Текст книги "Новая жизнь Димки Шустрова"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Сомов

Мама и Владимир Иванович пришли вместе. Димка еще на улице их увидел – Алена показала. Сомову мама была чуть повыше плеча. Она держала его под руку и, улыбаясь, оживленно что-то говорила. Сомов в ответ кивал и с тревогой поглядывал на дом. В коричневом костюме, темноволосый, он не понравился Димке, показался похожим на медведя. Во дворе Димка совсем хорошо разглядел его: брови, как у Алены, длинные и прямые, широкий подбородок с ямочкой. И у Алены такая же ямочка.

Может, еще и оттого Сомов не понравился Димке, что он сразу же сравнил его с мамой. Мама – легкая, стройная, кудрявые волосы на плечах. А как улыбается, глаза какие красивые! Да нет никого лучше мамы!

Алена, словно маленького, взяла Димку за руку и повела на крыльцо – встречать. А Сомов будто и не удивился. Протянул Димке широкую, твердую руку:

– Приехал? Ну молодец! Давно бы нам познакомиться надо. А то по телефону – разве это знакомство? Наденька, а я таким и представлял его. Услышал голос по телефону и подумал: степенный человек, основательный.

– Он-то степенный? – Надежда Сергеевна приплюснула Димке нос. – Обожди, он тебе на руках тут будет ходить! Димка, будешь на руках ходить?

– Я пока не научился, – буркнул он.

– Поглядите, какой скромник! – засмеялась мама. – Не верьте. Это маска. Он делает сто кругов на велосипеде, забивает двадцать головокружительных голов, выпивает две кружки воды и снова бежит во двор, чтобы двадцать раз подтянуться на турнике!

В комнате, улыбнувшись, как и на большом портрете, мама спросила:

– Диковинный стол видел?

– Нет, – замотала косой Алена, – целиком еще не видел.

– Володя, покажи ему, пожалуйста, – попросила Надежда Сергеевна.

– Один момент, Наденька! – Сняв коричневый пиджак, Сомов остался в красной рубахе. – Фокус простой, – сказал он Димке. – Видишь стол?

– С деревом? Конечно.

– Отвернись на десять секунд.

Димка повернулся к маминому портрету, и от ее глаз, сахарных, сверкающих зубов ему стало весело.

– Готово!

И правда, стол диковинный – вдвое длинней сделался. Хоть десять человек садись.

– Еще раз отвернись.

Димка подмигнул маме на фотографии: чего это Сомов еще придумает? А тот, и верно, придумал – стол буквой «Т» выстроил.

Понравилось Димке:

– А еще можете?

– Запросто!

Теперь стол крестом развернулся. А потом из креста в огромный восьмиугольник превратился.

– Где вы такой взяли? – Димка с уважением посмотрел на стол и даже руками потрогал. Крепкий, не шелохнется.

– А вот. – Владимир Иванович поднял растопыренные пальцы рук.

– Сами сделали? – удивился Димка.

– Алена, – спросил Сомов, – с рыбками познакомила?

– Да. Мы сказали им «здравствуйте!», а они хвостиками помахали.

– Неужели в большом аквариуме сорок ведер воды помещается? – спросил Димка.

– На пятьсот литров рассчитан, – уточнил Сомов. – Но там кое-что еще доделать надо. Потом покажу тебе, на бумажке нарисую… А с Колей тоже познакомился? – Владимир Иванович пощелкал ногтем по прутикам клетки. – Кенар. Заслуженный артист улицы Топольной! По утрам поет свои арии.

Теперь Сомов уже не казался Димке похожим на медведя. Верно мама сказала – веселый, изобретатель. Только не совсем приятно было, что Владимир Иванович то и дело называет маму «Наденькой», будто она маленькая девочка: «Наденька, что у нас к чаю есть?..», «Наденька, сядь сюда, будет удобней». А маме нравится. Смотрит на него ласково, улыбается, до его большой руки дотронулась.

А сама – то на кухню, то на веранду. Все уже знает, привыкла, будто всегда тут жила. И Алена на месте не сидит. Вперед мамы старается.

