Текст книги "Завтра начинается вчера.Трилогия"

Автор книги: Владимир Контровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 66 страниц)

* * *

Сизый дым плавал слоями над деревянными столами пивного бара, смыкаясь в колышущееся покрывало. Бормочущие голоса сливались в невнятное гудение – казалось, это звучит табачный дым. Несмотря на рабочее время, посетителей в баре хватало: устоявшийся порядок вещей расползался ветхой дерюгой, и растерянный люд стекался к пивному источнику.

Выпив вторую кружку, Вадим пришёл в себя. На работе он показался, отметился, и теперь можно было спокойно предаться слабоалкогольному пороку. И к тому же отнюдь не в скорбном одиночестве – его приятель Андрей Северцев на телефонный звонок среагировал оперативно и прибыл на место встречи, которое изменить нельзя, раньше самого Вадима. Нельзя сказать, что они были друзьями – их роднил, пожалуй, только клуб авторской песни «Экватор» на Петроградской, – но кое в чём интересы и мнения Костомарова и Северцева совпадали: во всяком случае, к пиву под рыбку оба относились с должным пиететом.

– Ну, и что ты намерен делать? – спросил Вадим, сдувая пену с третьей кружки.

– Не знаю, – честно признался Андрей. – Свежий ветер перемен, похоже, оказался чересчур свежим – сдул на хрен все декорации времён развитого социализма вместе с самой страной. Моё НИИ не сегодня завтра прикажет долго жить, а насчёт поэзии… Разве что идти с гитарой в подземный переход – нынче это модно. Не кооператив же организовывать по продаже польских и турецких шмоток – не наша это с тобой стезя.

– НЭП возвращается, – коротко уронил Вадим. – Деньги нужны. Есть тут у меня один вариант – недавно проклюнулся.

– И какой же? – без особого энтузиазма поинтересовался Андрей, разгрызая сухарик.

– Завербоваться на Дальний Восток – на три года.

– И что там делать?

– Рыбу ловить.

– Какую? Вот такую? – Андрей ткнул пальцем в кусок копчёной ставриды, лежавший на металлическом продолговатом блюде полагавшегося к пиву закусочного набора.

– А неважно какую – лишь бы за неё деньги платили. Нормальная работа для молодых здоровых мужиков. Или ты предпочитаешь ждать, пока тебя здесь выкинут на улицу по сокращению штатов?

Андрей не ответил, и Вадим развил свою мысль:

– Я уже узнавал: по подписании договора тебе компенсируют стоимость авиабилета и выплачивают подъёмные в размере двух месячных окладов. А потом садись на пароход – и в море. Кинул невод, вытянул рыбку…

– …золотую, – закончил за него Северцев, помешивая пиво соломкой, облепленной кристалликами соли.

– Любую, Андрюха. Три года отбарабанил, приподнялся, а там видно будет.

– Не, Вадик. Както это… У тебя хоть морская специальность есть подходящая, а ято с какого боку припёка?

– Есть такая должность на рыбаках, – пояснил Костомаров, – матрособработчик называется. Берёшь большой шкерочный нож и пластаешь дары моря вдоль и поперёк. Всё очень просто – любая домохозяйка справится. И платят за это, заметь, и неплохо платят.

Северцев задумался, но в это время к их столику подошёл с кружкой в руке плотный синеглазый парень в джинсовой куртке с коротким меховым воротником.

– Ребята, у вас свободно?

– Садись, – Вадим оглядел незнакомца, – гостем будешь. Стакан нальёшь – хозяином станешь.

– Стакан? – парень усмехнулся – странновато усмехнулся, одними уголками губ. – Не похожи вы на алкашейсинюх, которым стакан спозаранку требуется.

– Стакан – это дело такое, – философски заметил Андрей. – Ни академик, ни герой, ни мореплаватель, ни плотниккраснодеревщик его не чурались. Меня Андреем зовут.

– Сергей, – представился синеглазый и быстро ощупал взглядом разномастную толпу, роящуюся между стойкой и столиками. Взгляд у него был насторожённый, словно Сергей чегото – или когото – опасался.

– А я Вадим, – завершил процедуру знакомства Костомаров. – Вот думу думаем, куда пойти, куда податься.

