л.Д.Троцкий: политический портрет», предисловие к книге Л.Д.Троцкого «К истории русской революции». М., Изд. ин. лит., 1990).

Отречение Николая II от престола застало Троцкого в Америке, где он вместе с Бухариным издавал газету и содержал специальную школу со специально подобранным составом учеников. Сразу же после отречения слушатели погрузились на зафрахтованный корабль и отбыли в Россию, где уже явно попахивало великой кровью гражданской войны {Кузьмин Н. Генерал Корнилов. Роман-хроника. М., 1997).

«Гвардия Троцкого готовилась в Америке, на пароходе их поместилось несколько сот человек… Не всех вместил… пароход с гвардейцами Троцкого, они продолжали прибывать в течение нескольких месяцев и в одиночку, и группами. Их кумир…всех встречал, инструктировал, устраивал, безделье прибывших, судя по развороту событий, не обещало быть долгим…» (Н.Кузьмин).

Интересный момент: пароход с Троцким и 275 его сторонниками был задержан в Канаде, где у Троцкого обнаружили десять тысяч долларов, происхождения которых он никак не мог объяснить, но после вмешательства американского правительства революционная команда продолжила свой путь в Россию.

«Если Ленин был головой русской революции, то исступленно кровожадный Бронштейн стал ее душой, вложив в дело разрушения России безграничный пафос ненависти» (Кереновский А. История русской армии. М., «Голос», 1994).

Хорошо известна роль Троцкого как народного комиссара по иностранным делам в срыве переговоров с Германией, что поставило страну на грань военной катастрофы (о периоде свой работы в области иностранных дел Троцкий писал: «Заботы по министерству иностранных дел я целиком предоставил товарищам Маркину и Залкинду»).

Переговоры в Брест-Литовске были сорваны делегацией, в составе которой были большевики: Л.Троцкий, А.Иоффе, Л.Каменев (Розенфельд), М.Покровский, Л.Карахан. Как писала позднее Н.Крупская, Ленин заявил, что это «авантюра, отдающая страну, где пролетариат встал у власти, где начинается великая стройка, на поток и разграбление».

Зинаида Гиппиус в феврале 1918 года в своем дневнике сделала такую запись о будущем Брестском мире: «.. Наша делегация (оказался таки 1 русский плюс 8 штук жидов) уже в Бресте, ей велено принять всякий мир…».

Итог: вместо оговоренных в договоре 150 тыс квадратных километров территории, Германия оккупировала 1 млн. квадратных километров, установила контрибуцию в 6 млрд. марок.

Вот как оценивает ситуацию того периода Дуглас Рид («Спор о Сионе»): «Большевики одним ударом украли у России ее два наиболее ценных сокровища: мир и победу, ту победу, что уже была в ее руках, и тот мир, которого она более всего желала».

Казалось бы, подобного рода предательство не должно было касаться «своих» интересов, но современное положение в России четко показывает, что противоречия между различного рода еврейскими «деловыми» кругами могут носить чрезвычайно острый характер.

14 марта 1918 года в день открытия чрезвычайного съезда Советов, на котором ратифицировался Брестский договор, Троцкий был назначен исполняющим обязанности председателя Высшего Военного Совета и наркомом по морским делам.

Именно Троцкий, осуществив показательный расстрел капитана Щастного, продемонстрировал себя ярчайшим представителем «пятой колонны». Об этом эпизоде С.П.Мельгунов пишет: «Не могло быть ничего более возмутительного, чем дело капитана Щастного, рассматривавшееся в Москве в мае 1918 г. в так называемом Верховном Революционном Трибунале. Капитан Щастный спас остаток русского флота в Балтийском море от сдачи немецкой эскадре и привел его в Кронштадт. Он был обвинен тем не менее в измене, обвинение было сформулировано так: «Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти». Главным, но и единственным свидетелем против Щастного выступил Троцкий. 22-го мая Щастный был расстрелян «за спасение Балтийского флота»».

Троцкий писал: «Устрашение является могущественным средством политики, и надо быть лицемерным ханжой, чтоб этого не понимать. Трудно обучить массы хорошим манерам, они действуют поленом, камнем, огнем, веревкой» (цитируется по книге Р. Гуля).

