Текст книги "Сигналы Вселенной. Планета трех солнц"

Автор книги: Владимир Бабула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

«Как там поживает мой дубок? – приходит ему на ум. – Не погиб?»

Возле груды камней высоко поднял свою крону могучий раскидистый дуб.

«Сколько времени прошло с тех пор, как я тебя, слабенького, бережно выращивал?… Мы остались здесь вдвоем, вокруг нас все изменилось…»

Крона дерева тихо шумела, словно хотела поговорить со своим давним другом. Торжественную тишину дня нарушало только чириканье воробьев, затеявших какую-то ссору.

Северсон сел в траву, опершись спиной о ствол. Здесь, летними вечерами, они часто сидели с отцом, молча поглядывая на убогое село и долину под ними. Лейфу она казалась слишком тесной; он стремился улететь в неведомые дали, чтобы бороться и побеждать. А отец мечтал о том, как было бы хорошо, если бы он и все его соседи разбогатели и могли бы жить хотя бы так же зажиточно, как фермер Вестерсен…

Но как они могли бы разбогатеть?… Край бедный, жизнь тяжелая…

И вот теперь здесь раскинулся поселок с роскошными виллами. Ярлсберг превратился в город.

На асфальтированной дороге, что вела из центра поселка к холму, появилась какая-то удивительная машина. Она имела элегантные обтекаемые формы и ехала совершенно беззвучно. Присмотревшись внимательнее, Северсон заметил в ней своего нового знакомого.

Остановив машину перед домом, старик занес в дом несколько пакетов и подошел к гостю.

– Ну, сынок, как тебе нравится родина? Расцвела, как девушка на выданье, не правда?

– Действительно, расцвела, дедушка. С трудом ее узнал… А чей это роскошный дом в центре поселка?

– А чей же – конечно, наш.

– Ваш?… Простите, а как…

– Да уж, – засмеялся дедушка. – Я же даже не представился. Я – Олафсен.

– Олафсенов я знал хорошо… – вспоминал Северсон.

– Они жили на краю села, возле ручья. С Альбертом Олафсеном я учился в Осло. Однако Олафсены не были богатыми. У них было много детей, это правда…

– Самым младшим из тех детей и был я, – улыбнулся дедушка. – А видишь, я богат, и не только я, а все в нашем городе. Видимо, мы не поняли друг друга относительно того дома. Он принадлежит не мне или моей семье, а всем в городе. Это – наш Дом культуры… А это снежно-белое здание с солнечными окнами на противоположном склоне – наш Дом здоровья, то есть больница, как раньше говорили. А тот розовый дом возле входа в Бьйорнсонову котловину – пионерский дворец наших малышей… А теперь посмотри на Йотунский холм. Что ты там видишь?

– Кажется, там стоит обсерватория…

– Да, наша народная обсерватория. Люди теперь просто влюблены в астрономию. Мои внуки ходят туда каждую субботу вечером.

– А это что за большое стеклянное здание?

– Это наш новый, полностью автоматизированный текстильный завод.

Северсон сорвал стебелек травы, надкусил его кончик.

– Я все-таки не понимаю, откуда вы взяли деньги на такие дорогие здания? Одолжили их в банке или у какого-нибудь миллионера из Осло?

– Что ты, сынок?! Ни на банк, ни на миллионера нельзя было бы положиться. Пока были господа, солнышко нам не очень-то светило. Они заботились только о том, чтобы было хорошо им… Тайна нашего богатства кроется в другом. Скоро ты ее увидишь воочию… Но это – позже. А сейчас пойдем и выпьем по рюмке в честь твоего возвращения.

Северсон не заставил себя долго приглашать.

Глава XIII

У источника богатства

Сразу же после обеда Олафсен предложил Северсону осмотреть знакомые места.

– Эта машина – ваша?… То есть я имею в виду – ваше личное имущество? – спросил Северсон, усаживаясь в кабину небольшого красивого автомобиля.

– Да, моя! – гордо ответил дедушка Олафсен. – Я получил ее как премию.

Старик сел за руль, нажал какую-то кнопку, и машина, набирая скорость, помчалась вперед. Как ни напрягал слух Северсон, характерного рокота мотора он не услышал.

– Скажите, а почему двигатель работает так тихо?

– Обычное дело, сынок, – улыбнулся дедушка. – Это у меня электромобиль.

– Значит, он берет энергию из аккумуляторов?