– В смысле? – Сергей перевёл взгляд на приятелей. – Кого найти, и с кем набраться? Это не актуально – дело надо делать.

– Так мы дело и обмозговываем, – чуть обиженно произнёс Северцев. – Мы ведь, как ты абсолютно правильно заметил, не пьянь подзаборная.

– И что намозговали?

– Да вот друг мой Вадька зовёт на Дикий Восток – рыбу ловить для удовлетворения всёвозрастающих потребностей советского народа.

– Нет больше советского, – буркнул Вадим, – а народ радрадёшенек, если сумеет талоны на мясо отоварить. Ты по специальности кто? – спросил он Сергея.

– Вообщето химик – химфак универа закончил. А сейчас – на вольных хлебах.

– И как они, хлеба? – с ехидцей поинтересовался Андрей. – Сытные?

– Поразному, – уклончиво ответил их новый знакомый и снова осмотрел зал.

«С горчинкой хлебец твой, парень, – подумал Костомаров, перехватив взгляд Сергея. – Озираешься, как загнанный. Нуну…».

Тем не менее, он изложил этому странноватому парню свою идею, и тот неожиданно проявил неподдельный интерес – это было заметно по тем вопросам, которые Сергей задавал Вадиму.

– Сахалин, говоришь? Райский остров – лежит почти что на широте Крыма. Пальмы, море, женщины…

– …в телогрейках, – вставил Андрей. Он откровенно приуныл – вчера они с Вадимом начинали вместе, однако Северцев, судя по всему, нанёс куда более серьёзный урон своему здоровью и теперь никак не мог «придти в меридиан». – Слушайте, джентльмены, пивом душу не обманешь! Вы как хотите, а я сбегаю в лабаз за пузырём – уже дают.

– Возьми, – Сергей протянул ему крупную купюру. – Бери две бутылки – нас трое, а я на халяву хлебать не привык.

– Вот это понашему, побразильски, – уважительно произнёс Северцев, взял деньги и бодрым шагом направился к выходу.

– Знаешь, Вадим, – решительно сказал Сергей, проводив глазами уходящего гонца, – я вписываюсь. И край земли меня устраивает – питерский климат вреден для моего здоровья. Сыро тут, понимаешь, – он снова усмехнулся своей странной улыбкой. – Если ты, конечно, всерьёз намерен ехать.

– Я – всерьёз. Время сейчас такое – не до шуток.

– Тогда договорились. Вот мои телефоны, – синеглазый достал шариковую ручку и черкнул на треугольничке обёрточной бумаги, заменявшем здесь салфетку, два номера. – По рабочему спросишь Алексеева, а живу я один – сменные девушки не в счёт.

– А ты что, уже уходишь? Торопишься куда?

– Да нет, не тороплюсь. Посидим, расслабимся, выпьем за знакомство и …за удачу. Просто сначала дело – пока не заболтались, – а потом уже всё остальное.

– Это верно, – согласился Вадим. – Запиши и мои координаты.

Сергей записал. Они помолчали. Потом закурили – Костомаров свою привычную «беломорину», Алексеев сигарету из яркой пачки, какие в изобилии появились с недавних пор в разнокалиберных ларьках, поганками выросших вокруг всех станций метро. Взяли ещё по кружке пива и набор – в преддверии грядущего возлияния стоило позаботиться о закуске. Наконец Вадим собрался продолжить разговор – надо же узнать побольше об этом парне, свалившемся ему как снег на голову, – но тут за жёлтыми кругляшами толстого волнистого стекла, украшавшими окна заведения, мелькнула щуплая фигура Андрея.

– А вот и наш конь – золотые копыта, – приветствовал гонца Сергей. – Проворно ты обернулся.

– Два портвейна, – доложил Северцев, похлопав себя по оттопыренной на груди куртке, – напиток пролетариев и безвестных ударников умственного труда. Водка утяжеляет мыслительные процессы, а портвешок ласковый их облегчает и при этом способствует непринуждённому общению.

– Да мы вроде как уже всё домыслили, – заметил Костомаров, но Андрей, всецело поглощённый ритуалом скальпирования бутылки, не обратил на него внимания.