За чаем, за разговорами и время как-то быстро пролетело, уже и вечер. Стали думать, где постелить Димке. Можно в комнате с аквариумами, можно и на веранде. Веранда застеклённая, просторная. У стены – верстак с тисками, но места все равно много.

Димка был на все согласен.

Пока обсуждали, вошла Алена и объявила, что поставила раскладушку на веранде.

– Утром солнце не мешает, – сказала она. – И не жарко.

– Вот это человек дела! – одобрила Надежда Сергеевна и легонько приобняла Алену. Та зарделась от смущения и побежала за простынями.

Мальки

Пока вели разговоры, пили чай, Димку и на сон потянуло. Видно, от впечатлений устал, от дороги, да еще садовым воздухом надышался. А лег на шуршащую, накрахмаленную простыню, одеялом укрылся – самое бы время и глаза сладко закрыть, только они почему-то не закрываются. Смотрел на еле видимые переплетения широких рам, на далекую звездочку, мерцавшую длинными ресничками. Вспомнилась Марина, и Димка подумал, что его письмо полетело в Крым самолетом. Конверт он давно купил в киоске «Союзпечати», самый красивый выбрал, и на нем было написано: «Авиа». Может, завтра и прочтет?.. Про бабушку тоже вспомнил: лежит с Дымочком на своей кушетке. А то и плачет… Про Алену подумал: вот не ждал, не гадал – сестра появилась. Но Алена хорошая, заботливая. Плохо, что нет петуха Яго. «Наверно, и меня бы стал клевать, – улыбнулся Димка. – Кто же его зашиб? Видно, есть у них тут враги. Рыжий грозился даже стекла побить».

И думалось о маме. Когда лег на раскладушку, она погладила его по щеке и шепнула:

– Я еще зайду. Если не уснешь.

Нет забыла… Своему дяде Володе улыбается. И Алену обняла, похвалила…

И вдруг посветлело на веранде – дверь открылась. Скрипнула половица. Он повернул голову – мама.

– Не спишь? – Она присела на раскладушку. – Представляю: в голове, наверно, крутятся, крутятся мысли. О чем думаешь?

– Обо всем.

– И обо мне?

– Ага.

– Как думаешь?.. Плохо? Что примолк?

– Почему? Хорошо думаю… Бабушку жалко. Одна там… Она мне рассказывала, как ты ангиной болела. Совсем маленькая. Чуть не умерла…

Мама вздохнула:

– Видишь, как настроена. А тоже могла бы жить у нас. Места достаточно. Три комнаты, веранда. Здесь и батареи поставлены. Владимир Иванович все приспособил. Газ. И ванная. Тебе нравится тут?

– Ничего… А он… все время тебя так называет?

– Наденька? – Голос мамы потеплел. – Тебе обидно, да?

– Будто ты маленькая.

– Так я маленькая и есть. Он же, видел, какой большой. И на шесть лет старше меня. Потому и зовет так. Не сердись, мой хороший, привыкнешь.

– А в лагерь я поеду?

– В лагерь захотелось?

– Ты же говорила.

– Да, путевка есть. Там тоже хорошо тебе будет. Мы все в гости приедем.

– Мама, а ты кого больше любишь – дядю Володю, меня или Алену?

– Ох, и глупыш ты, Димка! Всех вас люблю. И тебя люблю, губошлепик мой, ревнивец сердитенький! Закрывай глаза. Разговорила тебя – теперь не уснешь.

Обдав Димкино лицо теплом своего дыхания, мама поцеловала его и тихонько вышла.

А Димке все равно было обидно. Только одного его всегда любила, а теперь – всех. Даже и Алену. Будто сто лет ее знает…

Разбудил Димку кенар Колька. «Заслуженный артист улицы Топольной» заливался такими длинными, переливчивыми трелями, будто и в самом деле изо всех сил старался для большой, благоговейно внимавшей ему аудитории.