– Только на второстепенных маршрутах. А на главных – из кабеля, проложенного под землей.

– Но автомашина не имеет контакта с кабелем… Разве уже научились передавать электричество на расстояние без проводов?

– Конечно. Радиостанции делали это еще во времена твоей молодости: излучаемую ими энергию перехватывали приемные антенны. В наших электрических дорогах просто проложены высокочастотные кабели, которые индуцируют ток в специальных катушках машины. Это – не последнее слово техники. В Москве, Праге и в других городах, где развитие пошло дальше, чем у нас, уже начинают выпускать автомашины с атомными двигателями.

Северсон задумался:

– Как вы понимаете это «дальше, чем у нас»?

– Я имею в виду развитие человеческого общества. В Москве и в Праге, например, по пути социализма пошли раньше, чем мы. У них уже коммунизм, у нас еще социализм. Но мы, конечно, их догоним.

Северсон промолчал. «Коммунизм», «социализм» были известны ему со времен его первой жизни как сложные политические термины, которые скорее определяли убеждения определенной группы людей, чем говорили об общественном устройстве. То, что для дедушки Олафсена было близким и известным с детства, для Северсона только раскрывалось, рождая десятки вопросов. Но спрашивать не хотелось. Все, все надо посмотреть собственными глазами. Увиденное до сих пор – радует. И все же спешить с выводами не следует.

Решив так, Северсон еще пристальнее присматривался ко всему вокруг. Академик Тарабкин был прав: гость из прошлого не торопился ликовать, пока он был только зрителем.

Вскоре автомашина выехала из городка, поднялись на скалистый перевал и остановилась на краю холмистой горной равнины. Северсон знал ее хорошо: раньше здесь были пастбища.

С тех пор равнина очень изменилась. Бывшая пустошь превратилась в цветущий край.

– Выйдем на минутку? – спросил дедушка Олафсен. – Вижу, что ты поражен.

Северсон молча кивнул головой. Вышел из машины. Медленно обвел глазами пейзаж.

Золотые нивы волновались под ветерком; по ним перебегали мерцающие тени, – так, будто кто-то гладил бархат против ворса. На склонах паслись стада коров и отары овец. Всю равнину пересекали полосы садов. В центре этого живописного края стоял ряд больших продолговатых строений.

– Как видишь, сынок, тайна нашего богатства очень проста: совместная работа, без притеснения и эксплуатации помещиками и банкирами…

– Но здесь была совершенно неплодородная почва…

– Действительно, когда-то наша земля была бедна, сынок. Но недаром же говорят: как посеешь, так и имеешь… Вот посмотри только, какую чудесную пшеницу мы вырастили… Видел ли ты такую во времена своей юности?

– По шесть колосьев на одном стебле?! – удивился Северсон, когда подошел ближе.

– Да! – гордо ответил Олафсен. – И это не какое-то там уродство. Это – выведенная нами очень урожайная шестиколосковая пшеница… Мы выращиваем и выводим совершенно новые виды растений и животных.

– Мне все это кажется сказкой. Вы научились творить чудеса!

– Нет, сынок, здесь нет никаких чудес. Мы лишь овладели наукой, которую дал человечеству великий русский ученый Мичурин… – Олафсен показал рукой. – В доме, который ты видишь перед собой, находится наша исследовательская станция, где мы проверяем новейшие открытия науки и неутомимо стараемся улучшить местные виды растений и животных. Недавно нам удалось вывести новую породу высокоудойных коров…

«Социализм… – промелькнула мысль в голове Северсона. – Значит, и эти научные исследования в поселке, который когда-то был самой глухой провинцией, тоже следствие социализма?»

В Москве он увидел настоящие чудеса, но не ожидал, что такие же глубокие, коренные изменения произошли и на его родине. Теперь дедушка Олафсен своим рассказом пробудил в нем чувство приподнятости, веры в своих соотечественников, веры в себя.

Северсон никогда не чувствовал особой склонности к сельскому хозяйству, но и его поразило все увиденное. Опытная станция была настоящим научным учреждением: животноводческие автоматизированные фермы; хитроумные автоматические машины на полях, – это такие достижения, о каких не мог даже мечтать тот богач Вестерсен, которому в свое время завидовал отец Лейфа!

Экскурсия была так интересна, что Северсон совсем забыл о времени. И только когда солнце начало клониться к закату, он вспомнил про условленную встречу с Наташей Орловой.

