Текст книги "Сигналы Вселенной. Планета трех солнц"

Автор книги: Владимир Бабула

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Глава XXVII
Прогулка в безвоздушном пространстве

Отклонение «Луча» хотя бы на ничтожную долю градуса от своего маршрута означало бы потерю цели и блуждание по бесконечной Вселенной, так что после встречи с туманностью все внимание астронавтов было сосредоточено на исправлении траектории корабля. Измерения выполнялись со всей возможной точностью; после сравнения отдельных результатов допущенные ошибки исправлялись, и лишь затем определялись окончательные данные для маневрирования.

Этот период всеобщей интенсивной работы Северсон использовал для выполнения поручения, которое дал ему Дитриксон. Он незаметно вынес из лаборатории поляризационный аппарат, обработал каюту Олафа и, найдя в ней описанный праплемянником тайник, забрал две металлические коробки.

«Половина задания выполнена!» – с облегчением вздохнул он в своей каюте и взял в руки одну из коробочек.

Что в ней может быть?… Жаль, что здесь нет силы тяжести – не поймешь даже, какой у нее вес.

Матово-белый металл был гладким, без всяких надписей или значков.

Северсон потряс коробочку над ухом – внутри ничего не шелохнулось.

Открыть или не открывать?

«Лучше не надо… – решил он наконец. – Олаф, бесспорно, зря не предостерегал бы».

Дитриксон просил выбросить коробочки в реактор. Но прежде всего необходимо было разведать обстановку, и Северсон отправился к атомной электростанции.

Грубер и Мадараш, дежурившие возле реакторов, не обратили внимания на Северсона. Они сидели перед длинным полукруглым пультом и внимательно следили за контрольными экранами.

– Пе – триста двадцать семь… Эр – семьдесят два… А – сто тридцать шесть… Ка – семьсот тридцать… – раздался голос Навратила из громкоговорителя видеофона.

Ученые покрутили несколько ручек, посмотрели друг на друга, кивнули головами в знак согласия, и Мадараш доложил:

– Пе – триста двадцать семь, Эр – сто семьдесят два, Ка – семьсот тридцать – выполнено!

– Могу ли я осмотреть реакторы двигателей? – спросил Северсон, когда наступила пауза.

– Нет! – отрывисто бросил Грубер. – Подождите.

– Двигатели сейчас работают, – приветливее объяснил Мадараш. – Когда скорректируем траекторию, тогда – пожалуйста. Я даже помогу вам изучить их конструкцию.

– Простите, – смущенно промямлил Северсон. – Я совсем забыл об этом…

«Какой я дурак! – упрекал он себя, возвращаясь в каюту. – Проклятое невежество! Будь прокляты эти коробки, праплемянничек и все его коварное «Братство»!… Почему я вообще веду себя, как идиот?… Зачем Олаф велел мне бросить коробочки в реактор?… Видимо, их надо просто уничтожить… Но не для этого же он пронес их сюда, на корабль?… Нет, что ни говори, а нужно узнать, что там».

Открыть коробочку было не так легко, как казалось на первый взгляд. Крышка прилегала настолько плотно, что под нее нельзя было просунуть острие ножа, и металл оказался значительно тверже, чем думал Северсон.

Изрядно намучившись и сломав нож, Северсон с досадой швырнул коробочку на пол. То ли благодаря упругой обшивке каюты, то ли из-за того, что удар пришелся в нужное место, коробочка неожиданно раскрылась, из нее выплыли полоски шелковистой бумаги и несколько небольших стеклянных ампул, в которых обычно хранятся лекарства для инъекций. Он поймал одну и посмотрел на свет. Жидкость в ампуле была абсолютно прозрачна.

А коробочка тем временем продолжала свое путешествие по каюте, рассыпая ампулы. Упругие стены отбивали летящие предметы в самых разных направлениях. Через несколько секунд каюта стала похожа на улей, где снует рой пчел.

Коробочку и несколько ампулок Северсон поймал довольно быстро, а потом дело осложнилось. Размахивая кожаным шлемом, он летал по каюте, напоминая самому себе чудаковатого профессора-энтомолога, который с сачком в руках бегает по лугу за редкой бабочкой. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем Северсон завершил охоту. Тогда он принялся внимательно рассматривать ампулы.