А где же аудитория? Послушал Димка – вроде и дома никого нет. Он встал, прошел в комнату. Кенар, склонив набок желтую, точеную головку, поглядел на него черным зрачком и снова залился: обрадовался новому слушателю. В другой комнате – тоже пусто, одни рыбы плавают в своих зеленых водах. В коридорчике была еще дверь. Димка несмело постучал – молчание. Открыл дверь – никого. Шкаф, мамино платье на стуле, широкая тахта застелена голубым покрывалом с кисточками.

Ну, мама и дядя Володя ушли на работу, ясно. А где Алена? Вышел на крыльцо – и в садике нет. В углу, за сарайчиком, отгороженным высокой сеткой, белые куры ходят, червяков ищут.

Димка умылся, пошел в комнату к рыбам. Что-то доделывать дядя Володя собирается. А что? Все сделано. Вон и лампа длинная наверху, и воздух из камешка пузырьками вверх бежит. Может, о мальках говорил? Какие-нибудь удобства сделать, чтобы росли скорей? А много-то их! Куда же дядя Володя девает мальков? Тоже, как и отец, продает? Наверно. Вон какие деньги отец получил! Шубу хотел покупать. Мотоцикл с коляской… Может, и цветы они продают?.. А мама-то влюбилась, не насмотрится на него. А отец что, не человек разве? Почему она так о нем?.. Может, и не он один виноват, что несчастным стал.

И бабушка там одна. Сидит с Дымком, ждет…

Куда же Алена девалась? В юннатский кружок пошла? А дом-то не оставишь открытым.

Димка вышел в палисадник и стал смотреть на улицу. Двое каких-то ребят прошли. А вон и рыжий опять на велике катит. Димка чуть подался за куст – не хотел, чтобы тот придурок видел его: еще заорет, что в чужой сад забрался!

Рыжий скрылся, а тут и Алена показалась. В магазин ходила: бидон в одной руке, сетка с хлебом – в другой.

– Уже встал? – входя в калитку, спросила она.

– Давным-давно.

– Не придумывай. Я всего пятнадцать минут ходила.

– Это по каким таким часам?

– По обыкновенным.

– А по электронным если посмотреть, то полчаса тебя не было.

– Ну, может, двадцать минут, – с улыбкой согласилась Алена. – Ждала, пока хлеб сгрузят. Пойдем есть. Молока свежего купила.

– Я домой пойду, – насупившись, сказал Димка.

– Сейчас?

– Видишь: уже собрался. Тебя жду.

– А хлеб теплый-теплый…

– Там бабушка одна, – не поднимая глаз, сказал Димка. – Я пошел.

– А вернешься когда?

– Не знаю… Я ведь там живу. Только посмотреть приходил.

– Привет бабушке передавай, – грустно сказала Алена. – И котику вашему.

– До свидания, – сказал Димка и вышел за калитку.

Скучно

Прежде всего Димка заглянул в почтовый ящик. И сердце забилось: все три кругленькие окошечка белым светились. И хотя нередко видел такое – две газеты по их адресу приносят и журналы, а все равно заволновался. Мигом взлетел на свой этаж. Он не успел повернуть ключ в замке – бабушка открыла. А Димка, вместо того, чтобы слово ей сказать, кивнул, схватил в передней с гвоздика ключ от ящика и снова поскакал вниз.

Напрасно волновался – одни лишь газеты. Он и потряс их, и развернул – нет письма.

А уже после этого, опять зайдя в квартиру, он и на бабушку посмотрел, и улыбнулся чуть смущенно и виновато.

Перед внуком Елена Трофимовна не таилась про все выспрашивала подробно – не забыл ли чего. И какие удобства в доме, и комнат сколько, и какой из себя этот Сомов… Настоящий допрос учинила. А Димка-то считал, что и разговору на пять минут. Целый час просидели. Он рассказывал, рассказывал язык устал.

Вот сколько впечатлений накопилось за короткое время в новом мамином доме.

Про чистые полы Димка не хотел говорить – как-то случайно вышло. А бабушка из-за полов сильно расстроилась. Так вздохнула, что кот на нее оглянулся.