Троцкий одним из первых поддержал идею учреждения в армии института военных комиссаров: «Комиссар – это политический деятель, революционер…Если комиссар заметил, что со стороны военного руководителя угрожает опасность революции, комиссар имеет право беспощадно расправиться с контрреволюционером вплоть до расстрела». То есть в основу устройства армии, как и всего государственного аппарата был положен основополагающий принцип Каганата – «руководящий» вождь, а при нем – главная фигура, фигура политического руководителя!

Для руководства военными операциями и для участия в них был сформирован особый поезд, вооруженный пушками и пулеметами, за которым следовал второй, в котором находилось 300 кавалеристов, аэроплан, вагон-гараж для пяти автомобилей, телеграф, типография, библиотека и баня. По своим функциям поездная команда Троцкого мало чем отличалась от карательного отряда, «чувствуя поезд в немногих километрах от линии огня, даже наиболее нервно настроенные части, и прежде всего их командный состав, тянулись изо всех сил», – отмечал Троцкий. То есть уже в гражданскую войну Троцким была создана система заградительных отрядов, в бесчеловечном создании которой современные демократические «историки» обвиняют И.В.Сталина.

«Нельзя строить армию без репрессий, нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни…» – писал Троцкий в «Моей жизни».

Если расстреливать, то без разбора, если в лагеря – сажать поголовно вне зависимости от отношения к конкретным распоряжениям и действиям властей, если заложники – неважно кто: женщины, дети, старики, главное, что они числились по «контрреволюционному ведомству».

4 июня 1918 года Троцкий отдал распоряжение отрядам, сражающимся против чехословацких мятежников:

«…Не сдающих добровольно оружие (мятежников), согласно ранее изданному приказу, расстреливать на месте. Насильно разоруженные эшелоны должны заключаться в концентрационные лагеря» (цит. по книге «Лев Троцкий». Минск, 1998).

Об обстановке в одном из таких лагерей (холмогорском) С.П.Мельгунов со слов заключенного пишет: «…На 1200 заключенных за полгода приходится 442 смерти!! В холмогорском лагере наряду с темным карцером и специальной холодной башней есть еще особый «Белый Дом». Это специальная изоляция для некоторых провинившихся. В маленькой комнате (даже без уборной) заключено бывает по 40 человек. Автор рассказывает о больных сыпным тифом, валявшихся здесь дней по 10 до кризиса без всякой помощи. «Некоторые просидели больше месяца, заболели тифом и кончили психическим расстройством». Это ли не пытка?» (выделено мной. – В.Б.).

По распоряжению Троцкого репрессиям подвергались не только офицеры – перебежчики из Красной Армии, но и члены их семей. Негативное впечатление от репрессивной политики Троцкого и его помощников усиливалось наличием того самого «национального фактора», то есть засилья евреев в большевистском руководстве, из-за которого Троцкий сразу же после победы Октябрьской революции отказался от поста наркома внутренних дел.

В Красной Армии Троцким насаждался культ собственной личности, в Уставе 1922 года (параграф 41) было написано: «Тов. Троцкий – вождь и организатор Красной Армии. Стоя во главе Красной Армии, тов. Троцкий ведет ее к победе над всеми врагами Советской республики».

Троцкий был автором модели «милитаристского социализма». В основе этой модели лежало требование милитаризации хозяйства страны, превращения ее в подобие гигантской военной казармы, где все делалось бы по приказам сверху, а массы были бы послушными исполнителями воли своих командиров (Н.А.Васецкий).

Троцкий внес большой вклад в формирование однопартийной системы в Советской России. Он соглашался на коалицию с другими партиями только при условии, что большевики получат 75 % мест в составе правительства и Ленин останется его главой.

В 1920 году вышла работа Троцкого «Терроризм и коммунизм», в которой он дал обоснование необходимости террора в период диктатуры пролетариата. Подвергнув критике учение о естественных правах человека, он назвал их «пересказом христианского спиритуализма» для утешения народа. Троцкий считал человека ленивым животным, боящимся инициативы и напора, особенно, как он считал, это касалось российского крестьянина: «Чем болен наш русский мужик – это стадностью, отсутствием личности…»

«Пока у нас недостаток хлеба, крестьянин должен будет давать советскому хозяйству натуральный налог в виде хлеба под страхом беспощадной расправы…». Он предлагал создать нечто вроде карательного корпуса для выбивания из деревни налога и создания продовольственных баз.

«Все население города и деревни должно понять, что устранение всех видов трудового дезертирства и шкурничества, несвоевременной явки на работы, неряшливости, бездельничанья, злоупотребления является вопросом жизни и смерти для всей страны и должно быть достигнуто в наикратчайший срок, хотя бы и самыми суровыми методами» (Троцкий «Как вооружалась революция», 1924).

