Текст книги "Перестройка: от Горбачева до Чубайса"

Автор книги: Владимир Бояринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

«СКОЛЬКО СТОИЛ БОЕВИЗМ?»

Так называется небольшая статья Анны Гейфман, профессора Бостонского университета в США опубликованная в журнале «Родина» (июль 1998). Она пишет: «…Экономический ущерб от революционных «эксов» стал постоянной «головной болью для правительства». По подсчетам Министерства финансов, с. начала 1905 года по середину 1906-го революционный бандитизм обошелся имперским банкам в 1 миллион рублей! А вот данные только за один (!) день: от 30 октября 1906 года поступило 15 донесений об экспроприациях в разных концах страны. Всего же в это время (январь 1905 – июль 1906) произошло 1951 ограбление по политическим мотивам. Причем в 1691 случае революционеры избежали наказания. А если учесть количество как государственных, так и частных учреждений, ставших жертвами революционного разбоя, то сумма конфискованных денежных средств возрастет до 7 миллионов рублей.

Как и в случае с политическими убийствами, ограбления банков продолжались и после спада революционной волны. Лишь за две недели – с 15 февраля no 1 марта 1908 года – в руки радикалов поступило 448 тысяч рублей.

Моральный ущерб от этих ограблений превышал физический: люди стали попросту бояться доверять свои деньги банкам…

Таким образом, в первое десятилетие XX века террористический акт превратился из политической сенсации в заурядное, будничное событие, в атрибут российской повседневности А в газетах появились постоянные рубрики, где с пугающей регулярностью сообщалось об очередном деянии политических бандитов. Тогда же в печати этот массовый психоз насилия и грабежей был назван «эпидемией боевизма»».

ЕВРЕИ И ЧЕРТА ОСЕДЛОСТИ

На этом явлении российской дореволюционной действительности надо остановиться особо. По определению, данному «Карманной еврейской энциклопедией»: «В царской России – территория проживания евреев, за пределами которой они не имели права расселяться. Существовала с конца XVIII в. по март 1917 г. Черта оседлости включала в себя территории современной Белоруссии, Литвы. Украины, Молдовы, частично Латвии и России (в последней отдельные районы сегодняшних Псковской, Тверской, Смоленской, Брянской и Ростовской областей). Черта оседлости считается хрестоматийным примером дискриминации евреев». Уточним – черта оседлости была впервые узаконена Екатериной II в 1796 году.

Но, как это свойственно представителям «Богом избранного народа», в этом определении не говорится о фактическом состоянии дел, утаивается и искажается существовавшая в тот период действительность, то есть, говоря современным языком, «Энциклопедия» лукавит, ибо «черта оседлости» касалась только евреев-талмудистов. Таким образом:

1) так как не каждый еврей являлся приверженцем иудаизма, то любой еврей-христианин имел право жить в любом месте Российской империи;

2) любой еврей, получивший образование, имел право работать и занимать любые ответственные должности в любой части России;

3) еврей-ветеран армии, прослуживший 25 лет в ней, имел право поселиться где угодно;

4) евреи – арендаторы-крестьяне имели льготы, каких не имели русские, живущие рядом с ними;

5) наличие черты оседлости позволяло в пределах этой самоуправляемой (для евреев) территории создать широкую общеобразовательную сеть на основе иудаизма;

6) отчужденность евреев помогала тогдашней печати создавать впечатление о евреях, как о людях высокообразованных и настойчивых в достижении своих целей.

В этой связи дьякон А.Кураев отмечает: «…Не само по себе ощущение отчужденности евреев было причиной антисемитизма. Скорее, напротив: когда народ лучше узнавал склад мировоззрения евреев, он устраивал антиеврейские бунты» («Как делают антисемитом»).

И еще: «При нынешней моде на разговоры о христианском антисемитизме не стоит упускать из виду два фундаментальных факта. Первый: иудейская диаспора в течение столетий жила почему-то, лишь в христианском и мусульманском мирах. Почему евреи не шли от «христианского гнета» под покровительство «веротерпимого» язычества? Если христиане пышут антисемитизмом, то отчего бы не уйти от них не на Запад от Палестины, а на Восток – в Индию, в Китай? Никакие мелкие стычки не могут заслонить огромного факта: христиане помогли евреям выжить» (выделено мной– В.Б.).