– Что же это, Димочка, выходит – в домашнюю работницу превратилась? Диплом, значит, у нее, работа ответственная, а там – полы моет! Эх…

И Димке вчера обидно стало за маму, но сейчас, слушая бабушку, поддакивать ей почему-то не захотел. Наоборот, начал уверять, что маме это совсем не трудно, ведь они все втроем мыли. А чего же ей там барыней ходить! И вообще, не надо ее жалеть – маме там нравится, и она веселая.

Бабушка то ли не поверила внуку, то ли ей хотелось думать, что дочери плохо и неуютно в новом доме, только запечалилась она больше прежнего, а потом и под глазами рукой вытерла. И любимец ее, усатый Дымочек, загрустил, долго-долго смотрел в окно своими выпуклыми, зелеными глазами с узкими щелочками зрачков.

Димке скучно с ними стало. Взял мяч и пошел во двор – в футбол думал поиграть. А с кем играть? Во дворе и ребят-то никого не осталось. Кто в лагере, кто в деревне… Да мало ли где – самый разгар летних каникул.

Хорошо хоть Сережка из седьмой квартиры, у которого панаму на реке унесло, подвернулся. Побегали с ним, размялись немножко. Но какой интерес с третьеклассником гонять мяч? Обвести его – запросто, а в ворота станет – тоже смех: почти каждый мяч пропускает. Надоело Димке – пошел домой.

Пообедали с бабушкой. Она еще поинтересовалась, где спал внук, не озяб ли? Он сказал, как было: спал хорошо, простыни глаженые, не озяб. А бабушка снова расстроилась:

– На раскладушку положили! Другого места не нашли!

– Я сам захотел. Мне и в комнате предлагали, на кровати. А на раскладушке – красота! Была бы здесь такая, я бы всегда спал на ней!

Не понимает бабушка. Чем лучше ей рассказываешь, тем грустней становится.

Димка в телепрограмму заглянул. И там ничего интересного. Пятый час. Скоро мама придет. Только придет не сюда.

Как неприкаянный, побродил Димка по квартире и сказал:

– Ба, ладно, я опять туда поеду? Дядя Володя что-то про рыб обещал рассказать.

– Что ж, – проговорила Елена Трофимовна, – поезжай… Я вот пирожков с малиной испекла. Надюша их любит, отвези.

Рекордсмен

«Очень серьезный и положительный человек» Алена даже подпрыгнула от радости, увидев на другой стороне улицы Димку.

– Тетя Надя! Дима идет! – крикнула в открытое окошко.

Тотчас из дома выбежала Надежда Сергеевна, раньше Димки оказалась у калитки. Конечно, если бы Димка поспешил, он быстрей мамы успел бы. Но зачем торопиться?

Димка шел к дому обычным, неторопливым шагом. Но стоило маме обнять его, поцеловать, будто не видела целый год, и он почувствовал, как в горле запершило. Однако пересилил себя, вида не подал. Протянул пакет с пирожками:

– Бабушка прислала. Ты ведь любишь с малиной. И ты ешь, – взглянул на Алену. – Твое печенье бабушке понравилось. Думала, что из магазина…

Этому приходу Димки все почему-то обрадовались больше, чем накануне. Владимир Иванович, копавший во дворе яму, отбросил лопату и, когда Димка передал матери пакет с пирожками, широко размахнулся и грохнул рукой по Димкиной ладони. Тот даже присел от страха. Только чего испугался-то! Огромная рука дяди Володи тихо, почти ласково опустилась на его ладонь.

Через пять минут Димка уже знал, для чего предназначена яма.

– Ты же о турнике страдал, – сказала Надежда Сергеевна. – Вот папа и сделает тебе.

«Папа» она сказала нарочно. Димка понял это и чуть смутился. Но турнику был рад. Тотчас принялся помогать копать ямы. Потом они с дядей Володей укрепили в ямах столбы, утрамбовали землю, приспособили сверху железную трубу. Через час спортивный снаряд был готов.

Димка думал, что дядя Володя раз двадцать подтянется – такой здоровый, – но не тут-то было! Лишь пять раз вынес Сомов свою крупную голову над перекладиной, а потом сказал, отдуваясь:

– А когда-то умел… Надо спортивную форму восстанавливать.