После тщетных усилий разобрать полустертые надписи на стекле Северсон положил ампулки обратно в коробку, а одну старательно завернул в бумагу и запихнул в карман, – на всякий случай, как вещественное доказательство.

Коробочки он спрятал в выдвижном ящике, среди белья.

* * *

Реакторы двигателей снова замолчали. Жизнь экипажа вошла в привычную колею.

По предложению Молодиновой, немного изменили распорядок дня: после шестичасового дежурства каждому ученому выделялось еще два часа для научной работы. Чтобы упорядочить наблюдения, распределили и области исследований: Чан-су с Цагеном должны были изучать радиозвезды, Навратил – центр Галактики, Ватсон – его окрестности, Шайнер – «новые» звезды. Фратев проверял параллаксы светил. Словом, работы хватало всем. Никто не жаловался, что время тянется медленно.

Свободные минуты Северсон посвящал «разведывательной работе», однако Алена уже начала терять интерес к этому занятию.

– Мы следим за Ватсоном уже много дней, подсматриваем за ним во время работы, подслушиваем под дверью каюты, а что обнаружили? – спрашивала она. – Ничего! Правда, у него в каюте есть приемник и блокнот с таинственными знаками. Но что в этом преступного?

Северсон не возражал девушке, однако втайне продолжал свое дело. Его интересовал не только Ватсон, но и Дитриксон и отношения между ними.

Наконец Олаф выздоровел. Узнав об этом, Северсон сразу же сел к видеофону и набрал номер запасного аппарата Ватсона.

Его предположение подтвердилось: действительно, раньше других Олаф посетил Ватсона.

С огромным вниманием Северсон следил за тем, что происходит в каюте Ватсона. Хозяин и гость беседовали, как давние друзья.

– Как чувствуете себя, больной? Очень рад, что снова вижу вас живым и здоровым! – приветствовал Олафа Ватсон.

– Жив – это правда, но болезнь все-таки дала себя знать… Я вам очень благодарен, дружище.

– За что? – удивился Ватсон.

– За сочувствие и поддержку, за частые посещения в больнице… Разве этого мало?… Ну, а как продвигается дело?

Ватсон схватил его за руку и прижал палец к губам:

– Тс! Тише, дружище!… Пока что все в порядке. Вот будет сюрприз, когда… – И он начал говорить так тихо, что нельзя было разобрать ни слова.

– Хороший из тебя детектив, Лейф! – вдруг послышался за спиной Северсона голос Алены. – Не пугайся, это я. Хотя мог бы быть и кто-нибудь другой. Осторожным тебя назвать никак нельзя, мой Шерлок Холмс!

– Ты давно стоишь здесь? – спросил он смущенно.

– Нет, только зашла. Что нового у Ватсона?… О, у него гость!… О чем же они разговаривают?

Северсон побледнел и наклонился к видеофону, чтобы Алена не видела его лица:

– Плохо слышно, а усилить нельзя. Но ты ничего не потеряла, Аленка. Рассказывали анекдоты, к тому же слегка пикантные, поэтому и продолжают шепотом…

Олаф действительно засмеялся, и Ватсон тоже.

– Если узнаете что-нибудь новое, – позовите меня, – сказал Дитриксон, прощаясь. – Я пойду. Надо еще зайти к Молодиновой и Навратилу.

– Все-таки никчемные из нас детективы! – снисходительно улыбнулась Алена и выключила аппарат.

«Никчемные… Действительно никчемные! – отдавалось в голове Северсона, когда он, попрощавшись с Аленой, шел в свою каюту. – Эти злодеи все-таки заключили союз; они замыслили что-то недоброе, а мы до сих пор не можем вывести их на чистую воду… Что же делать?»

Он не спал всю «ночь», как по привычке называли время, предназначенное для сна. На «Луче», конечно, не было ни дня, ни ночи, ни весны, ни зимы; продолжительность периодов определяли только атомные часы; но экипаж жил по земному календарю.