Несколько слов к вопросу о «бесправном положении евреев» в дореволюционной России, взятых из воспоминаний известной еврейской террористки М.Школьник: «Мой дедушка поселился в Боровом-Млыне, деревне Виленской губернии, в 1851 году. Правительство давало еврейским колонистам-земледельцам некоторые привилегии, в том числе освобождение от воинской повинности… Чтобы спасти своих сыновей от военной службы, мой дедушка стал крестьянином».

Отметим, что у «дедушки» было пятеро сыновей, и при этом на военную службу призывались вместо «бесправных евреев» русские крестьянские дети, не имевшие еврейских привилегий. Сама же М. Школьник в 1927 году вступила в ВКП(б) и в 1947 году благополучно стала персональной пенсионеркой.

Из приведенной выше цитаты следует, что «черта оседлости» давала евреям больше преимуществ, чем недостатков. В то же время «черта оседлости» квалифицируется евреями как «хрестоматийный пример дискриминации евреев» («Карманная еврейская энциклопедия», составители М Кравец. М.Малтынский, по инициативе А Левенбука театр «Шалом», редактор М.Членов, «Феникс», Ростов-на-Дону, 1999).

Обратите внимание, как часто встречаются в этом тексте книги еврейских авторов, изданные в Ростове-на-Дону – родине (но не «предков»!) многих местечковых евреев – дореволюционных террористов и послереволюционных еврейских большевиков.

В.Кожинов пишет: «В сознание многих людей… давно внедрено представление, что евреи… вырывались, «освобождались» из чуть ли не «концлагеря» – «черты оседлости». Но вот, например, И.Э.Бабель записывает в дневнике об исчезающих на его глазах еврейских местечках в «черте оседлости»: «Какая мощная и прелестная жизнь нации здесь была…» Еще лучше знал еврейскую жизнь в «черте оседлости» писатель Р.И.Фраерман (1891–1972), который «с глубокой горечью говорил о том, что в пределах этой самой «черты оседлости» в течение столетий сложилось своеобразное национальное бытие и неповторимая культура, которые теперь, увы безвозвратно утрачены…»

Мало того, это были самоуправляемые Кагалом территории. Обратимся опять к «Карманной еврейской энциклопедии»: «Кагал – форма еврейской общинной самоорганизации в Польше и России в XVI–XIX вв. Руководство Кагала, формировавшееся по олигархическому принципу, руководило всей жизнью еврейской общины, в том числе отвечало за сбор налогов, рекрутский набор и другие обязательства перед государством. Кагал играл роль посредника между общиной и нееврейской властью…» (выделено мной. – В.Б.).

Вопросы есть?

«Черта оседлости» никак не могла отрицательно повлиять на получение евреями высшего образования. В 1911 году в Московском университете училось 10 % евреев, в Петербургском – 17,7 %, Киевском – 20 %, Новороссийском – 34 % (при численности еврейского населения не больше 3 %!). В то время, как установленные правительством «нормы» для Москвы и Петербурга составляли 3 %, а для центра России и черты оседлости, соответственно. 5 % и 10 %.

Следовательно, «бедные» и «забитые» евреи имели во много раз больше возможностей получить высшее образование, чем коренная нация – русские «угнетатели». Это можно объяснить наличием в черте оседлости широко развитой системы еврейских школ и той финансовой поддержкой, которую получали соискатели высшего образования от руководства еврейских общин.

Экономист М. Бернацкий приводил такие данные о периоде перед началом Первой мировой войны: «евреев занято в сельском хозяйстве – 2,4 %, в свободных профессиях – 4,7 %, на частной служб; – 11,5 %, в торговле – 31 % (и евреи составляют 35 % всего торгового класса России), в промышленности – 36 %. Живет же в сельской местности черты оседлости 18 % евреев» (цитируется по книге А. И. Солженицына «Двести лет вместе», выделено мной. – В.Б.).

Таким образом, в сельской местности черты оседлости жило всего 18 % евреев, а 36 % евреев, занятых в промышленности, отнюдь не говорят о том что каждый третий еврей – рабочий, а о том, что большое количество евреев было уже и в то время среди промышленников и «командиров производства».