– Не знаете ли вы случайно, где живет врач Галльстрем? – спросил он Олафсена. – Я должен передать ему письмо от академика Тарабкина.

– Конечно, знаю. Думаю, что он уже дома.

Еще наступили сумерки, когда автомашина дедушки Олафсена тихо подъехала к вилле врача Галльстрема. Навстречу гостям вышел статный мужчина лет пятидесяти. Он тепло и дружелюбно поприветствовал Северсона, пригласил в гостиную.

Прочитав письмо, Галльстрем пододвинулся со своим креслом ближе к гостю, взял обеими руками его руку:

– Академик Тарабкин просит меня заботиться о вашем здоровье… будете ли вы доверять мне так же, как доверяли ему?

– Не знаю, заслуживаю я вообще такого внимания, – смущенно ответил Северсон. – А к тому же неизвестно, найду ли я здесь работу и смогу ли столько заработать, чтобы рассчитаться с вами…

– Лечение у нас бесплатное, – улыбнулся Галльстрем. – А найти работу я вам помогу.

– Вы берете на себя очень большие обязательства, – покачал головой Северсон. – Я слишком много проспал и ничего не знаю.

– Ученые с неба не падают, и даже теперь дети не рождаются с высшим образованием. Если упорно возьметесь за учебу, – все наверстаете, овладеете всеми нашими тайнами.

– Учиться – хочу. Но с чего начать? Вся современная наука и техника для меня – китайская грамота. Мне кажется, что я провалился бы и в начальной школе.

– Дело не так плохо, как вам кажется. В свое время, в Лондоне, вы получили неплохое образование. На его базе сможете продвигаться дальше. Основы остались неизменными, наука только развивалась вглубь и вширь… – Врач встал, открыл дверь в соседнее помещение. – Вот – книги. Они к вашим услугам.

Северсон обвел жадным взглядом длинные шеренги книжных шкафов.

– Можно посмотреть?

– Прошу, без каких-либо церемоний. А я с женой сейчас приготовлю ужин, поэтому покину вас на часок.

Северсон зашел в комнату, вытащил наугад одну из книг. Это был трактат об анабиозе и оживлении животных.

Бывшему летчику, конечно, трудно было разбираться в специфических терминах, которыми изобиловал текст монографии, и все же он настойчиво вчитывался в строки и даже понимал их!

Неизвестно, сколько бы он так читал, если бы в комнате вдруг не раздался знакомый голос:

– О, наш пациент уже начал читать! Не рановато ли?

Северсон быстро поднял голову. В дверях возле Галльстрема стояла улыбающаяся Наташа.

«Может, она здесь уже давно? – вдруг пришло ему в голову. – А позволила она мне пойти пешком только для того, чтобы везде опередить меня и предупредить Галльстрема и весь Ярлсберг о моем приезде?»

Наташа лукаво улыбалась.

Глава XIV
Приглашение

Было уже далеко за полночь, когда в кабинет академика Навратила на двенадцатом этаже Института физики в Праге вошла «девушка с Луны», Алена Свозилова и, положив на стол большой картонный футляр, тихонько села в сторонке.

Академик даже не пошевелился. Конечно, он заметил девушку, но не имел права распылять свое внимание: в эти секунды он лихорадочно манипулировал кнопками электронно-вычислительной машины.

И вот, наконец, стихло легкое жужжание; машина закончила сложные вычисления и выбросила в прорезь карточку с результатом. Академик Навратил переписал цифры в блокнот, вздохнул с облегчением, расправил плечи и, в знак приветствия, улыбнулся Алене. Она ответила ему тем же, нисколько не обижаясь, – таков был стиль отношений между ними.

– Замечание Чан-су дельное… – сказал академик так, будто и не было почти двухнедельного перерыва в беседе.

– Один ум хорошо, а два лучше. Траекторию следует изменить по его предложению… А что у вас?

– Зайцев сдержал слово! – победно улыбнулась Алена.

– Я хороший дипломат, ведь правда?

Она развязала тесемки и сняла крышку с футляра. Осторожно вытащила свиток чертежей и густо исписанные листы бумаги. Расстелила их на столе, прижав несколькими, попавшимися под руку, предметами.

Академик быстро пробежал глазами чертежи и столбики цифр, его взгляд задержался на последних строках приложенного письма:

«…Это свидетельствует, что Ваше предложение – выполнимо. Проект атомной электростанции, который посылаю Вам, проверен многочисленными экспериментами.