Согласно этому распорядку наступило утро, когда Северсон наконец обдумал детальный план действий, однако выполнение замысла пришлось отложить, потому что как раз на это утро была запланирована передача на Землю для Всемирной Академии наук. То были недельные сводки по результатам научных исследований – преимущественно цифры, значки и непонятные аббревиатуры. Сегодняшняя передача была интереснее, чем обычно: экспедиция сообщала, что Мадараш обнаружил неизвестные до сих пор нуль-лучи, способные разрушать ядра атомов. Но Северсон даже не вчитался как следует в это сообщение, обещавшее стать на Земле настоящей сенсацией; он с трудом дождался конца передачи, чтобы приступить к более важному делу.

Как настоящий детектив, он украдкой пробрался на склад, раздобыл там усовершенствованный фотоаппарат с автоматической экспозицией, прихватил длинный трос. Все это было ему нужно, чтобы совершить путешествие за пределы «Луча», в безвоздушное пространство.

Пока Северсону везло. Никем не замеченный, он проплыл к шлюзовой камере, заполнил ее воздухом, надел скафандр. Один конец троса прикрепил к пряжке пояса, а второй – к кольцу на перекладине.

Обезопасив себя таким образом, Северсон нажал на рычаг внешнего герметичного люка. Давление воздуха резко распахнуло его. Перед человеком открылось свободное межзвездное пространство.

От страха у Северсона замерло сердце. Судорожно вцепившись в проем люка, он прижался к гладкой обшивке великана. Звездное небо отражалось в ней, как в кривом зеркале.

Ни звука, ни движения. Казалось, «Луч» утратил свою бешеную скорость и просто неподвижно висит в безвоздушном пространстве.

Северсон осторожно повернул голову. Его взгляд упал на большой шар, где находился «мозг» великана: кабина управления, обсерватория, передающая станция. За большими иллюминаторами двигаются ученые. Они даже не подозревают, что извне кто-то смотрит на них.

«На самом деле не подозревают?… Не увидел ли меня случайно кто-нибудь?» Северсон взглянул на свой скафандр. На него падали только слабенькие блики света; с большого расстояния вряд ли их заметишь. Значит, все в порядке. Вперед!

Передвигаться было трудно. Перчатки скафандра скользили по гладкому металлу; тело стремилось оторваться от поверхности звездолета и нырнуть в пространство. Иногда Северсону казалось, что движется не он, а корабль – оптическая иллюзия, характерная для мира невесомости, где нет ни «верха», ни «низа»: человек все время считает, что «верх» там, где голова.

Только через час утомительного путешествия Северсон добрался до цели – шестого иллюминатора во втором ряду. Он был ярко освещен.

Очень осторожно Северсон заглянул в каюту. Да, Ватсон у себя. Он сидит у стола, спиной к окну, и что-то пишет. Перед ним груда словарей и загадочные таблицы, так поразившие Северсона и Алену.

Ватсон неожиданно шевельнулся, и Северсон быстро спрятал голову в тень. Когда, через минуту, он снова заглянул в каюту, Ватсон, – уже с наушниками на голове, – сидел возле магнитофона и крутил ручки настройки.

«А, дорогой, так ты записываешь передачу какого-то сообщника с Земли?! – злорадно подумал Северсон и, нацелив фотоаппарат, нажал на спуск. – Один снимок уже есть. Сделаем для верности еще один».

Но вдруг аппарат выпал у него из рук, а «Луч» рванулся и крутанувшись вокруг своей оси, помчался куда-то в сторону. От страха Северсон закрыл глаза. Ему показалось, что он падает в бездну; даже не падает, а его просто тянет туда какая-то неведомая сила…

«Но что же случилось с кораблем?… Катастрофа?»

Открыв глаза, Северсон первым делом увидел на фоне освещенного проема шлюзовой камеры знакомый силуэт головы Навратила в прозрачном шлеме скафандра. Академик быстро сматывал трос, притягивая к себе незадачливого путешественника.

Не успел Северсон опомниться, как оказался в шлюзовой камере, а затем в коридоре. И только там Навратил сердито сказал:

– Вы сошли с ума, приятель?! Что вы искали в межзвездном пространстве?… Вам надоело жить?!