Интересно, что за связи самоуправляемых еврейских общин с государственными органами отвечало специальное лицо – «казенный раввин», значение которого так определяет та же «Энциклопедия»: (Казенный раввин – в Российской империи в XIX веке так называлось выборное должностное лицо, отвечавшее перед государственными властями за регистрацию гражданского состояния евреев и за административное управление еврейским богослужением. Казенные раввины избирались из числа выпускников раввинских училищ…» Кроме того, существовал еще и «духовный раввин», реально руководивший общиной.

Дуглас Рид («Спор о Сионе») пишет: «Иудейский Закон… властью которого восточный раввинат послал своих евреев в лагерь революции, – это Закон не Торы, а Талмуда… В Талмуде нет закона праведности, применимого ко всем людям…. он непримиримо враждебен христианству: «принципы справедливости, беспристрастия, милосердия по отношению к соседу не только не применимы по отношению к христианам, но их применение представляет собой состав преступления. Талмуд категорически запрещает спасать нееврея от смерти, возвращать ему потерянное имущество или проявлять к нему жалость…»

«Таков закон хазарских ашкенази в их местечковых гетто; руководство сделало из них машинистов мировой революции; согласно же нынешним иудейским авторитетам, в настоящее время 85 % всех евреев в мире – ашкенази… Согласно закону Талмуда, разрушение не самоцель, а лишь средство к достижению поставленной им цели. Исчезновение национальных государств должно стать необходимой прелюдией к установлению победоносной империи «избранного народа» в земле обетованной» (Дуглас Рид «Спор о Сионе»).

Добавим, что такое «исчезновение национальных государств» может быть проведено как под лозунгом торжества мировой революции, так и под лозунгом стирания границ между государствами, под лозунгом объединенной Европы, международной борьбы с терроризмом, последнее и осуществляется в настоящее время. Цель же одна – создание мирового сионистского правительства.

По словам Бакунина, это событие (отмена «черты оседлости») «вовсе не привело к слиянию евреев с семьей других народов: «самая грозная секта» получила свободу губить эти народы с помощью революции»» (Дуглас Рид).

ЕВРЕИ И ОБРАЗОВАНИЕ

В 2001 году вышла книга Л.И.Солженицына «Двести лет вместе» (М., <Русский путь») задачу которой он понимал так « посильно разглядеть для будущего взаимодоступные и добрые пути русско-еврейских отношений» (курсив мой. – В.Б.). При этом автором было проанализировано большое количество исторических материалов, что позволяет сделать несколько выдержек из этой книги.

Со ссылкой на дореволюционную Еврейскую энциклопедию Солженицын пишет, что с лета 1905, по инерции революционных событий, правления и советы учебных заведений «не считались в течение фех лет с процентными нормами». Здесь имеются в виду нормы, регулировавшие прием евреев в высшие и средние учебные заведения, объективно отражающие процентный состав еврейского населения в России.

«В 1905 студентов-евреев в России числилось 2247 (9,2 %), в 1906 их было 3702 (11,6 %), а в 1907–4266 (12 %)» (Солженицын).

С августа 1909 года в столицах эта норма теперь стала составлять 5 %, вне черты оседлости 10 %, в черте оседлости 15 %. К этому моменту количество евреев в Петербургском университете состав 1яло 11 %. в Новороссийском университете 24 %. Напомним, что доля евреев в населении России составляла 4,4 %! Но «в заведения же художественные, торговые, технические и ремесленные прием евреев не ограничивался» (А. И.Солженицын).

Уже в 1898 году в городских и уездных училищах еврейских мальчиков было 12 %, девочек – 17 %. «Кроме того, еврейская молодежь заполнила частные высшие школы», например, в Киевском коммерческом институте в 191? году было 1875 студентов-евреев, в Психоневрологическом – «тысячи». С 1914 любое частное учебное заведение получило право преподавать на любом языке» (А И. Солженицын). Евреи составляли 35 % всего торгового класса России и 36 % – промышленников.

Приведенные выше цифры характеризовали состояние еврейского образования до начала Первой мировой войны, с началом которой ситуация существенно изменилась.

В 1915 году на первый курс медицинского факультета Новороссийского университета было принято «586 человек – «и из них 391 еврей», то есть две трети, и только одна треть остается для других народностей»; в Ростове-на-Дону: «на юридический факультет принято евреев – 81 %, на медицинский – 56 %, на физико-математический – 54 %» (А. И. Солженицын).