Рад был бы принять участие в испытании на Луне, – не забудьте пригласить! Рассчитывайте на меня также и при реализации Вашего отважного и грандиозного проекта.

Ваш Петр Иванович Зайцев.»

Навратил склонился над большим, аккуратно выполненным чертежом.

– Взгляните, Аленка: электростанция просто безупречно дополняет наш проект!

– Ага, а взгляните-ка сюда! – победно протянула Алена исписанный формулами листок, – Петр Иванович отдает нам свое новейшее открытие! Энергия атомных ядер будет использована на семьдесят девять процентов!

– Не может быть! – вскочил Навратил. – Это – фантастика… А впрочем… – он сосредоточенно просматривал расчеты. – Да… так… Гм… Послушайте, да это же просто как в сказке!… Вот что, милая девочка: спать вам сегодня не придется.

– Разве это впервой? – шутливо отозвалась Алена. – Всем в Праге известно, что академик Навратил не высовывает даже носа из лаборатории; более того, он потерял всякое представление о времени…

– Да, действительно… – Навратил задумался. – Какой сегодня день?… Четверг?

Алена искренне рассмеялась:

– Ну, не правду ли я сказала?! Сегодня суббота, дорогой академик! Суббота, двадцать восьмого сентября…

– В таком случае до понедельника нам остается еще два дня. Как вы думаете, успеем ли за это время проработать весь материал и закончить проект?

Девушка немного смутилась:

– Вы хотели бы представить его на следующее пленарное заседание Академии?

– Я бы хотел, дорогая девчоночка, чтобы этот этап уже остался позади, – засмеялся академик. – Знаете, тяжело много лет таить в сердце свою мечту. Я не так флегматичен, как вам кажется: не забывайте, что я из словацкого Кийова и ожидание меня нервирует… Возможно, проект отклонят, и работать над ним дальше было бы напрасной тратой времени.

– Не могут отклонить! Проект, безусловно, осуществим. Но закончить его за два дня… – Алена заколебалась.

– …не успеем? – договорил за нее Навратил. – Что это с вами случилось? Я не узнаю вас!… Разве не делал наш коллектив значительно большее, даже в более короткие сроки? Если распределим задачи, то в понедельник утром все будет готово. Надо только взяться как следует.

На лице Алены вспыхнул румянец, проступивший даже сквозь загар.

– Не думайте, что я хочу бежать с поля боя перед решающей битвой. Но…

– Но?… – академик посмотрел на Алену удивленно, а потом хлопнул себя по лбу: – Ах, да, я совсем забыл! Ждете гостя!

– Я – нет. Но Академия… – поправила она смущенно.

– Конечно, конечно. Я перепутал… Итак, Северсон прилетает в Прагу сегодня?

– Да, в полдень. По поручению Академии я должна проводить его в Академический городок… А впрочем, Академия пригласила Северсона по вашему совету… – добавила она укоризненно.

– Если бы не доктор Свозилова, я бы не додумался до такого гениального предложения. Боюсь, что это был первый шаг к тому, чтобы потерять свою лучшую сотрудницу.

– Вы упрекаете меня так, будто ревнуете! – обиженно сказала Алена. – Разве вы не знаете, какая для меня честь работать с вами?… А Северсон… Да я всего несколько часов разговаривала с ним в Москве, а после этого мы даже не виделись…

– Ладно, ладно! – улыбнулся Навратил. – Вы не понимаете шуток. Вот что: принесите и проверьте ваш проект кухни – это займет у вас несколько часов. До двенадцати справитесь – ну и езжайте себе на аэродром. Большего от вас я все равно не потребовал бы.

* * *

Алена Свозилова сказала правду: после той случайной встречи в Москве они с Северсоном больше не виделись. Но девушка не упомянула о своей переписке с ним и о видеофонных разговорах с врачом Галльстремом, которые касались исключительно состояния здоровья и самочувствия «человека из прошлого».

Вряд ли Алена сама могла сейчас разобраться в своих чувствах, поэтому никто, конечно, не имел права обвинять ее в притворстве. И все же девушке почему-то не хотелось рассказывать о тех письмах, которые она еженедельно получала от Северсона, не хотелось признаться, что в ней возникает чувство более сложное, чем обычная забота о судьбе малознакомого человека.

Северсон писал ей, что регулярно посещает Дом культуры и Производственный центр, познакомился и подружился со многими жителями нового Ярлсберга. Друзья приглашали его переселиться к ним, но он живет в своем родном доме на холме и хозяйничает сам. В его письмах очень часто упоминался дедушка Олафсен: старик остался ему верен и частенько заходит к нему поболтать.