Налитый в кружки «ласковый» почти не отличался по цвету от пива, что тоже было немаловажно. В этом баре никто никого никогда не гонял за употребление принесённого с собой, однако неписаные правила местного питейного этикета следовало соблюдать.

– Вот и захорошело, – Северцев откинулся на спинку скамеечного сидения и закинул в рот истекающий жирком шматочек рыбки, – совсем другое дело. Знаешь, Вадим, я тут пока бегал, подумал – нет, не поеду. Я уж какнибудь здесь попробую застолбить себе место под солнцем. Я ведь всётаки поэт, бард, а не резчик рыбы.

– Поэт – это не профессия, – холодно изрёк Сергей.

– Ты прав, – невозмутимо парировал Андрей, – это состояние души.

– Слова это, – Алексеев поморщился. – Неужели ты по ходу не понимаешь, что надо бабки зашибать, а всё остальное – суета беспонтовая? Ты глянь вокруг – все стоят на ушах, вся страна встала дыбом, а ты… Кому она сегодня нужна, эта твоя поэзия? И вообще… – он махнул рукой.

Северцев хотел было возразить, но передумал и молча разлил на троих оставшуюся половину первой бутылки.

– Ладно, братцыкролики под маской алкоголиков, – примиряюще сказал Вадим, – каждому своё. Будущее покажет. Ну, за неё – за удачу!

* * *

Чайка покосилась жёлтым глазом на двоих людей, повела клювом и пошла дальше, с изяществом фотомодели переступая тонкими лапками и брезгливо обходя жирные мазутные кляксы, испятнавшие прибрежные камни. Солнце над головой было ярким, но не жарким; на вяло шевелящейся воде танцевали бесчисленные светлые зайчики. Хрипло простонал гудком возвращавшийся с моря сейнер, негромко плеснула и откатилась невысокая волна. И густо пахло рыбной мукой, отработанным дизельным топливом, деревом, впитавшим в себя едкий аромат свежей рыбы, – сложным и неповторимым запахом морского порта, где отдыхают пришедшие с промысла рыболовецкие суда.

– Ну, корефан, – сказал Сергей, посматривая на неспешно бредущую вдоль кромки воды чайку, – пора восвояси? Завтра обещали дать расчёт. На доллары поменяем в Южном?

– Нет, – покачал головой Вадим, – рискованно. В Южном пасут – можно нарваться прямо в аэропорту. Положим на аккредитивы, а поменяем уже в Питере. Немного потеряем – курс меняется каждый день, – зато без осложнений. Джентльмен не должен быть скрягой.

Приятели сидели на бревне, выбеленном солёной водой и выброшенном на берег прибоем. Перед ними стояла початая бутылка коньяка, а на плоском камне была развёрнута бумага с немудрёной закусью – жареной навагой, закупленной в не блещущем изобилием магазинчике. Большинство их соплавателей, получив вожделенные деньги, уже пустились в разгул, торопливо вознаграждая себя за многомесячный тяжёлый труд в тесной железной коробке, скачущей среди волн. И ведь знали рыболовы, что результатом длительного запоя и примитивных ласк местных жриц эрзацлюбви, обитающих в именуемых «фанзами» убогих строениях, будет пустой карман и вибрирующий от ударной дозы алкоголя организм, но тем не менее…

Поставившие перед собой чёткую цель и державшиеся друг за друга Вадим и Сергей не относились к числу таких бедолаг. Минувшие три года связали их накрепко, тем более что за это время было всякое, от злых кулачных стычек с местными богодулами[13]13
  Богодулы – пьяницы вообще и пьяницыбомжи (бичи) в частности (дальневосточный сленг ).
  


[Закрыть] до смертного штормового танца неподалёку от оскалившихся каменными клыками Курильских островов. У них тогда заглох двигатель, и весь экипаж молился – как умел – на механика Костомарова. И Вадим сумел запустить дизель, и поэтому они сидят сейчас здесь, на теплом бережку и потягивают коньяк, а не кормят крабов на дне Охотского моря.