В это г период Марков писал: «Спасаясь от воинской повинности», евреи «в огромном количестве наполнили сейчас Петроградский университет и выйдут через посредство его в ряды русской интеллигенции… Это явление… бедственно для русского народа, даже пагубно», ибо всякий народ – «во власти своей интеллигенции». Русские «должны охранять свой верхний класс, свою интеллигенцию, свое чиновничество, свое население».

Русская же «прогрессивная» интеллигенция была чрезвычайно озабочена не положением собственного трудового народа, а борьбой за «общечеловеческие» идеалы, воплощением которых были представители богом избранного народа.

Как известно, «хорошие дела никогда не остаются безнаказанными», а степень еврейской благодарности четко просматривается еще по библейским текстам, и автор «столыпинских реформ» был убит евреем.

Солженицын написал об убийстве Столыпина в сентябре 1911 года: «Первый русский премьер, честно поставивший и вопреки Государю выполнявший задачу еврейского равноправия, погиб – по насмешке ли Истории? – от руки еврея».

Отметим, что, принимая во внимание генеральную линию сионистов и революционеров, нацеленную на уничтожение (под видом борьбы с самодержавием) русского государства,

Убийство Столыпина евреем было вполне закономерно.

В.Розанов написал: «После [убийства] Столыпина у меня как-то все оборвалось к ним [евреям]: посмел ли бы русский убить Ротшильда и вообще «великого из ихних».

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА ДО РЕВОЛЮЦИИ

О роли прессы в предреволюционное время довольно подробно пишет Солженицын в своей книге «Двести лет вместе», но основная мысль такова: «С конца 1905 пресса стала полностью свободна от предварительной цензуры… но… это была пресса, прямо и открыто считавшая себя действующим лицом на политической арене – выставляющая… требования вроде устранения полиции с улиц. По словам Витте, обезумевшая».

«Газетные отчеты систематически перекрашивали или даже извращали думские прения, растягивали в объеме левых депутатов, расточали им похвалы, а речи правых депутатов сжимали, скрадывали». Недаром Пуришкевич назвал ложу печати в Думе «чертой думской оседлости».

«Среди евреев-издателей выделялся С.М.Проппер… – хозяин «Биржевых Ведомостей», с неизменными симпатиями к «революционной демократии»». Основателем и главным пайщиком кадетской газеты «Речь» был Ю.Б.Бак. «В «профессорских «Русских Ведомостях» печатались еврейские деятели различных направлений – и Вл. Жаботинский, и будущий творец военного коммунизма Лурье-Ларин» (выделено мной. – В.Б). «Сотрудники еврейского происхождения числились даже в штатах суворинского «Нового времени…»

«Деятельность еврейских издателей и публицистов не ограничивалась столичными или высоко интеллектуальными газетами, распространялась и на другой конец популярности, например, на простонародную «Копейку», читаемую каждым дворником…» Создателем и руководителем этой газеты был М.Б.Городецкий.

Редактором влиятельной газеты «Киевская мысль» был один из четырех братьев-журналистов Иона Кугель, в этой газете печатался и Лев Троцкий.

«Крупнейшая газета Саратова издавалась Авербахом– отцом (шурином Свердлова)».

В этот период были известны такие журналисты, как Л.Ю.Гольдштейн, Гарвей-Альтус, издатель Зиновий Гржебин, которого впоследствии, уже при советской власти, Максим Горький защищал от нападок других евреев, которых пролетарский писатель за эти нападки обвинял в антисемитизме.

«Наполеону приписывают выражение: «Три враждебные газеты опаснее 100 тысяч враждебного войска». Эта фраза стала во многом применимой к русско-японской войне. Русская пресса была откровенно пораженческой на протяжении всей той войны, каждой ее битвы, и, что еще важней, она была нескрываемо сочувственной к террору и революции.

Эта пресса, неоглядно развязная в 1905 г., толковалась в думское время, по словам Витте, как пресса в основном «еврейская» или «полуеврейская»: точнее, с преобладанием левых или радикальных евреев на ключевых корреспондентских и редакторских постах» (А. И. Солженицын).