– Я… я… фотографировал… – Северсон запинался, словно ученик, которого учитель поймал на списывании.

– Фотографировали?! Что там можно было фотографировать, скажите мне, пожалуйста?

– Я фотографировал «Луч». Хотел получить интересный снимок для телевизионной передачи… – Северсон овладел собой и говорил теперь намного увереннее. – Когда вы потянули меня за трос, аппарат выпал из рук.

– Вот так идея!… Интересный снимок, гм… А подумали ли вы о том, что мельчайшая пылинка, летящая во Вселенной, может пробить вам сердце?… Не допускаете, что вам могли нанести непоправимый вред нуль-лучи? Ведь мы еще не знаем даже, задерживает ли их скафандр… Вы должны немедленно пройти медицинский осмотр.

– Простите мое безрассудство, товарищ Навратил. Я очень сожалею, что доставил вам столько неприятностей. Больше никогда такого не сделаю, клянусь!

– Я в этом твердо убежден. Ваше счастье, что я заметил вас из кабины управления. «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить!» – помните об этом. Если вам еще когда-нибудь взбредет в голову нечто подобное, посоветуйтесь со мной или с товарищем, который в этот момент будет исполнять обязанности капитана. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Да. И, прошу, не говорите об этом никому.

– Уже поздно. Все в кабине управления видели вас.

Алена сразу же догадалась, зачем Северсон вышел из «Луча».

– Видишь, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты оставил свое расследование, все равно это ни к чему не приведет, – упрекала она его. – Ведь я чуть не потеряла тебя! Если бы ты хоть словечком намекнул мне! Мы должны покончить с этим. Просто расскажем обо всем Навратилу, и все.

– Нет, еще рано! – с отчаяньем запротестовал Северсон. – Еще не настало подходящее время. Обещаю тебе, что больше не наделаю никаких глупостей. Нужно еще немного понаблюдать за Ватсоном. Ведь, кроме вещей в каюте, мы не имеем против него никаких вещественных доказательств. Потерял я и снимок, который с таким трудом добывал. Возможно, мы поймаем Ватсона еще на чем-нибудь. Для этого нам вполне хватит видеофона.

– Повторяется прежняя ошибка… – тихо сказала Алена. – Но я не могу с тобой спорить.

Вскоре после этого Северсона посетил Олаф.

– Здравствуйте, дядюшка! Как ваши дела, парашютист?… Ну, не сердитесь. Я пришел спросить, что вы сделали с коробочками.

– Уничтожил их, как вы просили.

– Действительно? Ну, ладно. А почему, собственно, вы вылезли из корабля? Выслеживаете меня? – спросил он насмешливо. – Не советовал бы вам этого делать. Знаете, не люблю шпионов.

Северсон покраснел и невольно сжал кулаки:

– Если бы вы не были моим родственником, я разделался бы с вами тут же, на месте, вы, «брат сильной руки»! Слишком много себе позволяете! Но я вас предупреждаю: не играйте со мной! Достаточно одного слова – и вам конец. Ведь знаете пословицу Навратила про кувшин и воду?

Дитриксон испуганно отступил:

– Я не хотел вас обидеть, дядюшка… – сказал он примирительно. – Не сердитесь… Значит, не можете объяснить эту прогулку в безвоздушное пространство?

– Могу! – отрезал Северсон. – Полез я туда, собственно говоря, из-за вас. К реакторам я попасть не мог, поэтому ваши проклятущие коробки швырнул в космос!

– Жаль. Все успокоились, и я их еще мог бы использовать. Но все же я вам очень благодарен! – сказал иронично Дитриксон.

Глава XXVIII
Тайна Ватсона

Проходили недели, месяцы… Год сменялся годом.

В труде и развлечениях время для отважных астронавтов проходило незаметно. После открытия нуль-лучей работать стало еще интереснее: оказалось, что эти лучи могут стать хорошими помощниками в целом ряде отраслей науки. Они помогали точнее исследовать строение атомного ядра, значительно ускоряли процесс преобразования элементов в лабораториях. Однако источник нуль-лучей все еще оставался неизвестным; безрезультатными были и попытки получить их искусственно.