«Расстреливали где попало: у тюремной стенки, в подвалах, в оврагах, в лесах, расстреливали кого попало: монархистов, республиканцев, социалистов, зажиточных крестьян, интеллигентов, буржуа, офицеров, священников. На чекистском языке это называлось «противозаразной прививкой». И Дзержинский привил ее в такой дозе, что вся страна замерла в кладбищенской тишине» (Роман Гуль).

ЕВРЕЙСКИЕ БОЛЬШЕВИКИ И РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Мнение второго человека о русских в новом государстве:

«Русская мысль, как и русская экономика, развивались под непосредственным давлением более высокой мысли и более развитой экономики Запада…Вся русская наука есть… искусственная прививка к естественному стволу национального невежества» {Троцкий Л. Итоги и перспективы. Движущие силы революции. 1906). Известны его высказывания о великом русском ученом Д.И.Менделееве как о «реакционном бюрократе».

По сведениям А.Дикого, в первую волну чекистского террора (1917–1923 гг.) погибло: академиков, профессоров, писателей, художников, учителей, студентов – 160 000 человек, чиновников, офицеров, фабрикантов, торговцев, полицейских и жандармов – 50 000 человек, духовенства – 40 000 человек.

Все это привело к тому, что к началу 30-х годов русская интеллигенция, как класс, была заменена скороспелыми еврейскими «интеллигентами».

«Чтобы показать, сколь значительной была в 1930-х годах роль людей еврейского происхождения в жизни столицы СССР, обратимся к такой, без сомнения, важной области, как литература, к доподлинно известному нам национальному составу Московской организации ССП (Союза советских писателей), точнее, наиболее «влиятельной» ее части», – писал

В.Кожинов, отмечавший, что «перескакивание» от НКВД к Союзу писателей было закономерно – в Союзе состояло немало бывших чекистов, например, И.Э.Бабель, О.М.Брик, А.Веселый (Н.И.Кочкуров), Б.Волин (Б.М.Фрадкин), И.Ф.Жига, ГЛевич (Л.Г.Калмансон), Н.Г.Свирин, А.И. Тарасов-Радионов.

Национальный состав московской делегации на съезде писателей 1934 года таков (из 600 делегатов съезда московская делегация насчитывала 191 человек): «русские – 92, евреи – 72, а большинство остальных – это жившие в Москве иностранные «революционные» авторы (5 поляков, 3 венгра, 2 немца, 2 латыша, 1 грек, 1 итальянец…). И если учесть, что население Москвы насчитывало в 1934 году 3 млн. 205 тыс. русских и 241,7 тыс. евреев», то отсюда следует, что «евреи тогда были в десять раз более способны занять весомое положение в литературе, нежели русские, – хотя ведь именно русские за предшествующие Революции сто лет создали одну из величайших и богатейших литератур мира!.. Не было, понятно, на съезде, и наиболее выдающихся русских мыслителей, органически связанных… с литературой… которые к тому времени были репрессированы…На съезде задавали тон совсем другие «идеологи» – Иоганн Альтман, Михаил Кольцов (Фридлянд), Исай Лежнев (Альтшулер), Карл Радек (Собельсон) и т. п.».

Отметим, что из этих «выдающихся» писателей и поэтов до настоящего времени был известен только Михаил Кольцов, настоящая фамилия которого (Фридлянд) «почему-то» не была доступна широкой публике.

На съезде «выразился весьма существенный смысл: литературу необходимо отсечь от Достоевского и, в конечном счете, от всего наиболее глубокого в русской литературе».

Л.Млечин ненароком приводит в своей книге такой эпизод: «..Гронский, который в начале 30-х годов был главным редактором «Известий», много позже рассказывал о том, как он пытался наставить на путь истинный крестьянского поэта Николая Алексеевича Клюева, а тот все не желал вести себя как положено. «Тогда, – вспоминал Гронский, – я позвонил Ягоде и попросил убрать Н.А.Клюева из Москвы в двадцать четыре часа… Николая Клюева расстреляли в Томской тюрьме в октябре 1937-го…» (выделено мной. – В.Б.). Этот эпизод чрезвычайно характерен для «работы» еврейских большевиков с русскими литераторами!

«После смерти Менжинского он (Ягода) совершенно распоясался, – пишет Шрейдер, – вел себя грубо и развязно, нецензурно выражался на больших совещаниях».