В то время, как «правые газеты еле-еле существовали финансово… в газетах, содержимых, как писал Жаботинский, «на еврейские деньги», – прекрасная оплата, уже потому богатый набор перьев…» При всем этом левая печать и Дума требовали закрытия «субсидируемой печати», то есть тайно и вяло субсидируемой правительством» (А. И. Солженицын).

Удивительно то, что, когда читаешь об зтих фактах, создается впечатление, что за прошедшие почти сто лет ничего не изменилось в расстановке газетно-журнальных, а теперь и радио-телевизионных сил: те же огромные средства, расходуемые на еврейские и полуеврейские средства массовой информации, постоянное желание демократов добиться полного прекращения изданий, оппозиционных современному режиму в России и желание считать себя «че: вертой властью», творящей любые безобразия, прикрываясь свободой собственного слова и клеймя оппонентов испытанными временем штампами: «антисемит», «шовинист» и «экстремист».

Интересна реакция еврейской прессы на царский Манифест 17 октября 1905 года. Уже на следующий день к премьер-министру Витте явилась делегация крупнейших представителей прессы, в составе которой были Проппер, Нотович, Ходский, Арабажин, Анненский. Их требования: политическая амнистия, удаление Трепова с поста генерал-губернатора, вывод из столицы войск и казаков, поручить охрану города «народной милиции». Требования эти были выдвинуты от имени союза газет, о чем Витте позже сказал: «требования эти для меня служили признаком обезумения прессы».

Мало кто из современников Витте дожил до того демократического безумия средств массовой информации, которое наблюдается в современной России под руководством людей, носящих фамилии, сходные с деятелями прессы начала двадцатого века.

В 1909 году в газете «Слово» состоялась дискуссия, которая не ограничилась только еврейской темой, а переросла в обсуждение вопроса о русском национальном сознании. Вот что тогда писалось (цитируется по книге Солженицына): «Национализм строительный, государственный свойствен живущим нациям, и именно такой нам нужен сейчас».

Солженицын замечает, что русская интеллигенция начала двадцатого века «уже тогда во многом и почти сплошь отреклась от русского национального… А еврейская интеллигенция – не отреклась от национального».

«Оставляя для вывески несколько крупных русских имен, которым они крупно платили, евреи овладели русской печатью по всей линии. Против этого штурма держались «Новое Время» в столице и «Киевлянин» в Киеве… Во всей российской печати за исключением «Нового Времени» и «Киевлянина», нельзя было поместить ни одной строчки, которая бы трактовала еврейский вопрос по существу. Можно было только приплясывать маюфео с восхищением на лице и, бить себя в грудь, плакать над бедствиями еврейского народа под игом самодержавия. Человека, который осмелился бы написать хоть что-нибудь приближающееся к истине, немедленно производили в погромщики. А зто слово евреи сумели сделать таким страшным и непереносимым для русского интеллигента, что он готов был продать жену, детей и отречься от отца с матерью, лишь бы не подвергнуться позорному клеймению» {Шульгин В По поводу одной статьи // Евреи и русская революция).

Под влиянием такой печати либеральные круги российского общества, куда входили профессора, учителя, инженеры, адвокаты, врачи, промышленники, директора банков, некоторые правительственные чиновники, помощь и сочувствие экстремистам стали считать признаком хорошего тона.

«Слетаясь как мухи на мед на разрушающую приманку, либеральная интеллигенция от Бакунина и Толстого до Столетова и Керенского брызгала, если можно так выразиться, этим сладким ядом на все общество. «Внешние враги» не только помогали действию замедленной отравы, но и хирургическим образом.

О состоянии дел с прессой сразу же после революции писала Зинаида Гиппиус: «Большевики, не знавшие ни русской интеллигенции, ни русского народа, неуверенные в себе и в том, что им позволят, еще робко протягивали лапы к разным вещам. Попробуют, видят – ничего, осмелеют, хапнут («Живые лица», С-Петербург, 2001).

И дальше: «…Весной 1918 года они лишь целились запретить всю печать, но еще не решались (потом, через год, хохотали: и дураки же мы были церемониться!). Антибольшевистская интеллигенция, – а другой тогда не было, исключения считались единицами, – оказалась еще глупее, чуть не собиралась бороться с большевиками «словом», угнетенным, правда, но все-таки своим. Что его просто-напросто уничтожат – она вообразить не могла».