Время от времени академик Навратил просматривал контрольные записи направленного на Землю астрогравиметра и качал головой:

– Бесполезно, бесполезно… Выпущенное слово не поймаешь, а свет не догонишь. Боюсь, что доктор Заяц поставил перед собой непосильную задачу. Гравитация – это стоглавый дракон: одну голову отрубишь, а пять новых вырастут. Скорее топором побреешься, чем промодулируешь гравитацию!

Перспективы связи с помощью гравитации для экипажа «Луча» представляли уже не теоретический, а вполне практический интерес. Радиоволны с Земли долетали сюда с опозданием в два с половиной года. А сообщений с родной планеты все ждали с нетерпением.

Первые попытки управлять погодой на Земле с помощью атомной энергии вызвали на «Луче» восторг. Менее радостными были сообщения о ходе оживления Амундсена. Операции продвигались очень медленно, так как на теле героя оказалось несколько ран. Однако Тарабкин, к великой радости Северсона, не терял надежды.

* * *

Так прошло пять лет. Чтобы отпраздновать знаменательную годовщину, все собрались в клубе на торжественный обед.

– О, жареная курица! – радостно воскликнула Надежда Молодинова. – Да это же мое любимое блюдо!

– Фаршированный перец! – присоединился к ней Мадараш. – Чудесно.

– Свинина, кнедлики и капуста со шкварками! – обрадовался Навратил.

– Пусть я буду президентом планеты Икс, если это жаркое не лучше того, что готовила мама! – ликовал Фратев.

– Вы волшебница, Алена! Как это вам удалось всех порадовать? – удивился Чан-су.

– А что же здесь сложного? – весело улыбнулась Алена. – Сколько раз вы в клубе вспоминали свои любимые блюда! Еще на Земле я, составляя план нашего меню на восемь лет путешествия, не забывала про национальную кухню.

– И втайне протащили на «Луч» ящик с консервами, собираясь порадовать нас после этой искусственной пищи, правда? – продолжил за нее Навратил.

Северсон пожал руку возлюбленной и прошептал:

– Я рад за тебя.

Как только обед закончился, Навратил затянул старинную песенку:

Это праздник, это праздник,

Пойдем, старая, к пивной -

Гой-я-я, гой-я-я,

Гой-я-я, гой-я-я!

Гой-я-я, я!

Все присоединились, и в клубе весело зазвучало:

Будем до утра Танцевать гулян.

Гой-я-я!

* * *

– Товарищ Молодинова, я должен сказать вам нечто очень важное, – послышался голос Ватсона из громкоговорителя видеофона в кабине управления. – Не можете ли вы зайти ко мне?

– Не могу, Ватсон. «Луч» немного сбился с курса, сейчас определяем причину.

– Тогда коротко: я обнаружил на планете Икс еще одну радиостанцию. Она немного слабее и говорит на языке, который отличается от языка первой. Следует надеяться, что…

Его перебил резкий сигнал тревоги, а вслед за тем на экране служебного видеофона появилось взволнованное лицо Цагена:

– Товарищ Молодинова, астрогравиметры показывают большое тело в направлении Денеболы… И еще одно – чуть поменьше – в направлении Регула…

На этот раз опасность была обнаружена заранее, и торопиться не понадобилось. По приказу Молодиновой начальник радиолокационной станции Вроцлавский старательно обследовал пространство и примерно через полчаса сообщил:

– Направление Регула: темное тело, величина ноль-три, расстояние двадцать шесть целых и семь десятых минуты… Направление Денеболы: темное тело, величина ноль-ноль-восемь, расстояние тридцать две целых, девять десятых минуты. В направлении на центр созвездия Льва: темное тело, размер ноль-ноль-четыре, расстояние тридцать девять минут…

Молодинова быстро включила все видеофоны «Луча».

– Внимание… Внимание… Пристегнитесь! Включаем реакторы двигателей!

Ровно через минуту из дюз корабля вылетело красное пламя.