Димка тоже подтянулся пять раз. Больше не захотел – не позорить же дядю Володю.

Алена четко, как на уроке физкультуры, подпрыгнула, ухватилась за перекладину и по всем правилам трижды выполнила упражнение.

– Мне теперь? – с испугом спросила Надежда Сергеевна.

– А что поделаешь – надо. – Дядя Володя под одобрительный взгляд Димки чуть обхватил маму за талию и легко, как девчонку, приподнял вверх.

Мама повисла на турнике. Но дальше… она и ногами дрыгала, и голову тянула – ничего не получалось. Надежда Сергеевна спрыгнула на землю и даже не сконфузилась – просто очень удивилась:

– Никогда не думала, что я такая… тюлениха.

– Наденька, все поправим, – успокоил Владимир Иванович. Дело в тренировке… А пока рекордсменом объявляется Дима.

– Но и вы пять раз подтянулись, – скромно напомнил тот.

– Э, нет, не проведешь! – подмигнул дядя Володя. Запас силенок у тебя еще был. Для рекорда хватило бы.

Димка не протестовал: хоть и небольшой рекордсмен, но все-таки…

– Спортсмены-рекордсмены, – сказала Надежда Сергеевна, – марш ужинать. Будем сил набираться, бабушкины пироги есть.

Крокодил

За чаем дядя Володя снова намекнул, что есть, мол, у него идея относительно большого аквариума. Алена мимо ушей это пропустила – с чайником опять на кухню побежала, и мама не стала расспрашивать. А Димка сразу уставил на Сомова настороженные, любопытные глаза.

– А какая, дядя Володя, идея?

– Потом, Дима, – сказал Сомов. – Потом.

И вот дядя Володя повел Димку, как самого нетерпеливого, в комнату, где стоял аквариум. Хотя за окном было светло, заходящее солнце золотило верхушку яблони со скворечником, но дядя Володя включил у задней стенки аквариума длинную лампу, и все подводное царство заиграло яркими, сочными красками. И рыбам свет лампы понравился – засуетились, принялись гоняться друг за дружкой, зеркальной чешуей заблестели, красными и голубыми плавниками.

– Здорово! – восхитился Димка.

– Ничего особенного. Вот крокодила хочу сделать. С хвостом, с глазами и чтоб пасть зубастую раскрывал.

Димка представил на дне аквариума крокодила. Засмеялся:

– Он всех рыб поглотает!

– А мы с тобой мирного крокодила сделаем.

Он так и сказал: «Мы с тобой». Димка с недоверием посмотрел на Сомова.

– А что… я тоже буду делать?

– Разве не хочешь помочь?

– Помочь? Я не умею… Чего-нибудь подержать?

– Ну, на это и тиски есть. Видел на веранде верстак? А тиски на нем видел?.. Вот они и подержат.

– А мне чего тогда делать?

– Работы много… Всякой работы, – глядя на желтый песок на дне аквариума, задумчиво проговорил Сомов. – Лапы крокодилу сделать – с когтями. Туловище: мы туловище из отдельных частей сделаем, чтобы гнулось во все стороны. Голову, конечно. Это самое главное. И чтобы пасть раскрывалась.

– Как же она будет раскрываться? – спросил Димка. – Моторчик специальный приделаете?

– В том-то и секрет, Дима, что без моторчика. Другой принцип.

– А какой?

– Пневматика. Слышал такое слово?

– Нет.

– Воздух то есть. Вон он бежит. Компрессор его подает, моторчик то есть. – Сомов показал на компрессор, стоявший сбоку аквариума, на струйку блестящих пузырьков воздуха, выпрыгивающих из-под камня и несущихся кверху. – Почему он бежит? Как ты думаешь?

Димка почесал в затылке: а правда, почему?

– Легкие они, – наконец догадался он.

– Точно, – удовлетворенно сказал Сомов, – легкие. На этом принципе и вся идея. Раз легкие и быстро бегут, значит, есть у них достаточная подъемная сила. Ты сейчас на турнике подтягивался, тоже силу затрачивал. Правильно?

– Затрачивал, – довольный, что сообразил о пузырьках, сказал Димка.