Северсон писал скупо, немногословно, но девушка умела читать между строк. Из его слов о том, что он настойчиво изучает основы атомной физики и биологии, Алена поняла, что «человек из прошлого» постепенно превращается в человека современного, – с широким диапазоном интересов. Конечно, это были только первые шаги; Северсон, как никогда, нуждался в поддержке именно сейчас. Врач Галльстрем с присущей ему тактичностью направлял энергию Северсона в нужное русло, – именно его нужно было благодарить за то, что пациент постепенно полностью выздоравливал. Но кое-что сделала и Алена Свозилова. Это по ее инициативе Всемирная Академия наук пригласила Северсона на очередное заседание исторической секции, где должны были рассматриваться материалы, которые касались начала двадцатого столетия. Не говоря уже о том, что Северсон действительно мог подтвердить и дополнить факты, по которым не было прямого документальных свидетельств, участие «человека из прошлого» в таком заседании было бы очень полезным, потому что, возможно, впервые показало бы Северсону, что он может найти себе место в новом обществе.

Конечно, Северсон даже не подозревал, что о приглашении Академии известно Алене Свозиловой. Напротив, когда серебристый ракетоплан линии Осло – Прага приземлился на пражском аэродроме и к гостю подбежала Алена, он очень удивился:

– Вы здесь?! Как вы узнали, что я прилетаю в Прагу?… Я нарочно об этом не писал, чтобы сделать вам сюрприз.

– А тем временем, сюрприз преподнесла вам я! – сказала Алена, протягивая ему руку. – Вы кого-то ищете?

– Да, я должен встретиться с представителем Академии наук.

Она улыбнулась:

– Этим представителем являюсь я.

– Вы?… Каким образом?

– Волею судьбы! – пошутила Алена. – Вы разочарованы?

– Вовсе нет, приятно удивлен.

– Но все же я хочу избежать официальности и быть просто вашим другом. Как вам нравится программа на сегодняшний день: во второй половине дня – осмотр города; вечером – концерт или опера. Согласны?

– Я вам очень благодарен. Уже давно мечтаю осмотреть Прагу.

Можно было воспользоваться автомобилем или побродить по улицам старинного города пешком, однако они решили вызвать аэротакси: с высоты птичьего полета открывается более величественная перспектива.

Вертолет неторопливо проплывал над парками и лесопарками, вытканными золотыми красками осени, иногда зависая над живописными уголками города.

– Эта часть Праги осталась без изменений, – показала Алена на Градчаны[1]1
  Бывший королевский замок в Праге. Теперь – резиденция президента ЧССР (Здесь и далее прим, из исходного изд.).


[Закрыть] и на Малу Страну[2]2
  Район г. Праги. Имеет вид средневекового города с замками бывших дворян.


[Закрыть]. – Ее решили сохранить как исторический памятник. Сохранены все достопримечательности, дворцы и дома, имеющие художественную ценность. Некоторые из них стоят на своих местах, другие мы перенесли, чтобы достичь полной гармонии между старой и новой Прагой[3]3
  Рабочий район г. Праги, где раньше жила преимущественно пражская беднота.


[Закрыть]. Больше всего изменились те части города, где раньше на улицах не было ни солнца, ни зелени. Взгляните, например, слева, на тот склон. Это – Жижков[4]4
  Район г. Праги.


[Закрыть]. Дворцы с башнями построены уже в атомном веке, и все же это никак не нарушает стиля нашей «Стобашенной Праги». Архитекторы об этом позаботились. Промышленные предприятия мы перенесли за город, чтобы в Праге освободилось больше места для парков.

– А что это за большое сооружение на холме? – показал Северсон на Петржин.

– Это – наша гордость, памятник культуры чешского и словацкого народов. На строительстве работали выдающиеся художники, скульпторы, архитекторы, живописцы. Здесь собраны труды всех наших мыслителей, ученых, художников и писателей.

Прогулкам по городу отдали и половину второго дня, а потом Северсон с Аленой полетели в Пршеров, где размещалась Всемирная Академия наук.

Назавтра, в первой половине дня, в левом крыле главного дворца Академии было намечено заседание исторической секции, пригласившей Северсона. Во второй половине дня в главном зале должен был рассматриваться проект, который взволнует весь мир.

Но об этом проекте Северсон даже не подозревал.