– Как у нас говорят, больше счастья, чем ума, – сказал Навратил. – Погасшая звездная система, или что это там такое, могла бы с таким же успехом просто стоять у нас на пути.

– Тогда бы я ее уже давно обнаружил, – возразил Мадараш, сидевший сейчас в кресле первого пилота. – Я не спускаю глаз с главного астрогравиметра.

С экрана заглянуло в помещение всегда улыбающееся лицо Фратева.

– Представьте себе, самое крупное тело у Регула – радиозвезда! – воскликнул он радостно. – И как интенсивно излучает! Это уже не шум, а просто грохот водопада!

Навратил надел наушники и подошел к радиотелескопу.

– Фратев прав, послушайте! – подал он наушники Молодиновой. И с улыбкой добавил: – Я думал, что он, как всегда, немного преувеличивает.

– Нет сомнения, источник радиоволн не может быть далеко. Проверьте, пожалуйста, точно ли направлен радиотелескоп на самое крупное тело.

Навратил подошел к пульту и прищуренными глазами обвел несколько экранов.

– Да, данные астрогравиметра, радиолокатора и телескопа совпадают. Радиоволны исходят из тела величиной ноль-три.

– Итак, мы стоим на пороге раскрытия тайны радиозвезд! – обрадовалась Молодинова. – Это, несомненно, угасающие звезды, температура которых понизилась настолько, что они уже не излучают видимого света.

– Вы правы, – показал Мадараш на экран астротелевизора. – Взгляните: угасающее солнце излучает инфракрасные лучи.

– С этой минуты Проксима потеряла право на свое имя. Ближайшая звезда это… Как ее назовем? – почесал затылок Навратил.

– Радиозвезда Фратева. Пусть порадуется Фратев! Он первый услышал ее голос! – предложил Чан-су.

Минуту спустя Северсон сел к микрофону и начал говорить.

– Внимание, внимание! Специальное сообщение для Земли!… Во-первых, мы раскрыли тайну радиозвезд… Это темные тела, или, лучше сказать, угасающие звезды. Одна из них недалеко от нас. Мы назвали ее… Ради бога, что случилось?! В кабину снаружи ворвалось ослепительное сияние!… Секунду!… Темное солнце засверкало! Взорвалось!… Вокруг него расширяется огненная сфера!… Выключаю… Вызову вас через минуту…

Неожиданная вспышка новой ослепительной звезды вызвала тревогу на «Луче».

– Реакторы двигателей – на полную мощность! – скомандовал Навратил.

Ватсон влетел в кабину управления:

– Не делайте этого! Не превышайте порог в сто пятьдесят тысяч километров! Это может плохо закончиться!

– Пан или пропал! Сейчас трудно выбирать, на это нет времени. Мы намного меньше рискуем при повышенной скорости, чем если поплетемся в пределах досягаемости новой звезды и сгорим, – ответил Грубер.

– Да, крылышки нам может опалить! – Мадараш пытался скрыть свою тревогу за шуткой, но это ему плохо удавалось.

Только Чан-су оставался абсолютно спокойным.

– Я согласен с академиком Ватсоном, – сказал он так, будто выступал на обычном научным диспуте. – Не следует увеличивать скорость: так мы растратим топливо, а оно нам еще пригодится. Продолжим путешествие, вот и все. Извергнутая радиозвездой Фратева раскаленная масса не полетит быстрее двух тысяч километров в секунду. Она никогда нас не сможет догнать.

– …Через три года, в тот момент, когда до вас долетит мой голос, на вашем небе засияет новая звезда! – продолжал Северсон передачу. – Когда увидите ее, вспомните о нас и назовите ее радиозвездой Фратева…

* * *

Взрыв космического масштаба на расстоянии пяти световых часов – не самое приятное зрелище. Но нашим завоевателям Вселенной представилась идеальная возможность изучить жизнь космического тела.

Внезапные вспышки звезд астрономы Земли наблюдали неоднократно. Однако эти явления происходили так далеко, что результаты наблюдений были очень скромными. И только теперь космонавты могли исследовать физические и химические изменения на поверхности только что возникшего солнца и в короне, которую звезда выбросила из себя с невероятной силой.