– Вот и надо заставить пузырьки работать. А как заставить?

Димка снова полез рукой в лохматый затылок, но это не помогло.

– И я не сразу додумался, – сочувственно сказал Сомов. – Пузырьки надо крокодилу в пасть направить. Как наберется их достаточное количество, так они верхнюю челюсть со страшными зубами и откроют. А сами выскочат. Пусть дальше работают – воду насыщают.

– Здорово придумали, – заулыбался Димка. – Пузырьки выскочат, а челюсть снова – хлоп! – И Димка быстро закрыл рот, даже зубы цокнули.

– Вот именно! – оживился Сомов. Все правильно. Теперь понял принцип?

– Ага! – стараясь не засмеяться от радости, сказал Димка.

Но у дяди Володи был еще один вопрос:

– А как сделать, чтобы челюсть легко открывалась?

Это Димка сразу придумал:

– На гвоздике. Как вертушка. Или дверь. Я дверь могу одним мизинцем открыть.

– А знаешь, Шустров, – серьезным голосом сказал Сомов, – с тобой можно работать. Вполне мог бы взять в бригаду.

– В какую бригаду?

– Да это я к слову, – улыбнулся дядя Володя. – Потому что соображаешь. А бригада в нашем инструментальном цехе… Значит, согласен помогать делать крокодила?

– Ну… согласен, – не очень уверенно ответил Димка.

– Я тут кое-что уже начал… Идем, поглядим.

Они прошли на веранду, и Сомов с натугой выдвинул ящик верстака. Заглянул Димка в ящик – глаза разбежались. Молотки, клещи и кусачки всяких размеров, отвертки, напильники. И на каждом – гладкая ручка. Все лежит в порядке, протертое. А в коробочках – сверла, винты, гайки, шайбочки. И еще что-то, чего Димка никогда и не видывал.

Из другого ящика Сомов достал картонную коробку, где лежали прозрачные прямоугольнички зеленого цвета. Это, объяснил дядя Володя, и будет туловище крокодила. Но сначала каждую дольку надо обработать и дырочки просверлить, чтобы потом скрепить дольки между собой. Это Димка быстро понял, и раз дядя Володя попросил его помогать, то ему захотелось тут же приняться за дело. Сомов возражать не стал, даже похвалил: с таким, мол, помощником недели через две закончат крокодила.

– А глаза какие у него будут? – спросил Димка. – Тоже зеленые? Или черные?

– Что-нибудь поярче бы… – сказал Сомов и потрогал свой подбородок с ямочкой. – Может, синие?

– А если красные?

– Вот, это в самый раз! – обрадовался Сомов.

Димка живо представил себе зеленого крокодила с красными глазами, то и дело открывающего страшную зубастую пасть.

– Ой, красивый будет! Все рыбы приплывут смотреть!.. Дядя Володя, – взяв легкую заготовку, спросил Димка, – ее в тисках надо зажать?

– Давай вставлю.

– Дядя Володя, я сам.

– Ну сам, так сам.

Димка туда и сюда повернув блестящий штырь с шариками на концах, расширил щель тисков, вставил зеленый прямоугольничек и крепко зажал его.

– Все правильно, – наблюдая за помощником, сказал Владимир Иванович. Потом выбрал в ящике широкий напильник с ручкой и подал Димке. – Вот с этого боку опили немного. Сильно не нажимай. Это оргстекло. Мягкий материал.

Димка и сам видел, что не железо, не та дурацкая труба, которую они с Любчиком пытались перепилить. Потому Димка и не боялся сейчас, что может опозориться. Он принялся быстро пилить, и сразу же на тиски и на пол посыпались опилки, мелкие и белые, как манная крупа, какую бабушка засыпает в молоко.

– Ничего, подметем, – сказал дядя Володя. – Ты не спеши. Устанешь, да и точности не будет. Смотри: с углов много опилил, а середина горбатая. Старайся напильник водить ровно, не дергай.

Димка очень старался. В конце концов ему удалось довольно сносно опилить заготовку. С другой стороны принялся.

И дядя Володя работал: он шилом намечал места в заготовках, где сверлить дырки.