Было и похлеще – рейсы с контрабандной добычей в Японию и обстрел, которому подвергся их траулер, забравшийся в чужую промысловую зону. На всю жизнь запомнил Вадим посвист снарядов автоматической пушки и чёрные дыры, язвами вспыхивающие на переборках надстройки. «Вот же сволочь, – сказал тогда Костомаров, имея в виду владельца траулера, ставшего собственником судна на мутном гребне приватизации, – за свою копейку нашими шкурами рискует!» – «А это нормально, – невозмутимо отреагировал Сергей, – я бы тоже так сделал. Бизнес – занятие не для белоручек».

Они были разными людьми, однако их роднило понимание того, что в новой России фундаментом успеха являются деньги. К тому же Вадиму тоже было не занимать упорства, решительности и целеустремлённости, пусть и не столь циничной, как у Алексеева.

Сергей вообще понял наступившую свободу своеобразно – прежде всего как свободу грызть ближнего своего без лишних сомнений. Основной причиной, заставившей Алексеева составить Костомарову компанию в дальневосточном вояже, была конфликтная ситуация, сложившаяся в Питере. Волководиночек, сбившихся в стаи, хватало в северной столице, и Серёга не разошёлся на узкой тропке с одной такой стаей. На его счастье, родная мафия ещё не настолько взматерела, чтобы ловить противников по всем укромным уголкам земного шара, да и не представлял для неё Сергей Алексеев объекта, непременно подлежащего устранению. А за три года расстановка криминальных сил на берегах Невы изменилась, и теперь беглец мог спокойно вернуться домой.

Вадимом двигало иное: он хотел доказать себе, что он мужчина, победитель, и что он может добиться чегото в этой жизни. Наверно, Вадим хотел доказать это не только себе, но и своей жене, отношения с которой давно уже скатились на грань развода. Вот только развода, скорее всего, не избежать – по неуловимым оттенкам голоса Ирины во время их редких разговоров по телефону Костомаров понял, что его возращения в Петербург если и ждут, то только с финансовоэкономической точки зрения.

«А чего же ты хотел? – удивился Серёга, когда Вадим поделился с ним своими сомнениями. – Человек – животное многобрачное. Тыто, небось, аппетитной юбки на берегу не пропустишь и буфетку нашу пользуешь, как положено. Так что же твоя благоверная, в тоске и меланхолии подушку будет ночью тискать или транквилизаторами накачается до полного заглушения либидо? Это вряд ли, женщина – она человек сексуально равноправный. Сказки это всё про верных Пенелоп: у этой Пенелопы наверняка был какойнибудь раб для постельного обслуживания. Или даже не один – она им периодически головы оттяпывала во избежание утечки информации. И не стоит об этом шибко печалиться – баб на наш с тобой век хватит, были бы деньги».

Да, денег они заработали. Оставался вопрос – в какое дело их вложить.

…Старичок появился, когда приятели уже прикончили бутылку и размышляли, а не сходить ли за второй. Был он невысокого роста, ладный, в чистом ватнике – весь какойто обстоятельный, словно символ стабильности. Ветер шевелил его седые волосы, а глаза на морщинистом загорелом лице старика смотрели зорко и внимательно. На плече его висела объёмистая кошёлка из мешковины, куда этот колоритный дед складывал найденные среди плавника бурые ленты морской капусты, предварительно очистив их от налипшего песка.

– Здравствуйте, – приветливо сказал старик, поравнявшись с парнями.

– Бог в помощь, отец, – ответил Вадим. – А на кой хрен тебе эта трава?

– А свинки у меня, сынок, поросятки. И кушать им хочется, а покупать корм – это, извини, мне не по карману.

– И они у тебя лопают это сено? – недоверчиво спросил Сергей.

– Ещё как! Подготовить надо немного, не без того, но уж после… Это же сплошные витамины – не зря японцы агарагар специально выращивают. Башковитая нация – у них ничего зря не пропадает.

«Это ты верно подметил, – подумал Костомаров, – у японцев ничего не пропадает, особенно если речь идёт о морепродуктах». Он вспомнил, как вокруг работавшей в наших водах по лицензии японской плавбазы – «НихераМару», как её называли наши рыбаки, – не было видно ни единой чайки. Поживы для чаек возле бортов «НихераМару» не находилось – рачительные островитяне перерабатывали всё, вплоть до рыбьей чешуи, из которой делали клей.