Сразу же после вспышки «Луч» оказался во все нарастающем потоке рентгеновских и космических лучей. Также и интенсивность новооткрытых нуль-лучей все увеличивалась.

– Так оно случилось, что счастье за беду зацепилось, как говорят у нас! – улыбнулся Навратил. – Ну что же, нам остается только почтительно поблагодарить нашу дорогую радиозвезду Фратева за бесценные факты, которые она подарила науке. Нет сомнения, что они помогут раскрыть тайны возникновения новых и прочих звезд и происхождения космических лучей.

– Да, мы собираем более богатый урожай, чем могли рассчитывать, – кивнула Молодинова. – А сколько новых великих открытий еще ждут нас в звездной системе Проксимы Центавра!

– Может, даже удастся раскрыть тайну происхождения всей Галактики? – мечтательно сказала Алена.

Ярко-желтый цвет радиозвезды Фратева через несколько дней превратился в оранжевый, затем – розово-красный. Светимость звезды настолько уменьшилась, что ее уже можно было наблюдать только в сильные телескопы.

– Следовало бы назвать ее не радиозвезда, а Брызгалка! – шутил Фратев. – Засияла, наделала шуму и исчезла… Видите, как быстротечна мирская слава?!

* * *

Жизнь на «Луче» снова вошла в привычную колею. Ученые направили объективы своих аппаратов на цель путешествия – Проксиму Центавра.

Северсон во время этих бурных событий позабыл о Ватсоне. Напомнил о нем разговор с праплемянником. Олаф пожаловался на непрерывную головную боль, которая иногда доводила его до безумия.

«Хоть бы у тебя лопнул мозг, тогда бы я избавился от хлопот! – подумал Северсон. Когда же через мгновение осознал смысл своего тайного желания, вздрогнул: – До чего я дошел?! Так может думать только трус! – злился он сам на себя. – Время летит, и цель путешествия приближается. Надо действовать!»

Теперь он ежедневно следил за Ватсоном, работавшим в обсерватории. После многих тщетных попыток ему удалось, наконец, поймать того на месте преступления.

Северсон включил видеофон и без особого внимания наблюдал картину на экране. Она не заинтересовала его, потому что была слишком похожа на все предыдущие. Северсон уже знал каждое движение Ватсона. Не было ничего особенного и в том, что тот набрал какой-то номер на видеофоне.

Однако то, что произошло потом, Северсона безгранично удивило. На экране аппарата Ватсона появилось изображение кабины управления. Чан-су разговаривал с Навратилом о только что открытой планете в системе Альфа Центавра А. Ни один из ученых не обращал внимания на видеофон.

«Разве там не загорелась сигнальная лампочка?»

Когда Ватсон вдоволь насмотрелся на кабину управления, он соединился с клубом. Там было весело. Вроцлавский рассказывал анекдоты, собравшиеся смеялись. Время от времени улыбался и Ватсон.

В клубе также никто не заметил, что видеофон работает.

Северсон хлопнул себя по лбу:

«Я просто глупец! Как это я не догадался сразу: Ватсон делает то же, что и я – подслушивает с помощью видеофона. Что же он хочет выведать?… Нет, теперь уже действительно пора вмешаться».

Он решил сразу же после дежурства рассказать все Алене и попросить, чтобы она сообщила Навратилу про обоих заговорщиков.

Но, войдя в клуб, где должен был встретиться с Аленой, Северсон в изумлении остановился.

В пустом зале возле окна с искривленной сосной сидел… Ватсон. Он так углубился в просмотр каких-то бумаг, лежащих на столике перед ним, что ничего не замечал вокруг.

«Ватсон в клубе?! Никогда раньше он сюда не ходил. Что это он задумал?»– промелькнуло в голове Северсона.

Ватсон держался спокойно, временами его глаза даже улыбались, обирая двумя веерами морщинки у висков. Просмотрев бумаги, он аккуратно сложил их в большую стопку, облокотился на раму иллюминатора и, машинально поглаживая посеребренные сединой волосы, поглядел на звездное небо.

Мало-помалу в зале начали собираться остальные астронавты. Каждый из них, замечая Ватсона, удивлялся так же, как и Северсон, но никто по этому поводу не сказал ни слова.