И далее: «…В доме на улице Мархлевского частенько собирались друзья генерального секретаря Российской ассоциации пролетарских писателей Леопольда Леонидовича Авербаха, шурина Ягоды, – писатели и журналисты. В 1938-м, заметим попутно, и жену Авербаха, и жену Ягоды Иду расстреляли».

Линия же на «отсечение» Достоевского, как и других великих русских писателей, от литературы и вообще от русской действительности неуклонно проводится и в современной России. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, допустим, специальную многосерийную передачу «Жилище замечательных людей» (ЖЗЛ), идущую по 1-му Московскому каналу.

Главными «героями» цикла являются классики русской литературы, науки, искусства, политики, постоянные же персонажи – это «Граф Толстой» (Лев Николаевич) и «хулиган Вовочка» (В.И.Ульянов). Все же русское культурное поле представлено в виде коммунальной квартиры, где жильцы – русские классики постоянно устраивают друг другу различные пакости, сопровождаемые закадровым хохотом, видимо, детей окуджавского Арбата или еврейских хохмачей из Одессы.

Рассмотрим несколько примеров:

– «Граф частенько лупил соседей по квартире, призывая их при этом ни в коем случае не противиться злу; а когда удавалось поймать Чернышевского, он прижимал его к горячей плите и рассказывал ему, что делать. Чернышевский не выдержал, купил себе подержанные кандалы и уехал в Сибирь…»

– «Жизнь графа пошла наперекосяк, он запил и сожрал у попа кусок мяса, за что его отлучили от церкви и прикрепили к синагоге. С тех пор граф забросил писать и стал подрабатывать в кабаке зеркалом русской революции».

– «Коротая время за барскими забавами, Тургенев вздумал писать «Записки охотника»… Он писал записки с натуры, наряжал всех охотниками, а Льва Толстого медведем, «причем для правдоподобия графа травили собаками, хотя Толстой не ел мяса, а в особенности, отравленных собак. Однажды Толстой так вошел в роль хозяина тайги, что даже задрал боярыню Морозову…»

– Тургенев заставлял соседей травить охотничьи байки, но «соседи плевать на него хотели, причем делали это так виртуозно, что один живописец написал картину «Охотники наплевали»… На одной из охот Тургенев заразился от вепря алкоголизмом и стал носиться по квартире с камнем, уговаривая всех повторить в ванной подвиг Му-му.».

Теперь дошла очередь и до Н.В.Гоголя в сюжете под названием «Н.В.Гоголь – светильник русской революции», который родился из-за того, что автор сжег последнюю часть «Мертвых душ», и вот появилась очередная похабелка:

– «Для начала он сжег у Толстого третий том трудовой книжки «Война мир и любовь», поэтому графу заплатили только за «Войну и мир»…»

– «Когда великий русский художник Левитан отлучился во двор его императорского величества за тюбиком, Гоголь сжег его гениальную картину «Грачи прилетели опять», от этого потрясения Левитан разучился рисовать и начал работать диктором – Гоголю в ухо…»

– «Гоголь был спокоен за свой творческий метод, так как до изобретения огнетушителя оставалось еще сто лет!».

Чудненький юмор, не правда ли?

Но, что самое интересное, это то, что подобное «творение» на русофобском канале не имеет никаких входных и выходных данных, по 1-му Московскому каналу идет анонимная русофобская пропаганда!

Отсюда можно сделать вывод, что это, так сказать, изложение позиции руководства, как это делается в газете, где помещается редакционная статья, отражающая взгляды редакции.

Но вернемся в 1930-е годы – накануне съезда писателей 1934 года вышла книга «активного делегата съезда И.Лежнева (Альтшулера) «Записки современника», где было немало проклятий в адрес Достоевского и выдвигалось четкое требование: «…пора бросить набившие оскомину пустые разговоры о добре и зле по Толстому и Достоевскому». Вскоре И.Лежнев при содействии Давида Заславского добился – вопреки даже воле самого Горького! – запрета издания «Бесов» Достоевского (запрет этот действовал затем более двадцати лет…)» (В.Кожинов). Добавим, в период «государственного антисемитизма», как называют этот период современные «историки».

На указанных примерах особенно четко видна деятельность «общечеловеков» – еврейских борцов за права человека «для своей собственной пользы» (как говорил кот Матроскин) против любого инакомыслия в русской литературе.