– Послушай, Серёга, – медленно проговорил Вадим, глядя вслед удалявшейся фигуре в ватнике, – тебе не кажется, что разница между свиньями и людьми не так уж велика?

– Так это научно доказанный факт! – охотно отозвался тот. – Свиньи к людям ближе, чем собаки или даже обезьяны. Больше тебе скажу, мне свиньи более симпатичны, чем…

– Да я не об этом, – перебил приятеля Костомаров. – Морская капуста – сплошные витамины! Как это я сам не сообразил… Спасибо тебе, дедок, да будут хрюшки твои толстенькими… Себестоимостьто этой травки – тьфу! Вон её сколько плавает, а сколько из тралов за борт выкидывают, а?

– На консервах из морской капусты бизнес не сделаешь – кому она нужна? Вон они, эти банки, – на всех полках стоят, а толку?

– А зачем консервы из первичного продукта? – вкрадчиво произнёс Вадим. – Мы же не японцы, у нас гастрономические пристрастия чуток другие. А вот ежели гнать из этой травки пищевые добавки, да ещё разрекламировать их как чудодейственноцелебные, да продавать их по цене «Гербалайфа»… Ты ведь у нас вроде как химик – формулы ещё не все позабыл?

Глаза Сергея азартно блеснули – он понял, к чему клонит его соратник.

– Отлёт домой откладывается, – решительно бросил он. – Сначала мы с тобой тут кое с кем кое о чём переговорим – подготовим базу. Ну, корефан, оказывается, ты не только в дизелях сечёшь!

* * *

Дело наладилось не сразу и не вдруг. На всём постсоветском пространстве бурлила вонючая каша «дикого» бизнеса, где многие – если не все – проблемы решались примитивно просто: силовыми методами, по известному принципу «Нет человека – нет проблемы». «Братки»уголовнички решительно накладывали лапу на любое маломальски значимое начинание, безжалостно выжимали дань и так же беспощадно воевали друг с другом за право «крышевать» едва оперившихся птенцов российского предпринимательства. С не меньшим – и даже с большим – аппетитом к начинающим бизнесменам присасывались чиновники всех мастей и калибров, и «цена вопроса» какойнибудь подписи зачастую оказывалась выше, чем полугодичная «зарплата» целой бригады коротко стриженых «охранников».

Деньги, заработанные Вадимом и Сергеем и казавшиеся солидными на обывательский взгляд, таяли снегом, брошенным в кипящую воду, на поверхности которой лопались один за другим пузырьки стремительно рождавшихся и так же стремительно исчезавших фирм и фирмочек. Сказка о молочных реках с кисельными набережными оказалась не более чем сказкой, и заманчивый призыв «Богатейте своим честным трудом!» на поверку немногим отличался от горбачёвского обещания «Каждой семье – квартиру к двухтысячному году!». И всётаки Костомаров с Алексеевым выстояли.

На первых порах, пока Сергей с парой помощников доводил до ума «чудотаблетки», в основе своей состоящие из горячо одобренной сахалинскими свинками морской капусты, и лавировал между своими былыми полу– и просто криминальными знакомыми, Вадим решил заняться издательским бизнесом. После краха величественного здания советской литературы со всей её идейно выдержанной лепниной, на рынке книг образовался вакуум, требующий заполнения. Природа не терпит пустоты, и вместо правильных героев ушедшего времени на обложках появился мускулистый варвар, с большим умением и с не меньшим удовольствием разделывающий огромным мечом всех имевших неосторожность попасться ему на пути.

Друзьясоучредители благоразумно вписали в устав своего новорождённого «ООО» – «общества с ограниченной уголовной ответственностью», как пошучивал Алексеев, – целый спектр сфер деятельности. «Теперь мы можем заниматься чем угодно, – подытожил Вадим, изучив этот продукт совместного творчества, содержащий туманную формулировку „а также и другими…“, – от туризма до выведения из запоев на дому. И мы займёмся книжками».