– Как тебе нравится наш посетитель? – прошептал Северсон, когда к нему подсела Алена.

– Я ему рада. Наконец-то он взялся за ум.

– Ты знала, что он сюда придет?

– Да, мне об этом сказал Навратил.

– Откуда такая перемена? Чего ему надо?

– Ты неисправим! – засмеялась Алена. – Во всем видишь какую-то тайну.

– А приемник и зашифрованные заметки – это ничего не значит?! – обиженно спросил Северсон.

Ответить Алена уже не успела. Навратил поднялся и сделал знак рукой:

– Садитесь, друзья, послушаем академика Ватсона. Он хочет рассказать нам что-то очень важное.

Северсон вопросительно взглянул на Алену. Она пожала плечами.

– Прекрасно знаю, что многие из вас считают меня отшельником, мизантропом… – сухо и холодно заговорил Ватсон. – Именно поэтому я хотел бы объяснить вам причины своего уединения… – Он помолчал и обвел взглядом присутствующих. – Сегодня я уже могу сказать, почему не ходил в клуб. Мне нужно было много времени. Я пытался разгадать смысл слов незнакомого языка жителей планеты Икс…

По немногочисленной аудитории прокатилась волна изумления, но Ватсон не обратил на нее никакого внимания.

– Надеюсь, мне это частично удалось сделать…

Алена слегка толкнула Северсона и многозначительно подмигнула.

– Как я уже докладывал товарищу Молодиновой, планета Икс транслирует свои передачи с двух станций. К сожалению, вторую я обнаружил только недавно, и передает она на совсем другом языке, нежели первая. Поэтому вся моя работа касается только мощной станции, которую мы слышим уже много лет…

Ватсон подошел к магнитофону и щелкнул выключателем. В зале раздался визгливый голос.

– Так обычно разговаривают жители планеты Икс. А теперь пустим пленку медленнее… Будьте внимательны… Чаще всего услышите слова: «вехагете», «есвеелес», «охогхим», «есвеелен», «гехе»… Очевидно, это наиболее употребительные у неведомых людей выражения.

Я установил, какие слова чаще всего употребляются в большинстве языков мира, и пришел к выводу, что среди тех слов, которые вы только что услышали, прежде всего должны найтись местоимения, глагол «быть» и прочее.

Было бы слишком долго описывать, как шаг за шагом я раскрывал смысл неизвестных слов. Тот, кто заинтересуется данной проблемой ближе, может изучить вот этот материал, – положил он руку на толстую кипу бумаг. – Я бы хотел обратить ваше внимание, что путь к решению был очень сложным. Сначала я обратился к разным, известным с древнейших времен системам дешифровки. Это ничего не дало. Потом я изучил научные труды академиков Грозного и Лексы, расшифровавших неизвестный язык на надписях с Востока. Но и это мне мало помогло. Только после целого года безуспешных поисков я заметил, что некоторые слова, хотя и имеют в нашей транскрипции одинаковые буквы, произносятся всякий раз по-иному. Разница состоит в высоте тона слогов. Неизвестные люди, собственно, не говорят, а поют. Для нашего слуха звучит не очень приятно, а для них – имеет большое значение. Отдельные тона им заменяют буквы.

А теперь я прочитаю вам перевод нескольких фраз, которые мне удалось понять…

«Математический турнир (поединок или олимпиада) прошли хорошо, на высоком уровне. Абсолютным победителем является… (непонятное имя)».

«Враждебное государство (или континент) стремится уничтожить нашу цивилизацию (или религию). Бог нам вложил в руки меч (оружие), чтобы мы наказали богоотступников. Наша земля (континент) для нас слишком мала. Самые урожайные места принадлежат безбожникам (непонятное название народа), а мы голодаем. Мы должны расширить свое жизненное пространство. Наше терпение лопнуло. Объявим священную войну…»

Кажется, наше посещение планеты Икс будет не из приятных. Согласно результатам, полученным ценой долгого и упорного труда, там вот-вот разразится буря. Возможно, мы попадем именно в разгар…