– Готово! – радостно сказал Димка. Чего еще делать?

– А помнишь, какая у крокодила спина?

Живого страшилища Димке видеть не приходилось – только на картинках да в передаче «В мире животных». Но вспомнил: не гладкая спина, в буграх.

– А как выпиливать? – спросил Димка.

– Сообрази.

Не меньше минуты Димка смотрел на зеленую заготовку. И придумал:

– Уголком пропилю. Вот тут. А потом – поперек, крестиком.

– У тебя что, пятерка по труду? – удивился Владимир Иванович. – На уроках труда чем занимались? К тискам подпускали?

– Нет, мы конверты в классе клеили. А в мастерскую нас не пускают. Я просто так заходил. Посмотреть.

– Что ж, голова у тебя, в общем, варит, – сказал Сомов. – Руки бы еще научить… Ну это не в один день. Ладно, давай, как наметил, так и пили. Бугры должны получиться не хуже, чем у настоящего крокодила.

На веранду заглянула Надежда Сергеевна.

– О-о, – протянула она и покачала головой. – Трудовое соревнование в разгаре! И когда ваш крокодил сможет продемонстрировать свои прелестные зубы?

– А глаза у него будут красные! – сообщил Димка.

И Алена выглянула из-за плеча Надежды Сергеевны:

– Всех пускают?

Димка не знал – должны ли здесь присутствовать посторонние. Но дядя Володя приветливо повел рукой:

– Пожалуйста. Но пока – ничего интересного. Вот когда сделаем…

– Алена, – сказала Надежда Сергеевна, – не будем мешать мужчинам. Наберемся терпения.

– Не будем, – кивнула та. – Тетя Надя, хотите посмотреть мою любимую курочку?..

И Димка с охотой взглянул бы на ее любимую хохлатку, но у них дело поважней. Он сам выбрал в ящике напильник – не плоский, каким до этого работал, а треугольной формы. Как раз таким и пропиливать бороздки.

Но, видно, перехвалил его дядя Володя. Никак не получалась у Димки ровная бороздка. А начал пилить рядышком вторую и понял, что испортил заготовку. Он покраснел, губу закусил.

– Да, – сказал дядя Володя, – напартачил немножко… Торопишься, Дима… Вот погляди, как надо.

Он в несколько взмахов почти сравнял косые Димкины огрехи и точными экономными движениями пропилил ровную, как по линеечке, бороздку. За ней – вторую, третью.

Димка и дышать почти перестал.

А дядя Володя посмотрел на него, усмехнулся и шутливо сказал:

– И опустил Шарик хвостик… Это собака у нас была, – объяснил он. – Шарик. Залает на кого не нужно, крикнешь ему: «Нельзя!» – он и умолкнет, опустит хвостик… Чего расстроился? И ты научишься. Может, настанет время – еще я к тебе приду, удивляться стану. Может, большим мастером будешь… Надо бы на завод тебя сводить. Не был на заводе?

Димка отрицательно помотал головой.

– А что сразу не получается – не бойся. Это глаза боятся, а руки делают. Даже испортят – не беда. Они же и выручат. Рука, Дима, это такая вещь удивительная… – Дядя Володя посмотрел на свою руку. – Вся человеческая жизнь держится на рабочих руках.

И Димка с уважением посмотрел на большую руку дяди Володи, потом перевел взгляд на свою. Его-то маленькая, не много пока умеет. Если бы не исправил дядя Володя – хоть заготовку выбрасывай. Ну ладно, учиться, так учиться.

Димка старался изо всех сил. Напильник вел осторожно, не торопясь, и все смотрел, чтоб он не косил, шел ровно.

И не испортил. Не так, правда, вышло, как у дяди Володи, но все-таки получились бугорки.

И Сомов посчитал, что работа сделана неплохо. Дал Димке полоску мелкой-мелкой шкурки, бугорки велел округлить.

Справился Димка и с этим. Вынул из тисков зеленый кусок «крокодиловой спины», сам залюбовался.

– А боялся, что не получится!

Разохотился Димка, опять зажал в тисках новую заготовку.