Выбор оказался удачным – фантастику и новомодную фэнтези читали. «Грёзы Музы», как окрестили своё детище компаньоны, в основном занималась пиратскими переводами книг зарубежных фантастов, выбирая малоизвестных или печатавшихся пятнадцатьдвадцать лет назад (такой мелочью, как соблюдение авторских прав, естественно, пренебрегали). На прилавки хлынул поток второ– и третьесортных фантастических боевиков и однообразных космоопер, жадно поглощаемый истосковавшимся по «настоящей западной культуре» новым российским потребителем. Через какоето время неминуемо должно было наступить отрезвление (с похмельем), но пока на этом мутном потоке можно было делать деньги, и немалые. И Костомаров эти деньги делал.

Он стал теперь гораздо более жёстким к людям и без зазрения совести старался поменьше заплатить переводчикам с тем, чтобы побольше оставить себе – этого требовали правила игры. Каждодневное балансирование на грани и жонглирование цифирью налогов, проводок по «белой» и «чёрной» бухгалтерии, арендной платы и разного рода законных и незаконных выплат понемногу делало из романтика хищника, умеющего и оскалить зубы, и повилять хвостом, если того требовала обстановка.

С женой Вадим развёлся и теперь менял женщин, стараясь к ним не привязываться и забывая их имена едва ли не раньше, чем за очередной партнёршей закрывалась утром дверь его холостяцкой квартиры. У него завелись деньги, и по мере увеличения их количества он всё меньше и меньше интересовался чувствами своих сопостельниц. Иногда у Костомарова возникало ощущение какойто неправильности всего происходящего, однако в напряжённой суматохе повседневных забот оно быстро исчезало.

Генеральным директором «Грёз» стал Вадим, а Сергей возглавил «фармацевтический филиал» фирмы, официально именуемый отделом торгового маркетинга. Костомаров ничуть не обольщался насчёт этических воззрений своего зубастого соратника, и даже недоумевал, почему тот без всяких возражений уступил ему директорское кресло. Понимание пришло по прошествии ряда лет, когда Вадим услышал в новостях об очередном заказном убийстве очередного бизнесмена.

Алексеев обладал звериным чувством осторожности и инстинктом самосохранения, развитию которого немало поспособствовали годы его бурной молодости. Сергей отнюдь не горел желанием стать мишенью для киллера, нанятого кемто из конкурентов, – он уступил эту почётную привилегию Вадиму, довольствуясь ролью «серого кардинала», обладающего реальной властью при пониженной степени риска. Да, Сергей мог бы стать первым, мог даже и вовсе избавиться от Костомарова (сплошь и рядом из двухтрёхчетырёх соучредителей в итоге оставался один «последний герой», съевший всех своих сотоварищей), но Алексееву этого не требовалось (во всяком случае, пока). «Джентльмен не должен быть скрягой!» – как ни странно, Сергей был согласен с этим излюбленным выражением Вадима. К тому же он ценил деловые качества компаньона и прекрасно понимал, что кое в чём ему не обойтись без Костомарова. А искать Вадиму замену – какой смысл менять шило на мыло, и где гарантия, что нанятый «зицпредседатель» не окажется непредсказуемо опасным? Костомаров хотя бы не выкинет ничего неожиданного – они неплохо знают друг друга. От добра добра не ищут…

В правильности такой позиции Алексеева убедило то, что «Грёзы» благополучно пережили злополучный дефолт девяносто восьмого года. Именно Вадим, руководствуясь смутными намёками и анализом сложившейся экономической ситуации, настоял тогда на временном сворачивании деятельности фирмы и на переводе всех её рублёвых активов в доллары. Пришлось, правда, отбрёхиваться от тех, кто требовал немедленных платежей, зато в сентябре компаньоны спокойно попивали в своём офисе «Hennesy Paradise», равнодушно наблюдая, как гибнет с выпученными глазами бизнесплотва, нагулявшая коекакой жирок в середине девяностых.

Сергей посвоему уважал Костомарова и раньше, ещё с рыбацких времён, но когда Вадим ошеломил его невиданным предложением, это уважение ещё более возросло. Однако случилось это несколько позже, а пока «Грёзы Музы», приподнявшись на книгоиздательской деятельности, наконецто смогли основательно заняться тем, ради чего, собственно говоря, и была создана эта фирма.

После целого ряда проб и ошибок из полукустарной лаборатории «фармацевтического филиала» вышли первые удовлетворяющие всем требованиям партии пищевых добавок, и были получены все необходимые разрешения и сертификаты.